Текст книги "Заклинание для хамелеона"

Глава 4. Иллюзия

Бинк возобновил свое путешествие – но опять к северу от ущелья. Вот бы ферма Дональда стояла южнее!

Странно, что о Провале здесь прекрасно знают все, а в Северянке о нем и слыхом не слыхивали. Может, тут какой-то заговор молчания? Нет, вряд ли – ведь кентавры тоже о нем ничегошеньки не знают, а с информацией у них все в порядке. Провал существует самое меньшее два года – именно столько провела там тень, – но, скорей всего, намного дольше. Дракон там, наверное, всю жизнь прожил.

Тут явно действуют какие-то чары… чары неведения, чтобы о Провале знали только те, кто живет в непосредственной близости к нему. Но стоит отойти чуть подальше – и все забываешь. Пожалуй, нахоженной дороги из Северного Ксанфа в Южный просто не существует.

Но это не его забота. Ему просто надо перебраться на ту сторону. В обход. Пересекать пропасть во второй раз он не намерен. В прошлый раз его спасло лишь невероятное стечение обстоятельств. А Бинк знал, что случай – союзник ненадежный.

Земля пошла зеленая, холмистая. Высокие, в рост человека, побеги карамельного папоротника росли так густо, что за ними было почти ничего не видать. Проторенной тропки не было, и Бинк тут же заблудился – не иначе как отворотные чары подействовали. Так некоторые деревья защищают себя от порубок, отводя путника в сторону. Не потому ли так долго никто не мог обнаружить серебряный дуб? Если попасть в заросли таких деревьев, можно совсем сбиться с дороги или бесконечно плутать по кругу. И выбраться из такой ловушки бывает непросто, она совсем незаметная: путник продолжает думать, что идет куда надо.

А потом он вышел на великолепную тропинку, и шла она как раз в нужном направлении, так что естественная предосторожность заставила Бинка не ступать на нее. В лесу есть разные людоедские деревья, которые прокладывают к себе такие вот симпатичные дорожки. Идешь по ней, наслаждаешься, и вдруг – бац! – капкан захлопнулся.

Так что за три дня продвинулся он не шибко. С другой стороны, он в хорошей форме, только вот простыл. Очень кстати отыскались несколько носоглотных цветочков и кустик неболиголова. То и дело попадались фруктовые деревья, увешанные спелым черносливом, полосатыми арбузами, маковыми фигами и яркими баночками с компотом. Ночлег он находил без труда, будучи довольно безобидным на вид, но стол и кров всякий раз приходилось отрабатывать. Люди в этой глуши особыми талантами не блистали, магия у них была плевая – тень на плетень навести или воду в решете носить, так что жили они вполне обыкновенской жизнью, и лишние руки в хозяйстве им не мешали.

Потом путь пошел под уклон, к морю. Ксанф – полуостров, до сих пор толком не исследованный (и неудивительно – вспомнить хотя бы пресловутый Провал, не отмеченный ни на одной карте!), так что точные его очертания еще не познаны, а возможно, и вовсе не познаваемы. В целом он представляет собой нечто вроде вытянутого овала, простирающегося с севера на юг и на северо-западе соединенного с Обыкновенией узеньким перешейком. Скорее всего, прежде он был островом и жизнь на нем развивалась по своим законам, без всякого вмешательства извне. Теперь эта обособленность восстановлена благодаря магическому щиту, перегородившему смертоносной завесой и перешеек, и морские пределы Ксанфа. Но и это не всё – говорят, что, помимо щита, подступ с моря охраняют лютые морские чудовища. Нет, теперь обыкновенским вторжениям положен конец!

Бинк надеялся обогнуть Провал морем. Провальный дракон вряд ли умеет плавать, а морские чудовища не станут приближаться к самому берегу. Непременно должна быть узкая полоска ничейной земли между сушей и морем, между земными чудищами и водными. Например, пологий берег, с которого можно нырнуть в воду, если покажется провальный дракон, или в глубь земли, если опасность придет с моря.

Кстати, вот и пляж – ниточка восхитительно белого песка, соединяющая оба края Провала. И никаких чудовищ! Бинк не сразу поверил своей удаче, но не стал дожидаться, пока она от него отвернется. Он помчался по песку. Через десяток шагов нога его внезапно ушла вниз, и он рухнул в соленую воду.

Пляж оказался иллюзией. Надо же, угодить в такую примитивную ловушку! Лучшего способа охоты для морских чудовищ и не придумаешь: добыча идет себе по бережку и вдруг оказывается в глубоком море.

Увидев вдали настоящий берег – голые скалы, о которые, шипя и пенясь, разбивались волны, – Бинк погреб туда. Выбираться на такой берег небезопасно, но других вариантов не остается. Вернуться на «пляж» он не мог: тот перестал существовать даже в иллюзорном виде. Свои десять шагов над водой Бинк либо прошагал по волшебству, либо проплыл, сам того не замечая. В любом случае с такой магией он больше связываться не хотел. Куда лучше реально представлять свое положение.

Вдруг вокруг лодыжки обвилось что-то холодное, склизкое и очень сильное. Посох свой Бинк потерял, убегая от провального дракона, а нового вырезать не успел. При нем был только охотничий нож. Неважнецкое оружие против морского монстра, но уж какое есть.

Он выхватил нож из ножен, сделал глубокий вдох и со всей силы полоснул по тому, что его схватило. Однако у неведомого чудища оказалась толстая шкура, и Бинку пришлось пилить. Ох уж эти монстры! Одно слово – непрошибаемые…

Из глубины поднялось что-то громадное и темное, со свистом втянуло язык – оказывается, Бинк пилил язык! – блеснули зубы величиной с пол-Бинка, разжались колоссальные челюсти. Бинк окончательно потерял голову и заорал.

Голова его в это время была под водой, так что с криком получилось совсем худо: вода хлынула в рот, в горло…

Твердые ладони ритмично толкали его в спину, выкачивая воду и впихивая в легкие воздух. Бинк фыркал, кашлял, давился. Его спасли!

– Я… я цел! – прохрипел он.

Толчки ослабли. Бинк приподнялся, промаргиваясь.

Он находился на небольшой яхте с парусами из яркого шелка, палубой полированного красного дерева и золотой мачтой. Золото? Наверное, позолота. Чистое золото слишком тяжелое, яхта перевернулась бы.

Он с опозданием поднял глаза на своего спасителя – и вновь изумился. Перед ним была королева.

Во всяком случае, выглядела она по-королевски: платиновая диадема, богато расшитое платье. А как хороша! Возможно, красотой и уступает Синн, да и летами постарше, зато величие, осанка, одеяние! Куда там Синн с ее наивными прелестями!

Таких ярко-рыжих волос, как у королевы, Бинк никогда еще не видел. И такого же редкого цвета глаза. Только непонятно, что здесь, в кишащих чудовищами прибрежных водах, делает такая женщина.

– Я чародейка Ирис, – сказала она.

– Я… это… Бинк, – неловко проговорил он. – Бинк из Северянки, Северной то есть деревни.

Никогда еще он не встречал чародеек. А гардеробчик-то у него того… Не соответствует случаю.

– К счастью, я совершенно случайно проплывала мимо, – заметила Ирис. – А то у тебя могли бы возникнуть проблемы.

Это еще мягко сказано! Да он, можно сказать, уже лишился жизни, а Ирис ему эту жизнь вернула.

– Я тонул и тебя не заметил. Только монстра, – промямлил Бинк, чувствуя себя законченным идиотом. А как прикажете благодарить это царственное создание, что не погнушалось о него руки вымарать?

– Не в том ты был положении, чтобы что-то видеть, – сказала она и выпрямилась, четко обозначив свой изящный стан. Нет, он был не прав – ни в чем она Синн не уступает. Просто совсем другая. А что умнее – это уж точно! Скорее уж под стать Сабрине. Ум женщину только красит. Вот так вот, оказывается! Век живи – век учись!

На яхте были и матросы, и слуги, но все они ненавязчиво держались в сторонке, предоставляя чародейке самой управляться с парусами. Да уж, лентяйкой ее не назовешь.

Яхта вышла в открытое море и вскоре приблизилась к острову. Прямо чудо-остров! Весь утопает в роскошной зелени, цветочки на любой вкус: тут и ромашки в горошек, каждая величиной с блюдце, и изысканно-пышные орхидеи, и тигровые лилии, которые, завидев судно, принялись позевывать и мурлыкать. На диво ухоженные дорожки вели с золотого причала к хрустальному дворцу, сверкающему на солнце, как бриллиант.

А почему как? Судя по тому, как преломляется свет на его бесчисленных гранях, это и есть бриллиант. Самый крупный, самый безукоризненный бриллиант в мире!

– Выходит, я тебе жизнью обязан, – сказал Бинк, не представляя, как вести себя в таком случае. Вызваться поколоть дрова или навоз убрать, чтобы отработать ночлег? Чушь какая! На этом волшебном острове нет ничего столь низменного, как дрова и тем более навоз. Наверное, самая большая любезность, которую он может оказать хозяйке, – побыстрее убрать свою мокрую, замызганную персону с ее глаз.

– Выходит, обязан, – согласилась она с поразительной простотой. Он почему-то ожидал, что она будет держаться высокомерно, как и пристало столь царственной особе.

– Но моя жизнь вряд ли того стоит. Никаких магических способностей у меня нет, и мне предстоит изгнание из Ксанфа.

Она подвела яхту к пирсу, накинула на причальную тумбу изящную серебряную цепь и умело принайтовила ее.

Бинк думал, что его признание вызовет ее недовольство, но он с самого начала решил не опускаться до лжи. Наверное, она приняла его за какое-нибудь важное лицо. Но ответ Ирис поразил его:

– Бинк, я рада, что ты сказал это. Значит, ты хороший, честный парень. Магические таланты в большинстве своем выеденного яйца не стоят. Что толку, если, допустим, от твоих слов стены краснеют? Может, это и магия, только очень уж бестолковая. Твой ум, твоя сила куда ценнее заурядной магии большинства наших граждан.

Эта похвала, пусть и несколько преувеличенная, удивила и обрадовала Бинка настолько, что он не нашел нужных слов в ответ и просто промолчал. Конечно, насчет бестолковости иной магии она права. Его и самого часто посещала подобная мысль. Но не этими ли самыми словами обычно выражают пренебрежение к какому-либо человеку и его дару? Формулировочка-то расхожая, так что никакой особой мудрости ее слова не содержали. И все равно ему стало как-то спокойнее.

– Пойдем, – сказала Ирис и взяла его за руку.

Они сошли по трапу на пристань и по главной аллее направились к дворцу. Аромат цветов кружил голову. Благоухающие розы радовали глаз богатейшей палитрой оттенков. Но еще обильнее и разнообразнее были растения, чьи листья напоминали мечи, а цветки – упрощенный вариант орхидеи.

– Что это? – осведомился Бинк.

– Ирисы, само собой, – ответила она.

Оставалось только рассмеяться.

– Само собой! – И почему не придумали цветка под названием «бинк»?

Дорожка миновала цветущую живую изгородь, обогнула пруд с фонтаном и привела к роскошному парадному входу хрустального дворца. При ближайшем рассмотрении он оказался не бриллиантовым.

– Прошу в гостиную, – с улыбкой произнесла чародейка.

Ноги у Бинка подкосились прежде, чем до него дошел смысл сказанного. Сколько баек он слышал о пауках и мухах? Неужели она спасла его лишь для того, чтобы…

– Да что с тобой? – вскричала Ирис. – Веришь всяким россказням? Здесь тебя никто не тронет.

Если подумать, не сдуру ли он упорствует? Если бы она хотела полакомиться им, то с какой стати было его откачивать? Пусть бы спокойно задохнулся – мясо все равно бы не успело протухнуть. Или могла приказать матросам, чтобы связали его и доставили на берег. Ну не было у нее никакой надобности обманывать его – он же и так в ее власти… Или все-таки?..

– Вижу, ты мне не доверяешь, – сказала Ирис. – Чем же я могу убедить тебя?

Такой незамысловатый подход уверенности ему не прибавил. Но придется, видно, довериться судьбе – больше ничего не остается.

– Ты… ты чародейка, – пролепетал он. – У тебя вроде есть все, чего душа пожелает. А я… на что я тебе сдался?

Она рассмеялась:

– Уверяю, что не на съедение!

Но Бинку было не до смеха.

– Но есть такое вол… В общем, некоторых все же съедают.

В голове возникла малоприятная картинка– чудовищных размеров паучиха заманивает его в свои сети. Стоит только войти во дворец…

– Ладно, тогда сиди в саду, – сказала Ирис, – или где тебе угодно. Если я не сумею убедить тебя в своей искренности, можешь взять мою лодочку и уплыть. Так будет честно?

Даже слишком – от такого предложения он почувствовал себя свиньей неблагодарной. Но тут же до Бинка дошло, что ловушкой вполне может оказаться весь остров. Вплавь ему до материка не добраться – в море полно чудищ. А если попытается отчалить на яхте, экипаж запросто с ним справится. Придется соглашаться.

Интересно, что она на это скажет.

– Ну так вот, Бинк, – решительно произнесла она, и так ей к лицу была эта решительность, что последующие ее слова прозвучали вдвойне убедительно. – Тебе известно, что каждый гражданин Ксанфа имеет свой магический дар и что у каждого талант этот крайне ограничен. У одних чуть больше магии, у других меньше, но у любого талант проявляется только в одной, очень узкой области. Этот закон природы распространяется даже на волшебников.

– Да.

Говорит она правильно, еще бы понять, куда клонит.

– Король Ксанфа – волшебник, но властен он только над погодой. Он может соорудить смерч, ураган, засуху, десятидневный ливень, но ни летать, ни превратить дерево в серебро, ни развести огонь магическим образом он не умеет. Он, можно сказать, специалист по метеорологии.

– Да, – вновь согласился Бинк.

Ему вспомнился сын Дональда-тени, умеющий делать смерчи. У мальчишки талант заурядный, у короля – выдающийся. Различие по степени, но не по виду. И при этом талант короля померк с годами. Не исключено, что сейчас он в состоянии сотворить разве только самый махонький смерч. Какое счастье, что Ксанф прикрыт щитом!

– Стало быть, если ты знаешь, в чем талант человека, ты знаешь и пределы его возможностей, – продолжала Ирис. – Если видишь, что он творит бурю, значит, можешь быть спокоен, что он не сунет тебе под ноги магическую яму и не превратит тебя в таракана. Нескольких талантов сразу нет ни у кого.

– Кроме, пожалуй, волшебника Хамфри, – заметил Бинк.

– Да, волшебник он сильный, – согласилась Ирис, – но не безгранично. Его талант – прорицание, а вернее сказать, знание – сомневаюсь, что он и в самом деле способен заглянуть в будущее. А вот в настоящее – другое дело. И вся его пресловутая сотня чар связана только с этим. Никакой активной магией он не владеет.

Бинк не настолько хорошо знал Хамфри, чтобы оспаривать ее слова, да и звучали они правдоподобно. Осведомленность чародейки о талантах своего коллеги произвела на него сильное впечатление. А нет ли среди сильных магов профессиональной конкуренции?

– Да, таланты можно разбить по группам. Но?..

– Мой талант – иллюзия, – моментально ответила она на еще не заданный вопрос. – Вот эта роза… – Она сорвала с куста прекрасную алую розу и поднесла ее к самому носу Бинка. Какой восхитительный аромат!

– В действительности эта роза…

Роза вдруг исчезла, и в руке у чародейки оказался стебелек травы. И пахло от него травой.

Бинк с досадой огляделся:

– И все здесь – иллюзия?

– По большей части. Я могла бы показать тебе, каков этот сад на самом деле, только зрелище это неинтересное, – травинка в ее руке замерцала и обернулась цветком ириса.

– Это вполне убедит тебя. Я сильная чародейка и могу сделать так, чтобы все вокруг казалось не тем, что есть, и при этом было правдоподобно до последней мелочи. Розы мои пахнут розами, вкус моих яблочных пирогов – это вкус яблочных пирогов. Мое тело… – она сделала многозначительную паузу, тонко улыбаясь, – мое тело ощущает себя телом. Все кажется реальным, но при этом является иллюзией. Скажем так: каждая вещь в основе своей реальна, но моя магия ее видоизменяет. Вот такова совокупность моих талантов. Следовательно, никаких других талантов у меня нет. Следовательно, в этих пределах ты можешь мне доверять.

В последнем Бинк сильно сомневался. Чародейке-иллюзионистке доверять нельзя ни в каких пределах! Однако же теперь он понимал суть ее речей. Свою магию она ему продемонстрировала и вряд ли будет упражняться на нем в иных видах волшебства. Раньше он об этом как-то не задумывался, но ведь и в самом деле ни у кого в Ксанфе нет нескольких талантов сразу.

Стоп, а если она огресса, людоедка? С помощью иллюзии изменила внешность и… Нет. Огры – существа волшебные, а волшебные существа волшебных талантов не имеют. Скорее всего, их талант – в самом их существовании. Так что и кентавры, и драконы, и огры всегда кажутся именно теми, кем и являются, если только какой-нибудь человек, животное или растение не изменят их. Он просто обязан верить в это! Возможно, конечно, что Ирис состоит в сговоре с каким-нибудь огром… Хотя маловероятно: огры славятся своим дурным нравом и склонностью пожирать что ни попадя, невзирая на последствия. Они давным-давно слопали бы саму Ирис.

– Ладно, я тебе верю, – с сомнением в голосе проговорил Бинк.

– Прекрасно! Пойдем в мой дворец, и я дам тебе все, что только пожелаешь.

Ой ли? Магического таланта ему никто не может дать. Если даже Хамфри, взыскав за это год службы, и отыщет его талант, то лишь раскроет уже имеющееся, но ничего нового не создаст.

Внутренне сжавшись, он позволил ввести себя во дворец. Внутри дворец тоже был великолепен! С призматических граней крыши падали, отражаясь в зеркалах хрустальных стен, столбы света, окрашенные всеми цветами радуги. Возможно, это тоже иллюзия, но в каждом зеркале Бинк видел собственное отражение, причем выглядел он несколько здоровее и мужественней, чем ощущал себя. И вовсе не таким уж оборванцем. Очередная иллюзия?

Вместо стульев и диванчиков по углам были разложены груды мягких, красивых подушечек. Внезапно на Бинка навалилась усталость; вот бы прилечь, хоть ненадолго! Но тут перед его мысленным взором предстал скелет в Дремучем лесу. Так что же делать?

– Давай-ка снимем мокрую одежку, – ласково предложила Ирис.

– И так высохнет, – пробубнил Бинк, не испытывая желания обнажаться в присутствии женщины.

– Уж не думаешь ли ты, что я позволю портить мои подушки? – спросила она тоном возмущенной домохозяйки. – Ты ж в соленой воде искупался, так надо соль смыть, пока кожу не разъело. Ступай в ванную и переоденься. Там тебя ждет сухая одежда.

Одежда, да еще и сухая? Можно подумать, хозяйка готовилась к его прибытию. Что бы это значило?

Бинк с неохотой отправился в ванную комнату, тоже вполне царственную. Сама ванна походила на небольшой плавательный бассейн, а бельевой шкафчик блистал той элегантностью, на которую, по слухам, так падки в Обыкновении. Он зачарованно наблюдал, как вода спиралькой убегает в специальную трубу, приделанную к дну ванны. Вот это магия!

А еще там был душ. Вода, словно дождь, струилась из штуки наподобие носика чайника и омывала тело. Это было занятно, хотя вряд ли он хотел бы пользоваться такой диковиной при каждом умывании. Определенно, где-то наверху установлен огромный бак с водой – иначе все это не работало бы.

Вытерся он махровым полотенцем, расшитым ирисами.

Одежда висела на полочке за дверью. Королевский камзол и бриджи. Бриджи? Ну ничего, главное – сухо. Да и кто его в этом дворце увидит? Он облачился в придворный наряд и просунул ноги в изысканно-затейливые сандалии. Пристегнул к поясу свой охотничий нож и прикрыл его полой камзола.

Самочувствие его заметно улучшилось, только простуда все не отставала. Раньше горло болело, а теперь вот нос потек. То есть заметил-то он это давно, да решил, что из него морская вода выходит – наглотался изрядно. Но нет, это само по себе течет. Не хотелось бы при хозяйке носом хлюпать, а платка с собой нет.

– Проголодался? – заботливо спросила Ирис, когда он появился в зале. – Сейчас подам угощение.

Разумеется проголодался! Как пустился в обход Провала, так и начал припасы беречь, больше подножным кормом пробавлялся. Только зря берег: пища в рюкзаке вся размокла и вряд ли теперь на что сгодится.

Он разлегся на подушках, запрокинув голову, чтобы из носа текло поменьше. В самые тяжкие моменты он украдкой вытирал нос уголком подушки, а разик даже высморкался, пока Ирис возилась на кухне. Узнав, что вокруг сплошная иллюзия, он понял, почему чародейка собственноручно выполняет всю работу по хозяйству: слуги, матросы, садовники – тоже иллюзия, Ирис живет одна, так что самой управляться приходится. Иллюзия придает всему вид и вкус, но спасти от голодной смерти бессильна.

Почему она не выйдет замуж? Или не наймет толковую прислугу, а расплачиваться будет тем, чем сама сильна, ее-то талант пустячным не назовешь. Жить с чародейкой – это же во дворце хрустальном жить! Охотников много нашлось бы. Видимость, она ведь частенько важнее сущности. А если у хозяйки простая картошка получается вкуснее самых изысканных яств, а горькое лекарство слаще конфетки… С таким талантом нигде не пропадешь!

Ирис вернулась с блюдом, источающим из-под крышки пар. Она была в кухонном фартуке и без диадемы, отчего величия в ней несколько поубавилось, зато добавилось женственности. Она поставила блюдо на невысокий столик и уселась на подушку напротив Бинка.

– Чего бы тебе хотелось отведать? – осведомилась она.

Бинку опять сделалось не по себе:

– А что у тебя там, под крышкой?

– Все, что пожелаешь.

– А… а на самом деле?

Она надула губы.

– Вареный рис, если тебе так уж любопытно. У меня в кладовке этого добра мешок трехпудовый, и надо все съесть вперед крыс, пока они не смекнули, что стережет его липовая кошка. Конечно, у меня бы и крысиные какашки за икру осетровую сошли, только как-то не хочется… Ты угощайся, выбирай, что хочешь, – все, что угодно!

Она глубоко вздохнула.

«Все, что угодно»! Похоже на то. И, пожалуй, она говорит не только о еде. Естественно, ей на этом острове очень одиноко, и она любому гостю рада. Местные фермеры, скорее всего, ее сторонятся – жены бдят! – а монстры общительностью не отличаются.

– Драконью отбивную, – сказал он, – под острым соусом.

– Решительный парень, – пробормотала она и сняла серебряную крышку. Поднялся густой аромат: на блюде лежали две драконьи отбивные, залитые острым соусом. Одну из них Ирис ловко переложила на тарелку Бинка, а вторую – на свою.

Бинк с опаской отрезал кусочек и положил в рот. Лучшей драконьей котлетки он не едал, правда, это мало что значило: Бинку до этого случая довелось отведать драконятины лишь дважды. Охота на драконов – дело очень опасное, и даже неловко повторять банальную истину, что драконы съели больше людей, чем люди драконов. А соус… Бинку пришлось залпом осушить бокал вина, услужливо налитый Ирис, чтобы унять огонь во рту. Но это был восхитительный огонь, придающий мясу неповторимый привкус.

И все же сомнения не оставляли его:

– А… нельзя ли все-таки?..

Она недовольно поморщилась и сказала:

– Ну, если только на секундочку.

Отбивная превратилась в голый вареный рис и тут же вновь стала куском мяса.

– Спасибо! – сказал Бинк. – И все равно не верится.

– Еще вина?

– А я не опьянею?

– Увы, нет! Его можно пить весь день, и ничего не будет. Если только сам себе не внушишь, что накачался.

– Приятно слышать.

Она вновь наполнила его изящный бокал искрящейся жидкостью. Бинк пил не спеша – первый бокал он влил в себя слишком быстро и не успел почувствовать вкуса. Может, это и вода, но на вкус она как лучшее голубое вино той самой марки, которую полагается подавать к драконьему мясу, выдержанное, с тонким букетом. Чем-то похоже на саму чародейку.

На сладкое они угостились домашним шоколадным печеньем, самую чуточку пригоревшим. Последний штрих придал печенью такую реалистичность, что Бинку стоило немалых трудов убедить себя, что оно ненастоящее. Что ни говори, а эта женщина знает толк в кулинарии, пусть даже иллюзорной!

Ирис убрала со стола и примостилась рядом с Бинком на подушках. Теперь на ней было вечернее платье с глубоким вырезом, и он мог лицезреть некоторые приятные подробности ее телосложения. Скорее всего, это тоже иллюзия, но, если оно на ощупь не хуже, чем на взгляд, кто стал бы возражать?

Но тут с его носа чуть не капнуло прямо в соблазнительный вырез на платье, и он резко поднял голову. Увлекся, видно, наклонился чуть больше, чем следовало.

– Тебе плохо? – сочувственно спросила Ирис.

– Да нет. Вот только насморк…

– Возьми платочек, – она протянула ему нечто ажурно-кружевное.

Ах, как не хотелось осквернять такую красоту содержимым собственного носа, но не сморкаться же опять в подушку!

– Может, мне перед уходом что-нибудь по хозяйству сделать? – запинаясь, спросил он.

– Мелко мыслишь, – с глубоким вздохом ответила Ирис, придвигаясь к нему.

Бинк почувствовал, что немилосердно краснеет. А Сабрина так далеко… Да и платья такого роскошного у нее не было и не будет.

– Я же говорил… Мне надо к доброму волшебнику Хамфри, чтобы открыть свой магический дар – или отправиться в изгнание. Только вряд ли у меня есть магия, поэтому…

– Даже если и нет, я могу устроить так, что ты останешься, – сказала она, придвигаясь еще ближе.

Она явно с ним заигрывает. Но с какой стати такой умной и талантливой женщине интересоваться таким ничтожеством, как он? Бинк снова вытер нос. Ничтожество, к тому же сопливое. А она… Может, и приукрасила свою внешность с помощью иллюзии, но талант и ум у нее явно подлинные. Зачем ей он? Да незачем!

– Ты сможешь творить волшебство на глазах у всех, – продолжала она с прежней обезоруживающей убедительностью, прижимаясь к нему. На ощупь она была вполне реальна и весьма аппетитна. – Я могу создать иллюзию волшебства, которую никто не раскусит.

Бинку стало совсем неловко: такое говорит и при этом трогает его за самые интимные места!

– Я умею и на расстоянии работать, так что никто и не подумает, будто в этом замешана я. Но и это не все. Я могу дать тебе богатство, власть, безбедную жизнь – настоящие, не иллюзорные. Могу подарить тебе красоту и любовь. Все, что только может пожелать житель Ксанфа…

Подозрительность Бинка усилилась. К чему она клонит?

– У меня есть невеста…

– И пусть будет, – кивнула Ирис. – Я не ревнива. Возьми ее в любовницы – только не слишком афишируй.

– Как это в любовницы?! – возмутился Бинк.

Но Ирис его вспышка ничуть не смутила:

– А вот так. Твоей женой буду я.

Бинк в смятении уставился на нее.

– Но зачем тебе муж без магии?

– Затем, чтобы стать королевой Ксанфа, – не моргнув глазом, ответила она.

– Королевой Ксанфа? Но для этого ты должна выйти за короля.

– Вот именно.

– Но…

– В Ксанфе есть нелепый, устаревший закон, гласящий, что номинальным владыкой Ксанфа может быть только мужчина. Так отсекли от власти всех женщин, даже самых способных. А нынешний король стар, дряхл и не имеет наследников. Пришло время королевы. Но сначала должен явиться новый король. И этим королем будешь ты.

– Я?! Да я править не умею!

– Согласна. Эти скучные материи ты предоставишь мне.

Наконец-то все стало ясно! Ирис рвется к власти. И, чтобы воцариться, ей нужен болванчик, подставное лицо. Муж, желательно бездарный и наивный, чтобы можно было из него веревки вить. И чтобы не тешил себя иллюзиями насчет реальной власти. Если он согласится на предложение Ирис, то станет игрушкой в ее руках. Но в ее предложении есть резон. Фиктивный король – удел не хуже изгнания. И при этом вопрос о его личной магии отпадает сам собой.

Впервые в жизни он взглянул на свою магическую бездарность как на потенциальное преимущество. Человек самостоятельный, законный гражданин, Ирис ни к чему – такого она недолго сможет удержать в повиновении. Ей-то нужна личность магически ущербная, как раз вроде него – без Ирис он будет никем, даже не гражданином Ксанфа.

Это соображение существенно умаляло романтизм ситуации. Что поделаешь, действительность всегда уступает иллюзии по части завлекательности! Но если он откажется, то ему останется только вернуться в Глухомань и продолжить путешествие, которое, скорее всего, окажется безрезультатным. До сих пор ему сопутствовала небывалая удача, и, наверное, он исчерпал ее лимит. Даже шансы просто добраться до замка волшебника Хамфри не слишком велики: теперь Бинку придется пробираться по краешку самой сердцевины Глухомани. Нет, дураком он будет, если не примет предложения чародейки.

Ирис пристально наблюдала за ним. Когда он поднял на нее глаза, ее платье замерцало и сделалось прозрачным. Пусть это и иллюзия, но от такого зрелища дух захватывает. Даже если эта плоть только кажется реальной – ну и что это меняет? Теперь у него не оставалось сомнений, что именно она прямо сейчас предлагает ему, так сказать, в личном плане. Она будет счастлива доказать ему, что и в этом деле она не меньшая мастерица, чем по части кулинарии. Ей ведь нужно его добровольное сотрудничество.

В самом деле, нужно соглашаться. Тогда он обретет гражданство и сохранит Сабрину. Королева-чародейка будет блюсти соглашение и не предаст огласке особенно этот его пункт…

Сабрина! А она-то как отнесется к такого рода договору?

И сомневаться нечего – она на такое не пойдет ни за что и никогда! В некоторых вопросах Сабрина очень щепетильна и ни за что не согласится оказаться в двусмысленном положении.

– Нет, – произнес он вслух.

Платье Ирис мгновенно утратило прозрачность.

– Нет?

Точь-в-точь как Синн, когда он велел той дурочке не идти за ним.

– Я не хочу быть королем.

Ирис заговорила тихо, сдержанно:

– Думаешь, у меня не получится?

– Получится. Но это не по мне.

– А что по тебе, Бинк?

– Я просто хочу жить своей собственной жизнью.

– Жить своей собственной жизнью, – повторила она, еле сдерживаясь. – А зачем?

– Ну, невесте моей не понравится, если…

– Не понравится, скажите на милость! – Ирис начала разводить пары, словно провальный дракон. – Да что такого она может тебе дать, чего я не могла бы перекрыть стократ?

– Ну, например, самоуважение, – ответил Бинк. – Ей я нужен сам по себе, а не для того, чтобы меня использовать.

– Чепуха! Помимо внешности и таланта, все женщины одинаковы. Все они используют мужчин.

– Возможно. Не сомневаюсь, ты в таких делах разбираешься куда лучше меня. Только мне пора.

Ирис протянула холеную ладошку и придержала Бинка. Платье исчезло вовсе.

– Останься хотя бы на ночь. Убедишься, на что я способна. А утром, если все же захочешь уйти…

Бинк покачал головой:

– Не сомневаюсь, что за ночь ты сумеешь меня убедить. Поэтому мне и придется уйти сейчас.

– Какая непосредственность! – скорбно вскричала она. – Ты бы со мной такое испытал, что тебе и не снилось!

Своей искусной наготой она и так уже воспламенила его воображение до неприличия. Однако он был непоколебим:

– Но честь мою ты восстановить не смогла бы.

– Идиот! – завопила она, жутко изменившись в лице. – Надо было тебя морским чудищам скормить!

– Они тоже были иллюзией, – сказал он. – Ты все подстроила, чтобы привязать меня к себе. Иллюзию морского берега, иллюзию страшных чудищ – все! Вокруг моей ноги заплелся твой кожаный ремень. И спасение мое не было счастливой случайностью, поскольку ничто мне не угрожало.