Текст книги "Убийства в стиле action"

Питер Джеймс
Убийства в стиле action

Посвящается Дэйву Гейлору

Отчасти история происходит во время, близкое ужасным событиям 11 сентября 2001 года. Светлая память погибшим и глубочайшие соболезнования потерявшим любимых.

Предисловие

Хотя события в цикле романов о Рое Грейсе вымышлены, обстоятельства и обстановка, в которой действуют персонажи, служащие в правоохранительных органах, абсолютно реальны. За помощь в работе над этим романом я, как всегда, в долгу перед полицией Сассекса, Нью-Йорка, нью-йоркской окружной прокуратурой, полицией австралийских штатов Виктория и Новый Южный Уэльс.

Особая благодарность главному констеблю Сассекской полиции Мартину Ричардсу за любезное разрешение познакомиться с работой его ведомства; главным суперинтендантам Кевину Муру и Грэму Бартлету, щедро открывшим передо мной многие двери. Отдельное спасибо бывшему главному суперинтенданту Дэйву Гейлору, оказавшему мне поистине бесценную помощь.

Упомяну среди прочих – простите, если кого пропустил, – сотрудников Сассекской полиции, благодаря которым прояснились и уточнились многие детали, придавшие книге особый характер: главного суперинтенданта Питера Колла; консультанта аналитического отдела Брайана Кука; старшего следователя отдела тяжких преступлений Тони Кука; инспекторов Йена Полларда и Уильяма Уорнера; сержанта Патрика Суини; инспектора Стивена Карри; инспектора из отдела тяжких преступлений Джейсона Тингли; инспектора Эндрю Кундерта; сержанта Фила Тейлора, начальника отдела высоких технологий; аналитика отдела высоких технологий Рея Пэкема; констебля Пола Гжегожека из местной вспомогательной бригады; констеблей Джеймса Боуса и Дэйва Кериса; инспектора Фила Кларка; сержанта Мела Дойла; констеблей Тони Омотосо, Йена Аппертона, Эндрю Кинга; сержанта Малькольма Уочопа; констебля Дарена Болкомба; сержанта Шона Макдональда; констеблей Дэнни Светлика и Стива Чизмена; диспетчера полиции Рона Кинга; пресс-секретаря Сью Херд.

Благодарю криминалиста-археолога Люси Сибен; специалиста по криминалистическому клеточному анализу Абигайль Брэдли; коронера графства Эссекс доктора Питера Дина; патологоанатома доктора Найджела Киркэма; доктора Эндрю Дейви; доктора медицины Эндрю Йелланда; доктора Джонатана Паша и Кристофера Гебби. Особое и огромное спасибо потрясающей бригаде морга Брайтона и Хоува – Элси Суитмен, Виктору Синдену и Шону Дидкотту.

Нью-Йорк: я в огромном долгу перед следователем отдела по рэкету Деннисом Бутлом и следователем особого отдела окружной прокуратуры Патриком Лэниганом. Австралия: большое спасибо также инспектору Люсио Ровису из отдела убийств полиции штата Виктория; старшему сержанту Джорджу Викерсу и сержанту Трою Бергу из следственного отдела в Карлтоне; старшему констеблю Дамиану Джексону; сержанту Эдду Полларду из вспомогательной бригады коронера штата Виктория; Андреа Петри из газеты «Эйдж» и моей консультантке по австралийскому диалекту Дженет Викерс.

Спасибо Гордону Кемпингу за бесценные уроки по филателии; Колину Уитэму из Британской комиссии по здравоохранению и безопасности; Питеру Бейли за энциклопедические сведения о прошлом и настоящем Брайтона; Питеру Уингейт-Соулу, Оли Риггу и Филу Уайту из пожарной команды Восточного Сассекса; Роберту Фрэнкису, который снова рассказывал мне о машинах, и Крису Уэббу, который поддерживал жизнь в компьютере «Макинтош», несмотря на мое зверское с ним обращение.

Благодарю своего неустанного замечательного «неофициального» редактора и комментатора серии о Рое Грейсе Анну Лизу Линдеблад и Сью Энселл, чей зоркий взгляд на мелочи не раз избавлял меня от стыда и позора.

О такой команде профессионалов можно только мечтать. Великолепный агент Кэрол Блейк представляет меня вместе с Оли Мунсон и Амелией Роуленд из агентства «Мидас». Тут просто не хватит места, чтобы должным образом поблагодарить всех сотрудников издательства «Макмиллан». Достаточно сказать, что печататься у них – настоящее счастье и мне неслыханно повезло заполучить в редакторы Стеф Бирвирт. От всей души благодарю зарубежных издателей – danke, merci, grazie, большое спасибо, gracias, dank u, tack, obrigado!..

Хелен, как всегда, служит несокрушимой опорой, проявляя божественное терпение и неизменную мудрость.

И в заключение скажу прощальные слова своим верным четвероногим друзьям Сути и Берти, к несчастью, отправившимся на небеса грызть косточки, и поприветствую Оскара, устроившегося вместе с Фебой под моим письменным столом в ожидании, когда можно будет сжевать упавший лист бумаги…

Питер Джеймс

Сассекс, Англия

[email protected]

www.peterjames.com

1

Если б, проснувшись Ронни Уилсон знал, что всего через пару часов будет мертв, то спланировал бы день несколько иначе.

Во-первых, не трудился бы бриться. Не тратил бы столько последних бесценных минут, смазывая волосы гелем и тщательно укладывая до полного удовлетворения. Не стал бы долго начищать туфли, идеально прилаживать узел дорогого шелкового галстука. И уж точно не выложил бы, черт возьми, запредельные восемнадцать долларов – чего фактически не мог себе позволить – за срочную глажку костюма в течение часа.

Сказать, будто он находился в блаженном неведении о поджидающей его судьбе, было б преувеличением. Всякие радости и удовольствия так давно исчезли из эмоционального арсенала, что позабылось само представление о блаженстве. Он уже не испытывал блаженства даже в последние летучие мгновения оргазма в тех редких случаях, когда они с Лоррейн еще занимались сексом. Половые органы как бы онемели, оглохли, вместе с остальными.

Фактически в последнее время, к некоторому недоумению Лоррейн, Ронни на вопрос, как жизнь, отвечал: «Дерьмово» – и коротко пожимал плечами.

И гостиничный номер был дерьмовым. До того маленький, что, если упадешь, на полу не поместишься. Самый дешевый, какой имеется в отеле «Дабл-ю», но название помогает хотя бы поддерживать видимость. В «Дабл-ю» на Манхэттене кто попало не останавливается. Даже если ночует в чулане для швабры.

Понятно, надо привести себя в более оптимистичное настроение. Люди реагируют на исходящие от тебя вибрации, особенно когда ты просишь денег. Никто, даже старый друг, не даст их неудачнику – по крайней мере таких, какие ему требуются в данный момент. Тем более этот старый друг.

Интересуясь погодой, Ронни выглянул в окно, вытягивая шею, пока не увидел узкую полоску неба над огромным серым зданием, высившимся перед ним, как скала, на другой стороне Тридцать девятой улицы. Неоспоримые признаки прекрасного утра нисколько не подняли дух. Попросту показалось, будто все тучи из голубой бездны перекочевали в сердце.

Поддельные часы «Булгари» показывали 7:43. Куплены за сорок фунтов по Интернету, но, слушайте, кто скажет, что они фальшивые? Он давно усвоил, что дорогие часы многое говорят тем, на кого стараешься произвести впечатление. Если заботишься о таких мелочах, наверняка позаботишься и о деньгах, которые собираются тебе доверить. От внешнего вида, конечно, зависит не все, но немало.

Итак, 7:43. Пора плясать.

Ронни подхватил кейс «Луи Вюиттон», тоже не настоящий, пристроил сверху на упакованном чемодане на колесиках и вышел из номера, волоча за собой багаж. Выйдя на нижнем этаже из лифта, прошмыгнул мимо администраторской. Оставшегося на кредитках, возможно, не хватит на оплату счета, но об этом побеспокоимся позже. Сногсшибательный голубой кабриолет «БМВ» скоро заберут за неуплату кредита, ипотечная компания за просрочку лишит права выкупа закладной на дом. Сегодняшняя встреча, мрачно думал он, последний шанс. Который был ему обещан десять лет назад.

Остается надеяться, что обещание не забыто.

Сидя в подземке, зажав вещи коленями, Ронни понимал, что его жизнь идет как-то не так, только не совсем ясно, в чем дело. Многие однокашники и одноклассники добились серьезных успехов в своих областях, оставив его бултыхаться в хвосте, все глубже погружаясь в отчаяние. Финансовые консультанты, застройщики, бухгалтеры, адвокаты… Обалденные дома, призовые жены, дети, ради которых умереть не жалко…

А у него?

Неврастеничка Лоррейн, швыряющая деньги, которых у них не имеется, во всевозможных салонах красоты, нисколько – если честно сказать – не нуждаясь в подобных услугах; на непозволительную – если честно сказать – одежду от модельеров; на счета самых модных на той или иной неделе ресторанов за абсурдно дорогие обеды из листового салата и минеральной воды со своими до смерти изголодавшимися подругами, каждая из которых неизмеримо богаче их. И, несмотря на целое состояние, потраченное на лечение от бесплодия, она до сих пор не способна произвести на свет желанного ребенка. Единственная поистине стоящая затрата, по его мнению, – операция по наращиванию груди.

Разумеется, гордость не позволяет признаться, что он в полном дерьме. Вечный оптимист всегда верит, что выход откроется за ближайшим углом. Приспосабливается к обстоятельствам не хуже хамелеона. Торгуя подержанными машинами, антиквариатом, недвижимостью, он проявлял недюжинное остроумие, но талант болтуна, к сожалению, перевесил талант финансиста. После краха агентства недвижимости он быстренько превратился в застройщика, убедительно выглядя в джинсах и блейзере. Когда банки из-за превышения сметы наложили арест на двадцать строящихся домов, снова вынырнул в качестве финансового консультанта одного богача. Снова потерпел провал.

Поэтому теперь сидит в нью-йоркской подземке, надеясь убедить старого друга Дональда Хэткука, что нашел очередную курицу, несущую золотые яйца, – биодизель. По слухам, Дональд заработал больше миллиона на дериватах – что б это ни было, – потеряв всего жалкую пару сотен тысяч, вложенных десяток лет назад в рухнувшее агентство недвижимости Ронни. Полностью взяв на себя обязательства друга, он заверил, что при случае обязательно его поддержит.

Несомненно, Билл Гейтс и прочие предприниматели всего мира ринутся на новый рынок экологически чистого биологического топлива, охотно вкладывая деньги в его создание и развитие, поэтому Ронни решил, что нашел подходящую нишу. Остается нынче утром уговорить Дональда. Проницательный бизнесмен сразу увидит, поймет, согласится. Дело – верняк, мяч в корзине, как говорят в Нью-Йорке.

Фактически чем дальше поезд продвигался в центр города, тем уверенней Ронни мысленно репетировал обращенные к Дональду речи. Явственно превращался в Гордона Гекко, сыгранного Майклом Дугласом в фильме «Уолл-стрит». Всю жизнь к такой роли стремился. Вместе с десятком других безупречно одетых актеров, сидевших вместе с ним в тряском вагоне. Если кто-нибудь переживает хоть половину таких неприятностей, которые на него навалились, они это успешно скрывают. Дьявольски самоуверенно выглядят. Впрочем, если кто-то потрудится посмотреть на него, то увидит не менее самоуверенного высокого стройного симпатичного парня с гладко зачесанными волосами.

Говорят, что если к сорока не добьешься успеха, то уже никогда не добьешься. Ровно через три недели стукнет сорок три.

Вот и станция «Чемберс-стрит». Последние кварталы хочется пройти пешком.

Ронни вышел в погожее манхэттенское утро, сверился с картой, которой его вчера вечером снабдил консьерж в отеле, посмотрел на часы – 8:10. Судя по опыту прошлых блужданий по нью-йоркским конторам, остается добрых пятнадцать минут, чтобы прийти на место, добраться до офиса Дональда. По словам консьержа, отсюда минут пять ходьбы, если не заблудиться.

Пройдя мимо таблички, которая уведомляла, что тут уже Уолл-стрит, он миновал бар с соками справа, ателье по пошиву и ремонту одежды, зашел в битком набитую деликатесную лавку, где пахло только что заваренным кофе и жарившейся яичницей. Сел на красный кожаный табурет у стойки, заказал свежевыжатый апельсиновый сок, молоко, омлет с отдельным куском бекона и поджаренным пшеничным хлебом. Ожидая заказа, опять пролистал бизнес-план, вновь взглянул на часы, мысленно подсчитывая разницу во времени между Нью-Йорком в Америке и Брайтоном в Англии.

В Англии на пять часов позже. Лоррейн сидит за ланчем. Быстренько звякнул ей по мобильнику, объяснился в любви. В ответ она пожелала удачи. Женщинам очень легко угодить, время от времени упоминая про любовь-морковь, цитируя случайно вспомнившиеся стишата, даря дорогие с виду цацки – только не слишком часто.

Когда минут через двадцать он расплачивался по счету, где-то вдали послышался жуткий грохот. Сидевший рядом тип буркнул:

– Мать твою, что еще за хреновина?..

Ронни забрал сдачу, оставив приличные чаевые, и вышел на улицу, продолжив путь к офису Дональда Хэткука, который, согласно полученным по электронной почте сведениям, располагался в Южной башне Всемирного торгового центра.

Сегодня вторник, 11 сентября. Время 8:47.

2

Октябрь 2007 года

Эбби Доусон выбрала такую квартиру, в которой почувствовала себя в безопасности. По крайней мере, настолько, насколько вообще возможно в настоящий момент.

Кроме задней двери на пожарную лестницу, открывающейся исключительно изнутри, и другой в подвале, всего один выход. Под квартирой восемь этажей, улица хорошо просматривается из окон вверх и вниз.

Она превратила жилище в крепость. Усилены дверные петли, вставлены стальные прокладки, на передних дверях и на задних пожарных в крошечной подсобке установлены по три врезных замка без ручки и вдобавок на случай цепочки. Любой грабитель, попытавшись прорваться, отправится домой с пустыми руками. Если, конечно, не прикатит в танке.

Для добавочной гарантии под рукой всегда баночка с перечным спреем, охотничий нож и бейсбольная бита.

По иронии судьбы, впервые в жизни позволив себе просторную роскошную квартиру, пригодную для приема гостей, приходится прятаться в ней в одиночестве.

А тут есть чем полюбоваться. Дубовые полы, огромные кремовые диваны с белыми и шоколадно-коричневыми подушками, броские современные картины на стенах, домашний кинотеатр, кухня, оборудованная по последнему слову техники, широкие удобные кровати, в ванной пол с подогревом.

Живешь как на журнальной глянцевой картинке. В окна в ясные дни после полудня льется солнце, в пасмурные, вроде сегодняшнего, в воздухе чувствуется привкус соли, в распахнутой створке слышатся крики чаек. Берег моря в паре сотен ярдов за улицей и оживленной дорожной развязкой на Приморском параде. Можно бродить вдоль него взад и вперед целые мили.

И квартал симпатичный. В маленьких магазинчиках гораздо безопасней, чем в крупных супермаркетах, – прежде чем заходить, всегда можно проверить, кто там. И все это из-за одного человека, способного ее узнать.

Из-за одного.

Единственная неприятность – лифт. Страдая жуткой клаустрофобией даже в самые лучшие времена, а в последнее время чаще прежнего испытывая приступы паники, Эбби терпеть не может без крайней необходимости подниматься в лифте в одиночку. Доставляя ее к квартире, дергающаяся кабина высотой с двухместный гроб пару раз в прошлом месяце застревала, и ничего страшней в жизни с ней не случалось, хотя, к счастью, она там была не одна.

Поэтому обычно Эбби поднималась и спускалась пешком, пока две с небольшим недели назад рабочие, делавшие ремонт в квартире этажом ниже, не превратили лестницу в дорожку для скачек с препятствиями. Полезное физическое упражнение. Для тяжелых сумок с продуктами легко нашлось решение – она загружает их в лифт, отправляет, а сама идет по ступенькам. В крайне редких случаях встречая кого-нибудь из соседей, вместе с ними заходит в кабину. Впрочем, тут почти все старики, редко выходят. Некоторые кажутся ровесниками самого дома.

Немногочисленные жильцы помоложе вроде Хасана, живущего двумя этажами ниже улыбчивого иранца-банкира, который порой на всю ночь устраивает гулянки – приглашения Эбби вежливо, но неизменно отклоняет, – большей частью находятся где-то в других местах. Поэтому по выходным, если Хасана нет дома, в западном крыле царит мертвая тишина, будто он населен только призраками.

Конечно, Эбби тоже в своем роде призрак. Выскальзывает из укрытия после наступления темноты, некогда длинные светлые волосы коротко подстрижены, перекрашены в черные, глаза прячутся за темными очками, воротник поднят – чужая, посторонняя в городе, где родилась и выросла, училась в бизнес-школе, подрабатывала официанткой в барах и секретаршей, крутила с парнями и, пока ее не обуяла мания дальних странствий, даже подумывала завести семью.

Теперь тайком вернулась и прячется. Посторонняя в своей собственной жизни. Отчаянно старается, чтобы ее никто не узнал. Отворачивается, когда мимо иногда проходят знакомые. Испаряется из бара, увидев кого-то из старых друзей и подруг. Чертовски одиноко!

И страшно.

Даже родная мать не знает о ее возвращении в Англию.

Три дня назад ей стукнуло двадцать семь – отпраздновала день рождения, с горькой иронией вспоминала она. Выхлестала бутылку шампанского, посмотрела эротический фильм, поиграла вибратором с севшей батарейкой.

А ведь всегда гордилась своей естественной красотой. Могла с абсолютной уверенностью прийти в любой бар, в любую дискотеку, в любую компанию и собирать урожай. Умела свободно болтать, очаровывать окружающих, изображать хрупкую беззащитную девушку, давным-давно изучив мужские вкусы и пристрастия. А сейчас в самом деле хрупкая и беззащитная, и ей это вовсе не нравится.

Не нравится прятаться.

Даже если это не навсегда.

На полках, на столах, на полу навалены горы книг, кассет, лазерных дисков. За последние два месяца Эбби прочитала и просмотрела больше книжек и фильмов, чем за всю свою прежнюю жизнь. Почти все оставшееся время потратила на интерактивные компьютерные курсы испанского.

Приехала сюда, считая, что здесь безопасней. Дэйв согласился, что это единственное на всей планете место, куда он не осмелится сунуть нос. Единственное на Земле. Хотя с полной уверенностью не скажешь.

Еще одна причина для возвращения в Брайтон – очень важное дело. Состояние матери неуклонно ухудшается, необходимо подыскать хорошую частную лечебницу, где она более или менее прилично проживет оставшиеся годы. Совершенно не хочется видеть ее умирающей в каком-нибудь жутком государственном доме для престарелых. Эбби уже присмотрела очаровательный домик в ближнем пригороде. Дорого, но теперь есть возможность содержать там мать. Для этого надо еще какое-то время просидеть в глубоком подполье.

Неожиданно запищал телефон – пришло сообщение. Взглянув на дисплей, она улыбнулась, узнав отправителя. Возникающие через каждые несколько дней строчки – одно из немногочисленных утешений.

«Разлука гасит слабую любовь и разжигает великую, как ветер задувает свечу и раздувает костер».

Она немного подумала. Одно преимущество такой массы свободного времени заключается в возможности торчать в Сети часами, не упрекая себя. Выискивать цитаты, отсылать в ответ.

«Любить – не значит смотреть друг на друга. Любить – значит вместе смотреть в одну сторону».

Она впервые в жизни встретила человека, смотрящего в ту же сторону. Пока это лишь название на карте, картинки в Сети. Туда она уносится в мечтах и во сне. Но скоро они оба действительно там будут. Надо только еще чуточку потерпеть. Обоим.

Эбби захлопнула журнал с изображениями домов, о которых можно только мечтать, раздавила в пепельнице сигарету, допила бокал белого вина и принялась готовиться к выходу.

Сначала подошла к окну, выглянула сквозь планки жалюзи на непрерывные ряды домов времен Регентства[1]1
  Исторический период в истории Великобритании, 1811–1820 гг.


[Закрыть]. Натриевый свет уличных фонарей приобретал в тенях оранжевый оттенок. Уже вполне стемнело, воющий осенний ветер как из ведра выплескивал в оконные стекла потоки дождя. В детстве она всегда боялась темноты. По иронии судьбы сейчас чувствует себя в ней в безопасности.

Эбби давно изучила машины местных жителей, постоянно стоявшие по обеим сторонам улицы с соответствующими квитанциями на парковку. Мельком их оглядела. Никогда не могла отличить одну модель от другой, а теперь знает все. Грязный черный «Гольф Джи-ти», заляпанный птичьим пометом. Пассажирский грузовичок «Форд Гэлакси», принадлежащий супружеской паре из дома напротив – родителям невоспитанных близнецов, вечно таскающим вверх-вниз по лестнице покупки в тележках на шатких колесиках. Несколько неуместная маленькая «Тойота Ярис». Старый «Порше Бокстер» молодого человека, предположительно врача из расположенной неподалеку Королевской больницы графства Сассекс. Ржавый белый фургон «Рено» со спущенными шинами, с коричневой картонной наклейкой на стекле пассажирской дверцы с надписью «Продается» красными чернилами. Еще десяток автомобилей, владельцев которых она знает в лицо. Ничего нового, беспокоиться нечего. Никто не шныряет в тенях.

Торопится какая-то парочка, вместе держа раздувшийся зонт, который грозит вот-вот вывернуться наружу.

Закрыть на шпингалеты окна в обеих спальнях, в ванной, гостиной, столовой. В каждой комнате поочередно поставить на таймер свет, телевизор, радио. Протянуть поперек дверей нитку, перешагнуть, высоко подняв ноги, провести ее по коридору к входной двери.

У меня паранойя? Можете не сомневаться!

В узком коридоре Эбби сняла с вешалки длинный макинтош и зонт, переступила через нитку, выглянула в глазок, видя мутно-желтое, как рыбий глаз, свечение на пустой лестничной площадке.

Сняла цепочки, опасливо открыла створку, вышла, мгновенно почувствовав запах древесных опилок. Плотно закрыла дверь, заперла на три врезных замка.

Постояла, прислушалась. Где-то внизу в какой-то квартире безответно звонил телефон. Она поежилась, плотнее запахнулась в плащ с овчиной подкладкой, до сих пор не привыкнув к холоду и сырости после стольких лет, прожитых под сияющим солнцем. И до сих пор не привыкнув проводить в одиночестве пятничный вечер и ночь.

Сегодня запланировала посмотреть на пристани фильм «Расплата», чего-нибудь съесть – может, пасту – и, если хватит храбрости, выпить в баре пару бокалов вина. По крайней мере, при этом можно с большим удовольствием смешаться с другими людьми.

Неприметно одетая в сшитые на заказ джинсы, высокие ботинки, свитер под макинтошем, желая хорошо выглядеть, но не привлекать внимание, если решит зайти в бар, Эбби толкнула дверь на пожарную лестницу, с огорчением и раздражением видя, что рабочие на выходные наглухо ее заставили досками и стенными панелями.

Осыпав их проклятиями, она сначала решила пробиться, потом передумала, нажала кнопку лифта, пристально глядя на поцарапанную железную дверь. Кабина через пару секунд грохнула, дернулась, послушно пошла вверх, прибыла на этаж, рывком остановилась со скрежетом, наружная дверь открылась с таким звуком, словно с совковой лопаты посыпался гравий.

Когда Эбби вошла, дверь точно с таким же звуком закрылась, одновременно задвинулись двойные дверцы, замкнув ее в кабине. Она вдохнула запах чьих-то чужих духов и моющей жидкости с лимонной отдушкой. Лифт так резко дернулся вверх на несколько дюймов, что она чуть не упала.

Когда уже поздно было передумывать и выскакивать, когда вокруг сомкнулись железные стены, а на лице, почти невидимом в мутном зеркале, отразилась настоящая паника, кабина стремительно рухнула вниз.

Эбби почти успела понять, что совершила страшную ошибку.