Текст книги "Королева четырех королевств"

Глава 12

Убийство несчастного Людовика Орлеанского вызвало переполох не только на политическом уровне. В семье тоже не все гладко – и тут Иоланда может оказаться полезной. Кроме Валентины и их общих детей, у Людовика остался незаконнорожденный сын, семилетний Жан де Дюнуа. Поскольку о внебрачных детях принято заботиться отцам, а в семье покойного герцога Орлеанского не осталось ни одного мужчины, который мог бы приглядеть за мальчиком, Иоланда связалась с его матерью, очень приятной дамой, и предложила взять ребенка под свою опеку, чтобы тот воспитывался в соответствии со своим происхождением – родная мать не могла бы ему этого обеспечить. Иоланда понимает, что Валентине было бы трудно принять этого ребенка в свою семью, а поскольку мальчик – сын ее нежно любимого кузена, это меньшее, что она может сделать, чтобы почтить его память. Валентина дает согласие, и Иоланда все устраивает.

Когда Жан Дюнуа прибывает в Анжер, дети Иоланды в гостях у соседей, и она полдня проводит с ним наедине. В ожидании его она с удивлением ловит себя на том, что переживает: как она встретит этого мальчика, сына человека, который был ей так дорог? Какие воспоминания он в ней всколыхнет? Сможет ли она любить его как своего сына, учитывая, что само его появление на свет отозвалось болью в Валентине? Но вот он входит – и она обезоружена. Хотя Жан Дюнуа – племянник короля, он преклоняет перед ней колено, как сын кого-то из ее работников или деревенский парень. Иоланда просит его подняться, кладет ему руки на плечи, смотрит в глаза и говорит:

– Добро пожаловать, юный кузен Жан! Мы рады видеть тебя в нашем доме. Тебе нет нужды склоняться передо мной или моим супругом – ты племянник короля. К тому же мы любили твоего отца, а ты его копия. – Она улыбается и обнимает мальчика.

– Мадам, спасибо вам за такие добрые слова, – говорит он с серьезностью, непривычной для семилетнего ребенка. Иоланда сразу проникается к нему симпатией: ей нравится его честный, прямой взгляд.

– Ты, конечно, уже участвовал в лисьей охоте? Завтра, если не будет снега, мы именно этим займемся. На конюшне наверняка найдется для тебя подходящий пони, а Людовик, мой старший сын, тебе поможет – вы почти одного роста. Дети не будут заезжать далеко в лес, но все равно принимать участие в охоте – одно удовольствие. Скажи мне, как твоя матушка? Я имела удовольствие встретиться с ней в Париже, когда спрашивала, не откажешься ли ты стать частью нашей семьи.

– И снова благодарю вас, мадам. Она в добром здравии и очень благодарна вам за вашу доброту. Она просила передать вам вот это письмо.

Иоланда берет его, чтобы прочитать позже, у себя в комнате.

– Жан, мы будем обращаться с тобой как с собственным сыном, но не забывай о своей матери, которая любит тебя и скучает по тебе. Я буду рада, если вы продолжите поддерживать связь, и, конечно, если вы захотите встретиться, это можно будет легко устроить. Наша замечательная Хуана приготовила для тебя комнату, и ужин уже ждет. Ты, должно быть, весь день ничего не ел.

Мальчик кивает, кланяется ей с изяществом, присущим его отцу, и идет к Хуане. Иоланда глядит ему вслед с одобрением. Да, он очень похож на отца, и в нем чувствуется внутренняя сила: мать, судя по всему, отлично его воспитала.

Позже она наблюдает, как Жан знакомится с ее собственным сыном.

– Добро пожаловать, дорогой кузен! – говорит младший Людовик и обнимает Жана за плечи. – Как здорово, что мы теперь сможем вместе играть! Ты, кажется, сильнее, чем мы с сестрой, – ты намного старше? А пони у тебя есть? Нет? У меня их несколько, можешь выбрать любого. Мама тебе говорила, что мы завтра едем на охоту? Тебе там понравится! Это мой братик Рене – он еще маленький, с ним не поиграешь, а это сестра Мария – ей пять лет, и с ней очень весело! Как же здорово, что ты будешь с нами жить!

Это довольно длинная речь, и ее шестилетний сын выпаливает все это без запинки. Иоланда тронута и горда тем, что он так радуется кузену и принимает его как равного. Глаза у Жана так и сияют, и Иоланда видит, что мальчики скоро подружатся.

Хуана зовет детей, и они поднимаются за ней по лестнице в детскую. Новая няня, Тифания, несет на руках малыша Рене. Тифания – сильная, здоровая деревенская девица, румяная и улыбчивая – как и большинство местных девушек. Хуана уверяет госпожу, что эта няня почти такая же крепкая и выносливая, как «мы, арагонцы». Ну, это еще видно будет! После переезда в Анжу Хуана изрядно располнела, и Иоланде пришлось отдать ей одного из самых мощных андалузских коней – Хуана ездит на нем боком. Зимой она жалуется, что у нее ноют кости, но в комнате у нее тепло, к тому же она часто сидит вместе с Иоландой в ее покоях. Герцогиня предложила Хуане отправиться домой, к королеве-матери, но она не хочет покидать Иоланду и детей и говорит, что в Арагоне у нее никого не осталось. Теперь ее дом там, где Иоланда. Она все еще хорошо видит и может читать, вот только зубов ей уже недостает.

Иоланда, в отличие от многих именитых матерей, много времени проводит с детьми – разговаривает, шутит, играет, и спустя несколько недель замечает, что Жан Дюнуа умнее и сильнее ее детей, но никогда не злоупотребляет своими преимуществами. Он остается на вторых ролях там, где с легкостью мог бы стать первым: во время верховой езды – уже в семь лет он отличный наездник; в играх – Иоланда видит, как он специально старается пореже побеждать и исподтишка, незаметно помогает Марии и Людовику. А если надо что-то сделать, он вызывается первым. Он инстинктивно чувствует свое место и уступает другим, как гость уступает хозяевам. Очень скоро все проникаются любовью к этому мальчику – еще такому юному, но уже доброму и очень талантливому.

Как бы ни любила Иоланда проводить время с детьми, она понимает, что у нее есть дела, которые требуют ее присутствия. Людовик оказал ей честь, назначив своей регентшей в Анжу, пока он остается при дворе. И она приступает к своим обязанностям: следит за ремонтом кровель, распоряжается строительством – в первую очередь постройкой крепкого моста через Луару, который позволит ездить из Нанта в Самюр. Луара бывает бурной, особенно по весне, и часто выходит из берегов. Поэтому через нее сложно переправиться, и необходим прочный каменный мост, который будет соединять два берега.

Из Прованса прибывает зерно для посевов, и все больше земель, которых никогда не касался плуг, становятся пашнями. Стране нужны люди и хлеб, и Иоланда поощряет своих крестьян рожать и сеять. Ей, хозяйке этих земель, нравится, что поля приносят урожай, что люди становятся более здоровыми, крепкими и рожают больше детей, – но она знает: чем спокойнее Людовик доверяет ей управлять своими французскими владениями, тем чаще он задумывается о том, чтобы отвоевать Неаполь и Сицилию, и от своих осведомителей она знает, что он уже вовсю строит планы. Иоланда не понимает, как он успевает даже задуматься об этом, работая в Королевском совете.

Хотя пост регентши накладывает на Иоланду много обязанностей, к тому же она готовится к защите земель от неизбежного английского вторжения, ее все равно мучает дилемма: как быть с помолвкой ее старшего сына и наследника с дочерью Жана Бургундского? Когда Людовик приезжает в Анжер, она через силу заставляет себя снова завести этот разговор. Она начинает тихим, нежным, умоляющим голосом:

– Дорогой мой муж, могу ли я сбросить груз со своей души и рассказать вам о том, что меня терзает?

И, конечно, он отвлекается от своих дум, берет ее за руку и усаживает рядом с собой.

– Что такое, милая? – ласково спрашивает он.

Иоланда знает, как он злится, когда она лезет в семейные дела, но именно это она и собирается сделать. С замиранием сердца она продолжает:

– Как вы знаете, любимый мой, все ваши желания – мои желания, я с готовностью подчиняюсь всем вашим повелениям и вкладываю в это всю душу.

Она колеблется.

– Да? – говорит он нежно, целуя ей руку.

– Любимый, мне не спится, когда вас нет рядом, но, кроме того, пока вы были при дворе…

– Ну же?

– Я пыталась заглянуть внутрь себя в надежде, что смогу принять… – Людовик дергается и резко втягивает воздух. – Принять помолвку нашего сына.

Да. Она это сказала. Она тут же опускает глаза, боясь встретиться с ним взглядом.

Людовик крепко сжимает ее руку, потом отпускает.

– И в чем же дело? – спрашивает он совсем другим тоном, с деланным удивлением.

Она сидит, потупив взор, как провинившийся ребенок. Потом поднимает глаза.

– Дорогой, не сердитесь на меня за то, что я с вами это обсуждаю: я прекрасно знаю, что это ваше дело, и все же… – она ненадолго умолкает и выпаливает: – Никто из вашей семьи не сомневается, что жуткое убийство Людовика Орлеанского, нашего любимого кузена и самого верного союзника короля, устроил Жан Бургундский.

Она сама не верит, что произнесла это вслух, и у нее перехватывает дыхание.

Повисает тишина.

– И? – резко спрашивает Людовик. В его голосе звенит сталь. – Мы это уже обсуждали.

– Ну… – она снова колеблется. – Я считаю, что будет… неправильно, если наш старший сын и наследник… породнится с убийцей нашего кузена.

Она стискивает зубы и смотрит ему прямо в глаза.

Лицо Людовика темнеет от гнева.

– Мадам, – и она вздрагивает – он редко так к ней обращается, – вы думаете, что я готов вызвать внутри семьи еще большие распри, публично унизив моего могущественного кузена? Расторгнуть эту помолвку? Отменить соглашение между двумя королевскими домами?

Она дрожит и закусывает губу, но, преисполнившись неведомо откуда взявшейся храбрости, отвечает:

– Но ведь… – тут она запинается, – породниться с убийцей – больший позор, чем расторгнуть помолвку, даже королевскую?

Она произносит это так решительно, как только может, хотя внутри вся трепещет. Она хорошо знает взрывной характер своего супруга.

В глазах у Людовика она замечает незнакомое ей выражение, как будто он где-то далеко в своих мыслях. Потом он смотрит ей в лицо и твердо говорит, с трудом сдерживая ярость:

– Нет, дорогая, я не могу на это согласиться, хотя и понимаю ваши опасения. Как герцог Анжуйский я не могу себе позволить испортить отношения с герцогом Бургундским.

И с этими словами он уходит. Иоланда чувствует себя униженной и растоптанной, как будто он захлопнул перед ней дверь в свою душу.

На следующий день Людовик, как и собирался, уезжает в Париж, но с ней прощается сухо, формально и только на публике – никакой беседы с глазу на глаз.

Итогом этой размолвки становится письмо, которое передает его гонец из Парижа:

Моя дорогая жена и прекрасная регентша! Я каждый день слышу из разных уст, как хорошо вы правите моими владениями, и благодарен вам за это – особенно в свете того, что сейчас я готовлюсь ко второму походу в Неаполь и Сицилию, чтобы отвоевать принадлежащее мне по праву. Надеюсь, когда пробьет час, вы пожелаете мне удачи.

«Откуда у него столько уверенности?» Иоланда в смятении. Она всегда знала в глубине души, что Людовик предпримет новую попытку, почему же теперь это так ее задевает? И внутренний голос подсказывает: «Потому что ты любишь этого человека всем сердцем и боишься, что он погибнет, сражаясь вдали от дома».

Поход на Неаполь – очень масштабное предприятие, и на него нужно потратить целое состояние. Как Иоланда и подозревала, необходимые средства Людовик получил благодаря приданому Екатерины Бургундской, второй дочери Жана Бесстрашного, теперь официально помолвленной с их старшим сыном и наследником, Людовиком III Анжуйским.

Иоланда, невзирая на всю свою гордость, чувствует, что ей необходимо с кем-то поделиться горем. В такие времена она остро ощущает, насколько одиноки люди ее статуса. Но, как всегда, рядом верная Хуана. Сейчас она приводит в порядок детскую, пока ребятишки играют на улице. Ее темные волосы, завязанные в неизменный узел на затылке, тронула седина, щеки округлились, но не растеряли румянца, и ее карие глаза по-прежнему яркие и живые. Иоланда падает на постель малютки Марии и прижимает к груди подушку, чтобы унять дрожь: герцогиню сотрясают беззвучные рыдания.

– Хуана, Хуана, за кого я вышла замуж? – кричит она в отчаянии. – Неужели ему хватает совести взять деньги убийцы и потратить на собственные нужды?

Хуана обнимает Иоланду за плечи, и та, прильнув к груди своей наперсницы, выплакивает всю горечь и тоску.

– Не плачьте, маленькая моя. – Она до сих пор думает об Иоланде как о маленькой девочке, невзирая на все, через что они прошли. – Неужели вы, после стольких лет брака, так и не поняли, что движет вашим любимым мужем? – она берет лицо Иоланды в ладони и вытирает ее слезы. – Его единственной целью было и остается Итальянское королевство. Вы ведь это уже поняли? Неаполь, королевство-мечта, убившее его отца, неустанно влечет его к себе. Я говорила вам об этом, когда вы были моложе. Да, он любит вас и детей, и свой дом, и страну. Но Неаполь и Сицилия занимают в его душе больше места, чем все это, вместе взятое. Когда вы примете это как данность, вы сможете справиться со своей жизнью и с велениями своего сердца.

Иоланда осознает всю правоту Хуаны, собственную наивность и его предательство – и ее сотрясают рыдания.

Она против воли соглашается с решением Людовика. А разве у нее есть выбор? Она признается себе, что глубоко разочарована в этом мужчине, который доселе казался ей непогрешимым, а теперь настаивает на помолвке сына, которая кажется ей бесчестной. Брак поворачивается к ней новой стороной, и с этим нужно как-то сжиться. «Я люблю его меньше за то, что он оступился? Нет, я не смогла бы меньше его любить, что бы ни случилось. Но разочарована ли я? О да».

Глава 13

12 марта 1410 года Людовик Анжуйский, Иоланда и трое их детей, Людовик, Мария и четырнадцатимесячный Рене, а также Жан Дюнуа, отправляются вверх по Луаре в Жьен – замок, принадлежащий старому дяде Людовика, Жану Беррийскому. Там их ждет семилетняя Екатерина Бургундская, которая должна стать частью их семьи.

Их глазам предстает дивное зрелище – крошечная фигурка в расшитой золотом мантии, отороченной горностаем. Держа в руках корону, усыпанную драгоценными камнями, она робко приближается к своим новым родственникам. В ее приданом множество нарядов, драгоценностей, золотых и серебряных сервизов, гобеленов, предметов мебели, лошадей, птиц в клетках, собак и так далее.

Иоланда видит, что у девочки слегка дрожит нижняя губа, когда она приседает и протягивает ей руку, слегка напуганная видом своей новой опекунши. И, несмотря на все свои опасения, несмотря на происхождение девочки, несмотря на тяжесть, лежащую на сердце, Иоланда наклоняется и с искренней теплотой говорит:

– Добро пожаловать, дитя мое.

Она обнимает хрупкую фигурку и чувствует, что девочка вся дрожит. Иоланда гладит ее по голове и говорит от всей души:

– Вы будете очень счастливы с нами, моя дорогая, потому что мы будем любить вас как родную – а вы и станете нам родной, когда выйдете замуж за Людовика. А вот и он. – Дети неловко целуют друг друга в щеку. – А это Мария, – та обнимает Екатерину, – и малютка Рене. Все оборачиваются и смотрят на спящего малыша. – А это наш кузен, Жан Дюнуа, – тот глядит на нее с озорной улыбкой, и Екатерина наконец-то улыбается в ответ.

Иоланда видит, что девочка слегка успокоилась, и продолжает:

– Дорогая Екатерина, у нас для вас сюрприз. – У девочки загораются глаза. – Это пони – и несколько крольчат!

Мария тут же добавляет:

– Вы можете выбрать своего, и только вы будете его кормить – здорово, правда?

Иоланда хочет обнять дочь за это проявление доброты. Екатерина кивает, и ее напряженное личико наконец-то разглаживается. Она еще очень маленькая, хоть и миловидная, но Иоланда уже видит, что из нее вырастет красавица. Мысль о помолвке все еще причиняет ей боль, но сама девочка сразу располагает к себе и герцогиню, и ее детей.

Людовик решил, что Иоланда вернется в Анжер завтра – вместе со свитой, детьми и новой подопечной. Он тоже завтра отправится в путь и отвезет часть приданого Екатерины в Марсель, где он соберет армию и отчалит в Неаполь. Иоланда понятия не имеет, как долго его не будет и с какими опасностями он там столкнется, но она заставила себя примириться с его отъездом. Он сам принимает решения и не всегда обсуждает с ней свои планы. Иоланда знает свою роль: заботиться о его детях, править его землями и ждать. «Мария де Блуа говорила о терпении и стойкости. Что ж, сейчас они мне не помешают».

Людовик приходит к ней в комнату – как и каждую ночь. Жьен – славный замок: теплый, хорошо обустроенный, полный восхитительных objets d'art[8]8
  Предметов искусства (фр.).


[Закрыть], которые отбирал дядя Жан, известный своим тонким вкусом. В комнате Иоланды большой камин, и огонь в нем горит всю ночь. Здесь она чувствует себя почти как дома – спасибо дяде Людовика за то, что он даже в свое отсутствие ухитрился оказать им такой радушный прием. В комнате большая кровать с мягкой периной.

– Почему вы так тревожны, любовь моя? – спрашивает Людовик, обнимая ее и отводя волосы у нее с лица.

– Как мне не тревожиться? – тихо отвечает Иоланда. – С нашей первой встречи я верила, что я – ваша единственная любовь, что больше никому нет места в вашем сердце – о чем вы постоянно твердили.

Он целует ее и нежно шепчет:

– Так и есть, дорогая моя, любимая жена.

Но Иоланда вырывается из его объятий.

– Нет, сир, – говорит она, и Людовик, не ожидавший такого тона, в изумлении поднимает глаза. – У вас есть любовница, и вы покидаете меня ради нее.

Людовик, ошарашенный, глядит на жену.

– Да, – твердо продолжает она, – это так. Имя ей – Неаполь.

С этими словами она отворачивается, и из глаз у нее льются слезы.

Людовик знает о ее страхах – как и она знает о его стремлениях. Но оба также знают, что ни один из них не изменится. Этой ночью он занимается с ней любовью яростно, неистово, как одержимый. И он действительно одержим не только ей, но и мечтой о королевстве, и у Иоланды нет соперницы опаснее.

И все же на следующий день он прощается с ней нежно и трогательно. Он обнимает ее на глазах у детей и говорит:

– Свет моей жизни, вы знаете, как сильно я хочу вновь править Неаполитанским королевством бок о бок с вами. Я отправляюсь в путь не только ради себя, но и ради вас, ради наших детей, ради будущего нашего дома. Не беспокойтесь за меня, дорогая жена. Знайте, что я следую своему призванию, именно этого желал бы мой отец. В ваши руки я вверяю все, что у меня есть, в том числе и самое ценное – вас саму и наших детей. Сберегите это ради меня и с радостью ждите, когда я вернусь с победой. Я буду часто вам писать и прошу вас всех делать то же самое!

И он осеняет крестным знамением сначала ее, а потом детей.

Иоланда закусывает губу, и Людовик улыбается. Он гладит ее пальцем по щеке – и вот он уже на борту корабля, готовый отправиться навстречу судьбе. Иоланда ждет, что он обернется, но напрасно. Он уже целиком и полностью в своем мире.

Дома, в Анжере, Иоланда узнает, что в Жьене они разминулись с семьей Людовика. Было ли это случайностью или чьим-то замыслом? Она напряженно размышляет, но не может сказать наверняка. Чуть позже она узнает, что Карл, новый юный герцог Орлеанский, и его брат, сыновья убитого Людовика и ее дорогой подруги Валентины, были в Жьене главными гостями. С ними пришли их сторонники, в числе которых были самые знатные вельможи Франции. Всех созвал их любимый Жан Беррийский, старший из дядьев короля, который и сам явился на встречу.

«Почему они не пригласили Людовика, своего ближайшего родственника?» – удивляется Иоланда. Это и вправду странно.

Но уже вскоре она узнает, что это была за встреча. В замке Жьен собралась партия войны – вся местная знать. Их цель: отомстить за убийство Людовика Орлеанского. Их план: найти способ стереть с лица земли убийцу, Жана Бургундского. Самым высокопоставленным военным среди них оказался граф д'Арманьяк, и бывшие «орлеанцы» с этого момента стали называться арманьяками. Поначалу Иоланда задается вопросом: почему ее муж не участвует в семейном заговоре. Потом она понимает, что дядя Жан, как и многие другие, собравшиеся в Жьене, знают о его пламенном желании покорить Неаполь и о том, как сильно ему нужны для этого деньги Екатерины. Иоланда полагает, что родственники из любви к Людовику решили не ставить его перед таким тяжелым выбором.

Впрочем, она знает, что родственники зря тревожились: этот выбор не был бы для Людовика тяжелым. Ничто не может быть сильнее его стремления покорить Неаполь – и теперь Иоланда понимает, что это больше, чем стремление, это одержимость.