Текст книги "Трон черепов"

Арлен не стал нападать. Джардир превосходил его в рукопашной. Арлен уже дрался с дама и чудом остался в живых. Джардир учился у духовенства годы, познавая его тайны. Даже сейчас, когда Арлен был проворнее и сильнее любого смертного, Джардир мог задать ему трепку, как мальчишке. Как ни хотелось Арлену схватиться с ним на равных, он ничего бы не приобрел, а потерял бы все.

Превосходство Джардира в шарусаке всяко не имело значения. Его способности управлять магией оставались в зачаточном состоянии – это в лучшем случае. Он был неопытным самоучкой. Пройдет время, пока он полностью овладеет своими способностями, но даже тогда, вооруженный мощами хора, не сравнится с Арленом, превратившим магию в часть самого себя. Арлен убьет Джардира, если захочет.

И обоим тогда конец. Арлен активизирует корону без Джардира, но вряд ли самостоятельно выберется из Анох-Сана и никогда не доберется в одиночку до двора мозговиков. Недра затянут его, их зов будет тем настойчивее, чем ближе он подойдет.

«То, что Най не может уничтожить, она искажает». Слова верующего, но в них есть мудрость. Любой ребенок знает поговорку из Канона: власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно. Недра сулили абсолютную власть, но Арлен не осмеливался к ней прикоснуться. Он утратит себя, впитается и сгорит, как спичка, брошенная в костер на празднике солнцестояния.

Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться и не наломать дров. Джардир оставался начеку, но аура показывала, что у него нет желания драться. Оба понимали, что поставлено на кон.

– Той ночью, когда я бросил тебя в барханах, я дал обещание, Пар’чин, – сказал Джардир. – Швырнул тебе бурдюк с водой и пообещал найти тебя в загробной жизни, а если сверну с пути и не улучшу Ала, то мы сочтемся.

– Что ж, расчет не заставил себя ждать, – отозвался Арлен. – Надеюсь, ты готов.

Когда они вышли из башни, Джардир посмотрел на небо, пытаясь по звездам определить свое местонахождение. Юго-западнее Дара Эверама, но это мало ему помогло. Между великим городом и пустыней раскинулись миллионы акров невозделанной земли. Он мог попробовать самостоятельно найти дорогу домой, но одному Эвераму известно, сколько ушло бы на это времени.

Ему не понадобилось спрашивать Пар’чина, зачем они покидают башню. Ответ был четко начертан в его ауре и отражался в ауре Джардира. Надежда снова, как много раз в прошлом, сражаться с алагай плечом к плечу могла разъесть недоверие и гнев, которые еще их разделяли.

«Единство стоит любой цены», – гласил Эведжах. А Каджи называл единство залогом победы в Шарак Ка. Если их с Пар’чином объединит общая цель, то у них будет шанс.

Если же нет…

Джардир глубоко вдохнул ночной воздух. Тот бодрил. «В ночи все люди – братья», – сказал Каджи. Если они не достигнут единства перед лицом алагай, то вряд ли обретут его где-то еще.

– Скоро они нас учуют, – сказал Пар’чин, читая его мысли. – Перво-наперво надо зарядить твою корону.

Джардир помотал головой:

– Перво-наперво верни мне копье, Пар’чин. Я согласился на твои условия.

Теперь покачал головой Пар’чин:

– Не будем торопиться, Ахман. Копье пока полежит.

Джардир наградил его тяжелом взглядом, но делать было нечего. Он видел, что Пар’чина не согнуть и спорить дальше бесполезно. Он поднял кулак с рубцовыми метками на костяшках, вырезанные Инэверой.

– Корона начнет заряжаться, когда мой кулак врежется в алагай.

– Вообще-то, ждать незачем, – ответил Пар’чин.

Джардир посмотрел на него:

– Предлагаешь взять у тебя еще?

Пар’чин бросил на него испепеляющий взгляд:

– Однажды ты застал меня врасплох, Ахман. Ты пожалеешь, если попробуешь снова.

– Но как же тогда? – спросил Джардир. – Если нет алагай, чтобы Втянуть…

Пар’чин оборвал его взмахом руки и показал на окрестности:

– Магия всюду, Ахман.

Он был прав. Благодаря короне Джардир ночью четко видел, что мир купается в свете магии. Она растекалась под ногами люминесцирующим туманом, потревоженным их шагами, но силы в ней было мало – не больше, чем набирается в дыме от костра.

– Не понимаю, – сказал Джардир.

– Дыши, – велел Пар’чин. – Закрой глаза.

Джардир свирепо зыркнул на него, но подчинился и задышал ритмично и ровно. Он впал в воинский транс, которым овладел в Шарик Хора: душа успокоена, но готова мгновенно действовать.

– Установи через корону связь, – сказал Пар’чин. – Почувствуй, как магия шепчет вокруг тебя, словно слабый бриз.

Джардир сделал, как было велено, и действительно ощутил магию, которая расширялась и сокращалась в такт его дыханию. Она растекалась по Ала, но притягивалась к живому.

– Осторожно Втяни, как будто вдыхаешь.

Джардир вдохнул и почувствовал перетекающую в него энергию, похожую больше не на огонь, как после схватки с алагай, а на солнечный свет.

– Продолжай, – сказал Пар’чин. – Не напрягайся. Не останавливайся на выдохе. Просто Тяни постоянно.

Джардир кивнул, ощущая непрерывный приток магии. Он открыл глаза и увидел, что та стекается к нему со всех сторон, как река, устремленная к водопаду. Медленно, но брешь начала заполняться. Он стал сильнее.

Затем он от восторга утратил центр, и поток пресекся.

Он взглянул на Пар’чина:

– Поразительно.

– Это только начало, Ахман, – улыбнулся тот. – Нам предстоит усвоить намного больше, и лишь тогда мы будем готовы предстать перед двором мозговых демонов.

– Ты не доверяешь мне Копье Каджи, но делишься магическими секретами?

– Шарак Ка – превыше всего, – сказал Арлен. – Ты научил меня воевать. Я учу тебя магии – это лишь дань справедливости. Во всяком случае, учу азам. Копье – костыль, на который ты опирался слишком долго. – Он подмигнул. – Только не думай, что преподам тебе все мои хитрости.

Так они провели еще несколько минут: Пар’чин мягко показывал, как Втягивать энергию.

– Теперь держи ее крепко, – велел Пар’чин, вынув из кармана небольшой складной нож. Раскрыв, он взял его за лезвие и протянул рукояткой Джардиру.

Джардир с любопытством принял маленький клинок. Тот даже не был помечен.

– Что мне с ним делать?

– Полосни себя, – сказал Пар’чин.

Джардир озадаченно взглянул на него, затем пожал плечами и подчинился. Лезвие было остро и легко вскрыло плоть. Он увидел в разрезе кровь, но поглощенная магия уже принялась за работу. Края раны сошлись, мгновенно остановив кровотечение.

Пар’чин покачал головой:

– Еще раз. Но крепче удерживай силу. Так, чтобы рана оставалась открытой.

Джардир заворчал, повторно полоснув себя по руке. Рана вновь начала закрываться, но Джардир Втянул магию из плоти в корону, и заживление прекратилось.

– Заживает отлично, когда кости на месте и есть избыток энергии, – объяснил Пар’чин, – но, если не соблюдать осторожность, срастется криво или энергия потеряется зря. Теперь выпусти самую малость и направь ее точно в нужное место.

Джардир высвободил дозированную струйку магии и проследил, как порез запечатывается, словно его и не было.

– Хорошо, – сказал Пар’чин, – но можно было израсходовать меньше. Теперь полосни дважды. Вылечи только одну рану.

Крепко удерживая силу, Джардир рассек сперва одно предплечье, потом другое. Он смежил веки и задышал глубоко, высвобождая столько же магии, как в прошлый раз, и направляя ее в левую руку. Он ощутил расходящееся по предплечью покалывание, открыл глаза и увидел, что одна рана медленно заживает, другая же – кровоточит.

Невдалеке раздался вой: полевые демоны. Джардир глянул в сторону воплей, но алагай еще не приблизились.

– Втяни оттуда силу, – скомандовал Пар’чин. – Впитай ее глазами.

Джардир послушался и обнаружил, что при отсутствии прямой видимости он все-таки различает тварей, которые мчались к ним во весь опор.

– Как? – спросил он.

– Во внешней магии отпечатывается все живое, – объяснил Пар’чин. – Отпечаток растекается, как капля краски в воде. Можно прочесть течение и увидеть недоступное глазу.

Джардир прищурился, изучая приближающихся тварей. Стая, больше двадцати демонов. Их длинные жилистые конечности и небольшие туловища яростно пылали энергией.

– Их много, Пар’чин, – сказал он. – Ты уверен, что не хочешь вернуть мне копье?

Он изучил небо. Там закружили и воздушные демоны, привлеченные свечением их силы. Джардир потянулся за плащом-невидимкой, готовый в него закутаться, но Пар’чин, конечно, забрал и его.

Сын Джефа покачал головой:

– Если мы не одолеем их одним гайсаком, нам нечего делать в Анох-Сане.

Джардир с любопытством взглянул на него. Смысл слова был ясен: сочетание красийского «гай», означавшего «демон», и «сак», означавшего «невооруженный», – но раньше он его не слыхал.

– Шарусак разработали для убийства людей людьми. – Пар’чин поднял меченый кулак. – Пришлось немного изменить его, чтобы метки заработали как надо.

Джардир скрестил кулаки перед сердцем и отвесил традиционный неглубокий поклон, которым осваивающий шарусак ученик приветствует мастера. Он сделал это безукоризненно, но Пар’чин, разумеется, различил в его ауре сарказм.

Джардир простер руку в сторону стремительно приближавшихся полевых демонов.

– С нетерпением жду первого урока, Пар’чин.

Глаза Пар’чина сузились, но губы тронула улыбка. Лицо затуманилось, а одежда слетела, и он остался в одном буром бидо. Джардир впервые по-настоящему увидел, во что превратился друг. В Меченого, как называли его северяне.

Стало ясно, почему землепашцы считали его Избавителем. Каждый дюйм видимой плоти покрывали метки. Некоторые были большими и мощными. Ударные метки. Запрещающие. Метки нажима. Демон, как и Джардир, не мог дотронуться до Пар’чина, если тот не хотел, а его удары и пинки разили алагай скорпионьими жалами.

Другие метки, окружавшие глаза, уши и рот, были столь мелки, что едва читались; они управляли более тонкими способностями. Руки и ноги испещрялись метками среднего размера. В целом его тело покрывали тысячи рисунков.

Этого хватало, чтобы изумиться, но Пар’чин всегда был художником в меточном ремесле. Его узоры, простые и действенные, отличались такой красотой, что устыдились бы иллюстраторы Эведжана – дама, всю жизнь прокорпевшие за копированием и разрисовкой священного текста чернилами, приготовленными из крови героев.

По сравнению с творением сына Джефа метки, которые вырезала в плоти Джардира Инэвера, были грубы. Ей пришлось бы освежевать его заживо, чтобы приблизиться к результату Пар’чина.

По меткам струилась магия, потрескивая, как поленья в костре. Они пульсировали и мерцали, загораясь и тускнея в завораживающем ритме. Это было видно и без меточного зрения. Пар’чин больше не выглядел человеком. Он был похож на серафима Эверама.

Полевые демоны уже приближались; они ускорились при виде добычи, растянувшись в длинный строй с интервалами в несколько неравных прыжков друг от друга. Если бой с первым затянется, то набежит второй, а потом – следующий, пока не придется сражаться со всеми сразу. Джардир напрягся, готовый броситься на помощь другу, когда тому станет туго.

Пар’чин отважно шагнул навстречу тварям, но это была бравада воина. С такой оравой не справиться никому.

Но товарищ опять удивил, грациозно схватив первого демона и обратив против подземника его собственную инерцию безупречным круговым броском шарусака. Щелкнув, как хлыст, шея полевого демона сломалась за секунду до того, как Пар’чин его отпустил. Точно прицелившись, он швырнул мертвого алагай в следующего, и обе твари покатились по земле.

Теперь Пар’чин засиял вовсю. За секунды соприкосновения он изрядно напитался магией от первого демона. Он рванулся вперед и топнул по голове живого демона пяткой, расписанной ударными метками. Полыхнула магия, и, когда Пар’чин повернулся к следующему в строю, Джардир увидел, что череп предыдущего демона раскололся, как арбуз.

Звук удара и визг отвлекли внимание Джардира. Пока он наблюдал за Пар’чином, воздушный демон спикировал на него самого и расшибся о меточное поле, которое окружало корону Джардира на несколько шагов во все стороны. В том числе – сверху.

«Считай меня глупцом, Эверам», – выбранил себя Джардир. В былые дни он не был бы столь беспечен, чтобы не следить за обстановкой вокруг. Пар’чин опасался, что его расслабило копье – и, возможно, он был прав, – но корона оказалась коварнее. Джардир начал терять бдительность. В Анох-Сане ему это аукнется. В Ущерб князьки демонов показали, что все еще могут до него дотянуться.

Джардир схлопнул поле, и воздушный демон тяжело грохнулся оземь. Больше ошарашенный, чем разбившийся, он попытался подняться, но, как давным-давно объяснил наставник Керан, воздушные демоны медлительны и неуклюжи на земле. Тонкие кости, которые натягивали перепонку крыльев, просели, не будучи призваны выдерживать полный вес демона, а задние лапы твари, в основном пребывавшие в состоянии покоя, согнулись в коленях, не в силах выпрямиться.

Не дав демону подняться, Джардир налетел на него, подсек конечности и, пользуясь собственным весом, вторично выбил из него дух. Рубцовые метки на кистях Джардира были не столь замысловаты, как у Пар’чина, но мощны. Он сел на грудь демона достаточно высоко, чтобы помешать тому дотянуться когтями задних лап, и придавил его крылья коленями. Левой рукой взял за горло, и метки нажима, врезанные в другую ладонь, зажглись, умножая силу ударов, которые он снова и снова направлял в хрупкую глазницу, расположенную сразу над зубастым клювом. Ударные метки на кулаке пылали, и вот он почувствовал, как кость треснула и наконец раскололась.

Тогда он Втянул, как показал Пар’чин, и ощутил, как в него, наполняя силой, втекает магия алагай, накопленная в сердцевине Ала.

К нему ринулся второй воздушный демон, но на сей раз Джардир был готов. Он давно усвоил, что, ныряя, воздушные демоны задают себе направление при помощи длинных крючковатых когтей на сгибе крыльев. Ими это существо может оторвать голову, а затем расправить их, умерить инерцию падения, схватить добычу когтями задних лап и, изо всей мочи взмахнув крыльями, вознестись в небеса.

Пылая магией, Джардир с невероятной прытью схватил демона за крыловую кость сразу под главным когтем. Крутанувшись, он рванулся вперед, не позволяя демону расправить крылья, и припечатал его к земле со всей силой, которую тот вкладывал в свой нырок. Кости сломались, и демон заверещал, извиваясь в агонии. Джардир быстро добил тварь.

Подняв глаза, он увидел, что Пар’чин теперь с головой погрузился в работу. Друг убил пятерых демонов, но окружало его втрое больше.

Однако не казалось, что он в опасности. Демон бросился на него, и Пар’чин растаял. Алагай пролетел насквозь и врезался в своего сородича, образовав клубок из зубов и когтей.

Мигом позже Пар’чин соткался заново позади одной твари, поймал ее под передние лапы и сомкнул на шее пальцы в захвате шарусака. Звучно щелкнуло, и к нему подступил следующий демон. Сын Джефа снова растворился в воздухе, материализовался в паре шагов поодаль и пнул демона в брюхо. Вспыхнули ударные метки на подъеме ступни, и алагай отлетел на несколько футов.

Джардир был величайшим мастером шарусака на свете, но даже он едва выстоял в поединке с Пар’чином-призраком. Для алагай с их могучими телами и крошечными мозгами такая схватка была катастрофой.

– Ты жульничаешь, Пар’чин! – крикнул Джардир. – Новые способности тебя распустили!

Сын Джефа схватил алагай за челюсти и старательно разжимал их за пределы возможного. Демон пронзительно взвыл, неистово вырываясь, но не сумел разомкнуть захват. Пар’чин посмотрел на Джардира, в ауре играло веселье.

– Говорит человек, который прячется за меточным полем короны. Если отдохнул, то показывай, как надо делать.

Джардир рассмеялся и распахнул свое одеяние. Тело Пар’чина было жилистым; мышцы переплетались, как канаты, резко контрастируя с грудой мускулов Джардира – широким полотном, на котором Инэвера начертала метки ножом. Он резко сократил протяженность меточного поля короны и ринулся в самую толчею. На него прыгнул полевой демон, но Джардир без труда, с подворотом сломал ему переднюю лапу и отпустил ее точно вовремя, чтобы крутануться и наподдать следующему в основание черепа. Ударной метки на стопе хватило, чтобы убить тварь на месте, переломив хребет.

Голодное бешенство оставшихся демонов преобразилось после схватки с Пар’чином в осторожное наступление: они кружили, утробно и угрожающе рыча в поисках бреши. Джардир глянул на Пар’чина, отступившего для лучшего обзора. Его запрещающие метки горели вовсю, и Джардир различил границу меточного поля, которое они образовывали. Оно распространялось на несколько футов во всех направлениях, как невидимый пузырь из непроницаемого стекла.

Той ночью в Лабиринте его собственные воины были готовы назвать Пар’чина Избавителем. Тогда Джардир думал, что дело только в Копье Каджи, но Пар’чин был, похоже, рожден для власти. Это инэвера.

Но предназначение к власти не было доказательством того, что он – Шар’Дама Ка. Пар’чин не заплатил за власть последнюю цену, отказавшись принять бразды правления, которые вручал ему народ. Ему еще предстояло многому научиться.

– Смотри, Пар’чин, – пригласил Джардир, демонстративно расставив ноги в стойке шарусака дама.

Он сделал вдох, вбирая, принимая и отбрасывая все, что его окружало вкупе с мыслями и эмоциями. Взглянул на демонов спокойным, расслабленным взором, готовый мгновенно отреагировать.

Он притворился, будто отвлекся, ослабил бдительность, и алагай заглотили приманку. Кольцо вокруг него резко пришло в движение, и полевые демоны – все как один – устремились к нему с точностью таранщиков.

Джардир не трогался с места, но его гибкий, словно пальмовый лист, стан изгибался и склонялся, по мере того как он уворачивался и отбивал наскоки. Он большей частью обходился тылом кисти, отводя клыки и когти, ударяя по лапам или вискам ровно в мере, не позволявшей к нему прикоснуться. Ошарашенные твари отлетали кубарем, нисколько не пострадав.

– Ты сражаешься или играешь с ними? – осведомился Пар’чин.

– Я учу тебя, – ответил Джардир, – и ты поступишь мудро, если усвоишь урок. Ты, может быть, и овладел магией, однако дама посмеются над твоим шарусаком. В катакомбах под Шарик Хора преподают не только догмы. В гайсаке есть плюсы, но ты еще многого не умеешь.

Джардир исторгнул из короны сгусток энергии, сбивая с ног алагай, которые откатились, как от удара о защитную стену. Рыча, они встряхнулись и вновь закружили.

– Давай, – поманил Джардир, показывая, как ставить ноги. – Встань правильно, начнем занятие.

Пар’чин растаял, сформировался заново рядом и безупречно воспроизвел стойку Джардира. Тот одобрительно хмыкнул.

– Будешь сражаться, не обращаясь в пар. Шарусак – это вечная борьба за жизнь, Пар’чин. Без страха за свою ты его не освоишь.

Пар’чин встретился с ним взглядом и кивнул:

– Что верно, то верно.

Когда демоны снова пошли в наступление, Джардир насмешливо подмигнул Пар’чину:

– Только не думай, что преподам тебе все мои хитрости.

Джардир смотрел, как солнце испепеляет тела алагай, которых они использовали вместо чучел для отработки шарусака. Покуда тянулась ночь, привлеченные шумом битвы, явились демоны более сильные, чем полевые и воздушные. В итоге Джардиру и Пар’чину пришлось отбросить притворство и вступить в ожесточенный бой, уничтожая их сугубо гайсаком.

Но теперь враги лежали у их ног, а они с Пар’чином показывали им солнце.

Проживи Джардир хоть тысячу лет, ему бы это зрелище не наскучило. Кожа демонов вмиг начала обугливаться, постепенно разгораясь, как сухое дерево, после чего взорвалась снопами пламени и обдала лицо жаром. Это было ежедневным напоминанием: как бы ни было темно ночью, Эверам непременно вернется во всей своей силе. Миг, когда надежда перевешивала бремя его задачи освободить свой народ от алагай. Мгновение, в которое он чувствовал себя единым целым с Эверамом и Каджи.

Он посмотрел на Пар’чина, гадая, что прозревал в пламени его нечестивый аджин’пал. С исчезновением теней угасло и коронное видение, но аура аджин’пала еще немного просматривалась, полная надежды и целеустремленности.

– Ах, Пар’чин, – проговорил Джардир, привлекая его внимание, – помнить наши различия так легко, что я порой забываю о сходствах.

– Честное слово, – печально кивнул Пар’чин.

– Как ты нашел затерянный город? – спросил Джардир.

При свете дня Арлен не мог прочесть ауру Джардира, но острый, пытливый взгляд спутника дал понять, что это не случайный вопрос. Джардир придерживал его, выгадывая время и намереваясь застать Арлена врасплох, когда тот расслабится.

И преуспел. Арлен понял, что в этот миг выдал лицом намного больше, чем предпочел бы утаить. В голову пришел десяток лживых ответов, но он их отбросил. Если суждено пройти этот путь вместе, придется быть братьями – честными и доверяющими друг другу, иначе задуманное потерпит крах, еще не начав воплощаться в жизнь.

– У меня была карта, – ответил он, зная, что этим расспросы не ограничатся.

– И где же ты ее взял? – поднажал Джардир. – Не в песках же нашел. Такая хрупкая вещь давно бы рассыпалась.

Арлен глубоко вздохнул, выпрямил спину и встретился с ним взглядом.

– Выкрал из Шарик Хора.

Джардир спокойно кивнул, как разочарованный родитель, уже знающий, что натворил ребенок.

И все же Арлен учуял растущий гнев. Гнев, которого разумный человек не проигнорирует. Он подобрался, прикидывая, сумеет ли одолеть Джардира при свете дня, если дело дойдет до поединка.

«Достаточно сорвать с него корону», – подумал он, понимая, что сказать это куда проще, чем выполнить. Легче забраться на гору без веревки.

– Как тебе удалось? – спросил Джардир тем же утомленным тоном. – Ты не мог проникнуть в Шарик Хора один.

– Мне помогли.

– Кто? – не унимался Джардир, но Арлен лишь понурил голову. – А, – произнес Джардир, – Аббан. Его не раз ловили на подкупе дама, но я не думал, что даже он настолько смел и способен так долго и безнаказанно мне лгать.

– Он не дурак, Ахман, – отозвался Арлен. – Ты бы убил его или, хуже, учинил бы над ним какое-нибудь варварство – отрезал бы, например, язык. Не отрицай. Так или иначе, он не виноват. Он был мне кровно обязан, и я захотел в уплату долга карту.

– Это не снимает с него ответственности, – возразил Джардир.

Арлен пожал плечами:

– Что сделано, то сделано, и он оказал миру услугу.

– Неужели? – спросил Джардир. Его невозмутимость улетучилась, он гневно взглянул на Арлена и придвинулся так, что оба оказались нос к носу. – Что, если для копья еще не пришло время, Пар’чин? Мы, может быть, не готовы к нему, а ты отверг инэверу, вернув его преждевременно? Вдруг, Пар’чин, мы из-за вашей с Аббаном самонадеянности проиграем Шарак Ка?

Он говорил все громче, пока Арлен не ощутил себя раздавленным. Кража свитка и раньше казалась ему поступком неблаговидным, но он бы вновь его похитил даже сейчас.

– Да, не исключено, – согласился он. – И если так, вина лежит на нас с Аббаном.

Он выпрямился, подался назад и выдержал яростный взгляд Джардира, ответив таким же.

– Но может быть, мы скорее бы победили триста лет назад, когда человечество насчитывало миллионы душ, а ваши проклятые дама утаивали боевые метки, храня эти карты в башне суеверия. На ком тогда бремя ответственности? Что, если именно это нарушило блистательный замысел Эверама?

Джардир задумался, и в нем чуть поубавилось агрессии. Арлен понял знак и быстро отступил. Он встал, подбоченившись, не выказывая ни желания ссориться, ни покоряться.

– Будь у Эверама план, он бы с нами не поделился, – сказал Арлен.

– Кости… – начал Джардир.

– …магические, с этим никто не спорит, – перебил его Арлен. – Это не делает их божественными. И они не говорили Инэвере, что ты должен удержать меня от похода в Анох-Сан. Они лишь предложили использовать меня, когда вернусь.

Гнев Джардира поубавился еще больше, когда он обдумал услышанное. Старый друг мог быть глупцом в вопросах веры, но он был честным глупцом. И искренне верил, что поступает правильно, бросая Арлена в безвыходном положении и пытаясь примириться с лицемерностью Эведжаха.

Арлен развел руками:

– У нас два выхода, Ахман. Либо мы спорим на отвлеченные темы, либо, как можем, сражаемся в Шарак Ка тем, что имеем, а после победы выясняем, кто из нас прав.

– Тогда, сын Джефа, выход только один, – кивнул Джардир.

Шли дни, и непрочное согласие сохранялось. Джардир, как никогда, контролировал свою магию, ошеломленный могуществом, таящимся в кончиках пальцев, и собственным былым невежеством.

Но при всех их подвижках с каждым часом приближался Ущерб. Заряженные магией, они с Пар’чином развивали огромную скорость, но Анох-Сан все равно был далек, а им еще предстояло расставить силки.

– Когда мы отправимся в затерянный город? – спросил однажды утром Джардир, пока они ждали рассвета, чтобы показать солнце убитым за ночь демонам.

– Сегодня к ночи, – ответил Пар’чин. – Время учиться прошло.

С этими словами он обратился в туман. Джардир пристально проследил коронным видением, как сын Джефа скользнул вниз в один из многих ходов, по которым магия просачивалась на поверхность Ала. Жизненная сила Эверама, искаженная Най.

Пар’чин исчез всего на мгновение, но, когда возник вновь, сопроводивший его поток магии дал Джардиру понять, что старый друг проделал поистине длинный путь.

В руках он держал два предмета: плащ и копье.

Джардир потянулся за копьем до того, как Пар’чин материализовался полностью. Сперва рука прошла насквозь, но он попытался снова и, схватив наконец, выдернул его из рук Пар’чина.

Он выставил копье перед собой, ощущая, как в том пульсирует сила, и зная, что это подлинное Копье Каджи. Без него он чувствовал себя опустошенным. Оболочкой Ахмана Джардира. Теперь оно вернулось, и его сердце наконец успокоилось.

«Больше мы не разлучимся», – пообещал он.

– Это тебе тоже понадобится.

Джардир вскинул взгляд в тот самый миг, когда Пар’чин швырнул ему плащ-невидимку Лиши Свиток. Он успел поймать его прежде, чем пола́ коснулась земли.

Джардир раздраженно уставился на Пар’чина:

– Ты оскорбляешь госпожу Свиток таким неуважением к ее чудесному плащу.

Подарок Лиши не был столь судьбоносным, как копье, но благодаря тонкой ткани и придаваемой ею невидимости даже для самых опасных алагай Джардиру показалось, что их безумный план может осуществиться.

– Как ты спрячешься, когда алагай придут к усыпальнице Каджи? – спросил Джардир, не дождавшись ответа. – У тебя тоже есть плащ?

– Мне он не нужен, – сказал Пар’чин. – Я мог бы начертить в воздухе метки невидимости, но даже это слишком хлопотно.

Он вытянул руки, развернув кисти ладонями вверх. На предплечьях были вытатуированы метки невидимости.

Они засветились, хотя остальные, покрывавшие кожу Пар’чина, остались темными. Метки разгорелись так ярко, что Джардир перестал различать отдельные символы, и вот сын Джефа расплылся почти так же, как становился бесплотным, – сделался прозрачным и размытым. От этого зрелища у Джардира закружилась голова. Что-то настойчиво побуждало его отвернуться, но в душе он знал, что не найдет Пар’чина, когда посмотрит опять, даже если тот не двинется с места.

Через мгновение Пар’чин вернулся. Метки поблекли и снова стали читаемыми. Джардир пробежался по ним взглядом, и в горле встал ком. Они словно начертаны от руки четким округлым почерком Лиши Свиток – такие же были вышиты на его плаще.

В ином случае сердце его наполнилось бы восторгом при виде искусной работы возлюбленной, но не сейчас.

– Госпожа Лиша расписала твою плоть? – Он не хотел сопровождать вопрос рыком, но не сдержался. Мысль о том, что его суженая дотрагивалась до голой кожи Пар’чина, была невыносима.

Пар’чин, к облегчению Джардира, мотнул головой:

– Метил сам, но разработка ее, так что я скопировал манеру. – Он почти любовно погладил символы. – Хранят частицу Лиши при мне.

Он говорил не все. Его аура буквально пела об этом. Джардир проник коронным видением глубже и наткнулся на картину, воспламенившую его умственный взор. Лиша и Пар’чин катаются голыми в грязи, набрасываясь друг на друга, словно животные.

У Джардира заколотилось сердце, отзываясь гулким стуком в ушах. Лиша и Пар’чин? Возможно ли это, или он столкнулся с несбывшейся фантазией?

– Ты увлек ее на подушки, – обвиняющим тоном вымолвил он, зорко отслеживая в ауре Пар’чина ответ.

Но та потускнела, сила Втянулась вглубь. Джардир попытался ее прозондировать, но коронное видение натолкнулось на незримую стену до того, как он добрался до своего аджин’пала.

– Если я позволил время от времени читать мою поверхностную ауру, это не значит, что можно лезть мне в голову, – сказал Пар’чин. – Посмотрим, как это понравится тебе.

Джардир испытал тянущее чувство, когда Пар’чин Втянул магию, проведя ее через все Ахманово существо, поглотив и Познав его близко, как любовника. Он попытался пресечь Тягу, Пар’чин застал его врасплох, но, когда Джардир стал готов защититься, все закончилось.

Джардир наставил на него копье:

– Я убивал людей и за меньшие оскорбления, Пар’чин.

– Тогда тебе повезло, что я более цивилизован, так как ты оскорбил первым, – отозвался тот.

Джардир стиснул зубы, но проглотил обиду.

– Если ты возлежал с моей суженой, я имею право знать.

– Она тебе не суженая, Ахман, – возразил Пар’чин. – Я слышал, как на скале она сказала тебе это в лицо. Она скорее отдастся демонам, чем станет твоей пятнадцатой женой или даже первой.

Пар’чин насмехался над ним.

– Если ты слышал эту интимную беседу, Пар’чин, то знаешь, что она носит моего ребенка. Если ты хоть на миг допускаешь, что можешь на нее претендовать…

Пар’чин пожал плечами:

– Да, она красивая женщина, и я на нее посматривал. Пару раз поцеловал, а как-то однажды зашел дальше.

Джардир сжал копье крепче.

– Но она не моя, – продолжил Пар’чин. – И никогда не была моей. И не твоя, Ахман, с ребенком или нет. Если ты этого не усвоишь, твое дело пропащее.

– Значит, ты больше не желаешь ее? – спросил Джардир, не веря ушам. – Не может быть. Она блещет, как солнце.

Послышался быстрый топот копыт, и Пар’чин с улыбкой повернулся к своей дживах ка, мчавшейся во весь опор в предрассветной мгле. Она ехала без седла на огромной кобыле, ведя за собой четырех таких же здоровенных лошадей. Их копыта, ярко светившиеся от магии, пожирали расстояние со скоростью вдвое большей, чем у красийского скакуна.

– У меня свое солнце, Ахман, – сказал Пар’чин. – Два спалят дотла.

Устремившись навстречу жене, он ткнул в сторону Джардира пальцем:

– Ты уже получил достаточно солнца, чтобы превратить землепашеский край в очередную пустыню. Подумай об этом.

Ренна спрыгнула с лошади, и Арлен поймал ее в объятия, целуя в ответ. Он сосредоточился, приводя в действие наплечные метки тишины. Арлен не думал, что Джардир возразит, хотя и увидит магию и поймет, что они скрывают свои слова. Мужчина имеет право поговорить с женой наедине.