Текст книги "Рождественский сюрприз. Сборник"

Горячий Скрудж

Глава 1
Мередит

– Да это просто издевательство! – проворчала я, открывая дверь подъезда. – Только этого не хватало!

Ветер взвыл и швырнул мне в лицо снежных хлопьев величиной с тарелку фрисби. Нахлобучив капюшон, я заправила за уши выбившиеся кудрявые прядки и с силой затянула завязки, оставив ветру только глаза и нос. Щурясь, я высматривала в густом снегопаде свое такси. Тут же подъехала машина, свернув к обочине и включив стоп-сигналы. Ну хоть не ждать под снегопадом. Я очень надеялась, что это за мной, поэтому побежала к «Уберу», не проверив номер.

Усевшись на заднее сиденье, я захлопнула дверь. Капюшон совсем сполз на глаза, и я не сразу сообразила, что сиденье, на которое я с размаху приземлилась, не совсем сиденье.

– Гм, прошу прощения, – сказал кто-то сзади густым баритоном. Говорил мужчина, на чьих коленях я восседала.

Я вздрогнула… и все пошло кувырком.

Я завопила прямо в лицо незнакомцу, а следом, окончательно перепугавшись, треснула его по лицу.

– Какого черта? – гаркнул он.

Схватившись за сердце, я крикнула:

– Вы кто? Что вы тут делаете?

– Вы влезли в мое такси, плюхнулись мне на колени, ударили меня по лицу и спрашиваете, кто я? Нет, это вы кто такая?

– Я думала, это мое такси!

Молчавший до сих пор водитель решился наконец подать голос:

– Это общее такси, я везу вас обоих.

– Как – общее? – осведомился мистер Баритон. – Я не заказывал совместную поездку.

Может, он и не заказывал, но я точно вызвала «Убер» из карпулинга. Это дешевле, а я, видит бог, стараюсь экономить, где могу.

– Я же говорю, это мой заказ!

Тут я спохватилась, что веду разговор, сидя на коленях невольного попутчика, и приподняла задницу, насколько позволяла теснота эконом-такси.

– Вы не могли бы подвинуться на соседнее сиденье? Неохота забеременеть на случайной кочке.

Мистер Баритон что-то пробормотал (я не разобрала что) и отодвинулся. Выудив из кармана мобильный, он начал там что-то листать.

– Я не заказываю совместные поездки, это какая-то ошибка!

– Значит, первый раз, – сообщил водитель. – Так, либо поехали, либо выходите и идите пешком, в такую погоду никто не повезет. Давайте не будем друг друга задерживать – у моей жены окорок в духовке доходит, а трехлетние близнецы с утра должны получить свои подарки толком завернутыми. Вы у меня последний заказ на сегодня!

Устроившись на сиденье, я развязала капюшон и наконец толком разглядела своего соседа-пассажира. Как назло, он оказался весьма эффектной внешности – массивные очки, как у Кларка Кента, волевой подбородок, широкие плечи… Вот нет чтобы мне опозориться перед некрасивым мужчиной – принесла нелегкая красавца!

– Прекрасно, – процедил он. – Едемте, я уже опаздываю.

Едва такси отъехало от бордюра, я подалась вперед.

– Можно сначала меня отвезти, а то я тоже опаздываю?

Кларк Кент покачал головой.

– Ну, еще бы, падайте мне на колени, бейте меня, а потом еще заставьте опоздать!

Я совершенно забыла, что дала ему по лицу.

– Простите, это была непроизвольная реакция. Но кто станет сидеть справа в машине, ожидающей другого пассажира?

– Тот, кто уверен, что едет в такси один. Я даже не видел, как вы подошли, – на улице метель, если вы не в курсе.

– Будете в следующий раз внимательнее заказывать такси.

– Следующего раза не будет, поверьте.

– Да ладно? Неужели я оставила вам шрам на всю жизнь? Некоторые мужчины только обрадуются, если женщина присядет к ним на колени!

Кларк впервые повернул голову, задержав взгляд на моем лице.

– Простите, у меня выдался отвратительный день, – ответил он. – Точнее, отвратительный месяц.

Я не сомневалась – какая бы отвратительная невезуха ни преследовала этого красавца, она и свечку не держала моим последним месяцам. Я тут же решила поделиться.

– Вчера в автобусе, где воняло рвотой, какая-то милая старушка села рядом со мной и заснула, склонив голову мне на плечо. Выхожу – часов нет! Бабка оказалась карманной воровкой. Позавчера пьяный тип в костюме Санты, звонивший в колокольчик у ящика Армии спасения, схватил меня за задницу, когда я проходила мимо. Я ему врезала и наорала, а обернувшись, увидела, что на нас смотрит целый отряд девчушек-скаутов – эпизода с лапаньем они, правда, не застали, – и у всех глаза на мокром месте: злая тетя стукнула Санту! А в начале недели я обещала соседке присмотреть за кошкой, пока их с восьмилетней дочерью не будет в городе. Прихожу с работы, а эта шерстяная зараза лежит у меня на кровати – прямо там, где я сплю, – уже окоченевшая! Девчонка теперь начинает реветь всякий раз, как мы встречаемся в коридоре, думает небось, что я кошек душу. А сегодня, в сочельник, вместо того, чтобы ехать в Рокфеллер-центр принимать предложение моего бойфренда с четырехлетним стажем – ну, вот мечта у меня такая с детства, сказать «да» под новогодней елкой, – я еду в суд получать ордер на выселение: меня гонит из квартиры владелец дома, который за цент удавится… – Глубоко вздохнув, я шумно выдохнула. – Вот с какого хрена суды работают в канун Рождества?

От моей тирады Кларк Кент, видимо, онемел, потому что ничего не ответил. Некоторое время он смотрел на меня и наконец разжал губы.

– Вообще-то в сочельник суды всегда работают, у них выходной только в Рождество. Я много сочельников провел в суде.

– Да ладно? – поразилась я. – Вы преступник?

Он не удержался от улыбки.

– Я судебный адвокат.

Я прищурилась.

– И в самом деле…

– Вас это удивляет?

– Да нет, вы и выглядите таким надутым бюрократом.

– Бюрократом?!

– Да, пафосным, самоуверенным, конфликтным всезнайкой. Кем же вам еще быть, как не адвокатом?

– Всезнайкой? О, вы только что назвали меня умным? – сосед подмигнул.

Господи, он просто неотразим – ну, если вы любите играющих на нервах мужчин. И не лишен харизмы.

Может, имеет смысл стать чуть-чуть полюбезнее?

Глава 2

Глядя в окно, я потирала озябшие руки, внутренне собираясь, чтобы сейчас повернуться к соседу и быть сама любезность.

– А куда вы направляетесь?

– У меня небольшое дело, которое надо закончить, прежде чем я улечу в Цинциннати на праздники.

– К жене и детям?

Попутчик странно посмотрел на меня сквозь линзы очков, будто я лезла не в свое дело.

– Нет, живу я в Нью-Йорке, в Огайо у меня родители.

– Понятно, – и я протянула руку: – Я Мередит.

Попутчик принял мою руку и пожал.

– Адам.

Тепло его руки в такой морозный вечер казалось лучше чашки рождественского какао.

– Извините, что вывалила на вас свои проблемы, – я откинула со лба светлые кудряшки. – В последнее время у меня широкая черная полоса…

Он покачал головой.

– Такого не бывает, красавица.

Я невольно зарделась.

– Чего не бывает?

– Черных полос. Сознательно или подсознательно вы управляете почти всем происходящим в вашей жизни.

– Ну вот как вы можете такое говорить? – возмутилась я. – Человек не в состоянии все контролировать.

– Я сказал – почти всем. Старушка заснула на вашем плече? Вы могли этого не разрешить. Умудрились не почувствовать, что с вас снимают часы? Надо было не терять бдительности. Соглашусь, что Санта, схвативший вас за задницу, и кошка, испустившая дух на вашей кровати, – это события вне вашего контроля: в жизни всякое бывает. Но задолженности за квартиру точно можно было избежать, если бы вы вовремя подумали. Готов поспорить, вы живете не по средствам: ваш «Виттон» стоит минимум две тысячи. Если вам нечем платить за квартиру, не надо швырять деньги на дорогие сумки.

Я инстинктивно прижала к себе луивиттоновский шедевр, хотя мой случайный попутчик был отчасти прав.

Сумка стоила две с половиной тысячи.

С чего это он мне указывает, что я могу и чего не могу себе позволить?

– Как уверенно вы разложили все по полочкам! Сумка – подарок моего бойфренда, я ее не покупала!

Адам усмехнулся.

– Того самого, который позовет вас замуж в Рокфеллеровском центре под елочкой?

Я сглотнула.

– Бывшего бойфренда. Который не сделает мне предложения ни под елочкой, ни под сосенкой. Я лелеяла дурацкую мечту, что в этом году он задаст мне заветный вопрос, мы поцелуемся под огромной елкой в Рокфеллер-центре и он подхватит меня и наклонит почти до самого льда.

Адам засмеялся.

– Звучит как сцена из старого фильма. Какое клише – драматический наклон! Вы где-нибудь в реальной жизни такое видели, красавица?

Перестань меня так называть, красавец!

– И не увижу, потому что он меня бросил и ушел к одной из моих подруг. В канун Дня благодарения. Тоже скажете, что это моя вина?

Адам помрачнел.

– Гм… Сочувствую. Нет, это не ваша вина, а он негодяй. Но позвольте, в чем же здесь невезение? Он вам услугу оказал! Вам, можно сказать, повезло не вляпаться!

Такая точка зрения мне даже понравилась.

– Вы правы, так и буду себе говорить, – вздохнув, я некоторое время смотрела на густо валивший снег за окном. – А у вас есть девушка?

Не успел он ответить, как такси занесло, и я инстинктивно ухватилась за Адама. К своему жгучему стыду, я вцепилась ему не в бедро, а чуть выше. Практически подержалась за член.

Сморщившись, я отдернула руку.

– Уй-й-й… Простите.

Пары секунд мне хватило, чтобы понять, что природой Адам снаряжен просто замечательно.

– Магнит у меня в штанах, должно быть, раз вас туда так и тянет… случайно.

Вот черт.

Я кашлянула и сипло отозвалась.

– Это действительно была чистейшая случайность.

– Ну да, ну да, – резвился мой попутчик, но сразу бросил притворяться, разглядев мою пристыженную физиономию. – Шучу, Мередит! Ну что вы, в самом деле!

Когда он своим сексуальным баритоном произнес мое имя, я почувствовала нечто совсем неожиданное. Шумно выдохнув, я сменила тему.

– Значит, вы говорили…

– Я ничего не говорил. Это вы любопытны, как кошка, и захотели знать, есть ли у меня подруга или жена, а потом, не дав мне ответить, схватили меня за ширинку.

Отвечать на это я сочла ниже своего достоинства.

– Я один, – сказал Адам.

У меня отвисла челюсть.

– Как? Почему? Вы же привлекательны, успешны – что с вами не так?

Он запрокинул голову и уставился в крышу салона.

– Господи, вы прямо как моя мама!

– Ну, у нас есть веская причина недоумевать, – нашлась я.

Помедлив, Адам шокировал меня неожиданным признанием.

– Вообще-то у меня был долгий роман начиная с двадцати лет, но она умерла от рака. С тех пор я избегаю серьезных отношений.

Я онемела – я была просто убита. Господи, бывает же так…

– Мои соболезнования.

Он некоторое время смотрел на меня.

– Спасибо.

– Лишний раз доказывает, что порой нипочем не догадаешься, какой ад прошел человек. В жизни есть вещи похуже, чем вылететь из квартиры…

Адам понимающе кивнул, и мы замолчали. Снег валил так густо, что улиц было не различить.

Я вздохнула.

– По-моему, сегодня ни я, ни вы из города не выберемся.

– А какие, вы сказали, у вас планы после суда? – спросил Адам.

– Я не говорила про мои планы… Вообще собиралась в Бостон, к маме на Рождество.

– Тоже, как моя, будет зудеть, отчего вы по-прежнему одна?

– Кхе, да нет, наверное.

– Снова повезло – ваша мама хоть праздник вам портить не станет.

Мне было неловко признаваться, но чего уж стесняться, когда только что ухватила мужика за причиндалы. Я повернулась к нему и, проглотив гордость, выпалила:

– Мама не будет доставать меня насчет замужества, потому что не знает, что я рассталась с Такером.

Адам приподнял бровь.

– С Такером? Я счел его негодяем за то, что он спустя четыре года отношений переметнулся к вашей подруге, а он еще и обладатель дурацкого разбитного имечка? – Он усмехнулся. – Такер! Зачем вам делать вид, что вы до сих пор встречаетесь с этим недоделком?

– Не знаю, – вздохнула я. – На работе я тоже никому не говорила. Наша фотография так и стоит у меня на столе. Сначала я молчала, потому что не могла произнести это вслух, а теперь… – Я опустила голову. – Почему-то продолжаю скрывать. Наверное, мне стыдно.

– Стыдно? Чего, черт побери, вам стыдно? Вы ничего плохого не сделали. Вам надо избавиться от этого дерьма и жить дальше. Выбросьте в мусор фотографию негодяя с вашего стола! Может, вокруг томится целая толпа холостяков, дожидающихся, пока вы наконец порвете с этим дебилом и согласитесь пойти на свидание!

– Ага, очередь от дверей стоит! – я фыркнула, чувствуя на себе взгляд Адама, но упорно не глядя на него. Он вздохнул.

– Где вы работаете?

– На пересечении Шестьдесят восьмой и Лексингтон, а что?

Адам взглянул на свои часы.

– Ваш офис уже закрыт?

– Нет, работа кипит, правда, в минимальном составе, многие отпросились перед праздниками. Я тоже взяла сегодня выходной.

Подавшись вперед, Адам сказал таксисту:

– Планы меняются. Возвращаемся в центр, на пересечение Шестьдесят восьмой и Лекса. Мы выйдем и сразу назад, вы даже мотор не глушите. Дождитесь нас, и я компенсирую вам ожидание.

Водитель покосился в зеркало заднего вида.

– Сотня долларов сверху заказа.

– Сто баксов?! Да где же ваш дух Рождества? Я рассчитывал на полсотни.

Таксист покачал головой.

– Дух Рождества из меня высосала семья вместе с наличными из карманов. Сотня, не меньше. Ну что, я разворачиваюсь, и мистер Франклин купит мне бутылку двадцатилетнего «духа Рождества», или едем согласно маршруту?

Адам поглядел на меня, а я на него. Глядя мне в глаза, мой попутчик обдумывал варианты и через несколько секунд решился:

– Хорошо, пусть будет сотня. Но я действительно опаздываю, поэтому прибавьте газу.

Таксист так крутанул руль влево, что машину занесло. Уцепившись за потолочную ручку (известную также как ручка «ох, блин!»), я затаила дыхание, пока автомобиль не выправился. Псих за рулем только что совершил поворот через двойную сплошную, и это в плотном нью-йоркском трафике, да еще в снегопад! Сердце гулко колотилось изнутри о ребра.

– Что происходит, почему этот ненормальный везет нас в мой офис?

– Потому что вам нужно помочь сделать первый шаг. Давайте-ка избавимся от фотографии на вашем столе.

Глава 3

– Это, типа, усы такие? – Адам приподнял очки, чтобы лучше разглядеть нашу с Такером фотографию. Мы снялись на фоне танцующих фонтанов у отеля «Белладжио» в Вегасе в День святого Валентина. В начале этого года… В ту поездку я рассчитывала на предложение, а не дождавшись, убедила себя, что Такер ждет Рождества, чтобы исполнить мою детскую мечту о романтическом поцелуе под огромной наряженной елкой. М-да, мозги я себе пудрила с этим Такером.

Я со вздохом отозвалась:

– Такер тогда подражал Ченнингу Татуму из фильма, где он играл копа.

Хотя я видела эту фотографию каждый день, я уже давно не смотрела на нее по-настоящему. Такер чересчур высоко подбрил усы – черная черта перечеркивала короткую верхнюю губу под самым носом, поэтому он еще сильнее смахивал на крысу.

Адам открыл рамку сзади и вынул фотографию.

– Красавица, даже если вам нравятся плохие усы, тип, косящий под Ченнинга Татума, – законченный идиот.

Я улыбнулась.

– Пожалуй, вы правы.

Адам поставил пустую рамку на стол и ответил, держа фотографию в вытянутой руке:

– Конечно, я прав. Я всегда прав. Доверите эту честь мне или сами?

– Лучше я сама.

Я взяла у Адама снимок и несколько секунд смотрела на него. Такер с этими усами действительно выглядел как круглый дурак.

– Только не до утра, если можно. Я и так получу от судьи выговор за опоздание. Рвите смело, дорогая, как пластырь со старой царапины.

Глубоко вздохнув, я закрыла глаза и разорвала фотографию пополам.

– Вот умница! Продолжайте.

Я улыбнулась и разорвала и половинки, а потом и четвертушки, и восьмушки. Высыпав мелкие клочки в урну, я с довольной улыбкой посмотрела на Адама.

Он тоже улыбнулся.

– Вам надо чаще так делать.

– Рвать фотографии?

– Улыбаться, – ответил он, глядя на мои губы. – У вас чудесная улыбка.

Под ложечкой у меня сладко замерло.

– С-спасибо.

Адам кашлянул и опустил глаза.

– Пойдемте, время дорого.

На улице снег валил еще гуще. Адам схватил меня за руку, и мы бегом кинулись в поджидавший нас «Убер».

Устроившись на сиденье, я призналась:

– Слушайте, мне и вправду гораздо легче на душе! Может, я даже выслушаю приговор и не расклеюсь. Вперед, навстречу судьбе!

Адам расстегнул верхние пуговицы своего пальто.

– А что там за проблема с вашим выселением? Вы не производите впечатления неимущей особы, не способной платить за жилье.

– Я и платила всегда вовремя, просто у меня нет права там жить, квартира принадлежала бабушке. Я поселилась там два года назад, когда бабуля заболела – ей требовался постоянный уход. Размер ренты ограничен законом. Бабуля умерла девять месяцев назад. Мне квартира очень нравилась, и я осталась – однушку в моем районе я себе позволить не могла. Но владелец дома об этом пронюхал и выселяет меня через суд, а еще требует с меня разницу между рыночной рентой, которую платят за такое жилье, и суммой, которую я ежемесячно платила до и после смерти бабушки. Домовладелец упирает на то, что я не имела права там жить, и выставил мне счет на тридцать шесть тысяч четыреста двенадцать долларов.

Адам долго смотрел на меня.

– Тридцать шесть тысяч четыреста двенадцать долларов, значит? – Он потер подбородок. – Говорите, въехали два года назад, а бабушка скончалась тому девять месяцев?

– Ну, где-то так. Может, я прожила там не два года, а чуть поменьше. А что?

– Ваш адвокат говорил вам о праве наследования?

– У меня нет адвоката, им платить надо. Что за право наследования?

– Если вы являетесь родственницей престарелой квартиросъемщицы и прожили с ней более года, вас нельзя выселить, и платить вы будете по прежней ставке.

У меня глаза полезли из орбит.

– Серьезно?!

– Вы точно прожили с бабушкой хотя бы год?

– О господи, я не знаю… Я туда въехала зимой, бабушка умерла следующей зимой, но точной даты переезда я не помню!

– Вам необходимо это доказать на слушании по вашему выселению.

Я сникла.

– Как я это сделаю, если я даже не знаю точной даты вселения?

– Вы можете назвать приблизительную дату и заявить на слушании, что вам нужно время собрать доказательные документы, потому что вам стало известно о наследственном праве. Подумайте, чем подтвердить дату въезда: может, сохранились чеки за перевозку вещей – да что угодно. Конечно, смотря какой судья вам попадется, но вы реально можете получить отсрочку до конца праздников. А на следующем слушании останется только подтвердить хронологию.

Надежда наполнила мои легкие, хотя я не представляла, что показать, чтобы доказать… дату переезда.

– А вдруг я не смогу подтвердить? – жалобно сказала я.

– Об этом будете волноваться позже. Решайте проблемы в порядке возникновения.

– Я уже пропустила одно слушание по болезни, вряд ли мне дадут отсрочку!

– Ну, вдруг в канун Рождества они ухватятся за возможность уйти домой пораньше и вам повезет!

– Ах, повезет? – встрепенулась я. – Вы же говорили, что везения не существует!

– Тут вы меня поймали. Я неправильно выразился. В суде вы представите новую информацию, которая может стать основанием для переноса слушания, так что, по сути, я прав: мы действительно творцы своей судьбы.

– Ну а я повторяю, что мое везение в последнее время захромало на обе ноги, и в суде я тоже не жду рождественских чудес.

– Все зависит от того, как себя подать, Мередит. Если я чему и научился за свою адвокатскую практику, так этому. Теперь вы знаете о своих правах, и это может похерить все расчеты вашего домовладельца. Если вы заявите судье, что уверены в сроках своего переезда к бабушке, готов спорить, дело решат в вашу пользу.

Такая позиция была безусловно мотивирующей.

Я наклонила голову.

– Вы правда думаете, что люди сами строят свою судьбу?

– На сто процентов. Дух торжествует над материей.

Я помолчала, обдумывая следующий вопрос.

– А чем я могу вас отблагодарить?

– В каком смысле? – удивился Адам.

– Вы сделали для меня столько хорошего за наше непродолжительное знакомство – помогли изодрать опостылевшую фотографию, подсказали брешь в системе, которая теоретически спасет мою пятую точку… Я перед вами в долгу. Говорите, что мне сделать для вас, Адам?

Он заморгал и не ответил. Я засомневалась, уж не прозвучал ли мой вопрос двусмысленным предложением, но тут мне в голову пришло кое-что нестандартное.

Я прищелкнула пальцами.

– Йес! Знаю.

Адам приподнял бровь.

– Вы хоть не будете снова хватать меня за пах?

Видите? Он-таки понял мой вопрос самым превратным образом!

– Перебьетесь, всезнайка!

Он подмигнул:

– А что же тогда?

– Вы сказали, ваша мамаша допекает вас отсутствием личной жизни. Почему бы вам не притвориться, что вы встречаетесь со мной?

– Вы поедете ко мне в гости? – он засмеялся. – Я такое в одном фильме видел, знакомая в кино затащила.

– Нет, в Огайо я не полечу, но мы можем сделать фотографии, будто у нас отношения.

Адама это позабавило.

– И с этими фотографиями я, как вы со снимком Такера, должен буду придумывать себе личную жизнь?

– Ну, в вашем случае это никому не навредит. Вы же не будете цепляться за отболевшее, а просто сочините историю, чтобы успокоить маму. Можете даже сказать, что все началось совсем недавно и мы просто гуляем.

– Вы учите меня лгать маме?

– Гм, да, но…

– Да это же блестящая идея! – И он почесал подбородок, на котором пробивалась щетина.

Обрадовавшись, что мое предложение понравилось, я заулыбалась.

– Правда?

– О да. Может, я ею и не воспользуюсь, но – какого дьявола, пусть фото будет под рукой, если мама совсем меня заест…

– Чудесно! – я просияла. – Ну, берите телефон.

– Вы умеете делать селфи? – осведомился он.

– О да, я королева селфи!

За несколько минут я сделала штук сто снимков. Водитель поглядывал на нас в зеркало, как на идиотов.

Я наклонялась к Адаму и широко улыбалась, а иногда мы показывали языки и дурачились. Мы действительно выглядели счастливой парой в самом начале отношений.

От Адама пахло невероятно приятно – какой-то мужской горьковатой мускусной нотой, бурно обрадовавшей мои гормоны. «Радуйся, мир!..» Мне совершенно не хотелось заканчивать позировать – я была счастлива лишний раз ощутить запах Адама и поприжиматься к нему.

Он обнял меня за плечи, и по спине побежали мурашки от ощущения его твердого тела.

Господи, Мередит! Нашла когда возбуждаться! Тебя в суде ждут!

Кашлянув, я нехотя отодвинулась.

– Пожалуй, достаточно.

– Точно? – Адам некоторое время вглядывался в меня. Время будто остановилось, и у меня возникло ощущение, что наш контакт нравился ему не меньше, чем мне. Или у меня разыгралось воображение?

Я загляделась на отражение уличных фонарей в его очках. А может, я и не придумала взаимное влечение: называл же он меня красавицей и похвалил мою улыбку. Тогда я сочла, что он меня дразнит, но, может, в его словах была доля серьезности?

В душе стремительно росла тревога: мы же вот-вот приедем, и каждый пойдет своей дорогой.

Увижу ли я его еще?