Текст книги "Деда"

Первая разлука

– Наташа, мы на вокзал провожать не поедем, у тебя есть провожатый. Как сдашь химию, напиши. Каждый день пиши хоть одно слово, мы будем ждать. Деньги куда прибрала? Подальше положишь – поближе возьмёшь. А вон и твой бежит, – глядя в окно, промолвила баба. – Курит часто. Как вы врозь-то? Ну ладно, молчу, молчу.

Подхватив чемодан и сумку с сухарями, которые баба Тася аккуратно утрамбовала поверх банок с огурцами и вареньем, ребята отправились на автобус. Дед Мартя и баба слёз не лили. Может, ещё не поступит, вон какой конкурс в медицинский. Вернётся, примут её на медсестру учиться, будет рядом с ними. Натка обернулась. Может, остаться и пойти в училище? А как же мечта?

– Денис, дай помогу, вместе понесём сумку.

На вокзале суета, гул стои́т, разобрать, что объявляют, невозможно, – звук сливается в нечто невнятное. Натка и Света сбе́гали и посмотрели расписание. Поезд через пятнадцать минут, стоянка столько же. Сашка с Денисом молча смотрят на девчонок. Закинув вещи в вагон, вышли на перрон.

– Наташ, ты пиши много, ладно?

– А ты тоже много. Я, конечно, первая напишу.

Натка обняла Дениса и поцеловала в щёку, тот засмеялся и закружил её. Остановившись, стал целовать в губы.

Гудок паровоза. Света обхватила обеими руками Сашу, распластав у него на спине пальцы с красными ногтями и развернула его спиной к друзьям. Даже Денис понял, что это делается специально, – повоображать.

– Красиво прощаются, – прошептал он Натке на ухо. – Как ты думаешь, у них уже что-то было?

На этот раз Натка не собиралась жить у гостеприимной бабы Нюры. На вокзале много предлагающих сдать жильё. Баба с дедом, конечно, были уверены, что их сразу поселят в общежитие, но до этого ещё дожить надо. Сняли комнату недалеко от вокзала. Хозяин, крепкий пожилой мужичок, даже денег не запросил, только чтобы платили каждый месяц по квитанции. Повезло так повезло. Сергей Павлович в одной комнате, девушки в другой. Большого дивана для двоих вполне хватает.

На следующий день пораньше отправились сдавать документы. Сначала в училище. Вовремя приехали, – через неделю первый тур, а надо ещё в обязательном порядке ходить несколько дней на уроки мастерства, показать себя и посмотреть на других. Натке для поступления в вожделенный вуз надо было сдать четыре экзамена. Никаких достижений в виде золотой или серебряной медали и, тем более, стажа практической работы у неё не было. Зачисление путём конкурсного отбора, а конкурс выше, чем в Казахстане. Но обратной дороги уже нет. Сочинение, биология, химия, физика. Документы приняли, первый экзамен через три дня, потом через каждые два дня следующий.

– Света, я поехала на квартиру готовиться к сочинению.

– Натка, ну что к нему готовиться, на свободную тему напишешь. В кино пойдём, в «Маяковский», кинотеатр такой в центре города. Новый фильм «Сказ про то, как царь Пётр арапа женил». Высоцкий в главной роли.

– И откуда ты, Светка, всё знаешь? Я согласна.

Экзамены сдавались легко и с увлечением. Натка бы ещё ходила на вступительные, да не надо больше. Ждёт результаты, уверена, что всё успешно. Оценки отличные, только сочинение хорошо. Баба с дедом даже загрустили, хоть и рады за внучку. Денис пишет ласковые письма, каждый день приходят по два.

– Света, ну как?

– Приняли.

– Ура! Ты просто артистка настоящая! Четыре тура прошла без заминки. В честь тебя сегодня поход в театр.

Девчонкам повезло. Пусть не обижается Россини, но после второго действия, во время антракта, они перешли в малый зал, где давала концерт Эдита Пьеха. Попасть в другой зал смогли без билетов, которые проверялись у главного входа, но и без мест соответственно. Барышни встали у белой колонны между рядами.

Пьеха, проходя по переполненному залу, чему очень радовались зрители, окинула девчонок взглядом с ног до головы, – так они выделялись на белом фоне. Впечатление от концерта потрясающее. А какие платья! Пьеха поменяла их трижды. Особенно поразило жёлтое с крупными ромашками.

«Надо сшить себе такое, жаль, что лето заканчивается», – подумала Света и потянула Натку к выходу, пока контролёр не очухался. Уже завтра Светлане надо явиться в училище за планом занятий и познакомиться со своим мастером. Как это весело и приятно – ощущать себя студенткой театрального заведения.

Натке повезло меньше. Не хватило одного проходного балла. Что же делать? Возвращаться? Деду с бабой без неё спокойнее, на расстоянии они не волнуются каждый вечер. Натка моментально придумала, что в медучилище она пойдёт в этом городе, причём в этом году. Денис, конечно, будет рад её возвращению… А она? Заманчиво вернуться к любимому, но зачем же она тогда уезжала? Денис сам найдёт решение, как им быть вместе, на то и он парень.

– Снегирёва, что стои́шь? Сбор в актовом зале. Декан лечебного факультета поздравлять будет.

Бывшие абитуриенты, а теперь уже самые настоящие студенты, отличные ребята, подхватили Натку и буквально внесли в огромную аудиторию. Наташа не хотела произносить эти глупые слова: «Не прошла».

Верхние ряды уже заняты, – оттуда всех и всё видно, растёт чувство причастности ко всему происходящему. Наташе нашлось крайнее место в первом ряду. Она решила тихонечко посидеть и незаметно улизнуть. Сейчас бежать поздно, – профессор начал речь, да и стоял он очень близко. Вот двинулся в её сторону, и Наташа замерла от страха, что будет разоблачена, – это не её место. Из-за волнения мало что слышала и, когда разговорчивый профессор объяснял, куда прийти завтра, Натка отрешённо смотрела на огромную доску за его спиной.

– Девушка, вам что-то непонятно? – человек стоял около неё нос к носу.

– Запомнили, в какой корпус с утра?

– Нет, мне не надо, – неожиданно просто призналась Натка, – мне балла не хватило.

Очень просились слёзы, она сдерживалась из последних сил. В аудитории шумно, но профессор прекрасно услышал девушку.

– Приходите. Обязательно. Перед парой зайдите в деканат.

Через два месяца Натка станет настоящей студенткой с настоящим студенческим билетом медицинского института. А пока ей надо изо всех сил доказывать, что она этого достойна.

– Пляши, сволочь! – Костя размахивал пухлым конвертом перед лицом Дениса.

– Отдай!

Сердце захолонуло и тут же бешено заколотилось от радости. Прочитал письмо, ещё раз прочитал, сейчас покурит и снова прочтёт, и положит в коробку из-под обуви. Нет. Сядет за стол, положит письмо рядом и напишет, уже за сегодняшний день третье. Интересная Натка такая!

Когда были вместе, даже на многообещающей прогулке по бору из неё слова ласкового не вытянешь. Так и не призналась в тот день, что любит его. Кружила, кружила между сосен, несла какую-то околёсицу, а он, как дурак, ждал, надеялся, верил и бегал за ней. Вот теперь дождался и сам отвечал тем же. Денис очень скучал без Натки, любил её. Ласковые письма девушки будоражили фантазию и кровь. Надо съездить к ней, тем более баба Тася собирается посылать посылку с сапогами. Можно самому увезти. Учёба в голову не лезла, может, правда, пойти на сварщика? Днём работать, а вечерами играть в ресторане на гитаре.

Денис почувствовал вкус денег, которые зарабатывал, занимаясь любимым делом. Гитара на первом месте. Нет, на втором. Запечатал письмо, завтра с утра отправит. Какой из него художник… Схожу к бабе Тасе, заберу сапоги… Глаза закрылись, и он уже мчится в плацкартном вагоне «Алма-Ата – Новосибирск» к любимой. Во сне.

Через неделю Натка встретила Дениса на вокзале:

– Привет. Как доехал?

Парень долго с азартом рассказывал, как подрался в поезде и, конечно, победил. Натка в этом не сомневалась, она любила его ещё сильнее, когда он привирал.

– Куда едем? В общагу?

– Ты же знаешь, что мне пока общежитие не дали. Сергей Павлович разрешил тебя приютить. Светка с друзьями электричкой на дачу укатила на два дня. Сапоги привёз?

– Наташик, я приехал, ты рада? Я люблю тебя. А ты?

– И я люблю. Больше жизни.

На столе лежала записка от хозяина квартиры: «Срочно улетел в Ленинград к сестре. Заболела. Картошку пожарил, поесть не успеваю. На вашей совести чтобы не пропала. Сергей Павлович».

Два дня пролетели как один час, и Денис уехал, так и не встретившись со Светой.

– Загуляла артистка. Сашке хоть пишет?

– Пишет.

Натке захотелось бросить учёбу и рвануть в Семипалатинск, остаться там навсегда с Денисом, бабой, дедом. Секундное желание прошло так же быстро, как и появилось. Надо терпеть. Немного погодя она поедет домой на несколько дней. До каникул далеко, но можно договориться в деканате. Кровь сдать в крайнем случае. Денис уехал. Снова толстые письма, как бандероли: сладкие нежные признания, каждый раз как впервые. Писать Денис умел складно и очень красивым почерком.

Известие о том, что он гуляет с другой девочкой, стало для Натки такой неожиданностью, что она не поверила. Светка сообщала ей новость, клянясь, что это чистая правда, и источнику можно верить. Натка съездила к Косте в институт. Брат Дениса по-отечески погладил её по голове и ничего вразумительного не сказал.

– Света, поедем со мной в Семск? Ну хоть на один день!

– Ладно, поехали. Ты за ним бегать собираешься? Рядом с тобой такие парни учатся! А этот только и умеет, что на гитаре бренькать.

– Света, на один день.

Разбежавшись по домам на несколько часов, встретились на правом берегу и отправились в ресторан «Достык» – «Дружба» в переводе с казахского. Взыграл непонятно откуда взявшийся авантюризм. Натку переполняла смелость, решимость: «Потом пожалею. Ну и пусть!»

Девчонки зашли в ресторан. Заказали столик, какой-то еды и водки. А почему бы и нет? Ну подумаешь, что они её никогда не пробовали. Пришло время, начал подтягиваться народ. Появились участники то ли ансамбля, то ли оркестра. В ресторане живая музыка. А вот и наш герой. Сел за ударные, немножко что-то там палочками постукал и… Натка, сидя за столиком вполоборота к музыкальной группе, боковым зрением увидела, как Денис, заметив их, склонил голову и почти залез под барабаны. Спрятался… Наверное, что-то ремонтирует. Долго не посидишь, надо вылезать. Натка в шикарном новом батнике и джинсовой юбке, с накрашенными ресницами, красивой стрижкой под Наталью Варлей. Светлана серьёзно наблюдает за обоими.

– Натка, не пей!

– Света, гулять так гулять!

Оглушающая музыка, водка и непопробованная еда сделали своё дело. Натка мало что помнит, но то, что он замахнулся на неё… Может, это жуткий пьяный сон? Наташа, будущий хирург, напилась до кондиции и устроила драку. Она его била. Да! Один раз толкнула, и сама же свалилась от своего удара, сделала сальто через маленький заборчик, окружающий клумбу. Неизвестно, что было бы дальше, если не Света. Она бегала вокруг них и причитала:

– Что же вы делаете? Вы же любите друг друга!

От кувырка Натка протрезвела, отряхнула юбку и, гордо задрав голову и взяв Свету под руку, удалилась. Назавтра подружки укатили в Новосибирск. Будущая актриса и будущий врач.

«Даже к Нине и Толику не зашла», – ругала себя Натка. На душе́ было противно. Всё же она не жалеет, что так себя повела, и втайне ждёт письмо.

Натка погрузилась с головой в учёбу, а старые письма убрала с глаз.

– Света, мне место в общежитии предложили. Далеко мне отсюда каждый день, да с пересадкой.

– Какая у тебя жизнь насыщенная, Натка. Не успела с одним разбежаться, как строй других замаячил на горизонте.

– Ты о чём?

– О чём я… В общаге жить, да не дружить с парнями, так не бывает. В окна сами лезут.

– Светка, тебе ли страдать!

– А я и не страдаю и, как ты, убиваться не стану. Пусть даже женится на той, из соседнего дома. Мне даже лучше. Надоел, не заводит меня.

– Сашка надоел? Его же рядом нет, как он может надоесть?

– Вот именно. Прошла любовь, завяли помидоры. Натка, хочешь, я тебе Пастернака почитаю? Или Ахматову. Ты куда?

– Надо забежать в отдел кадров в больничном городке, – хочу подработку найти, стипендии ведь мне не положено пока.

– Вечером в шесть в пельменной встречаемся, готовить неохота. Так что там с общагой?

– Ну как я тебя одну оставлю, растолстеешь на своих пельменях.

– Не боись, не растолстею. Не отказывайся от места, я тоже скоро съеду с квартиры.

Последние слова Светы Натка не услышала, заспешила вниз по ступенькам. Главное, постоянно быть занятой, чтобы не думать о Денисе. «Будет вечером время, обсудим всё со Светкой, что-то у той происходит».

Ёлы-палы

– Баба Тася, займи три рубля до получки. Ёлы-палы… ноги промочил.

Денис, плохо соображая, направился прямиком в дальнюю кладовую, уселся на кожаный диван, стоявший здесь с самого первого дня жизни Снегирёвых в этом доме. Сначала появился этот огромный дореволюционный диван, а уже потом его окружили стены кладовой, иначе его сюда не затащить. Парень пришёл к себе домой и уселся на родной диван. Стянув грязные туфли и следом мокрые носки, он смущённо искал глазами бабу Тасю.

– Не обижайся, я сейчас уйду, носки только выжму, в лужу провалился.

– Денис, что же ты с собой делаешь? Выпивка до добра не доведёт. Иди домой.

– А она, думаете, хорошая? Может, и не учится вовсе, а гуляет напропалую, как я. Дай три рубля, с получки верну. Были деньги, кто-то стянул. Баба Тася, я дурак? Скажи правду.

– Брехал бы поменьше, лучше было. Яблоки, которые я Натке с тобой передавала, куда дел? Не довёз. Ладно, бог с тобой. Бери три рубля и шагай отседова, а лучше проспись на диване, пока милиция не остановила.

Бог миловал такого подарка. Хорошо, что Наташа учится далеко. Чудо в перьях. Баба прикрыла скрипучие двери кладовки.

Ещё у соседей петух не кричал, когда к воротам подъехала небольшая машина, из которой вышел отец Дениса. Молча загрузил его на заднее сидение. Баба Тася и охнуть не успела, а машина уже отъехала. От кого Богдан, так, вроде, зовут батьку, узнал о ночлеге сына? Пусть едут, нечего деда тревожить. Мартя прибаливает, ждёт Натку для разговора.

– Ну что, сын, доигрался? И в буквальном, и переносном смысле.

Отец Дениса – инженер, знает себе цену, не позволит сыну позорить семью и нацию. Они – немцы, и этим всё сказано. На этот раз получилось отмазать от милиции, выгородить. За разбитую, хоть и нечаянно, витрину магазина можно схлопотать срок. Пьяная разборка молодёжи. Всё зависит от следователя. Заявление забрали, но надолго ли затишье?

– Денис, ты идёшь в армию.

– Не понял.

– Ты плохо слышишь? Можешь готовиться морально и физически. В армию. А до того времени домашний арест. Работа – дом, дом – работа.

– Как скажешь, батя. Раз в неделю должен играть в ресторане, не могу подвести группу.

Отец молчит. Хороший ведь у него сын, только мягкотелый какой-то. А девчонка эта ему не нужна, – живёт далеко, родителей нет. Денису надо немецкую девушку, это много значит для будущей жизни.

Тоня

– Наташа, знакомься, это Тоня. Пошли быстрее очередь занимать, жрать охота. Все соки из меня сегодня выжали. Надоело изображать животных, скорее бы начать играть спектакли. Ну вот, Тоня, это моя самая близкая подруга Наташа. Ей общагу дают, а ты приходи, не стесняйся, живи. Хозяин против не будет.

На Натку смотрит красивая круглолицая девушка.

– Какие у тебя крупные ручки, наверное, сильные, – Антонина достала из сумочки носовой платок и протирает и без того чистую вилку.

Ещё одна… почти не огорчилась Натка. «Как же вы меня достали!» А вслух произнесла, окинув взглядом довольно упитанную фигуру непрошеной гостьи:

– Ну да, мне повезло с руками, да и не только. А тебе с чем повезло? Что-то мне плохо видно из-за стола. Красивая ты. И жопка с ножками под тобой что надо, – видя, как поскучнела толстушка, Наташа миролюбиво добавила: – Вот и пошутили…

– Несу пельмени. Наташ, ты с маслом? Что там у вас? Тоня, расскажи ещё про самолёты, тебе не страшно столько летать? Тоня – стюардесса, представляешь? Наташ, ты слушаешь или нет? Стюардесса – это так романтично.

– Я люблю исключительно поездом добираться, это мой любимый вид транспорта, – отрезала Натка. – Мы идём сегодня домой или в пельменной заночуем?

– Тоня, до встречи. Позванивай вечером. С жильём поможем договориться.

– Я могу уже завтра переехать в общагу, можете вечером сразу с вещами к нам. Хозяина всё равно дома не будет, – наша, можно сказать, квартира.

Девчонки не стали раскрывать секрета, что Сергей Павлович лежит в психбольнице с шизофренией. Ничего не поделаешь, бывает. Девочки навещают его раз в неделю. Врач сказала, что это надолго.

Тоня возвращается в гостиницу при аэропорте, – в рейс через два дня. Повезло найти подходящее жильё. В городе бывает редко, за гостевой дом платить дорого. Вариант с девчонками её устраивает, тем более эта нервная вроде съезжает. Случайная встреча со Светой оказалась для Тони счастливой, она очень рада заиметь такую весёлую общительную подружку. Наклонившись, потёрла щиколотку правой ноги, – вроде не больно. «Не было бы счастья, да несчастье помогло», – подумала стюардесса, вспомнив, как больно подвернула ногу на ровном месте, а незнакомая белокурая девушка подала руку помощи. Да ещё и стихами развлекала по пути в пельменную. Неужели, правда, актриса?

– Натка, я, наверное, замуж выхожу.

– За Вадима Вениаминовича, что ли? Или за Кузьму Григорьевича?

– Перестань издеваться. Конечно, за Вадика. Ему предлагают возглавить театр в Москве. Небольшой, но театр. Он дал мне время подумать. А что тут думать, – это же Москва!

– Вадик на семь лет старше.

– Ну не младше же. За молокососа я бы ещё подумала. Нат! Это ещё нескоро, надо сезон закончить.

– А как же любовь, Светка?

– Для меня любовь – сцена. С Вадимом я пробьюсь, думаешь, легко роли даются? Много счастья тебе твоя любовь принесла? Кстати, едем на новогодние в Семск? Может, на самолёте? Сорок минут и там.

– Не, в поезде хоть выспаться можно.

Дома

– Баба, деда, я дома! – Натка отворяет многочисленные двери и врывается в тёплую кухню. Баба всплёскивает руками, вытирает их о фартук и обнимает внучку. Дед чинно сидит тут же, на коечке, поддерживая левой рукой правую, как можно спокойнее даёт себя расцеловать.

– Присядь, Наточка, рядом. Какая ты стала! Прошло всего ничего, а выросла, что ли?

– Бабка, давай обедать будем. Тебя ждали, не садились, – зажимая руку Натки своей здоровой, тихим хрипловатым голосом говорит дед. – Давай сегодня дома побудь, по друзьям завтра начнёшь бегать. Толик заходил, ждёт.

– А дед Харитон приходит, не забывает тебя, деда?

– Да приходит, приходит молчун. Ты про себя расскажи, Донюшка.

– Наташенька, послушай нас, мы уже старые. Помогать будем тебе до конца своих дней. На отца надёжи нет никакой, совсем потерял себя человек, пьёт беспробудно.

Натка опустила голову, – к отцу она не зашла, на потом отложила.

– Да какие же вы старые?!

– Не перебивай. Помогать будем, но этого мало, сама знаешь, какие у нас пенсии.

Натка только раскрыла рот, чтобы похвастаться подработкой, которую недавно нашла. Всё никак не приступит к ночным сменам в стационаре. Дед остановил её жестом здоровой руки.

– Не дай бог ещё работать пойдёшь. В медицине и так трудно учиться, так и заболеть можно.

– У нас в психушке… – баба завела свою старую песню.

Дед зыркнул на неё, и та захлопотала у плиты, поправляя заслонки.

– В общем, я продал гребень, прости. Подвернулся человек, предложил много денег. Не без помощи Толика, конечно. Я сам куда хожу? Никуда. Деньги завтра перело́жите с бабкиной книжки на твою. Распредели, чтобы хватило на время учёбы, кушать надо хорошо. Только не говори никому, тебе понятно?

– Деда, не жалко было гребень?

– Нет! Забудь. Нам ты дороже. Да и на кой он нужен? Бабке наряжаться уже поздно. Теперь душа будет спокойна за тебя. И ты не жалей, Наташа, на свадьбе немодно с такими украшениями в причёске, да и украдёт ещё кто. Пока не поздно, извлечём пользу. Ладно, беги к своим, завтра другие разговоры говорить будем.

Натка бегом, пока не одумалась, заскочила в автобус и двинулась в направлении тех самых домов, в сторону затона. Выйдя на конечной, такой знакомой остановке, встала в нерешительности. Краснощёкие пацаны узнали тётю Наташу и с удовольствием побежали по нужному адресу. Ждать долго не пришлось, из-за поворота выполз Денис. В белом отцовском тулупе, шёл он очень медленно, как будто нехотя. Или болен?

– С тобой всё в порядке? Что-то беспокоит? – поинтересовалась Натка и услышала в своём голосе врачебные нотки: наверное, она собиралась спасать Дениса, делать ему операцию. Разозлившись сама на себя, Натка язвительно спросила: – Побили опять?

– Ты зачем пришла? Я не звал. Откуда вдруг такая забота? Наслаждайся жизнью, а я женился. Ты не знала? Я женат на своих песнях и музыке. Они не бросят и не предадут. Гитара – вот моё счастье.

Денис развернулся и двинулся назад шаркающей походкой. Натке захотелось броситься за ним, обнять, просунув руки в этот огромный медвежий тулуп, спрятаться, завернуться в нём вместе с Денисом и постоять, хотя бы минуточку. Подошла «четвёрка», Наташа машинально залезла на заднюю площадку и, удаляясь от остановки, смотрела на Дениса. Он не оглянулся.

– Наташа, у Нины была?

– Нет, ба, завтра к ним. Устала с дороги, можно, я спать лягу?

– Ложись, дорогушечка, вон кроватка твоя тебя ждёт, – проходя мимо деда, баба Тася поняла его знаки: у Натки не надо ничего спрашивать.

Наташа открыла глаза. Баба заботливо поправляла одеяло:

– Холодно ещё, полежи маленько. Печку затопила, слышишь, как дрова трещат? Соскучилась по дому? Сейчас блинчиков напеку, малиновое варенье из подпола достала. Ну, полежи, полежи.

Блаженство. Натка дома, под тёплым одеялом. Не надо соскакивать и бежать на лекции, схватив на ходу сладкий сухарь или, в лучшем случае, кусок сыра.

– Ба, а поповские так и живут здесь?

– Нет, родная, уехали куда-то в Россею, пригласили самого́ в другой храм.

– Хорошо с вами, мои родненькие. Спасибо, наелась.

Не застав молодых дома, Наташа тепло посидела с тётей Верой на кухне. Много нового услышала. Дети учатся днём и ночью. Нина на втором курсе, Толик собрался кандидатскую защищать. Об этом Натка, конечно, знала, письма приходят и пишутся регулярно.

– Наташа, мне кажется, Нинка беременная, – огурцы молотит, только хруст стои́т, по полбанки за один присест. Ты не знаешь, может, тебе написала?

– Не… я не знаю, тётя Вера, может, ей просто солёного хочется.

– Да нет… Ещё как-то твоего видела, в магазин с компанией забегал. Хорошо выпивши был.

– Никакой он не мой, тётя Вера.

За столиком на кухне трое. Печь раскочегарена на всю катушку, на улице мороз. Тихо, очень тихо, только гудит где-то, – это воздух идёт из поддувала через колосник на дрова. Когда Натка была маленькая, баба Тася говорила: «Ветер поёт».

Перед Наткой несколько бумаг, которые, как говорит дед Мартя, могут ей пригодиться. Справка о реабилитации деда, выданная в Новосибирске аж в 1964 году. Наташа рада за деда и огорчена. Признано, что он без вины отсидел на Колыме пятнадцать лет. Не с ним одним такая беда приключилась, для Натки это не новость. Сколько она себя помнит, дед Мартя и дед Харитон молчали именно об этом. Баба Тася хранит бумаги в комоде, очень аккуратно всё сложено. Наташа вчитывается в фамилии, имена, цифры. Видно хорошо. Света удочерённая? Что это значит? Баба накапала из пузырька в стакан какие-то вонючие капли и подала деду.

Спокойно выпив волшебную водичку, дед Мартя обстоятельно рассказал про ту далёкую жизнь. Где-то убавил, где-то прибавил, чтобы Натке было приятнее слушать. Факт остаётся фактом. Мама Света неродная дочь Мартемьяна и Насти. Выходит, что Натка тоже неродная.

– Ерунда. Пусть так. Странные времена были. Сейчас совсем другая жизнь. Вы мои деда и баба. Зачем мне эти справки? Где они мне могут понадобиться? Я ваша, и хватит об этом. В любом случае спасибо, что сказали. История, как в индийском кино.

Через некоторое время до Натки дошло, что раз мама немка по крови, то и Натка наполовину немка. Вот это да… вот это да… И, вопреки переживаниям, ей вдруг стало тепло и волнительно в душе. Любая мелочь, связывающая её с Денисом, была приятна, даже такая, как эта.

Маленькая почта, куда на следующий день Натка пришла с бабой Тасей, поражает самим фактом своего существования. Наверняка таких кукольных почтовых отделений больше нет нигде в мире. Для Наташи здесь всё знакомо, особенно запах горячего сургуча, растапливаемого в кастрюльке на электроплитке, малюсенький упаковочный столик с молотком на верёвочке и мелкими гвоздиками в коробке для фанерных посылок. Отсюда баба нет-нет, да и пошлёт Натке яблочки с рынка, ещё что-нибудь вкусное. Сейчас они пришли по более важному делу: завести Натке сберкнижку и переложить на неё деньги. Студентка решила, что немало возьмёт с собой, но основную сумму оставит здесь.

У Наташки глаза полезли на лоб, когда она увидела цифру на бабушкином счету, – почему-то дед не предупредил, что денег очень много. Конечно, можно пока не работать и лет десять учиться припеваючи. Забрав приличную сумму, помня о Светке и Тоне, которым, как и ей, и не снились такие деньги. Интересно, сколько на самом деле сто́ит гребень?

– Спасибо, бабочка, пошли уже домой. Охраняй меня, – тихо сказала Натка. – Надо придумать, как аккуратно спрятать, чтобы довезти до Новосибирска. Там тоже схожу на почту.

Вечером Натка снова отправилась к Нине и Толику. Отполовинив сумму, которая теперь хранилась в чемодане, она с удовольствием протянула её брату.

– Наташа, дядя Мартя уже отдал, подарил бо́льшую часть денег. Я даже не рассчитывал. Нам деньги пригодятся, да, Нинок? Так что ты, богачка, забирай всё, что дают старики и не разбазаривай.

– Значит, правда? Ребёнок будет? Ой как здорово! Нинуся, как я вас люблю. Чур, я крёстная! Только попробуйте кого другого выбрать! Я ведь буду самая богатая крёстная в мире. Шучу. А как же учёба? Ах да! Вы же обладатели самой замечательной мамы и тёщи. Толик, как твои? Мои тоже не молодеют, но держатся молодцами.

В Новосибирске Натка поделилась внушительными суммами с подругами, которые долго не могли понять, откуда свалилось такое богатство. Поразмыслив, решили, что Натка навряд ли ограбила банк, и на этом успокоились, заверив миллионершу, что они, если у них было много денег, поступили бы так же.

Натка, уставшая от манипуляций с деньгами, с нетерпением ждала начала занятий. От обрушившегося на неё богатства притихла боль, которую причинил ей Денис, но, как только вопрос с деньгами был решён, опять ощутила невыносимое желание видеть его, слышать голос, получать нежные письма. Её внутренний голос подсказывал, что этого уже не будет никогда. Всё, хватит страдать. Зимняя сессия позади, надо готовиться к летней.