Текст книги "В лучших семействах"

Глава 20

Три дня спустя, в пятницу, я сказал Вульфу:

– Ну теперь-то, наконец, дело кончено?

– Нет, чтоб меня разорвало, – сварливо буркнул он. – Надо еще отработать аванс.

Было шесть часов, и он только что спустился из оранжереи, осыпая свежими проклятиями Хьюитта, который, дескать, не умеет обращаться с цветами. На мой взгляд, Хьюитт проклятий не заслужил. Учитывая два тягостных путешествия, которые выпали на долю наших нежных орхидей, – на Лонг-Айленд, а потом обратно – пребывали они в отменной форме. Особенно самые капризные – мильтонии и фаленопсисы. Вульф просто пытался внушить, по крайней мере себе, что орхидеи скучали без него.

Фриц хлопотал вокруг него, как мать, которой вернули ребенка, заплутавшего в пустыне и питавшегося мякотью кактусов вперемешку с хвостами ящериц. За семьдесят два часа Вульф набрал десять фунтов, и ни унцией меньше, несмотря на всю суматоху, связанную с переездом и, судя по подобным темпам, должен был восстановить прежний вес задолго до Дня Благодарения[9]9
  Праздник в память первых колонистов Массачусетса (последний четверг ноября).


[Закрыть]. Складки на его лице уже стали понемногу разглаживаться, бороду он обрил и сразу же вымыл все масло из волос.

Смерть Арнольда Зека, как и следовало ожидать, вызвала настоящую бурю, и в первое время нас с Вульфом хотели было сделать козлами отпущения, но улик против нас не оказалось, а когда донеслись слухи о том, что Вульф, будучи особой, приближенной к Зеку, собрал сведения, компрометирующие ряд высокопоставленных людей, – отношение к нам, как по мановению волшебной палочки, круто изменилось.

Что касается эпизода, закончившегося гибелью Зека и Рэкхема, то мы были невинны, как агнцы. В бумагах, которые были в портфеле Редера и которые полицейские первым же делом конфисковали, не было ровным счетом ничего существенного против кого бы то ни было. Когда полицейские прибыли на место преступления, там не оставалось уже никого, кроме нас с Вульфом и двух трупов. Был немедленно объявлен розыск Шварца и Гарри. Чрезмерно врать нам не пришлось; мы стояли на том, что Вульф, представляясь Редером, просочился в окружение Зека, чтобы расследовать убийство миссис Рэкхем, а развязка случилась в тот день, когда Зек отрезал Рэкхему путь к отступлению, заверив, что представит доказательства, уличающие Рэкхема в преднамеренном убийстве жены; Рэкхем вытащил пистолет, который каким-то образом протащил мимо охранников, и пристрелил Зека, а потом ворвались Шварц с Гарри и буквально изрешетили Рэкхема. Поразительно и даже приятно, как много в этой истории было чистой правды.

Так что в пятницу днем мы уже расквитались с Вестчестером – во всяком случае, я так считал, поэтому у меня отвисла челюсть, когда Вульф вдруг сказал:

– Нет, чтоб мне пусто было, придется все-таки отработать аванс.

Зазвонил телефон. Я взял трубку. Звонила Аннабель Фрей. Жаждала переговорить с Вульфом. Я уведомил Вульфа. Он нахмурился и потянулся к своему аппарату, а я слушал в параллельную трубку.

– Да, миссис Фрей. Говорит Ниро Вульф.

– У меня к вам просьба, мистер Вульф. То есть я, естественно, заплачу, но все равно это просьба. Не могли бы вы с мистером Гудвином приехать ко мне сегодня вечером? Сюда, в Берчвейл?

– Извините, миссис Фрей, но это исключено. Любые деловые встречи я провожу только у себя дома. Я никогда не покидаю дом.

Тут он, пожалуй, малость загнул, подумал я, припомнив, как он провел последние пять месяцев. И если она читала газеты, то, конечно, знала это… частично, по меньшей мере.

– Прошу прощения, – промолвила она, – но нам необходимо встретиться с вами. Здесь мистер Арчер, окружной прокурор, и я звоню по его просьбе. Мы в довольно затруднительном положении, даже щекотливом.

– Говоря «мы», вы имеете в виду себя и мистера Арчера?

– Нет, я имею в виду нас всех… Всех, кто получил наследство от миссис Рэкхем и кто был здесь в ту ночь, когда ее убили. Мы в затруднении из-за неопровержимых фактов, свидетельствующих против ее мужа. Мистер Арчер утверждает, что у него нет таковых в наличии. Во всяком случае, убедительных. А вам, должно быть, известно, что говорят люди и что пишут газеты. Мы хотим посоветоваться с вами и по возможности узнать источник этих слухов.

– Что ж… – Он приумолк. – Я хотел бы немного отдохнуть после довольно продолжительного перенапряжения. Ну, да ладно. Кто у вас собрался?

– Мы все здесь. Так вы приедете? Замечательно!

– Я не сказал, что приеду. Вас там пятеро?

– Да… и мистер Арчер…

– Жду вас в своем кабинете, всех вместе, в девять вечера. В том числе и мистера Арчера.

– О, я не знаю, сумеет ли он…

– Думаю, что сумеет. Скажите ему, что все убедительное как раз находится у меня.

– В самом деле? Может быть, вы тогда расскажете мне что-либо сейчас…

– Не по телефону, миссис Фрей. Жду вас в девять!

Мы положили трубки, и я спросил, изогнув бровь:

– Вот, значит, что вы имели в виду, говоря, что придется отработать аванс? Да?

Он недовольно хрюкнул, подумав, что придется прервать столь сладостное время восстановления жизненного уклада из-за работы, потом потянулся к бутылочке пива, которую принес Фриц, снова хрюкнул, теперь уже почти блаженно, и до краев наполнил стакан золотистой жидкостью с обильной пеной.

Я отправился на кухню, чтобы сообщить Фрицу о вечернем приеме гостей, для которого понадобятся разного рода напитки.

Глава 21

Когда шестеро гостей прибыли чуть раньше назначенного часа, мне было чрезвычайно любопытно, как сложились отношения между Аннабель Фрей и банкиром Дейной Хэммондом, и еще между Линой Дарроу и политиком Оливером Пирсом, а также хотелось выяснить, готов ли Кэлвин Лидс извиниться перед нами с Вульфом по поводу своих беспочвенных подозрений.

Начну с конца: извинений от Лидса мы не дождались. Двигался он с прежней стремительностью и отличался таким же упрямством. Войдя в кабинет Вульфа первым, он тут же плюхнулся в красное кожаное кресло. С виду все общались довольно непринужденно, но чувствовалось, что на них здорово давит проблема, вынудившая приехать сюда; потому никто даже не обратил внимания на коллекцию напитков и закусок, которую мы с Фрицем сервировали на столе возле огромного глобуса. Слева от Арчера расположилась в самом уютном желтом кресле Аннабель Фрей, а потом по порядку приближения к моему столу разместились Лидс, Лина Дарроу, Хэммонд и Пирс.

Вульф обвел взглядом собравшихся.

– Мне несколько неловко, – начал он. – За исключением мистера Лидса, я ни с кем из вас не знаком. Я должен быть уверенным, что знаю, кто есть кто. – Он еще раз окинул их взглядом. – Что ж, теперь я, кажется, уверен. Начнем с того, что вы скажете, для чего я вам понадобился… Пожалуй, вы, миссис Фрей, поскольку вы мне звонили.

Аннабель быстро посмотрела на окружного прокурора.

– Может, лучше вам, мистер Арчер?

Он покачал головой.

– Нет, рассказывайте вы.

Она перевела взгляд на Вульфа.

– Так вот, я известила вас о затруднительном положении. Во-первых, установлено, что Барри Рэкхем убил свою жену, но это не доказано, а теперь, когда он мертв, как можно это доказать таким образом, чтобы это стало достоянием общественности и мы оказались вне подозрений? Мистер Арчер уверяет, что официально подозреваемыми нас не считают, но нам его заверений недостаточно.

– И то приятно, – пробормотал Вульф.

– Да, но не слишком приятно, когда некоторые люди, называющие себя друзьями, воспринимают все случившееся так, как им хочется. – Аннабель, похоже, была искренне огорчена. – Во-вторых, убивший не имеет права на наследство. Если Барри Рэкхем убил свою жену, то он не имеет права наследовать от нее ничего, вне зависимости от условий завещания. Но необходимо, чтобы вина Рэкхема была юридически доказана, в противном случае завещание остается в силе и доля Рэкхема отойдет к его наследникам.

Она беспомощно развела руками.

– Дело вовсе не в том, что мы рассчитываем получить эти деньги. Они могут отойти и государству или пойти на благотворительные нужды… нам все равно. Но нам кажется, что будет неправильно, даже постыдно, если деньги достанутся наследникам Рэкхема. Это не только аморально, но и незаконно. И обвинить его в убийстве нельзя, так как он мертв и не может предстать перед судом. Мой адвокат и мистер Арчер в один голос утверждают, что мы можем возбудить дело и добиться судебного рассмотрения, но для этого необходимы неопровержимые доказательства, которыми располагаете только вы, мистер Вульф.

– Вы замечательно изложили суть дела, миссис Фрей, – произнес Арчер.

– Нам эти деньги ни к чему, – выпалила Лина Дарроу.

– Я заинтересован лишь в том, – вставил Пирс, – чтобы восторжествовала правда и чтобы все о ней узнали.

– В таком случае одним мною не обойтись, – сказал Вульф. – Моих способностей тут не хватит. Я могу помочь вам лишь с одним из ваших затруднений: я готов снять все подозрения с невиновных. Что же касается второго – чтобы признать завещание миссис Рэкхем по отношению к ее мужу недействительным, то тут я бессилен.

Все недоуменно уставились на него. Банкир Хэммонд возмутился:

– Но это же абсурд. Одно автоматически вытекает из другого. Если вы докажете, что Рэкхем убил свою супругу…

– Я не могу это доказать, – Вульф покачал головой. – Мне очень жаль, но это невозможно. Хотя Рэкхем и заслуживает смертной казни, так как три года назад здесь, в Нью-Йорке, он убил женщину по имени Делия Монтроуз… Это одно из убийств, которые не сумел раскрыть инспектор Кремер; Рэкхем сбил ее машиной. Вот тогда-то Рэкхем и попал в лапы Зеку – тот грозил в случае неповиновения раскрыть тайну его полиции. Став же миллионером, Рэкхем, похоже, решил бросить вызов и отказался сотрудничать. Зек в свою очередь ощетинился и пригрозил, что уличит Рэкхема в убийстве жены. Подобная угроза была опасной, несмотря даже на отсутствие веских доказательств, их, собственно, и не могло быть, поскольку Рэкхем не убивал свою жену.

Все застыли на месте в напряжении и растерянности. Когда прошло первое потрясение, они шумно, перебивая друг друга и жестикулируя, взялись обсуждать услышанное.

Один лишь Арчер сохранил присутствие духа.

– Вы подписали показания, – напомнил он Вульфу, – в которых уверяли, что Зек сказал Рэкхему, будто может предъявить доказательства, уличающие его в убийстве, из-за чего Рэкхем и застрелил Зека. Теперь вы себе противоречите…

– Вовсе нет, – спокойно сказал Вульф. – Невиновность Рэкхема не спасла бы его от ловушки, подстроенной Зеком, и Рэкхем сознавал это. Да, он был невиновен… я имею в виду убийство его жены… но он прекрасно знал, на что способен Зек.

– Вы говорили, что думаете, будто Рэкхем убил свою жену, но у вас нет убедительных доказательств.

– Ничего подобного, – отрезал Вульф. – Перечитайте стенограмму допроса.

– Непременно перечитаю. А теперь вы заявляете иное. Вы считаете, что Рэкхем не убивал жену?

– Я так вовсе не считаю. Я это твердо знаю, мне доподлинно известно, кто истинный убийца. – Вульф приподнял руку так, чтобы его не перебивали. – Я знал это с самого начала. В ту апрельскую ночь, когда мистер Гудвин позвонил мне и сообщил, что миссис Рэкхем убита, я сразу вычислил, кто убийца. К сожалению, у меня были связаны руки Арнольдом Зеком. – Вульф повернулся ко мне. – Арчи, возможно, это и лишнее, но ты все-таки прими меры предосторожности.

Я открыл ящик стола и вытащил револьвер «гриссон» 38-го калибра. Мой излюбленный «кольт», который у меня отобрали охранники Зека, похоже, исчез навсегда. Проверив барабан, я сунул револьвер в боковой карман и обвел взглядом аудиторию. Все, как по команде, отвели глаза и посмотрели на Вульфа.

– Это мне не нравится, – процедил сквозь зубы Арчер. – Я представляю здесь закон, и мне не нравится развитие событий. Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.

Вульф помотал головой, а это значило, что конфиденциальный разговор не состоится.

– Так будет лучше, мистер Арчер, поверьте мне. Мы находимся за пределами вашего округа, и вы всегда можете уйти, если почувствуете, что вам что-то не по нутру…

– Я вовсе не хочу уходить. Я хочу поговорить с вами. Если вы еще в ту ночь знали, кто убил миссис Рэкхем, то я намерен…

– Ваши намерения меня не интересуют, – оборвал его Вульф. – У вас в распоряжении было целых пять месяцев, чтобы реализовать их. Я рассказал вам о картонке со слезоточивым газом и о телефонном звонке от мистера Зека. Миссис Рэкхем, оставив мне задаток, покинула мою контору в пятницу днем. На следующее утро, в субботу, я получил посылку, а потом позвонил Зек. Как он узнал про нашу встречу? Похоже, он знал даже, на какую сумму миссис Рэкхем выписала чек. Откуда? Кто ему сообщил?

Не могу утверждать, чтобы у меня уж очень руки чесались кого-нибудь пристрелить, но все же я поднялся и, как бы между прочим, обошел всех присутствующих с тыла, заняв позицию позади кресла, в котором сидел Кэлвин Лидс. Вульф продолжал:

– Можно, конечно, допустить, что миссис Рэкхем сама рассказала об этом невестке, секретарше или даже своему мужу, но, учитывая, как ей хотелось сохранить все в тайне, это маловероятно. Она к тому же сказала тогда, что доверяет лишь одному человеку – своему кузену, Кэлвину Лидсу. – Вульф резко повернул голову вправо и спросил: – Верно, мистер Лидс?

Находясь у Лидса за спиной, я не мог видеть выражение его лица, зато слышал прекрасно, тем более, что ответил он необычно громким голосом.

– Конечно, – сказал он. – До тех пор… до нашего прихода к вам, во всяком случае.

– Замечательно! – обрадовался Вульф. – Вы уже подготавливаете оборонительные позиции, я вижу. Да, они вам понадобятся.

– Вы хотите сказать, – голос Лидса звучал неестественно громко, – если я вас правильно понимаю, конечно, что я рассказал Зеку о том, как моя кузина пришла сюда и заплатила вам аванс?

– Совершенно верно, – согласился Вульф. – Хотя для меня это не столь важно, просто я хотел объяснить, почему заподозрил вас в лицемерии и в том, что вы таким образом были связаны с Арнольдом Зеком. Вам необходимо было устранить меня. Но это вовсе не доказывает, что вы убили свою кузину. Улики, доказывающие, что вы ее убили, дал мне по телефону мистер Гудвин той же самой ночью.

– Значит, – заговорил Лидс уже не так громко, – вы обвиняете меня в присутствии свидетелей в убийстве моей кузины?

– Да, сэр, – отчеканил Вульф. – Я утверждаю, что вы убили свою кузину ради денег, которые она вам завещала. А после этого вонзили нож в брюхо воспитанной вами собаки.

Лидс сорвался с места, но я удержал его.

Голос Вульфа разил, как острый клинок:

– Никто другой, кроме вас, мистер Лидс, не мог этого сделать. Ночью в лесу превосходно выдрессированный пес ни за что не отошел бы далеко от хозяйки. Кто-нибудь другой, возможно, мог бы сперва убить собаку, а потом заколоть миссис Рэкхем, но так не случилось, поскольку нож остался в теле собаки. А если кто-то другой, сумев приблизиться, убил бы сперва хозяйку, а потом, вынужденный обороняться от страшных клыков добермана, исхитрился бы вонзить в него нож, то совершенно невероятно, что он сумел бы при этом избежать хоть одной царапины или укуса. Вы знаете этих животных, вы знаете, что такое немыслимо, и я знаю. Далее я опять утверждаю: когда мистер Гудвин пошел к вам домой, вы задержались у псарни, а затем возвратились в лес и присоединились к своей кузине, которая гуляла там. Сомневаюсь, что собака даже вам позволила бы убить хозяйку при ней. Вы, видимо, на какое-то считанное мгновение отослали собаку, убили кузину и, стоя с ножом в темноте, подозвали добермана к себе. Хотя тот и учуял запах свежей крови, он не кинулся на вас, потому что знал вас как прежнего хозяина.

Вульф залпом выпил стакан апельсинового сока и продолжил:

– До сих пор все несомненно было так, как я сказал; дальше я выскажу догадку. Вы закололи собаку, но преднамеренно ли оставили нож в ее теле, чтобы уберечься от крови животного, или же, почувствовав укол, собака инстинктивно отпрянула и нож вырвался из ваших рук? Впрочем, в любом случае вам ничего не оставалось делать, как поспешить домой, чтобы как можно быстрее попасться на глаза мистеру Гудвину. Так вы и поступили. Зашли к нему, пожелали доброй ночи и отправились в постель. Сомневаюсь, что вы уснули, возможно, вы даже слышали, как скулит пес за дверью, возможно, и нет, так как он скулил под окном мистера Гудвина, а не под вашим. Когда же мистер Гудвин зашел к вам, вы, естественно, прикинулись спящим.

Лидс смотрел ему в глаза, но пальцы его рук, как я заметил, судорожно вцепились в ноги, чуть повыше коленей.

– Вы использовали собаку, – продолжал Вульф ледяным тоном, напомнившим мне Арнольда Зека, – даже после ее смерти. И вас не мучила совесть. Чтобы произвести впечатление на мистера Гудвина, вы разыграли душещипательную сцену о том, что пес, два года назад подаренный кузине, приполз умирать к вам на порог. Он не приполз умирать на ваш порог, мистер Лидс, и вы прекрасно это знали; он приполз, чтобы отомстить вам, он хотел вонзить в вас клыки. Когда вы присели с ним рядом на корточки, попытавшись его погладить, доберман зарычал. Он никогда не зарычал бы даже в смертельных судорогах, если бы его коснулась ласковая рука доброго хозяина.

Лидс уронил голову и закрыл лицо руками.

Он не произнес ни слова, и все кругом, пораженные услышанным, молчали так, словно оцепенели. Потом Лина Дарроу громко всхлипнула, и Аннабель, встав на ноги, подошла к ней.

– Заберите преступника, мистер Арчер, – указал на Лидса Вульф. – Нам с Гудвином больше нечего добавить, да и поздно уже.

Глава 22

Я сижу у окна с видом на фиорд и отстукиваю весь этот детектив на новенькой портативной пишущей машинке, которую приобрел по случаю путешествия. Здесь просто замечательно. Гулять в это время года здесь холодновато, но если бегать трусцой, то выжить можно.

Вчера я получил по почте письмо:

Дорогой Арчи!

В пятницу прибыли цыплята от мистера Хаскинса, четыре штуки, оказавшиеся совершенно съедобными. На ужин приходил Марко. Я повысил Фрицу жалованье.

Пишу от руки, потому что мне не нравится, как печатает человек, которого прислало агентство.

Ванда пеетерсиана выпустила побег длиной в двадцать девять дюймов. В прошлом году у нее не было ни одного длиннее двадцати двух. В теплице я поймал трех слизней.

Вчера в тюрьме Уайт-Плейнз повесился мистер Лидс. Это, конечно, освобождает тебя от обещания, данного мистеру Арчеру, – вернуться, чтобы успеть к суду, но я надеюсь, что ты не воспользуешься этим, чтобы продлить свой отпуск.

Твои письма получили и очень признательны. Мне предложили 315 долларов за обстановку из твоего офиса, но я согласен только на 350. Фриц сказал, что отправил тебе письмо. Я уже начинаю приходить в себя.

С наилучшими пожеланиями

Ниро Вульф

Я показал письмо Лили.

– Черт бы его побрал! – взорвалась она. – Ни строчки, даже ни одного упоминания обо мне. Мой Пит! Ха! Вот ветреный толстяк!

– Ты была бы последней, кому бы он написал, – успокоил я ее. – Зато ты единственная женщина в мире, во всяком случае на моей памяти, которой удалось приблизиться к Ниро Вульфу настолько, что он пропах ее духами.