Текст книги "Против всех"

Две минуты

– Сидеть! Всем сидеть, суки! Самолет захвачен!

Тип в маске орет благим матом, тыча пистолетом то в одного пассажира, то в другого. Без акцента, чисто. Нервничает сам и заставляет нервничать других. Еще бы.

Да и не он один, если честно. Его напарник рядом. В середине салона еще двое. Трое в начале. Один из них резко врезает по голове рукоятью пистолета мужику, который ничего не делал, просто пялился. Пялился на ствол. На террориста. На скрытое под маской лицо. Наверняка думал, что смотрит в лицо смерти… Но получил он не смертельно. Упал вбок, спустя секунду застонал.

В салоне послышался истерический женский визг. Оборвался на жуткой, импульсивной ноте, как будто перекрыли кислород. Я вижу, как уткнулся лицом в ладони сосед слева.

– Всем сидеть, суки! Оставаться на местах, блядь! Я не шучу! Если кто рыпнется – башку снесу! Слышала?! Слышала, тварь?!!

Гад без особых причин наезжает на девушку, которая сидит на ближайшем сиденье. Схватил за волосы, пригнул, ткнул ствол в затылок.

– Тихо всем! Самолет захвачен. Нам терять нечего. Всех поубиваем если не будете слушать!

Он чуть не брызжет слюной, голос срывается. Рука дрогнула. Палец на курке.

Когда он заткнулся, вступил в диалог более спокойный и властный голос.

– Всем сохранять спокойствие и оставаться на своих местах. Если вы не будете нам мешать, то никто не пострадает. Сидеть тихо на своем месте и молчать.

Это смертники. И им реально нечего терять. В масках только двое. Остальные не удосужились принять мер, чтобы скрыть личность. Да и это уже неважно.

Как они проникли на борт? Как пронесли оружие? Современные аэропорты охраняются первоклассно. Жесткий контроль и проверка каждого пассажира. Любой подозрительный и потенциально опасный предмет изымается. Системы безопасности работают как положено. Так откуда они здесь? И ладно, если бы это был один псих. Но их восемь. Вооружены. Семь в салоне, один в кабине пилотов. К нему пробирается еще один.

Впрочем, кто, как, откуда и зачем – уже неважно.

Я знаю, кто они. Трупы.

Они думают, что все под контролем. Стадо беззащитных двуногих заперто в клетке с ними, хищниками.

Пусть думают так. Когда они поймут свою ошибку, будет уже поздно. Неважно, какие они преследуют цели. Для чего и во имя чего вознамерились убивать мирных граждан. Мне тупо похуй. Тех, кто взял в руки оружие и направил против невинных людей, я устраняю. Количество значения не имеет. Это моя работа.

Восемь нелюдей. Восемь трупов.

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь. Две минуты. Должно хватить.

Крикун и его напарник всего в метре от меня. Первым надо обезвредить крикуна – того, что приставил ствол к голове девушки.

Нервное сыкло. Надо переключить его внимание на меня.

Я медленно поднимаю руку.

Крикун зыркнул бешеным взглядом.

– Что?!

Рука с пистолетом расслабилась, палец на курке тоже.

– Уважаемый… мне надо выйти.

– Куда, блядь, тебе надо? Ну-ка сидеть!

Он наводит ствол на меня. Думает, что быстро. Хуй тебе, засранец.

Я вскочил с сиденья резко, на ходу бросил связку ключей в рожу напарника крикуна. По пути перехватил ствол левой рукой – надавил вниз и рванул на себя. Правой локтем заебенил в переносицу, четко и мощно, так что тупая башка крикуна откинулась глубоко назад. Зарядил с ноги в колено напарнику, ломанулся, повалил, выбил ствол – упали все втроем. В тесноте коридора образовалась свалка. И это сработало – остальные не решались стрелять. Пока не решались. Счет идет на секунды. На доли секунд.

Когда они сообразят, что надо не палить по мне, а просто взять одного из заложников на прицел, будет поздно.

Я этого не допущу.

Стрелять из положения лежа в тесном пространстве, полном людей, да еще так, чтобы попасть в нелюдей – задача непростая. Но меня этому учили. И я не промахиваюсь. Я просто попадаю.

Три выстрела – два в головы, один в плечо. Двое террористов падают замертво, разбрызгивая красным. Третий сжимает плечо, роняет оружие и падает в проеме между креслами.

Четвертый выстрел запаздывает, но все равно настигает цель. Еще один террорист падает. Последний из стоящих смотрит на тех, кто упал, и тупит. Что ж, его проблема.

Я стреляю в него… но гадское оружие дает сбой. Осечка. Щелчок вместо выстрела. Черт… Но мне не впервой лезть на амбразуру. Да и какая тут амбразура? Так, еще один мудила с пистолетом…

– Стоять! – орет мудила. И я встаю. Резко, быстро. Нужен ураган. И ураган будет. Мудила не успевает опомниться, но стреляет. Плевать. Пулей больше, пулей меньше… Я налетаю на него, сметаю точным ударом в горло. Мудила заглох и, хрипя, завалился на пол. Лежать я ему не дал – подхватил за голову и резко повернул вправо – хруст позвонков, сдавленный противный булькающий хрип. Раненый в плечо попутно тоже получил свое, и теперь в глубоком отрубоне. С ним еще будем разбираться.  После.

Оборачиваюсь.

Крикун лежит неподвижно. Тот, что был с ним рядом, пытается встать.

Пара секунд – я уже рядом. Тяжелый удар с ноги в челюсть. Добивающий в висок. Готов. Крикун – тоже. Через секунду. Нехер церемониться. Мои руки в крови. Что ж, это моя работа…

Двух минут хватило с лихвой.

В салоне подавляющая тишина. И ужас. Страх, животный, непреодолимый страх. Страх перед лютым зверем. Перед монстром. Который оказался сильнее и страшнее тех, с оружием и в масках. Они застыли. Те, кого я спасал, смотрят на меня и на дело моих рук с таким остервенелым, ледяным ужасом, что сковывает движение, замораживает сознание. Они не верят до конца в то, что произошло. Они не понимают до конца. И они никогда. Никогда не забудут то, что видели. Не должны были видеть, но увидели. Они никогда не будут благодарны мне за сделанное и увиденное. Даже если кто-то на словах, просто формально, про себя или шепотом скажет спасибо – это будет просто форма. Не благодарность. Я знаю, что в глубине души они боятся и ненавидят меня еще сильнее, чем этих террористов. И что я буду им сниться кошмаром по ночам. И это нормально. Мне плевать на благодарности. Я тот, кто я есть. И делаю то, что мне предназначено.

Остался еще один.

И пока царит это жуткое, застывшее молчание, я иду в кабину пилота. Выстрелом выношу замок, пинком открываю дверь. Все происходит быстро. Гнусная, искаженная яростью рожа террориста, который приставил ствол к голове одного пилота. Рожа так и застывает с выражением ярости. Только его пустая башка дергается от попадания. Тело медленно сползает на пол.

– Все кончено. Садись за штурвал, летун.

Пилот словно очнулся от транса. Глаза дикие и напуганные. Осмысленность приходит в них несразу. Второй пилот тоже пока не совсем в себе. Из пилотов здесь пока стабилен и адекватен только автопилот.

Даю им минуту. Помогает.

– Вы все поняли. Террористы обезврежены. Свяжись с диспетчером и приземляйтесь. Кивни, если понял.

Первый пилот кивнул. Ребята лучше меня знают, что и как делать. Надо просто дать им время.

В салоне оцепенение более-менее прошло. Люди начали перешептываться, говорить вполголоса. Проверять себя и близких. Все ли целы?

Я тоже приглядываюсь. Похоже, что целы все. Из конца салона выглядывает напуганная, но постепенно овладевающая собой стюардесса. Люди смотрят на последствия моих дел. И страх пробуждается снова.

Какой-то парнишка уставился на лежащего гада. Потом пнул его в сердцах. Женщина постарше, которая рядом, схватила его за руку.

– Андрюша, не трогай… не трогай это.

Я молча стою. Быстрее бы убраться отсюда.

Кто-то трогает меня за руку.

Поворачиваюсь. Девушка. Та самая, которую нервный крикун сегодня чуть не убил. Просто так, ни за что ни про что. Глупым выстрелом в затылок. Рыжая, растрепанная. Почему-то обращаю внимание на глаза. Ясные, небесного цвета. Какие-то глубокие и магические. Может, потому что на них слезы?

– Ты… ты ранен.

Пулей больше. Пулей меньше. Хуйня. Меня пулями не возьмешь.

Я хотел ответить ей так. Или примерно так. Но язык не поворачивался. И во рту предательски пересохло.

– Ху… пустяки, – прохрипел я каким-то не своим голосом.

Я понял, почему глаза кажутся магическими. Потому что в них нет страха. Только в них. Она меня не боится.

– Спасибо, – прошептала она, глядя бездонными, небесными, магическими глазами прямо в мою черную душу.

И я понял. Ясно понял. Что если и стоит марать руки в крови, убивать нелюдей, мочить отмороженных гадов, да хоть на весь мир идти войной… Только ради нее.

Защитник

– Никто из вас не пройдет. Дальше этой линии.

– Ты один. Нас два десятка. Ты без оружия… Ты идиот.

– И покойник, хе-хе!

– Никто.

– Порвите его. Вперед!

– Ублюдок, тебе конец…

– Самонадеянная сволочь. Мочить его, бля!

– Да он ебнутый, братва! Отделаем его…

– Еще как, мать родная не узнает.

– На!

– Черт! Как он это сделал? Одним ударом!

– Похер, нападай…

– Одним ударом троих?

– Ах ты гад…

– Я сказал убейте его!

– ААААААААААААААА!!!

– Твою ма…

– Охххх…

– Бля еще трое…

– Он без оружия, дебилы! Выпустите ему кишки!

– Черт…

– Идиоты, бля, вас где убивать учили?

– А…

– Разом! Все нападайте разом!

– Угх…

– Черт…

– Сука…

– Какого хрена…

– Ххххх…

– Стой! Я хочу жи…

– Рука! Рукааааааааааааааааааааа!!!

– Еб твою, это же башка Бени! Его же мечом отру…

– Пошел ты нахрен, босс! Я сва… А!

– Валить надо молча. Дерьмо.

– Ах ты тва…

– Он без оружия. Вперед!

– Акх…

– Сейчас ты своей крови наглотаешься, ублю…

– Нападай! Слева!

– М… ммммааааамааа… это не мои кишки… не мои… нет…

– Уйооооооооооооооо…

– Ты хрен лысый, тебе просто руку сломали! Не вой – прибей его!

– Иди нахрен…

– Получи!

– Ну, сука…

– Я тебя щас в ад отправлю, ублю…

– АААААААААААААААА! Уфф… аааааааа…

– Черт, нападай!

– Замочу…

– Нет!

– Ах ты…

– Аааааааа…

– На куски порву! Сво…

– Пощади! Пощади… хрррххххх…

– Стой! Ты по-прежнему один.

– Ты тоже. Теперь один.

– Да. Но мне плевать… На! Падла… АААААААААААААА! Рука! Тварь! Как ты… Как… Без оружия… как… ахххххх…

– Кто тебя нанял?

– Кто… ты?

– Если я захочу, ты не просто истечешь кровью. Ты сдохнешь так, что будешь завидовать своим головорезам. Будешь жалеть, что я не прирезал тебя твоим же оружием. Отвечай, кто тебя нанял.

– Пошел ты… Ааааа!.. ххххх…

– Кто.

– Катись в ад… аааааааааа…

– Имя.

– Лучше… добей…

– Имя. Кто тебя нанял?

– Хррр…

– Ты плюешь кровью – это начало. Скоро ты не сможешь говорить. Но это уже и не важно.

– Ты… дьявол… убей… прошу…

– Ты пришел сюда, чтобы убить невинных. Ты знал, что они мне дороги. И тот, кто тебя нанял, знал это. Но никто. Никто из вас не подойдет к ним ближе. И то, что я сделал с тобой и теми, кто с тобой пришел – пусть будет знаком. Знаком для твоего хозяина.

– Что… не надо… прошу… просто убей…

– На тебя он обратит особое внимание. И в нем поселится ужас, который он не забудет до конца своих дней. Ужас, который будет будить его по ночам. Потому что он будет знать, что я не остановлюсь. Знак – это только начало. И он будет означать, что я приду за ним.

– Нет… убей… прости…

– А теперь можешь начинать завидовать тем, кого я просто убил…

Побег

«Вчера был обнаружен и задержан объявленный в международный розыск особо опасный рецидивист Тимоти Джеймс Коурд. Операция по захвату, проведенная сотрудниками элитного отдела полиции в центральном офисе фирмы „Пегас“, прошла успешно. Сегодня было подтверждено принятое судом решение о заключении Коурда в спецтюрьму на острове Надежды. В данный момент осуществляется переправка Коурда на место заключения»

1. Затишье

Он поднял голову, открыл глаза, но ничего не изменилось. Потому что и не могло измениться. Ни одна деталь: ни серые, идеально гладкие стены, ни потолок, ни пол – ничего. Все было и есть одинаково, точно скопировано с единого образца. Все однообразное. Бледно-серое. Одни параметры, одни внешние данные, одно строение, один состав. Даже светильник на потолке, бледный, невзрачный, дающий свет пасмурного дня, остался прежним.

Неудивительно.

Что могло измениться за секунду?

До этого он просто прикрыл глаза. Автоматически, но не устало. Он сидел прямо на податливом полу. Лопатки чуть продавили такую же не слишком твердую стену, углубились. Более-менее удобно. Он ничего не делал и ни о чем не думал. Зачем? К чему мысли? Внутри царил покой. Не просто покой, а пустота, особая пустота, когда все мысли, чувства и ощущения бездействуют. Они замерли, и кажется, что их нет вовсе. Это умиротворение. Холод. Очищающий холод.

Он ждал.

Он знал, что будет делать дальше. Все уже спланировано и продумано. Все предусмотрено. И будет именно так, как он задумал. Беспокоиться не о чем. Все просто. Он справится. Выполнить задуманное – пара  пустяков, нет ничего проще. Обмануть, подчинить этих недоумков, беспомощных идиотов, возомнившими себя всемогущими героями, он сможет. И как сможет! А потом просто ликвидирует. Не зря же его замыслы этой мелочью не ограничиваются.

Особо защищенный, современный и надежный, некрупный, но мощный авиатранс, в просторечии и на старый лад – самолет, летящий спецрейсом, профессиональный экипаж плюс специальный отряд высшей подготовки в качестве охраны. И все это организовано, собрано, направлено для него и из-за него. Чтобы доставить к месту назначения. Разумеется, в полнейшей изоляции, исключая все виды контактов во время перелета. Во избежание непоправимого. Даже вкололи дозу концентратов, чтобы не возникло необходимости давать пищу.

Его боятся. Не все. Но те, кто более-менее осведомлен – боятся точно.

Только вот жаль – недооценивают. Хотя чего жалеть? Им же хуже. Изучили некоторые из его возможностей, пытались проникнуть глубже, анализировать. Сделали все, что могли. Поняли то, что им дано было понять. Составили общий психопортрет, сравнили  со стереотипами. Присвоили звание – особо опасный рецидивист. Приняли меры. И, в сущности, все. Им и невдомек, что у него превосходные способности к самоусовершенствованию. А вот в какую сторону продвигается это усовершенствование – вопрос относительный. Каждый оценивает его по-своему.

Главное, он становится могущественнее. Пусть, по некоторым меркам, медленно, но, по крайней мере, гораздо быстрее любого обычного человека. Большинство людей почему-то никак не хотят понять:  они представляют собой ту форму жизни, которую не без основания считают венцом творения. Возможности, заключенные в них, пропадают даром, гниют, погибают в деградирующем сознании. Многие не могут и не хотят понять того, что заложено в них изначально, довольствуются теми десятью процентами деятельности мозга, которые доступны на уровне сознания. Остальные девяносто – уже на уровне подсознания, то есть, чтобы начать использовать их, нужно очень хорошо поработать над собой. Но, как говориться, каждому свое.

Помещение-клетка имеет форму куба. Мягкие стены прочны. Ни малейшей лазейки. Почти абсолютная герметизация. Даже система подачи воздуха была автономной, не связанной с основной. Словом, сбежать отсюда невозможно, – невозможно без помощи извне. Стены, понятное дело, голыми руками не пробьешь. Правда, если очень постараешься, задействуешь разом все резервные гипервозможности организма и сознания, тогда… но этот вариант сейчас не подойдет. Он пригоден лишь в крайнем случае.

А дверцу можно открыть, только зная код. Код, в свою очередь, нужно вводить снаружи… Система сигнализации и электрозащиты тоже отключается при помощи кода, который меняется перед каждым рейсом. Его знают только члены отряда.

Поэтому остаётся одно. Просто ждать.

Но вот среди пустоты и тишины вдруг что-то  всплыло, и он чуть-чуть насторожился. Кажется, кто-то идет. Идет к камере. Останавливается. И равнодушно проходит мимо.

Джимми Вонг прищурил и без того узковатые глаза, всматриваясь куда-то в пустую даль. Он частенько любил вот так вот вглядываться в неопределенном направлении, когда это позволяла обстановка, выискивать что-то в пространстве, будто преследуя одному ему видимый объект. Однако привычка не мешала работе. Это внешне он выглядел далеким и отрешенным, на самом же деле он был внимателен даже сейчас.

Впереди маячило одно и то же – небо. Не то обычное небо, не то, что видно с земли. Это был океан, воздушный океан. Он манил его всегда, как и тот океан, который разлился внизу.

Второй пилот, сидевший справа, что-то сказал. Даже не сказал, а невнятно пробормотал себе под нос. Джим услышал.

– Что? – переспросил он.

Второй пилот повернулся в его сторону.

– А, Джим… Никак не могу привыкнуть… Сидишь тут, как загипнотизированный, по тебе не скажешь, что ты все слышишь, – он помолчал.

– Может, ответишь на вопрос? – предложил Джим.

– Да это так, ерунда. У меня из головы не идет этот… Тим Коурд. «Груз». Уж и не знаю, почему.

– Интересно. И что ты о нем думаешь?

– Что думаю? Да, паренек не промах. Слышал, что он натворил недавно в Нью-Йорке?

– Слышал, Дэн. Ничего страшного.

– Я так не думаю, Джим.

Тот, не отрываясь от созерцания, помедлил, прежде чем сказать.

– Во-первых, он никого не убил, а только взял заложников.

– Брось, – перебил небрежно Дэн. – Он просто не успел ничего натворить. Ему не дали. А если бы его вовремя не обезвредили, он бы себя показал, уверен. Знаешь, надеюсь, что он делал до «Пегаса»?

– Немного.

– Я тоже. Но мне этого достаточно. Он мог устроить в «Пегасе» настоящий ад.

– Но ведь не устроил же.

– Верно, не устроил. Нам просто повезло, что все обошлось без жертв, более-менее тихо.

– Нам? – уточнил Джим.

– Всем. Этого гада вовремя взяли.

– Вот и хорошо. Теперь мы доставим его куда нужно, – спокойно и уверенно заключил Вонг.

Оба пилота замолчали. Джим по-прежнему смотрел в своем направлении. Дэн уставился на приборы. Все в норме. Потом и он посмотрел вперед сквозь обзорный иллюминатор. Простор-бездна действительно завораживает.

Близится закат.

Стив посмотрел ей в глаза.

Внимательно, не отрываясь, он смотрел в них, ища ответа и взаимности. Он очень любил эти глаза. Иногда представлял их себе в воображении, вспоминал, когда вдруг нагрянет тоска или беспокойство, и это помогало. А иной раз готов был рвать и  метать, внутри все горело, и тут жалкий образ уже ничем не мог помочь – требовалось другое лекарство, поэффективнее. Тогда ему необходимо было видеть воочию – ее саму, ее загадочную полуулыбку, простую и одновременно горячую, таинственную…

Она поняла его намерения. Отвела взгляд. Закрыла глаза. Покачала головой и тихо произнесла:

– Нет. Нет, не сейчас.

– Почему? – так же тихо спросил он.

– Не та обстановка. К тому же, ты забыл, что это запрещено уставом.

Стив еще раз рассмотрел ее от головы до пят. Стройная, гибкая, подтянутая – настоящий солдат. И настоящая женщина. Все-таки в ней чувствовалась хрупкая изящность. Не та кукольная изящность, свойственная разным моделькам и изнеженным богатеньким красоткам, а грациозность хищницы. И темно-зеленая, почти черная камуфляжная форма ей очень идет. Можно даже сказать, они созданы друг для друга.

Да и Стив в форме тоже выглядел ничего. Высокий, широкоплечий, смуглый. Он так и не сдвинулся с места, сидел в двухместном кресле. Джейн стояла рядом, в полутора шагах.

– В самом деле? – притворился он ничего не знающим.

– Да, вынуждена тебя разочаровать. Близкие отношения между членами отряда крайне нежелательны. И не одобряются уставом.

– А с каких это пор ты, дорогая моя, соблюдаешь так строго и неукоснительно устав, а?

– С давних.

– Да ну? Тогда ты просто идеальна.

– Я знаю, – согласилась она.

– Но… Понимаешь, в чем дело, – он перешел на философски-рассудительный тон. – Совершенства как такового в мире нет, оно исключено в принципе. Мы обречены только лишь стремиться к нему.

– К чему это ты клонишь?

– А к тому, что правила существуют… Чтобы их нарушать.

– Ну вот, – она скрестила руки на груди. – Видишь, как все просто. Я знала, что в конце концов мы опять придем к самому началу. Еще раз повторю: не та обстановка.

Стивен рассудком согласился с Джейн. Расслабляться некогда. Они на работе. И на данный момент их миссия крайне важна и опасна. Но, с другой стороны, когда она имела малое значение и не связывалась с риском? Да не было такого. Опасность присутствовала всегда. Теоретически допускалось любое ЧП: от внезапного ухудшения здоровья одного из находящихся на борту вплоть до отказа двигателя самолета. Но это ведь не значит, что нужно постоянно держать себя в напряжении, вслушиваться в каждый шорох, все время ждать катастроф и бедствий. Потому что на практике ничего не случится. Можно и расслабиться, хотя бы ненадолго.

– Я тоже повторю, – Стив встал, подошел поближе.

Джейн покачала головой, еще раз убедившись: Стив неисправим. Поздно его перевоспитывать. Она не дала ему договорить, накрыла двумя пальцами его губы. Вопрос прозвучал с очевидным подтекстом:

– Так для чего там существуют правила?

Рик задумался.

Совершенство. Изящное воплощение того, у чего изначально нет и не может быть изъянов.

Боевое совершенство. Орудие смерти. Инструмент воина. И в то же время – красивая штука, гладкая, неширокая, легкая. И все это наряду со своей многофункциональностью. Он слегка коснулся пальцем бритвенно острого лезвия. Профессиональная и долговечная заточка. Скользящее покрытие. Матово темная плоскость клинка. Буквально сливающаяся с ладонью рукоять.

Да, само совершенство. Нож серии «Скорпион-Ультра». Небольшой по размерам, легкий и удобный в применении. Незаменимый при обороне и нападении. В умелых руках, конечно же. Рик умел им пользоваться. Более того, он любил это делать. Нет, не убивать и не резать, ни тем более что-либо еще, связанное с кровью – просто ему нравилось держать этот нож, ощущать его в руках. А еще – соприкасаться с непередаваемой, жгучей и таинственной энергией совершенного оружия.

Ему нравилось тренироваться, осваивать новые виды всего колющего, режущего, рубящего. Но все без жажды крови. Конечно, пускать кровь приходилось, и не раз. Отнюдь не по желанию, а по необходимости…

Что поделать, такова жизнь. Жизнь вообще и его собственная в частности. Без жестокости и насилия она невозможна. Иногда даже казалось, что она из них только и состоит…

Взять хотя бы события, произошедшие месяц назад. Ничто не предвещало беды, но вот, по сигналу тревоги, пришлось резко подняться посреди ночи. Едва пришедший сон разбился вдребезги. Их собрали в тесном помещении и провели экстренный инструктаж, ввели в курс дела. А потом – бегом в холодную непроглядную ночь, через площадку, прямиком в нутро десантного транспорта, откуда минут пятнадцать спустя их незаметно подкинули к объекту. Что за объект – ни Рик, ни те, кто с ним был, не знали. Они знали только свою задачу. Проникнуть на объект. Быстро. Без шума и пыли. И устранить всех, кто там окажется. Без пощады и раздумий. А потом – резко смыться оттуда и исчезнуть, не оставив ни следов, ни возможности для преследования. Тут-то и пригодились навыки, обретенные бесконечными тренировками. Сослужила хорошую службу и любовь к холодному оружию. Сослужила, показав обратную свою сторону. Жуткую и мерзкую. Если ты – нормальный человек, а не живодер…

Рик повертел нож в руках. Подкинул, понаблюдал, как тот переворачивается на лету, поймал за рукоять, не напрягаясь, играючи, снова подбросил и ухватил за клинок – плашмя, ловко и аккуратно. Еще раз подкинул. В этот раз нож сам приземлился острием на кончик пальца. Но не впился в плоть, как зуб беспощадного хищника. А послушно встал вертикально, балансируя несколько секунд. Потом снова рукоять легла в ладонь.

В голову упорно лезли ненужные мысли о Джени.

Ну конечно, они вместе со Стивом удалились. Нашли укромное местечко и уединились. Даже нетрудно догадаться, где именно: подходящих помещений в самолете немного. Тут вообще мало отдельных помещений, так как они не нужны. Это ведь не пассажирский лайнер. Джени и Стив там, где сейчас нет никого, кроме них. «Черт, а мне-то какое нахрен дело до этого?» – попытался он унять себя. И выкинуть лишнее из головы. Что было – то прошло. И вообще…

Вернулся Макс – высокий, широкоплечий и чернокожий, прозванный Тарзаном. Скорее всего за то, что в джунглях, вообще в заросшей деревьями местности, чувствовал себя как дома, чем за внешность. Темно-кофейная кожа, типичная для африканца экваториальных широт, и вовсе не характерная для берроузовского лорда-дикаря. Зато мускулатура не хуже, чем у Арни Шварценеггера в молодости. Или как у того же лорда Грейстока. Макс постоял у входа секунды две, потом неспеша подошел к Рику.

– О чем задумался, мечтатель? – спросил он. Помолчав, сам себе же и ответил: – О Джейн. Я прав?

Рик про себя усмехнулся. Хорошенькое совпадение: на борту присутствуют оба, и Тарзан, и Джейн. И причем не в первый раз.

Вспомнил: когда-то, еще лет семь назад, во второй раз перечитал старенький, но увлекательный роман. Столько времени прошло… Впрочем, это теперь кажется, что роман наивный и непривычный. А в детстве Рик считал ту книжку настоящим чудом. Что ж, классика – это в какой-то мере всегда чудо.

Но жизнь – это не книжка, и на вымыслы автора она не походит. Здесь у Джейн своя судьба, и сейчас она с другим.

– Вижу, что прав, – продолжал Макс. – Я всегда прав.

И, похоже, Джейн Тарзана тоже мало интересует. Так и есть.

– Бросай это фигню, приятель. Мы на службе. Вот как закончим, будет время поразмышлять.

Рик по-прежнему вслух ничего не сказал. Совет, кстати, дельный.

– И вообще, – не унимался Макс. – От тебя, придурка, слишком часто зависит моя жизнь. Так что имей совесть и будь начеку, понял?

Добродушная широкая улыбка Макса как-то окончательно привела к реальности. Пусть так получилось, что Джейн сегодня с ними на задании. Личные отношения никак и никогда не должны мешать выполнению долга.

– Ты прав, бро, – кивнул он.

И тут же вынужден был отшатнуться от ловкого, едва уловимого удара. Черная ладонь мелькнула у горла почти сразу же. Рик уклонился. Потом изловчился и перехватил ладонь. Шаг влево, дожим, как учили, на полном автомате, движение вниз и вперед, короткая подножка – и мощный негр припал на одно колено. А рука, исподтишка попытавшаяся вырубить Рика, оказалась скручена в четком захвате.

Конечно, вывернуться из такого захвата Макс мог вполсекунды. Но не стал. Вместо этого довольно расхохотался.

– А вот теперь вижу, что ты реально готов, бро.

Все-таки вышел из захвата, быстро, гибко, компактно. Такой выход сам по себе несет в себе атакующую мощь, и почти любого противника сметет и уложит на обе лопатки. А уж если не играться, то можно практически не напрягаясь не просто уложить врага на пол, а приложить так, чтобы долго не вставал. К примеру, парой движений вывихнув или сломав ногу. Ну, или устроить летальный исход. С Риком такое, однако, не прокатит. Да Макс и не пытался продолжать проверку готовности.

Просто сделал то, что было нужно. Вывел напарника из вредного состояния задумчивости. Пусть и кратковременного.

Вот и славно.

Спросил:

– Где Крис? Что-то долго он там возится.

Кристофер остановился. Недалеко от входа в камеру, в нескольких метрах справа. В течении двух-трех секунд неподвижно смотрел вперед. Поднял руку, коснулся начисто выбритого гладкого затылка, провел ладонью выше. Туда, где начинались короткие, колючие волосы, начавшие пробиваться неделю назад, и то лишь потому, что он позволил им расти – на макушке. Виски и затылок он старательно брил при первой же возможности.

Слегка вдавил пальцы.

Показалось? Чувство ненавязчивого, почти неощутимого, нематериального касания исчезло быстро. Будто сзади дунул слабенький ветерок. Но неизвестно почему ветерок этот скользнул, казалось, внутри черепа, лизнул мозг.

Нет. Чушь какая. Стопроцентно, показалось. Причуды того же мозга.

Он мысленно проверил вооружение. Так уж повелось, проверку амуниции, пусть всего лишь в воображении, с помощью мысли, он никогда не считал излишней. Крис любил надежность. А такая привычка подсознательно обнадеживала.

Успокоился окончательно.

Развернулся и зашагал обратно к двери, за которой находился арестант Тим Коурд. Не задерживаясь, прошел к выходу. Здесь и так все в норме, все спокойно, надежно. Как и полагается. Но инструкцию Крис выполнил, проверил, так ли это на самом деле. Сообразил: он здесь успел уже задержаться. С другой стороны, спешка при проверке только мешает. Подобные дела лучше делать медленно, зато качественно.

Вся загвоздка в том, что в реальной ситуации проверка тут ничего не меняет. Нарушений выявить не удастся – ведь их попросту нет.

Крис уже собирался выйти.

Но что-то ему помешало. Неяркое, смутное предчувствие. И нарастающая уверенность. Да, он верит этому предчувствию. Что-то не в порядке.

Определенно.

Камера. Все дело в камере.

Крис снова развернулся, пошел обратно. Он решил проверить, в чем дело. Чутье еще ни разу его не подводило.

Пробное сканирование прошло успешно.

Тим без помех считал мысли и мыслеобразы того, кто сейчас находился у камеры. Кристофер Рассел. Отличный малый, в качестве первоначальной цели сойдет. С ним возни не предвидится. Хваленая психическая устойчивость спецназовца не устоит против внушения. Против целенаправленных психоатак Тима Коурда, проивзодимых в сверхрежиме, не мог устоять никто.

На сверхрежим он перешел недавно и практически без усилий. Он был готов к этому.

И теперь понял: пора. Настало время действовать.

В этот момент для них не существовало ни правил, ни уставов.

Поцелуй, дерзкий, страстный, захватил и закружил обоих. Инициатива Стивена перешла в открытую стадию. Это было нечто! Джени даже не сразу сообразила, почему в голове вдруг все поплыло в сладко-туманящей дымке. И все стало безразлично. Она чувствовала его горячие губы, язык, крепкие и настойчивые руки… Сопротивляться и не думала. Зачем? Каждый раз, находясь с ним наедине, она в душе жаждала этого.

Стив это знал, а разочаровывать женщин было не в его стиле. Заглушенный и затерянный голосок где-то внутри шептал: не время, не сейчас… Но он не слушал. Пускай то, что он делает, несвоевременно, пускай. В жизни иногда бывают моменты, когда на доводы разума лучше не обращать внимания. Забить, наплевать на ответственность. Как бы глупо это не было.

– Хватит, – вдруг шепнула Джени, оторвавшись от его губ. – Хватит…

Он остановился. Еле сдержал глупый вопрос: почему? Но спустя несколько секунд сам согласился с ней. Джейн права. Не время забываться и вести себя как баран. А жаль, – тут же добавил Стив сам себе. Побыстрее бы одолеть этот рейс…

Они молча смотрели друг на друга, раскрасневшиеся, возбужденные. Близкие.

Наконец она негромко сказала:

– Отойди.

Стив сделал послушно шаг назад, а она выскользнула из его объятий. После паузы продолжила добродушно и нежно, но немного смущенно:

– Дурачок, не мог подождать… немножко.

– Не мог, – отозвался он. – Но ведь тебе понравилось?