Текст книги "Блондинки от Bergdorf"

4

Что-то случилось со мной в ту ночь, когда я встретила Зака. Признаюсь, я больше в жизни не прикоснулась к профитролям. Просто соскочила с них, как с иглы, и одно это уже о чем-то говорит, потому что они, без преувеличения, были моим самым любимым блюдом после ванильных кексов из кондитерской «Магнолия».

Я втрескалась в Зака с первого взгляда. То есть в ту же минуту, как увидела. Что-то внутри у меня лопнуло: дзи-инь, – и вот оно свершилось, и я внезапно плюхнулась прямиком в омут своей собственной coup de foudre,[26]26
  Здесь: любовь с первого взгляда (фр.).


[Закрыть] один к одному как брат и сестра, влюбившиеся друг в друга в «Королевских елях». Правда, я до сих пор не совсем уверена, дело ли в самом Заке или в его сходстве с Джудом Лоу, но он был суперромантичен. Я серьезно. Сами посудите, после нашей первой встречи он звонил мне каждый день и приглашал на интимный ужин каждый вечер. Я соглашалась, но строго через раз ведь если мужчина похож на Джуда Лоу и может получить любую, какую только захочет, очень важно не быть слишком доступной. Кроме того, готовиться к ужину с Джудом Лоу – это жуткий стресс, поэтому мне был необходим сорокавосьмичасовой перерыв между свиданиями для успокоения моих истрепанных любовью нервов, от которых к тому времени остались одни лохмотья. Но были в Заке и другие качества, и от них я таяла. Взять хотя бы то, что поездка в Бразилию вместе с ним была несравненно лучше, чем с другими, весьма немногими мужчинами, решавшимися на это. Зак находил Рио каждый раз, тогда как большинство мужчин с трудом добирались до окраин, прежде чем собраться домой. Он вроде бы обожал во мне все, даже недостатки. Ну, типа, Зак счел очаровательным тот случай, когда я как-то предложила приготовить ужин, а закончила тем, что заказала блюда из ресторана. (Истинно нью-йоркская девушка в душе, я способна при готовить как следует только дважды поджаренный в тостере бублик.) Зак вознаградил меня, совершая безумно романтические поступки: типа, посылал мне букеты пионов (мой любимый цветок) пять дней подряд каждый раз вкладывая в них записки. В первой было написано: «Для». Во второй – «Моей». В следующей – «Неповторимой». Далее – «И». И в последней – «Единственной». «Для моей неповторимой и единственной». Остроумно до того, что словами не выразишь. Не поверите, но у меня потом целую неделю крошки во рту не было.

Зак обладал поразительным талантом делать подарки. Он всегда отыскивал то, что я действительно хотела, но не подозревала об этом, пока он их мне не дарил. В день рождения Зак потряс меня чудесным черно-белым отпечатком одного из своих снимков из серии «Утопленники», выставлявшейся несколько лет назад (на фото изображен сгоревший, наполовину торчащий из озера грузовик. Знаю, такой подарок кажется несколько странным, но он ошеломил меня). Вот некоторые другие подарки: первое издание моей личной библии «Джентльмены предпочитают блондинок» в кожаном переплете, шкатулка для драгоценностей от Аспри, обтянутая galuchat (кстати, это кожа дохлого морского ската), нежно-розовая почтовая бумага с монограммой от миссис Джон Л. Стронг (чтобы заказать такую, уйдет не одна неделя, если только ты не Зак Николсон, способный обаять всех настолько, что бумагу приготовят уже через день), антикварная перуанская шаль с бахромой с блошиного рынка в Лиме.

Зак любил водить меня в захолустные, сонные небольшие ресторанчики. Больше всех мне понравился «Йо-Йо» на Восточной Шестьдесят четвертой улице, чуть в стороне от Мэдисон-авеню, с маленькой витриной в мелкий переплет, через которую видны подмигивающие огоньки свечей. Вас сажают на неряшливые, обитые потертым бархатом банкетки, придвинутые к маленьким черным лакированным столикам. Стены выкрашены выцветшей голубой краской, а наверху столы разделены антикварными ширмами. Поверите, можно прийти туда и почувствовать себя так, словно вы единственная пара влюбленных в мире. В ту ночь, когда мы туда пришли (праздновать знаменательную дату – два месяца со дня нашего знакомства), Зак весь вечер сжимал своими щиколотками мои, словно ни за что не хотел отпускать меня. За ужином мы только хихикали, целовались и смеялись над всякой чепухой вроде того, какая потрясающая здесь жареная картошка (секрет в том, что жарят ее на трюфельном масле или чем-то таком же несусветном).

В эти первые несколько месяцев меня выводила из себя только Адриана А. Стоило мне приехать в мансарду Зака в Чайнатауне, как тут же начинались звонки, но Зак не поднимал трубку. И сразу в автоответчике слышался голос Адрианы: она приглашала Зака на ленч, ужин, в бар обсудить рабочие моменты. Но в результате оказалось, что беспокоилась я зря. Постепенно она перестала звонить.

Лишь одна персона не восторгалась нашим романом – моя мамочка. Нет, я не делилась с ней всеми подробностями своей манхэттенской любовной истории, но она обо всем прочла в разделе светской хроники и немедленно позвонила проверить, правда ли это.

– Дорогая, я слышала, маленький граф должен приехать домой на Рождество (на дворе стоял конец декабря), и по-прежнему считаю, что вы предназначены друг для друга.

Я тяжело вздохнула.

– Мама, я уверена, что маленький граф возненавидит меня с первого взгляда. И не имею ни малейшего желания провести остаток жизни в продуваемом насквозь замке, любуясь овцами. Кроме того, я убеждена еще и в том, что вам с папочкой Зак понравится.

– Кто его родители, дорогая?

– Понятия не имею. Родом он из Огайо. Известный фотограф.

По правде сказать, я знала о Заке только то, что он очень красив, живет в Чайнатауне, в гигантской мансарде, и никогда не ложится в постель, не выпив предварительно эспрессо. Очень серьезно относится к карьере и иногда без предупреждения исчезает на несколько дней. Порой, при желании, Зак бывал очень таинственным и уклончивым, что я, разумеется, обожала.

Джулия всегда утверждает, что может упаковать чемодан для уик-энда в Сент-Бартс «в один миг». Это наглая ложь. Обычно на сборы у нее уходит не меньше недели, но дело не в этом. Я упомянула о Джулии только для того, чтобы пояснить: когда человек так безумно влюблен, как я, все вроде бы происходит «в один миг». После того, что показалось мне пятнадцатью секундами, хотя в реальном времени заняло полгода, где-то в середине марта Зак попросил меня выйти за него. Представляете? Мы так веселились, словно забыли о времени.

Неприятно во всем этом было одно: что я, а не Джулия, обзавелась ПМ; это казалось мне чем-то вроде конфликта интересов. Но хотя я втайне опасалась, что Джулия будет взбешена, узнав о помолвке, все же не смогла отказать. Я была безумно, безумно влюблена. Зака я считала идеальным ПМ во всех отношениях. Несмотря на то что иногда его запойная работа означала очередное исчезновение в черной дыр е на целую неделю и отказ отвечать на мои звонки, рано или поздно он всегда появлялся со сказочным приглашением на ужин и снова завоевывал меня.

Джулия повела себя на удивление спокойно, когда я сказала ей, что помолвлена. Она одобряла Зака, признавая вместе с тем, что он чересчур художественная для нее натура. Похоже, она не слишком сетовала на то, что я первой поймала ПМ. Мало того, Джулия все время повторяла:

– Твоя свадьба будет моей генеральной репетицией – я собираюсь учиться на твоих ошибках.

Представляете себе мамочкину реакцию, когда я сообщила, что выхожу замуж за Зака? Первым делом она пригрозила, что умрет от головной боли, затем потребовала, чтобы свадьбу устроили в Суайр-Касл, который можно нанять для подобных оказий. И хотя сама я вряд ли выбрала бы это место, но была так счастлива, что решила позволить мамочке делать все по ее усмотрению. Уже через несколько часов после нашего разговора она определилась с церковью, цветами, расписанием свадебной церемонии, закусками, тортом и даже с определенным видом конфетти (сухими розовыми лепестками с рынка Ковент-Гарден), Полагаю, мамочка планировала мою свадьбу с того дня, как мне исполнилось шестнадцать, и решила мужественно встретит известие, что я выхожу не за британского графа, а за американского фотографа.

После помолвки я почувствовала себя кем-то вроде самой популярной девочки в школе. Все в Нью-Йорке были так же помешаны на Заке, как и я. Нас повсюду приглашали вместе, и все хотели знать о наших свадебных приготовлениях. Даже девушки из моего офиса были влюблены в Зака. Наверное, потому, что наповал сражены Джудом Лоу. И моя кожа никогда еще не выглядела лучше.

Вообразите, в каком я была восторге, когда мой редактор спросила, не хочу ли я на несколько дней поехать в ЛА, взять интервью у известной актрисы. При этом она очень любезно настояла, чтобы со мной отправился мой неотразимый жених, и сняла для нас четырехкомнатный «люкс» в пентхаусе «Шато Мармон», том самом, знаменитом, с роялем. Люди так милы к вам, когда вы помолвлены, что это сущее безумие, и целых четыре дня с Заком казались истинным блаженством: собственно, мы еще никогда не бывали вдвоем так подолгу. Я сгорала от нетерпения.

Моя подруга Дафна Клингерман, бывшая актриса-ставшая-профессиональной-женой-блестящего-агента-ставшего-продюсером-ставшего-главой-студии, услыхав, что я лечу в ЛА, немедленно послала мне письмо по электронной почте:

Не могу говорить, я на занятиях йогой, позволишь устроить в твою честь вечеринку на Беверли-Хиллз?

Не представляю, из какой позиции йоги возможно послать электронное письмо, но Дафна занимается аштанга-йогой каждый день с того момента, как сыграла последнюю роль. Поэтому, полагаю, она стала великим специалистом – ведь последняя роль была сыграна более двух лет назад.

* * *

Весна – лучшее время для поездок в ЛА, и я боготворю «Шато Мармон», как и все в Голливуде. Он возвышается над бульваром Сансет и всегда напоминает мне о замке Рапунцель[27]27
  Рапунцель – героиня сказки братьев Гримм, девушка с золотыми волосами.


[Закрыть] с точно такими же маленькими башнями, безмятежно созерцающими безумие, творящееся внизу. К тому времени как мы туда добрались, было уже очень поздно. Даже сейчас вестибюль гудел голосами обычных суперсовременных голливудских ребятишек, обожающих «Шато». Но эта сцена не особенно прельстила меня: мне хотелось потащить Зака наверх и отправиться с ним в очень-очень рискованное путешествие, куда-то к югу от экватора.

Наш номер оказался совершенно психопатическим, в хорошем смысле слова. В огромной гостиной размещались два современных дивана в одном конце, рояль – в другом, гигантское зеркало в стиле арт-деко и изящный итальянский журнальный столик пятидесятых годов в центре комнаты. На столике стояло ведерко с дорогим шампанским во льду. В спальне не было ничего, кроме очень соблазнительной кровати, двух серебряных ламп и невиданного количества стереоаппаратуры. Целая стена окон, от пола до потолка, выходила на террасу. Пока Зак давал чаевые носильщику, я вышла подышать вечерним воздухом и посмотреть на лос-анджелесскую ночь. Река электрических огней тянулась от Голливуда в долину. Я ужасно устала, но обстановка номера манила своей сексуальностью, и мне подумалось, что у Зака не возникнет проблем с поездкой в Бразилию, а может, и с немедленным исследованием джунглей Амазонки.

– Зак! Не хочешь побывать… в дождевом лесу? – кокетливо окликнула я его с балкона. Он разбирал вещи в спальне.

– Я занят.

– Эй, я так не играю. Не будь занудой!

– Не будь такой навязчивой, – ответил Зак, не оборачиваясь от шкафа.

– Дорогой, Стинг и Труди постоянно теряются в дождевом лесу, и никто не считает их навязчивыми, – возразила я. Зак не ответил, очевидно, так и не поняв шутки. Он всегда смеялся над моими дурацкими шутками, но сегодня все складывалось иначе. Зак попросил оставить его в покое: он хотел спокойно проверить свою электронную почту в Интернете. Если спросите об этом меня, я скажу, что для проверки электронной почты вовсе не нужен четырехкомнатный «люкс», в «Шато».

К часу ночи Зак все еще не выказывал никаких признаков желания лечь в постель. Напротив, с самым злобным видом он лихорадочно лупил по клавиатуре в гостиной и, похоже, не замечал ничего вообще. Насколько я знаю, мужнины просто так не отказываются от секса с женщинами, точка. Когда я наконец упомянула об этом Заку, он раздраженно отвернулся от лэп-топа.

– Не могла бы ты хотя бы секунду дать мне спокойно поработать? – прошипел Зак.

И я вдруг устыдилась того, что так бесцеремонно требую внимания от занятого человека.

– Прости. Над чем ты работаешь?

– Новая рекламная кампания. Задействовано много денег, а сроки поджимают.

– Потрясающе, – кивнула я. – Какая кампания?

– «Люка Люка». Им нужен совершенно новый подход.

– Адриана А. тоже участвует?

– Да. Надоела до смерти. Зануда невероятная. Ну могу я наконец продолжать?

Зак снова засел за компьютер, а я ушла в спальню и рухнула на постель, стараясь не давать волю разочарованию. И долго лежала, глядя в окно. Вид отчего-то показался мне тоскливым, как сто чертей. Угнетающим. Я чувствовала себя так, словно проснулась и обнаружила, что завязла в самой середине фильма Пола Томаса Андерсона.

Два вечера спустя, звоня Дафне, я сгорала от стыда. Могла ли я сказать ей, что за это время Зак едва обмолвился со мной двумя словами? Я понимала: он в разгаре творческих поисков, но что касается Бразилии и всего прочего… с тех пор как мы поселились в «Шато», я находилась в Северном полярном круге. Нет, я не считаю; что «Люка Люка» – это мелкая сошка, но Зак вел себя так, словно ему предстояло расписать Сикстинскую капеллу. Честно говоря, он почти не подпускал меня близко. Стоило упомянуть о сексе, и Зак бурчал: «Не приставай» – или выдавал очередную грубость. И тут я вспомнила: в последние несколько недель, когда я пару раз предлагала ему заняться сексом, он неизменно жаловался, что устал, или спинуломит, или отговаривался чем-то таким же неописуемо скучным.

Тогда я поверила ему, но, может, на самом деле Зак вообще не хотел заниматься любовью. Печальная правда состоит в том, что вот уже более двух недель мы и на сто миль не приближались к Рио. Раньше я никогда не видела Зака таким. Он ничего не хотел. Когда я предложила поехать вверх по Саут-Топанга-кэньон, в «Хидден трежерс» (мой любимый магазинчик секонд-хэнд, где вы обязаны побывать, клянусь, обязаны), – он отказался. И продолжал работать над своими идеями для «Люка Люка» точно так же, как последние сорок восемь часов.

Куда подевался Джуд Лоу? Мне казалось, что я помолвлена с совершенно другим человеком! Одно удерживало меня от полного отчаяния: необходимость держать себя в форме для интервью с актрисой, которое состоялось вчера.

– Дафна! – зарыдала я, едва она взяла трубку.

– Иди ты! – Дафна каждую фразу начинает с «иди ты!». – Что стряслось?

– Зак! Он в кошмарном настроении! Только и занят тем, что смотрит Си-эн-эн и электронные письма! А со мной почти не разговаривает, и все потому, что снимает Адриану А. для «Люка Люка». Может, следует отменить вечеринку?

– Иди ты! Ни в коем случае! Брэдли специально переправил сюда поваров «Ле Сек» на студийном самолете! Слушай, не волнуйся из-за того, что он с тобой не разговаривает! Брэдли вообще едва меня замечает! Мужчины кажутся ужасно сексуальными, когда мрачны и лаконичны, – заверила меня Дафна. – Ты обязательно должна приехать сегодня. Будет миллион людей, которые хотят познакомиться с тобой, а ты наверняка захочешь познакомиться с ними.

Зак все-таки согласился отправиться на вечеринку, но после того, как Дафна позвонила ему и сообщила, что там будет множество голливудских киномагнатов с «серьезными» фотоколлекциями. Думаю, Дафна несколько преувеличила. У нее есть всего один друг, собирающий фотографии. Впрочем, Дафна вечно стремится исказить истину в свою пользу, особенно когда речь идет о возрасте, который она определяет как двадцать девять лет, хотя в действительности ей лет на десять больше.

Готовясь к сегодняшнему вечеру, я старалась воспринимать все позитивно. Одно из самых выдающихся преимуществ вечно молчаливого жениха в том, что вы располагаете кучей времени и можете нормально одеться. Я надела облегающее платье-стрейч от Аззедин Элайи, жутко сложного фасона, поэтому застегивать его приходится целую вечность. Даже мои опасения по поводу внезапных перемен в характере Зака не затмили восхищения Элайей: есть убийственные платья и есть убийственные платья от Элайи, убийственные настолько, что почти смертоносны.

В последнюю минуту Зак напялил белую рубашку, джинсы и потертую кожаную куртку, чем полностью лишил меня всякого аппетита. Он выглядел так восхитительно, что я знала заранее: «Симфония десертов» от «Ле Сек» ничуть не соблазнит меня.

Дафна живет в Беверли-Хиллз, в просторном доме в испанском стиле, стоящем посреди участка, раскинувшегося почти до самого отеля «Бель-Эйр». Подъездная аллея была освещена факелами, и Дафна, как обычно, переборщила с цветами. Гигантские вазы с ветками жасмина стояли везде, даже в туалетах. Да и со слугами тоже размахнулась. Дафна любит нанимать по пятнадцать дворецких на одного гостя, что, однако, восполняет безумную тесноту на ее вечеринках. Когда мы приехали, гостиная была так переполнена, что поток уже выплеснулся на террасу, выходившую к бассейну. Весь сад освещался фонарями, купленными Дафной в одной из шопинговых экспедиций в Марокко, а на газоне были разбросаны коврики и подушки.

Едва я успела оглядеться, как Зак, не сказав ни слова, ринулся к компании друзей-коллекционеров Дафны, оставив меня одну посреди толпы.

Появившаяся откуда-то Дафна схватила меня за руку и представила молодой актрисе Беттине Ивенс, только что награжденной «Золотым глобусом». Беттина представляла собой безупречный нулевой размер; ну, сами знаете, каковы бывают актрисы: крошечная, изящная, совершенная, с длинными сверкающими волосами цвета меда, в желтом атласном платье-комбинации и серебряных босоножках с ремешками. Она явно подражала Кейт Хадсон, что сейчас стало повальным помешательством в ЛА. На пальце у нее сверкало обручальное кольцо размером с Манхэттен.

– О, я тоже помолвлена, – сообщила я.

– А где ваше кольцо? – осведомилась Беттина, оглядев мою левую руку.

– Мой жених никак не соберется купить.

Это было правдой. Зак все время твердил, что должен купить мне кольцо, но до дела так и не дошло. Не хочется выглядеть легкомысленной, но это чертовски раздражало меня. Мне плевать, каким именно будет кольцо, главное, чтобы оно было. Кроме того, я натребовала от него ничего особенного! Вспомните-ка Джолин, заявившую будущему мужу, что все, скромнее пятикаратного, бриллианта чистой воды, сочтет совершенно неприемлемым.

– Йо-о-о!!! – взвизгнула Беттина. – Я ни за что не согласилась бы выйти за Тони, если бы он, сделав предложение, не подарил мне кольца больше всей Калифорнии!

– А я бы чувствовала себя ужасно, подари мне кто-то такое громадное кольцо, возразила я.

Это, конечно, не совсем правда. Втайне я мечтала о кольце размером с целую планету, но вряд ли кому-то захочется в этом признаться. Вот и я промолчала.

– Каким бы большим ни было кольцо вначале со временем оно уменьшается. И, окей, пусть мое стоит четверть миллиона, но взгляните на это с точки зрения того, что получает Томми! Меня! А в сравнении со мной оно кажется дешевкой, потому что я бесценна, – решительно заключила Беттина.

– Вот как, – промямлила я. Старлетки, должно быть, исключительно хорошо управляются с цифрами, потому что мне и в голову не приходило подобное уравнение.

– Скажите, правда ли то, что я читала у Лиз Смит? Он в самом деле подарил вам «Утонувший грузовик»? Что за сказочный рекламный трюк! И в прессе поднимется такая шумиха, когда порвете с ним, только постарайтесь отделаться от него, пока кто-то не вообразил, будто вы действительно собираетесь идти до конца!

Должно быть, мое лицо выразило такое огорчение, что Беттина вдруг обняла меня и погладила по плечу, словно я нуждалась в утешении.

– Боже! Простите меня! Я иногда говорю что-то не то! Но вы действительно собираетесь выйти за… фотографа? Видите ли, такие помолвки нечего особенного не означают. И никто не принимает их всерьез, особенно когда речь идет о действительно творческих натурах вроде вашего жениха, – смущенно пробормотала она. – То есть лично я ни за что не выйду за Томми. Правда-правда. Может, пойдем потолкуем с вашим парнем? Он невероятно хорош!

Беттина направилась было к Заку, но я удержала ее и, красная от стыда, прошептала:

– Собственно говоря… э… не возражаете, если мы постоим здесь? Просто сегодня мы не слишком ладим, у него кошмарный стресс… из-за работы…

– Эй, не волнуйтесь вы так! Первые два мужа вообще почти не разговаривали со мной. Тут нет ничего особенного, так что не расстраивайтесь. Знаете поговорку: в муже хорошо только то, что он есть? – хихикнула актриса.

– О, я не расстраиваюсь. – 'Тут я неожиданно разразилась слезами. – Просто… понимаете, я безумно влюблена, а когда любишь, почему-то все время хочется плакать, правда? Ладно, пойду в туалет. Рада была познакомиться.

Совершенно выбивая из колеи, я отошла подальше, вынула сотовый и позвонила Джулии. Хотела убить время, пока не приду в себя.

– Привет, Джулия. Здесь ужасно весело.

– Именно поэтому ты ревешь, как обладательница сумки от Баленсиага, потерявшая пряжку? – спросила она. – Что-то случилось?

Я заверила Джулию, что никогда в жизни не была так счастлива, что здесь, куда ни глянешь, повсюду яблочные мартини и что «Симфония десертов» от «Ла Сек» восхитительна. И позвонила я только с одной целью: сказать, как жаль, что ее нет со мной.

– Солнышко, когда пьешь мартини и твой бокал полон слез, следует спросить себя: неужели Вселенная пытается что-то втолковать мне? – парировала Джулия.

О Господи, когда Джулия начинает говорить о Вселенной, я ужасно за нее беспокоюсь. Это означает, что она опять начиталась книг с гороскопа ми в крайне нездоровых количествах. Впрочем, может Джулия в чем-то права. Даже если почерпнула информацию из «Магии луны: как составить натальный гороскоп».

– Зак ведет себя как-то странно, но сейчас я не могу объяснить. Пора идти, – пробормотала я.

– О'кей, только не грусти. И позвони сразу же, как вернешься. Люблю-тебя-и-докажу-на-деле. Только потом.

Несколько минут спустя Дафна нашла меня, когда я сидела в тоске на скамье у двери туалета, и, увидев мое залитое слезами лицо, ахнула.

– О Боже, что случилось? Брэдли был груб с тобой?

– Нет-нет. Это Зак, он так и не подарил мне кольцо, а Беттина стала спрашивать, где оно и… не знаю, но чувствую себя ужасно, – всхлипнула я.

– Иди ты!!! Если кто-то спросит тебя о гребаном обручальном кольце, скажи, что взамен получила «Утонувший грузовик», за который можно купить шесть обручальных колец, ясно? Когда мужчина дарит тебе что-то личное, вроде такого снимка, значит, это настоящая любовь! Слушай, Брэдли купил мое кольцо у Нила Лейна, как все остальные в Голливуде. Это ни черта не значит. У Джулии Роберте пятнадцать колец от Нила, и посмотри, что происходит со всеми ее женихами. Знаешь, почему я уверена, что Брэдли любит меня по-настоящему? Потому что приносит мне чай в постель, когда я больна чем-то заразным, вроде гриппа. Именно такие мелочи и важны. А теперь не могу ли я увидеть улыбку? Ну вот, так лучше, – кивнула Дафна, когда я беспомощно усмехнулась. – Ты просто обязана светиться счастьем и любовью, если хочешь чувствовать себя безмерно счастливой и влюбленной.

Вот так.

– Спасибо, – прошептала я, вытирая глаза взятой у нее бумажной салфеткой.

Думаю, в тот вечер я оказалась в эпицентре колебаний настроения, потому что, вернувшись на вечеринку ощутила прилив хмельного счастья. Дафна права: «Утонувший грузовик» – куда более верное доказательство любви, чем кольцо, какая-то рухлядь, которую приходится носить на безымянном пальце, чтобы доказать окружающим истинность нашей любви. Я вспоминала о трогательных поступках Зака, совершенных им, когда мы встретились впервые, и почти загипнотизировала себя, впав в чудесный благостный паралич, продлившийся остаток ночи. Я почувствовала, как аппетит снова исчезает, что было настоящим облегчением: значит, я пока еще точно, влюблена.

Дафна снова отвела меня в гостиную, превратившуюся в дымку пастельных платьев. В комнате теснились десятки девушек, одетых в точности как Беттина. И все лихорадочно расчленяли какой-то несчастный, еще не вышедший на экраны фильм, где главную роль играла Кира Найтли, которой они начнут подражать, как только забудут Кейт Хадсон. Все бойфренды и мужья цеплялись за своих прекрасных женщин, словно боялись, что если отпустят их, больше никогда не увидят; возможно, это было très умно с их стороны. Только я не пыталась походить на Кейт Хадсон, что в подобной компании определенно считалось крупным недостатком. Мое убийственное платье оказалось совершенно неподходящим – слишком отдавало Нью-Йорком. Что это на меня нашло: надеть черное в Лос-Анджелесе? О, как я хотела оказаться дома!

– О-о-о! М-м-м! А вот и Чарли Данлейн! – воскликнула Дафна, подтаскивая меня к молодому парню, сидевшему в одиночестве на одном из громадных белых диванов, и добавила шепотом: – Такой симпатичный… и гениальный молодой кинорежиссер! По крайней мере так говорит Брэдли. Правда, сама я не видела ни одного его фильма, только ему не говори потому что Брэдли пытается заключить с ним контракт. Не побеседуешь с ним, пока я проверю, что там натворил повар?

Дафна познакомила нас и исчезла, чтобы терзать повара из-за очередных канапе или чего-то там еще. Если Чарли действительно был таким симпатичным, как утверждала Дафна, я этого не заметила: никто не мог сравниться с моим личным Джудом Лоу, которого, кстати, я нигде не видела. Оставалось надеяться, что Зак прекрасно проводил время с магнатами где-то в глубине зала, хотя меня ужасно удручала его сегодняшняя манера куда-то ускользать.

– Вы в порядке? – выпалил Чарли с сочувственным видом, едва я уселась рядом. Неужели по мне так заметно? Значит, моя паралитическая улыбка оказалась très неубедительной.

– Да, я…

Я никак не могла придумать, что сказать.

– Что стряслось? – спросил он.

Иногда люди бывают ужасно нетактичны, верно? То есть мы с этим парнем знакомы секунды три, а он уже задает весьма личные вопросы. Кошмар, полный кошмар.

– Ничего особенного, – ответила я, овладев собой. – Я прекрасно провожу время и так счастлива, что крошки в рот взять не могу.

– Даже потрясающие десерты Дафны? Уверены, что все о'кей? У вас не слишком счастливое лицо.

– У меня все изумительно. На сто пятьдесят процентов чудесно, сказочно, потрясающе, – затараторила я, стараясь поскорее уйти от скользкой темы.

– Ну и как там Нью-Йорк? – поинтересовался Чарли, поняв намек.

– Откуда вы знаете, что я живу в Нью-Йорке?

– Платье. Слишком серьезное.

– Вообще-то я называю его своим Убийственным Платьем, потому что оно так опасно, – пошутила я, слегка оживившись. – Слава тебе, Господи, за Аззедина Элайя.

– Как в «Бестолковом»? – ухмыльнулся Чарли.

– Точно, – рассмеялась я (один из моих любимых моментов, когда Алисия Сильверстоун рвет и мечет по поводу испачканного платья от Элайи).

– Я помешан на кино. Все в кинобизнесе обожают «Бестолкового». Если работаете здесь, вам следует подробно изучить этот фильм. Я не шучу.

Может, Чарли и в самом деле симпатичный. Знает же об Аззедине Элайя, что, на мой взгляд, большой плюс. Не поймите меня неправильно, он в подметки не годится Джуду Лоу, но нельзя отрицать, что улыбка у него потрясающая. Темные волосы, правда, немного растрепаны, зато глаза необычайно синие. Одет как-то неопрятно, в джинсы, старые кроссовки и черную футболку с рок-н-ролльной символикой, но ухитряется выглядеть просто шикарно, как большинство ЛА мальчиков. На носу у него были смешные учительские очки, которые он время от времени поднимал на лоб. Чарли уже успел загореть, словно занимался виндсерфингом или чем-то в этом роде на пляжах Малибу. И теперь он казался обезоруживающе откровенным и открытым. Пришлось напомнить себе, что мне нравится нечто более утонченное, вроде Зака.

– Хотите своими глазами увидеть кое-что дурацкое и беспомощное? – спросил Чарли с ухмылкой.

– Конечно, – кивнула я, тихо радуясь, что настроение немного улучшилось.

– О'кей, так вот что вышло, когда я в последний раз познакомился с девушкой, такой же хорошенькой, счастливой и голодающей, как вы. Я глотнул из стакана вот так… – Он потянул колу через соломинку. – И вот что случилось. – Непонятно каким образом соломинка выскочила из стакана, пролетела по воздуху, разбрызгивая кока-колу на шикарный белый диван, и чудом приземлилась между стеклом очков и глазом, высунувшись под прямым углом. Я засмеялась, а Чарли комически вздохнул. – Именно поэтому я получил титул Самого Большого Неудачника во всем, что касается женщин.

Капли кока-колы медленно катились по щеке. Чарли скорчил гримасу, словно желая сказать: «Вот видите!» – Зато вы очень забавны, – усмехнулась я, – этого не отнимешь. – Даже если втайне я и сочла, что он совершил ужасную бестактность, сказав, будто я не выгляжу безоблачно счастливой, все же Чарли, несомненно, остроумен. – Девушки «е могут устоять перед чувством юмора. Кроме того, вы еще и режиссер. Бьюсь об заклад, ваша подружка – какая-нибудь красавица актриса, – предположила я.

– Нет у меня никакой подружки, по крайней мере сейчас.

– Хотите обзавестись?

– Я никогда не думал об этом в таких терминах, – отозвался Чарли. – Подружки – как некоторые вещи: чем больше их хочешь, тем труднее добыть. Но – да, было бы неплохо… Каждый мечтает влюбиться, когда дело доходит до этого, верно?

И тут я вспомнила о Джулии. Она отчаянно жаждет влюбиться. Если Чарли не проделает перед ней трюка с соломинкой, то может стать для Джулии идеальным ПМ, особенно еще и потому, что знает о таких кумирах моды, как Аззедин Элайя… Правда, она не в восторге от творческих натур, но, может, ей стоит расширить круг интересов?

– Не хотите ли познакомиться с моей подругой?

Какие девушки вам нравятся?

– Счастливые до того, что им еда в горло не лезет, – пошутил Чарли.

– О, я уже занята. Помолвлена вон с ним, – кокетливо объявила я, показывая на Зака. Он появился в комнате и сейчас стоял в дальнем углу спиной к нам. Словно почувствовав что-то, он обернулся, но не увидел нас.

– Красивый парень.

– Послушайте, я действительно могу свести вас со своей подругой. Но вы должны объяснить поточнее с какой именно девушкой хотели бы встречаться.

Чарли, казалось, раздумывал целую вечность. Потом посмотрел мне в глаза и прошептал:

– С точной вашей копией. – Это было несколько неловко слышать той, которая, подобно moi, была так безоблачно счастлива со своим женихом.

Я помешала соломинкой лед в стакане, пытаясь придумать ответ.