Текст книги "Неслучайная встреча"

– Возможно, завтра я буду занята, – медленно сказала она, прямо глядя ему в глаза и чувствуя, как холодеет сердце. Если сейчас они ничего не скажут друг другу, то и никогда не скажут. Если не сейчас… – Оставь лучше портрет у консьержки, я предупрежу ее.

Может быть, услышав, что они могут больше не увидеться, он заговорит наконец?!

– Хорошо, – легко согласился он. – Хочешь перед уходом выпить кофе?

– Я.., нет, спасибо, не стоит. И еще.., бабушка просила узнать, сколько она должна тебе за работу?

Это был глупый вопрос, и Эдит задала его от отчаяния. Бабушка ни о чем таком ее не просила.

– Миссис Грэхем знает, что это подарок, – сухо ответил он, хотя по его лицу совсем непонятно было, обиделся он или просто подтверждает факт.

– Да, конечно, извини. – Они стояли и молчали, и у Эдит в голове промелькнула сумасшедшая мысль. Что, если вот сию секунду сказать ему все? Я тебя любою, Мэтью! Если это не любовь, то я вообще не знаю, что она такое.

Если я нужна тебе, я останусь с тобой навсегда.., или до тех пор, пока не надоем тебе.

Он улыбнулся довольно равнодушно, только в серых глазах снова мелькнула какая-то тень.

– Я подвезу тебя до дома?

– Нет, я хочу пройтись пешком, – ответила она как можно равнодушнее. Вот и все.

Они подошли к двери, он открыл ее.

– Эдит!

Она стремительно обернулась и увидела очень близко его лицо с прямыми темными бровями, изящными скулами и губами, на которых сейчас не было и тени улыбки.

– Передавай привет миссис Грэхем.

Она слабо кивнула и побежала вниз по ступенькам, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не зарыдать в полный голос. Ее переполняло ни с чем не сравнимое разочарование, но когда она вышла из сумрачного подъезда на солнечную улицу, то никто из прохожих не бросил на нее любопытного или удивленного взгляда. Эдит чувствовала теперь, что абсолютно спокойна, но в этом спокойствии было что-то мертвящее.

8

На другой день Эдит зашла к Найджелу за письмами, которые требовалось перевести на французский, и он сказал ей, доверительно понизив голос:

– Можете считать, Эдит, что дело в шляпе.

Сесил полностью обелен и оправдан. Оказывается, он взял те злополучные протоколы с полного ведома своего начальства, которое уже получило разрешение их обнародовать. Такова официальная версия. Короче говоря, дело полностью улажено и вас можно поздравить – вы отправитесь работать в Италию и заодно совершите свадебное путешествие.

О том, что Эдит выходит замуж за Сесила Лайтоллера, знали, кажется, все в стенах этого здания.

– Значит, это уже общеизвестно? – слегка растерявшись, спросила Эдит.

– Такие новости распространяются быстро, и не всегда нашими доброжелателями, – ответил Найджел. – Но вы, Эдит, не обращайте внимания, если услышите перешептывания за спиной.

– До сих пор я не слышала никаких перешептываний, – пожала она плечами.

– Я просто хотел вас предупредить. – Найджел смотрел на нее с непонятным сочувствием. – Конечно, уже идут разговоры, что у Сесила Лайтоллера слишком много заступников, как у будущего зятя заместителя министра. И источник их, разумеется, Мюриэл Бинкс. Никогда не мог понять, почему она так настроена против Сесила, обычно он нравится женщинам…

Но лично я не вижу ничего ужасного в том, что на голову Сесила не обрушат кару. Зачем портить парню жизнь? Так что все правильно, пусть и не совсем справедливо.

Осведомленность Найджела не удивила Эдит – он и начальник Сесила были большими друзьями. Но ей послышалось в его словах завуалированное осуждение, иначе зачем было подчеркивать, что дело замяли благодаря высокопоставленным заступникам? От этих мыслей Эдит почувствовала себя неуютно.

Итак, Сесил получит свое долгожданное назначение, и эта история с документами сойдет ему с рук. Ну что же, она рада за него.

– Сесил должен быть очень признателен сэру Рэндальфу, – пробормотала она.

– Конечно, Рэндальф сыграл свою роль, но больше всего Сесил должен быть признателен Мэтью Смиту, – пожал плечами Найджел. Вот уж не думал, что они такие друзья! Смит его выгородил. Ведь он прекрасно знал, как было дело в действительности.

– Разве от Мэтью Смита в самом деле так много зависело? – спросила она, невольно замирая.

– Ну а как же. Строго говоря, Смит пошел на явное нарушение… Я полагал, что он не в таких уж дружеских отношениях с Сесилом, чтобы посмотреть сквозь пальцы на его поступок.

Найджел словно бы рассуждал сам с собой, но в то же время искоса бросал на нее любопытные взгляды. Наверное, надеялся, что Эдит расскажет ему что-то интересное, дополнив его догадки фактами. Эдит внутренне сжалась и постаралась поскорее перевести разговор на другую тему.

Очень кстати среди писем обнаружилось одно с неразборчивой подписью, и она переключила внимание Найджела на него. Они обсудили предстоящую ей работу, и она, закрыв папку, двинулась по коридору в свою комнату.

Карьера Сесила спасена благодаря Мэтью!

Так утверждает Найджел Кроул, который знает об этом от непосредственного начальника Сесила. Неужели Мэтью сделал это ради нее, Эдит?

Ее сердце взволнованно забилось. Она села за стол, разложила перед собой работу и попыталась сосредоточиться на ней, но в голове крутилась одна мысль. Мэтью исполнил ее просьбу помочь Сесилу, с которой она так необдуманно обратилась к нему в электричке. И он сделал это не ради Сесила!

Неужели он сделал это ради нее, Эдит? Значит, она ему вовсе не безразлична?

Он выполнил ее просьбу, потому что считал, что она любит Сесила, и не хотел, чтобы она была несчастна… Нет, это невозможно!

Неужели подобное благородство существует?

Мысли мелькали в ее голове, кровь приливала к щекам. Что, если она не правильно все поняла? Неужели Мэтью испытывает к ней какие-то чувства? Только он не считал возможным выказать их, поскольку уверен, что Эдит любит своего жениха? Только так он мог истолковать ее поведение.

Значит, она совсем ничего не поняла! И в этом она сама виновата. Ведь Мэтью не похож ни на кого из знакомых ей современных молодых людей. Как же она сразу не увидела, что он рыцарь, средневековый рыцарь с четкими понятиями о чести. Его благородство, конечно же, идет оттуда, из давно ушедшей эпохи. Служение даме… В ее груди разлилась теплая волна.

Ради служения даме он поступился даже своим долгом.

Но вдруг Эдит подумала, что и Сесил поступился своим долгом ради нее, ради своей невесты, чтобы избавить ее от неприятного визита. Значит, и ему не чуждо рыцарство? А может быть, просто она – нечто вроде роковой женщины, толкающей мужчин на безумные поступки?

Эдит нервно шевельнулась на стуле. До чего неутешительный вывод.

Мысли ее сами собой снова переключились на Мэтью. Сегодня вечером он собирался заехать к ней, чтобы отдать готовый портрет. Может быть, это единственный шанс объясниться с ним? Она отчетливо представила, как он входит в ее прихожую, бледный и невозмутимый. Она предлагает ему пройти в гостиную. Они садятся на диван, она приносит кофе. И тогда она благодарит его за то, что он счел возможным выполнить ее просьбу. Сам Сесил едва ли поблагодарит Мэтью.

Она вдруг поняла, что ее долг перед Сесилом исполнен. Сесил получит то, к чему стремился, его карьера совершит новый виток, и он отправится в Италию советником по культуре.

Но только без нее, без Эдит!

Ее охватило чувство невероятного освобождения. До сих пор она, видимо, сама не отдавая себе отчета, считала, что не имеет права бросить Сесила сейчас, когда он оказался в трудной ситуации. Это было бы предательством.

Но ситуация разрешилась, и ничто не удерживает ее рядом с ним. Мэтью считает, что она любит Сесила… Она поможет ему понять его ошибку. Она сама первая скажет ему, что любит его!

У нее слегка закружилась голова, она представила, как глаза Мэтью вспыхивают огнем, как все его лицо озаряется светом. Они наклоняются друг к другу, их губы соприкасаются…

Для них больше не существует преград, все недоразумения разрешены, ограничения сняты!

На ее столе зазвонил телефон, и Эдит, вынырнув из сладкого тумана, схватила трубку. В ней раздался голос Сесила:

– Привет, Эдит! Как дела? – Он тут же, не дожидаясь ее ответа, продолжил:

– У меня, кажется, все обошлось. – Он понизил голос. – Рэндальф сообщил мне по секрету, что делу не будет дан ход. Теперь я могу спать спокойно.

– Я очень рада, – ответила она. – Я узнала об этом буквально пять минут назад.

– От Найджела? – спросил Сесил, и Эдит представила, как он хмурится. – Его это ни с какой стороны не касается. Любит же он совать нос в чужие дела.

– Найджел сказал, что сочувствует тебе и считает, что все сделали правильно, – с легкой запинкой возразила Эдит.

– Найджел сочувствует? – фыркнул Сесил, – Ох, ну как можно быть такой прекраснодушной! – с ощутимым раздражением воскликнул он. – Впрочем, Бог с ним, Найджелом. Сегодня мы с тобой обязательно отметим это в ресторане.

Выбирай, куда мы отправимся, и я закажу столик!

Эдит чувствовала, как ликование переполняет его.

Она собралась с силами, глубоко вздохнула и сказала:

– Извини, Сесил, но сегодня вечером мне надо быть дома. Мне.., должны позвонить. Дело касается бабушки.

Как она презирала себя за то, что снова говорит не правду. Конечно, это бабушка заказала портрет Мэтью, но ведь дело не в этом… Эдит поймала себя на том, что боится обрубить все концы. А вдруг с Мэтью ничего не получится?

Тогда у нее остается Сесил…

Горло ей сжало отвращение к себе.

– Слушай, в чем дело? – с досадой воскликнул Сесил. – У тебя все время находятся какие-то отговорки. Это в конце концов начинает… удивлять. Что такое происходит с твоей бабушкой, что ты вынуждена из-за какого-то звонка сидеть дома? Насколько я знаю, миссис Грэхем вполне здорова.

– Сесил, дело действительно не в бабушке, – медленно произнесла Эдит и провела ледяной рукой по пылавшему лбу. – Это сложно объяснить по телефону. Мы поговорим завтра и все обсудим. Завтра мы встретимся, я тебе обещаю.

Пожалуйста, я прошу тебя, давай перенесем ужин на завтра.

Должно быть, непривычная мольба в ее голосе подействовала на Сесила, потому что он не стал допытываться, чем она все же собирается заняться сегодня вечером.

– Если ты настаиваешь, – буркнул он. – Тогда я позвоню тебе вечером, и мы договоримся.

– Хорошо, – проговорила она в трубку и положила ее на рычаг.

Сейчас не время было думать о личном, перед Эдит лежала пачка писем, которые требовалось немедленно перевести и отпечатать. Она включила компьютер и приложила все усилия, чтобы сосредоточиться на работе.

Эдит не помнила, как досидела до конца рабочего дня. Письма едва ли порадуют тех, кто будет их читать, изысканностью выражений и совершенством деловых оборотов.

В пять часов она собрала сумочку и направилась к лифту. Навстречу ей по коридору двигалась Мюриэл Бинкс, высокая девушка в строгом синем костюме. Она с кислой улыбкой кивнула Эдит.

– Я слышала, скоро возвращается из Рима твой отец, – сказала она, поджимая тонкие губы. – Должно быть, это он организовал, чтобы наше посольство затребовало именно Лайтоллера на должность атташе. Я все понимаю, Эдит, и ты тут, конечно, совсем ни при чем. И твоего отца я тоже очень уважаю. Но хочу, чтобы ты знала, – я считаю всю эту историю просто возмутительной. Сесил вышел сухим их воды, тогда как у других были бы крупные неприятности. Наша система, допускающая подобные вещи, порочна от начала до конца.

Сесил привык ходить в любимчиках и думает, что ему все позволено. Я не уверена, что сотрудники нашего отдела станут к нему лучше относиться после этой истории.

– Я Понимаю твои чувства, Мюриэл, – сказала Эдит сдержанно. – Только уверяю тебя, мой отец тут ни при чем.

Эдит кивнула кипевшей праведным гневом Мюриэл и заспешила дальше по коридору. Она слишком торопилась, чтобы пускаться в дискуссии. Впрочем, она в душе была согласна с Мюриэл. Рэндальф решил выгородить Сесила не из-за его необыкновенных талантов, а потому что, как известно всем, Сесилу предстоит стать зятем отца Эдит, в чьем подчинении Рэндальф скоро окажется.

Эти мысли пронеслись в голове Эдит, но не оставили в ней глубокого следа. Ее голова была занята другим.

Сегодня она приехала на работу на маминой машине. Мама всегда настаивала, чтобы Эдит пользовалась ее автомобилем. Но Эдит не особенно любила ездить по городу на машине и брала ее лишь в случае крайней необходимости.

Сегодня она решила сесть за руль потому, что мама, вернувшись, обязательно обратит внимание на то, что за ее отсутствие в машине совсем мало накручено километров.

Сейчас Эдит была рада тому, что воспользовалась машиной, – на улице шел сильный дождь.

Эдит подъехала к супермаркету и еле втиснула маленький «пежо» в пространство между двумя «BMW». Не раскрывая зонт, она перебежала к дверям магазина и нырнула в теплый зал.

Двигаясь вдоль стеллажей, Эдит набирала деликатесы. Омара она приготовит в винном соусе. Бутылки две белого немецкого вина будет достаточно. Теперь конфеты… Она обратила внимание, что Мэтью любит сладкое. Вспомнив об этом, она почему-то растрогалась. Эдит взяла набор швейцарских дорогих конфет с кремовой начинкой, ему должно понравиться.

Дома Эдит стремительно бросилась к плите.

Только бы Мэтью заехал к ней часа через полтора, к этому времени она успеет все приготовить. Работа закипела… Какое счастье, что бабушка в свое время научила ее готовить, мама в этом отношении совсем неискушенный человек. Омар в винном соусе – бабушкин рецепт. А на десерт она подаст персики с кремом. Мэтью не сможет не оценить ее кулинарных способностей!

Может быть, удастся уговорить Мэтью проехаться в субботу вместе к бабушке?

Впрочем, она еще не знает, как он отнесется к тому, что ему предстоит сегодня услышать!

Закончив дела в кухне, Эдит быстро приняла душ и, завернувшись в махровый халат, подсела к туалетному столику. Щеки ее пылали. Она вглядывалась в свое отражение, и ее переполняла безудержная радость. Что-то подсказывало ей, что все будет хорошо. Она вспоминала глаза Мэтью, выражение, с которым он смотрел на нее… Женщины обычно сразу понимают такие вещи, чувствуют их самой глубиной своего существа.

Она знала, что нравится Мэтью. Может быть, очень нравится! Когда он целовал ее, она, утопая в блаженстве, догадывалась, что и он испытывает нечто подобное… Нет, она не выдавала желаемое за действительное, она чувствовала, что Мэтью не равнодушен к ней!

Ее голова кружилась, словно от бокала шампанского, в груди растекалось восхитительное тепло. Она признается Мэтью, что любит его, и будь что будет. Она согласна быть с ним на любых условиях. И она примет любой его ответ…

А завтра, каков бы ни был исход сегодняшней встречи, она скажет Сесилу, что никогда не выйдет за него замуж!

Эдит причесала волосы, сколов боковые пряди на затылке.

Кажется, такая прическа была у нее во время их первой встречи. Порывшись в гардеробе, она надела свою любимую белую блузку без рукавов и длинную, узкую черную юбку с шифоновой каймой внизу. На часах было уже восемь, должно быть Мэтью вот-вот появится…

На пути из кухни в гостиную Эдит мельком взглянула на себя в зеркало, висевшее в прихожей, и вдруг вспомнила, что именно в этом наряде ждала к себе в гости Сесила после его возвращения из командировки. Ей показалось это не правильным, в груди шевельнулось неприятное чувство. Эдит побежала в спальню и вытащила из шкафа короткое облегающее платье из мягкой золотисто-коричневой ткани и торопливо переоделась, ожидая каждую секунду услышать звонок домофона. Она ни за что не хотела заставлять его ждать в тамбуре даже минуту.

Все было готово! Эдит придирчивым взглядом окинула стол – салфетки на месте, все как надо. Она еще раз протерла бокалы, которые и так сверкали, и, нервно сплетая пальцы, принялась ходить по комнате. Дождь лил не переставая, но она открыла окно и легла грудью на подоконник – не видна ли в переулке машина Мэтью?

Холодные капли упали ей на шею, побежали по спине.

И вдруг ее словно громом поразило – ведь она сказала Мэтью, что ее не будет дома, и попросила его оставить портрет у консьержки!

Проклиная себя на чем свет стоит, Эдит выбежала на площадку и, не закрыв за собой дверь, бросилась вниз.

Миссис Линн, консьержка, сидела на своем обычном месте.

Увидев подбегавшую Эдит, пожилая дама широко раскрыла глаза. Наверное, решила, что у спокойной и сдержанной мисс Грэхем случился пожар, настолько девушка сейчас сама на себя не походила.

– Миссис Линн, никто сейчас не приходил и ничего не передавал мне? Такой темноволосый молодой человек? – спросила Эдит, замирая и тяжело переводя дыхание. Неужели миссис Линн сейчас скажет, что да, был такой, но давно ушел?

– Нет-нет, дорогая мисс Грэхем, никто к вам не приходил, – успокоила ее консьержка, и взгляд ее стал любопытным.

– Если ко мне придут, скажите, что я дома и жду, – сказала Эдит, чувствуя, как краснеют у нее щеки. – Вышло небольшое недоразумение. Я думала, что сегодня вечером мне придется уйти. Но дела оказались не такими срочными. – Она понимала, что говорит непонятно, путано и, наверное, выглядит со стороны странно, но ей было все равно.

– Хорошо-хорошо, мисс Грэхем, я прекрасно вас поняла, – с мягкой улыбкой ответила миссис Линн, но глаза ее стали любопытными. – Если вас спросит молодой человек, я скажу, что вы дома и ждете его. Правильно я поняла, что вы ждете не мистера Лайтоллера? – доверительно понизила она голос.

– Нет, совсем другого… Спасибо большое, миссис Линн, – выговорила Эдит и торопливо направилась к лифту. Вдруг Мэтью ей позвонил? Он же решит, что ее нет дома!

Следующий час она провела ужасно. Несмотря на дождь, она то и дело подходила к окну гостиной, высовывалась и всматривалась – не подъезжает ли к подъезду автомобиль Мэтью. Волосы у нее вымокли, но Эдит этого даже не замечала.

– Приходи, приходи, приходи, – шептала она, как сомнамбула. – Я люблю тебя! Я жду тебя.

Господи, пусть он придет побыстрее, у нее уже нет сил ждать. Если через пять минут не раздастся звонок в дверь, она просто сойдет с ума от напряжения! Но он придет, ведь он обещал, что привезет портрет. А Мэтью не из тех, кто не держит обещаний.

Около десяти часов, когда Эдит уже изнемогала от ожидания и тревоги, вдруг зазвенел звонок домофона. Эдит как сумасшедшая бросилась в переднюю и схватила трубку.

– Да? Это ты, Мэтью?

– Это Эдит Грэхем? – раздался в трубке чужой голос. – Я к вам от Смита.

В груди у Эдит похолодело. Это не Мэтью!

Неужели с ним что-то случилось? Господи, только не это!

– Да, заходите, – пробормотала она непослушными губами и, нажав кнопку, быстро открыла входную дверь и замерла, устремив взгляд на дверцы лифта.

Через две минуты они раскрылись, и из лифта вышел незнакомый ей коренастый мужчина с короткими, светлыми волосами. Он сразу увидел стоявшую в дверях Эдит и направился к ней.

– Я к вам от Мэтью Смита, – сказал он, глядя на нее в упор из-под тяжелых век, прикрывающих его и без того небольшие светлые глаза. – Он просил передать вам это.

Только тут Эдит заметила, что он держит упакованный в бумагу плоский предмет прямоугольной формы. Портрет?

– Прошу вас, заходите, – пролепетала она, пятясь назад.

Но мужчина не спешил зайти.

– Спасибо, но я только хотел передать. – Он протянул ей свою ношу. – А теперь, простите, мне пора.

Он уже повернулся, чтобы уходить, и тут оцепеневшая Эдит обрела дар речи.

– Постойте! – воскликнула она и сама не узнала своего голоса, таким он показался ей жалобным и тонким. – Что с Мэтью? Почему он не приехал сам? Что случилось?

Мужчина медленно, словно нехотя обернулся.

– Ничего не случилось, – произнес он, снова упирая в Эдит свои прикрытые веками глаза, и Эдит отчетливо ощутила исходившую из них неприязнь. – Просто Мэтью уехал.

– Уехал? Куда? – Она почувствовала себя так, словно стремительно проваливается в бездонную яму.

– К отцу. Он взял отпуск с завтрашнего дня.

– Томас Смит.., почувствовал себя плохо? – выговорила она непослушными губами.

Сразу мелькнула мысль – немедленно ехать вслед за Мэтью. Его отцу плохо. Она не оставит Мэтью, она будет рядом, будет помогать. Ничего, что надвигается ночь, она возьмет мамин «пежо»…. Дорогу она помнит. Возьмет с собой побольше денег – пригодятся, и еще зубную щетку… Она справится.

– Его отец здоров. – На этот раз в глазах мужчины мелькнуло любопытство. – Просто Мэтью решил провести свой отпуск вместе с ним.

Он снова сделал движение по направлению к лифту. Эдит в отчаянии шагнула на площадку и схватила его за рукав.

– Подождите! – Она перевела дыхание и увидела близко глаза мужчины – холодные и, как ей показалось, насмешливые. – Вы друг Мэтью? Он собирался приехать сам. Когда он решил взять отпуск? Он ничего не говорил об этом. Когда он вернется? Пожалуйста, скажите мне!

Ей было все равно, как она выглядит в глазах этого человека, только бы он задержался на минуту и объяснил ей, почему Мэтью так внезапно уехал.

– Раз он не сказал вам, значит, не о чем было говорить, – сухо пробормотал мужчина, осторожно высвобождая свой рукав, но, взглянув ей в большие глаза, которые смотрели на него умоляюще, внезапно заговорил с откровенной досадой:

– Мэтью собирается уходить с работы. Вбил себе в голову, что не имеет права занимать ответственную должность! воскликнул он с внезапной злостью. – Это он-то, один из лучших! Шеф уговаривал его подумать, не рубить сплеча. Эх, знали бы вы… – Он нахмурился, и его лицо стало непроницаемым. – В этом мире Лайтоллеры процветают, а настоящие ребята, для кого совесть не пустой звук, уходят в тень. Эх, разве вы способны понять!

Он резко повернулся и побежал вниз по лестнице, не дожидаясь лифта.

Эдит некоторое время стояла на площадке, растерянная, оцепеневшая. Затем медленно вернулась в квартиру, закрыла за собой дверь и прошла в гостиную. В глаза ей бросился накрытый стол. Янтарно светилось дорогое вино в бутылках. Она не стала открывать его, решила, что это сделает Мэтью… Мэтью!

Это конец. Мэтью не пришел и уже не придет никогда!

Она бессильно опустилась на диван. Осмысление того, что произошло, медленно доходило до ее сознания. Мэтью увольняется с работы потому что, исполнив ее просьбу помочь Сесилу, поступил вопреки совести, вопреки своему долгу. И решил, что не имеет права больше находиться на службе безопасности. Мэтью, с его рыцарским взглядами! Как же он должен теперь ее презирать! Это из-за нее ему пришлось уйти с работы!

Она сидела на диване, широко раскрыв глаза, смотрела прямо перед собой и видела его лицо – такое родное, такое любимое! Он уехал.

Они больше никогда не встретятся.

Ей казалось, что свет померк, несмотря на то, что все лампочки в венецианской люстре горели ярко и празднично.

Лишь некоторое время спустя Эдит осознала, что держит в руках завернутый в бумагу предмет.

Медленно она развернула тщательно упакованный портрет.

На холсте была изображена девушка с книгой в руках. Видимо, она только что была погружена в чтение, но кто-то окликнул ее или внезапно вошел в комнату, и она, вскинув голову, радостно улыбается этому человеку. На ней костюм из темно-зеленого шелка, темные волосы гладко зачесаны назад, только у висков выбиваются непослушные пряди. Портрет был выполнен маслом, но его отличала странная легкость и прозрачность, присущая обычно акварелям. И в полной мере проявилась свойственная Мэтью романтическая живописная манера. Может быть, знатоки посчитали бы, что автору портрета не хватает технического совершенства в прорисовке деталей, изображении шелковой ткани, но Эдит казалось, что стоит коснуться портрета рукой, как ощутишь шелк ее костюма, – с такой любовью он был изображен.

Впрочем, все эти подробности Эдит восприняла мельком. Взгляд ее приковало лицо девушки на портрете. Да, сходство было несомненным, как и на самом первом его рисунке. Но чем дольше она смотрела, тем больше ей казалось, что с портрета на нее смотрит известная ей по рассказам бабушки Элен Брикэ, героиня французского Сопротивления и мать Бланш.

Лицо было юным, наивным, радостным, непосредственным, но на нем ясно читались решительность, смелость и сила характера.

Разве она, Эдит, такая? Нет, Мэтью изобразил здесь неведомую ему Элен Брикэ, а вовсе не ее. Разве у нее такой прямой и полный достоинства взгляд? Разве ей свойственны твердость и мужество, которые выражают черты этого юного лица?

А ее глаза – такие же, как на портрете, светло-карие глаза – разве светились они когда-нибудь такой самозабвенной радостью и счастьем? Эта девушка на портрете – она смотрит в лицо своего любимого, которого долго ждала, но вот он внезапно вошел, и она вся озарилась внутренним светом…

Разве она, Эдит, когда-нибудь смотрела так хотя бы на одного человека?

Мэтью изобразил не ее, а ту, какой он хотел ее видеть. Он изобразил такую Эдит, которую мог бы полюбить!

Но она не оправдала его ожиданий, а такая, какая есть, она не нужна ему. Он уехал и даже не счел нужным сам отдать ей портрет и сказать «до свидания»! Он решил, что не стоит больше тратить на нее время. Их знакомство было недолгим, но он успел убедиться, какая она малодушная, неискренняя и расчетливая…

Эдит поставила портрет на стол, прислонив его к фарфоровой вазе с фруктами, и долго смотрела на него, очарованная видом той Эдит, какой она рождена была стать, но так и не стала.