Текст книги "Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944-1945"

И в этой ситуации поздним вечером 12 января им пришел приказ командующего армейской группой «Бальк»: все дальнейшие операции в этом регионе прекратить. Все находившиеся на КП IV танкового корпуса СС не могли поверить своим глазам. В лихорадочной спешке был послан запрос о перепроверке приказа. Ответ на него сомнений не оставлял – приказ был подлинным. Тщетно пытался после этого Гилле добиться отзыва приказа, связываясь с генералами Бальком и Вёлером, а потом и лично с рейхсфюрером СС Гиммлером: приказ исходил лично от Гитлера и не мог быть отменен.

Гитлер уже 10 января принял решение заменить далеко зашедшее северное решение южным решением и в соответствии с этим перебросить IV танковый корпус СС на южный фланг армейской группы «Бальк». Направление главного удара – в этом он был убежден – должно было проходить южнее озера Веленце: и чем дальше от нынешнего района наступления группы Брайта, тем лучше. Оттуда наступающие совместно с частями сухопутных сил должны были нанести удар южнее Секешфехервара в обход Будапешта. Напрасно генералы Вёлер и Бальк пытались протестовать против этого плана, поскольку считали главной задачей освобождение гарнизона Будапешта – Гитлер настаивал на своей идее, которая заключалась в том, чтобы отрезать силы неприятеля в районе излучины Дуная и затем уничтожить их. «По всей вероятности, «малый успех» (деблокада Будапешта) был чересчур незначителен для него, и поэтому должен был быть нанесен более масштабный удар (южное решение)», – написал в 1962 году Гилле в письме к автору. После этого обергруппенфюрер был обязан выполнить приказ об остановке наступления и отвести свои танки от почти достигнутой цели.

14 января, после того как на поле боя появились последние резервы 4-й гвардейской армии, 5-й гвардейский кавалерийский корпус с двумя казачьими дивизиями, русские снова овладели поселком Пилишсенткерест, а арьергард 5-й танковой дивизии СС был отведен.

Для поддержания надежды в осажденных и продолжения ими сопротивления Гитлер принял решение наряду с перегруппировкой и переброской IV танкового корпуса СС на юг начать символическую операцию, сутью которой должна была стать если не деблокада, то хотя бы моральная помощь окруженным. После взлома русского заслона у Эстергома бронетанковая группа под командованием подполковника Филиппа должна была продвинуться по третьеразрядной дороге, идущей вдоль берега Дуная, через Эстергом – Вишеград до Будапешта и подойти к окруженному городу с севера. После первоначального успеха мотопехотинцев СС в районе возвышенности Пилиш Гитлер полагал – после молниеносной акции Скорцени по освобождению Муссолини в сентябре 1943 года он просто обожал специальные операции, – что вследствие плотной насыщенности передовых линий 3-го Украинского фронта его тылы почти оголены или заняты лишь небольшими частями.

Операция началась в ночь с 15 на 16 января, когда подполковник Филипп, выбранный для ее осуществления лично Гитлером, вступил в Эстергом с 284-м пехотным полком. На следующий день 284-й пехотный полк преодолел русскую передовую.

Тогда к спланированной операции приступил подполковник Филипп со своей танковой группой, которая состояла из трех штурмовых орудий и одного танка. Но так как штурмовые орудия с мотопехотинцами (большей частью молодыми и неопытными) двигались, не произведя предварительной разведки минных полей, уже в первые часы движения два из них вышли из строя. Когда третье орудие и единственный танк добрались до прибрежной дороги вдоль Дуная и прошли по ней едва 5 километров, они наткнулись на спешно переброшенных сюда казаков из 5-го гвардейского кавалерийского корпуса. Все дальнейшие попытки группы Филиппа достигнуть желанной цели оказались безуспешными. Филипп был вынужден перейти к обороне, а наступившей ночью начать отступление. Для деблокады Будапешта это предприятие, осуществленное совершенно недостаточными силами, не имело никакого значения, будучи остановлено неприятелем в 5 или 10 километрах восточнее Эстергома.

С отходом IV танкового корпуса СС из района Бичке– Эстергом на участке фронта армейской группы «Бальк» постепенно наступило затишье. Красная армия 12 января начала ожидавшееся германским Генеральным штабом сухопутных сил масштабное наступление в Польше в районе Баранува против группы армий «А». (С Сандомирского плацдарма. Кроме того, удар был нанесен с Магнушевского плацдарма, а Висла была также форсирована и в других местах. – Ред.) Причем уже в первые часы русские достигли там больших успехов, однако положение на Дунайском фронте в основном представлялось неизменным. Это обстоятельство позволило командованию группы армий «Юг» прийти к заключению, что ей позволено провести планомерную перегруппировку для разработанного главным командованием сухопутных сил южного решения и своевременно собрать предусмотренные для наступления силы на исходных рубежах севернее озера Балатон. Оттуда они должны были выступить на широком фронте для повторной попытки деблокады Будапешта.

Весь план был построен на внезапности наступления для русских. «Ситуация обстоит так, – говорится в «Журнале боевых действий» группы армий «Юг», – что необходимо как можно скорее пробиться к Дунаю, чтобы затем под прикрытием развернуть направление удара с юга на север и продолжить его. <…> Цель наступления… отрезать расположенные между Дунаем и горным массивом Вертеш силы неприятеля от их тыловых коммуникаций и восстановить сообщение с гарнизоном крепости Будапешт».

Маскировочные мероприятия германской перегруппировки полностью удались. Хотя перемещения германских войск в Придунайской области не остались не замеченными русскими, штаб 4-й гвардейской армии считал, что противник намерен продолжить попытки прорыва на участке фронта армии, и не стал перегруппировывать свои силы на другие направления. Генерал армии Захаров в своей оптимистической оценке ситуации пошел еще дальше и издал приказ о том, что «наблюдение на всем фронте армии должно быть существенно усилено, чтобы исключить не замеченное ночью отступление врага перед нашими войсками».

Эти взгляды русского командования армии поддерживались теми фактами, что отводимые из 2-й танковой армии и армейской группы «Бальк» соединения двигались все в одном направлении, на Комаром, где все они, как это и было предусмотрено, через Прагу должны были быть переброшены на находящийся под угрозой фронт в Польше. Опьяненные первыми сообщениями о победах на фронте у Вислы, даже младшие офицеры гвардейской армии пребывали в плену иллюзий. Илья Маркин, офицер штаба Захарова, выразил их следующим образом: «Положение нашей гвардейской армии в настоящее время коренным образом изменилось. Теперь нечего рассчитывать на новый удар врага. Наоборот, мы должны теперь скорейшим образом провести перегруппировку, чтобы наступательными действиями принудить неприятеля вывести свои войска из Венгрии в Польшу».

И эти ошибочные выводы русского командования вскоре ему отомстили! Уже поздним вечером 16 января одна за другой части IV танкового корпуса СС покинули Комаром. За одну ночь они были переброшены в район Веспрема, расположенный несколько севернее озера Балатон, где 1-я и 3-я танковые дивизии были переданы под командование штаба корпуса СС. На следующий день дивизии вышли на исходные позиции в район Берхида– Варпалота. Группа Брайта была приведена в состояние готовности к наступлению.

Согласно приказу боевой порядок операции «Конрад-3», как официально было названо южное решение, был следующим:

IV танковый корпус СС состоял из:

5-й танковой дивизии СС «Викинг»;

3-й танковой дивизии СС «Мертвая голова»;

1-й танковой дивизии с подчиненными последней 509-м батальоном «Тигров» и

1-й роты 24-го батальона «Пантер»;

1, 3 и 23-го танкоразведывательных батальонов;

403-го народно-артиллерийского корпуса;

17-й народно-минометной бригады и отдельных пехотных частей.

К III танковому корпусу относились:

3-я танковая дивизия (без танкоразведывательных батальонов);

23-я танковая дивизия (без танкоразведывательных батальонов);

503-й батальон тяжелых танков;

351-я рота огнеметных танков;

рота «Тайфун», а также

венгерский VIII армейский корпус с подчиненными ему войсками.

I кавалерийскому корпусу были подчинены:

6-я танковая дивизия;

3-я кавалерийская бригада;

96-я пехотная дивизия;

711-я пехотная дивизия, а также

3 германских и 1 венгерский артиллерийский дивизион.

Как и раньше, в ходе операции предусматривались действия 303-й бригады штурмовых орудий и 19-й народноминометной бригады. Накануне начала наступления из Германии в Веспрем прибыла 303-я бригада штурмовых орудий, имевшая в своем составе 50 штурмовых орудий и около 750 человек личного состава. В последующие дни она была подчинена 5-й танковой дивизии СС. (Всего немцы здесь имели до 550 танков и штурмовых орудий. – Ред.)

18 января, около 5 часов утра, после короткой артиллерийской подготовки, наступление началось атакой усиленного IV танкового корпуса СС на позиции русских войск. Боеспособность наступающих частей была относительно высокой: некоторые только что сформированные части прибыли прямо из Германии, где они были пополнены как танками, так и личным составом. Показала себя и германская авиация: 135 самолетов 4-го воздушного флота поддерживали наступающие части. (Только в течение первого дня немцы потеряли 37 самолетов. – Ред.)

Уже в ходе боев первого дня Гилле удалось прорвать оборонительные позиции 4-й гвардейской армии, причем этот прорыв за второй день достиг глубины 65 километров. Генерал танковых войск Бальк 19 января удовлетворенно записал в своем дневнике: «Уже второй день мы наступаем. <…> Все идет так, как запланировано. Под вечер с определенными трудностями были форсированы каналы от Секешфехервара к Дунаю. Однако удалось сделать и это. И сегодня мы значительно продвинулись вперед, хотя и не так быстро, как надеялись. Венгры воодушевлены. Сегодня один из их генералов побывал на нашем КП, чтобы обговорить празднование по поводу нашего вступления в Будапешт. Такие заботы мне по нраву. Хотя лучше бы озаботиться ими после Балатона. К северу от Дуная нам, к сожалению, придется в значительной мере снизить темпы наступления, поскольку 8-я и 20-я танковые дивизии уходят в Польшу. Тем не менее я доволен. Мы уже разбили 4 дивизии, 1 танковый корпус и 1 механизированный корпус врага. Но и предстоит еще немало пройти. И это не пара пустяков…»

20 января 3-я танковая дивизия, представлявшая собой внешний правый фланг IV танкового корпуса СС, подошла к местечку Дунапентеле[65]65
  С 1950 г. – г. Сталинварош, ныне г. Дунауйварош.


[Закрыть] на Дунае. При этом войска 3-го Украинского фронта были расколоты на две части. Теперь германские танки должны были бы повернуть на север, чтобы поддержать своими действиями пробивающиеся к Будапешту две танковые дивизии СС. Но другие подразделения, которые должны были в соответствии с планом принимать участие в этом броске (1, 3 и 23-й танкоразведывательные батальоны), еще продолжали сражаться, поэтому 3-й танковой дивизии пришлось ограничить свои дальнейшие операции, чтобы быть в состоянии выстроить действенное фланговое прикрытие с юга.

В тылу германского наступления, на его левом фланге, тем временем разгоралось сражение за город Секешфехервар. Военный корреспондент войск СС так описывал его:

«На второй день наступления мороз усилился, над отрогами низкогорного массива Вертеш свистел пронзительный ветер, который проносился и над замерзшей гладью озера Балатон, и над его пустынными берегами. Он заносил грузовики и танки пышным слоем свежевыпавшего снега, колол острыми льдинками легкие мотострелков и насквозь продувал их шинели. После короткого, но ожесточенного боя, когда в атаку шли попеременно то танки, то мотопехота, германскими частями был взят поселок Сабадбаттьян.

Было уже 14.30, когда наше наступление возобновилось. Перед нами в пределах досягаемости лежит Секешфехервар, он представляется нам легкой добычей, кажется, что городом можно овладеть одним неожиданным ударом, выбив оттуда большевиков. Однако поставленной перед нами целью является не Секешфехервар. Нам приказано выйти к южной оконечности озера Веленце восточнее города.

Генерал ведет головной танк, приняв на себя командование и рекогносцировку местности первой танковой ударной группой. И снова наше продвижение развивается, как по часам во время учений на полигоне: в 16.00 мы переваливаем через автомагистраль, в 16.15 преодолеваем железнодорожную насыпь, по которой проходит железнодорожная ветка к Будапешту. После насыпи долго двигаемся, преодолевая заболоченную равнину, но наконец достигаем цели наступления дивизии – выходим к южной оконечности озера.

Сегодня суббота, третий день наступления – и стрелки часов показывают точно 18 часов 25 минут. Пронзительный холод не ослабевает. С самого первого утра нашего наступления солдаты не имели возможности хоть на час забыться сном, они выглядят как черти, наполовину обледенев на морозе. Полевые кухни с горячей едой не могут поспеть за нами, у людей подводит животы от голода, и они украдкой докуривают последние сигареты. Но все это не так существенно, мы все охвачены одним только желанием – гнать большевиков все дальше и дальше…»

Сражение за Секешфехервар продолжалось фактически трое суток. С юга и с востока на него наступали германские и венгерские силы – с добровольческой боевой группой Нея во главе. Русский гарнизон, в который влились остатки 135-го стрелкового корпуса, отведенного сюда из района прорыва, энергично оборонялся. У обороняющихся хватило даже сил, чтобы артиллерийским огнем перекрыть пути снабжения IV танкового корпуса СС. Чтобы снова овладеть этим важным узловым пунктом сообщения между озером Балатон и озером Веленце, генерал танковых войск Бальк принял решение бросить в бой против Секешфехервара также и 23-ю танковую дивизию с севера.

Атака танковой дивизии была запланирована на 21 января. К этому времени 1-я танковая дивизия расположилась полукругом южнее Секешфехервара, будучи правым соседом 3-й танковой дивизии СС. На левом фланге последней находилась 23-я танковая дивизия. Широко развернутые изгибы фронта на южной окраине города требовали значительных пехотных сил, которые и без этого были необходимы для зачистки занятой территории, где еще находились многочисленные русские солдаты, отсеченные от своих подразделений. Вследствие этого снабжение и подход подкреплений в направлении озера Веленце можно было осуществлять только с вооруженным сопровождением. В руки германо-венгерских войск Секешфехервар перешел только утром 22 января после ожесточенной и кровопролитной ночной схватки, поскольку момент неожиданности германской акции был упущен и русские смогли преодолеть первоначальный шок.

Провести энергичные контрмероприятия генерал армии Захаров, конечно, был не в состоянии. С 18 января его армия пребывала в чрезвычайно сложном положении, которое распространялось не только на его собственный участок фронта, но и на всю оборону 3-го Украинского фронта.

Вторая попытка (южное решение) деблокады Будапешта группой армий «Юг». Развитие ситуации с 12.01 по 26.01.1945 г.

Вследствие неожиданного для него массированного наступления IV танкового корпуса СС на пространстве в 25 километров между озером Балатон и Варпалотой русского фронта больше не существовало. Оборонявшиеся в этом районе части 135-го стрелкового корпуса были просто захвачены врасплох и отрезаны друг от друга. Резервы корпуса не могли спасти положение: они действовали так, как «если бы кто-нибудь пытался с помощью одного-единственного камня построить преграду несущейся воде». Германские танковые дивизии, почти не встречая сопротивления, продолжали свое продвижение к Дунаю, и тут Захаров сосредоточил все подвижные резервы своей армии на до сих пор кризисном участке своего фронта (в районе Будапешта), в то время как в основном более не боеспособные русские войска находились между продвигающимися германскими частями и Дунаем.

Когда до вышестоящего командира Захарова, маршала Толбухина, дошли первые сообщения о тяжелейшем положении 4-й гвардейской армии, последнего охватило безграничное беспокойство: «Как вы могли мне только что докладывать, что неприятель на вашем правом фланге уже отступает? Пока вы готовили свои войска на этом фланге к «преследованию» врага, вы в то же самое время были атакованы на вашем другом фланге! Как вообще работает ваша разведка?» Толбухин приказал Захарову в срочном порядке ввести в бой против немцев все резервы артиллерии и 7-й механизированный корпус, чтобы по меньшей мере притормозить продвижение неприятеля.

7-й механизированный корпус, который в предшествующих боях понес значительные потери в личном составе, вследствие этого не смог ни остановить, ни сдержать продвижение IV танкового корпуса СС. Более того, корпус был почти полностью уничтожен.

Тем временем Захаров привел в движение все имеющиеся в его распоряжении резервы и – безоглядно ослабив остальные участки фронта – перебросил их в район озера Веленце. В штабе гвардейской армии, исходя из интенсивности германского наступления, всем было ясно, что для противостояния продвижению танковых дивизий Гилле собственных сил армии совершенно недостаточно. Для создания надежного заслона между озером Веленце и Дунаем кому-то надо было принять на себя удар германских танков и сорвать их прорыв к Будапешту. С этой целью были подняты по тревоге 1-й гвардейский механизированный корпус и 113-я стрелковая дивизия, которые вместе с 5-м гвардейским кавалерийским корпусом[66]66
  Полное наименование 5-й гвардейский Донской казачий Краснознаменный Будапештский кавалерийский корпус.


[Закрыть] маршем покинули район севернее Будапешта. Начальник штаба этого кавалерийского корпуса, генерал-майор Дуткин, десять лет спустя так описал эти драматические события в Придунайской области:

«Наш казачий корпус получил приказ передислоцироваться в район озера Веленце, чтобы там не допустить осуществления замыслов гитлеровцев. Оказавшийся очень трудным марш начался вечером 18 января и продлился весь день 19 января. Дороги были покрыты толстым слоем льда, что весьма затрудняло передвижение. При переходах через холмистую местность лошади часто скользили и падали. Грузовики и даже танки останавливались и буксовали на дорогах, перекрывая дорогу для двигающихся за ними. За 24 часа мы, несмотря на все эти трудности, проделали путь в 95 километров и поздней ночью вышли на линию Барачка – Эрчи. Оценивая наше положение, мы должны были принимать во внимание то обстоятельство, что уже на следующее утро нам придется принять тяжелый бой. И мы должны быть готовыми к этому бою – нам предстояло готовиться всю эту ночь! Пять темных ночных часов мы имели в своем распоряжении, чтобы у селения Капольнашнек, что находилось в 3 километрах от Эрчи, занять выгодную позицию на возвышенности.

Стояла очень темная ночь, снег падал крупными хлопьями. Мы разместили на передовой все танки, штурмовые орудия, полевую и противотанковую артиллерию и отдали приказ вести огонь прямой наводкой. К утру 20 января наши войска занимали фронт протяженностью 18 километров от озера Веленце до Дуная, пребывая в полной готовности к обороне. Однако вражеские танки появились здесь только утром 21 января. Лишь позднее из допросов военнопленных мы узнали следующее: штаб IV танкового корпуса СС считал, что между озером Веленце и Дунаем 19 января не было никаких русских войск. Наше появление на этом участке фронта ошеломило их. Гитлеровцам пришлось прежде всего разведать местность и перегруппироваться. Тем самым они потеряли целый день и начали совершать чреватую тяжелыми последствиями для их судьбы ошибку. Если бы германский корпус ввел в бой утром 20 января на узком участке фронта все свои 330 танков, то вряд ли мы смогли бы оказать ему такое же сопротивление, какое оказали 21 января…»

Эта 24-часовая пауза в боевых действиях, по существу, спасла положение русских севернее озера Веленце. Занявшие здесь позиции шесть дивизий имели в своем распоряжении накануне германского наступления более 200 танков и самоходных орудий, а также более 600 полевых орудий и минометов различных калибров. Дуткин: «21 января неприятель атаковал нашу 63-ю кавалерийскую дивизию в районе Капольнашнека. Казаки встретили врага в полной готовности. Разгорелось четырехчасовое сражение, в ходе которого немцы потеряли около 25 танков. Вперед они не продвинулись ни на шаг…»

Но в этот день командующего 3-м Украинским фронтом заботило все же не столько потеря Секешфехервара или некоторое продвижение немцев по направлению к Будапешту, но положение в южной части Придунайской области. После прорыва IV танкового корпуса СС к Дунаю на этом фронте между Шиофоком (на Балатоне), Цеце и Дунафельдваром образовалась громадная брешь, закрыть которую еле-еле удалось остатками разбитых частей двух стрелковых корпусов. Толбухин, который в этот день – как сообщает его биография – был болен (открылись раны, полученные им еще на Первой мировой войне), обдумывал даже возможность отвода своих войск за Дунай. Как он впоследствии сообщал, «наше положение было чрезвычайно тяжелым, и мы даже были уполномочены решать, не было ли более целесообразным занять плацдарм западнее Дуная». Переоценивая ударные силы противника, маршал опасался того, что тот совместной операцией со 2-й танковой армией возьмет в клещи находящиеся на юге Придунайской области русские, болгарские и югославские части и окажется в состоянии их уничтожить. Он отправил генералов своего штаба в боевые порядки войск, с тем чтобы они на месте оценили ситуацию, и отложил свое решение вплоть до получения от них информации. Об этих драматических часах своего командующего нам поведал генерал-полковник Шелтов:

«Когда мы, генералы Неделин, Судец и Котляр, вечером 19 января вернулись на выдвинутый к передовой КП маршала, то заметили, что Толбухин не принял еще окончательного решения. Последний должен был сделать это, закончив свой разговор со Ставкой Верховного Главнокомандования. Наш начальник штаба Иванов уже начал разработку планов на случай отвода войск за Дунай. Мы все были против такого решения. Во-первых, потому, что такой шаг вселил бы в войска неуверенность, и, во-вторых, потому, что для подобного маневра не существовало реальных возможностей. По Дунаю шел ледоход, что не позволило бы нашим саперам за необходимое время соорудить переправы.

Когда наше обсуждение было в самом разгаре, зазвонил телефон.

– Не было ли более целесообразно переправиться через Дунай? – задали вопрос маршалу из Ставки.

– Это невозможно, – решительно возразил Толбухин. – Войска еще можно переправить через Дунай, но никак не технику. Все переправы через Дунай уже разрушены.

– Взвесьте еще раз все обстоятельства, а мы тут подумаем, как вам можно помочь.

После этого Федор Иванович связался по телефону с командующим 57-й армией М.Н. Шарохиным, который и сообщил ему, что немцы находятся уже в 20 километрах от армейских переправ через Дунай, тогда как основные силы армии отстоят от них на 120 километров. Если бы мы решили предпринять отвод войск, то немцы оказались бы на Дунае куда раньше нас. Поэтому было лучше занять оборону на месте».

20 января кризис русских войск достиг своего апогея. Они нуждались во всем: недоставало подкреплений, а также боеприпасов, поскольку после ошеломляющего продвижения немцев оба важнейших понтонных моста через Дунай, у Дунапентеле[67]67
  Дунапентеле – будущий Сталинварош (до 1956 г.) и нынешний Дунауйварош.


[Закрыть] и Дунафельдвара, уже 19 января были взорваны русскими. (Неверно. Переправы ночью были снесены штормом. – Ред.) Тыловые базы снабжения 3-го Украинского фронта находились на восточном берегу Дуная, а оставшиеся временные мосты у острова Чепель и в районе города Байя по своей пропускной способности не могли обеспечить перевозки для трех армий (4-я гвардейская армия, 46-я и 57-я армии). «Целая лавина тыловых частей скопилась у этих двух мостов, возле обоих мест переправы сгрудились тысячи и тысячи грузовиков и подвод». Снабжение оставалось на складах, и потребовалось не так уж много времени, чтобы штаб 3-го Украинского фронта задействовал для подвоза боеприпасов авиацию.

От генерал-полковника Судеца, командующего 17-й воздушной армией и одного из ближайших соратников Толбухина, нам известно, что в те январские дни даже выдвинутый к передовой КП маршала подвергался опасности вместе со всем штабом стать добычей передовых частей германской армии. Этот КП располагался всего в нескольких километрах от шоссе Цеце – Дунапентеле и прикрывался только одной батареей 45-миллиметровых орудий. «Положение было очень опасным. Мы предложили маршалу вместе с частью его штаба перебраться на восточный берег Дуная, так как положение на фронте в любую минуту могло измениться и весь штаб оказался бы в опасности. Командующий наотрез отказался сделать это. На следующий день по телефону ему позвонил Верховный Главнокомандующий (Иосиф Виссарионович Сталин). Он предложил Толбухину отвести свои войска на восточный берег Дуная. Толбухин возразил ему.

– Отступление на восточный берег Дуная в нашем положении равнозначно уничтожению войск фронта, – сказал он.

А после разговора с Верховным Главнокомандующим Толбухин сообщил нам свое решение: мы будем держаться на западном берегу Дуная. Он сам тоже в любом случае остается здесь, по крайней мере до тех пор, пока не стабилизируется оборона. Необходимо сообщить войскам, что никто – кроме раненых – не имеет права пересекать Дунай в восточном направлении!»

21 января стала ощутимее помощь 2-го Украинского фронта или, скорее, 57-й армии. Малиновский занял восточный берег Дуная от городка Дунапентеле напротив городка Шольт силами 30-го стрелкового корпуса. Отведенный сюда из района Будапешта корпус получил приказ предотвратить все попытки немецких войск форсировать здесь Дунай. Шарохин одновременно принял меры к созданию оборонительного фронта на рубеже Шиофок (на озере Балатон) – Цеце – Дунафельдвар. Здесь в его распоряжение поступили жалкие остатки разбитых в два предшествующих дня стрелковых корпусов (133-го и 135-го), а также столь же сильно пострадавшего 18-го танкового корпуса, который только что был вызволен из германского котла. Единственной полностью боеспособной частью оставался резерв 57-й армии – 32-я механизированная бригада.

Окончательное решение о занятии южной части Придунайской области зависело теперь от направления дальнейшего продвижения германских частей. Когда 22 января стало известно о падении Секешфехервара, а также о направлении наступления обоих танковых корпусов СС в район к северу от озера Веленце, что исключало их удар на юг, Толбухин понял, что опасность для него миновала.

Ночной штурм и взятие Секешфехервара, богатые трофеи и предшествующие наступательные успехи окрылили части Гилле. Хотя взятие города и было оплачено многочисленными жертвами, особенно со стороны венгерских добровольцев Нея, но западновенгерский район был теперь единственным участком на всем фронте, где германские сухопутные войска вели наступательные действия. Германские солдаты шли вперед с единственной мыслью: вперед на Будапешт! В то время как в окрестностях Секешфехервара проводила зачистку 1-я танковая дивизия, 3-я танковая дивизия СС 23 января продвинулась до селения Капольнашнек, а 5-я танковая дивизия СС 23 января вышла к окружному центру Адонь на Дунае. Тем самым было полностью завершено рассечение 3-го Украинского фронта.

На следующий день IV танковый корпус СС находился на берегу речки Вали-Виз между Дунаем и городком Валь и пребывал в готовности повернуть на северо-восток в направлении Будапешта. Одновременно группа Брайта возобновила свое наступление на позиции 20-го гвардейского стрелкового корпуса, причем русские, чтобы благодаря сокращению линии обороны сохранить силы для отражения удара IV танкового корпуса СС, отошли к главной гряде низкогорного массива Вертеш. Тем не менее центр тяжести сражения продолжал оставаться на перешейке между озером Веленце и Дунаем, где явно уставшим русским удалось благодаря созданию заслона остановить наступление группы Гилле. При этом своей беззаветной, на грани самопожертвования, отвагой отличился 5-й гвардейский кавалерийский корпус.

Чтобы взломать русский заслон, обергруппенфюрер СС Гилле решил 23 января нанести удар севернее от Барачки в направлении на селение Валь, чтобы в удобном для переправы месте пересечь речку Вали-Виз и продвигаться далее на восток. Он перегруппировал свои силы и снова двинулся в наступление. При этом сразу проявилась нехватка следующей за ним пехоты, которую было бы необходимо задействовать для зачистки захваченного пространства и прикрытия флангов. Для обеспечения безопасности южного и северного флангов при наступлении его собственных сил на Будапешт оставалось только задействовать обе танковые дивизии СС, 1-ю танковую дивизию и 403-й народно-артиллерийский корпус. В присутствии генерала от инфантерии Отто Вёлера (лично прибывшего на КП IV танкового корпуса СС) он снова попытался пуститься в наступление. Селения Кайясосентпетер, Барачка, Вереб и Валь, которые месяц тому назад уже были центром тяжелых боев, снова стали аренами ожесточенных сражений. Отход русских был оплачен ценой больших потерь германских войск.

Ожесточенность боев приводила к многочисленным злоупотреблениям. Как можно судить по сообщениям очевидцев, в этих местах как солдаты СС, так и красноармейцы совершили тягчайшие военные преступления: пленные уничтожались на месте, раненые добивались. Не делалось исключений даже для гражданского населения.

Фронты застыли на месте. 25 января в районе Валя неожиданно появилось подкрепление из состава 2-го Украинского фронта Малиновского: 104-й стрелковый корпус и 23-й танковый корпус, спешно переброшенные из Придунайской области на пределе пропускной способности понтонного моста у Чепеля. Для германских войск особенно опасным представлялось прибытие танкового корпуса, имевшего в своем составе более 165 танков и штурмовых орудий и 264 орудия. Ему было приказано пробиться от Пазманда до Кайясосентпетера и замедлить продвижение передовых германских частей или же уничтожить их. Это боевое задание было корпусом полностью провалено: «Корпус – оснащенный танками иностранного производства, имевшими слабое бронирование, – был брошен в бой без артиллерийской и авиационной поддержки и в боях между Веребом и Пазмандом понес тяжелые потери. Свое задание корпус выполнить не смог», – докладывал генерал-майор Тарасов.

Не обращая внимания на контрудар русских, в новое наступление двинулась 1-я танковая дивизия – и 25 января овладела Баранкой. Затем она перегруппировалась и продолжила свое наступление на северо-запад, так как здесь крупные русские силы ожесточенно удерживали подступы к большой автостраде, ведущей на Будапешт. План операции предусматривал прорыв через Петтенд на Тарнок, что открывало, с одной стороны, дорогу для удара в спину русским войскам у Барачки и, с другой стороны, освобождало путь на Будапешт. Одновременно с этим 3-я танковая дивизия СС в районе Эрчи должна была перейти в наступление с целью пробить дорогу на север к будапештскому аэродрому Будаёрш, расположенному в пригороде венгерской столицы. Русские пришли в замешательство и бросили против войск СС механизированную бригаду. Это облегчило дальнейшее продвижение 1-й танковой дивизии, во главе которой снова шел избранный Гитлером как «освободитель Будапешта» подполковник Филипп с ударной бронетанковой группой. 26 января ударная группа миновала поселок Валь и подошла к первым домам Тордаша. Много русских танков – главным образом Т-34 и некоторое число «Шерманов» – были уничтожены в бою. После чего немцы подошли на расстояние от 15 до 18 километров до кольца окружения Будапешта. Окончательный прорыв к окруженному гарнизону города казался в пределах досягаемости.