Текст книги "Боец 5: Лихие 90-е"

Тут я волей-неволей вспомнил слова Алины про горизонт событий, и неясное нехорошее предчувствие охватило меня. Чтобы отделаться от него, я прибавил шагу и вскоре пришел домой.

Друзья-товарищи встретили меня обрадованно, особенно Танк:

– Ну, Боец, что?! Едем в Москву?

– Летим, – я улыбнулся.

– Когда?

– Послезавтра. Наверное.

Так оно, впрочем, и оказалось. Назавтра заявилась к нам слегка напуганная Инна, писклявым голоском заявила, что принесла три оформленных билета на рейс «Уфа-Москва», что в гостинице «Спорт» нам заказан номер на троих, и что расходы на билеты шеф решил взять на себя…

– Вот, – сказала она, протягивая билеты и купюры. – Пожалуйста! Здесь все точно, можете пересчитать.

– Спасибо, Инна, – церемонно ответил я с вежливым полупоклоном. – Не сомневаюсь, пересчитывать не буду. Не сомневаюсь и в том, что из вас толк выйдет. И Вадим Антонович так думает, только не говорите ему, что я вам это сказал! Пусть это будет наш секрет.

Девчонка вспыхнула от радости, пролопотала нечто невнятное и поскорей исчезла, а многоопытный Степаныч воскликнул:

– «Спорт»? Как же, знаю, это метро «Юго-Западная»! Бывал там. Покажи-ка билеты.

Посмотрев их и обнаружив, что прилетаем мы в Домодедово, он разочарованно присвистнул:

– Эх! Если бы во Внуково, так это совсем рядом… Но ладно, что есть, то есть. Ну что, парни, летим?!

– Ага! – счастливо загоготал Танк.

…Ранним утром следующего дня Ту-154 оторвался от взлетной полосы уфимского аэропорта и взял курс на Домодедово.

Глава 8

Летели мы весело благодаря тому, что в рейсе была разрешена продажа спиртного – видимо, авиакомпании выживали как могли. В стоимость билета это, разумеется, не входило, и цены были даже не конские, а не знаю, как их назвать, бегемотские, что ли. Я, впрочем, от сто грамм коньяка отказался, даже губ не смочил, как предлагал Танк. Прекрасно понимал, что чем больше ищешь счастье на дне стакана, тем сложнее восстанавливать спортивную форму.

Степаныч не воздержался, приглашение Танка принял, но чисто символически цедил весь полёт «полтишок» коньяка. А вот Танк поддал прилично, как-то мы утратили над ним контроль, он и назюзюкался, и денег не пожалел.

– Братан! – окликнул я его. – Ты не сильно разогнался? Смотри, улетишь как лыжник с трамплина.

– Не боись, Боец, – тяжеловато ворочая языком, но разумно отвечал Танк. – Это я так, для расслабона… летать боюсь, прикинь. Но к Москве буду как огурчик!

Здесь он немного выдал желаемое за действительное, но в общем, слово сдержал. Успел даже вздремнуть, и к приземлению не сказать, что превратился в огурчик, но в общем, в пределах нормы, хотя и видно, что перегар в нем еще бродит. Однако видно было и то, что парень жестко держит себя под контролем. Степаныч с неудовольствием покосился на него… и промолчал.

– Уважаемые пассажиры! – бойко протрындел женский голос в репродукторе. – Наш самолет совершил посадку в аэропорту Домодедово. Температура воздуха за бортом… – и еще куча информации, что я пропустил мимо ушей.

Аэропорт не поразил меня размахом, но удивила разница между провинцией и столицей. Как-то не думал я раньше, что даже миллионники типа Ростова или Уфы – настолько тихие городки, где время неторопливо струится, несет с собой расслабленных жителей…

Здесь же все кипело-бурлило, хаотичный шум, людской водоворот, потные очумевшие «челноки» с гигантскими сумками, огромное количество мужчин южной и восточной наружности – весь этот стремительный галдящий драйв сам собой вызывал выбросы адреналина, что, похоже, протрезвило Танка окончательно.

– Ни хрена себе! – воскликнул он восхищенно. – Во движуха, вот это я понимаю! Столица, а!

Мы, подхваченные людским потоком, выбрались из душного здания порта на огромную площадь, где колесила такая же залихватская жизнь, дополненная рычанием и гудением сотен машин. Но под тенью бетонного козырька было сравнительно свежо.

– Анекдот хотите? – ухмыльнулся Степаныч, которого что-то из столичного колорита весьма забавляло.

– Ну? – оживился Танк.

Он всегда был рад любой веселухе.

– Приехал китаец в Москву, походил, посмотрел достопримечательности. Спрашивают его: «Ну как вам Москва?». А он: «Хорошо, понравилось. Красиво, интересно, а главное – народу немного».

Танк выпучил глаза:

– Это как – немного?!

Степаныч вздохнул и по отечески похлопал Танка по плечу:

– Слушай! Ты слыхал такое: если надо объяснять – то не надо объяснять?..

Этим он запутал недалекого парня окончательно, так что мне пришлось все-таки взяться за объяснение: в Китае народу живет примерно в десять раз больше, чем в России, поэтому китайцу в Москве должно казаться безлюдно. Ну, юмор, ясное дело.

– А-а! – загоготал Танк, дошло. – Ну да, точно! И народу немного… Га-а!..

Все это происходило под неистовую какафонию зазывал, предлагавших услуги множества таксомоторов:

– Такси! Такси-и! Недорого!..

– Знаю я ихнее недорого, – проворчал Степаныч. – Три шкуры сдерут, заразы!

– Автобус, может? – неуверенно предложил Танк, оглядываясь в поисках остановки.

– Электричка есть до Павелецкого! – вспомнил я.

– Не, погодите, – Степаныч не спешил, его опыт постепенно подсказывал решение. – Вон, гляньте!

– Чего? – Танк навострил уши.

– Не чего, а кто. А ну, пошли!

И Степаныч безошибочно подошел к невысокому скромно одетому парню, нерешительно топтавшемуся в сторонке. Тот так и просиял, когда наш тренер негромко спросил:

– Ты тоже извозчик?

– Ну… можно и так сказать! Частник. А вам куда?

– Метро «Юго-Западная». Точнее, гостиница «Спорт». Поехали?

– Конечно! Рванем по Кольцевой, все в ажуре. Цена умеренная. Сколько вас?

– Трое.

– Отлично! Договоримся. Машина у меня поодаль, на стоянке. Это метров триста. Идем?

– Ребята, айда! – Степаныч махнул рукой.

…по пути довольный парень разболтался, раскрывая нам нехитрое закулисье своего ремесла:

– Я вообще-то тут новенький, до того на Курском вокзале работал…

– Под крышей? – усмехнулся я.

– Ну, а куда сейчас без этого?! Отстегивали как положено. И вдруг того… провалилась наша крыша, а нам говорят: мотайте отсюда, а не то могут быть неприятности. Ну, вот я сюда, пока сам по себе.

– Риск, – понимающе сказал я.

– Да ведь кто не рискует…

– Тот не пьет шампанского! – молодецки гаркнул Танк, довольный своей эрудицией.

Так мы дошагали до стоянки, где наш водила показал на довольно потрепанный бежевый ВАЗ-2105:

– Ну, вон моя ласточка, сейчас поедем…

– Эй, – прервал его грубый голос.

Мы все разом обернулись.

К нем не спеша, вразвалочку шагали трое.

Первым шел здоровенный детина, настоящий шкаф, редко таких можно встретить. Заметно крупнее нашего Танка, не говоря уже про нас со Степанычем. Ростом сто девяносто пять, не меньше. Может, и поболее, настоящая вершина пищевой цепочки. Правда, по его походке, по координации движений я без труда догадался, что к рукопашным искусствам он имеет самое отдаленное отношение. Может, главенствует в каких-то уличных боях, при его комплекции это несложно. Ну и наверняка подкачивается где-то, и это можно допустить. Двое прикрывали здоровяка с тыла, это были парни нормальные, не хилые, но ничего особенного, только смотрят волком.

– Поедем, говоришь? – нагло ухмыльнулся детина, обращаясь к нашему шоферу.

– А что? – с достоинством, но осмотрительно сказал тот.

– А то, что ты один поедешь, если хочешь. Понял? А вы мужики, если хотите, с нами езжайте. Или на общественном транспорте. Ясно?

– Нет. Мне другое ясно, – сказал я совершенно спокойно. – Мы арендовали машину у вот этого молодого человека, с ним и поедем. Тема закрыта. Поехали, – твердо заявил я водителю.

Он вроде бы сунулся к машине, но все же как-то неуверенно, видимо, ощутил себя находящимся меж двух огней. Амбал же от моих слов офигел – никак не ожидал такой борзости от «дрыща», каким, наверное, ему представлялся я. Правда, рядом со мной находился здоровила Танк, но этот тип, видать, самоуверенно решил, что и он ему не противник, тем не менее, первым делом надо повалить его, а уж дрыщ и старпер – то есть мы со Степанычем – ничего собой не представляем в боевом смысле. И таких можно легко на понт взять.

Не знаю, крутанулось ли в его мозгах что-нибудь на тему: а почему они так дерзко отвечают, почему не пугаются?.. То есть пока говорил один только я, но по всем повадкам Танка ясно было, что и тот в боевой готовности. И незваный переговорщик пошел на обострение.

– Че ты сказал?! – выпалил он с самой недвусмысленной интонацией. – Ты кто ваще такой?

– Пустой вопрос, – невозмутимо ответил я.

К этой секунде он уже навис надо мной громадой, но я стопроцентно сознавал, что начнись стычка, и я его завалю. Правда, первым бить не хотел, и он тоже все же не решался, но тут в ситуацию встрял Степаныч.

– Э, командир, – сказал он. – Ты погоны-то сними, не тот случай. Не с подчиненными базаришь.

– Хлебальник завали, дед, – небрежно бросил в ответ ещё один недомерок, и решил видимо Степаныча припугнуть.

Положил руку на плечо тренера, стиснув пальцы. И вот тут завертелось. Я грубо оттолкнул козла. Амбал среагировал и врубил Танку. Ну как врубил? – нанес удар, но мимо, поскольку Танк легко ушел нырком, а правую руку этого балбеса перехватил, ловко крутанул, тот по инерции повернулся, и Танк жестко сунул ему коленом в печень – не убойно, конечно, но порядком, от такого подарка боль несусветная, искры из глаз.

– У, м-мать!.. – только и взвыл горе-боец, присев на асфальт.

Надо отдать должное тем двоим – они, не раздумывая, бросились на нас. Два несильных, но жестких удара: одному апперкот, другому хук – и от этих двух подарков они повалились как кегли в разные стороны, не вырубились, но ориентиры точно растеряли. Представляю, как у них земля и небо каруселили перед глазами. Ну, я того и добивался.

Таксист наш смотрел на меня круглыми обалделыми глазами.

– Ну, заводи, поехали, – улыбнулся я ему.

И через минуту мы уже мчались от аэропорта: Степаныч на переднем сиденье, массируя плечо, мы с Танком сзади. Водила полетел как наскипидаренный, и я дружески сказал ему:

– Да не гони ты так. Не ровен час ГАИ, и все такое…

– Ага, – откликнулся он и сбавил скорость. Потом осторожно сказал: – А… можно узнать, вы кто такие?

Я почему-то думал, что ответит Степаныч, как старший, но он полуобернулся ко мне, как бы делегируя ответ. Что-то сочинять было глупо, я сказал правду, но обтекаемо:

– Спортсмены. Уже не комсомолы, но спортивная делегация.

– А-а! – почему-то обрадовался парень. – Ну, я так и подумал. Когда сказали, что вам в «Спорт»…По Кольцевой поедем, так быстрее выйдет!

Он неожиданно разговорился, не знаю, почему. Может быть, перенервничал в острой ситуации, итеперь так все это вылилось. Сперва поблагодарил нас за выручку – эти черти, по его словам, вполне могли покалечить машину, причем, хорошо еще, если бы только колеса проткнули, а ведь могли бы и по серьезному разгромить, вплоть до состояния «восстановлению не подлежит»… Далее он доложил нам, что в Домодедово теперь, конечно, ему дороги нет, но он не унывает, не пропадет, не таксистом, так в каком другом виде найдет себя, хотя, конечно, лучше бы за баранкой, очень уж солидно тут можно заработать…

Под аккомпанемент таких разговоров мы доехали до «Спорта», оказавшегося небоскребом в самом конце Ленинского проспекта. Строилась гостиница к Олимпийским играм 1980 года, можно сказать, в комплексе с Олимпийской деревней, расположенной по московским меркам рядом – это все рассказал нам Степаныч, пока мы расплачивались с таксистом и шли от стоянки к центральному входу.

Я слушал его, зная, что в середине «нулевых» годов «Спорт» будет признан аварийным зданием и снесен, а спустя год-полтора этот снос будет признан в суде незаконным – темное дело времен мэра Лужкова… И довольно долгое время на этом месте по адресу Ленинский проспект, 90 будет пустырь, пока, наконец, уже годы спустя не появится современный отель «Рэдиссон».

Разумеется, это все в моей прежней ветке времени. Как будет здесь?.. Да кто ж его знает. Быть может, этот «Спорт» благополучно простоит еще лет тридцать! Вовсе ведь не старое здание, и что там с ним нахимичили авторитетные бизнесмены эпохи нулевых – это такой внезапный импульс, которого могло бы и не быть…

Об этом я как-то туго призадумался, пока мы оформлялись в вестибюле у дежурнойадминистраторши. В общем, занятие не самое продуктивное, но оно упорно приводило к мысли о сложности земного бытия, а отсюда перед моим умственным взором начали крутиться призраки людей ушедших, и живущих, и находящихся неизвестно где. Марк, Заур, Демид, Лида, Алина… Бог ты мой, неужели это все со мной было?!

Честно сказать, я мысленно застопорился. Ну конечно, было! А я эмоционально не могу поверить в это. Или не то, что не могу поверить, а не вмещается в меня то, что все это происходило и происходит со мной, хотя разум вроде бы исправно фиксирует все это… Вот так только и скажешь: странная штука жизнь! – и надо жить дальше.

С этой премудрой мыслью я и зашел в номер. Поселили нас в трехместке не шестнадцатом этаже: скромно, светло, опрятно, приятно-цветочный запах комнатного дезодоранта, вид из окна на подмосковные леса в сторону района Солнцево и аэропорта Внуково, откуда как раз набирал высоту серебристо сверкающий крохотный самолетик…

Внезапно зазвенел телефон, установленный на тумбочке между двумя кроватями. Мы с Танком недоуменно переглянулись, Степаныч ухмыльнулся. Он, кажется, о чем-то догадался.

– Ну, возьми, возьми, – поощрил он Танка.

Тот, все еще недоумевая, взял трубку:

– Да?.. – стал слушать, и по мере слушания лицоменялось в сторону радостной иронии. Не отрываясь от трубки, но зажав ладонью микрофон, он весело прошептал:

– Баб предлагают! На любой выбор, говорят, и со всякими извращениями!..

– Спроси, мужиков не предлагают? – хмуро пошутил Степаныч.

Танк фыркнул, не отнимая ладонь, так же прошептал:

– Чо ответить-то? А может, вызовем на вечер?!

– Трубку дай, – я шагнул к нему. Он протянул мне трубку, и я услышал мягкий льющийся голос, модуляциями сразу напомнивший мне Алину, но тембр был другой, более контральтовый:

– …мы гарантируем, что вы получите незабываемые впечатления! Наши девушки исполнят любое ваше желание и доставят вам океан удовольствия…

– Верим, – твердо сказал я. – И желаем каждой найти жениха в бархатной шубе. Как крота Дюймовочке. А океан мы сами кому хочешь сделаем, и с материками впридачу. Включая Антарктиду. Всего доброго!

– Во, паразиты, – прокомментировал Степаныч. – Заехать еще не успели, а они тут как тут с похабщиной!

– Сервис, – сказал я и положил трубку.

Танк смотрел на меня, глупо улыбаясь. Я же смотрел без всякой улыбки и молвил сухо:

– Пока дело не сделаем, никаких баб. Спиртного тоже. Полное алкогольно-половое воздержание. Ясно?

Бессмысленная радость медленно покинула лицо моего друга:

– А потом?

– Видно будет. В зависимости от наших успехов.

А про себя подумал: до тех успехов еще как до Луны! Нам ведь что нужно… нам! Собственно, мне, конечно, потому что Степаныч с Танком приложение, а тягловая единица здесь я…

– Ладно, – Танк комически вздохнул. – Ну а насчет пожрать-то, я думаю, никаких запретов нет? У меня кишки уже сворачиваются.

– Насчет этого – без ограничений, – весело сказал я. – Между прочим, толковая мысль! Кушать хочется. Куда пойдем?

– Айда в «Макдональдс»! – воспламенился Танк. – У администратора спросим, где ближайший, и вперед!

Я не возражал, но вдруг резко выступил Степаныч:

– Нет! Туда не пойду.

– Что так, Степаныч?!

– Амеры пусть свою херню сами жрут, а я не буду. Из принципа, да и непонятно из чего они свои бутерброды стряпают.

Тут он распространился о том, как однажды был в Праге на международном турнире, жил в гостинице, где был шведский стол, и видел, как его соседи-американцы гребут все подряд из предлагаемых блюд: салаты, гуляш, какие-то овощи, еще черт знает что, валят все в одну тарелку и лопают эту дикую смесь.

– Прям так и едят?! – поразился Танк.

– Аж за ушами трещало, – подтвердил Степаныч. – Да-а, думаю, ребята, даете вы…

Эти воспоминания почему-то спровадили нашего тренера в лекцию о кухнях народов мира, и выходило так, что лучше нашей русской ничего нету:

– …Французы? Жабоеды, лягушатники, жрут нечисть. А скандинавы?! Шведы там всякие. Тухлую селедку им подавай! Тьфу!

– Как это?! – поразился Танк.

– Да так. За тухлятину мать родную продадут. Сюсь… Как же это у них, у паскуд, называется… Не выговорить!

– Сюрстремминг, – выговорил я.

– Во-во!

Танку все еще не верилось:

– И чо, прям тухлятина?.. Не, я слыхал, что медведь любит это дело: завалит там корову и ждет пару дней, когда вонять начнет, это прям деликатес для него. Но тут?!

– Так и эти такие же. Не лучше медведя.

Тут я слегка заступился за шведов, сказав, что сюрстреминг все же не протухшая, а заквашенная селедка, но вонючая, сволочь, что верно, то верно.

Степаныч только рукой махнул:

– А, все едино! Одно слово, говноеды.

– Ну а мы-то обедать идем? – Танк вернул нас к насущным вопросам. – А то уж у меня того… кишка кишке стучит по башке!

– Пойдем к администратору на разведку, – решил я.

Администратор, молодая симпатичная девушка, нашему вопросу обрадовалась:

– Так ступайте в наш ресторан! У нас отлично готовят! И недорого… – тут она, как честный человек, запнулась и уточнила: – Ну как недорого? Для наших постояльцев двадцать процентов скидка. Вы только карты гостя с собой возьмите, там предъявите, и все.

– Пошли! – решил Степаныч. – Поедим по-нормальному, а не этот форшмак, мать его.

– Фастфуд, – поправил я.

– Ну да. Насчет форшмака извиняюсь, отличная штука. Я в Одессе пробовал.

– Ну, Степаныч, ты где только не был! – весело удивился Танк.

– Живу давно, брат, – почему-то вздохнул тот. – У тебя зато все впереди, если дураком не будешь… Ну что, идем?

Глава 9

Девушка не соврала: действительно в почти пустом ресторане нам предложили неплохой выбор блюд. Мы осторожно выбрали ассортимент попроще, но в полном объеме: первое, второе, салат, чай, кофе… По гостевым картам нам исправно сделали двадцатипроцентную скидку, и на самом деле счет оказался терпимым, хотя по провинциальным меркам – ну… глазами хлопнешь, скажем так.

Танк вроде бы даже хотел высказать нечто критическое, но Степаныч зыркнул на него, и тот умолк, оставив комментарии при себе.

Так как я был казначеем экспедиции, я и расплатился за всех. Подумал: еще дня три-четыре, и наш бюджет подтает, как снеговик на мартовском солнышке… Эта мысль, кстати, напомнила мне о том, что надо бы отзвониться шефу, доложиться, заодно получить и ценные указания.

– Ну что, соратники, – я улыбнулся, – после сытного обеда…

– По закону Архимеда! – заржал Танк, а Степаныч только по-стариковски крякнул:

– Эх, ребята… – и не продолжил мысль.

В номере Танк по закону Архимеда рухнул на кровать, блаженно раскинулся:

– Так потом можно будет с бабами-то замутить? Никогда еще москвичек не было у меня!

Мы со Степанычем, не сговариваясь, дружно рассмеялись, и в два голоса:

– Ага! Сейчас!.. Москвички… две косички… из Урюпинска… да там хохлушки одни!.. – и так далее.

У Степаныча хохма была готов на все случаи жизни:

– Анекдот знаете?

– Ну?..

– «Девушка, вы москвичка?» «Конечно! А шо?»

Дружно поржали, конечно, над этим, ну а потом я позвонил шефу. Попал на Инну, она с чего-то так мне обрадовалась, чуть не захлебнулась:

– Ой, Сергей, это вы! Сейчас соединю с Вадимом Антоновичем, секунду подождите!..

И правда, через пару секунд я услышал знакомый голос шефа:

– Боец?..

– Я самый.

– Ну как дела?

Я добросовестно доложил – собственно, дел никаких не было. Прилетели, поселились, пообедали. О стычке в Домодедово я не счел нужным упоминать.

– Ладно, – босс был доволен. – Сегодня можете отдыхать…

И объяснил, что Алина, которая сегодня должна была вылететь в Москву, перенесла вылет на завтра, и просила, чтобы ее встретили в аэропорту, все в том же Домодедово. Номер ей заказан в «России», дополнительные инструкции передаст лично. Устно. И продиктовал номер рейса и время прибытия.

– Кому ее встречать, есть распоряжения? – осторожно осведомился я и прямо-таки ощутил, как ухмыльнулся шеф на том конце провода.

– Сами решите между собой. Хоть все трое езжайте. Торжественной делегацией.

– Понял. Еще какие указания?

Вадим Антонович вновь невидимо ухмыльнулся:

– Теперь все указания от прямой начальницы будут. Но связь со мной держи. Информируй.

По сути, на том содержательный диалог кончился. Перекинулись парой пустяков и положили трубки.

Степаныч вопросительно глянул на меня, и я вкратце описал ситуацию.

– Значит, сегодня выходной, – понял тренер. – Ну, тем лучше, отдых не помешает.

– Айда на Арбат! – оживился Танк. – Давно хотел посмотреть, как там в реале!

А почему бы нет?.. – подумал я. Степаныч же отмахнулся:

– Вы давайте, ваше дело молодое. А я лучше полежу, годы мои не те, чтобы мотаться.

– Да ладно, Степаныч! – Танк бодро вскочил с кровати. – Москву посмотрим. Ты ж, поди, лет десять, как тут не был!

– Ну… лет пять точно, – Степаныч, наоборот, прилег. – Но до того чуть ли не два-три раза в год, до тошноты насмотрелся. Нет, в разных там Бирюлево да Свиблово не бывал, конечно, а центр, да Лужники, да комплекс на проспекте Мира… это все как дом родной.

– Ладно, отдыхай, – решил я. – Скажи только, как лучше до Арбата добраться.

Тренер наморщил лоб, прикидывая.

– Та-ак, мы на Юго-Западной… А! Ну так чешите до Кропоткинской без пересадок, там выходите, по Гоголевскому бульвару, недалеко. И на Арбате!

– Ладно. Что, погнали, братан?

– Понеслись! – радостно подхватился Танк.

Спросив у администраторши, как дойти до метро, мы неспешно прогулялись, накупили жетонов поездок на десять, домчались через метромост у Лужников до Кропоткинской – и строго следуя указаниям Степаныча, оказались на Арбате.

Танк пришел в восторг:

– Т-ты смотри, братан! Это ж стена Цоя, я про нее слыхал!..

На самом деле, у кирпичной стены, расписанной портретами и стихами покойника, а также текстовками в дуже «Цой жив!» куролесила адова кутерьма всяких неформалов в самых диких прикидах: кожаных куртках, рваных джинсах, с разноцветными волосами в виде гребней-«ирокезов», дредов и просто нечесаных косм… Короче говоря, панки, хиппи и все в том же духе. Вся эта публика горланила, бренчала на гитарах, хлебала пиво, пританцовывала, и уж, конечно, в этой ораве гуляло нечто и покрепче пива, и даже травки, даже не сомневаюсь. Два сержанта ППС, стоя метрах в тридцати, с неприязнью и брезгливостью смотрели на стремную публику, и на лицах у них читалось явное желание: эх, оттащить бы всех в участок, да там дубинками!.. Танк тоже зачарованно уставился на «пространство свободы», и я не без иронии подтолкнул его локтем:

– Хочешь присоединиться?..

– Да ну, ты чо! Там, видать, всякой петушни до хера. Стоять-то рядом с ними западло! Потом не отмоешься.

– Стоим же.

– Ну, не рядом! А так-то посмотреть интересно. Да и Цой… конкретно песни по душе, западаю на них!

Я пожал плечами. Да уж, наверняка в том или ином исполнителе есть своя психоделика, тонкие волны, совпадающие с такими же ментальными колебаниями той или иной души, и эти люди впадают в транс от звуков, систематизированных Моцартом, Чайковским, битлами, цыганами, «Коррозией металла»… Внезапно для себя я пустился размышлять на эту тему, неспешно идя рядом с обалдело озиравшимся Танком. И не подозревал, как скоро мне придется убедиться в справедливости этих мыслей…

Арбат девяностых – территория «свободы», понимаемой многими людьми как разболтанность, распущенность и всякое кривляние, что, впрочем, молодежи простительно. Праздная толпа глазела на жонглеров, танцоров, просто каких-то затейников, болтавших чепуху в духе бездарных конферансье, и таких же политических ораторов, иные из которых горланили в мегафоны свою рекламу каких-то партий и объединений. Я смотрел на это и видел невидимое: что это серьезный бизнес, немалые деньги, что все эти артисты организованы невидимой рукой рынка, и попробуй кто-нибудь сунься сюда вне системы… Я хотел сказать об этом Танку, но тут развеселую какафониюпереполненной улицы прорезал необычный глубокий звук.

В этот момент мы проходили перекресток Староконюшенного, приближаясь к театру Вахтангова. Звук был настолько необычен, такой странный, ясный, глубокий, что оторопел не только я, но и Танк, отличавшийся, мягко говоря, очень прочной нервной системой.

– Это чо такое?

Звук доносился по ходу движения.

– Ну пойдем, глянем…

Метров через сто с правой стороны мы увидели немолодого мужчину с электрогитарой и какими-то колонками усилителями. Мужчина, одетый в духе «стрит-стайл» – в бейсболке, ветровке, джинсах и тому подобном, был среднего роста, но худощав, отчего казался выше, и мог бы показаться совсеммолодым человеком, если бы не седоватый длинный хвост волос из-под бейсболки, небрежно стянутый резинкой, да не такая же щетина… Удивительный звук издала именно его гитара, и, похоже, музыкант знал, что делал: прохожие заинтересованно замедляли шаг, и постепенно вблизи него собралась небольшая группа людей…

С совершенно невозмутимым, даже отсутствующим видом гитарист начал играть. Это было нечто невероятное! Я ничего подобного не слышал никогда. Не сказать, что мне прямо на душу легла мелодия, она была тягучая, медленная, но сама фактура звуков! Какой-то космос, что ли. Я стоял как зачарованный, слушал, и черт возьми! Почему-то сразу мне представилась Алина – даже не то, чтобы образ ее.

– Э, земляк! – голос Танка выдернул меня из этой туманности Андромеды. – Ты чо творишь?!

Я очнулся и увидел, как мой друг железной хваткой вцепился в руку какого-то неприметного парня. Тот габаритами не отличался, но и совсем уж хиляком не выглядел – самых средних кондиций молодой человек, но в руке Танка он бился беспомощно, как чижик в силке, не в силах даже сдвинуть моего друга с места.

– Щипач! – откликнулся на мой взгляд Танк. – Случайно взгляд упал: смотрю, а он в сумку лезет.

Тут я увидел на асфальте, вернее, на тротуарной плитке изящный дамский кошелек. Худенькая блондинка с открытой сумкой через плечо так и ахнула:

– А-ах! Да ведь это же мой!.. Вытащил?!

– Че вытащил? Че вытащил?! – придурочнозаблажил парень, по-прежнему бесплодно трепыхаясь в замке Танковой кисти. – Кто это видел?!

– Я! – воинственно заявил Танк. – Я видел, падаль ты тухлая. Размажу!

Вдруг я заметил, что со спины к Танку крадется еще один, рослый, но худой, с дико блуждающими глазами, и с ужасом я заметил в его правой руке нож.

– Танк! – рявкнул я так, что вздрогнули все. – Пусти его!

Сообразительностью коллега не отличался, зато с дисциплиной у него был полный порядок. Меня он воспринимал как старшего, и потому мгновенно разжал руку. И пойманный им карманник с быстротой кошки метнулся прочь, и вместе с ним тот, второй. Странно, но оба ринулись в ближайшее кафе с развеселыми витринами какого-то псевдо-восточного типа, турецкая кофейня или еще что-то в том же духе. Нырнули в дверь и были таковы.

– Ты что, брат? – с недоумением вытаращился Танк.

Я перевел дух.

– Наркоманы! – уверенно вдруг заявил какой-то мужчина. – На дозу им надо, так они и грабят среди бела дня…

– Это разбой! – проверещал резкий женский голос. – Уголовная статья «разбой»!

Я подумал, что в данном случае события в течение одной минуты пробежали сквозь три стадии хищения: кража, грабеж, разбой, такая вот картина… И объяснил Танку, что ситуация была критическая: я бы не успел обежать его и пойманного, чтобы нейтрализовать второго, тот бы скорее нанес удар ножом сзади. Единственный выход был – отпустить первого преступника.

Очевидцы некоторое время возбужденно обсуждали происшествие.

– Спасибо, ой, спасибо вам… – причитала блондинка, но что мы с Танком скромно отвечали – ну, мол, а как же иначе, и все такое… Уверенный мужик пустился авторитетно рассказывать о наркоманах, промышляющих в центре Москвы, а на Арбате особенно – здесь очень легко скрыться, вот эти двое, скорее всего, просквозили в кафе через служебный выход, растворились в приарбатских закоулках, и теперь их никакой черт не найдет… А может, и владельцы кафе здесь при делах! – пустился в версии доморощенный сыщик. Имеют долю с этих ограблений!..

Кто-то заохал, тут же зазвучали гневные слова на тему: до чего новые власти Россию довели! Как водится, тут же возникли оппоненты: зато гласность! Свобода! Один такой, лохматый, засаленный, неопрятный, брызгая слюной, доказательно тыкал пальцем в сторону Спасопесковского переулка:

– Вон! Будка гласности! Что это, если не свобода слова, а? Право личности на самовыражение! Да разве бы ваши сраные коммуняки такое бы позволили?!

– А такая дрянь разве была?! – заходился воплем тщедушный старикан, в чем только душа держится. При этом он тряс рукой в обратном направлении, к Арбатской площади. – Этот похабный магазин для извращенцев! А?!

На некоторых присутствующих «сраные коммуняки» подействовали как красная тряпка на быка. Еще б немного – и точно вспыхнула потасовка. Так что нам с Танком пришлось еще и выступить в роли рефери, буквально встряв между осатаневшими активистами.

– Да мужики, да вы че?! – добродушно басил мой друг, без малейших усилий удерживая противников. – Уймитесь!.. Слышь, дед, а какой такой похабный магазин?

– Да как же! – пылал гневом престарелый патриот. – Вон там, в подворотне! Открыли какие-то онанисты!..

– Секс-шоп, – солидно пояснил знаток Арбата и его окрестностей. – И такой теперь есть.

– А! – нейтрально воскликнул Танк, но я понял, что без визита в это заведение мы отсюда не уйдем.

Спорщиков насилу угомонили, она начали остывать, хотя еще ворчали и перебрехивались. Но острая фаза миновала. Спокойнее всех в данной ситуации оказался космический музыкант в бейсболке: он отошел немного в сторону, совсем не обращая внимания на разыгравшиеся страсти, на усилителе разложил нотную тетрадь, полистал ее – видимо, выбрал что-то, несколько раз поиграл пальцами без звука, фиксируя аккорды – и начал новую композицию, такую же протяжно-внеземную. Народ стал подтягиваться к исполнителю, слушая с интересом.

Танк подошел ко мне:

– Слушай, – сказал на ухо, – а это про какую будку тут базарили? Я переспрашивать не стал, стремно как-то… Ты знаешь?

– Ну, более или менее. Пошли, покажу.

Мы говорили так, а меня странно цепляло некое беспокойство, и объяснить его я не мог. В чем дело?.. Озираться вроде глупо, и я так аккуратно постреливал глазами по сторонам. Да все нормально, все в порядке… Так в чем же дело?

Пошли к будке, и тут вдруг до меня дошло. Пазл сложился.

Во время конфликта в толпе присутствовало знакомое лицо. Ну как знакомое? Это был совершенно неприметный молодой человек в легкой серой курточке, в джинсах, ну абсолютно никакой, стертый, каким и должен быть спец по наружному наблюдению. А я его заметил еще возле сборища тех панков и хиппи. Не то, чтобы заметил, но моя память, наверное, зацепила его где-то поблизости, не доводя до осознания, и так же заметила у гитариста, а я и не мог понять… но сейчас понял.