Текст книги "Ртуть"

Глава 2

В 1416 году Жак Кер, рослый шестнадцатилетний парень, нанимается на работу при Королевском монетном дворе в Бурже (правда, пока простым подмастерьем). Бывая в разных домах, Пьер Кер пристально наблюдает за сыном, которого часто берет с собой. И очень скоро отцу становится ясно, что финансы, цифры и исчисления – истинное призвание Жака, наделенного к тому же от природы сообразительностью, выдержкой и талантом убеждения в общении с людьми. Пьер подмечает у сына врожденный дар постигать сущность любого человека – и покупателя, и просто собеседника. Доказательством тому служат несколько удачных сделок, заключенных Жаком с важными клиентами отца. Каким-то образом юноша, не отличающийся многословием, умудряется говорить правильные слова в нужный момент – и тем расположить к себе, увлечь, утешить или просто поддержать человека. Благодаря этому Жак помогает отцу заключать сделки, не вызывая ни у кого ощущения, будто с ним обошлись дурно. Но более всего поражает его способность быстро считать в уме. Именно она позволяет Жаку получить место при буржском Монетном дворе.

* * *

Самый юный, но, наверное, самый сильный подмастерье Монетного двора, Жак благодушно позволяет остальным работникам подтрунивать над ним – точнее, над тем, как энергично он поддерживает свою атлетическую форму:

– Ну, и сколько раз ты обежал сегодня утром эту площадь, юный Кер? Да бегал-то небось опять с полными ведрами воды в руках? Признавайся, сколько? Раз пятьдесят? Или больше?

Жак улыбается – это уже традиционная шутка.

– Ну, по меньшей мере, раз пятьдесят. А, может, и больше, – отвечает он.

Присказку «В здоровом теле здоровый дух» он повторяет как мантру. И хотя задиры смеются, они явно восхищаются юношей. Вынужденный с малых лет таскать на себе кучи шкурок и кож, Жак вырос сильным и мускулистым. И хочет таким оставаться и впредь.

Жак всегда добродушен и учтив, но болтать попусту он не любит. В отличие от других работников Монетного двора, в подробностях обсуждающих свою личную жизнь, Жак слушает, улыбается, однако на слова скупится и откровенничать не спешит. Бывая в домах знати с отцом, он отлично усвоил его урок – внимать, подмечать и вникать, а затем предлагать людям именно то, что они жаждут получить, или в чем особенно нуждаются. Именно благодаря такому подходу Пьер Кер стяжал себе добрую репутацию и доверие клиентов. Жак сознает это, хотя и убедился довольно рано, что торговля отца могла быть более успешной. Как бы там ни было, но общими усилиями отец и сын весомо приумножают семейный доход, проявляя смекалку и находчивость в лавках менял. И к двадцатому дню рождения Жака Пьер Кер становится главным меховщиком в городе, а его семейство переезжает в больший по площади дом в более престижном районе Буржа.

Сводный брат старше Жака на три года, но они верные друзья. Дружен Жак и со своим младшим братом Николя.

За обеденным столом в семье Кер принято обсуждать новости. И благодаря этому Жак получает представление о политической ситуации во Франции, а также о жизни и последних событиях при французском дворе, в столице. Пьер, как типичный глава большинства местных домов, любит всё подробно растолковывать своим сыновьям.

– Наш добрый король Карл, – говорит он с печалью на лице, – всеми силами старается сохранить мир между двумя придворными группировками: своими приверженцами из Орлеанского дома и сторонниками кузена Жана, герцога Бургундского, прозванного Бесстрашным.

– А почему люди так окрестили этого Жана? – спрашивает отца еще по-детски непосредственный Николя. – Я слышал, он – просто чудовище!

– Быть может, так оно и есть, да не нам об этом судить – отвечает отец. – Только вот парижане поддерживают именно его и настроены против брата своего короля, герцога Людовика Орлеанского. А я имел честь встречаться с Людовиком Орлеанским у нашего герцога, здесь, в Бурже. И мне он показался прекрасным и благородным человеком, достойным всяческого восхищения. А парижане ополчились даже на нашего дорогого герцога Беррийского за лояльность племяннику. Они разграбили дом герцога в Париже – прекрасный Нельский отель, в котором мне довелось побывать однажды по его приглашению. И еще они разорили и сожгли его замок в парижском пригороде. Вы, ребятки, может, и не помните, но четыре года тому назад бургиньоны осаждали даже наш город Бурж!

– Как же, – подает голос Жак. – Я хорошо помню это. Только ты тогда, папа, говорил нам, что причиной всему было то, что наш добрый герцог не примкнул ни к одной из партий и вынужден был искать прибежище в монастыре Нотр-Дам. И только благодаря его умению вести переговоры наш город, его город, избежал разрушения, разве не так?

Пьер смотрит на сына со смешанным чувством удивления и восхищения.

– Да, все так. И жители Буржа никогда не забудут вмешательства герцога, спасшего им жизни и имущество.

Проходит год, и во время еще одной трапезы у домашнего очага Пьер, только что возвратившийся от Жана Беррийского, рассказывает своей жене Мари, каким болезненным и печальным он застал герцога. И заводит разговор о битве при Азенкуре, которая состоялась пару лет назад, в 1415 году, и в которой французы потерпели тяжелое поражение от англичан.

– Мне кажется, наш дорогой герцог – уже не жилец на этом свете. И я не могу передать словами, как меня это огорчает. Думаю, он так и не смог оправиться, потеряв столько родных и друзей в тот страшный день.

Пьер оборачивается к сыновьям:

– Жак, тебе тогда едва исполнилось пятнадцать. Ты еще не дорос до службы в армии, но наверняка уже был достаточно взрослым, чтобы осознать ужасные последствия того поражения французов от англичан.

Жак опускает голову, стыдливо припоминая события тех дней. Как бы он хотел вступить тогда вместе со старшим братом в армию, чтобы сражаться за свободу своей страны и оттеснить, наконец, этих ненавистных англичан до самого Кале! Брат служил не солдатом, а в обозе. Но то, что он вернулся домой живым и невредимым, было поистине чудом. Жак помнит, как все тогда верили в безоговорочную победу Франции. Ведь у французов был численный перевес пять к одному, если не больше. А многих из англичан к тому же подкосила дизентерия.

– В тот день полегли лучшие из молодых сынов Франции, – мрачно говорит Пьер. – И я благодарю Господа за то, что ты еще был слишком юн. Иначе и я бы тебя потерял. Как счастлива была ваша мать, когда вернулся наш первенец – мы восприняли это как чудо! Англичане захватили уйму пленных ради выкупа. Но когда наш враг, король Генрих Пятый, увидел, что у него не хватит людей для их охраны, он отдал страшный приказ: «Никаких пленных», – Пьер переходит на шепот. – И людям со связанными за спиной руками перерезали глотки, не щадя никого, даже отпрысков наших великих родов. Единственный аристократ, уцелевший на поле битвы в тот кошмарный день, – молодой герцог Карл Орлеанский.

– На него ведь упали двое убитых, так? – подает тоненький голосок Николя. – Англичане увидели, что он жив, только сняв с него мертвые тела! И тогда король Генрих повелел заточить его в лондонском Тауэре до конца жизни!

Выражение отцовского лица заставляет юношей осознать, что наговорили они предостаточно и пора приниматься за еду.

Пьер Кер понимает, как тяжело далась его любимому патрону гибель множества родных, подданных его герцогства и соотечественников по всей Франции. Их король безумен и не может бороться; его кузен, герцог Анжуйский, слишком болен; а его дядя, их дорогой герцог Жан, – слишком стар и немощен. Дети видят, что мыслями отец со своим покровителем.

– Увы, – вздыхает меховщик. – Мы потеряли всю золотую молодежь Франции в том сокрушительном поражении при Азенкуре и многих из тех, кого знал и любил наш дорогой герцог.

Чуть более месяца спустя Пьер Кер собирает своих домочадцев за обеденным столом и со слезами на глазах сообщает:

– Азенкур и его последствия оказались непомерными для нашего любимого герцога. То, чего я боялся, свершилось. Жан Беррийский, один из величайших гуманистов и знатоков своего времени, столь возвеличивший наш город и все свои суверенные земли, скончался, скорее всего, от горя.

– А кто теперь будет нашим герцогом, ведь у него нет детей? – спрашивает Жак.

– Я слышал, что он оставил все свои владения и имущество внучатому племяннику Карлу, третьему сыну нашего несчастного безумного короля. Как вам известно, Карл стал дофином после смерти двоих старших братьев.

Юноши переглядываются. Все они слышали историю о том, что эти принцы были отравлены собственным дядей, герцогом Жаном Бургундским – человеком, прозванным Бесстрашным.

Глава 3

В шестнадцать лет, имея постоянный доход от работы на Монетном дворе, Жак Кер начинает подумывать о женитьбе. Вот уже несколько лет он поглядывает на дочку соседа, буржского прево Ламбера де Леодепара, самого влиятельного горожанина и бывшего камердинера покойного герцога Беррийского. Марсэ на несколько лет младше Жака и необычайно застенчива – что ему как раз очень нравится. Жак пытается ухаживать за девушкой, но их сближение происходит крайне медленно. Ну да не беда! Жак твердо решил, что Марсэ станет его женой – чего бы ему это ни стоило! И год за годом он ухитряется выходить из родительского дома, когда девушка выходит из своего, возвращаться из школы домой одновременно с ней и отправляться с семьей в церковь именно тогда, когда на службу идет и Марсэ со своими родными. Конечно же, она обратила на него внимание. И Жак даже несколько раз замечал, как девушка подсматривает за ним из окна, слегка отдернув кружевную занавеску.

Марсэ скорее миловидная, чем красивая. Но когда Жак видит ее застенчивую улыбку и лучащиеся радостью голубые глаза, краше нее для него никого нет на свете. Умна ли она? Жак пытался разузнать это через своих школьных друзей, но безуспешно – ее семья занимает более высокое положение в обществе. А такие семьи не общаются с соседями.

Интерес Жака к девушке, конечно же, замечает его мать:

– Мальчик мой, сдается мне, что ты заглядываешься на дочку нашего соседа, Марсэ, – так, кажется, ее зовут?

Жак краснеет и запинается:

– Мама, я хочу на ней жениться. Ты можешь мне помочь и поговорить с отцом? Он всё твердит о более низком социальном положении нашей семьи. Но если мы двое согласны, разве это важно? Я буду много работать и добьюсь того, что Марсэ будет мною гордиться. Обещаю!

– Сынок, любимый! А она знает, что нравится тебе? Что ты хочешь взять ее в жены? Ты говорил с ней? С ее семьей?

– Нет, но она видит, как я смотрю на нее, и улыбается мне, когда мы встречаемся у наших ворот, выходя из дома или возвращаясь назад.

Мать Жака смеется:

– Едва ли это веский повод для женитьбы. Что ты можешь ей предложить? Да, у тебя есть постоянная работа. Но не забывай, что Марсэ из очень богатой семьи и привыкла к роскоши.

– Мама, ну как ты можешь быть такой жестокой? Ты же видишь – я влюблен! Ты должна мне помочь! Пожалуйста, поговори с отцом.

Через несколько дней Пьер спрашивает сына:

– Мать сказала, что ты собрался жениться на соседской дочке и хочешь, чтобы я испросил у ее отца согласия нас принять? Скажу тебе прямо, сынок. Я уверен, что ты преуспеешь в жизни. Но, учитывая существенную разницу в нашем социальном положении, я считаю нужным предупредить тебя, что сильно сомневаюсь в успехе этого предприятия.

К большому облегчению юноши, отец соглашается поговорить с соседом. И к удивлению обоих – и отца, и сына – прево соглашается принять их у себя в доме.

Юный кавалер никогда не забудет того первого официального знакомства, естественно, заранее условленного. Он стучится в соседскую дверь, и лакей проводит их с отцом в гостиную. В ожидании Жак осматривается. Его взгляд блуждает по плюшевым креслам с хрустящими белыми накидками на подголовниках; зеленым хрустальным рюмкам, стоящим в буфете рядом с графином. Графин аккуратно накрыт тончайшей салфеткой, расшитой по кромке бисером – для защиты от мух, наверное. Жак рассматривает картины на стенах гостиной: семейные портреты, с которых на него взирают довольно суровые мужчины и женщины, и пару цветочных натюрмортов. Низкий шкаф заставлен книгами. Внимание Жака приковывают «Жития святых» и несколько трудов греческих и латинских классиков. «Интересно, Марсэ читает по-древнегречески или латыни?» – задается вопросом юноша. Он очень надеется, что нет – ведь его собственные познания в области гуманитарных наук далеко не столь глубоки. Математика – да. Но девушки не интересуются скучными цифрами…

Каждая минута ожидания кажется Жаку вечностью. Но вот наконец в гостиную входит Марсэ. За ней следует прево. От смущения немногословный Жак и вовсе лишается дара речи и только неловко взмахивает руками, пока на помощь ему не приходит отец.

– Мой дорогой сосед, – обращается он к прево. – Не соблаговолите ли вы показать мне книги в вашей библиотеке?

Двое мужчин направляются в противоположный конец гостиной, где стоит книжный шкаф. Легким движением руки, но не произнося при этом ни слова, девушка приглашает Жака присесть на высокий жесткий квадратный стул с кожаной подушечкой. А сама садится на другой стул рядом, одернув платье и скромно потупив глаза.

Запинаясь и откашливаясь, Жак все же решается заговорить:

– Мадемуазель, большую часть жизни мы прожили с вами по соседству.

– Да, – подтверждает смущенно Марсэ.

– И на моих глазах вы превратились в самую очаровательную юную госпожу, – продолжает Жак, собирая в кулак все свое мужество.

– Да, – снова произносит Марсэ, все еще разглядывая свое платье.

– Я испросил у вашего батюшки соизволения навестить вас в надежде на то, что мы пообщаемся побольше и лучше узнаем друг друга.

– Да, – вновь выговаривает Марсэ. И Жак уже готов отчаяться, уверенный, что их отцы в любой момент вернутся назад.

– Не согласитесь ли вы прогуляться со мной после посещения церкви в воскресный день?

И в ответ опять звучит: «Да».

Других слов от девушки Жак так и не слышит в тот день. Но в следующее воскресенье в церкви два семейства садятся рядом, и, к своему немалому облегчению, юноша убеждается, что Марсэ способна разговаривать.

Он влюблен в эту девушку уже давно. Ему нравится в ней буквально всё – манера себя держать; открытое, приятное лицо; свет, струящийся из ее глаз, когда она улыбается своим братьям и сестрам (жаль, что пока еще не ему!). Жаку не терпится узнать – нравится ли он Марсэ? Он нормального роста и крепкого телосложения. А лицо? Юноша пристально вглядывается в свое отражение в полированном металлическом листе, висящем в купальной комнате: массивная, квадратная челюсть, прямой нос, ярко-голубые глаза и густая копна светло-каштановых волос. Да, стоит признать: старательные усилия Жака по поддержанию своей физической формы отчасти объясняются его подсознательным желанием быть ей защитником, как, впрочем, и себе – кто знает, когда ему понадобятся сильные руки и крепкая спина? Но одно он знает наверняка, и об этом он каждую ночь пылко молится Богу – Марсэ Леодепар обязательно сочтет его достойным себя и не обманется в своих ожиданиях!

Как-то раз, по дороге из церкви домой, Марсэ вдруг впервые обращается к нему по имени:

– Жак! – Сердце юноши заходится гулким стуком, а Марсэ продолжает: – Жак, я слышу, что люди судачат про нас. Они считают, что наш брак будет неравным, если я приму твое предложение. – Затаив дыхание, юноша с трепетом ждет ее следующих слов. – Однако я полагаю, что мы могли бы быть счастливы вместе, – договаривает Марсэ.

И Жака переполняет радостное облегчение. Он хочет жениться на Марсэ не только из-за ее приятной внешности, доброго нрава и здравомыслия. Брак с этой девушкой (а Жак должен быть честен с самим собой!) откроет ему возможность значительно продвинуться по службе. Дед Марсэ – управитель Королевского монетного двора в Бурже. И союз с семейством Леодепар помог бы юноше подняться на более высокую ступень в местном финансовом мире.

У Жака уходит еще два года на то, чтобы убедить семейство Марсэ в том, что он достоин ее руки. И в 1418 году они играют свадьбу. Конечно, Жак сознает, что женится на девушке выше себя по социальному положению. Но к этому времени он уже питает к ней глубокую и искреннюю любовь.

В тот же год партия бургиньонов, союзников англичан и приверженцев молодого герцога Бургундского, Жана Бесстрашного, захватывает Париж. Дофина Карла спасает посреди ночи столичный прево, союзник могущественного королевского дома Анжу. Он поспешно вывозит дофина в Бурж. Верный монархии город встречает дофина как наследника своего покойного, но все еще глубоко чтимого герцога Жана Беррийского.

В уже присущей ему расчетливой, прозорливой манере восемнадцатилетний Жак Кер начинает наблюдать за дофином. Тот предстает ему юношей четырнадцати лет, неуверенным в себе и страшно напуганным после рискованного бегства из Парижа. Карл убежден в том, что приказ об отравлении двоих его старших братьев отдал его дядя Жан Бургундский, домогающийся короны. И сознает: после смерти своего отца, полубезумного короля Карла VI, на пути герцога к трону останется только он – третий титулованный дофин.

Юный принц может уповать только на одного человека: Иоланду Арагонскую, герцогиню Анжуйскую, королеву Сицилии (это высший из ее многочисленных титулов) – свою будущую тещу. Единственное, чем озабочена Иоланда в Сицилии – это стремлением обеспечить своему старшему сыну, Людовику III Анжуйскому, средства и возможности для отвоевания наследства. А важность Иоланды в жизни дофина определяют то богатство и могущество, которые она стяжала как вдова и регентша своего покойного любимого супруга и кузена короля, Людовика II Анжуйского. Карл VI доверяет Иоланде не меньше, чем его жена, королева Изабелла.

Иоланда всегда разделяла беспокойство королевы Изабеллы по поводу мужа. Ей отлично известно о внезапных и беспричинных нападках Карла VI на слуг и других людей из его окружения, о его грязных привычках и о той необъяснимой жестокости, которую король проявляет во время вспышек безумия. Из солидарности и в ответ на мольбу Изабеллы о помощи – как «одна королевская дочь другой» – она даже отобрала по своему вкусу девушку из Анжу и пристроила ее к королю, чтобы та утешала и ублажала его, поскольку сама королева уже давно перегорела желанием это делать.

Благодаря ходатайству Иоланды перед его матерью десятилетний дофин, нелюбимый тринадцатый ребенок Изабеллы и на тот момент третий из выживших сыновей Карла VI, был обручен с восьмилетней дочерью королевы Сицилии, Марией, и зажил с ее семьей в их величавом Анжерском замке в Анжу. То были счастливые годы для мальчика. Юный Карл проникся искренней любовью и уважением к Иоланде и с той поры стал считать именно ее своей матерью.

Увы, теперь подле дофина, водворившегося в Бурже, унаследованном от двоюродного деда Жана Беррийского, не оказывается никого, кто бы его безусловно поддерживал. Карл не может рассчитывать на получение средств, пока не наступит мир и его новое правительство не станет правомочным. И у него нет никакой ясности относительно своего будущего, поскольку англичане захватили большую часть его страны. Кроме королевы Сицилии и ее семейства, у Карла нет больше друзей или сторонников, на которых он бы мог положиться. И в его ближайшем окружении нет никого, кто бы его направлял или давал дельные советы.

Жаку Керу не требуется много времени, чтобы понять: именно Иоланда Арагонская, как вдова старшего из герцогов королевского дома, убедила бездетного Жана Беррийского назначить дофина своим наследником. Последние пять лет – с той поры, как он обручился с ее дочерью – Карл финансово зависел от Иоланды. И она, как никто другой, знала, насколько отчаянно он нуждался в наследстве своего двоюродного деда, чтобы уцелеть и утвердиться.

Проходит несколько месяцев, и Жак узнает, что грозная и влиятельная королева Иоланда, о которой все говорят не иначе, как шепотом и с благоговейным трепетом, находится в Бурже. Она прослышала о его услугах покойному герцогу и изъявила желание познакомиться с ним. Жака Кера и еще порядка сорока почтенных горожан вызывают в королевский дворец. Жак не бывал там со смерти герцога, но в роскошных дворцовых покоях он держится уверенно и непринужденно – ведь они ему знакомы с детства! И все же у Жака перехватывает дыхание, когда его взгляд скользит по великолепным гобеленам на стенах. А шелковые ковры под ногами вызывают у него волшебное ощущение – как будто он не идет, а парит в воздухе.

Жак входит в парадный Большой зал и тотчас же обмирает при виде величественной королевы Сицилии. Высокая и стройная, в черно-белом траурном одеянии, она горделиво озирает со своего подиума присутствующих, подспудно пристально изучая каждого и всех. Преисполненный восхищения, Жак даже вздрагивает, когда кто-то касается его руки. Из зачарованного забытья Жака выводит елейный голосок красивого и статного молоденького пажа:

– Сударь, я верно полагаю, что вы – тот самый Жак Кер, что работает на Королевском монетном дворе?

Жак кивает, и паж подводит его к несравненной королеве Сицилии. Инстинктивно Жак низко склоняется перед ней. Улыбаясь, королева чуть-чуть кривит губы, отчего ее улыбка становится только обворожительней. А ее теплота отражается в глазах Иоланды. Подле королевы стоит нервный, слегка подрагивающий юноша. Жак сразу догадывается, что это – дофин Карл.

– Сударь, вы не будете возражать, если я присяду? Я целый день на ногах и слегка подустала. – Королева знаком приглашает Жака подойти поближе. Как будто дает понять, что их разговор не предназначен для чужих ушей. От природы наблюдательный, Жак подмечает, что каждым своим жестом, даже самым незначительным, королева Иоланда стремится успокоить и вселить уверенность в дофина, а тот постоянно меняет свое положение, но никогда не отходит от нее далеко, словно беспокойная левретка или гончая.

Королева садится в кресло на подиуме, и их взгляды оказываются на одном уровне.

– Я хотела познакомиться с вами, потому что слышала о вас много интересного. Теперь, когда наше знакомство состоялось, я могу сказать определенно: вы, молодой человек, далеко пойдете, и в будущем мне бы хотелось не раз порадоваться вашим успехам, – говорит королева, одаривая Жака теплой улыбкой. – Насколько мне известно, вы работаете на Королевском монетном дворе в Бурже? – Жак, запинаясь, подтверждает это.

– Впрочем, мне также говорили, что в душе вы – купец и мечтаете объехать все наше средиземноморское побережье?

Жак снова бормочет что-то в ответ – то ли о своих намерениях, то ли о желаниях. Однако смущение не мешает ему задаться вопросом: а откуда королева все это знает?

– Если вы когда-нибудь соберетесь в мой порт Марсель, непременно уведомите меня об этом заранее. Если я буду в Марселе, то с радостью выслушаю ваш рассказ о путешествиях. А нет – так я поручу встретиться с вами кому-нибудь из своих доверенных лиц. – Королева снова тепло улыбается Жаку, и молодой человек понимает, что аудиенция окончена.

Жак покидает королеву с чувством глубокого восхищения и подсознательной уверенностью, что еще встретится с этой выдающейся женщиной. И только один вопрос терзает юношу: почему она пригласила его? Неужели из-за его услуг покойному герцогу? Но разве они были такими уж важными? Кем был он для герцога? – Всего лишь поставщиком мехов и собеседником. О да, те беседы! Порой Жаку кажется, будто всё, что он знает, вложил в него этот незабвенный и мудрейший человек. Но тут дело явно в чем-то другом. Жака не покидает ощущение, будто он проходил собеседование для назначения на какую-то должность. Он убедился, какой силой характера обладает королева Иоланда – она просто пышет ею. И в Бурже всем известно о ее поддержке дофина Карла.

До дверей зала Жака сопровождает тот же самый паж, который подводил его к королеве. Он успевает представиться: Пьер де Бризе. «До чего же он хорош! Какие красивые и правильные черты лица! Такой юный и такой привлекательный!» – думает Жак. Он решает разузнать всё об этом Пьере де Бризе и его связи с Анжуйским домом – без сомнения, тесной. Пареньку явно не больше двенадцати-тринадцати лет. И тем не менее в его обращении с незнакомцами сквозит такая уверенность и зрелость!

Выходя из дворца, Жак ловит себя на мысли: «Если я пойду далеко, как напророчила мне королева Сицилии, то этот удивительный юный паж пойдет еще дальше».