Текст книги "Модерн и процесс индивидуализации. Исторические судьбы индивида модерна"

Враждебно настроенный по отношению ко всякой форме социализма, ограничивающего индивидуальную свободу, Дж. Ст. Милль ратовал за институциональные реформы, реформы отношений распределения, призванные обеспечить справедливость. В основе таких реформ должен лежать утилитаристский принцип. Благополучие каждого должно включать и то, что проистекает из счастья других. Утверждая, что счастье другого несет для каждого индивида увеличение удовольствия, Милль оправдывает – в утилитаристской перспективе – рациональность поведения, руководствующегося чувством единства и солидарности человеческого рода.

1.2.4. Просвещение. Просветительская философия

истории

Всякая характеристика процесса индивидуализации в эпоху оформления модерна в идейном плане предполагает соотнесение с Просвещением. Саму эпоху конца XVII—XVIII вв. принято обозначать как «эпоху Просвещения». Вообще социально-теоретическую мысль эпохи Просвещения можно представить как движение от юснатурализма к философии истории. Это в полной мере относится и к идейной истории процесса индивидуализации.

В связи с Просвещением можно говорить о новом отношении человека к миру и к истории. Можно говорить о том, что в этом проявляются определенные аспекты самоутверждения человека как субъекта исторической жизни. В них находит выражение вера в силу человеческого разума. Эта вера, увязывавшаяся прежде со сферой познания и использования метода, переносится на практическое отношение к истории.

Программное устремление философии истории Нового времени состоит в постижении разума истории. Философия истории существует, если историю можно постичь и рационально реконструировать, если можно обнаружить в ней разум. Такая принципиальная теоретическая установка воспринималась и как ориентир социально-практического действия.

Философская рефлексия относительно истории в просветительской мысли центрируется вокруг нескольких фундаментальных теорем: рациональность, телеология, континуумность и прогресс. Эти понятия в своей совокупности выражают новую идею человечества, в соответствии с которой люди предстают как автономные творцы своей собственной истории.

Философия истории эпохи Просвещения занимает особое место в истории европейской философии истории в силу нескольких причин. Во-первых, именно в эту эпоху она в полной мере становится секулярной философской теорией всеобщей истории. Соответственно, с этого периода можно говорить об оформлении собственно философии истории как о постхристианской философии истории. Во-вторых, философия истории начинает соотноситься с всеобщей историей как взаимосвязанной историей всего человечества. Наконец, значение философско-исторических построений эпохи Просвещения заключается в том, что они предстают как важнейший сегмент идеологии модерна. (Именно в таком качестве философия истории эпохи Просвещения чаще всего предстает в современных философских, социально-научных и идеологических дебатах.) Все эти фундаментальные характеристики просветительской философии истории являются и характеристиками оформившегося в эпоху модерна нового отношения индивида к социально-историческому миру.

Попытаемся, прежде всего, представить кратко идейный каркас философско-исторических воззрений Просвещения и в динамике, и в виде основных теоретических посылок.

Работа Вольтера (1694—1778) «Философия истории» (представляющая собой введение к «Очерку о нравах и духе наций») демонстрирует сущностные моменты подлинно философского рассмотрения истории, отделяющего себя от эмпирии, мифа и религии. Рассмотрение истории, опирающееся на естественный разум, образует исток философской интерпретации истории, означающей освобождение от господства теологии истории. Намерение видеть историю через философскую призму означает конструирование рациональной истории. Существенным в истории является то, что существенно для нее и движет ее дальше. Идеал разума формулируется как норма природы, как естественный закон и право, как естественная мораль и естественная религия.

И все же – в этом сходятся многие исследователя – у Вольтера нет собственно конструкции всемирной истории в соответствии с планом разума, нет и систематического рассмотрения возможности исторического знания.

Еще до того как появилось обозначение «философия истории» у Вольтера, Тюрго (1727—1781) обратился к вопросу о том, что такое история в глазах философа. От традиционной концентрации на политике он смещает интерес к истории цивилизации, науки, другим измерениям истории. Акцент делается на рассмотрении того, как совершенствуется человеческий дух в различных сферах. Все это означает выдвижение новой проблематики социальной философии и философии истории. Свет разума изливается на все, но особенно это заметно в сфере искусств и познания, а это изгоняет тени невежества, предрассудков и прéдубеждения.

Произведение Кондорсе (1743—1794) «Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума» является главнейшим документом оптимистической теории истории в Просвещении. Здесь идея прогресса получает наиболее полное воплощение. В этом вопросе у исследователей истории философии истории практически нет разногласий.

И в эпоху Просвещения с ее верой в прогресс, было немало мыслителей, высказывавших скептическую настороженность относительно социальных последствий «прогресса», например – Вольтер, Фергюсон, Кант. У идеи прогресса были и свои критики, такие как Руссо, Мабли, Морелли во Франции, Гердер в Германии.

Содержанием просветительской философии истории было возникновение модерна и процесс модернизации. Она исходила из опыта ускорившегося и направленного социального изменения, означавшего прирост научного знания, увеличение технического потенциала и хозяйственного богатства, а также преодоление пространственных и социальных границ. Процесс цивилизации в сферах науки, техники и экономики образовывал и основу идеи прогресса. С этой идеей увязывалась оценка предыдущей истории, понимание настоящего и надежды на будущее.

В философии истории Просвещения тематическим ядром был процесс научно-технической и экономической цивилизации. В философии истории французского и английского Просвещения социальные отношения ни в коем случае не редуцируются к экономическим отношениям. Напротив, в технике и экономике ищут возможности, способные привести к желательным правовым, государственным и социальным формам. В ходе этого процесса оформилось сознание «исторического времени», связанного уже с произведенными людьми артефактами, а не с природными циклами, и получающего благодаря этому свою динамику.

1.2.5. Некоторые итоги

В данной главе процесс индивидуализации в эпоху модерна рассматривался одновременно и как реальный, и как идейно-теоретический процесс. Вместе с тем идейно-теоретическая сторона получила преимущественное внимание, представая и как отражение, и как фактор формирования реальности. И в этой главе, и в дальнейшем мы исходим из того, что индивидуализация во всех своих моментах образует неотъемлемый важнейший компонент процесса оформления и развертывания модерна в целом. Модерн в целом, включая индивидуализацию, был исторической конструкцией, причем уникальной конструкцией и в цивилизационном, и в культурном отношении.

Это означает, что историческая жизнь модерна является спонтанно созидаемым процессом. Данное обстоятельство имеет ключевое значение для понимания процесса индивидуализации во всех ее фазах. Ведь спонтанное социальное созидание осуществляется индивидами. Разумеется, реальные исторические формы, в которые выливалось созидание, были неизбежно исторически ограниченными. Однако, суть модерна как раз и заключается в том, что ограниченности и теоретически, и практически предстают как нечто в принципе преодолеваемое, могут восприниматься как лишь отчасти реализованный социально-исторический потенциал.

Данная глава была посвящена начальной фазе процесса индивидуализации в эпоху модерна. Вообще для начальной фазы модерна характерно дистанцирование от традиционного социального устройства и его трансформация, порой радикальная.

Идейная история периода формирования и становления модерна, в том числе процесса индивидуализации, представляет собой теоретическое обоснование отхода от традиции и даже отказа от нее. Рассмотренные доктринальные течения являют определенное единство. Прежде всего, они тематизируют индивида как неотъемлемый и ключевой компонент социальной жизни. Ни социальные институты, ни общество в целом не постигаются в отвлечении от индивидов, их деятельности и интересов. Преследуется теоретическая цель показать и наделить нормативным значением сочетание индивидуального и общественного блага, а также баланс социальных институтов и индивидов. Более того, такое сочетание и баланс есть нечто естественное, соответственно нечто перспективное, продуктивное и справедливое.

Становление и утверждение модерна было совокупностью процессов в различных социальных сферах. И идейная история развертывалась в совокупности идейно-теоретических сфер. Наша реконструкция была ориентирована на это обстоятельство. Если попытаться кратко резюмировать ее основной результат, то можно утверждать, что она указывает на процесс индивидуализации как на процесс обретения индивидами различных прав – политических, экономических, юридических. Подобное обретение прав нередко тематизируется как возможность обладания – прежде всего как возможность обладать индивидуальной экономической собственностью, как возможность принимать самостоятельные решения по принципиально важным для индивида вопросам, таким как выбор сферы профессионально-трудовой деятельности, заключение брачного союза.

Особое значение имела автономизация индивидуального сознания, обретение этим сознанием измерения самоопределяемости, интериорности, уникального своеобразия. Идентичность уже не задается исключительно внешними факторами, причем традиционного характера. Идентичность становится также и объектом конструирования.

Указанные идейные содержания начальной фазы процесса индивидуализации в эпоху модерна позволяет охарактеризовать его как процесс оформления и развития социальной субъектности индивидов, а также как процесс профилирования социальной субъективности как специфического выражения индивидуального социального сознания европейского модерна. В целом можно говорить о появлении «субъекта модерна».

Глава 2.
Процесс индивидуализации и становление индивида модерна в социологической теории XIX—XX веков

Индивидуализация – это фундаментальный процесс в рамках общего становления и развития обществ модерна. Рассмотрение этого процесса невозможно без некоторых предварительных замечаний общего характера.

Исследование процесса индивидуализации в той или иной форме является фундаментальным устремлением социологического знания с самого начала его становления. Такое исследование не было, однако, представлено как изучение самостоятельного и фундаментального процесса. Индивидуализация исследовалась как компонент, хотя и стержневой, общего процесса социального развития обществ, а также в контексте субъектно-ориентированной социологической традиции, например, в различного рода концепциях понимающей и интерпретативной социологии, традиции социологии социального действия.

В рамках социологической классики XIX в. индивидуализация как процесс рассматривалась в качестве главного «спускового крючка» в начальном процессе развития и усложнения обществ, процесса их внутренней дифференциации. Индивидуализация выступала как базовый механизм трансформации обществ, антропологическая константа в общем «бытии человека обществом».

Большинство социологических теорий социального развития, создаваемых в рамках эволюционистской перспективы, в качестве стартового и исторического, и логического момента процесса социальной трансформации полагают слитность индивида с его социальной группой, первоначально просто с семейной группой, а также полагает тождественность или исчерпанность индивидуального сознания содержаниями коллективного сознания. Социальная интеграция в обществе осуществляется на основе мифологических либо религиозных картин мира, непосредственно сочетаемых с конвенциональной системой действия.

Именно с постулирования такой изначальной слитности человека и его социальной группы, общества, интеграция которых базируется на мифо-религиозной картине мира и конвенциональных системах регуляции, начинается построение теории развития, главным механизмом которого является процесс индивидуализации.

Процесс индивидуализации имеет свои этапы и фактически выстраивается как процесс исторического развития обществ. В соответствии с теориями социологической классики процесс индивидуализации являет два исторических этапа: домодерновый традиционалистский этап в развитии обществ и этап модерна, этап развитых капиталистических, промышленных обществ.

В данной главе будет предпринята попытка вычленить те компоненты социологических теорий, которые имеют отношение к процессу индивидуализации. Реконструированные таким образом содержания социологических теорий позволяют нам типологизировать содержащееся в них видение, преимущественно имплицитное, процесса индивидуализации и становления индивида модерна. Предлагаемая нами типологизация основывается на выявлении социального механизма индивидуализации, который чаще всего является и механизмом оформления индивида модерна.

Мы вычленяем три основных механизма процесса индивидуализации, которые в той или иной степени четкости и разработанности присутствуют в классической социологической теории. Речь идет о механизмах 1) дифференциации; 2) рационализации; 3) оформления социального контроля и самоконтроля («цивилизации»). Следует при этом указать, что все три механизма могут одновременно присутствовать в описаниях процессов индивидуализации, однако так или иначе один из них получает приоритетное значение, что и позволяет использовать ту или иную социологическую теорию для демонстрации соответствующего типического подхода к анализу механизма процесса индивидуализации и становления индивида модерна.

2.1.1. От сходства к различию:

Эмиль Дюркгейм (1858—1917)

Люди, согласно Дюркгейму, изначально существуют в «форме совместного бытия» на какой-то общей для них территории. Это и есть общество. При этом он подчеркивает, что само существование общества как совместного бытия людей на какой-то территории зависит от изначального, фактически антропологически присущего людям стремления «жить вместе с другими единой нравственной жизнью»2020
  Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М.: Наука, 1990. С. 19.


[Закрыть]. Совместная жизнь людей не столько принудительна, сколько притягательна.

Стремление жить с другими и безусловная ценность коллективной жизни выражается в приоритете нравственного закона и нравственной дисциплины, которые практически всегда принимают соответствующие религиозные и правовые формы. Нравственные и правовые нормы, коллективные верования и представления – это то, что мы ощущаем как «общество», это то, что предстает как социальный порядок, на который и ориентируется социальное поведение и действие индивидов.

Основу и структурный принцип социального порядка составляет, по Дюркгейму, определенный тип социального взаимодействия, или солидарности. Он выделяет два типа солидарности и, соответственно, два типа социальной жизни и указывает, что «социальная жизнь проистекает из двойного источника: из сходства сознаний, а также из разделения социального труда»2121
  Там же. С. 214.


[Закрыть]. В первом случае индивид социализирован, поэтому он сливается и фактически механически объединен с другими в одном едином коллективном типе. Во втором случае мы имеем дело с индивидами, обладающими развитым индивидуальным сознанием, имеющими личностный облик и свою особую деятельность, отличающую их от других. Именно в той мере, в какой индивиды отличаются друг от друга, формируются современные общества.

Общество, согласно Дюркгейму, – это 1) территориальное единство, в основе которого лежит 2) совершенно определенный тип солидарности, основывающийся либо на сходстве сознаний, либо на разделении труда, и обладающее 3) коллективным сознанием, предстающим в религиозных, нравственных и правовых формах. Дюркгейм выделяет два типа общества, отличающиеся друг от друга уровнем индивидуализации, типом коллективного сознания и морфологической структурой.

Первый тип – общество механической солидарности – возникает и существует на основе общности сознаний. В обществе механической солидарности все индивиды обладают фактически одинаковым унифицированным сознанием. Такое общество обладает очень объемным, интенсивным и четко определенным коллективным сознанием, не оставляющим пространства для индивидуального сознания, индивидуализированных интересов, индивидуализированного действия, что связано с детальной проработкой содержаний коллективного сознания. Анализ содержания этого сознания, прежде всего моральных и правовых норм, приводит Дюркгейма к выводу о его репрессивном характере, нацеленном на подчинение индивида коллективу, коллективным целям и интересам, что в свою очередь выражается в преобладании среди моральных норм норм с репрессивными санкциями и уголовного права.

Социальная структура подобного общества характеризуется Дюркгеймом как сегментарная, т.е. состоящая из одинаковых по своей организации территориальных образований – орд, семей, кланов. Морфологически такая структура характеризуется слабыми, малочисленными и редкими социальными связями, низкой моральной и материальной плотностью, а также малым объемом населения.

Что касается второго типа общества – общества органической солидарности, то оно возникает эволюционным путем в результате процесса индивидуализации, постепенно вытесняя и замещая общество механической солидарности. Теория общества органической солидарности разрабатывается Дюркгеймом в тесном единстве с теорией социального развития.

Эволюция осуществляется на основе процесса индивидуализации как движение к развитым формам разделения труда через трансформацию всех основных компонентов общества механической солидарности – как религиозных, правовых и моральных компонентов индивидуального и коллективного сознания, так и структурно-морфологических. Структурно-морфологическая эволюция осуществляется, по Дюркгейму, как «прогрессивное уплотнение обществ в процессе их исторического развития»2222
  Там же. С. 240.


[Закрыть]. Оно происходит тремя основными способами. Во-первых, посредством концентрации населения на данной территории. Увеличение количества, рост населения (материальная плотность) ведет к увеличению количества и интенсивности связей и контактов между ними (моральная плотность). Во-вторых, посредством образования городов и их развития, что является еще более характерным симптомом увеличения плотности и появления территориальной структуры. Города всегда происходят из потребности, побуждающей индивидов постоянно находиться в максимально возможной близости друг к другу; они представляют как бы точки, в которых социальная масса сжимается значительно сильнее, чем в других местах. Нет городов в обществах с социальной организацией сегментарного типа. В-третьих, речь идет о появлении быстрых путей сообщения и связи, которые уничтожают и уменьшают пустоты, разделяющие социальные сегменты. Всё это увеличивает «моральную плотность» общества, под которой имеется в виду интерактивные, солидаристские связи между людьми.

Прямо пропорционально этим процессам увеличения объема и плотности обществ развивается разделение труда, которое прогрессирует по мере того, как общества становятся все более плотными и объемными. «С тех пор, – пишет Дюркгейм, – как число индивидов, между которыми установились социальные отношения, становится значительнее, они могут сохраняться только в том случае, если больше специализируются, больше работают, сильнее напрягают свои способности»2323
  Там же. С. 14.


[Закрыть].

Однако условием появления нового индивидуализированного общества с развитой системой разделения труда является, прежде всего, исчезновение старого, которое как может сопротивляется появлению этого нового общества. Дюркгейм особо подчеркивает тот факт, что разделение труда устойчиво развивается только по мере того, как исчезает высокообъемное коллективное сознание и сегментарная структура, ведь именно то и другое является условием появления разделения труда как основы совершенно нового типа социальной структуры. Господство коллективного сознания и сегментарная социальная структура препятствуют появлению индивидуального сознания, индивидуальных особенностей, при условии наличия которых только и возможно появление разделения труда как основы органической солидарности. Дюркгейм специальным образом рассматривает процесс «ужимания» коллективного сознания, ослабления его интенсивности и степени определенности, который делает возможным появление и становление индивидуального сознания и оформление процесса индивидуализации.

Ужимание коллективного и становление индивидуального сознания осуществляется также не без влияния морфологических и экологических факторов. Расширение среды обитания, изменение и уплотнение социального пространства приводит к тому, что коллективное сознание все более «отдаляется» от конкретных вещей, от локальной привязанности и становится все более абстрактным. Это подтверждается, по мнению Дюркгейма, оформлением идеи трансцендентного Бога, общим процессом рационализации, развитием права и морали, более рациональным состоянием цивилизации в целом.

Исчезновение сегментарной социальной структуры отрывает индивида от родной среды, делокализирует сознание, а это освобождает индивида от влияния непосредственной территории проживания семьи в широком смысле слова, предков, традиций. В результате коллективное сознание, которое фактически репрезентирует общество, менее плотно охватывает индивида, оставляет простор для развития индивидуального сознания, его изменчивости и вариативности; получает развитие уже ничем не сдерживаемое расхождение индивидуальных стремлений, оформляются индивидуальные интересы, стартует процесс индивидуализации. Этот процесс развития индивидуального сознания принимает форму социального разделения труда, из которого необходимо рождается более высокая степень культуры, развивается наука, искусство, экономическая деятельность – все то, что Дюркгейм вкладывает в понятие цивилизации.

При этом Дюркгейм постоянно подчеркивает, что становление цивилизации – это естественный и закономерный процесс. Цивилизация является не целью, но следствием тех причин, о которых говорилось выше. Ни счастье, ни нравственность не возрастают пропорционально возрастанию интенсивности жизни. Люди продвигаются вперед потому, что надо двигаться, и «быстроту этого движения определяет более или менее сильное давление, оказываемое ими друг на друга соответственно тому, насколько они многочисленны»2424
  Там же. С. 315.


[Закрыть], а также насколько они индивидуальны.

В рамках совместного социального существования все жизненные проявления индивида все более и более социализируются. Эта черта все резче проявляется по мере «приращения социального вещества и плотности». «Чем больше ассоциировавшихся лиц и чем сильнее они воздействуют друг на друга, тем более продукт этих воздействий выходит из пределов организма. Человек, таким образом, оказывается во власти причин sui generis, относительная доля которых в устройстве человеческой природы становится все значительней»2525
  Там же. С. 323.


[Закрыть]. Появляются отдельные личности, пишет Дюркгейм, которые начинают осознавать себя, и это приращение индивидуальной психической жизни, однако, не ослабляет социальную жизнь, а только преобразует ее. Социальная жизнь благодаря этому становится свободнее, обширнее, и так как в конце концов она не имеет другого субстрата, кроме индивидуальных сознаний, то последние в силу этого укрепляются, становятся более сложными и гибкими.

Индивидуальные сознания, с одной стороны, являются единственным субстратом социальной жизни, и чем они богаче, тем богаче социальная жизнь, однако, с другой стороны, это богатство индивидуального сознания и сама его индивидуальность зависит от общества, от количества и частоты контактов индивидов, от взаимного обмена услугами между ними. Фактически индивидуальные сознания в качестве субстрата социальной жизни являются порождением коммуникативной среды, в которой приходится функционировать индивиду. Дюркгейм пишет: «Бесспорна та истина, что нет ничего в социальной жизни, чего не было бы в индивидуальных сознаниях; но почти все, что в них находится, взято ими из общества. Большая часть наших состояний сознания не появилась бы у изолированных существ и проявилась бы совсем иначе у существ, сгруппированных иным образом. Значит, они вытекают не из психологической природы человека вообще, но из способа каким ассоциировавшиеся люди воздействуют друг на друга, сообразно их количеству и степени сближения. Так как они продукты групповой жизни, то только природа группы может объяснить их… Общество не находит в сознаниях вполне готовыми основания, на которых оно покоится; оно само создает их себе»2626
  Там же. С. 327.


[Закрыть].

Реконструируем общую картину возникающего в результате рассмотренного процесса исторического развития общества «органической солидарности».

Общество органической солидарности, во-первых, с морфологической точки зрения характеризуется высоким объемом населения (высокая материальная плотность), частыми и сильными социальными связями (высокая моральная плотность). Во-вторых, это общество, которое состоит из развитых индивидов, чье сознание, ментальность, духовная жизнь не исчерпываются содержаниями коллективного сознания: сознание индивидов объемнее, богаче и вариативнее. Индивид уже более не растворен в коллективе, он имеет свои цели, интересы, позиции. В-третьих, само коллективное сознание резко сужается как в своем объеме, так и в своем содержании. Положительное нормативное регулирование сменяется на отрицательное в сфере морали, появляются новые правовые системы – гражданского, коммерческого, административного права. Снижается уровень религиозности. И, наконец, в-четвертых, социальная структура общества органической солидарности формируется на основе разделения труда. Именно система разделения труда предстает в качестве инстанции, задающей структурные ограничения социального действия, формирующей социальные отношения как обменные и договорные.

Процесс индивидуализации, будучи реализованным в институционально-структурном плане как система разделения труда, фактически становится главным источником социально-исторического изменения и одним из фундаментальных процессов становления модерна. Дюркгейм увязывает этот процесс со становлением промышленного общества с его новой системой разделения труда и ценностно-нормативной системой, с новой системой индивидуально-договорных отношений.

При этом он подчеркивает, что общество должно само себя организовывать посредством моральной власти. Моральная власть укоренена не в государстве и не в традиции и семье, а в формах функционально-индивидуальной самоорганизации общества – в корпорации и различного рода профессиональных объединениях. Только функциональные формы организации, а не традиционные и властно-политические, могут, согласно Дюркгейму, быть моральными. И только моральный порядок, нервом которого является процесс индивидуализации, может быть внутренним гарантом солидарности в обществе органической солидарности, морфологическую основу которого составляет разделение труда, то есть индивидуально-функциональная структура солидарности. Поэтому свою задачу он в конце концов видит в том, чтобы разработать для общества программу его реорганизации на базе морально-организационных принципов.

Опираясь на эти соображения, Дюркгейм предлагает свою теорию социального контракта. Общество, согласно Дюркгейму, – это функционально сбалансированный организм. Нарушение сбалансированности функций предстает как нарушение социального порядка. Изучение этой аномии позволяет понять нормальное функционирование организма.

По мнению Дюркгейма, все формы аномии – все учащающиеся кризисы, антагонизм и борьба классов, беспорядок внутри организаций – имеют место тогда, когда разделение труда или недостаточно развито, или «не производит солидарности» – в этом и состоит аномия. Т.е. вместо связанного разделения функций внутри целостного организма мы имеем простую дифференциацию этих функций – функции, как пишет Дюркгейм, «не сотрудничают».

По мнению Дюркгейма, «сотрудничество функций» не может быть достигнуто путем внешнего принудительного системного регулирования со стороны правительства или «конклава» философов, как у О. Конта. В самом разделении труда должно быть что-то такое, что будет препятствовать развитию аномии, должны быть выполнены такие условия, при которых процесс индивидуализации и разделение труда будут порождать «сотрудничество функций» и единство целого, а не «дифференциацию», атомизацию и аномизацию. Таких условий, внутренне присущих самой индивидуализации и природе разделения труда, Дюркгейм выделяет два.

Первое условие состоит в том, что каждый индивид должен находиться в гармонии со своей функцией, она не должна быть навязана ему принудительно. Свободное соединение индивида со своей функцией, ликвидация всякого неравенства «во внешних условиях борьбы» – таково первое условие.

Второе условие, которое выдвигает Дюркгейм, – это справедливый и эквивалентный обмен функциональными услугами и справедливое вознаграждение. Это фактически предполагает систему индивидуально-договорных отношений. Договорная солидарность является важным фактором социального согласия и порядка, но договор связывает только тогда, когда обмениваемые ценности эквивалентны, а обменивающиеся стороны поставлены в одинаковые условия.

При этом Дюркгейм подчеркивает, что такая свобода и справедливость не являются выражением «самопроизвольного характера общественной жизни». Это результат регламентации со стороны морали и этических императивов общества. И свобода, и справедливость являются продуктом регламентации. Они не являются свойствами, внутренне присущими естественному состоянию, наоборот, они – продукт отвоевывания общества у природы. «По природе, – пишет Дюркгейм, – люди неравны физически; они помещены в неодинаково выгодные внешние условия; сама семейная жизнь с предполагаемым ею наследованием имущества и с вытекающим отсюда неравенством, из всех форм социальной жизни более всего зависит от естественных причин… В конце концов свобода есть подчинение внешних сил социальным силам, ибо только при таком условии последние могут развиваться свободно… Она, значит, может осуществляться только поступательно, по мере того как человек поднимается над вещами, чтобы предписать им закон, чтобы отнять у них случайный, аморальный характер… Итак, можно сказать, что задача наиболее развитых обществ – дело справедливости»2727
  Там же. С. 359.


[Закрыть]. И далее Дюркгейм заключает, что точно так же, как древние народы для того, чтобы жить, нуждались прежде всего в общей вере, современное индивидуализированное общество нуждается в справедливости.