Текст книги "Убийства в стиле action"

39

Октябрь 2007 года

Готов умереть за «Старбакс» с молоком. За любой свежемолотый кофе. Но как покинешь наблюдательный пункт? В лифте или по пожарной лестнице – из дома можно выйти только одним путем, через парадную дверь, с которой нельзя сводить глаз. Нельзя рисковать. Она уже давно сидит взаперти, гораздо дольше обычного. Наверняка на что-то решилась, что-то затевает.

Отыскать ее было непросто и очень недешево. Только раз ему чуточку улыбнулась удача: подвернулся старый друг в подходящий момент и в подходящем месте.

Место фактически не совсем подходящее, ибо Донни Уинтерс отбывал заключение за воровство и мошенничество, но сидел в тюрьме Форд открытого типа с разумной системой посещений, и езды до нее всего час. Устраивать свидание было опасно и весьма накладно, когда Донни сообщил, сколько надо дать в лапу.

Наводка оказалась верной. Женщины обязательно звонят мамочкам. А мамочка у Эбби больная. Видно, рассчитывала спокойно звонить по мобильнику с повременной оплатой, не выдающему номера. Глупая корова.

Глупая и жадная корова.

Он с улыбкой взглянул на глобальную систему связи «Интерсепт-3060», стоявшую перед ним в деревянном ящике. Если находишься в радиусе действия мобильника с исходящим или входящим звонком, его можно прослушать и, больше того, узнать номер звонящего, даже скрытый, вместе с номером собеседника, мобильным или домашним. Разумеется, Эбби об этом не знает.

Он просто поставил взятый напрокат автомобиль рядом с квартирой ее матери в Истборне и принялся ждать звонка дочки. Ожидание оказалось недолгим. После чего Донни просто звякнул своему однокашнику, служащему в бригаде по установке радиомачт мобильной телефонной связи. Парень за два дня определил расположение мачты, принимающей сигнал мобильника Эбби.

Выяснилось, что в густонаселенных городских районах мачты мобильной связи стоят самое большее в нескольких сотнях ярдов одна от другой, а часто еще ближе. Донни также объяснил, что они не только обеспечивают прием и передачу звонков, но и служат маяками. Мобильник даже в режиме ожидания поддерживает связь с ближайшим маяком и обменивается с ним приветственными сигналами.

Сигналы с телефона Эбби практически не выходили за пределы радиуса действия маяка «Водафон макроселл», расположенного на пересечении Истерн-роуд и Баундари-роуд в Кемптауне.

Оттуда недалеко до Приморского парада, который тянется от Дворцового пирса к гавани, обрамленный с одной стороны красивейшими фасадами эпохи Регентства, а вдоль другой идет огороженный променад с видом на побережье Ла-Манша. Сразу за Приморским парадом расползаются улочки кроличьими лазами. Почти все жилые, почти все сплошь застроены многоквартирными домами и дешевыми отелями.

Помнится, как Эбби обожала вид на море из его квартиры, поэтому наверняка захотела устроиться ближе к морю. Где-нибудь, откуда его видно. Вычислить подходящий квартал было нетрудно. Оставалось взять его под пристальное наблюдение, хорошенько замаскироваться и ждать ее появления. Это случилось дня через три. Он заметил, как она направилась к газетному киоску на Истерн-роуд, а потом проследил до парадного.

Возникло искушение схватить ее прямо на месте, но слишком рискованно. Люди кругом. Стоит ей заорать – игра кончена. Вот в чем проблема. Вот чем она его удерживает. И хорошо это знает.

Дождь, шумно барабаня, усиливался. В такой день хорошо заказывать еду с доставкой. Ну, не все сразу! Надо чуточку потерпеть.

В детстве он ходил на рыбалку с отцом. Оба увлекались разнообразными техническими штуковинами. Отец купил только что появившиеся электронные поплавки. При первой поклевке поплавок нырял в воду, и маленький приемник, стоявший на земле меж складными стульями, издавал коротенький тоненький писк.

Пока он листал страницы «Дейли мейл», похожий писк прозвучал из «Интерсепта» – отчетливый, резкий, высокий. Потом повторился.

Сука куда-то звонит по мобильнику.

40

Голос автоответчика проговорил:

«Спасибо за звонок в „Глобал экспресс“. Для продолжения разговора нажмите, пожалуйста, любую кнопку. Спасибо. Для справки об отсылке нажмите единицу. Для справки о получении нажмите двойку. Если вы наш постоянный клиент и у вас открыт счет, для справки о получении нажмите тройку. Если вы наш новый клиент, для справки о получении нажмите четверку. Для всех прочих справок нажмите пятерку».

Эбби нажала четверку.

«Для отправлений в пределах Соединенного Королевства нажмите единицу. Для заграничных отправлений нажмите двойку».

Она нажала единицу.

Последовало недолгое молчание. Распроклятые автоответчики. Послышалась пара щелчков, а затем включился молодой мужской голос:

– «Глобал экспресс». Джонатан слушает. Чем могу служить?

Судя по интонации, Джонатану следовало бы служить продавцом в магазине мужской одежды.

– Привет, Джонатан, – сказала Эбби. – Мне нужно кое-что отправить.

– Без проблем. Пожалуйста, укажите размеры. Почтовый конверт? Бандероль? Крупнее?

– Конверт размеров стандартного листа писчей бумаги А4, толщиной около дюйма, – ответила она.

– Без проблем, – повторил Джонатан. – И куда его надо доставить?

– В район Брайтона.

– Без проблем. А откуда?

– Из Брайтона. Точней, из Кемптауна.

– Без проблем.

– Когда его смогут забрать?

– В вашем районе… минутку… посылки забирают во второй половине дня с четырех до семи.

– Раньше нельзя?

– Без проблем. За дополнительную плату.

Эбби поспешно соображала. Если не распогодится, к пяти почти совсем стемнеет. Хорошо это или плохо?

– Пришлете мотоцикл или фургон? – уточнила она.

– Сегодня выезжает фургон, – сообщил Джонатан.

В уме сложился другой план.

– Он не мог бы приехать после половины шестого?

– После половины шестого? Сейчас уточню.

Последовало молчание. Эбби поспешно прикидывала. Слишком много неопределенности. Джонатан снова вернулся после щелчка.

– Без проблем, – заверил он.

41

Сентябрь 2007 года

Ох, до чего приятно было бы находиться в таком чудесном, замечательном месте… только не нынешним утром, думал старший сержант Джордж Флетчер. И без того хватает тяжелого понедельничного похмелья, которое существенно осложняется в исследовательском отделении Института судебной медицины штата Виктория. Распроклятые новые термины! Чертова политкорректность. Это просто городской морг, ни больше ни меньше. Где мертвые тела становятся еще мертвее. Последнее перед кладбищем место, где имя клиента записывается на разграфленных листах бумаги.

В данный момент, когда каждый атом и молекула в его организме гудят и скрежещут, он должен стоять в тесном рентгеновском кабинете, глядя, как труп неизвестной женщины медленно въезжает под колпак томографа, похожий на скорлупку арахиса.

К телу не прикасались с тех пор, как вчера вытащили из багажника автомобиля, уложили в мешок, прикатили сюда, сунули на ночь в камеру холодильника. Неприятный запах. Вязкий запах речного ила и острый, кислый запах водорослей из зацветшего пруда. Приходится бороться не только со стучащим в голове молотом, но и с комом в желудке. Кожа мыльная, вздутая, с мраморными крупными черными пятнами. В свалявшихся волосах, некогда, видимо, белокурых и даже до сих пор светлых, запутались насекомые, обрывки бумаги, какого-то войлока. Черты лица трудно представить – оно почти полностью сгнило, объедено грызунами. Патологоанатом оценивает возраст в тридцать пять лет плюс-минус.

Джордж был в казенном зеленом халате поверх белой рубашки с галстуком, в костюмных брюках, заправленных в белые резиновые сапоги, точно так, как стоявший с ним рядом коллега, сержант Трой Берг. Худой кудрявый Барри Монке, старший лаборант-криминалист, с заносчивым видом управлял аппаратом, патологоанатом оглядывал тело с ног до головы, как бы пробегая глазами написанные на странице строчки.

Поступающие для вскрытия трупы полагается, прежде чем класть на стол, предварительно сканировать в поисках признаков инфекционных заболеваний.

Мягких тканей на теле неизвестной женщины во многих местах не осталось. Частично исчезли губы и одно ухо, на пальцах левой руки просвечивают кости. Хотя оно лежало в закрытом багажнике, туда умудрилась просочиться речная живность, у которой было много времени, чтобы вволю попировать на останках.

Джордж отлично провел вчерашний день с женой Джоан, попировав блюдами собственного приготовления. Несколько месяцев назад он записался на кулинарные курсы в техническом колледже Джилонга. Подал обед из жаренных в масле ракушек из Мортон-Бей, говядину в чесночном маринаде, наконец мусс из киви. Причем это сопровождалось – он мысленно застонал – слишком большими дозами «Зинфанделя».

Теперь вино вернулось и ест его заживо.

Можно было бы уцелеть, выпив воды и крепкого кофе, думал он, плетясь следом за Бергом по сверкающему стерильной чистотой коридору без окон.

Зал для вскрытия не входит в число его любимых залов. В любой момент каждого дня, тем более в похмелье. Он напоминает пещеру, нечто среднее между операционной и заводским цехом. С алюминиевого потолка с огромными вентиляционными отверстиями и рассеянным светом свисает целый лес проводов с электрическими розетками и точечными светильниками, которые можно направить на любую часть исследуемого тела. Синий пол как бы пытается оживить помещение. Вдоль четырех стен тянутся рабочие полки, лотки с хирургическими инструментами, красные мусорные бачки с желтыми крышками, шланги.

Здесь ежегодно исследуют пять тысяч трупов.

Джордж сунул в рот пару капсул парацетамола, с трудом проглотил по одной без воды. Фотограф-криминалист снимал тело, а отставной полицейский, которого он знает сто лет, исполняющий в данном случае обязанности коронера, стоял у рабочего стола в дальнем конце зала, листая тоненькое досье, которое к этой минуте удалось составить, включив сделанные вчера у реки фотографии.

Патологоанатом работал быстро, каждые несколько минут останавливался, бормотал в диктофон. Утро утекало, и Джордж, которому вместе с Троем практически нечего было здесь делать, почти все время провел в тихом углу, вися на мобильнике, собирая следственную бригаду, раздавая поручения, распределяя обязанности, заодно готовясь к первому брифингу, который максимально оттягивал в надежде получить от патологоанатома хоть какую-то верную информацию.

В данный момент неясны два важнейших вопроса: личность погибшей и причина смерти. Слабоватая шуточка Троя насчет того, не попробовала ли жертва повторить какой-нибудь трюк Гарри Гудини или Дэвида Блейна, в обычный день вызвала бы улыбку, но только не сегодня.

Патологоанатом обратил внимание Джорджа на сломанную подъязычную кость, что указывает на удушение. Но в разложившихся глазных яблоках невозможно найти сопутствующие свидетельства в виде кровоизлияний, легкие тоже сгнили, поэтому неизвестно, была ли женщина мертва до падения машины в воду.

Состояние тела плохое. В результате долгого пребывания в воде разложились не только мягкие ткани и волосы, но и главное – мозг. Все, из чего можно было бы получить ДНК. Придется довольствоваться костями, а анализы ДНК из костей далеко не точны.

В перерывах между звонками Джордж слегка прислонялся к стене, страстно желая присесть, на секундочку закрыть глаза. Чувствуется возраст. Полицейские игры для молодежи, частенько подумывает он в последнее время. Остается три года до пенсии, и, хотя работа в большинстве случаев до сих пор еще нравится, он с надеждой ждет избавления от необходимости день и ночь держать при себе телефон, боясь вызова среди воскресного утра к какой-нибудь жуткой находке.

– Джордж! – окликнул его Трой.

Он подошел к столу, на котором лежала женщина. Доктор держал в пинцете нечто вроде рябой полупрозрачной медузы без щупалец.

– Имплантат, – объяснил он. – Она делала операцию по наращиванию груди.

– После удаления раковой опухоли? – уточнил Джордж. Подруге Джоан недавно делали мастэктомию, поэтому ему на сей счет кое-что известно.

– Нет, просто ради увеличения, – ответил патологоанатом. – Хорошая новость.

Джордж вопросительно нахмурился.

– На каждом силиконовом имплантате проставляется номер партии, выпущенной производителем, – растолковал доктор. – И на каждом имеется серийный номер, зарегистрированный в больничных архивах вместе с именем и фамилией пациентки. – Он поднес имплантат к глазам Джорджа, который разглядел ряд крошечных выпуклых цифр. – Отсюда мы узнаем производителя. После чего установить личность – элементарное дело.

Джордж снова взялся за телефон. Быстренько звякнул Джоан, напомнив, что он ее любит. Практически с первого свидания как минимум раз в день звонит с работы. Говорит правду. По-прежнему любит жену через столько лет. Открытие патологоанатома слегка подняло настроение. Парацетамол быстро подействовал. Возникли даже мысли о ланче.

Доктор вдруг воскликнул:

– А вот это, возможно, существенный факт!

Джордж метнулся обратно к столу.

– Когда тело долго пребывает в воде, медленнее всего разлагаются толстые стенки матки, – объявил эксперт. – Тут нам по-настоящему повезло.

– Правда? – переспросил Джордж.

– Правда, – кивнул патологоанатом. – У нас есть ДНК!

Он указал на прозекторский столик, стоявший на стальных ножках над останками мертвой женщины, залитый разнообразными жидкостями из органов. Посередине лежал внутренний орган кремового цвета, похожий на толстую сардельку в продольном разрезе. Опознать его Джордж не сумел, но в глаза сразу бросилось его содержимое. С первого взгляда непереваренный кусок в кишечнике. Приглядевшись поближе, он понял.

И сразу потерял аппетит.

42

Октябрь 2007 года

Первым и самым приятным признаком перемены порядков в Сассекс-Хаус стало реальное выделение старшим офицерам собственной стоянки, причем в наилучшем месте, прямо перед зданием. Значит, Рою Грейсу с коллегами больше не придется кружить в поисках свободного места на улице или тайком оставлять машину на парковке у супермаркета напротив, потом плюхать назад под дождем или срезать дорогу в грязи сквозь кусты, после чего еще совершать смертельный прыжок через кирпичную стену.

Малоэтажное здание в стиле модерн на холме, который был некогда расположен в дальнем пригороде, на безопасном расстоянии от Брайтона и Хоува, изначально строилось для инфекционной больницы. Предназначение его несколько раз менялось, прежде чем им завладела уголовная полиция, а сам холм в какой-то момент поглотил разросшийся город. Теперь оно неуместно покоится в индустриальном квартале прямо напротив супермаркета, который служит неофициальной, но удобной столовой и вечно забитой парковкой.

После недавнего ухода дружелюбного, но вялого и небрежного главного суперинтенданта Гэри Уэстона, переведенного с повышением на должность помощника главного констебля в центральные графства, в управлении сразу почувствовалось присутствие крутого и делового Джека Скеррита с вечной трубкой в зубах. Пятидесятидвухлетний бывший начальник регулярной полиции Брайтона и Хоува сочетает в себе строгость старой школы с современным мышлением, оставаясь одним из самых любимых и уважаемых офицеров полиции. Особенно крупным его новшеством было возобновление еженедельных совещаний.

Когда Грейс вошел в дверь, радушно приветствуя двух дежурных охранников, в глаза сразу бросилось и другое – модернизация парадной лестницы. Скеррит приказал отправить в музей старинные канделябры и заново выкрасить кремовые стены, на которых теперь висит голубой щит с фотографиями старшего персонала, руководящего в настоящее время уголовной полицией. Наиболее выделяется снимок, изображающий самого Джека Скеррита – симпатичного худого мужчину с квадратным подбородком, слегка напоминающего старомодных голливудских идолов. Суровое выражение, гладко зачесанные темные волосы, темный костюмный пиджак, туго затянутый клетчатый галстук. Властный, командный облик словно предупреждает: «Не валяйте со мной дурака, и я обойдусь с вами по справедливости». Собственно, в этом и заключается вся его суть.

Грейс относится к нему с почтением и восхищением. Сам мечтал стать именно таким полицейским. За три года, оставшиеся до выхода в отставку, Скеррит глубоко плюет на политкорректность и не обращает особого внимания на указания сверху. Видит свою задачу в том, чтобы обеспечить законопослушным гражданам безопасность и покой на улицах и предприятиях, в общественных местах, домах и конторах Сассекса, а как ее решать – его дело. И за последние два года руководства регулярной полицией Брайтона и Хоува до перевода в уголовный розыск он существенно снизил уровень преступности в городе.

На верхней лестничной площадке, застеленной широким ковром, стоит какое-то растение с резиновыми листьями, как бы выросшее на гормонах роста, и пальма, самое место которой в хосписе.

Грейс прижал карточку к плате охранной системы, шагнул в разреженную атмосферу штабного этажа. Первое помещение представляло собой большую комнату с темно-оранжевым ковром посередине и письменными столами у стен для вспомогательного персонала.

У руководителей отделов свои кабинеты. Заглянув в открытую дверь, Грейс обменялся кивком со своим приятелем Брайаном Куком, шефом аналитического отдела, который стоя заканчивал телефонный разговор; скорым шагом миновал большой застекленный кабинет Джека Скеррита, торопясь перемолвиться словом со своей заместительницей по организационным вопросам Элинор Ходжсон, как политкорректность велит называть теперь персональную секретаршу.

На всех стенах развешаны плакаты. Особенно крупный и яркий красно-оранжевый гласит:

«НЕ ОСТАВАЙТЕСЬ В СТОРОНЕ!

НАРКОТОРГОВЦЫ ГУБЯТ ЛЮДЕЙ.

СООБЩАЙТЕ О НИХ

ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫМ ОРГАНАМ».

Прошел мимо собственного кабинета к следующему с табличкой «Суперинтендант Гейнор Ален, оперативно-следственный отдел» и направился к столу Элинор.

Помещение плотно заставлено конторскими столами со штабелями красных и черных лотков для входящих и исходящих бумаг, телефонами, валяющимися повсюду официальными блокнотами, блокнотами для заметок, папками, бланками и прочим. Какой-то шутник прицепил сзади к плоскому компьютерному монитору автомобильный знак «L»[7]7
  Знак «L» предупреждает, что за рулем ученик.


[Закрыть].

Только на столе Элинор царит порядок. Эта довольно чопорная, спокойно-деловитая, хотя и чуть нервная женщина средних лет, с аккуратно причесанными черными волосами и некрасивым, слегка старомодным лицом, распоряжается практически всей жизнью Роя Грейса. Увидев его, она немного занервничала, как бы ожидая разноса за какие-то недочеты, притом что за полтора года совместной работы Грейс на нее ни разу не повысил голос. Просто у нее такая натура.

Попросив выяснить в отеле «Чертополох», на сколько персон заказаны столики для декабрьского обеда Клуба регби, Грейс быстро пробежал глазами срочные электронные сообщения, на которые Элинор обратила его внимание, посмотрел на часы и, видя, что уже 10:32, вошел в просторные, величественные владения Скеррита.

Окна здесь, как и в новом кабинете Грейса, недавно перебравшегося из одного конца здания в другой, выходят на дорогу к супермаркету. Впрочем, на этом сходство заканчивается. Если у Грейса в кабинете помещается только письменный стол и маленький круглый столик, в обширном кабинете Скеррита, кроме большого письменного стола, стоит еще прямоугольный стол заседаний.

Перемены произошли и здесь. Исчезли фотографии скаковых лошадей и борзых собак, преобладавшие на стенах во времена Гэри Уэстона, свидетельствуя о его главных жизненных интересах. Присутствует лишь единственная рамка с изображением двух мальчиков-подростков, нескольких взрослых собак-лабрадоров и щенков. Их разводит жена Скеррита, но и сам он любовно возится с животными в редкое свободное от службы время.

Скеррит пускает тонкий дымок трубочного табака. Такой же обычай у Нормана Поттинга. Но если сержант источает зловоние, запах трубки Скеррита приятен. К тому же он подходит старшему офицеру, подкрепляя имидж сильного мужчины.

К великому неудовольствию Грейса, за столом заседаний сидел Кэссиан Пью вместе с остальными старшими офицерами и руководителями отделов. Невозможно представить, чтобы Кэссиан Пью хоть когда-нибудь в жизни знал вкус табака.

Новоиспеченный суперинтендант изобразил на лице крокодилью улыбку и, слащаво провозгласив:

– Привет, Рой, рад вас видеть, – протянул влажную руку.

Грейс едва к ней прикоснулся, сел на единственное свободное место и, глядя на Скеррита, строгого приверженца пунктуальности, пробормотал извинения за опоздание.

– Хорошо, что вообще успел, – заметил шеф сильным голосом, лишенным всяких классовых признаков и всегда окрашенным сарказмом, словно, допрашивая на протяжении почти всей своей жизни лгущих подозреваемых, он уже не может отделаться от едкой иронии. Поэтому трудно сказать, действительно он иронизирует или по привычке. – Ладно, переходим к текущим вопросам, – вздохнул Скеррит и выпрямился, приняв идеально уверенную позу, внушающую впечатление физической неуязвимости, после чего огласил лежавшую перед ним распечатанную повестку. Грейс проглядел кем-то подсунутый экземпляр. Обычная чепуха.

Резюме прошлого совещания.

Ежегодный отчет о дорожных происшествиях.

Программа «Челлендж-2010».

Корректировка процесса объединения сил полиции Сассекса и Сарри…

Скеррит быстро прошелся по каждому пункту. Когда добрался до «новой информации о текущих операциях», Грейс доложил о ходе операции «Динго». На данной стадии мало что можно сказать, но возникла надежда, что зубные слепки позволят быстро установить личность мертвой женщины.

Приступив к «прочим вопросам», Скеррит неожиданно сказал:

– Рой, я хочу произвести кое-какие кадровые изменения.

Сердце на секунду упало. Наконец вступил в действие заговор Воспер с Пью?

– Отдаю вам отдел тяжких преступлений.

Грейс не поверил собственным ушам, искренне думая, что либо не расслышал, либо не так понял.

– Отдел тяжких преступлений?.. Мне?..

– Да. Представьте себе, поворочал старыми мозгами и решил. Будете по-прежнему исполнять обязанности старшего следователя и возглавите отдел тяжких преступлений, что, как известно, предусматривает руководство уголовной полицией в мое отсутствие.

Неужели наконец повышение?..

Грейс краешком глаза увидел, как сморщился Кэссиан Пью, будто лимон надкусил.

Понятно, что, хотя он останется в прежнем чине, руководство уголовной полицией в качестве заместителя Джека – крупный шаг вперед.

– Спасибо… Я… польщен. – Он замешкался в нерешительности. – Элисон Воспер не возражает?

– Предоставьте Элисон мне, – отмахнулся Скеррит и повернулся к Пью: – Кэссиан, рады видеть вас в нашей команде. Рой будет завален по уши, исполняя добавочные обязанности, поэтому мне хотелось бы, чтобы вы у него приняли давние незакрытые дела. При этом, естественно, будете ему подотчетны.

Грейс с трудом сдержал мстительную ухмылку. Стоило посмотреть на физиономию Кэссиана Пью – еще та картина. Похоже на телевизионную карту погоды – кругом дожди, грозы и ни лучика солнца. Даже постоянный загар слинял.

Совещание завершилось по расписанию ровно в 11:30. Кэссиан Пью перехватил в дверях уходившего Грейса.

– Рой, – сказал он, – Элисон считает полезным, чтобы я посидел с вами на брифинге и на вечернем инструктаже… Вошел в курс дела, понял принципы вашей работы. Не возражаете? С учетом того, что мне только что Джек поручил?

Возражаю. Еще как возражаю.

Впрочем, вслух Грейс ответил:

– Лучше, по-моему, начинайте знакомиться со старыми делами, не тратя зря времени. Покажу, где лежат «глухари». Приступайте.

Мимоходом подумал, как было б приятно воткнуть ему каленую иглу в яйца.

Хотя, судя по выражению физиономии Кэссиана, за него это только что сделал Джек Скеррит.