Текст книги "Неслучайная встреча"

10

Эдит молча кивнула. Все так же твердо держа ее под локоть, он повел ее к своему автомобилю, припаркованному сразу за воротами больницы. Она послушно шла за ним, больше ни о чем не спрашивая, во всем положившись на него, и ее сердце замирало от ожидания и надежды.

Мэтью повел машину по ночным лондонским улицам, и Эдит сразу поняла, что он везет ее к себе на Хокстон-стрит. Чтобы не молчать, она сказала:

– Врач говорит, что ни за что не может поручиться, но я просто не могу представить, что бабушка… – Горло ей сжало спазмом, и она проглотила последнее слово. – Она так любит жизнь! Она должна еще жить долго-долго. Я только сейчас поняла, что она для меня значит, что я не смогу без нее.

Подумать только, ведь я всерьез верила, что смогу жить в Италии с Сесилом вдали от бабушки, подумала она, поражаясь сама себе. Разве я смогу обойтись без этих воскресений, которые проводила в ее маленьком домике? И вообще.., я ни за что не хотела бы покидать Англию… Ведь если разобраться, у бабушки нет никого, кроме меня.

– Думай о том, что ее очень скоро выпишут и ты приедешь за ней в больницу, – сказал Мэтью.

– Если она не согласится пожить у нас, я сама поселюсь у нее и стану за ней присматривать, – твердо сказала Эдит. Ей сразу стало гораздо легче.

Хокстон-стрит в это время суток была совсем пустынной. Мэтью оставил машину на тротуаре, и они с Эдит поднялись в его квартиру. В полумраке коридора, когда она ждала, пока он откроет дверь ключом, ее сердце билось так сильно, что он, должно быть, ясно слышал эти частые, призывные удары.

Наконец они вошли в дверь, которая сразу открывалась в комнату.

Эдит уже некоторое время чувствовала слабость и головокружение, а тут у нее внезапно зашумело в ушах и начали подгибаться ноги, и она беспокойно огляделась вокруг, ища, куда бы сесть. Мэтью достаточно было одного взгляда, чтобы понять ее состояние. Он шагнул к ней и быстрым движением подхватил ее на руки. Эдит инстинктивно обняла его за шею.

Пока он нес ее к дивану, Эдит подумала, что всегда мечтала, чтобы он взял ее на руки.

Как ей и представлялось, его руки были сильными и надежными, и он нес ее легко, как пушинку, несмотря на то что она была далеко не эльфом.

Мэтью аккуратно опустил ее на диван.

– Это реакция. Ты сильно переволновалась.

Посиди, сейчас я сделаю тебе чай. А пока глотни-ка вот это.

Он поднес ей к губам рюмку с бренди. Эдит послушно глотнула и поморщилась, подобные крепкие напитки она никогда не употребляла.

А Мэтью снял с нее туфли и положил ее ноги на диван. От прикосновений его рук по ее жилкам разлилось тепло. Она откинулась на подушки, закрыла глаза и слушала, как он бренчит посудой. Как странно, она вовсе не испытывала неловкости. Рядом с ней был человек, которому она полностью доверяла. Она интуитивно чувствовала, что Мэтью сделает все так, как нужно, как лучше для нее, и она положилась на него. Он взял инициативу в свои руки, и Эдит покорно доверилась ходу событий.

Рядом раздались его шаги, и Эдит открыла глаза и села на диване, опустив ноги на пол.

Мэтью поставил перед ней дымящийся чай и сел в кресло напротив. Она обхватила двумя руками чашку и поднесла ее ко рту, посматривая на него из-под ресниц. Брови у него были сдвинуты на переносице, пальцы нервно сплетались и расплетались. Вот он вскинул на Эдит серые, как речная вода, глаза, и ее сердце затрепетало, а в горле пересохло – настолько красноречивым был его взгляд.

– Эдит… – начал он, но вынужден был откашляться. – Эдит, я действительно вчера уехал к отцу, но только переночевал у него и вернулся в Лондон. Я понял, что не могу уехать вот так, не услышав от тебя окончательного приговора… То, чего так боялся мой отец, все-таки случилось со мной. Я встретил женщину, которая перевернула всю мою жизнь. То, что я испытываю, настолько сильнее меня, что все доводы рассудка отходят на задний план. Видимо, это любовь, ничего не поделаешь. И поэтому я должен сказать, что я люблю тебя, Эдит.

У Эдит бешено забилось сердце, ей показалось, что она сейчас потеряет сознание. А он взял со стола салфетку и продолжал, сосредоточенно сгибая и разгибая ее в пальцах:

– Я понимаю, что ты не можешь ответить мне тем же. Но, может быть, ты разрешишь мне видеться с тобой изредка? Пока ты еще здесь, в Лондоне, и никуда не уехала. Может быть, мы могли бы иногда вместе пройтись пешком по Гайд-парку, как тогда, когда я делал наброски для портрета? Больше я ничего у тебя не прошу.

Ведь и так давно все было ясно, ты не скрывала от меня, что любишь другого. Но… – Он снова вскинул на нее глаза, и она прочитала в них безумную надежду, когда человек надеется вопреки доводам рассудка. Но тут же эти глаза словно присыпали пеплом. – Но если тебе этого совсем не надо, скажи, я уеду, и больше ты меня не увидишь.

Он замолчал и ждал ее ответа. Эдит в одну секунду пережила все те чувства, которые он должен был переживать сейчас. Ведь она и сама недавно испытывала все это. И она сказала, чувствуя, как у нее по щекам неудержимо побежали слезы:

– Но как же ты мог не прийти вчера? Как же ты мог, Мэтью, прислать вместо себя с портретом кого-то другого? Если бы ты только знал, как я тебя ждала!

Он напряженно смотрел на нее, словно боясь поверить собственным ушам, затем в одно мгновение оказался рядом с ней на диване.

– Эдит! Ты ждала меня? Но я решил, что тебя не интересует ничего, кроме портрета.

Неужели ты?..

Он придвинулся к ней и взял ее за руку.

– Я так тебя ждала, – говорила она с обидой в голосе, отстраняясь от него. – Ты не представляешь, какое я приготовила угощение. Я, понимаешь ли, решила, что, отведав моих кулинарных шедевров, ты не сможешь остаться равнодушным и твое сердце дрогнет. Особенно удался омар в винном соусе. Вспомнила, наверное, старую пословицу, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. А как иначе могла я завоевать твое сердце? Я решила, что, написав портрет, ты потерял ко мне всякий интерес. А когда вместо тебя явился тот тип с портретом, я поняла, что все кончено, все окончательно кончено…

– Это был Оскар, мой друг. Он очень расстроился, когда узнал о том, что я решил уйти со службы… Но… Эдит! Неужели я такой болван? Ведь я считал, что ты.., любишь Сесила. Ты сама сказала мне об этом!

– Я не говорила тебе ничего подобного, сказала только, что собираюсь за него замуж. Ты просто был невнимателен, а это очень плохо для офицера службы безопасности, – покачала она головой. – Я сама не знаю, почему я этого не сказала, ведь я на самом деле считала, что люблю Сесила, но эти слова как-то не сошли у меня с языка. Именно ты заставил меня задуматься над этим вопросом – люблю ли я его?

И я поняла, что не люблю и не любила никогда. Потому что ждала тебя…

– Эдит, неужели… – проговорил он третий раз, глядя на нее во все глаза. Потом привлек ее к себе, и она со вздохом прижалась к его груди.

– Одно время я ужасно злилась на тебя, – пробормотала она, чувствуя, как он целует ее в волосы. – Едва я сказала тебе про Сесила, как ты тут же переменился. Стал таким равнодушным. Что я должна была думать, когда ты так легко отступился? Значит, для тебя все это было не серьезно. Уже потом я поняла, что ты не хотел «мешать нашему счастью»…

Он наклонился к ней, пытаясь завладеть ее губами, но Эдит мягко отстранила его.

– Подожди, ведь я еще не все сказала. Очень жаль, что ты не пришел вчера, потому что кроме вкусного ужина тебя ждал еще сюрприз. Я сказала бы тебе то, что поняла совсем недавно.

Я твердо решила не дожидаться этих слов от тебя, я собиралась сказать тебе первая, что люблю тебя.

– Я никогда себе не прощу, что не пришел! – воскликнул он. – И ты будешь абсолютно права, если никогда в жизни больше не приготовишь мне омара в винном соусе.

В следующую секунду их губы соединились…

Когда Мэтью целовал ее в прошлый раз, Эдит не могла представить, что может быть поцелуй более восхитительный. Теперь она поняла, что может. Эдит тонула в неведомом ей блаженстве и сознавала, что все на свете слова бессильны выразить то, что она испытывала, что происходило между ними. Но среди множества неземных ощущений была еще твердая уверенность в том, что все происходящее – правильно, что это – ее мужчина, предназначенный ей судьбой. И еще Эдит знала непонятно каким образом, что Мэтью чувствует то же, что чувствовала она.

Бежали минуты, и огонь, который пылал в их сердцах, начал искать выхода, рваться наружу. Ей хотелось стать с Мэтью одним целым, соединиться, раствориться в нем. Она не помнила, как они оказались в спальне, на его кровати. Через окно в потолке светила полная луна, огромная и серебристая. При ее свете казалось, что их обнаженные тела переливаются, как перламутр. Они то прикасались друг к другу с невиданной на свете нежностью, то в порыве страсти сжимали друг друга в бурных объятиях.

Повинуясь правилам любовной игры, Эдит сопротивлялась и уступала в одно и то же время.

А потом ее тело пронзил сияющий свет, а глазам открылось звездное небо…

Эдит проснулась оттого, что Мэтью смотрел на нее. Они лежали под простыней, ее волосы разметались по его груди, в комнате пахло ландышами. Хотя, может быть, последнее ей только показалось… Он улыбнулся ей, и она почувствовала такое невыразимое счастье, что испугалась даже, вдруг сердце не выдержит и разорвется.

– Ты не спишь? – спросила она, легко проводя ладонью по атласной коже его плеча.

– Боюсь заснуть. Утром проснусь и пойму, что все было сном, – серьезно ответил он, отводя в сторону прядь темных волос и нежно целуя ее в висок. – Ты выйдешь за меня замуж?

Эдит втянула в себя воздух. Что, если он прав и им всего лишь снится дивный сон?

– Если ты ожидал, что я стану ломаться, то ты ошибся. Я выйду за тебя хоть завтра. Вот только…

– Что? – Она почувствовала, как он напрягся.

– Ты так мало меня знаешь. Вдруг тебе не .понравится мой характер?

Эта мысль серьезно омрачила ее счастье.

– Мне нравится только такой характер, как твой, – горячо заверил ее Мэтью и в доказательство поцеловал так страстно, что она забыла обо всех своих опасениях.

Некоторое время спустя, когда они немного успокоились, Эдит спросила:

– Вот только чьей женой я буду – художника или сотрудника службы безопасности? – И тут же испугалась, что он не правильно ее поймет.

– А тебе это не безразлично? – серьезно спросил он.

– Мне все равно, кем ты будешь работать, можешь мне поверить, но, когда твой Оскар сказал, что ты собираешься уйти с работы, я почувствовала себя страшно виноватой. Ты хочешь уйти из-за истории с Сесилом, из-за того, что я просила тебя тогда, чтобы ты помог ему.

Прости меня, я не имела на это никакого права. Я очень перед тобой виновата!

Он быстро закрыл ей рот поцелуем.

– Ты ни в чем не виновата и никогда так не думай. Вся эта история просто послужила поводом для того, чтобы я серьезно задумался, соответствую ли я своей работе и какое мое настоящее призвание. В общем, у меня есть целая неделя на раздумье.

– Ох, Мэтью! – Она прижалась к нему и уткнулась лицом ему в грудь. – Я думаю, что ты сможешь все, за что ни возьмешься. Ты даже умеешь чинить миксеры! Но не спеши. Если тебя не хотят отпускать с работы, это говорит о многом…

– Это тебе тоже сказал Оскар? – улыбнулся он. – Ты не возражаешь, если он будет шафером на нашей свадьбе?

– Нет, нисколько. – Может быть, при следующей нашей встрече мы понравимся друг другу больше, подумала она.

– А я должен понравиться твоим родителям, – словно подслушал ее мысли Мэтью.

– Я поговорю с ними, и они все поймут!

Они прилетают завтра. Но вот я никогда не понравлюсь твоему отцу…

– Отец спрашивал о тебе! Он хочет, чтобы я приехал с тобой. Он приглашает тебя ловить рыбу, а это говорит о многом… – улыбнулся Мэтью. – И потом, ты нашла самый верный путь к его сердцу. Он до сих пор вспоминает пирог, который ты тогда приготовила.

– Это был самый обычный бисквит, – хихикнула Эдит, но тут же стала серьезной. – А ты можешь сказать мне, кто такая Шейла? Я случайно услышала, как твой отец спрашивал тебя о ней.

Он откинулся на подушки и прямо взглянул ей в глаза, – Шейла! Одно время она думала, что любит меня, а я в связи с этим чувствовал за нее нечто вроде ответственности. Но потом оказалось, что с ее стороны это было заблуждение.

– А с твоей?

– Я никогда не любил ее. И никогда не признавался ей в любви, – твердо ответил он. – До встречи с тобой я вообще считал, что способен любить только идеальный образ, воплощенный на портретах старинных мастеров.

– Ну.., во мне-то нет ничего идеального, – прошептала Эдит.

Пока они так беседовали и наслаждались близостью друг друга, совсем рассвело, и Эдит вдруг резко села на постели.

– Как там бабушка? Стыдно сказать, но я совсем забыла о ней. Видишь, какая я черствая эгоистка!

– Мы сейчас поедем к ней в больницу, сказал Мэтью, встал и начал одеваться. – Только как быть с твоей работой?

– Я позвоню Найджелу, что не смогу прийти сегодня, – проговорила она, нетерпеливо расчесывая волосы щеткой для волос Мэтью, которая лежала на тумбочке. – Но сначала мы должны заехать ко мне и взять портрет – я думаю, увидев его, бабушка придет в восторг. Ты на самом деле нарисовал Элен Брикэ, Мэтью!

– Значит, вы с ней очень похожи, только ты еще этого не почувствовала. Ты можешь принять душ, а я приготовлю кофе, – сказал он, целуя ее в губы.

Минут сорок спустя они подъехали к дому Эдит. Поздоровавшись с загадочно улыбавшейся консьержкой, Эдит быстро прошла к лифту, Мэтью следом за ней. Она открыла ключом дверь квартиры, но не успели они войти, как им в глаза бросились чемоданы, стоявшие в прихожей. А в дверях гостиной появилась мама, которая при виде Мэтью недоуменно раскрыла глаза!

– Как же я так могла ошибиться, – растерянно бормотала Эдит минуту спустя, по очереди обнимая и целуя каждого из своих родителей. – Я была уверена, что вы прилетаете завтра.

– Ну конечно, мы собирались прилететь сегодня, двадцать третьего, – говорил ее отец, гладя дочку по голове. – Завтра день рождения бабушки. Как она, кстати? Я вчера не смог ей дозвониться.

Эдит сдвинула брови и быстро, отрывисто проговорила:

– Она в больнице. Вчера у нее был сердечный приступ. Девушка, ее соседка, вызвала «скорую». Меня не было дома до позднего вечера, но к бабушке в больницу приехал Мэтью. И все время до моего прихода был рядом. Познакомьтесь же наконец! – Она повернулась к Мэтью, который все это время стоял у двери. – Это Мэтью Смит – очень близкий мне человек. И мы собираемся пожениться.

Брови отца изумленно поползли вверх, а мама потрясение воскликнула:

– Эдит!

– Мы все объясним потом, а сейчас торопимся к бабушке. Мы пообещали, что приедем утром, и заехали только, чтобы захватить с собой мой портрет, который Мэтью хочет подарить ей ко дню рождения, – на ходу говорила Эдит, забегая в свою спальню, чтобы взять портрет, который она оставила там на кресле. И быстро набросила на него шелковый платок – бабушка должна увидеть портрет первой.

Мэтью тем временем здоровался за руку с. отцом Эдит, который смотрел на него с благосклонным интересом. Мама же, кажется, лишилась дара речи.

– Но куда ее отвезли? – обеспокоенно спросил отец, поворачиваясь к Эдит. – Она не говорила мне, что плохо себя чувствует.

– Бабушка в Бромптонской больнице, – сказала Эдит. – Вы ведь приедете к ней? Извините нас, мы сейчас едем прямо туда.

Схватив Мэтью за руку, она увлекла его к лифту.

– Я не так представлял знакомство с твоими родителями, – сказал он ей уже в машине.

– Я тоже. И я растерялась, ведь такие вещи не объяснишь на ходу. Думаешь, это выглядело со стороны несерьезно?

– Не беспокойся. Я очень постараюсь убедить их в серьезности своих намерений. – Он улыбнулся, и Эдит снова, несмотря ни на что, почувствовала себя счастливой.

Впереди ее еще ожидало долгое и трудное объяснение с родителями. Мама даже плакала, потом долго разговаривала по телефону с Люси Лайтоллер. Эдит спросила отца:

– Ты ведь не думаешь, папа, что мое решение расстаться с Сесилом как-то связано с тем, что он не получил обещанное назначение?

– Я знаю тебя, Эдит. Ты послушалась своего сердца, для тебя только это имеет значение.

И я твой выбор уважаю.

– Если бы мама так же думала, как ты, – вздохнула Эдит.

Ей очень хотелось, чтобы родители поближе познакомились с Мэтью, но оказалось, что они приехали только на несколько дней и снова должны вернуться в Рим. Отец отказался от предложенного ему поста, решив остаться на прежней работе.

Эдит и Мэтью регулярно навещали бабушку в больнице. Со стороны могло показаться, что это родная бабушка Мэтью, так бережно и внимательно относился он к ней. Эдит видела, что они прекрасно понимают друг друга и очень друг другу симпатизируют. Мэтью считал, что именно Бланш он обязан тем, что они с Эдит познакомились и полюбили друг друга. Один раз, когда Мэтью пошел принести из буфета минеральной воды, бабушка сказала Эдит:

– Я с первого взгляда поняла, что он влюблен в тебя, – по его глазам. Когда мужчина смотрит на женщину такими глазами, ошибки быть не может. Сесил, тот никогда не смотрел на тебя так… Я уже придумала, какую шляпу надену на вашу свадьбу – розовую, с розами из белого шелка. Так что не слишком затягивайте – зимой мне в ней будет холодновато.

– Ага, ты намерена затмить невесту? – воскликнула Эдит, а про себя подумала – надень хоть мотоциклетный шлем, но только, бабушка, дорогая, выздоравливай поскорее;

И когда через два месяца состоялась свадьба Мэтью и Эдит, бабушка выполнила свое обещание. Несмотря на неутешительный прогноз врачей, она поправилась и пришла в церковь, где венчалась ее внучка, в умопомрачительной шляпе и элегантном розовом костюме. Никто не знал, что этот костюм она приобрела на распродаже. Будучи парижанкой по рождению, бабушка знала секрет, как носить самые обычные и недорогие вещи так, чтобы выглядеть в них сногсшибательно.

Во время обряда венчания она думала, что встреча Эдит и Мэтью произошла не случайно, как не бывает в мире ничего случайного.

Разумеется, им еще предстоит пройти испытание бытом, но если любовь настоящая – разве она не преодолеет все? Бланш всегда жила с верой в простые истины.

Медовый месяц молодые отложили до весны. Они собирались поехать в апреле на неделю в Париж, а пока несколько дней погостили у отца Мэтью, после чего вернулись в Лондон.

Мэтью все же остался на прежней работе и с азартом принялся за портрет Бланш Грэхем, решив, что она – чисто рембрандтовский тип.

Эдит приглашала на свадьбу Сесила, но он не пришел, хотя вполне вежливо сослался на какие-то дела. Впрочем, Эдит была уверена, что он не придет. И она почти не удивилась, когда узнала, что Сесил собирается жениться на девушке по имени Шейла Киттикот. Эдит, конечно, желала им счастья, только боялась, что Сара Паркер омрачит семейную идиллию.

Сама Эдит была абсолютно счастлива и делала все, чтобы и Мэтью был счастлив. Правда, он уверял ее, что большее счастье просто невозможно испытывать.

Иногда Эдит думала – должен ли человек заслужить счастье, и если да, то чем она его заслужила? Или все-таки оно приходит к каждому, независимо от заслуг, в свое время и в самых разных формах? Только надо суметь его разглядеть…