Текст книги "Жестокий маскарад (сборник)"

– Пить меньше надо! – злобно рявкнул шеф. – Пошёл отсюда, пока я тебя в психушке не закрыл.

Шефу игра тоже давалась нелегко…

На улице на Логинова вновь обрушилось палящее солнце. Он с тоской вспомнил тенистые липы у Патриарших и бутылочку холодной пепси. «Надо бы отпуск взять в универе, – лениво проползла разморённая мысль. – Такое лето…» Вложив руки в карманы, он тихо засвистел и, было, пошёл, но что-то укололо его палец. Из кармана он достал восьмиконечную звезду из чёрной стали с капелькой своей крови на конце одного из лучей.

Кю

В полутора часах езды от Осаки, среди глухих живописных гор префектуры Миэ, лежит Ига-Уэно. Милейший старинный городок живет в основном от доходов с туристов. Его главный бренд здесь везде – в виде кукол в сувенирных лавках, наклеек на машинах, надувных фигур, с которыми любят фотографироваться дети. Синоби – разноцветные, круглые, весёлые, кавайные ниндзя. Трудно представить, что ещё лет триста назад земля здесь буквально хлюпала от крови, пролитой этими няшками. Ибо это Ига-но-куни, область Ига, средоточие ниндзюцу, где это искусство зародилось, прославилось и было уничтожено. Хотя, возможно, не до конца.

Самый притягательный объект для туристов – Усадьба ниндзя в центральном городском парке. Некогда этот дом принадлежал старосте деревни синоби Такаяма Тародзиро. Красочное ниндзя-шоу и таинственное здание, наполненное хитрыми тайниками, которые ловко открывают перед посетителями улыбчивые девушки в розовых сёдзоку, производят неизгладимое впечатление на туристов.

В этот жаркий сентябрьский день они всё шли и шли – группами, семьями и поодиночке. Лихие парни, имитирующие на шоу поединок ниндзя, обливались потом, у экскурсоводш язык отваливался повторять заученные тексты о михарибе[45]45
  Потайной наблюдательный пункт


[Закрыть], катанакакуси[46]46
  Тайник для меча


[Закрыть], потайных этажах и прочих интереснейших вещах. Однако девушки держались, как настоящие синоби, улыбки их оставались всё такими же милыми, а лепет столь же благозвучным.

В усадьбу – на вид обычный деревенский одноэтажный дом, утопающий в зелени – ворвалась гомонящая группа школьников. Юноша от них ничем не отличался: джинсовый костюм, бейсболка, жевательная резинка. Разве что видно было, что он полукровка – более росл и менее скуласт, чем природные японцы. Но сейчас в Ямато дети японцев и гайдзинов[47]47
  Европеоидный иностранец


[Закрыть] отнюдь не диво.

Юноша единственный обратил внимание, что все хитрости дома практически на виду: за долгие годы пользования по потёртостям стало хорошо видно, на какую доску надо нажимать, чтобы открылся катанакакуси, и куда давить, чтобы уйти через вращающуюся потайную дверь. Налюбовавшись чудесами усадьбы (на самом деле он больше посматривал на девушек-экскурсоводов), парень вышел через подвал во двор и уселся среди зрителей шоу. Суровые парни на сцене выкрикивали в адрес противников средневековые оскорбления и развлекали публику плоскими шуточками. Потом схватывались, причём невооружённым глазом было видно, что все их движения давно срежессированы и поставлены. Пару раз при виде изощрённых приёмов, представленных мастером кусаригама[48]48
  Цепной серп


[Закрыть], по лицу парня мимолётно скользнула усмешка. Но она исчезла, как только на сцену неизвестно откуда бесшумно выпрыгнул невысокий паренёк в чёрном сёдзоку.

Штуки тот выделывал невероятные. Сперва обезоружил серпоносца, да так быстро, что тот лишь с недоумением оглядел свои опустевшие руки. Потом этим же серпом показательно «прирезал» двух других актёров, предварительно вырвав у них мечи цепью. Было очевидно, что, если бы он дрался всерьёз, по сцене сейчас каталась бы пара окровавленных голов. В заключение маленький ниндзя подпрыгнул, сделал два сальто в воздухе и с пронзительным криком приземлился перед сценой. Публика взвыла от восторга и бешено зааплодировала.

В общем шуме лишь юноша заметил, что к зрителям присоединились ещё четыре человека – молодые люди в одинаковых аккуратных чёрных костюмах, при галстуках и в солнцезащитных очках. Юноша скользнул взглядом по руке одного из них – у двух пальцев не доставало фаланг[49]49
  Якудза отрезают пальцы в знак раскаяния за проступки перед кланом


[Закрыть]. Пока ловкий малыш раскланивался, чёрные парни одинаковым движением сунули руки под пиджаки, а когда вынули, из рук торчали чёрные стволы. Однако маленький ниндзя не стал ждать – очередной его поклон завершился обратным сальто на сцену. Ударили выстрелы. Часть публики заорала от ужаса, другая – от восторга, поскольку решила, что шоу продолжается. Актёры, игравшие синоби, как коты, прыснули в разные стороны, а их невысокий коллега невероятным образом подпрыгнул с места и скрылся в нависающей над сценой кроне огромного граба. Двое стрелков, повинуясь команде старшего – того самого, с отрубленными пальцами, бросились вслед, а двое побежали к усадьбе. Никто не обратил внимания, как пришедший со школьной экскурсией юноша подхватил упавший серп с цепью и через подвал побежал обратно в дом.

Однако первым в усадьбе каким-то образом оказался маленький ниндзя. Игнорируя суету посетителей и тревожные вопросы экскурсоводов, он выскочил на веранду и одним движением открыл катанакакуси. Но это был не тот тайник, который показывают всем посетителям. И меч там лежал настоящий – синобигатана, с массивной гардой, без украшений на рукояти, мерцающий по кромке смертоносной заточкой.

В эту секунду на веранду ворвались два чёрных костюма. Но не успели они поднять пистолеты, как синоби коротким взмахом отсёк одному руку, скользнул ко второму, на ходу проткнул его насквозь, вытащил меч и, не прерывая движения, сверху вниз всадил клинок в спину пытающегося подняться обезрученного, пригвоздив того к полу. Кровь брызгала во все стороны, дом наполнился криками и визгом посетителей и сотрудников музея. К веранде бежали ещё не меньше десяти людей в чёрном, все с пистолетами, а двое – с автоматами. Ниндзя сверкнул глазами из-под маски и плавно переместился внутрь дома.

Подбежавшие бандиты увидели на веранде только два трупа. С рёвом рванулись они в главную комнату, где только что скрылся ниндзя. Но вбежав туда, оцепенели от страха. Перед ними предстал жуткий демон с искажённой бешенством харей. Через секунду чёрные парни поняли, что видят куклу, и следующей их реакцией стала ярость. Висящее на шесте кимоно, увенчанное маской демона, было мгновенно свалено выстрелами. Но пока бандиты воевали с чучелом, двое из них в корчах упали на пол. Кажется, старший из нападавших знал, откуда могли вылететь ядовитые стрелки, потому что коротко рявкнул своим людям, указывая на нависавшую над противоположной стеной панель. Бандиты переместили огонь туда, и сразу же стало ясно, что там тайник с окошком, замаскированным тонкой соломкой. Пули рвали и её, и панель. Послышался слабый стон. Чёрные бросились, было, искать замаскированный вход на потайной этаж, но тут в комнате объявилось новое действующее лицо.

Ещё демон. Живой демон. Являющий страшный лик Фудзин[50]50
  Демон ветра


[Закрыть], с оскаленной пастью и гневно выпученными под огромными бровями глазами. Он ворвался, как вихрь, развевались его распущенные патлы, а в руках свистела цепочка с гирькой и сверкало лезвие серпа. Не успели бандиты опомниться, как трое из них уже валялись на полу – один с выпущенными кишками, второй прижимал руку к взрезанному горлу в попытке остановить кровь, третий лежал спокойно, а вместо одного глаза у него была кровавая яма. Серп пробороздил лицо старшего бандита, и тот осел в углу.

Чёрные опасались стрелять, чтобы в суматохе не поубивать друг друга, и демон пользовался этим вовсю. Отбросил серп, в обеих его руках засверкали острые клинки танто. Один он держал обычным, а второй обратным хватом и работал обоими с потрясающей быстротой и чёткостью. Оставшиеся четыре бандита тоже выхватили танто, а один даже вакидзаси[51]51
  Короткий меч


[Закрыть], но по сравнению с инфернальным существом движения их были замедленными и неуклюжими. Клинки демона рассекали мышцы, подрезали сухожилья, вскрывали горла и протыкали туловища. На полу стало липко от крови, валялись изуродованные тела и склизкие внутренности. В воздухе повис густой смрад бойни. Пяти минут не прошло, и в комнате на ногах остался лишь демон. Оглядев картину резни, он стряхнул кровь с клинков, и они исчезли неведомо куда. Сорвал маску, взятую им из музейной витрины. Открылось лицо парня, который был среди зрителей шоу.

Он слышал, что в дом уже ворвалась новая группа бандитов. Повернувшись к стене, которую занимал домашний алтарь с изображением грозного божества Фудо-мёо в языках пламени, юноша простёрся перед ним, открыл секретную панель под алтарём и нырнул в лаз, ведущий в подземный ход из дома.

Под предводительством главаря с повязкой на лице, из-под которой обильно сочилась кровь, бандиты – а их оставалось немало – цепью бросились в лес, где среди деревьев изредка мелькала быстрая фигура. Вот она пропала, но несколько мужчин в чёрном бросились с криками в ту сторону. Один, правда, тут же повалился – висок ему пробил прилетевший неведомо откуда сюрикэн. Второй, огромными скачками бежавший под небольшой уклон, вдруг резко дёрнул головой и издал жуткий свист. Из горла его с бульканьем хлестала кровь. Подбежавшие увидели, что между двумя деревьями поперёк тропинки туго натянута тоненькая стальная проволока, почти до половины перерезавшая несчастному шею. В это момент третий заорал, упал и стал кататься по земле от боли. В его ногу глубоко впился «ёж», составленный из трёх сюрикэнов.

На всё это безобразие гневно взирал единственным глазом главарь. Приняв решение, он резко проорал:

– Уходим. Быстро, сейчас здесь будет полиция! А этих ещё поймаем.

Бандиты поклонились предводителю и рысью поспешили к трём микроавтобусам, на которых прибыли сюда. Музейная экскурсия якудзе явно не удалась.

К вечеру юноша, который был ками[52]52
  Богодемон японской мифологии


[Закрыть] ветра, спустился по еле заметной тропинке под нависающую над долиной лесистую гору. Среди хаоса кустов и бурьяна было невозможно что-либо рассмотреть, но он знал, что где-то здесь есть потаённое укрытие.

– Мияко-сан, – позвал он. – Где вы?

Ответом ему было молчание. Но юноша не сдавался.

– Мияко-сан, вы ранены. Я помогу. Между нами больше нет вражды.

В глубине переплетенья растений послышался неясный шорох. Юноша проскользнул туда так, что не дрогнула ни одна веточка. Перед ним открылась маленькая пещера, и там лежала девушка в чёрном сёдзоку. Да, теперь, когда она расслабилась и с лица её сошёл грим, было видно, что это очень красивая девушка. У неё была мужская стрижка, но пепельные волосы слегка вились, что для японца вещь весьма редкая. По всей видимости, и в ней была кровь гайдзинов – что-то европеоидное было и в удлинённом лице, и в прямом носе. Губы были пухлыми и, наверное, очень яркими, но теперь побледнели от потери крови. Когда она открыла глаза, под которыми лежали синие тени, пробившийся в темноту пещеры луч солнца подчеркнул их глубокую ясную зелень. Глаза были миндалевидными, восточными, но большими.

Юноша невольно залюбовался, не замечая направленное на него окровавленное лезвие синобигатаны.

– Как вы нашли меня? – с трудом спросила куноити.

Парень опомнился, поклонился и встал на колени возле лежащей. Её меч он по-прежнему демонстративно игнорировал.

– Вы остановили кровь, но не до конца. Очень мелкие капельки кое-где. Идти по ним было нетрудно.

Нога девушки была неловко подвёрнута и перетянута прямо по штанине игабакама[53]53
  Брюки сёдзоку


[Закрыть]. Она была пропитана кровью.

– Позвольте поинтересоваться тоже, – с поклоном произнёс юноша, – как вы нашли это укрытие?

– Мои предки отсюда, из Ига… синоби… они знали про эту пещеру веками. Дед мне рассказал…

– Было очень мудро спрятаться в этом музее, – одобрил юноша.

– Каплю лучше всего прятать в пруду, а ниндзя…

– …в музее ниндзя, – подхватил парень. – Хорошо, что мы мыслим в одном направлении. Правда, сначала я искал вас в доме Мотидзуки в Конане[54]54
  Один из музеев ниндзя


[Закрыть].

Девушка усмехнулась, но тут же побледнела и откинула голову. По лицу парня скользнула тревога.

– Позвольте помочь вам, – сказала он, но куноити вновь угрожающе подняла меч.

– Я помню вас… Мы дважды дрались в России, – произнесла она.

– Да, – ответил юноша, кланяясь, – я Иванэ Фудо, а вы – госпожа Оцу Мияко, и наши деды были смертельными врагами. Но теперь они мертвы и наша вражда завершена. Мы оба принадлежим Накагава-рю…

– Накагава-рю больше нет, – резко сказала девушка, приподнимаясь, но тут же со стоном осела вновь. Меч выпал из ослабевших рук. Уже не спрашивая разрешения, Фудо разрезал кинжалом штанину, снял жгут и стал равномерно нажимать на несколько точек выше раны. Кровь потекла медленнее, но девушка закрыла глаза и потеряла сознание. Фудо это устраивало. Он вытащил фляжку и полил рану спиртом, потом присыпал её смесью нескольких порошков. Похоже, его джинсовая курточка была складом самого разного снаряжения. Достал чистый бинт, наложил тампон. Кровь стала пропитывать его, но медленно. Юноша удовлетворённо кивнул и влил из фляжки несколько капель в рот девушки. Та закашлялась и очнулась.

– Не болит, – тихо произнесла она, – спасибо… Фудо-сан. А якудза?.. – вдруг с тревогой спросила она. – Они не придут сюда?

– Нет, они не способны найти это место и давно уже уехали. У них были проблемы…

– Я видела, что вы подняли кусаригаму… – произнесла девушка.

– Его пришлось выбросить, – скупо улыбнулся Фудо, – он был тупой.

Куноити улыбнулась в ответ.

– Это муляж… для шоу…

Но тут же лицо её исказилось ненавистью.

– Они убили всех… всех. Кроме меня. Обезглавили деда и глумились над его телом… Я – синоби… Якудза должны умереть, – прошептала она. – Но Накагава-рю больше нет…

Фудо покачал головой.

– Пока есть свиток, Накагава-рю живёт, – торжественно проговорил он. В руках его был старинный оправленный в золото футляр. Несколько секунд Мияко смотрела на него, потом попыталась склонить голову.

– Фудо-сама. Дзёнин… – произнесла она, протягивая юноше синобигатану рукояткой вперёд. Фудо торжественно принял меч и осторожно положил его рядом с девушкой. Взял её за руку.

– Якудза умрут, – шепнул он ей. – Мы – синоби.

* * *

Белоснежка почувствовала это минут пять назад – словно иголка кольнула под лопатку. Ведут, и ведут давно… А она поняла это только сейчас… «Расслабилась, – промелькнула в ней горестная мысль. – Или… старею?» До этого момента вечер был чудесным. Начало сентября порадовало уходом палящей жары и мягким теплом. Она ехала из Обители в метро – не признавала служебные машины и такси, пользовалась ими, только когда следовало торопиться. А сегодня не следовало. Долго тряслась от станции метро в троллейбусе до своих палестин, по дороге зашла на маленький рынок, купила вишен и зелени. В молочном взяла пару новомодных пакетов с молоком, в булочной – французский багет. Ей можно было лишь сказать слово, и каждый день её холодильник ломился бы от продуктов. Но она со старушечьим упрямством старалась всё делать сама. «У нищих прислуги нет», – было её частой поговоркой.

А ещё она не терпела охраны и всё время пыталась от неё избавиться. Это было сложнее, чем не пользоваться услугами домашних работников, но иногда удавалось. Как сегодня, когда она приказала снять охрану со своего дома и отпустила телохранителей, которые должны были её сопровождать. Сделала она это под предлогом последних спокойных дней, после которых предстоит, как предвидела Артель, резкое обострение международных отношений. А это означало наряжённую работу, в том числе и московского отделения.

Вот тебе и спокойный вечер…

Внешне её поведение ничуть не изменилось. Она по-прежнему неторопливо шла по улице – обычная московская бабулька с авоськой, потёртой дамской сумочкой и старомодным зонтиком. Немногие прохожие отмечали молодую целеустремлённость и упругость шага, но не задумывались об этом. Проходя мимо кондитерской, она сделала вид, что колеблется, не зайти ли. Белоснежка действительно собиралась перед тем, как отправиться домой, посидеть, попивая ароматный юннаньский чай с марципановым пирожным. Но куда уж теперь… Однако противник должен пребывать в неуверенности.

Она уже знала, что за ней следуют двое. Надо полагать, в подъезде засада. И несколько человек скрытно расположились на улице вокруг. Клаберам было прекрасно известно, что взять старшую наставницу Белоснежку – это не свернуть шею испуганной старушке. Так что здесь их должно быть человек десять. Слишком много для неё. Не будь она такой дурой… Павлик же предупреждал, а она отмахнулась…

Мария Николаевна усилием воли отбросила все посторонние мысли и сосредоточилась только на необходимости выжить. Она всегда делала так, и только поэтому достигла своих лет. И намеревалась пожить ещё.

Она отвернулась от кондитерской и решительно зашагала к своему дому, стоящему в глубине квартала новостроек. Ситуация сгущалась. Тренированным взглядом Белоснежка видела трёх подозрительных типов, делающих вид, что распивают водку у гаражей, мамашу с коляской, в которой, судя по тому, как она её везла, никого не было, развалившегося на скамейке юнца с недобрым взглядом.

В подъезд ей было соваться нельзя – навалятся и задавят числом. Прямо здесь, во дворах, нападать не станут – ещё слишком много посторонних, такого количества свидетелей операции Клаба не переносят. Да и сама она ни за что не стала бы затевать пальбу в мирном дворе, среди играющих детей и сплетничающих на лавочках старушек. Но не ходить же ей по этим дворам кругами…

Она уже подходила к своему подъезду – крайнему. Дальше был угол дома, за которым строился другой такой же. Мария Николаевна быстро прошла мимо подъезда и завернула за угол. Держи противника в неуверенности…

С одной стороны была глухая стена дома, с другой – разросшиеся кусты акации укрывали наставницу полностью. С сожалением она выбросила под кусты авоську – очень любила вишни. Обеими руками взяла старенький, как она сама, зонтик. Через несколько секунд послышались быстрые шаги и сбившееся дыхание – преследователь рванулся за объектом, столь неожиданно поломавшим обычный маршрут. Чего он от неё не ожидал, так это подножки, от которой упал ничком. Упал уже мёртвым – острый клинок глубоко вонзился в затылок. Только тут Белоснежка увидела, что это та самая псевдо-мамаша.

Старшая наставница выдернула клинок, вновь спрятала его в зонтике, вытащила из сумочки громоздкий наган с глушителем и выстрелила в лицо первого показавшегося из-за угла преследователя. Остальные не спешили бросаться под выстрелы. Старушка быстро пошла к строительной площадке, успев скрыться среди хаоса кирпичных груд, ржавой арматуры и наполовину возведённых стен, прежде чем супостаты бросились за ней.

Они попытались проникнуть в недостроенный дом через как можно большее число входов, но прежде, чем сделали это, раздался резкий лязг, свист пули и ещё один клабер свалился, кашляя кровью. Дело пошло всерьёз.

Это была долгая, утомительная и смертельно опасная игра в прятки среди ведущих в никуда проёмов, обрывающихся на половине лестниц и тёмных переходов, заваленных строительным мусором. Ещё лет тридцать назад Белоснежке бы это понравилось, но даже такое тренированное тело, как у неё, в старости отказывает и требует покоя.

Она думала это, сжимая удавку на шее неосторожно оторвавшегося от своих клабера – давешнего неприятного юнца со скамейки. Тот бился ногами, хрипел, но Белоснежка крепко держала проволоку и ослабила, только почувствовав знакомый запах опорожнённого мочевого пузыря, означающий смерть. Подняла уроненную покойным Беретту 92, с глушителем, разумеется. Хорошо, пятнадцать патронов. Впрочем, нет, в этой осталось двенадцать. А в нагане всего три. Она очередной раз ругнула себя за непредусмотрительность – запасных патронов для револьвера в её сумочке не было. Пожилые дамы такие рассеянные…

Белоснежка выстрелила в появившегося в конце перехода противника, и тут же быстро ушла от ответного огня за угол. В общем-то, тут всё и кончится – тупик. Ну что же, пожила она неплохо, было что вспомнить. Теперь можно и в рай. Если пустят. В этом она была не очень уверенна, но зато точно знала, что за неё отомстят – это было одно из основных правил Большой игры.

«Скорей бы уж», – промелькнуло в её голове. Она отчаянно, рывком вышла из-за угла и, стреляя с обеих рук, выпустила в неприятеля все оставшиеся пули. Как ни странно, ответная пальба её даже не задела, двое клаберов упали, остальные поспешили укрыться. Белоснежка вновь отступила за угол, сожалея, что не оставила один патрон – она носила в себе достаточно информации, чтобы заинтересовать заплечных дел мастеров Клаба. Вынув из зонтика кинжал, и сознавая, что ей просто не дадут им воспользоваться, приготовилась.

Из-за угла раздался непонятный шум, ругань и выстрелы бесшумного оружия. В тот же момент показался первый клабер и вскинул автомат. Белоснежка успела с облегчением понять, что её просто застрелят, а не возьмут в плен. Но враг почему-то стрелять не спешил. Он медленно опустил автомат, как будто ему стало совестно убивать бабушку, склонил голову на грудь, опустился на колени и тихо свалился на бок. Под ним быстро разливалась тёмная лужа.

– Марь Николавна, свои, не стреляйте!

Перед Белоснежкой возникла девичья фигура в спортивном костюме, первым делом вытащившая из спины клабера метательный нож. Когда она распрямилась, наставница разглядела смуглое лицо раскосой Манюни.

– Ты как здесь? – Белоснежка успела овладеть собой, но голос её всё равно чуть-чуть дрогнул.

– Тревога по Обители была, все старшие уровни сюда бросили, – почтительно ответила девица. Старшая наставница пользовалась среди послушниц непререкаемым авторитетом.

Выйдя в переход, они увидели артельных, стоявших над убитыми клаберами. Но не только клаберами. Лицо Белоснежки окаменело: остроязыкая Галка лежала, прошитая несколькими пулями – мёртвая. Отвернувшись, наставница вышла на улицу. Там командовал седой артельный сотник. При виде Батыря московского приказа он вытянулся во фрунт.

– Я же велела снять с меня охрану, – тихо сказала Белоснежка.

– Так точно, – сотник вытянулся ещё больше.

– Ну и?..

– Приказ Совета: не оставлять батыря Золушку без охраны.

«Павлик», – благодарно подумала Мария Николаевна и ласково прикоснулась к плечу сотника сухой лапкой.

– Как обстановка? – спросила она.

– Оцепили квартал. Ни один не уйдёт, – доложил старый служака.

– А наши потери?

– Трое раненых и… двое убитых – соработик из ГРУ и…

– Я знаю, – Белоснежка передёрнула плечами. – Доложите мне, как закончите операцию. Хорошо бы пару клаберов оставить для допроса…

– Куда вы сейчас, Мария Николаевна? – уже попросту спросил сотник.

– Пойду погляжу, может, мои вишни ещё не растоптали.

* * *

Для старого токийского парка Уэно понедельник, когда не работают музеи, день тихий. Нет толп горожан, жаждущих отвлечься от офисной рутины, не видно и хлопающих глазами туристов с фотоаппаратами. Редкий посетитель, да ещё заражённый романтизмом, может вообразить, что попал на несколько сот лет назад. В этой фантазии его поддержат здешние виды: среди густых зарослей то мелькнут изящные ярусы пагоды, то откроется прелестный пруд в лотосах, посередине которого на островке расположился небольшой храм.

Именно тут, в зарослях близ пруда, имела место сцена, окончательно убедившая бы посетителя, что он угодил прямиком в XVII век. Только никаких зрителей – ни романтичных, ни приземлённых – поблизости не было. Под нависающими кронами по аллее шла девушка в широкополой соломенной шляпе и красно-белом одеянии мико. Очевидно, она прислуживала в том самом Бэнтэндо дзиндзя, приютившимся среди отцветающих лотосов. Мико трогательно семенила мимо наигрывающего на флейте протяжную медитативную мелодию монаха-комусо в традиционном чёрно-белом облачении и корзинообразной соломенной шляпе[55]55
  Тэнгай


[Закрыть], полностью скрывающей голову. Разумеется, никаким монахом он не был – секта эта перестала существовать лет триста назад. Наверняка это был музыкант, обучающийся игре на сякухати[56]56
  Продольная бамбуковая флейта


[Закрыть], и выбравшийся в тихий день порепетировать в парке. Да и мико, конечно, была подрабатывающей студенткой, спешащей переодеться и ехать на ночные развлечения в районе Роппонги. Но смотрелись они очень колоритно.

Ещё колоритнее сцена стала, когда девушка резко выкрикнула и запустила во флейтиста шляпой[57]57
  Амигаса


[Закрыть], которая со зловещим свистом мелькнула в воздухе. Но монах успел пригнуться, и лезвие, спрятанное в головном уборе, срезало лишь вершину его корзины. Сбросив её изуродованные остатки и открыв усатое и очкастое лицо гайдзина, музыкант бросил что-то[58]58
  Ториноко


[Закрыть] между собой и мико. Ярко полыхнуло, раздался оглушительный грохот, повалил густой чёрный дым. Когда он развеялся, комусо исчез. Девица высоко подпрыгнула с места, оказавшись в ветвях дерева, и тоже исчезла.

Музыкант легко скользил среди стволов, в руках его уже была неведомо откуда взявшаяся катана. Он настороженно озирался в поисках противника, однако чуть не пропустил его – лишь в последний момент краем глаза заметил красно-белую массу, летящую на него с дерева. В руках девушки тоже сверкал клинок. Лже-монах резко отскочил, направляя на девушку катану, но в последний момент отвёл её. Мико кубарем покатилась по земле, вскочила, как кошка и вновь атаковала. Клики скрестились. Взгляды противников упёрлись друг в друга. Уяснив, что ситуация патовая, оба одновременно отпрыгнули в разные стороны и застыли в стойках. Музыкант держал меч в верхней – на уровне лица, мико в средней – направив клинок на противника. Полминуты царила звенящая тишина. Потом девушка спросила:

– Почему вы отвели клинок?

Музыкант опустил меч и, поклонившись, произнёс по-японски совершенно без акцента:

– Я, собственно, хотел только поговорить, Фудо-сан.

Девушка продолжала смотреть недоверчиво.

– Успокойтесь, я больше не буду проводить с тобой таких экспериментов, – усмехнулся странный гайдзин, – и так едва в живых остался. Купишь мне новую тэнгай, ты же теперь богатей… Если бы не яркие цвета твоей одежды среди листвы… Кстати, что за дикая идея – жить в образе мико? Я едва тебя нашёл.

– Значит, идея работает, – чуть усмехнулась девушка, и стало видно, что это невысокий, хрупкий на вид парень. – Кто вы?

– Долго рассказывать, – пожал плечами гайдзин. – У меня здесь машина, давай поедем куда-нибудь, всё расскажу. Заодно поедим. А меня зови Пал Палыч.

Последнюю фразу он произнёс по-русски. Фудо встревожено поглядел на него и с неохотой опустил меч. Палыч с удивительной скоростью сбросил наряд комусо, оставшись в бриджах и футболке. Фудо тоже сделал несколько движений, представ в джинсах и летней рубашке. Свои маскарадные одежды они сложили в большую спортивную сумку, извлечённую Палычем из кустов. Палыч положил туда и свой меч, поколебавшись, Фудо последовал его примеру.

Они доехали до ближайшей забегаловки Yoshinoya[59]59
  Популярная сеть быстрого питания, предлагающая традиционные японские блюда


[Закрыть] и заняли столик на двоих в углу. Оба заказали по большой порции: рис, маринованные огурчики, суп-мисо, сырые яйца для его заправки и чашку говядины. Суп оба попросили свиной – тондзиру. Очевидно, тяга к мясоедству у гайдзинов неистребима никаким благотворным влиянием японской цивилизации…

– Силён же ты, дядя Фёдор, – голосом мультяшного кота по-русски произнёс Палыч, когда первый голод был утолён.

– Да и вы ничего, – на том же языке ответил, бледно улыбнувшись, юноша, – хотя у вас странная техника, я не встречал такой.

– Северная, – коротко заметил артельный.

Он с интересом разглядывал невыразительное лицо худенького паренька, едва веря, что это и есть неуловимый монстр, на руках которого кровь десятков людей. У мальчика было лицо хорошего актёра, на котором можно нарисовать какой угодно образ.

– Как вы меня нашли? – спросил Фудо, видя, что собеседник начинать разговор не торопится.

– Прости, – чуть засмущался Палыч, – через фудзоку[60]60
  Легальные салоны секс-услуг


[Закрыть] и бани… Я понимаю, что тебе как-то надо снимать стресс, но с проститутками следует быть осторожнее.

Фудо покраснел, как мальчишка, но тут же взял себя в руки.

– Так кто же вы? – опять спросил он.

– Артель, – коротко ответил Палыч, отправляя палочками в рот кусочек мяса.

– Это те, что охотились за… дедом? – посуровел Фудо.

– За свитком, ты хотел сказать, – кивнул Палыч. – Но изначально охотились не мы, а наши противники. Они называются Клаб, а здесь, в Японии, – Кай.

– Я слышал про Кай, – медленно произнёс Фудо.

– Да, думаю, Иванэ-сенсей тебе о нём говорил, – согласился артельный. – Но он сам знал немного. В его время Кай не отошло полностью к Клабу, хотело быть третьей силой в Игре…

– В Игре?.. – переспросил юноша.

– Да, – кивнул Палыч, – в Большой игре. Я тебе расскажу о ней. После Второй мировой войны Кай полностью вошло в орбиту Клаба и выполняет теперь его поручения. Уничтожение Накагава-рю руками якудзы – их операция.

Лицо Фудо окаменело. Он помолчал и спросил:

– А ваша эта… Артель, что ей от меня надо?

– Мы хотим помочь, – сказал Палыч, сделав глоток чая.

– Чтобы забрать у меня свиток? – саркастически усмехнулся Фудо.

– Федя, – по-русски заговорил Палыч, глядя юноше в глаза, – ты достаточно подготовлен, чтобы понять, что я тебе не лгу. Твой свиток останется при тебе, и никто не заглянет в него без твоего разрешения. Мы просто хотим вывезти тебя и твою девушку в СССР…

Фудо молчал, глядя на Палыча ничего не выражающим взглядом. А тот продолжал:

– Видишь, я даже не спрашиваю тебя, где она. Знаю, что ранена, и уверен, что ты о ней позаботился. Но вам из Японии не выбраться, учитывая то, что ты задумал.

– Откуда вы знаете, что я задумал?

– Тоже мне, бином Ньютона… Вырезать банду, перебившую Накагава-рю.

Юноша почти невольно опустил глаза в знак согласия.

– Заметь, я тебя от этого не отговариваю, – пожал плечами Палыч, – знаю, что бесполезно.

Фудо кивнул.

– Но вы оба погибните, хоть это ты понимаешь?

– Гири, – упрямо сказал парень.

– Я знаю, – мягко ответил артельный, – но гири не требует смерти твоей и Мияко. Более того, у тебя гири перед дедом, который велел тебе возродить Накагава-рю, ведь так?

Юноша кивнул снова.

– И я предлагаю тебе выполнить оба твоих долга. Решай, – заключил Палыч, допил чай и откинулся на спинку стула.

Фудо молчал довольно долго, ковыряя палочками рис, потом спросил:

– И чем вы мне можете помочь?

– Пойду с тобой, – просто ответил Палыч.

Юный синоби с изумлением поглядел на вальяжного господина в очках и с усами.

– Вы?.. Но…

– Ты же убедился, что я кое-что умею. А пойти с тобой – единственный, кажется, способ, уберечь тебя от глупостей. Только давай договоримся: как только уничтожим этот гадюшник, мы переправим в Союз тебя и девушку. Согласен?

Фудо испытующе смотрел на Палыча.

– Согласен, – наконец произнёс он.

– Вот и чудно, – вздохнул Палыч.

– Но в Союзе меня ищут, – заметил Фудо.

– Пусть тебя это не беспокоит, Артель – довольно могущественная организация…