Книга: Благодать - Пол Линч

В этой истории великого голода Ирландии нет всего того, чем мог бы грешить автор - никакой экскурсии по учебнику истории с яркими точками, никаких подвигов Грейс, меняющих ход истории, ничего великого. И где-то в этой повседневности прячется все, что заставляет страницу за страницей читать дальше. Это как раз тот самый случай, когда важно "как" написано больше, чем "что". Непривычная и нетипичная образность, крестьянские "бо" и "эк", суеверный страх перед дивными-пука, вплетение диалогов в поток сознания ребенка, выкинутого во взрослый мир в худшее его время, стирающее грани между реальностью и голосами в голове. В этот поток сложно войти, но если удалось, то дальше он несет тебя вместе с Грейс. И именно оно создает сюжет там, где событий практически нет.

Ты идешь вместе с Грейс, бежишь с ней, тревожишься, теряешься во времени и временах года, забываешь, откуда и куда все это движение. Пытаешься верить и все равно не веришь в новые выдуманные цели пути, всегда остаешься с чувством, что из ниоткуда в никуда. Шаг за шагом теряешь надежду на то, что Грейс выживет, и просто ждешь, что протянет еще хотя бы пару страниц. Не можешь осуждать ее даже там, где, казалось бы должен, ведь кто знает, какие "общепринятые" социальные конструкты откинул бы сам, балансируя на грани выживания. Тем не менее и в этом мраке мелькает что-то светлое. Сбережение личности и человечности до победного у тех, у кого есть, что беречь, моменты взрыва смеха, дурацкие движения и поступки, обнажающие и то, что Грейс все еще ребенок, и то, что она может считать надежду ложью, которую нужно выбросить и верить только в себя, но:

Ей снится сила, она знает, что надежда все еще есть, потому что надежда не покидает тебя до самой смерти. Надежда - пес, ждущий под дверью.

После самых темных ночей обязательно наступает рассвет, среди всей обреченности многолетнего голода проходит череда перерождений, шаг за шагом, через слепоту к смерти и немоту в жизни, через смены пола и имени, через пиратскую королеву, пока снова не придет к себе.

Возможно, "Благодать" так и останется лучшим текстом этого года.

Жизнь эта светла.

Наша Благодать (Грейс) в поисках хоть какого-то теплого угла успела побывать в разных ролях, то погонщицей овец, то на каменоломне потрудится, даже с лихими ребятами грабила честных людей, вот только после убийства женщины, что-то в ней надломилось. Поэтому ее поведением управлял не только невидимый брат Колли, но и Мэри Коллан. Эти два голоса часто мешали ей воспринимать адекватно реальность. Так что в какой-то момент было совершено нормально занять дом умершей старухи и всем говорить, что ты тут живешь со всей своей семьей, или попав в религиозную секту угрожать проповеднику ножом. Все же ради выживания, а остальное это проходящее.

В голову главной героини вообще лучше не заглядывать там слишком много образов, которые сплетаются между собой и соседствуют с мыслями о взрослении, чувствах к другим людям и той грани, которое не стоит переступать. А когда разум закрылся сам в себе и запретил своей хозяйке разговаривать то стало еще сложнее осознавать героиню в пространстве и времени. Хотелось бы больше наслаждаться этим путешествием по стране, необычным местам, попутчикам и приключения, но я вместе с героиней держалась за хоть какую0то соломинку, чтобы хоть как-то контролировать тело.

Автор показал очень тяжелую судьбу и душу, которая видоизменялась со временем и боролась со всем миром. Чтобы никто не разоблачил ее обман, она называлась разными именами, притворялась мужчиной, а в бытность воровкой вообще пряталась от блюстителей закона. Ей первые романтические чувства больше напоминали преданность дворняжки, которая нашла хозяина. А увечье мужчины давало чувство безопасности, ведь люди из-за религиозного ужаса боялись приблизиться к калеке.

Это книжное путешествие выжило из меня много сил, если брать в сухом остатке сюжет, то выглядит все очень привлекательно и интересно, вот только подача была сухая и отстраненная. Возможно это такая стилизация, но я не оценила в должной мере ее. Автора часто сравнивают с Маккарти и я вижу это, что меня еще дальше отодвигает от дальнейшего чтения творчества автора. Совсем не мое оказалось.

«Сильная теперь ты», – говорит мать четырнадцатилетней Грейс, в руках её – нож, и дочери страшно, ибо она думает, что родительница хочет её убить. Но нет, не убить. В каком-то смысле освободить. «Встречает же она осень длинных своих волос. Те падают обмороком, падают переливом вечерних оттенков, волосы её, перевитые гаснущим солнечным светом», – и лишается она имени своего, и отправляется она в путь, потому что останься она – и превратится в ничто. Сара это понимала. Её дочь – нет. Она внушала себе ненависть к матери, шептала по ночам жестокие слова, но всё же она не была глупой, она замечала те липкие взгляды лессора, она видела остекленевшие глаза матери, она чувствовала, что что-то не так. Теперь она одна посреди изумрудной Ирландии, охваченной страхом, опустением и голодом, и она не знает, куда идёт. Почти сразу стало ясно, что лучшая жизнь не найдётся, везде лишь умирающие земли и отчаявшиеся люди, и нет уже сопереживания и взаимопомощи, есть лишь болезни и насилие, и сжимает Грейс в руке своей тот осколок зеркала, что дала ей с собой мать, заставляет голос свой звучать хрипло, перенимает замашки братьев – и продолжает идти вперёд. «Кто он, что сюда идёт, не мёртвый, в царство мёртвого народа?», – и дантовские строки подчёркивают весь кошмар того, через что приходится ей продираться, потому что люди вроде живые, а вроде и нет. А она? Она не щадила себя, хваталась за любую возможность, работала наравне со всеми, и да, «её жизнь просто как брошенный кем-то камень», но это её жизнь, и она будет за неё бороться. «Теперь ты сама по себе, девонька».

«Ничего тут не найти, кроме лиха», – и все деревеньки и городки наполнены лишь им да горем, ничего тут хорошего не встретишь, одни лишь тощие дети и тихие собаки, и не люди даже, а очерки. Много кого встретила Грейс на своём пути. Быстро пришло понимание, что не суеверий стоит бояться, а людей. Вот она бежит во мрак, её догоняет звук выстрела, она замирает – всё равно не убежать, но преследователи пробегают мимо, ночь её скрыла. Вот она мчится по дороге, за ней двое, те, что прознали, что она не мальчик, а девочка, и лес пытается её спрятать, как спрятал он её тогда от предателя-скотокрада. «Прозиманье, оно у них внутри». Страшно. Ей было так страшно. Читая, тоже чувствуешь этот страх. Но были и другие люди. Вот старик со старухой, которые её выходили. Вот юнец, в компании которого пройдёт она много дорог. И – что это за голос?.. Ведь всё это время она с кем-то разговаривает. Это Колли. Младшенький. Её глас рассудка. Он болтал, пел и кидался загадками, и не хочешь думать про ту быструю реку, нет, её не было, ведь вот он, рядом с ней, смешит, злит и поддерживает. «— Грейс. — Что? — Так жить нельзя», – и он прав. Но человек просто пытается выжить. Вот и всё. Наступила зима, «снег угрустнил всё вокруг», вокруг лишь сырость и холод, а внутри – голод, от которого никуда не деться, ибо ты можешь не думать о нём, но «голод о тебе думает всегда». И вновь она осталась одна. Много чего было после того, как Барт ушёл и не вернулся. Были страшные люди, пользующиеся горем. Было терзающее чувство вины. Но у неё была она – и именно благодаря этому она смогла выжить. «Сильная теперь ты».

«Садящееся солнце разбрасывает лампады золота, и всё окружено нимбами в том свете, что кажется зачарованным своим же великолепием. Ей радостно и счастливо, она постепенно ощущает в себе некую новую силу», – и пока кругом происходило страшное, деву поддерживала Природа, которую по праву можно назвать героиней сего сказа, ибо её много – и она прекрасна. Что бы ни происходило, Грейс находила в себе силы оглянуться и заметить что-то такое, что наполняло её сердце решимостью, будь то песнь птицы, шёпот дерева или сияние луны, и думала она в этот миг, несмотря на всё остальное, что её «одарили этим миром»; как же это красиво... и это вопреки тому мрачному фону, от которого на сердце были такие гири. Были они и у девочки. Вот призрак мужчины, которого убили на её глазах. Вот призрак женщины, которую застрелили. Вот призраки друга, брата, матери. И не столь важно, кто их убил. Она всё равно чувствовала вину – и всей душой скорбела по тем, кого не стало. «Странная мысль донимает её. Мертва как раз ты». Потому что да, когда человек выживает, ему приходится совершать разное. Главное – в процессе не потерять человечность, и нет, речь не о любви к любому встречному, дело в банальном уважении и понимании ценности каждой жизни. Потеряй это, потеряешь и кое-что другое, очень важное, и не вернёшь уже это, не вернёшь. Грейс смогла её сохранить – и в итоге, пусть на это и понадобилось время, она обрела своё счастье, такое светлое, простое. Такое настоящее. «Куда б ни подался, ты есть ты. Разве ж не это всегда говорят? Я это к чему. Следи за собой».

«Я тебе так скажу. Я не надеюсь. Я не надеюсь ни на что и нисколько, потому что надеяться означает полагаться на других. А потому я сам буду творить свою удачу», – вот уж и правда... Великолепие. Эта книга – чистое великолепие. Изумительно выстроенный поток сознания, и пусть это и страшный рассказ, но он умудряется при этом быть поэтичным и душевным, и частенько хотелось зачитать некоторые строки вслух (что я и делала), столько в них было той самой воспеваемой «угрожающей красоты»: «Тополя стоят отчуждённо, шепча самим себе другую повесть сего мира», «Смотрит, как тройка лебедей звучит в небе, плеск их громадных крыльев сипит печалью», «Утро муфта синь-стужи, звёзды серебристая пыль», – читаешь и веришь, что и правда «жизнь эта светла». А ведь отвратительного хватало. Чего уж там, вся эта история в основе своей отвратительная. Потому что человечество раз за разом упускает все шансы изменить саму свою суть, и так было, есть и будет, и точка зрения Барта в этом плане мне близка, потому что глупо надеяться на то, что справедливость восторжествует, надеяться нужно в первую очередь на себя и свои способности. И именно так нужно рассказывать о самых нелицеприятных моментах, потому что здорово, конечно, верить в доброту и благородство, но что будет делать взращенный на миленьких сказках человек, когда ему придётся столкнуться с настоящими негодяями? Опять же, тонкая грань. Но сколько от неё зависит. И так радостно, что Грейс смогла её отыскать и остаться при этой собой. Я сохраню её в своём сердце, эту замечательную девочку. И это – grace. И это – благодать. «Ей известно: она сама себе удача».

Такой слог мало кто умеет считывать.

Такую жизнь не пожелаешь никому.

⠀

Грейс 14 лет, и вся книга — это её путь по городам и деревням  Ирландии во время Великого голода, где никому нет дела до неё, лишь случайному прохожему, взявшему под защиту, да второму внутреннему голосу — это всё, что осталось от родного брата.

⠀

«У них с Колли спор о весе души. Тяжелей ли душа у коровы.

Необязательно, говорит Колли. Человечья душа сложней, полна печали, и гнева, и виноватости, и всякого прочего, отчего люди озлобляются, тогда как душа коровы никакого веса не имеет: если весь день жевать траву, от нее просто наполняешься горячим воздухом... а вместе с тем лошадь — другое...»

⠀

Грейс 14 лет, и в этой жизни она не видела ничего хорошего, голод — её постоянное состояние, выжить в этом мире — ее главное решение. Никого не винит она в нём.

⠀

«Бог наслал это потому, что люди мудачье, простое и беспримесное. Вот и весь сказ.» (с)

⠀

Грейс 14 лет, она умеет видеть прекрасное в обыденном, но зла слишком много в окружающем её мире, зло вплетается в красоту, и Грейс мысленно борется с этим. Доверять чужому человеку — сложно.

⠀

«Небо сланец и висит над рыночным городком так низко, что наводит мысль о крышке гроба; Грейс пытается эту мысль раздумать.» (с)

⠀

Грейс 14 лет, и она верит в себя. Всеми способами.

⠀

«…нельзя считать себя злом, если просто пытаешься оставаться в живых.» (с)

⠀

Грейс уже не 14. В голове водоворот, на языке же пусто.

⠀

«…и вот тут без единой мысли слова подымаются, и она ему говорит.

Жизнь эта светла.» (с)

⠀

Я много думала.

Однозначно этот роман отправляется в список моих любимых.

Ирландия, Великий голод, 19 век. Урожай картофеля погублен грибком, Англия наплевала на свою колонию и ничего не предпринимала, крестьян гнали с земель арендаторы за неуплату, захват земель богатыми инвесторами. Около миллиона ирландцев погибло.

Четырнадцатилетняя Грейс (англ. Grace, от лат. gratia, благодать, милость, милосердие) отправляется скитаться по стране в поисках работы. Её мать отрезала ей волосы, велела обматывать грудь, и облачиться в одежду брата — хоть какая-то защита от мужских взглядов, и шансы на рабочее место.

В 47-ом году было всё настолько плохо, что появились целые поля братских могил. Можете представить, что ждало девочку-подростка в таком мире. Чёрные, беспросветные, галлюциногенные будни. А с витиеватым стилем Пола Линча это обреклось в калейдоскоп безнадёжного ужаса.

Я продиралась сквозь это варево слов, и временами мне казалось, я там же, рядом с Грейс — преследующий её призрак, который может лишь безмолвно наблюдать, и никак не может помочь. Погружение получилось экстремальным.

Аплодирую Полу Линчу, его мастерство на очень высоком уровне! Заметно, что автор хорошо знает историю и фольклор своей страны, он умело расставляет акценты на суеверности ирландцев и главной героини. Очень красивый текст: Линчу отлично удавалось доносить сюжет, иногда даже не говоря напрямую о происходящем. Порой, правда, было действительно сложно читать, терялась нить из-за словесной нагромождённости, но думаю, это нюансы перевода.

Кстати, не ждите оформления диалогов! Только сплошной текст, потоком сознания. Иногда сбивало с толку, но все таки, этот приём был очень уместным и создавал дополнительную ступень погружения.

Оценку ставлю 4 из 5. Считаю, книга понравится не всем, но если возьметесь, то вас точно ожидает взрыв эмоций, кинематографичность, эффект присутствия и колоритные пейзажи Ирландии.

«Навстречу им оплеуха стужи, словно их именно она и поджидала, зверюга, бдящая на рассвете, утро, что жмётся книзу, грубое, серое. Покамест не настоящий холод зимы, пусть деревья и нахохлились, будто старики, оголённые пред наказанием, а земля осунулась и выжидает. Деревья здесь рябины, но не украшены ветвями благодати. Стоят зримо куцые и перекрученные, словно не найти им питанья в мелкой почве, задавлены вечно низким небом. Под ними проходит Сара с дочерью, девочка бледнокожа, ей четырнадцать, грудь всё ещё мальчуковая, длинные волосы застят лицо, и матери потому виден лишь дочкин оскал».