Текст книги "Курсант. Назад в СССР 12"

Глава 7

Я, конечно, отстранился от Вари, но что уж теперь… После драки вилами не машут. В конце концов, поцелуй – это шалость. Если он односторонний, так сказать. Но Варе на всякий случай напомнил:

– Вообще-то, я женат.

– Не обманывай, – прищурилась Соловейчик, словно ироничная училка пыталась застукать на лжи нерадивого школьника. – Вы с ней даже не расписаны…

– Это не имеет значения, – коротко мотнул я головой. – По долгу службы проблематично отношения заверить. Но они все равно есть.

– Андрюш… Ну я же вижу, что тоже нравлюсь тебе… – Варя игриво провела пальчиками по моей руке, я поднял эту руку вверх, подзывая официанта, чтобы рассчитаться, но вспомнил, что мы в кафе-кулинарии, а не в ресторане. И расчет уже произведен был на кассе. Блин… Совсем сбила меня с толку Варюха своим флиртом. Хотя не скажу, что мне не понравилось. В голове вдруг всплыло недовольное лицо Светы, оно особенно прекрасно в тихом гневе. Я про себя подумал и мысленно ей закивал: «Говорю же, не понравилось». А вслух я уклончиво так произнес:

– Мне много, что нравится… Но тебе лучше сосредоточиться на нашем деле, а именно, на Анатолии.

– Ой, Андрюш… Да ладно… Никуда он не денется, ты же знаешь, я за ним приглядываю.

– Молодец… Когда в следующий раз он смоется из квартиры ночью, если такое случится, конечно, срочно позвони мне в гостиницу. Вот номер телефона дежурного администратора, она соединит тебя со смой.

– Ну да… Пока соединит, пока ты встанешь, оденешься и приедешь, его уже и близко не будет, – скривила губки Соловейчик.

– Что предлагаешь? – поскреб я бровь.

– А что тут сделаешь? Попробую сама за ним незаметно проследить… Только мне машина нужна будет своя. Чтобы во дворе всегда стояла, и никто об этом кроме меня и тебя не знал. Сможешь организовать?

Отличная идея, а Варя не промах… Еще и водить умеет. Но, поразмышляв, я сказал совсем другое.

– Нет, – замотал я головой. – Это опасно… А если Толя окажется нашим Литератором?

– Ты же сам говорил, что мне ничего не грозит. Ведь он влюблен… Не посмеет…

– Да, но… Когда ты узнаешь его тайну, то психопат всегда выберет себя, а не любовь.

– Психопат?

– А разве тот, кто методично убивает нескольких людей подряд, может считаться нормальным?

– Тогда Толя – не Литератор, – с некоторым облегчением вздохнула девушка. – Он, вроде, нормальный… Только иногда психует. Но с кем не бывает?

– Все они кажутся нормальными, – мой голос, хоть и не специально, прозвучал как-то зловеще. – Ты думаешь, у маньяка на лбу написано, что он убийца? Последняя наша «подопечная» по громкому делу вообще судмедэкспертом работала, вскрытия жертв и экспертизы проводила. Представляешь? Помогала, так сказать, нам ловить себя. При этом с виду была вполне приличной и интеллигентной девушкой, спортсменкой-комсомолкой, что называется. А потом выяснилось, что в ней еще жила другая личность. Темная и мстительная. Вот и представь себе картину. Ей даже притворяться не пришлось, ее первая личность искренне верила, что хочет поймать убийцу, которой сама и оказалась. Так что насчет Анатолия я бы так не обольщался. Он в подворотне на меня с ножичком напал, помнится, и ты это прекрасно видела. И вообще… Мутный он какой-то. Вроде, безобидный, а вроде – и нет. Ты что загрустила?

– От твоих слов, Андрей, веселья мало, – вымученно улыбнулась та. – Я уже начинаю бояться оставаться наедине с Толей… Пистолет бы мне какой-никакой. Эх… Жаль, что прокурорским оружие не дают. Слу-ушай! У тебя не завалялось лишнего пистолета нигде случайно?

Так спросила, будто речь шла о носовых платках.

– Нет, конечно! Нелегальными стволами не занимаюсь.

– Да шучу… – хохотнула Варя. – Понимаю, что это будет незаконное хранение… А ты ведь закон не нарушаешь, да, Андрей Григорьевич? Правильный весь…

Девушка посмотрела на меня не то с укором, не то с не вполне понятным грустным восхищением. Будто ей было дело до Закона. Впрочем, что гадать? Тут явно прослеживался иной подтекст… Который выражался в источаемых ею флюидах.

Ха! Правильный! Знала бы она, сколько я дров наломал за свою прошлую жизнь… Хотя сейчас-то я изменился. Почти. Считается, что после школьного возраста характер человека не меняется… А у меня? Нет, характер тот же остался, а ценности – вот они немного другие стали.

– А ты не соблюдаешь разве? Закон этот, – спросил я в шутку и получил неожиданный ответ:

– Нет, конечно!

– Как так? – вскинул я бровь и даже подвинулся ближе, чувствуя, что сейчас повествование перейдет на доверительный шепот.

Но Варя отвечала в полный голос и гордо распрямив изящную спину:

– Ну, вот, например, улицу переходить в неположенном месте или на красный свет – это нарушение закона?

– Нет.

– Нарушение… Административного закона… Все его хоть раз да нарушали.

– А-а… Ты в этом смысле? – облегченно выдохнул я, отгоняя нехорошие думки про Варю и про то, на что она способна.

Вот сижу я с ней, Литератора обсуждаю, а может, она и есть тот серийник… Хотя вряд ли. Или нет? Тьфу, блин! Уже голова пухнет от обилия подозреваемых…

– И не только в этом смысле, – многозначительно улыбнулась Соловейчик. – Я бываю плохой девочкой… Неправильной… Но об этом давай не будем.

* * *

Елена Петровна сидела на скрипучей кровати и читала. В дачном домике, в котором она была пленницей вот уже больше недели (с точного счета она сбилась), отыскалось немало старых книжек советских писателей.

Это были неказистые томики в мягких обложках с непритязательными названиями: «Городские рассказы», «Путь комбайнера», «Комсомольский девиз».

В другой ситуации администратор не стала бы читать такую скучную и серенькую прозу, особенно после захватывающих детективов Светлицкого – дочитав его новый том, она вообще не могла читать другие книги. Ведь в них нет таких крутых поворотов сюжета, захватывающих интриг, тайн, загадок и подробностей разных приёмов, нужных в деле борьбы умелого сыскаря с преступниками-убийцами. Приходько подсела на этот, как выражалась ее знакомая-филолог, «литературный полуфабрикат», и нормальную “пищу”, в виде полотен текста, подробно описывающих утро в селе, росу на траве и грязь на кирзаче тракториста – уже не воспринимала. Но тут желанных книжек любимого автора, к сожалению, не было. И пришлось сесть на книжную диету.

Маленькая комнатка, походившая на единственное помещение дачного домика, стала ее камерой-одиночкой. Изредка появлялся «надзиратель», а единственным развлечением стало чтение.

Женщина потерла запястье, на котором было защёлкнуто кольцо наручников и, гремя цепью, со вздохом перевернула страничку. Позади уже треть книги, а герой еще со двора своего дома ни разу не выходил. То на рассвет любовался, то собаку покормил, а потом рассуждал через забор с соседом, и о чём же – о труде, как о социально-значимом процессе. В повести даже никого не убили, мало того, никто не поругался.

«И почему в книгах мужики о трудовых подвигах и пятилетках рассуждают?» – недоумевала Приходько, пробегая по строкам. – «Ведь вообще-то у них на уме только рыбалка, бабы и выпивка, все так говорят. Да и вообще в жизни совсем все не так, как в книжках… А вот Всеволод Харитонович правдиво писал, жизненно… Хотя и не про наше время…»

Уже темнело. Тусклая лампочка давала мало света. Женщина подвинулась ближе к щели в окне. Через заколоченные окна пробивался прощальный лучик света, вот-вот готовый раствориться в красноте заката.

Эх… Настольную лампу бы. Может, попросить Людоеда? Так она про себя называла своего мучителя. Только появившись здесь, она сочла, что он, конечно, хочет сожрать ее свеженькой, поэтому не убил сразу. Хотя и сейчас время от времени она допускала мысль, что откармливают ее на убой. А что ей было думать, вот скажите? Хотя горячее питание раз в сутки никак нельзя было назвать «убойным», но для перекусов у нее всегда имелись в обшарпанном буфете магазинные сухари с немного подгоревшими корочками и маковыми зернышками внутри, круглое дешевенькое печенье и тушенка. Правда, тушенку приходилось вскрывать тупой, как валенок, открывалкой. Людоед не дал ей нормального ножа… Осторожничал, ишь какой предусмотрительный. Приходил раз в сутки. Иногда через день. Тогда женщина начинала особенно волноваться и надумывать себе всякое. А ну как его милиция повязала? Ведь это ужасно! Значит, он больше не придет! А кто ее вытащит тогда отсюда? Сидит, как собака на цепи, да еще и окна заколочены, и дверь наглухо заперта снаружи. Сколько ни кричала, никакого толку – только мухи внутри и слышат, да и те уже не реагируют. Даже не улетают, а нагло садятся на нее и ползают, противно щекоча шею, лоб и руки…

Когда совсем стемнело, за дверью вдруг раздался глухой стук шагов по дощатому полу.

– Идет! – еле слышно выдохнула пленница и зачем-то принялась поправлять слежавшиеся и столько времени нечесаные волосы.

Дверь распахнулась, и на пороге появился Людоед. Сегодня на нем цвета старого асфальта неприметные брюки и такая же непритязательная ветровка. Ни фасона, ни стиля. Хотя, впрочем, абсолютное большинство граждан о таких понятиях и не слыхивали… А может, он специально так одевается, неприметно. Чтобы не выделяться среди серой массы…

В руках Людоед держал миску с вареной картошкой и торчащей из нее куриной ножкой. А на голове, как всегда, надет холщовый мешок. Сидит по размеру, и лишь маленькие вырезы для глаз связывают скрытое лицо с внешним миром. Но щелки такие крохотные, что сквозь них не виден даже цвет глаз незнакомца. Хотя иногда Елене Петровне казалось, что она раньше видела эти глаза. Но так бывает, когда много гадаешь и надумываешь себе – вот и начинает казаться то, чего нет…

Людоед вошел, как всегда, молча. Поставил миску на треснутый стол и хотел уйти, но Елена Петровна вдруг выкрикнула:

– Опять уходишь! Опять я здесь одна должна торчать! Сколько ты еще меня держать здесь будешь?! Убей лучше сразу! Ты слышишь?! Что молчишь?! Скажи хоть что-нибудь!

Выплеснула она накопившуюся ярость и страх одновременно, и тут же сама испугалась своих слов. Ей даже захотелось проглотить язык… Лучше без него, но зато живой…

А незнакомец тем временем встал, застыл словно памятник. «Вот сейчас он вытащит из кармана топор, – подумала женщина, – и покрошит меня на кусочки. Зачем я так сказала?».

Она настолько испугалась, что ее не даже не смутило, что топоры в карман не помещаются.

Но Людоед в карман не полез, и даже не стал рычать и крушить все вокруг. Он вдруг подошел и… сел рядом.

Сердце у женщины оборвалось, а потом вдруг заколотилось и чуть не выпрыгнуло из груди. Она тихо сглотнула, облизав пересохшие губы, и уже чуть слышно спросила:

– Зачем я вам? А? Зачем вы меня держите?..

Незнакомец лишь почти беззвучно хмыкнул, отчего «колпак» на его голове нелепо качнулся, сбивая прорези с глаз. Он поправил мешок, чтобы лучше ее видеть. Ткань грубая, нитки будто из соломы сделаны.

«Ему, наверное, колет лицо», – подумала Елена Петровна и тут же удивилась своей внезапной сердобольности.

Тем временем незнакомец взял книжку, что читала Елена Петровна. Полистал, пропуская веером страницы через пальцы, будто хотел в чем-то уличить пленницу. Что он там ищет? План побега? Елена Петровна еле заметно ухмыльнулась. И чего ему надо? Сел на кровать и молчит. Ну говорил бы уже что-нибудь, раз остался… Но Людоед молчал.

Хм… Людоед… Женщина поморщилась. Никакой он не Людоед вовсе. Иначе давно бы меня уже сожрал. Насильник-извращенец? Нет, тоже не похож… Не смотрит даже на меня толком. Да и давно бы уже того… Этого самого… Тогда кто он? Книжек у него много здесь, конечно. Будто библиотека. Может, не его? Буду лучше звать его Библиотекарь. Хотя нет… Елена Петровна закусила губу. Библиотекари – это обычно женщины, а этот явно с игрек-хромосомой ходит. Литератор… Точно, ага… Буду звать его Литератором. Книг много, значит, Литератор.

Елена Петровна, обрадованная своей придумкой, улыбнулась, но тут же похолодела. Стоп! А это не тот ли маньяк, что убивает по книгам Всеволода Харитоновича?!

От такого предположения прошиб пот… Женщина даже прикрыла рот рукой, чтобы не взвизгнуть. Ну точно! Все сходится! Вон сколько книжек! Явно начитан, и Светлицкого тоже, скорее всего, читал. И убивал по мотивам его книг… Я это первая в городе поняла, потому что назубок знаю каждую сцену из каждого романа Светлицкого. А потом сдуру пошла к Лосеву! Рассказала все. А потом… А потом меня похитили. Совпадение? Нет, конечно! Лосев, паскуда, рассказал кому-то, а меня заверил, что такого не бывает, чтобы по книжкам людей резали и вешали. Что я чего-то напутала, и что нет у нас маньяка. Все эти преступления совершили разные люди. Ну да, ну да… Как же! Напутала! Ничего я не напутала, раз меня после этого похитили…

Тем временем Литератор сидел и сопел. Елена Петровна набралась смелости и проговорила:

– Вы можете идти… Спасибо, что побыли со мной, а то мне правда здесь очень скучно. Хоть волком вой.

Мужчина встал и, кивнув на миску с едой, вышел… Снаружи бухнул запираемый засов. Женщина вздрогнула, а потом с облегчением выдохнула. Я еще жива… Жива!..

Она вскочила с кровати и, гремя цепью, уселась на табурет возле стола с остывающей картошкой. Буря недавних эмоций пробудила у нее зверский аппетит.

* * *

Что-то сводило меня с ума и ужасно бесило, что – я не понял во сне, но когда Света осторожно потрясла меня за плечо, то сообразил, что происходит: звонил старый советский телефон из неубиваемой зеленой пластмассы. Он стоял на прикроватной тумбочке и надрывался, будто пожар приключился, и нам срочно нужно рвать когти из гостиницы «Север».

– Возьми трубку, – сонно пробурчала Света, с головой зарываясь от надоедливого дребезжащего звука под одеяло.

Я нашарил рукой трубку и оторвал ее от аппарата, с облегчением ощутив, что звук прекратился.

– Алло.

– Андрей, ты что трубку не берешь так долго? – раздался в динамике возбужденный голос Вари.

– Что случилось? – сон как рукой сняло, и я энергично распрямился и сел на кровати.

– Толя опять куда-то смылся…

– Когда?

– Только что. Короче, я за ним пойду.

– Чего? – потер я глаза. – Как – за ним?! Сиди и не высовывайся, я скоро буду!

– Ага, пока ты доедешь, мы его потеряем. Все, я побежала. У меня машина во дворе!

– Откуда у тебя машина?!

Но ответом мне раздалось лишь тревожное: пи-ип, пи-ип…

Глава 8

Я бросил трубку на аппарат и спрыгнул с кровати. Стал, стараясь торопиться не слишком заметно, натягивать спортивные трико, футболку и олимпийку.

– Что случилось? – вынырнула из-под одеяла Света, в ее глазах отразилась легкая тревога.

– Ничего страшного, – успокоил я. – Долго объяснять, любимая, скоро буду! Тороплюсь. Все, целую…

– Постой! Ты куда?!

Но я уже хлопнул дверью, сделав вид, что не расслышал последний вопрос. Не скажу же я Свете, что поперся среди ночи по звонку Вари. Сказать-то, конечно, можно, но объясняй потом, что ты не ежик, а время идет. Нужно перехватить Рубилина. Хотя я понимал, что, скорее всего, не успею…

Но все сделал для того, чтобы успеть – оделся быстро, так как приготовил одежду заранее. Не убирал ее в шкаф, а развесил на стуле. И кроссовки выставил носками на выход на видном месте в коридоре. Будто чуял, что именно сегодня старший следователь Соловейчик меня по тревоге поднимет.

На улице темно, как в шахте. Чернота пасмурного неба поглотила луну и звезды. Сентябрьский ветерок настойчиво пах дождем и готов был вот-вот разразиться противной мелкой моросью. Я поежился, застегивая спортивку под самое горло, и запрыгнул в стоящую у крыльца «Волгу».

Машину я тоже теперь держал под боком. Велел Сашку ее на ночь ставить возле места проживания нашей группы. Хоть и не положено, служебный транспорт должен в гаражах и боксах конторских ночевать, но этот момент мы с Лосевым утрясли, хотя сам Сашок был не слишком доволен таким раскладом. Теперь ему приходилось каждое утро и каждый вечер совершать вояж к гостинице «Север».

Я завел автомобиль и, не прогревая движок, сразу выехал на дорогу. Маршрут выучил заранее, специально накануне несколько раз проехался от гостиницы до дома Рубилина. Так что даже в темноте (фонари, как всегда, горели не везде) при свете фар быстро сориентировался.

Только бы Варя глупостей не наделала. Я и не представлял сейчас, где ее и Рубилина искать. Мой план был – доехать до их двора, а потом… Суп с котом. Хрен его знает, что делать… Но не поехать я не мог. Почему-то внутри росла уверенность, что Анатоль не так прост, как показался мне тогда в подворотне с дружками. Есть в нем что-то непонятное, неизведанное, если можно так выразиться. Вроде, с виду обыкновенный малодушный торгаш, хитрый и эгоистичный, но иногда в его взгляде проскальзывает неприятный холодок и твердь, словно булат. Мимолетно, бегло, еле уловимо. Но я-то не первый год майором, выучил уже повадки людей разных пород: ментов, преступников и других хищников. Даже полиграф научился обманывать, когда в прошлой жизни нас периодически проверяли на этой шайтан-машине, собираясь переместить на вышестоящую должность.

Вот и Толя иногда кажется мне фальшивым. Будто я полиграф, а он меня обманывает. А его психи и вспышки ревности к Варе в свете последних событий вообще выглядят какими-то наигранными. Будто он роль примеряет, а сам другой жизнью живет. Той, про которую я не знаю. Никто не знает…

«Волга» въехала во двор. Я погасил фары и изо всех сил всматривался в темноту. Как назло, подъездные уличные лампочки не горели. Выкрутили, наверное, их и стыбрили.

И тут я увидел силуэт, который колупался возле светлых жигулей. Уже почти на выезде из двора. Я-то стоял в глубине, заехав с другого конца дома, и силуэт явно меня не замечал. Был увлечен возней с… шестеркой. Ну, да, точно, похоже на белую шаху. Совсем как у Анатоля…

Я пригляделся… Силуэт наклонился и делал какие-то манипуляции возле машины. Блин! Он что, колесо меняет? Нашел время среди ночи.

И тут дверь в мою машину распахнулась, и на заднее сиденье кто-то мягко юркнул. Я даже вздрогнул от неожиданности, рука дернулась к поясу, но глаза уже выцепили из темноты салона через лобовое зеркало знакомую фигуру.

– Привет! – громко прошептала Варя.

– Ты откуда? – тоже шепотом спросил я. – Я думал, ты за Рубилиным уехала.

– Вон он, Толечка, колесо меняет, – ткнула она пальчиком в светло-серую (какой она казалась в темноте) шестерку.

– А! Так это он? А что ты шепчешь? Нас все равно не слышно.

– Не знаю… На всякий случай.

Она прочистила горло, как будто возвращая этим себе голос.

– Повезло нам, – кивнул я, – что него колесо спустило.

– Дело не в везении, – Варя перелезла на переднее сиденье, бесцеремонно держась за мою шею и протискиваясь между спинками. – Я ему под колеса «ежиков» положила.

– Чего?..

Она достала из кармана россыпь металлических звёздочек – я узнал в них колющие фрагменты от колючей проволоки, нарезанные, очевидно, кусачками.

– Ха! Ну ты даешь! А как ты узнала, что именно сегодня надо ежей подкладывать?

– Я и не знала, я каждый вечер под колесо ловушку делала, а утром шипы убирала. Пораньше вставала, пока он спит. И так уже три дня подряд.

– Хитро, – одобрительно закивал я, Варя снова выросла в моих глазах, я даже начал прокручивать варианты, как взять ее в нашу группу, но быстро отмел эту мысль, ведь две тигрицы в одном логове не уживутся. – А почему мне не рассказала о своих планах?

– Ты бы ведь сказал, что это опасно и все такое, – пожала плечами девушка. – Приятно, конечно, что ты обо мне волнуешься.

Последнюю фразу она проговорила с теплотой в голосе. Немного излишней, будто мы были с ней старые друзья – или любовники.

– Работа такая, – хмыкнул я, переводя диалог в деловое русло.

– Смотри… – встрепенулась Варя, – Толя, похоже, закончил. Заводи машину.

– Рано, – я вглядывался в темноту.

Вот фигура Рубилина уложила что-то (скорее всего, насос) в багажник, вот подошла к водительской двери и скрылась в салоне авто. У шестерки загорелись фары.

– Поехали за ним, – в нетерпении ерзала Варя.

– Сейчас выедет со двора, и двинем потихоньку…

Шестерка тронулась, через некоторое время наша «Волга» поползла за ним. Выехали на дорогу. Справа вдалеке маячили габариты автомобиля. Рубилин притопил газу. Я тоже…

Как назло, машин в Литейске на ночных улицах оказалось совсем мало. И если плотно сесть Анатолю на хвост, то он нас быстро срисует. Я отстал на максимально возможное расстояние, чтобы не возбуждать подозрений, но в итоге пару раз чуть не потерял из виду шестерку, когда Толя сворачивал, а вместо него откуда-то появлялась другая машина, с похожими задними огоньками.

Вот черт! Обилие «жигулей» в СССР делало все машины с виду близнецами. И свет габаритов – как под копирку.

Больше рисковать я не стал и на свой страх и риск вырубил фары. Прибавил скорости, внаглую проскочил на красный и сократил расстояние, благо уличные фонари все же по Ленина имелись, хоть и горели не везде.

– Куда он едет? – хмурилась Варя.

– Кажется, я узнал дорогу, – ответил я и оказался прав.

Проехав центр и прилегающую окраину с примесью частного сектора, мы ожидаемо очутились у складов горторга.

– Так он что? На работу приехал?! – недовольно фыркнула Варя. – Блин! Все зря, получается?..

– Да погоди ты расстраиваться, – я остановил машину на приличном расстоянии перед воротами территории, за которыми скрылась шестерка (ее впустил вахтер). – В такое время порядочные люди на работу не ездят. Только менты, врачи и жулики. Анатоль у нас на первые две категории явно не тянет… Интересно, что он мутит в такой час?

Сзади мелькнули лучики подъезжающего авто. Я двигатель не заглушил и успел увести машину в сторону, укрыв ее под нависающим забором с лохматым одеялом из желтеющего вьюна.

Благо машина наша черная, и в ночной темноте она отлично слилась с обстановкой. А нам, при этом, было хорошо видно, что происходит у проходной. Одиноко висящий над сторожкой и воротиной фонарь выхватывал небольшой сумеречный пятачок своим желтоватым светом.

Машина остановилась. Это тоже была «Волга», но белая.

– Еще работнички горторга пожаловали, – ухмыльнулся я. – Хлебом не корми, и сна не надо, лишь дай поработать на благо народа…

Человек вышел из машины. Его тщедушное сложение показалось мне знакомым. Мне почудилось, что я даже рассмотрел его юркое, на тонкой шее лицо. Но я не был уверен… Или действительно почудилось. Где я его раньше видел?..

– Я ближе подойду, – шепнул я и аккуратно открыл дверь.

– Ты куда? – таращила глазенки Варя. – Давай здесь подождем. Увидят тебя!

– Мне этот крендель почему-то кажется знакомым, – кивнул я на человечка, который переговорил с вахтером, и тот уже открыл ему ворота. – Нужно его морду глянуть поближе.

Еще секунда, он скроется, ищи-свищи.

– Я с тобой!

– Нет, сиди здесь и замкнись изнутри.

Я выскочил из автомобиля, словно кот на охоте, мягко ступая резиновыми подошвами по потрескавшемуся асфальту, усыпанному камешками и с пробивавшейся из щелей травой. На мне сейчас «адики», а не туфли. Как хорошо, что я приготовил кроссовки.

Держась ближе к черноте забора и пригнувшись, будто вор, я спешил вперед, но все же не успел. Пока подбирался, худощавый успел запрыгнуть в «Волгу». Хлопнула дверца, и шины зашуршали по камешкам, машина въехала на территорию. Бух! – ворота за ней захлопнулись.

Твою мать! Не успел маленько… Эх… Я сбавил шаг, а потом и вовсе остановился, разглядывая будку с вахтером. Через серое стекло ни хрена не видно, лишь очертания его плеч и головы. Мне почему-то вахтер привиделся в фашисткой форме «СС», хотя на деле там по-любому пенсионер какой-нибудь в ватнике дежурит. Чего только в сумерках не увидишь.

Решил подождать, когда худой будет выезжать обратно. Тогда и попробую его рассмотреть через стекло автомобиля. Получится? Ведь близко не подойдешь – вахтер спалит, а издалека, может, и не выйдет ничего. Тогда в голову пришла отличная, хотя и немного авантюрная идея. Я поднял голову и посмотрел на верхушку высоченного забора: колючки нет, вышек с автоматчиками тоже, значит, и патрулей со шмайссерами и овчарками там не будет. Решено. Иду на разведку…

Вернулся метров на двадцать назад. Выбрал участок забора, свободный от вьюнов, и, хорошенько подпрыгнув, повис на руках, уцепившись за верхнюю кромку забора. Это хорошо, что у нас в стране заборы удобные, бетонные. Хоть и высокие, но через такие и лазать приятно, и тырить с предприятий запчасти и продукцию разную работникам не сложно. Даже диван перевалить можно через такой забор, если вдвоем.

Я подтянулся, закинул ногу. Р-раз! И мягко спрыгнул на землю с внутренней стороны. Адики утонули в мягкой почве.

Огляделся… Возле дальнего склада стояли три машины. Шестерка, «Волга» и еще какой-то жигуль. Ага… Сходка расхитителей социалистической собственности.

Машины пустые, их обладатели, очевидно, укрылись в складе. Вот Толя, вот прощелыга! Нагло тырит народное добро среди бела… то есть, темной ночи…

Что ж, возьму его с поличным. Вот выйдут они с мешками, груженные, например, колготками дефицитными (ничего больше в голову не пришло, что еще можно тырить, чтоб компактное), а тут я их встречу. Уже ломал голову, где понятых незаинтересованных взять. Вахтер-фашист ведь потом в отказ пойти может, а Варя, как правоохранитель, процессуально не подходит на такую роль.

Но мужички, трое их было, вышли пустые. И на том спасибо, не надо понятых искать. И где-то внутри я почувствовал, что правильно сделал, что не выдал себя и не вышел из укрытия к гражданам с закономерным вопросом: «какого фига, и кто вы такие?». Ведь знал я из всей троицы только Рубилина. Или нет? Хоть убей, этот второй дохлик мне все равно кажется знакомым. Кто ты, воин?..

Я присел под кусточек, что сиротливо торчал за складом, топорща свои куцые ветки. Впился взглядом в переговаривающуюся о чем-то троицу – и тут понял… Разглядел, наконец! До меня дошло, где я раньше видел щуплого. Редькин хрен! Ну конечно! Этот не то цыганский, не то казахский (в общем, не совсем славянский) вид пронырливого лица. Этот костюмчик с галстуком, что сидит мешком. Бежевый плащ и чернявость прически. Председатель горисполкома товарищ Монашкин Борис Борисович собственной персоной.

Ух ты! От увиденного я чуть не подпрыгнул и снова едва сдержал себя, чтобы не выскочить и не положить ночных заговорщиков мордами в землю. Ясен пень, что делишки они мутят не совсем законные. Но я в БХСС-ники не записывался, мне главное – Литератора вывести на чистую воду и Приходько спасти (я почему-то был уверен, что она жива, ведь тела мы не нашли – а если вспомнить повадки Литератора, то ясно, что всплыть оно обязательно должно было). И Толя сейчас здесь не как убийца, а как обыкновенный жулик. Обсуждает с Монашкиным дела свои спекулянтские. Дефицит сейчас прет буйным цветом, и, так сказать, вдумчивое распределение товаров с городского склада в нужные руки и в нужные места могло привести к немалой прибыли.

Ладно… Спекуляция – не мой профиль. Скоро вообще это даже не преступление будет. Получается, что в прошлый раз Анатоль тоже приезжал ночью именно сюда? А не проведывал Пиходько, как, признаться, подумал я… Жаль. Хороший бы из тебя Литератор получился, Толя. Хотя все еще может быть. Скидывать тебя со счетов рано. Такому как ты, спекулянту, ничего не мешает между делом убивать людей. Кстати… Давненько не было новых жертв. Тьфу-тьфу!

Тем временем троица расселась по машинам и скрылась за воротами.

А я сайгаком помчался к забору. Нужно ведь ещё скорее Варю домой доставить, чтобы Толя ничего не заподозрил.

Перемахнул было уже через забор, но зацепился за выщербину. Послышался треск синтетики. Кофта моя не выдержала, дыра знатная образовалась. Эх… Хороший был спортивный костюмчик. Польский…

Спрыгнул на землю, когда машины уже маячили красными габаритами вдалеке.

Добежал до «Волги», а спиной почувствовал на себе чей-то взгляд. Резко развернулся и увидел, как меня пытается разглядеть вахтер. Вот зараза! Он как раз покурить вышел, провожая гостей, и к себе в кандейку не спрятался. Стоял смолил под березкой, сверху я его и не заметил. Да и хрен с ним. Меня он тоже в темноте не разглядит. Наверное…

Вахтер перепугался, когда какой-то мужик спрыгнул сверху от него в нескольких метрах и стал драпать в противоположную сторону. Вместо того, чтобы организовать за мной погоню, он кинулся к будке. Ну да, фашисты – они трусливые… Сейчас тревогу поднимет, в милицию позвонит. В ушах у меня уже гудели сирены, а землю резали лучи прожекторов. Но это все воображение. Давненько я в переделки не попадал, все кабинет да кабинет, вот и просит душа приключений, надумывает себе…

Я нырнул на водительское сиденье, уже не таясь, громко хлопнул дверью. Включил зажигание и фары. Привычным движением переключил скорость и дал по газам, не жалея сцепления. Не хотелось, чтобы сторож срисовал наш госномер.

– Ну что? – спросила Варя, уперев в потолок руки, чтобы не бухаться головой, так как машина неслась, проглатывая кочки, но некоторые из них сильно сопротивлялись и возмущенно подкидывали нашу «Волгу», будто пытались опрокинуть. – Узнал его?

– Это был Монашкин! Прикинь…

– Ого! Вот так дела… – круглые глаза Вари стали еще круглее. – Что он здесь делал?

– А ты как думаешь? Ночью на государственном складе… Премию, наверно, выписывал свои подчиненным. Чтобы сюрприз был, – фыркнул я.

Варя не оценила шутку, потому как была ошарашена новостью.

– Выехало ведь три машины, кто там еще был? – наконец, переварив услышанное, переспросила она.

– Третьего не разглядел. Он все время спиной был. И, кажется, я его не знаю… Держался он так бочком всегда. В лучах фонаря мордой не светил.

– А номера его машины ты не запомнил?

– Не разглядел, он так хитро жигуль поставил, что номерные знаки в тени были. Как ни смотри, хрен разглядишь.

– И кто же это мог быть? Может, обычный работяга? – предположила Варя. – Подручный их?

– Нет, – я поддал газку и вырулил на главную дорогу, – Монашкин и Толя относились к нему, как бы это сказать, с каким-то почтением. Во всяком случае, так это выглядело со стороны. Причем даже сам председатель горисполкома чуть ли не расшаркивался перед ним.

Произнёс я это всё, не сводя глаз с дороги, и сам задумался.

– Странно… – протянула и Варя.

– Ага… Борис Борисович, считай, первое лицо в городе, после секретаря горкома и его первого зама. А тут – такое уважение незнакомцу.

– А может, это и был первый секретарь горкома? – хохотнула Варя.

– Ага, – скептически скривил я губы. – Еще и прокурор с начальником милиции у них в машинах попрятались. Нет… Это другой перец, нутром чую…

– Криминальный авторитет? – подкинула идею Варя.

– Вполне возможно, – пожал я плечами, и тут же меня осенила мысль. – Слушай! Так может, это…