Текст книги "Испорченный"

Глава 29
Эрика

Наши дни

Войдя в дом Кристов, я улыбнулась Эдварду, когда он принимал наши с мамой пальто.

Мама выглядела просто потрясающе.

Прошло три недели с момента ее возвращения из реабилитационного центра в Калифорнии. Первые дни ее состояние представлялось мне бомбой замедленного действия, однако постепенно я успокоилась, убеждаясь: то, чего я больше всего боялась, не случится.

Сегодня на ней было шикарное черного цвета платье с узким лифом и пышной ниспадающей. Ее фигура больше не каталась истощенной, а благодаря порозовевшим щекам казалась лет на десять моложе. С каждым днем я все больше и больше видела в ней маму из моего детства.

Я выбрала платье цвета слоновой кости до колен. Мать сдержанно отметила, что для ужина в честь Дня Благодарения оно слишком обтягивающее. Не раздумывая долго, я поделилась с ней, что Майклу нравилось смотреть на мое тело, а мне нравилось, когда он смотрел на меня, и так далее.

Мама сразу смутилась, а я расхохоталась.

– Рика, – послышался голос миссис Крист.

Подняв взгляд, я увидела мать Майкла, которая направлялась к нам через холл. В роскошном туалете, она выглядела элегантно. Как всегда.

– Дорогая, ты чудесно выглядишь. – Миссис Крист обняла меня и быстро чмокнула в щеку, затем повернулась к моей маме. – Кристиана! – воскликнула она, обнимая маму. – Пожалуйста, переезжай к нам. Ваш дом не будет готов до следующего лета, и почему бы тебе не пожить здесь.

Мама отстранилась и улыбнулась.

– Я бы с удовольствием, но сейчас мне очень хорошо в городе.

Никто, кроме Майкла, Кая, Уилла и меня, не знал истинной причины пожара. Из-за наступивших холодов восстановление нашего дома шло не так быстро, поэтому я забрала маму в Меридиан-Сити. Я предложила ей свободную спальню в своей квартире, но она не хотела мешать нам с Майклом, поэтому предпочла остановиться в отеле.

Две недели я провела там с ней – хотела удостовериться, что она в порядке, но расслабилась, когда мама начала посещать фитнесс-клуб, чтобы набрать форму, а еще отправилась работать волонтером в приюте для бездомных, чтобы не сидеть без дела и познакомиться с новыми людьми. Она хорошо питалась, проблемы со сном тоже исчезли, и, как ни странно, она не торопилась возвращаться в Тандер-Бэй.

В итоге я решила предоставить ей больше свободы и вернулась в «Делькур». К большому облегчению Майкла.

Он не был против нашего общения, но его все еще волновала моя безопасность. Майкл сказал, что беспокоится из-за того, что местонахождение Дэймона до сих пор неизвестно, однако я понимала: есть другая причина.

Уже прошел месяц после страшных событий на яхте, но Майкл все еще просыпался ночью покрытый испариной, задыхающийся. Ему снились кошмары, связанные с водой. В них я тону, а он, как и тогда, пытается ухватить меня за руку.

Только в своих кошмарах он меня не находит.

– Миссис Крист, поверить не могу, как вы все это успели! – проговорила я, пораженно оглядываясь вокруг. Полностью обновленная гостиная, а еще весь дом в праздничном убранстве. Гирлянды и венки развешаны на стенах и на перилах. Подняв взгляд, я увидела Майкла, возникшего на верхней площадке лестницы. Он спустился вниз, одетый в идеально отутюженный черный костюм. Губы слегка изогнулись в улыбке. Его взгляд сосредоточился на мне, и я сделала глубокий вдох. Как всегда, у меня в животе все перевернулось.

– Ну, – голос миссис Крист был печальным. – Мне нужно было чем-то себя занять.

Оторвав взгляд от Майкла, я посмотрела в заблестевшие, наполнившиеся слезами глаза его матери.

И меня накрыло чувством вины.

– Мне очень жаль.

Тревор был опасен, гораздо опасней Дэймона, потому что так искусно скрывал свои истинные намерения, но невозможно даже представить, каково это – потерять ребенка. Даже такого. Я надеялась, что мне никогда не придется пережить то, через что проходила она.

Однако миссис Крист лишь покачала головой.

– Не надо, пожалуйста, – всхлипнула она. – Ты не виновата в том, кем оказался мой сын, и вы оба теперь в безопасности. – Миссис Крист повернулась к Майклу. – Я бы ни на что это не променяла.

Майкл смотрел на нее. Лицо его было печальным.

Я уверена, его мать была единственной женщиной, которую он любил, не считая меня. Пусть его первым инстинктом было желание защитить меня, но вторым инстинктом было желание защитить ее. После того, как Тревор захлебнулся, Уилл пытался уговорить Майкла на обратном пути сбросить тело в океан, чтобы ему не пришлось рассказывать родителям о том, что он убил своего брата.

Майкл даже слушать не стал. Он не мог оставить там сына своей матери. По меньшей мере, он должен был привезти ей его тело. Майкл знал, что не сможет видеть ее и каждый раз лгать ей в глаза.

Поэтому, вернув яхту в порт, мы вызвали полицию и рассказали обо всем. О том, как Тревор похитил меня, заманил Майкла и его друзей на яхту, едва не убил Уилла и меня.

Это ужасная трагедия. И хотя миссис Крист и была благодарна судьбе за то, что мы с Майклом не пострадали, она еще очень долго не оправится от этой боли.

А вот ее муж казался в большей степени разочарованным, чем убитым горем. У него остался один сын, и теперь презрение, с каким мистер Крист обычно относился к Майклу, сменилось попытками вмешаться в его жизнь. Не теряя времени даром, он теперь видел в нем воплощение своих надежд, которые ранее возлагались на Тревора.

Майклу повезло, что он имел богатый опыт того, как противостоять своему отцу.

Мама и миссис Крист прошли на кухню, а к нам присоединился мистер Крист с бокалом и сигарой.

– Я хочу переговорить с тобой сегодня. Нам многое нужно обсудить.

Он обратился к своему сыну, однако бросил взгляд на меня. Его намек был ясен. Раз я не выйду замуж за Тревора, реализовывать его планы должен был Майкл.

– Многое обсудить… – задумчиво повторил Майкл, взяв меня за руку. – Ты имеешь в виду мое будущее и деньги Рики? Ты опоздал. Я передал полномочия. Теперь все оформлено на ее имя.

– Что ты сделал? – прорычал мистер Крист.

Я улыбнулась и направилась следом за Майклом, который увлек меня за собой к гостям.

– Я готова обсудить свое будущее в любое время, когда вы снова планируете приехать в Меридиан-сити, – сказала я мистеру Кристу, давая ему понять, что теперь сама руковожу нашим семейным бизнесом.

Оставалась еще недвижимость, которой он владел совместно с моим отцом, поэтому мне пришлось принять это партнерство, но я больше не была пешкой в руках мужчин, которой можно манипулировать, выдав замуж. Отныне мистер Крист об этом знал.

Войдя в столовую, мы с Майклом увидели стоявших у стола Уилла и Кая. Они держали в руках бокалы и разговаривали, в то время как их родители и другие гости небольшими группами рассредоточились по комнате.

Официанты сновали туда-сюда, разнося на подносах закуски и бокалы шампанского.

Кай направился нам навстречу, и увидев это, за ним сразу последовал Уилл.

– Я нашел Дэймона, – без предисловий сообщил Майклу Кай.

– Где он? – спросила я.

– В Санкт-Петербурге.

– В России? – изумленно уточнил Майкл. – Какого хрена?

– Его искал инспектор по условно-досрочному освобождению, – продолжал Кай. – Дэймон пропустил очередную проверку. Отследив его паспорт, полиция выяснила, что он там. Это логично. Предки его отца – выходцы из России, так что Дэймона есть кому опекать. Полиция его преследовать не станет, а мы можем.

Я покачала головой.

– Оставьте его в покое.

– Рика, я не буду просто ждать, пока он здесь опять не появится, – не соглашался Майкл. – Дэймон опасен.

– Он не вернется, – уверенно заявила я. – Он не захочет потерпеть поражение в третий раз. Просто оставьте его, и давайте жить дальше.

Кай и Майкл несколько мгновений изучающе смотрели на меня. Я надеялась, они поняли то, что не было произнесено вслух.

На нашу долю выпало слишком много боли. Слишком много лет мы потратили впустую. Нам всем нужно было вернуться в жизнь.

Дэймон больше не попытается навредить мне. Предприняв еще одну попытку после двух, потерпевших крах, выставит себя жалким неудачником. Он не вернется.

Телефон, на который Всадники снимали свои похождения в Ночь Дьявола, мы нашли именно там, где я и предполагала: в каюте Тревора на «Пифоме», после чего уничтожили аппарат. Так что теперь нам ничто не угрожало. Мы могли расслабиться.

– И что мы будем делать дальше? – спросил Уилл.

Уголок рта Майкла приподнялся.

– То, что у нас получается лучше всего, полагаю. Немного пошалим.

После этого он дернул подбородком, указав на двух официанток у Кая и Уилла за спинами.

Обернувшись, парни увидели двух молоденьких девушек, одетых в черные юбки-карандаш, белые блузки и черные жилетки. Зажигая свечи и проверяя сервировку стола, они стреляли глазами в сторону Уилла и Кая, изо всех сил стараясь не улыбаться.

– Задержите ужин для нас? – спросил Майкл.

Негромко рассмеявшись, Кай повернулся к другу.

– Сколько времени вам нужно? – поинтересовался он, пятясь назад с озорным огоньком в глазах.

– Час.

Ухмыляясь и переглядываясь, парни зашагали за девушками, которые скрылись в кухне. А я прищурилась и озадаченно посмотрела на Майкла.

– Идем. – Он дернул меня за руку. – Я хочу тебе кое-что показать. – И потянул меня за собой к выходу.

* * *

Выйдя из машины, я укуталась в свое светло-бежевое пальто и захлопнула дверцу. Под ногами шелестела листва. День был ясным, и сейчас небо все еще оставалось чистым.

Выдохнув облако пара, я посмотрела вверх и заметила, что старинный собор утонул в строительных лесах. Рядом лежали рулоны брезента, а вокруг разместились маленькие желтые бульдозеры.

– Что происходит? – спросила я.

Его же не сносят, так?

– Я его реставрирую, – ответил Майкл, взяв меня за руку, и повел к парадным дверям.

Когда я вошла внутрь, мой взгляд заметался из сторону в сторону, подмечая все, что уже сделала бригада строителей.

Балкон был ощищен от обломков скамеек, весь хлам и кучи мусора тоже исчезли. Святилище и старый алтарь был также убран, а вход в катакомбы закрывала новенькая дверь. Дыры в крыше и стенах были затянуты брезентом, а полы уже свежезалиты новым бетоном.

Слева и справа строительные леса поднимались до самой крыши. Мое внимание привлекли новые деревянные перекрытия, как если бы планировалось добавить второй этаж.

Сейчас здание было пустым. Вероятно потому, что сегодня День Благодарения.

– Реставрируешь? – повторила я, все еще пребывая в замешательстве. – В качестве чего? Церкви, исторической достопримечательности?

Майкл открыл рот и сделал глубокий вдох, словно сомневался, стоит ли отвечать.

– В качестве… дома, – наконец произнес он.

– Дома? Я не понимаю.

Он тихо хохотнул и приблизился ко мне.

– Мне следовало обсудить это с тобой, но я… – Майкл огляделся вокруг. – Я очень этого хотел и надеялся, что ты тоже захочешь здесь жить.

Я замерла.

– Со мной, – добавил он.

Жить здесь? С ним?

То есть, да, я практически жила с Майклом в его пентхаусе в Меридиан-Сити, однако у меня до сих пор имелась собственная квартира, а это дом. Это совершенно другое.

Я сразу влюбилась в идею превратить собор в дом. Другим людям подобная затея могла показаться весьма странной, но именно в этом месте я пережила некоторые из лучших моментов с Майклом. Мне здесь нравилось.

Но… хозяином будет он, а я просто перееду к нему? Или это будет наша общая собственность? И сможет ли Майкл в любой момент выставить меня на улицу?

Или дом означал что-то большее?

– Но что именно это значит? – осторожно спросила я. Мое сердце забилось быстрее.

Не отрывая от меня взгляда, Майкл медленно подошел ближе, заставляя отступить назад. Я охнула, столкнувшись с каменной колонной.

С радостным блеском в глазах он наклонился и прошептал:

– Повернись.

Гадая, что же задумал Майкл, я замешкалась, но…

Я никогда не отступала перед вызовом.

Медленно развернувшись, позволила ему взять мои руки и положить их на колонну перед собой. После этого Майкл обвил руками мою талию и прижался грудью к моей спине, уткнувшись губами в шею. Мне уже было не холодно.

– Это значит, что я хочу продолжить наши игры, – сказал он низким, страстным тоном. – Это значит, что, пока реставрация не завершится, и пока мы не будем готовы обосноваться здесь, моя квартира – это твоя квартира, моя постель – это твоя постель, и у меня перед глазами только ты одна.

Майкл поцеловал мою шею. От прикосновения его горячих губ по телу пробежала дрожь.

– Это значит, что я буду делать все, что в моих силах, чтобы злить тебя при любой возможности, потому что на свете нет ничего сексуальнее тебя в гневе. – По его голосу я слышала, что он улыбается.

Он опустил руку на внутреннюю поверхность моего бедра.

– А потом я всеми силами буду напоминать тебе, насколько я хорош, чтобы тебя не покидали мысли обо мне, когда мы порознь.

Я резко втянула воздух, почувствовав, как его пальцы медленно поползли вверх, отчего у меня между ног уже пульсировало.

– Это значит, что ты окончишь колледж, но я настоятельно прошу, чтобы ты, вернувшись с занятий, сначала занималась мной, а потом домашними заданиями, – продолжил Майкл, через трусики лаская большим пальцем мой клитор. – А еще это значит, что тебе придется постоянно быть настороже и ждать моего следующего хода, ведь я всегда буду охотиться за тобой.

Вдруг он поднял другую руку, сжатую в кулак. Я округлившимися глазами наблюдала, как Майкл разжал пальцы, и заметила отблеск. Когда он надел кольцо на безымянный палец моей левой руки, я перестала дышать.

– И ты будешь жаждать этого каждую секунду, – прошептал мне на ухо Майкл, – потому что я знаю, что2 тебе нравится, Рика. И я не могу жить без тебя.

Я дрожала. И едва он обнял меня обеими руками и крепко сжал, мои глаза наполнились слезами.

– Я люблю тебя, – выдохнул он, касаясь губами моей шеи.

О, боже мой. Опустив руку, я посмотрела на кольцо. Моя грудь наполнилась жаром, дыхание перехватило. Мне было знакомо это кольцо.

Платиновое, с россыпью бриллиантов, чем-то похожее на снежинку. Один камень располагался в центре, его окружало десять других и еще двадцать во внешнем круге.

– Это одно из колец, которые я украла в Ночь Дьявола, – произнесла я дрожащим голосом, подняв взгляд на Майкла. – Я думала, ты все вернул.

– Вернул. – Он кивнул. – Но это я купил.

– Зачем?

Зачем покупать кольцо для человека, которого ненавидишь? Наверняка парень сделал это после того, как видеозаписи были выложены в сети. Я ничего не понимала.

Руки Майкла крепче сжались вокруг меня.

– Не знаю. Может, я не мог расстаться с частичкой той ночи. – И наклонившись, он прошептал мне в ухо: – А может, глубоко в душе я всегда знал, что этот день настанет.

Я улыбнулась. Слезы покатились по моему лицу. Все было идеально. Кольцо, дом, даже его предложение.

Майкл пообещал меня злить, но также пообещал любить и всегда быть рядом.

Однако я не могла не сомневаться… все ли у нас получится? Продолжить наши игры? Сохранить прежний накал? Страсть?

– Люди не живут так, как мы, Майкл. – Обернувшись, я посмотрела на него. – Они ходят в кино. Обнимаются перед камином…

– Я тебя трахну перед камином, – поправил он, развернув меня к себе лицом и ухмыльнувшись, когда я засмеялась. Но потом, касаясь губами моего лба, парень тихо сказал: – Другие люди нам не важны, Рика. Мы не позволим их правилам нас обуздать. Какая разница, что мы можем или не можем делать. Кто нас остановит?

Я обвила руками его шею. Чувство эйфории окутало меня, когда я запрокинула голову назад и посмотрела на высокий потолок.

– Что ты видишь? – спросил Майкл.

– Наш дом, – произнесла я, ощущая, как проникаюсь его верой. – Поверить не могу, что он принадлежит нам. – Я заглянула Майклу в глаза. – Я люблю тебя.

Он обхватил мое лицо ладонями и поцеловал меня, согрев все мое тело своим теплом.

– Я тоже тебя люблю. Это значит «да»?

Я кивнула.

– Да. – И тут я вспомнила и сразу уперлась руками в грудь Майкла, высвобождаясь из его объятий. – Катакомбы! – выпалила я. – Они же их не зальют бетоном, нет?

Майкл засмеялся.

– Нет. Катакомбы останутся доступны.

Кивнув, я подошла к двери, сняла пальто и повесила его на леса.

– Эй, ты что делаешь?

Я развернулась и жеманно склонила голову набок.

– Ты забыл встать на одно колено.

Майкл фыркнул.

– Ну, уже поздно, Рика. Предложение сделано.

– Это ничего не меняет. – Поманив его пальцем, я распахнула дверь.

– Подрядчик сказал, что собирается заглянуть сюда сегодня, чтобы кое-что проверить, – предупредил Майкл.

Я лишь прищурилась и бросила на него провокационный взгляд.

– Ты сдаешься?

Он покачал головой и двинулся ко мне. Озорной блеск в его глазах рассказал мне все, что я хотела знать.

Он всегда готов вступить в игру.

И сейчас, пройдя его школу, я тоже была готова.

Он испортил меня.

Эпилог
Майкл

Аромат лилий и дождя проник в мои ноздри. Мечтая о большем, я зарылся лицом в подушку.

Рика.

Не размыкая отяжелевших после сна век, я провел рукой по простыни, рассчитывая найти ее рядом с собой в кровати.

Но рядом с собой никого не обнаружил.

С трудом открыв глаза, я моргнул, мгновенно почувствовав тревогу: перевернувшись, приподнялся, опершись на один локоть, и быстро огляделся по сторонам.

Долго искать не пришлось.

Я мгновенно расслабился. Уголки моих губ приподнялись в улыбке, пока я наблюдал за тем, как Рика мылась в душе. Том самом тропическом душе, который архитектор «Делькура» решил сделать особой «примочкой» спальни в моей квартире.

Нашей квартире.

Спустя месяц после событий, произошедших на яхте, я заставил Рику переехать ко мне. Все равно каждую ночь она проводила здесь. А ее квартиру мы отдали Уиллу, который как раз хотел жить поблизости.

Кай же предпочел найти жилье в некотором отдалении. Он купил старый дом в викторианском стиле на противоположном конце города. Зачем – он не объяснил. Кай мог получить любую квартиру в «Делькуре», какую бы только пожелал. И я не видел никакой ценности в приобретенном им уродливом строении из черного кирпича, которое лучше было бы снести.

Но по какой-то причине он хотел быть сам по себе.

Намыливаясь, Рика провела мочалкой из люфы по рукам. Я устроился удобнее и, подперев голову рукой, продолжил любоваться ею.

Должно быть, она почувствовала мой взгляд, потому что оглянулась и улыбнулась мне.

Поставив ступню на бортик ванны, Рика нагнулась и заскользила мочалкой по ноге, медленно и игриво, прекрасно осознавая, что делает со мной своими фальшивыми невинными улыбочками.

Она нежилась под струями воды, хотя ее волосы, собранные в небрежный пучок, оставались сухими. Несмотря на эрекцию, намечавшуюся под простыней, и на запах ее геля для душа, наполнивший комнату, я не сдвинулся с места, наслаждаясь прекрасной картиной. Награду за свое терпение я получу довольно скоро.

Порой мне было необходимо просто смотреть на Рику. Не сводить с нее глаз, потому что до сих пор с трудом верилось в то, что она реальна. Что она здесь, со мной. Что она моя.

Я много раз задавал себе вопрос: как мы пришли к этому? Как мы нашли друг друга и дожили до этого момента?

Рика сказала бы, что все решилось в Ночь Дьявола.

Если бы не события той ночи, я бы не бросил ей вызов. Она бы не стала сильной и не научилась давать отпор. Не нашла бы себя и не обрела бы способность спасаться самостоятельно.

Мы бы не сцепили ладони в замок, пытаясь одолеть друг друга. Мы бы не сделали друг друга такими, какими были сейчас. «На все есть свои причины», – сказала бы Рика.

Она бы сказала, что я закалил ее, что я создал монстра, и где-то среди крови, слез, противостояния и боли мы осознали – это и есть любовь. Осознали, что все искры порождают пламя.

Однако Рика забыла одну важную деталь… Наша история началась задолго до той ночи.

Я стою, прислонившись спиной к своему «гелендвагену» и скрестив руки на груди. У меня дел по горло, мне некогда этим заниматься.

Подняв руку, смотрю на мобильник, перечитываю сообщение, которое прислала мама.

Застряла в городе, а Эдвард занят. Заберешь Рику с футбольной тренировки, пожалуйста? В 8 вчера.

Я закатываю глаза и проверяю время на телефоне. Восемь четырнадцать. Черт, где она?

Кай, Уилл и Дэймон уже на вечеринке, а я опаздываю. Почему? Ох, да. Естественно, если тебе исполнилось шестнадцать, и ты наконец-то получил гребаные права, значит, должен играть роль шофера для тринадцатилетки, чья мать не может поднять свою пьяную задницу и забрать ее.

Рика выходит из спорткомплекса, по-прежнему одетая в красно-белую форму и футбольные щитки, и останавливается, увидев меня.

У нее покрасневшие глаза, как будто она плакала. Судя по тому, как она оцепенела, я понимаю, что ей некомфортно.

Рика боится меня.

Я сдерживаю улыбку. Мне даже нравится, что она постоянно ощущает мое присутствие, хотя я никогда и не признаюсь в этом вслух.

– Почему ты за мной приехал? – тихо спрашивает она. Ее волосы собраны в хвост, из которого выбилось несколько прядей.

– Поверь мне, – в моем голосе звучит неприкрытый сарказм. – У меня есть дела поважнее. Залезай.

Развернувшись, я открываю свою дверь и сажусь в машину.

Я завожу мотор и переключаю передачу, словно не собираюсь ее ждать, и вижу, как Рика торопливо огибает капот, открывает пассажирскую дверь и забирается внутрь.

Пристегнув ремень безопасности, она устремляет взгляд на свои колени и молчит.

Рика выглядит расстроенной, и, похоже, дело не во мне.

– Почему ты плачешь? – спрашиваю я, стараясь сделать вид, будто мне все равно, ответит она или нет.

Ее подбородок дрожит. Она кладет руку на шею и касается свежего шрама, оставшегося после аварии, в которой всего пару месяцев назад погиб ее отец.

– Девочки смеялись над моим шрамом, – так же тихо отвечает Рика. Затем она переводит взгляд на меня, в котором плещется боль. – Он действительно настолько уродливый?

Я смотрю на шрам, чувствуя, как во мне закипает злость. Я бы заставил этих девчонок заткнуться. Но я подавляю свои эмоции и пожимаю плечами, притворяясь, будто мне плевать на ее чувства.

– Он большой, – отвечаю я, выезжая со стоянки.

Рика отворачивается. Ее плечи поникают, и она печально опускает голову.

Твою мать, такая сломленная.

То есть, да, она недавно потеряла отца, а ее мать тонет в собственном горе и эгоизме, но каждый раз, когда я вижу Рику, она напоминает перышко, которое унесет малейшим дуновением ветра.

Смирись уже. Слезы тут не помогут.

Она продолжает сидеть молча и кажется такой маленькой по сравнению со мной, ведь мой рост уже практически перевалил за метр восемьдесят. Хоть Рика и не коротышка, но она как будто растаяла и вот-вот совсем исчезнет.

Я качаю головой, вновь проверяя время на телефоне. Проклятье, я опоздал.

Вдруг слышится автомобильный гудок. Я быстро поднимаю взгляд и вижу стремительно приближающиеся ко мне горящие фары.

– Черт! – ору я, ударив по тормозам и дернув руль в сторону.

Рика шумно вздыхает, схватившись за дверь, а я замечаю машину, остановившуюся посреди узкой дороги. Впереди еще один автомобиль. Внезапно вильнув, он уносится прочь. Я резко торможу у обочины, отчего наши тела подаются вперед, натягивая ремни безопасности.

– Господи! – рявкаю я, наблюдая за женщиной, опустившейся на колени прямо на дороге. – Какого черта?

Задние фары второй машины становятся все меньше и меньше. Убедившись, что сзади никого нет, я открываю дверцу, вылезаю наружу и слышу, как хлопает пассажирская дверь.

Я подхожу ближе к разделительной полосе и замечаю, над чем склонилась женщина.

– Поверить не могу, что этот говнюк просто уехал, – негодует она, обернувшись и посмотрев на меня.

На дороге лежит пес, еле живой, скулит и с трудом делает быстрые, поверхностные вдохи. Из его живота течет кровь, я даже внутренности вижу.

Он небольшой, похоже, какая-то разновидность спаниеля. Мне становится тошно, когда я слышу его тяжелое дыхание.

Пес задыхается.

Тот мудак, который умчался отсюда, должно быть, его сбил.

– Может, девочке стоит остаться в машине? – спрашивает женщина, глядя на Рику, стоящую рядом со мной.

Но я даже не смотрю на нее. Почему все так нянчатся с ней? Моя мать, мой отец, Тревор… Из-за этого она только становится слабее.

Дети этой женщины, сидя в машине, зовут ее. Опустив взгляд на пса, вижу, как он дергается и продолжает скулить.

– Вы езжайте, – предлагаю я женщине, кивая в сторону ее машины. – Я попробую найти ветеринара.

Она смотрит на меня, отчасти недоверчиво, отчасти признательно.

– Ты уверен? – уточняет она, взглянув на своих детей.

Я киваю.

– Да, увозите детвору отсюда.

Она поднимается, с сожалением смотрит на собаку. Вижу, как заблестели ее повлажневние ресницы. Потом женщина разворачивается и садится за руль, крикнув мне:

– Спасибо!

Я жду. Когда автомобиль трогается с места, поворачиваюсь к Рике.

– Иди в машину.

– Я не хочу.

Прищурившись, огрызаюсь:

– Сейчас же.

Ее наполненные слезами глаза смотрят на меня в отчаянии, но все же она отворачивается и торопливо отходит к «гелендвагену».

Опустившись на колени, я кладу руку псу на голову, ощущая под пальцами мягкую шерсть, и осторожно его глажу.

Его лапы дергаются, пока он надрывно дышит. От хрипов, доносящихся из горла бедняги, перед глазами у меня все расплывается, а сердце больно бухает в груди.

– Все хорошо, – говорю я тихо, чувствуя, как слеза скатывается по моей щеке.

Беспомощность. Я ненавижу это чувство беспомощности.

Закрыв глаза, поглаживаю пса по голове, потом медленно опускаю руку ниже, к шее…

Затем обхватываю пальцами его горло и сдавливаю так крепко, как только могу.

Пес дергается, его тело слабо дрожит, борясь из последних сил.

Но сил у него почти не осталось.

Мое тело напряжено, все мышцы горят. Я сжимаю челюсти, стараясь продержаться еще одну секунду.

Всего одну секунду.

Зажмуриваюсь. В горле ком из-за слез.

Он опять дергается и… наконец-то… обмякает, жизнь покидает его.

Я прерывисто выдыхаю и убираю руку.

Твою мать.

Желчь подступает к горлу, срабатывает рвотный рефлекс. Меня едва не выворачивает наизнанку, но я заставляю себя размеренно вдыхать и выдыхать, подавляя тошноту.

Просунув руки под пса, поднимаю его, чтобы отнести к машине, однако, едва повернувшись, останавливаюсь. В нескольких метрах от меня стоит Рика, и я понимаю, что она все видела.

Она смотрит так, будто я предал ее.

Я отвожу взгляд, набираясь решимости, прохожу мимо нее и несу собаку к багажному отсеку «гелендвагена».

Кто она, мать ее, такая, чтобы меня судить? Я сделал то, что должен был сделать.

Достаю полотенце из своей спортивной сумки (я приехал за Рикой сразу после тренировки) и кладу на него пса. Достав еще одно полотенце, вытираю руки, потому что они в его крови, а потом накрываю тканью собаку и захлопываю заднюю дверь.

Сев на свое место, завожу машину, в то время как Рика распахивает пассажирскую дверцу и плюхается на сиденье, не сказав мне ни слова.

Я газую, сжимая руль. Ее молчание сопоставимо по громкости с оскорблениями и упреками моего отца.

Я поступил правильно. Пошла ты. Мне плевать, что ты думаешь.

Я тяжело дышу, с каждой секундой злясь все сильнее.

– Думаешь, ветеринар, который усыпил твою кошку год назад, лучше? – заявляю я, время от времени бросая на Рику сердитые взгляды. – А?

Она плотнее сжимает губы. Я снова вижу слезы в ее глазах.

– Ты сделал это голыми руками! – выкрикивает она, повернувшись ко мне. – Ты сам его убил. Я бы такого никогда не смогла сделать!

– И именно поэтому ты всегда будешь слабой, – бросаю я в ответ. – Знаешь, почему большинство людей в мире несчастны, Рика? Потому что им не хватает смелости совершить один поступок, который изменит их жизнь. Это животное мучилось, а ты мучилась, наблюдая за ним. Теперь его страдания закончились.

– Я не слабая, – возражает она, но ее подбородок все равно дрожит. – И твой поступок не принес мне счастья. Мне от него лучше не стало.

Я ехидно улыбаюсь.

– Считаешь меня плохим? Разочаровалась во мне? Ну, знаешь что? Мне безразлично твое мнение! Ты – тринадцатилетняя обуза, за которой приходится приглядывать моей семье, и в будущем превратишься лишь в восемнадцатилетнюю копию своей пьяной мамаши!

И ее глаз начинают катиться горошины слез, кажется, она вот-вот сорвется.

– Только тебе с таким шрамом, скорее всего, не удастся подцепить богатого мужа, – рычу я.

Она потрясенно вздыхает. Лицо Рики искажается, а тело содрогается от рыданий. Она хватает дверную ручку, начинает дергать и тянуть ее, пытаясь выбраться из машины.

– Рика! – ору я.

Твою мать, я еду на скорости девяносто пять километров в час!

Я хватаю ее за запястье и, вильнув к обочине, резко торможу.

Рика торопливо открывает дверь, вылетает из салона и бежит в лес.

Я переключаюсь на нейтральную передачу, рывком поднимаю ручку тормоза, распахиваю свою дверцу и тоже выпрыгиваю из машины.

– Вернись! – кричу я, захлопнув дверь.

Рика поворачивается.

– Нет!

Я бегу следом за ней.

– Куда, черт побери, ты собралась? У меня дел полно, мне некогда за тобой гоняться!

– Я к папе пойду, – слышится ее ответ. – Домой дойду сама!

– Черта с два. Сядь в проклятую машину и перестань меня бесить.

– Оставь меня в покое!

Кипя от ярости, я останавливаюсь. Кладбище сразу за холмом, однако на улице тьма непроглядная.

Я качаю головой, пятясь назад.

– Ладно! – рявкаю я. – Тогда иди, навести своего отца!

Развернувшись, я торопливо шагаю к «гелендвагену», оставив Рику в лесу, и забираюсь в салон.

Запустив двигатель, еще какое-то время торчу на месте. Там темно. А она одна. К черту. Если ей хочется покапризничать, при чем тут я.

Врубив передачу, срываюсь с места и направляюсь прямо к своему дому. Не заглушив двигатель, выскакиваю наружу и иду к сараю, где нахожу лопату, после чего возвращаюсь обратно.

Сумерки октября приносят с собой морозец, от которого мерзнут уши, хотя каждая клеточка моего тела все еще пылает после этой стычки.

Рика смотрела на меня так же, как смотрит мой отец. Словно я все делаю неправильно.

А я коплю все, что раздирает меня изнутри – злость и необъяснимое желание чего-то. Нечто, скрытое в глубине моей души, хочет заниматься саморазрушением, устраивать беспорядки и делать то, что не посмеют другие.

Я не хочу причинять людям боль, но со временем ощущение, будто я пытаюсь вырваться из своей собственной кожи, становится все сильнее.

Мне нужен хаос.

Я устал ощущать свое бессилие. Я устал от того, что отец меня подавляет.

Сегодня я попытался принять непростое решение. Совершил поступок, который нужно было сделать, но никто бы на это не пошел.

А Рика посмотрела на меня так же, как он. Словно я ненормальный.

Швыряю лопату в багажник и гоню по нашей подъездной дорожке в сторону единственного места, пришедшего на ум.

Собор Святого Килиана.

Остановившись у старой церкви, оставляю фары включенными и, отойдя ближе к деревьям, начинаю рыть яму. У пса не было ошейника, и на поиск его хозяев могло бы уйти много времени, поэтому мне придется его похоронить.