Текст книги "Соленое озеро"

Двумя часами позднее запела на дереве птичка. Скоро настал день.

ЭПИЛОГ

– Вот еще поздравительные телеграммы, – кричал лейтенант Кодринтон, адъютант генерала Рэтледжа, как ураган, влетая в кабинет, где работал его начальник.

– Вскроем их поскорее. Сначала вот эту, официальную телеграмму. «Генералу Рэтледжу. Индианаполис. С. А. С. Ш. Счастлив подписанием вашего назначения губернатором области Ута и обращаюсь лично вам поздравлениями, пожеланиями успеха...» Ах, генерал! Знаете, от кого это? Это от самого президента Честера.

– Президент, действительно, очень любезен, – сказал взволнованный Рэтледж.

«Счастлив узнав назначении дающем уверенность самой сердечной плодотворной совместной работе. Приятные симпатичные воспоминания. Джемини Гуинетт.».

– А! – сказал Рэтледж. – Президент мормонской Церкви... Вот это интересно.

– Вы знаете его? – спросил Кодринтон.

– Немного. Дело в том, что – обыкновенно этого не знают – он в 1858 году в качестве военного священника принимал участие в экспедиции Джонстона. Я сам служил лейтенантом в этой армии...

11 августа 1882 года в десять часов утра губернатор Рэтледж торжественно вступил в Соленое Озеро.

В полдень президент Церкви дал большой банкет, на который были приглашены все гражданские, духовные и военные власти области. По правую руку президента Гуинетта сидела миссис Регина Рэтледж. Губернатор сидел по правую руку мистрис Сары Гуинетт.

В четыре часа он в обществе генерала Коннора, юного Кодринтона и еще двух офицеров отправился в лагерь.

До этого времени день был прекрасный. Тут внезапно появились тучи на небе. Надвигалась гроза.

– Скорее, скорее! – кричал генерал Коннор кучерам.

Коляски покатили быстрее.

– Эти грозы здесь настоящие водяные смерчи, – пояснил Коннор губернатору. – К счастью, мы около богадельни Восточного храма. Мы остановимся там и переждем, пока пройдет вихрь.

– Богадельня Восточного храма? – спросил губернатор.

– Это учреждение, предназначенное для неимущих стариков, – сказал генерал Коннор. – Это наполовину госпиталь, наполовину убежище. Директор будет счастлив и горд...

Ветер и шум дождя заглушили последние слова. Маленькое общество еле успело выскочить из экипажей и броситься в приемную богадельни.

Появился красный от волнения, предупрежденный Коннором, директор.

Учреждение его содержалось, впрочем, в таком порядке, что вполне заслуживало похвал, на которые не скупился губернатор. Вместе со своими офицерами он последовательно обошел огромные и хорошо проветриваемые дортуары, лужайки, дворы и трапезную; призреваемые – старухи, больные подагрой, старики, впавшие в детство – молча, мертвыми глазами смотрели, как они проходили мимо.

Они вошли в кухню. У огромного медного котла, в котором быка можно было бы сварить, неподвижно стоял повар-великан.

В одном углу группа призреваемых, в темных, из грубой шерстяной материи платьях, под присмотром чего-то вроде диаконисы занималась чисткой овощей.

Их было три старика и две старухи, жалкие отребья рода человеческого. Они еле подняли глаза при входе блестящего главного штаба.

– Должен еще обратить внимание господина губернатора... – начал было директор, не заметив, что его высокий гость внезапно побледнел.

Он не успел окончить фразы. Одна из старух собрала горсть шелухи, устилавшей пол, и с резким криком швырнула ее Рэтледжу прямо в лицо.