Текст книги "Сознание за пределами жизни. Наука о жизни после смерти"

Глубина опыта

Определения – важные научные инструменты для описания и оценки глубины и сложности опыта. Когда участники исследования сообщают про воспоминания о периоде, который они провели без сознания, их ОСО присваивается шифр в зависимости от количества элементов ОСО, о которых они сообщают. Чем больше элементов упоминается, тем глубже ОСО и тем выше общий балл. Некоторые элементы получают больше баллов, чем остальные.

Для того чтобы определить глубину ОСО, Кеннет Ринг разработал индекс взвешенного ядра опыта (Weighted Core Experience Index – WCEI) [10]. В его ретроспективном исследовании баллы от 0 до 6 считались слишком низкими, чтобы опыт заслуживал названия ОСО. Опыт, набравший 7–9 баллов, назывался умеренно глубоким ОСО, а если количество баллов находилось в пределах 10–29, опыт классифицировался от глубокого до очень глубокого ОСО.

Брюс Грейсон скорректировал систему начисления баллов индекса, поскольку наряду с измерением глубины ОСО хотел иметь возможность исключать некоторые ОСО-подобные (ложноположительные) элементы ретроспективных исследований. Новая шкала Грейсона дает более удачную общую картину, ею проще пользоваться, она позволяет делать различия между ОСО и опытом, вызванным повреждением мозга, другими стрессовыми реакциями, а также измененным состоянием сознания, – к примеру, в результате употребления наркотиков. Грейсон пользуется шкалой от 0 до 32 баллов, в которой балл не ниже 7 соответствует порогу отсечения для истинных ОСО в ретроспективных исследованиях. Шкала Ринга (WCEI) наилучшим образом подходит для определения глубины ОСО, в то время как шкала Грейсона пригодна для обследования населения с целью выявления носителей ОСО [11].

Согласно обеим балльным системам, опыт, набравший не более 6 баллов в ретроспективном исследовании, не считается истинным ОСО. Однако я убежден, что в более современных проспективных исследованиях, в которых за всеми пациентами ведется наблюдение с момента, как они приходят в себя или выходят из комы, каждое заявленное воспоминание о периоде, проведенном без сознания, даже если в нем присутствует всего один элемент (то есть оно набирает очень низкий балл), достойно называться ОСО. Я считаю так потому, что в нидерландском исследовании все участники с низкими баллами – и так называемым поверхностным ОСО – в ходе последующих собеседований продемонстрировали классические изменения личности, ассоциирующиеся с ОСО, о которых мы подробнее поговорим в дальнейшем.

Двенадцать элементов ОСО с некоторыми яркими примерами

Классификация Моуди – полезная отправная точка для обсуждения различных аспектов ОСО. Я полностью отдаю себе отчет, что это искусственное разделение и что эти элементы, несмотря на всю их обособленность, нельзя рассматривать по отдельности, так как ОСО представляет собой связный опыт. Однако это разделение служит практическим целям, поскольку каждый из двенадцати элементов вызывает различные вопросы о возможном научном объяснении ОСО. Как могут люди наблюдать за тем, как реанимируют их самих, и при этом находиться сверху, над собственным безжизненным телом? Как они могут ясно мыслить и сохранять воспоминания без помощи физического тела? Как они встречаются с умершими родственниками и узнают их? Как видят за считаные минуты всю свою жизнь, проходящую перед глазами, и заглядывают в будущее, если времени и расстояния не существует в этих иных, неземных сферах?

Различные элементы будут рассматриваться по отдельности, в том порядке, в каком с ними обычно сталкиваются. Все элементы проиллюстрированы типичными примерами. В некоторых случаях я привожу цитаты, чтобы сделать более наглядными те или иные стороны элемента, о котором идет речь. Большинство цитат – рассказы о приобретенном опыте, которые я услышал лично, встречаясь в ходе исследования с его участниками, или прочитал в письменном виде. Я воспроизвожу их здесь анонимно, с минимумом подробностей, по которым можно было бы идентифицировать автора. Перевод выполнен в точности по оригиналу даже в тех случаях, когда об опыте рассказано довольно нескладным языком.

То, что происходит в ситуации, когда жизни угрожает опасность, зачастую оказывается совершенно необычным и невыразимым и находится за пределами нашего нормального опыта. Поэтому неудивительно, что люди сталкиваются с трудностями, пытаясь облечь свой опыт в слова.

«Я был там. Я был по другую сторону». Долгое время только это я и мог сказать. У меня до сих пор наворачиваются слезы при мысли об этом опыте. Это чересчур! Просто чересчур, не выразить человеческими словами. Другое измерение – вот как я называю его теперь, там нет различий между добром и злом, и время и место не существуют. Безмерная, глубокая и чистая любовь, по сравнению с которой любовь в нашем, человеческом измерении, меркнет в незначительности, становится блеклой тенью того, чем она могла быть. Она обнажает ложь, в которой мы живем в нашем измерении. Нашим словам, таким ограниченным, не под силу это описать. Все, что я видел, было наполнено неизъяснимой любовью. Познания и послания, проходящие через меня, были ясны и чисты. И я знал, где нахожусь: там, где нет различий между жизнью и смертью. Невозможность выразить все это человеческими словами безмерно раздражает.

Жаль, что словами нельзя отдать должное моему опыту. Признаться, человеческий язык плачевно непригоден для того, чтобы передать всю степень, глубину, иное измерение, которое я видел. В сущности, никаким пером не описать то, через что я прошел.

Для многих людей ошеломляющее ощущение покоя, радости и блаженства становится первым и наиболее запоминающимся элементом их опыта. Острая боль, которую обычно вызывают полученные при аварии травмы или сердечный приступ, вдруг полностью исчезает.

И боль, особенно давление в легких, прошла. В этой атмосфере я ощущал полную расслабленность. Никогда прежде я не был настолько счастлив.

Когда слышишь, как свидетели или врачи объявляют тебя мертвым в тот самый момент, когда ты чувствуешь себя совершенно исцеленным и живым, это обескураживает. Если в этот момент раздается какой-то звук, то, как правило, гул или свист, иногда громкий щелчок или тихий шелест.

Как ни странно, я ничему и нисколько не удивлялся. Просто думал: ага, сейчас я мертв. Значит, вот что называется смертью.

При внетелесном опыте подтверждается восприятие людьми происходящего с позиции вне их безжизненного тела и над ним. У пациентов возникает ощущение, будто они сбросили свое тело, как старое пальто, их поражает то, что, несмотря на отсутствие тела, они сохранили свою индивидуальность, способность видеть, испытывать эмоции, а также исключительную ясность сознания.

Внетелесный опыт начинается с возникающего у пациента ощущения, будто его сознание покидает физическое тело и при этом его функции остаются неизменными. Иногда этот процесс сопровождается страхом, за ним следует попытка (тщетная) вернуться в тело, но зачастую пациенты ощущают себя свободными и удивляются при виде безжизненного или серьезно травмированного тела. Наиболее распространенный наблюдательный пункт – под потолком помещения, и ввиду этого необычного расположения люди поначалу не узнают собственное тело. Новое, невесомое тело они ощущают как духовное и нематериальное, способное проникать сквозь такие прочные конструкции, как стены и двери. Общаться с присутствующими или прикасаться к ним при этом невозможно. К полному изумлению людей, их никто не замечает, хотя сами они все видят и слышат. Поле обзора может достигать 360 градусов, вид становится одновременно детальным и панорамным. Слепые нередко обретают зрение, глухие точно знают, что именно говорят присутствующие. В таком состоянии люди обнаруживают, что достаточно подумать о ком-либо, чтобы очутиться рядом с этим человеком.

Такой внетелесный опыт имеет значение для науки, так как врачи, медсестры и родственники могут подтвердить заявленные впечатления и время, когда они предположительно были получены. «В недавнем обзоре 93 сообщений о потенциально подтверждаемых случаях внетелесного восприятия (или «явно нефизического достоверного восприятия») во время ОСО было обнаружено, что 43 % из них подтвердили для исследователя независимые осведомители, вдобавок 43 % случаев, о которых сообщили носители опыта, были подтверждены независимыми осведомителями, расспросить которых исследователям не удалось, и лишь о 14 % случаев было известно исключительно по сообщениям носителей опыта. Из этих случаев внетелесного восприятия 92 % оказались совершенно точными, 6 % содержали некоторые ошибки и лишь 1 % был полностью ошибочным. И даже среди тех случаев, которые подтвердили в беседе с исследователем независимые осведомители, 88 % были совершенно точными, 10 % содержали некоторые ошибки и лишь 3 % оказались полностью ошибочными» [12]. Это свидетельствует о том, что внетелесный опыт не может быть галлюцинацией, то есть сенсорным восприятием, которое галлюцинирующий человек ощущает как реальное, однако оно не соответствует действительности. Как и в случае психотического эпизода или воздействия галлюциногенов, галлюцинация не содержит в своей основе объективную реальность. Это и не бред, неверное истолкование действительного восприятия, и не иллюзия, кажущаяся реальность или ложное ощущение реальности. В итоге возникает вопрос, может ли внетелесный опыт быть одной из форм экстрасенсорного восприятия.

Научная важность внетелесного опыта побуждает меня привести целый ряд чрезвычайно разнообразных примеров. Первый из них – рассказ о внетелесном опыте, который я услышал от медсестры из отделения кардиореанимации. Отчет о нем в том виде, в каком он был представлен в нашей статье в журнале The Lancet, подтвержден нами, мы попросили медсестру записать его так объективно, насколько это возможно [13].

Во время ночного дежурства бригада «скорой помощи» привезла сорокачетырехлетнего коматозника с цианозом [появлением лиловато-синего оттенка кожи]. Примерно час назад его нашли в общественном парке прохожие, которые предприняли массаж сердца. После поступления в кардиологическое отделение ему осуществляли искусственное дыхание с помощью баллона и маски, а также массаж сердца и дефибрилляцию. Когда было принято решение изменить метод искусственного дыхания и интубировать пациента, оказалось, что у него вставные челюсти. Перед интубацией я вынула у него верхнюю челюсть и положила на «реанимационную тележку». Мы продолжали интенсивные реанимационные процедуры. По прошествии примерно 90 минут у пациента установились удовлетворительный сердечный ритм и артериальное давление, но он по-прежнему интубирован, находился на искусственной вентиляции и в состоянии комы. В таком состоянии он переведен в интенсивную терапию с целью дальнейшего восстановления дыхательной функции. Проведя больше недели в коме, пациент возвратился в кардиологическое отделение, и я встретилась с ним при выполнении назначений. Увидев меня, он сказал: «А, вот вы-то наверняка знаете, где моя вставная челюсть». Я была ошеломлена. А он объяснил: «Да, вы же были здесь, когда меня привезли в больницу, вы вынули у меня изо рта челюсть и положили ее на такую тележку – там стоят всякие пузырьки и снизу выдвигается ящичек, вот туда вы и положили мои зубы». Я была поражена главным образом потому, что помнила: это произошло, когда пациент находился в глубокой коме и его реанимировали. После дальнейших расспросов выяснилось, что этот пациент видел самого себя, лежащего на кровати, и откуда-то сверху смотрел, как медсестры и врачи активно реанимируют его. Он сумел так же точно и подробно описать маленькую палату, где его реанимировали, и внешность присутствующих при этом. Наблюдая эту сцену, он страшно боялся, что мы прекратим попытки и он умрет. Мы действительно крайне негативно оценивали его прогнозы, поскольку к нам он поступил в очень плохом состоянии. Пациент рассказал мне, что предпринимал отчаянные, но безуспешные попытки дать нам понять, что он еще жив и что реанимационные процедуры следует продолжать. Этот опыт произвел на него неизгладимое впечатление, он сказал, что больше не боится смерти.

Далее приводится рассказ пациента, который приобрел ОСО с выходом из тела, вызванный осложнениями во время операции:

Нет, я никогда не слышал об околосмертном опыте и не проявлял никакого интереса к паранормальным явлениям и всему прочему в этом роде. Но случилось так, что я вдруг понял: я завис в воздухе в ногах операционного стола и наблюдаю за тем, что происходит внизу, вокруг человеческого тела на операционном столе. Вскоре до меня дошло, что это мое собственное тело. Но я находился над ним, выше лампы, и смотрел сквозь нее. Кроме того, я слышал все, что там говорили: помню, однажды кто-то закричал: «Да скорее же ты, скотина!» Было кое-что еще более странное: я не только слышал разговоры, но и мог читать мысли всех присутствующих – по крайней мере, так мне казалось. Меня спасли чудом, как я узнал в дальнейшем, потому что понадобилось четыре с половиной минуты, чтобы заставить мое сердце снова заработать. Как правило, нехватка кислорода наносит ущерб мозгу по прошествии трех или трех с половиной минут. Я также слышал, как врач произнес: он уже думал, что мне конец. Позднее он подтвердил, что так и сказал, и поразился, узнав, что я это слышал. Кроме того, я объяснил медикам, что им следует следить за своим языком во время операции.

Далее представлен отчет психолога Карла Густава Юнга о его внетелесном опыте во время инфаркта в 1944 году. Его описание Земли, увиденной с огромной высоты, примечательно тем, что оно вполне соответствует снимкам, сделанным из космоса всего лет сорок назад, спустя десятилетия после получения Юнгом внетелесного опыта.

Мне казалось, что я нахожусь в космосе. Далеко внизу я видел земной шар, купающийся в чудесном голубом сиянии. Я видел глубокую синеву моря и материки. Далеко внизу под моими ногами лежал Цейлон, впереди виднелся Индийский субконтинент. В мое поле зрения не входила вся Земля, но ее шарообразная форма была отчетливо видна, ее очертания серебристо светились сквозь чудесное голубое сияние. Во многих местах этот шар казался разноцветным или в темно-зеленых пятнах, как окисленное серебро. Вдали слева простиралось широкое пространство – красновато-желтая Аравийская пустыня; казалось, там серебряный свет Земли приобретает красновато-золотистый оттенок. Затем показалось Красное море и далеко-далеко позади, как бы вверху слева на карте, я едва различал краешек Средиземного моря. Мой взгляд был устремлен главным образом к нему. Все остальное выглядело размытым. Я видел также снежные вершины Гималаев, но в той стороне было туманно или облачно. Направо я вообще не смотрел. И понимал, что скоро начну удаляться от Земли.

Позднее я узнал, насколько далеко в космосе надо находиться, чтобы открылся такой вид – на высоте примерно тысячи миль! Земля с такой высоты – самое удивительное, что я когда-либо видел [14].

Вот история о женщине в глубокой коме, которую уже собирались отключать от аппарата искусственной вентиляции, потому что ее лечащий врач-невропатолог установил у нее смерть мозга. Никакой измеримой мозговой деятельности у нее не наблюдалось.

Во время ее пребывания предположительно в глубокой коме, без каких-либо явных признаков деятельности мозга, у ее лечащего врача состоялся разговор с ее мужем рядом с ее кроватью. Врач предсказывал, что пациентка до конца своих дней останется «овощем» и просил ее мужа подумать об отключении ее от аппаратуры, поддерживающей в ней жизнь. Муж все еще надеялся на выздоровление, поэтому она осталась на искусственной вентиляции. Несколько месяцев спустя эта женщина пришла в себя, несмотря на мрачные прогнозы. Оказалось, на протяжении почти всего времени, пока она находилась в коме, она слышала, что происходит вокруг, в том числе разговор ее врача и мужа о пассивной эвтаназии! Она рассказывала, как это было ужасно, как она пыталась крикнуть, что она еще жива, хочет жить, быть с мужем и детьми, а они в это время обсуждали ее возможную кончину.

Это рассказ пациента, не различающего цвета:

Я видел удивительные краски, что стало для меня неожиданностью в первую очередь потому, что у меня дальтонизм. Основные цвета спектра я могу различить, но все пастельные тона для меня одинаковы. И вдруг я смог увидеть их, все это множество разнообразных оттенков. Не просите меня назвать их, потому что для этого мне не хватит опыта.

Далее приведен рассказ Викки, слепой от рождения. В 1951 году она родилась глубоко недоношенной, после беременности, продолжавшейся всего двадцать две недели, немедленно была помещена в чрезвычайно примитивный кувез, куда подавался 100-процентный кислород. Настолько высокая концентрация кислорода нарушила развитие глазного яблока и зрительного нерва, но когда кувезами только начинали пользоваться, врачи об этом не подозревали. Тысячи недоношенных детей, выживших в кувезах первого поколения, в итоге полностью ослепли. У Викки обнаружилась полная атрофия (усыхание) глазного яблока и зрительного нерва. Зрительная кора головного мозга, часть затылочной доли, преобразующая световые стимулы в образы, также недостаточно развилась, не получая световых стимулов от нефункционирующих глаз и зрительных нервов.

Об околосмертном опыте Викки рассказано в книге Кеннета Ринга и С. Купера, беседу с Викки также сняли для документального фильма Би-би-си «День моей смерти» (The Day I Died). В 1973 году, когда Викки было двадцать два года, ее выбросило из машины во время аварии. Из-за перелома основания черепа и тяжелого сотрясения мозга она впала в кому, у нее были сломаны шейные и спинные позвонки, а также нога. Мельком она видела место аварии сверху (несмотря на слепоту, она сумела увидеть и узнать разбитый микроавтобус «фольксваген», а позднее, в пункте неотложной помощи, куда ее привезли на «скорой», она видела происходящее, занимая положение над своим телом. В помещении, где она увидела тело на металлической каталке, она заметила также двух человек и услышала, как они разговаривают и выражают озабоченность. Только когда она узнала свое обручальное кольцо, которое, разумеется, ей было известно лишь на ощупь, она поняла, что видит собственное тело. После этого она пролетела «сквозь потолок», увидела крышу больницы и кроны деревьев.

Я никогда не видела ничего – ни света, ни тени, ни пустоты. Множество людей спрашивают меня, вижу ли я черноту. Нет, черноты я не вижу. Я вообще ничего не вижу. Во снах я не вижу зрительных образов. В них есть только вкус, осязание, звук и запах. Но зрительных образов – никаких.

Следующее, что я помню, – как находилась в Медицинском центре Харборвью и смотрела сверху на происходящее. Это было страшно, потому что я не привыкла к визуальному восприятию, ведь у меня его никогда не было! И поначалу это здорово напугало! А потом я наконец узнала свое обручальное кольцо и волосы. И подумала: значит, там, внизу – мое тело? И я умерла, или как? Там все повторяли: «Не получается вывести ее, не получается вывести!» И так лихорадочно трудились над этой штукой, которая, как я уже поняла, была моим телом, а я ощущала полную отчужденность от нее – «и что из того?» И я подумала: из-за чего так расстраиваются все эти люди? Потом еще: меня здесь нет, я не могу сделать так, чтобы эти люди слушали меня. И пока я думала об этом, я прошла сквозь потолок, будто его и не было. Чудесно было оказаться снаружи, на свободе, не бояться наткнуться на что-нибудь, и я поняла, куда направляюсь. И услышала такой звук, как от «музыки ветра» – самый бесподобный, какой я только могу описать, в нем были ноты от очень низких до самых высоких. Я приближалась к источнику звука, там были деревья, птицы и довольно много людей, но все как будто сделаны из света, и я видела их, и это было невероятно, поистине прекрасно, и меня ошеломил этот опыт, потому что я даже представить себе не могла, что такое свет. Это до сих пор… так волнует, когда я рассказываю обо всем… потому что это был момент, когда… я могла заполучить любые знания, какими хотела обладать [15].

Викки продолжает объяснять, что в том, другом мире, ее встретило несколько знакомых. Как рассказывают об этом Ринг и Купер,

…их пятеро. Дебби и Диана – слепые знакомые Викки по учебе, умершие несколькими годами ранее, в возрасте одиннадцати и шести лет соответственно. При жизни у них обеих наблюдалась глубокая умственная отсталость наряду со слепотой, но здесь они казались умными и красивыми, здоровыми и энергичными. И были уже не детьми, а, как выразилась Викки, «в расцвете лет». Вдобавок Викки сообщает, что видела двух человек, которые заботились о ней в детстве – мистера и миссис Зилк, также умерших ранее. И, наконец, там была бабушка Викки, которая, по сути дела, вырастила ее и умерла всего за два года до аварии. Бабушка находилась дальше, чем остальные, однако тянулась к Викки и старалась обнять ее [16].

Опыт Викки заканчивается принудительным возвращением в тело:

А потом меня отправили обратно, я снова вошла в свое тело, и это было мучительно больно, очень тяжело, и я помню, как мне стало тошно и плохо [17].

История человека, слепого от рождения в результате атрофии глазного яблока и зрительного нерва, а также недостаточного развития зрительной коры головного мозга, но способного тем не менее видеть людей и окружение, вызывает важные вопросы. Как возможно, что эта женщина видела происходящее, находясь вне тела и над ним, пока пребывала в коме, вызванной повреждением мозга в ходе серьезной дорожной аварии? Она никогда не обладала возможностью видеть. Кроме того, в том состоянии она воспринимала происходящее, находясь вне своего тела. Как это получилось? Чем это объясняется? Как она могла осознавать то, что воспринимала во время комы? Согласно представлениям нынешней медицины, это невозможно. Рассказы Викки и других слепых носителей ОСО вынуждают ученых обращаться к новым предположениям насчет взаимосвязи сознания и мозга. Викки сообщила о наблюдениях, которые не могли быть результатом сенсорного восприятия или работы зрительной коры головного мозга, и поскольку эти наблюдения содержали подтвержденные факты, они не могли быть плодом воображения.