Текст книги "Молния в виде буквы ''Z''"

Глава 8

Он вернулся домой в час дня.

Ханны не было. Очевидно, она проснулась и решила подышать свежим воздухом.

Оставшись один, Коплан ощутил безмерную усталость. На службе он считался больным и решил повторить ту же басню и Ханне.

Он разделся, принял очень горячий душ, лег в постель и сразу заснул.

Когда он проснулся, часы показывали шесть. Ханна еще не вернулась.

Мелькнувшая в голове Франсиса мысль заставила его вскочить с постели. Он вынул из кармана брюк испачканный платок, закрылся в туалете, разорвал платок на мелкие кусочки и постепенно спустил их в унитаз. Затем он положил в карман брюк не очень свежий платок, взятый из пижамы.

После этого он начал одеваться. Он стоял с обнаженным торсом, когда вошла Ханна. Она коснулась его губ и хмуро бросила: «Привет».

Франсис невозмутимо продолжал собираться. Он надел светло-серый костюм, оживил его темно-красным галстуком, прошел в гостиную и закурил.

– Как твоя мигрень? – небрежно спросил он Ханну, садясь на диван.

– Какая мигрень? – агрессивно отозвалась она.

– О, прости… Если ты встала не с той ноги…

Он взял иллюстрированный журнал и стал его листать.

– Где ты провел ночь? – разъяренно выкрикнула журналистка. – И не говори, что никуда не выходил! Я проснулась в три часа ночи, больная, как собака, а твоя подушка не была даже смята!

Коплан равнодушно выпустил дым через ноздри и спокойно сказал:

– Представь, мне захотелось пройтись по воздуху. Если ты решила мне надоедать, скажи сразу, я снова уйду.

– Поль, я говорю с тобой совершенно серьезно. Я не хочу, чтобы ты выходил сегодня вечером, ты меня слышишь?

Она произнесла эти слова властным голосом, крайне не понравившимся Франсису. Он встал и направился в прихожую.

– Поль! Останься, заклинаю тебя!

Он повернулся к подруге с сожалеющей миной, но выражение его лица изменилось, потому что Ханна твердо направляла на него «браунинг» калибра шесть тридцать пять. Ее лицо стало напряженным и трагическим.

Покачивая головой, Коплан вернулся к ней.

– Давай-ка без ребячества, – проворчал он. – Убери эту игрушку.

– Не уходи! Сядь там, где сидел.

Он пожал плечами, взял «браунинг» за ствол, без труда отобрал его у любовницы, поднял ствол к потолку и нажал спусковой крючок. Послышался только щелчок бойка.

– Как видишь, – сказал Франсис, – магазин пуст… Я разрядил твой пистолет. Садись, поговорим спокойно.

Он с мягкой настойчивостью подтолкнул ее к креслу. Растерянная и сконфуженная, Ханна смотрела на него долгим взглядом.

– Ты получила приказ удержать меня любой ценой, верно? – тихо спросил он. – Не волнуйся, я знаю, что инспектор Чепс явится арестовать меня, но не собираюсь убегать. Много месяцев ты и я играли в кошки-мышки. Я на тебя не сержусь. Признаюсь, я даже испытываю к тебе большую нежность, моя дорогая, но пробил час нашего расставания.

Он откупорил бутылку виски и налил два стакана.

На глазах Ханны выступили слезы и покатились по щекам. Замерев, она сидела, положив руки на колен", раздираемая чувством досады, что была раскрыта, и грустью от того, что заканчивается счастливый для нее период.

Франсис протянул ей стакан и чокнулся.

– Такова жизнь, – вздохнул он. – Наша маленькая дуэль имела свой шарм, но вчерашний прекрасный вечер в «Блю Стар» означал ее конец. Давай выпьем за твое будущее.

Но она не поднесла стакан к губам.

– Что ты натворил? – подавленно спросила она. Глядя в сторону, он промолчал.

Ханна прижалась к нему.

– Мне все равно, что ты сделал, – прошептала она. – Я боюсь за тебя… Поцелуй меня.

Он обнял ее и поцеловал в губы; поцелуй был красноречивее десяти фраз. Она пылко, отчаянно обнимала его… и вздрогнула, услышав звонок в дверь.

Коплан высвободился и пошел открывать.

На пороге стоял старший инспектор Чепс. Глядя на Франсиса, он произнес традиционную фразу:

– Мистер Делькруа, прошу вас следовать за мной. Правосудие хочет заслушать вас в качестве свидетеля. Возьмите с собой документы, удостоверяющие личность.

– Хорошо. Я к вашим услугам, инспектор.

Он снял с вешалки плащ и посмотрел на Ханну, вытиравшую слезы.

– Прежде чем ты уйдешь… – прошептала она, – я хочу тебе сказать, что любила тебя… по-настоящему.

Он сдержанно кивнул, пожал ей руку и пошел к двери, бросив:

– Прощай, Ханна!

Он спустился вниз впереди инспектора.

Перед дверью дома стоял черный «бентли». Переднее сиденье занимали два полицейских в форме. Чепс открыл дверцу, пропуская Коплана, сел рядом, и лимузин тронулся.

Всю дорогу Чепс не раскрывал рта, а Франсис с философским интересом разглядывал улицы.

«Бентли» остановился во дворе здания спецотдела криминальной полиции. Двое агентов заняли позицию по бокам Коплана, едва он вышел из машины, и вся группа направилась в кабинет старшего инспектора.

Чепс снял шляпу, плащ, сел, открыл ящик стола и вынул чистый бланк.

– Ваш паспорт, пожалуйста.

Франсис протянул документы.

Чепс записал анкетные данные и объявил:

– Поль Делькруа, вы арестованы. Отныне все, что вы скажете, может быть использовано против вас. В силу характера инкриминируемых вам деяний вы не можете пользоваться услугами адвоката в период предварительного следствия.

Коплан кивнул и спросил ровным голосом:

– Я могу задать вам один вопрос, инспектор? Что конкретно мне инкриминируют?

– Шпионаж в пользу иностранной державы, – торжественно объявил Чепс. – Но думаю, в ближайшее время появятся и другие пункты обвинения… В частности, в убийстве.

– Да? – произнес Коплан. – Не будете ли вы столь любезны, чтобы зарегистрировать мое заявление?

– Конечно. Это ваше право. Слушаю вас.

– Я считаю этот арест поспешным, поскольку обвинения совершенно необоснованны. Было бы предпочтительнее, чтобы меня выслушали до выдачи ордера на арест, который наносит ущерб моей репутации. Поэтому я оставляю за собой право преследовать в судебном порядке чиновника, подписавшего его.

Чепс добросовестно печатал на машинке его слова. Когда заявление арестованного было закончено, он вынул оригинал, две копии и положил их на стол.

– Напишите: «Прочел и согласен», поставьте дату и подпись, – сказал он. – Этот документ будет приобщен к делу. Один экземпляр можете оставить себе.

Коплан не моргнув сделал это.

– Полагаю, закон требует от вас допросить меня в строго определенные сроки и ограничивает время содержания под стражей до суда? – осведомился он.

Чепс не ответил, делая полицейским знак. Те надели на арестованного наручники и увели его.

* * *

В камере с белыми стенами у Коплана было более чем достаточно времени подумать.

Роль Вейна предстала ему во всей полноте. Этот сотрудник спецотдела, а в действительности – советский резидент, не только ликвидировал своего помощника Райса, но также убил и Маркуса Фоллса. Причины этих поступков были совершенно ясны.

Он вел свою игру удивительно ловко. Устранив Фоллса, он лишил американцев их источника информации и освободил место, на которое больше года назад задумал ввести настоящего Делькруа, томящегося сейчас в парижской тюрьме.

Кроме того, забрав у Энн Лекстер документы, полученные от Фоллса, Вейн снова осуществил двойной удар: провалил американку и Вилли Клюга в глазах МИ-5 и совершил подвиг, ставивший его вне подозрений у начальства.

Вейн заслуживал восхищения. Если бы не злополучное вмешательство Клюга, советский агент и дальше продолжал бы свою блестящую деятельность.

В замке лязгнул ключ. В камеру вошли Чепс и Баннерс, детектив австралийской службы безопасности.

Коплан встал с койки.

– Сигарету? – предложил Чепс, держа в руке пачку «Плейерс».

– С удовольствием.

Дав арестованному прикурить, Чепс открыл свой портфель и вынул из него досье.

– Наша беседа будет носить частный характер, – сообщил он. – Ее цель – расчистить почву перед официальным допросом. Вы не обязаны отвечать.

– Я не возражаю против разговора, даже наоборот, – заверил Коплан. – О чем вы хотите узнать?

– Начнем по порядку. Расскажите, что вы делали сегодня утром вместе с инспектором Вейном.

Баннерс присел на край стола, Чепс удобно устроился на единственном стуле.

– Да вы не стойте, – весело сказал он Франсису. – Садитесь на кровать. Так всем будет удобнее.

Коплан затянулся и сел.

– Вейн пришел ко мне домой, чтобы проводить в виллу на берегу моря, где находилась Жинетт Мишель. Он не хотел отпускать меня одного, опасаясь, что я устрою скандал.

– Как по-вашему, откуда у него были такие опасения?

Излагая историю, придуманную Вейном, Франсис признался, что его чувства к соотечественнице были гораздо глубже, чем он обрисовал их Чепсу при разговоре в баре. Затем он слово в слово повторил версию Вейна.

Оба детектива внимательно выслушали его, делая заметки в блокнотах. Когда Коплан закончил, Чепс спросил:

– Что произошло после вашего приезда на виллу? Коплан изобразил смущение.

– Ну, мы объяснились, как воспитанные люди… Жинетт изумилась, узнав, что ее так называемое исчезновение вызвало такой переполох только из-за того, что она забыла предупредить культурный центр. Я попал в несколько смешное положение, а мистер Клюг не упустил случая поиронизировать по поводу подозрительности французов. Но я сразу увел Жинетт. Мы вернулись по домам. Вот и все.

Наморщив нос, Чепс смотрел на арестованного, потом достал из кармана трубку и кисет с табаком.

– А не упрощаете ли вы свой рассказ? – скептически заметил он.

– Нет… Так ведь вы должны были увидеться с инспектором Вейном. Он может подтвердить, что…

– Я видел Вейна, – отрезал Чепс, – но он ничего не мог сказать, потому что мертв.

Коплан ошеломленно посмотрел на него.

– Что? – переспросил он. – Мертв?

– А вы не знаете? – с иронией спросил Чепс, прежде чем прикурить.

– Но… когда я ушел, он был жив и здоров, как вы или я! Господи, да что с ним случилось?

– Пуля вышибла ему мозги в той самой гостиной, где, по вашим словам, разговаривали воспитанные люди. Вы присутствовали при этом сведении счетов, мистер Делькруа? Ваш ответ будет иметь для вас огромное значение. Инспектор Баннерс свидетель.

– Сведение счетов? – повторил Коплан. – Между кем и кем?

Он смотрел на своих собеседников непонимающим, изумленным взглядом.

– Значит, вы отрицаете, что были свидетелем убийства? – настаивал Чепс.

– Разумеется, отрицаю! Вы думаете, я мог спокойно вернуться домой, если присутствовал при убийстве инспектора полиции?

– При трех убийствах, – поправил Чепс. – Хозяева дома – мисс Лекстер и мистер Клюг также убиты. Вы продолжаете отрицать?

Коплан поднял брови.

– Послушайте, это невероятно!.. Почему убили этих людей?

Чепс глубоко вздохнул и произнес:

– Мистер Делькруа, вам лучше, чем кому-либо, известно, почему эта вилла стала ареной кровавой разборки! Как давно вы занимаетесь шпионажем в пользу иностранной державы?

В камере повисла гробовая тишина.

Коплан опустил голову и наконец признался:

– Со времени взрыва на Монтебелло.

Чепс и Баннерс не смогли сдержать вздох облегчения. Арестованный все-таки раскололся.

– Расскажите, как вы пришли к предательству, – предложил Чепс, пытаясь подбодрить его.

– О… Раз Вейн мертв, у меня больше нет причин молчать. Но, боюсь, мое заявление сильно запачкает память вашего сотрудника.

Озадаченный таким вступлением, Чепс сказал сухо:

– Прошу вас, излагайте факты.

– Як ним перехожу… я пережил очень мрачные моменты с тех пор, как Вейн явился ко мне отнюдь не в таком качестве, в котором вы его знали. В действительности Вейн был русским резидентом по меньшей мере в Южной Австралии.

Несмотря на свою флегматичность и профессиональный опыт, Чепс вздрогнул.

– Осторожнее, Делькруа. Вы выдвигаете очень серьезное обвинение против служащего Короны, которое задевает и меня лично. Взвешивайте ваши слова.

– Будьте спокойны, я взвешиваю. Но теперь, когда постоянно висевшая надо мной опасность исчезла, я буду защищаться, не щадя никого, в том числе и вас.

Впервые за весь разговор заговорил Баннерс:

– Ваш долг говорить правду, Делькруа. Без ненависти и страха, как того требует закон. Продолжайте.

– Хорошо. Если охранять меня не поручили бы инспектору Вейну, ничего бы не произошло. Он начал меня шантажировать – грозил, что, если я не передам ему секретные сведения, он устроит так, что я окажусь замешанным в грязную историю и меня вышлют из Австралии. Что бы я стал делать без средств, без рекомендаций и с позорным клеймом? Я не смог бы даже вернуться во Францию, где все промышленники захлопнули бы двери перед моим носом. Кроме того, Вейн дал мне понять, что Маркус Фоллс остался глух к его предложениям и это сократило его жизнь…

– Что? – подскочил Чепс. – Это он убил Фоллса?

– Не знаю. Я знаю только одно: вы поручили расследование ему, и оно, будто бы случайно, ни к чему не привело.

Чепс и Баннерс обменялись растерянными взглядами. Им приходилось делать некоторые сопоставления…

В момент убийства Вейн находился в Аделаиде, это он носил на экспертизу пулю, а потом заявил, что она выпущена из оружия, не числящегося в картотеке. Так какую же пулю изучал эксперт?

Кроме того, именно Вейн настаивал на назначении Делькруа. Иностранец более уязвим, чем австралийский гражданин.

– Вы искали убийцу Джефферсона Райса, – продолжал Коплан с горькой улыбкой. – Называю вам его имя: Вейн. К несчастью, он узнал об анонимном звонке, подсказавшем заняться Райсом.

– Но откуда вы знаете о звонке? – спросил ошеломленный Чепс.

– Очень просто. Это я звонил.

Оба детектива выглядели совершенно ошарашенными.

– А зачем вы позвонили? – спросил Баннерс.

– Я сделал все, что мог, чтобы микрофильм, который передал Райсу за полчаса до того, не покинул австралийскую землю. Райс работал на Вейна. Поскольку он был офицером полиции, а я не имел никаких доказательств, я попытался спровоцировать арест связника. Допрос Райса мог навсегда освободить меня от шантажиста.

Баннерс энергично почесал голову. Дело обещало стать громким скандалом, задевающим спецотдел…

Чепс ломал себе мозги, ища слабое место в невероятных признаниях арестованного. Вдруг ему показалось, что он его нашел.

– Секунду, – сказал он. – Вы рассказываете массу вещей, одна поразительнее другой, но не приводите никаких доказательств.

– Искать их не мое дело, – ответил Коплан. – Вы меня арестовали и должны доказывать мою виновность. А я могу только доказывать, что невиновен. Могу по-дружески посоветовать подвергнуть экспертизе пистолет инспектора Вейна. Проверьте, не из него ли были выпущены пули, убившие Фоллса и Райса, если, конечно, он не успел подменить его другим. Сделайте обыск в его квартире.

Не может быть, чтобы там не оказалось никаких доказательств.

– Я сам проведу этот обыск, – решительно заявил Чепс. – Но тем не менее загадка трагедии на вилле остается нерешенной.

– Да? – спросил Коплан. – Разве недостаточно факта, что он забрал у Энн Лекстер некие фотографии? Это мне кажется весьма веским мотивом. По-моему, он шантажировал эту девушку и Клюга.

– Хм… Я проверю, подтверждает ли положение тел эту гипотезу, – буркнул Чепс, не вполне уверенный. – И тем не менее, мистер Делькруа, вы все же выкрали документы, имеющие значение для обороны Содружества… Вы сами в этом признались.

– Простите, инспектор, но вы ошибаетесь. Я признался, что передал Джефферсону Райсу микрофильм, а были ли на пленке секретные сведения или нет – вопрос другой.

Чепс и Баннерс насупились. Этот невозмутимо спокойный инженер отбивал все удары.

– Что конкретно вы имеете в виду? – подозрительно спросил старший инспектор.

– Что я передал Райсу ложные сведения, только и всего. Сплав, состав и характеристики которого я сообщил, не имеет ничего общего с характеристиками металла, из которого сделан тампер… Но в тот день, когда Москва сообщила бы Вейну, что за снимки он переслал в СССР (если бы они дошли туда), моя жизнь повисла бы на ниточке.

Чепс сдался.

– Мне потребуется несколько дней, чтобы разобраться, – озабоченно пробормотал он. – Пойдемте, Баннерс, у нас полно работы.

Никогда еще за все время работы в контрразведке он не имел столько неприятностей.

У Чепса было тяжело на сердце. Мир встал с ног на голову. Подозреваемый рассказывал фантастическую шпионскую историю и обвинял детектива спецотдела! Всякое бывало, но такого…

Однако инспектор с примерной добросовестностью и настойчивостью приступил к систематической проверке заявлений арестованного.

Он выслушал заявление Жинетт Мишель – естественно, оно полностью подтвердило версию Делькруа.

В квартире Вейна нашли не только две отстрелянные пули, выпущенные из его табельного оружия, но и микрофильм. Пленку отправили в «Гоулер Стил», и Кемпси после анализа твердо заявил, что на ней нет ни одной точной характеристики сплава тампера.

Чепс снова подверг плотному допросу Ханну Уоллис, даже обвинив ее в небрежном исполнении своих обязанностей, но девушка только повторяла, что не замечала в поведении инженера ничего подозрительного.

Тогда Чепс занялся самокритикой. Он сам почти слепо доверял Вейну, доверял настолько, что, уступая настойчивым просьбам своего помощника, не попросил Вилли Клюга и Энн Лекстер очистить австралийскую территорию. Теперь эти агенты ЦРУ лежали в морге, что было для них во много раз хуже, а Чепсу придется давать весьма деликатные объяснения.

После долгих размышлений старший инспектор Рой Чепс принял решение освободить инженера Делькруа. Иммигрант заслуживал благодарности, если не поздравлений. Попав в безвыходное положение, он действовал со здравым смыслом и хладнокровием, удивительными у непрофессионала.

* * *

Три дня спустя в аэропорту Аделаиды приземлился лайнер авиакомпании БОАК, прилетевший из Европы. Среди его пассажиров находился французский гражданин Жюль Морей, предприниматель.

Он остановился в «Грехэм-отеле» на Кинг Уильям-стрит. Прежде чем заняться своими делами, он побродил по городу как турист и узнал, что в Аделаиде существует франко-австралийский культурный центр.

Посетив центр, на втором этаже здания он встретил очаровательную молодую женщину с несколько осунувшимся лицом. Морей узнал у нее часы работы библиотеки и условия записи, однако не взял ни одной книги.

В последующие дни он пунктуально приходил в тот же час, чтобы отдохнуть после дневных забот.

Однажды вечером он заметил за столом с периодикой высокого мужчину, чье лицо показалось ему знакомым. Он не стал подходить к нему, а продолжил листать журнал.

В трех метрах от них старая дама рассматривала модели парижской «высокой моды» на зимний сезон. В зале царила благоговейная тишина.

– Простите, месье, – шепнул Коплан Морею, – не будете ли вы столь любезны одолжить мне на несколько секунд ваш журнал? Мне нужно сделать всего одну выписку.

Морей поднял на него глаза.

– Пожалуйста, – сказал он, протягивая журнал через стол.

Он сел и, ожидая, стал перелистывать старый номер «Пари-Матч».

Вскоре Коплан возвратил ему журнал и сказал:

– Большое спасибо. Простите за беспокойство.

Он встал, кивком простился с Мореем, подошел к стойке и протянул руку Жинетт.

– До понедельника, как договорились, – дружески сказал он.

– Хорошо. До свиданья, месье Делькруа.

Теперь она была спокойна, потому что знала, что FX-18 передал микрофильм, который забрал из конверта, хранившегося в консульстве Франции, в надежные руки.

Делькруа уже неделю снова работал в «Гоулер Стил». Однажды днем Дейл Кемпси вызвал его в кабинет. Лицо начальника отдела лабораторных исследований было серьезным, но доброжелательным.

– Мистер Делькруа, меня навестил инспектор Чепс, – корректно сказал он. – Он ввел меня в курс… хм… скажем, некоторых инцидентов, отметивших вашу работу на заводе. Я узнал, что своим поведением в крайне сложных обстоятельствах вы доказали полную лояльность фирме. Я должен поблагодарить вас.

Изобразив смущение, Коплан заявил:

– Я изо всех сел старался выбраться из трудной ситуации. Меня не за что благодарить.

– Нет, есть за что, – сказал Кемпси. – Теперь мы знаем, что Маркус Фоллс оказался не таким порядочным, как вы, хотя нашел в Австралии вторую родину… Но я, как начальник лабораторий «Гоулер Стил», должен задать вам один вопрос огромной важности. Каким образом вам удалось вынести с территории фотодокументы?

Коплан улыбнулся.

– Думаю, что охранники, обыскивающие персонал секретных лабораторий, получили недостаточно строгие инструкции, мистер Кемпси. Когда они находят в чьем-нибудь кармане конверт «Кодака» с любительскими снимками, изображающими совершенно невинные вещи, такие, как портрет ребенка или пейзаж, они не проверяют, соответствуют ли лежащие в конверте негативы фотографиям.

– О господи! – произнес ошеломленный Кемпси. – Так просто!

– Чем проще трюк, тем чаще он удается, – скромно заметил Коплан.

Кемпси встал, обошел стол и торжественно пожал руку инженеру.

– Вы открыли мне глаза на непростительный пробел, – подчеркнул он. – Так всегда: рутина притупляет бдительность. Мы исправим эти оплошности охраны. Что я могу для вас сделать, мистер Делькруа?

Лицо Коплана выразило озабоченность, и он сказал:

– Откровенно говоря, я собираюсь в ближайшее время расстаться с «Гоулер Стал», если вы позволите мне прервать мой трехлетний контракт… Я пережил в Аделаиде слишком тяжелые моменты и, признаюсь вам, продолжаю опасаться репрессий или новых домогательств со стороны советской разведки. По характеру я человек спокойный и вовсе не хочу быть замешанным в подобные истории.

– Да, – сказал Кемпси, – я вас понимаю. Хотя я сожалею о вашем решении, я поговорю о нем с сэром Киллуэем, не сомневайтесь. Наберитесь терпения еще на несколько дней. Мы все уладим.