Текст книги "Украденная любовь"

6

– Какого черта вы приволокли сюда эту шлюху?!

Элиза прекрасно слышала это рычание даже из той маленькой каморки где-то глубоко в трюме, куда заперли их с Обри. Она сидела в темной сырой клетушке, прислонившись спиной к холодной переборке и обнимая спящего мальчика. Разбудить его Элизе не удалось, как она ни старалась. Дыхание его было тихим и ровным, но к нему примешивался какой-то посторонний сладковатый запах, видимо запах лекарства. По крайней мере, они не сделали ему больно, утешала себя Элиза. Конечно, они его похитили, но эта парочка негодяев все-таки по-своему позаботилась о нем. «Пока капитан не приказал им обратное», – пронзила ее тревожная мысль. Судя по его ярости, ожидать приходилось самого худшего.

– Могли бы связать ее и оставить там! – снова раздался крик.

Элиза изо всех сил напрягла слух, стараясь расслышать ответ, но безуспешно. Видно, капитан так напугал тех двоих своим бешенством, что они и слова не могли вымолвить. Она вздрогнула и крепче прижала Обри к себе. Что же это за человек, если он способен так напугать сорвиголову Оливера и гиганта африканца?

Скоро она это узнает. Каждый мускул в ее измученном теле напрягся при звуке приближающихся шагов. Ключ заскрежетал в замке, затем Элизу ослепил яркий свет фонаря, который кто-то держал в высоко поднятой руке.

– Пойдемте, мисс Элиза, – приказал Оливер, впрочем, достаточно почтительным и даже сочувственным тоном.

Она стояла, вжавшись в деревянную переборку, словно надеясь слиться с ней.

– Куда? К этому чудовищу, вашему капитану? – Голос ее дрожал от страха и ярости. – Как вы могли так поступить с нами, Оливер?! Как? И почему?

Он обхватил себя руками за плечи и виновато покосился на своего молчаливого товарища. Ответил Элизе в конце концов африканец:

– Вам нечего бояться, мисс. Он не собирается причинить вам вред.

Она уставилась на чернокожего великана. Для человека столь устрашающих размеров голос у него был на удивление мягкий.

– Не собирается причинить мне вред? Почему же тогда он так… так безобразно обошелся со мной, когда вломился в каюту Обри в Сент-Питер-Порте?

Двое мужчин растерянно переглянулись.

– Так это вы помешали капитану в тот раз?.. – спросил Оливер.

Он хотел сказать что-то еще, но африканец перебил его:

– Что значит – безобразно?

Ободренная их заинтересованностью и доброжелательным отношением, Элиза дала волю чувствам, выплеснув наружу все так долго владевшее ею смятение.

– Он схватил меня! Он обращался со мной как… как с девицей из таверны! Как с падшей женщиной!

Парочка вновь переглянулась. Африканец подошел ближе и присел перед ней на корточки.

– Пожалуйста, не могли бы вы рассказать подробнее?

Элиза смешалась. «Пожалуйста», «не могли бы вы»? Что за чудеса? Может быть, ей просто снится такой причудливый сон, в котором фигурируют изысканно вежливые похитители? Между тем африканец. ободряюще улыбнулся ей, и Элиза поняла, что это не сон. Ее действительно похитили двое бандитов, причем один из них – обаятельный повеса, а другой – вежливый черный гигант. Поистине, мир за пределами Англии полон странных людей.

Склонив голову, она прижалась щекой к темным кудрям Обри.

– Он схватил меня и… и стал трогать. В таких местах, где его рукам вовсе нечего было делать! – воинственно добавила она. – А потом… потом поцеловал.

Оливер смущенно отступил назад, африканец лишь ухмыльнулся.

– Теперь понятно, почему у него такое плохое настроение, – сказал он Оливеру, обернувшись к нему через плечо, затем перевел взгляд на Элизу, и его ухмылка сменилась дружеской улыбкой. – Я понимаю, вы напуганы, мисс Элиза, но уверяю вас, у капитана вам ничто не угрожает. Ксавье об этом позаботится, – пообещал он, хлопнув себя по широченной груди. – Ксавье и Оливер позаботятся.

У Элизы не было никаких оснований доверять ему. Разве не он чуть раньше грозился сбросить ее с парапета террасы? Но в его темном лице, в агатовых глазах было что-то располагающее. Гигант мог бы с легкостью стереть ее в порошок одной рукой, но голос его звучал мягко и ободряюще. И пусть с ее стороны это было безумием, но Элиза вдруг поверила ему.

Однако следовало подумать и о мальчике, ведь, судя по всему, их целью был как раз он.

– Обри вы тоже от него защитите? – Взгляды, которыми на этот раз обменялись мужчины, сказали Элизе больше, чем любые слова. Все ее страхи вернулись к ней с удесятеренной силой. – Почему он желает зла ребенку?! – вскричала она, судорожно сжимая в объятиях спящего мальчика. – Ему всего десять лет, он калека, вы же знаете, Оливер! Он даже ходить не может!

Но Оливер, который никогда не лез за словом в карман, на сей раз ничего не ответил. Ксавье же встал и протянул ей руку. На лицо его легла тень раздумья. «Или тревоги?» – испуганно спросила себя Элиза.

– Пойдемте, мисс, – проговорил он. – Вы не можете избежать встречи с капитаном. Но запомните вот что: в его сердце много злобы… много злобы и много боли. Исцелите эту боль – и злоба исчезнет.

Исцелить его боль?! Не будь Элиза так напугана, она бы расхохоталась. А как насчет боли Обри? А ее собственной? Но прежде чем Элиза сумела облечь свои мысли в слова, Оливер взял Обри на руки, Ксавье помог подняться ей и повел куда-то по длинному, полутемному коридору. Всю дорогу Элиза молчала, – да и что она могла сказать? – но чувствовала она себя как одна из первых христианок, которую собираются бросить на съедение львам. И даже обещание награды на небесах не могло уменьшить ее страх перед грядущей схваткой.

Комната, куда наконец ввели Элизу, оказалась больше, чем она ожидала, и гораздо лучше обставлена, хотя и роскошной ее назвать было нельзя. Полированный стол красного дерева и несколько кожаных кресел делали ее похожей скорее на рабочий кабинет. Но в глубине, под окном в свинцовом переплете, возвышалась огромная кровать с шелковым пологом, обшитыми бахромой подушками и снежно-белым меховым покрывалом. Эта кровать на фоне строгой деловой обстановки остальной части комнаты выглядела каким-то декадентским вывертом, и при виде ее ледяная дрожь охватила Элизу.

– Покажите мне мальчика, – услышала она голос.

Элиза задохнулась и затравленно огляделась по сторонам. Широкая спина Ксавье подалась в сторону, и она наконец увидела того, кто был причиной всех ее нынешних несчастий.

Капитан «Хамелеона» был высок почти так же, как Ксавье. Но он был худощав и имел куда более суровый вид. Его манеры были грозны и внушительны. Все в его облике, от коротко остриженных черных волос до твердо очерченного квадратного подбородка и горящих мрачным огнем темно-синих глаз, дышало безжалостной непреклонностью. Сердце у Элизы упало.

Капитан взглянул на Обри, затем повернулся к Элизе. Ее словно ударила волна исходившей от него враждебности и угрозы.

«В его сердце много злобы», – эхом отозвались в мозгу Элизы слова Ксавье. Да, очень много злобы, поняла она. То обстоятельство, что эта злоба, как выразился Ксавье, вызвана какой-то затаенной болью, нисколько, не успокаивало девушку. Ее куда больше тревожило, что капитан намеревался причинить боль ей и ее беззащитному кузену.

– Я требую, чтобы нас вернули домой.

Неужели этот тоненький дрожащий голосок принадлежит ей, подумала Элиза и без особого успеха попыталась сглотнуть застрявший в горле комок. Впрочем, ничто не показывало, что капитан услышал ее слова. Он молча стоял, прислонившись спиной к высокому, украшенному замысловатым тиснением кожаному сундуку, слегка выставив вперед одну ногу и скрестив руки на груди. Эта поза могла бы выглядеть изящно-небрежной, будь он джентльменом («Как Майкл», – подумала Элиза с какой-то отчаянной надеждой). Однако на джентльмена этот человек походил мало. Скорее он напоминал готовый взорваться в любую секунду вулкан. Он словно излучал опасность.

А Элиза только что потребовала, чтобы он отпустил ее.

Внезапно капитан выпрямился, и Элиза невольно отшатнулась.

– В какой именно дом я должен вас вернуть, мисс Фороугуд? – неожиданно вежливым тоном осведомился он. – На вашу виллу в Фуншале? На «Леди Хэбертон»? Или, может быть, в дом ваших родителей в Лондоне? Ах нет, вы ведь, кажется, любите сельскую жизнь? Тогда, наверное, в ваше загородное поместье?

Серые глаза Элизы сделались круглыми, как блюдца. Откуда он столько знает о ней? Ну, имя – это еще ладно, но остальное? Ему было известно даже то, где живет ее семья… Охваченная паникой, она инстинктивно подалась к африканцу, но капитан немедленно пресек эту попытку поиска поддержки, резко приказав:

– Оставьте нас!

– Но, Киприан… – начал Ксавье.

– Я сказал – оставьте нас, – медленно повторил капитан, четко выговаривая слова. – Отнесите мальчика в каюту, которую для него приготовили. Мы с мисс Фороугуд немножко поболтаем, а потом ее высадят на берег согласно ее желанию. Не очень далеко от дома, – добавил он, улыбаясь девушке леденящей душу улыбкой.

Ксавье осторожно снял холодные пальцы Элизы со своего рукава. И когда же она успела в него вцепиться, промелькнула у нее мысль.

– Все будет в порядке, малышка. Не падайте духом, – шепнул ей гигант.

Не падать духом? Притом, что этот человек явно собирается закончить начатое в прошлый раз?

Оливер с Обри на руках двинулся к двери, повинуясь приказу своего капитана. Элиза рванулась к нему:

– Не разлучайте его со мной! Не смейте!

Но выбора у Оливера не было, так же как и у нее. Проклятый капитан твердой рукой взял Элизу за плечо и оттолкнул в сторону. Юноша с жалостью посмотрел на нее, потом перевел взгляд на капитана и наконец на Ксавье, но тот только покачал головой. Не слишком много для человека, который обещал защищать ее, подумала Элиза, борясь с подступающей истерикой. Между тем оба мужчины вышли, оставив ее одну в логове льва.

Когда дверь за ними закрылась, звяканье задвижки показалось ей самым зловещим звуком, какой она когда-либо слышала.

– Ну, мисс Фороугуд… – Капитан отпустил ее плечо, и Элиза тут же отпрянула, но бежать ей было все равно некуда. Ее враг стоял между ней и единственной дверью, а от окна Элизу отгораживала гигантская кровать.

Дрожа как осиновый лист, Элиза затравленно огляделась. Ей вдруг вспомнился бродячий котенок, которого когда-то ее братья загнали в ловушку, в угол садовой ограды. Сейчас она чувствовала себя точно так же.

– Успокойтесь, мисс Фороугуд, – сказал капитан с холодной усмешкой. – Вашей невинности здесь ничто не угрожает.

Это заявление показалось Элизе настолько нелепым, что она ощутила непреодолимое желание расхохотаться, и лишь боязнь, как бы смех тут же не перешел в истерические рыдания, помогла ей сдержаться. С трудом взяв себя в руки, она выпрямилась и обхватила себя за плечи, словно стараясь загородиться от этого человека.

– У меня нет оснований верить вам, – наконец выдавила она.

Он едва заметно усмехнулся, затем поставил одно из кожаных кресел перед дверью и уселся в него, жестом предложив ей сделать то же самое. Но Элиза, вместо того чтобы сесть в кресло, встала за его спинкой, как будто оно могло защитить ее от этого человека!

– Как хотите, – пожал плечами Киприан. – Но к делу: я хочу передать с вами одно сообщение…

– Сообщение? Какое? – растерянно прошептала Элиза.

Но лицо Киприана не выражало никаких эмоций. Он лишь сплел пальцы и в свою очередь оглядел Элизу с ног до головы слишком, по ее мнению, откровенным взглядом. Под этим взглядом она едва не стушевалась, как-то вдруг вспомнив, что из одежды на ней были надеты лишь ночные туфли и вышитый фланелевый капот. Коса Элизы расплелась во время похищения, и спутанные волосы волной разметались по плечам. Одна в спальне у мужчины – и в таком виде!

– Сообщение для кого? – снова спросила Элиза, стараясь подбодрить себя звуком собственного голоса.

Черные брови капитана насмешливо приподнялись, и Элиза неожиданно почувствовала, как страх уходит, уступая место… гневу. Она его забавляет! Ей угрожали, ее грубо схватили, похитили, а он находит ее забавной!

– Для отца Обри, разумеется, – процедил капитан.

Ярость Элизы мгновенно улетучилась, сменившись страхом.

– Для дяди Ллойда? – пробормотала она.

– Так он действительно ваш дядя?

– Он женат на сестре моей матери. Но какое вам до этого дело? И почему вы хотите причинить зло Обри, невинному ребенку?

– Мои мотивы вас не касаются. Просто скажите этому человеку, что его сын у меня.

Пальцы Элизы впились в спинку кресла.

– Но почему? – воскликнула она. – Почему вы делаете такие ужасные вещи? Чем Обри заслужил подобную жестокость?

На скулах капитана вздулись и опали желваки. Ничем другим он своих чувств не выдал, и голос его оставался по-прежнему ровным и негромким, но Элиза почувствовала, какое бешенство пылает у него внутри.

– Против мальчика я ничего не имею. Но вот его отец – другое дело.

Элиза судорожно сглотнула.

– Вы готовы обидеть ребенка, чтобы сделать больно его отцу? Да что же вы за чудовище?!

Он так стремительно вскочил с кресла, что Элиза в ужасе попятилась. Снедавшая его ярость вырвалась наружу, как огненная лава из кратера вулкана, грозя смести все на своем пути.

– Я – чудовище, но таким меня сделал Хэбертон! – прогремел он. – И такое же чудовище я сделаю из его единственного наследника! Потрудитесь передать ему это слово в слово. И еще скажите, что пройдет очень много времени, прежде чем он снова увидит своего драгоценного сыночка. – Он возвышался перед ней, огромный, страшный, стиснутые кулаки уперты в бока, каждый мускул напряжен, как у хищника, изготовившегося к прыжку. – Ступайте, Элиза Фороугуд! Возвращайтесь к папеньке и маменьке в уютное, безопасное семейное гнездышко. Только не забудьте передать Ллойду Хэбертону мои слова.

Отойдя от двери, он резко взмахнул рукой, давая понять, что больше ее не задерживает, но Элиза не двинулась с места. Она старалась собраться с мыслями.

– Я не могу передать дяде Ллойду такое сообщение. Что он мог вам сделать, чем мог вызвать у вас такую… такую ненависть? К тому же я даже не знаю, кто вы…

Какая-то мука промелькнула в его взгляде, а может быть, ей показалось. Но прежде чем Элиза успела прийти к какому-либо выводу, капитан низко склонился перед ней в изысканном поклоне, который сделал бы честь любому джентльмену из высшего общества, не будь он откровенно издевательским.

– Надо же, я совсем забыл о хороших манерах, которым учила меня матушка. Киприан Дэйр – к вашим услугам, мадемуазель! – Он выпрямился и глянул на нее с вызовом. – А теперь, если вы удовлетворены, убирайтесь с моего корабля ко всем чертям!

Поистине, это явилось последней каплей. Издав яростный вопль, Элиза нащупала первый попавшийся под руку предмет – какой-то тяжелый навигационный прибор – и, широко размахнувшись, запустила ему прямо в голову. Как он смеет так грубо разговаривать с ней, когда сам же велел притащить ее сюда?! Как он смеет теперь выгонять ее? Нет, она уйдет сама – уйдет, когда захочет!

И, вне себя от ярости, Элиза швырнула в него книгу.

Киприан легко уклонился от латунного прибора и отбил рукой книгу. Затем, не дожидаясь, пока девчонка отправит вслед за ними тяжелый серебряный кубок, он стремительно прыгнул на нее.

До этого момента Киприан честно пытался держаться цивилизованно и вежливо, насколько позволяли обстоятельства. Любой другой мужчина на его месте, к тому же хорошо осведомленный о тех изысканных прелестях, что скрывались под этим смешным старомодным капотом, опрокинул бы эту нахалку на спину без всяких предисловий. Любой другой мужчина, проведший последние десять дней в муках из-за того, что ему довелось поцеловать некую женщину, обладающую дьявольски соблазнительным телом, без колебаний воспользовался бы первым подходящим моментом, чтобы удовлетворить свое желание. Но насилие никогда не привлекало его. Киприан просто хотел посмотреть, вызовет ли внешность Элизы в нем то же возбуждение, какое вызвало ощущение ее тела в его объятиях.

Когда она робко вошла в его каюту в сопровождении Ксавье и Оливера, первым, что он почувствовал, было разочарование. Элиза, трепетавшая от страха, вызвала у него что-то вроде брезгливого отвращения. Но уже через несколько секунд он разглядывал ее дурацкий, глухой капот, рисуя в своем воображении те прелести, которые под ним скрывались. Копна темно-каштановых волос так и манила прикоснуться к ним. А с раскрасневшимся от гнева лицом и сверкающими яростью огромными глазами Элиза Фороугуд была чертовски хороша.

Киприан обхватил ее за талию, и они вместе рухнули в кресло, так что она очутилась у него на коленях. «Надеюсь, секстант не сломался», – подумал он. Но вовсе не ради предотвращения дальнейшего разгрома Киприан заключил ее в объятия. Он хотел снова коснуться ее, хотел, чтобы она снова оказалась у него в руках. Элиза была значительно меньше его ростом, слабее и боялась его до смерти, но он чувствовал, что встретил противника, какого ему еще никогда не доводилось встречать, и желал перенести боевые действия на новое, весьма многообещающее поле.

Киприан вовсе не хотел причинять ей боль и брать ее силой. Наоборот, он вдруг понял, что ему очень хочется обольстить эту благовоспитанную и целомудренную мисс Фороугуд и лишь этим путем насладиться ее нежным юным телом. А по ходу дела, кстати, и научить ее кое-чему! Ведь девушка, выросшая, подобно ей, под крылышком заботливых родителей, наверняка не имеет об этом ни малейшего понятия. А во-вторых – и это главное, напомнил он себе, – она должна почувствовать, каково это: быть в чьей-то власти, зависеть от прихоти того, кто сильнее тебя. Она принадлежит к сильным мира сего, к хозяевам жизни. Пусть же на себе узнает, что значит быть бедным, слабым и беспомощным.

Из-за спутанных волос ему не видно было ее лица, но он чувствовал, в какой она панике. Элиза отчаянно вырывалась, безуспешно колотя пятками по его обутым в высокие сапоги ногам, а ее сердце, которое он чувствовал ладонью, стучало часто и громко, как у пойманной пташки.

– Так ты делаешь себе только хуже, – тихо пробормотал он, ткнувшись губами куда-то в область ее правого уха. – Ну-ка, успокойся!

– Иди к черту! – неожиданно огрызнулась она, снова попытавшись лягнуть его.

– Непременно, но несколько позже, – улыбнулся Киприан, с удовольствием ощущая, как ее крепкое юное тело бьется в его объятиях.

Выбившись из сил, Элиза прекратила сопротивление и лишь часто и глубоко дышала, как загнанный зверек. Киприан тоже сидел неподвижно, наслаждаясь ситуацией и ловя ноздрями усилившийся во время борьбы лимонный запах, который он так хорошо помнил. Это пахнут ее волосы, понял он и зарылся лицом в их шелковистую гущу.

Она дернулась как ужаленная и снова начала вырываться.

– Отпусти меня, ты, кровожадное чудовище! Мерзкий похититель детей! Ты… ты…

– Ты пахнешь лимоном, – тихо сказал он, не обращая внимания на ее выкрики. – Как это у тебя получается?

Она рванулась изо всех сил, но Киприан не собирался отпускать ее. Как же пробудить в ней желание?

– Послушай меня, Элиза! Я ведь могу называть тебя так, не правда ли? Если учесть, как близко мы познакомились в нашу прошлую встречу…

– Я вас ненавижу! – простонала она.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся Киприан. – Особенно за то, что я собираюсь отобрать у тебя кузена. Полагаю, твой дядя попросил тебя присматривать за ним, верно? Опекать и оберегать его? Мне очень жаль, но ты не сможешь больше выполнять эти обязанности.

– Если бы вам было действительно жаль, вы не стали бы похищать его и так жестоко обращаться со мной. Отпустите меня немедленно!

Киприан пропустил последнюю фразу мимо ушей.

– Я вовсе не хочу быть жестоким с тобой, но не могу же я позволить тебе швыряться моими вещами! Если ты пообещаешь вести себя прилично, я тебя, так и быть, отпущу… – Он сделал паузу, ожидая ее ответа. – Ну так что, обещаешь?

Несколько мгновений слышалось только ее тяжелое дыхание, потом Элиза спросила:

– Что вы собираетесь делать с Обри?

Ага, значит, самое слабое место в ее броне – тревога за мальчика, как он и думал. Что ж, верность долгу – прекрасное качество, и Киприан всегда высоко его ценил. К тому же в данном случае оно могло быть использовано против нее.

– Я еще не решил, что с ним делать, – протянул он, делая вид, что раздумывает. – Пока не решил.

Девушка долго молчала, будто решаясь на что-то, и Киприан догадался, что она скажет, еще до того, как она заговорила.

– Если вы вернете его домой целым и невредимым, я… я готова заключить с вами сделку.

– Какую сделку? – снова улыбнулся он. Да, он не ошибся, она верна своему долгу сиделки и опекуна. Любой ценой.

– Ну, я… я сделаю все, что вы захотите.

Он вновь погрузил лицо в ее волосы, нащупывая губами ее ухо. Когда Элиза сердито отдернулась, он рассмеялся:

– Но разве ты будешь делать это добровольно, с охотой? Что-то я так не думаю. Кроме того, у меня нет настроения заключать сделки. Мальчик в моих руках, да и ты тоже. Я могу сделать с вами обоими что захочу, и никто мне не помешает.

От этих его слов она задрожала, а Киприан ощутил легкий укол совести. Если он хочет обольстить девушку, промелькнуло у него в голове, пугать ее – не лучший способ.

– Так давайте покончим с этим, – прошептала Элиза. – Делайте быстрее, что задумали, и покончим с этим.

– Покончим с этим? – Киприан рассмеялся, но довольно невесело. Ему было очевидно, его первые ходы потерпели поражение. Удержав на языке готовое сорваться ругательство, он продолжал: – Я человек с причудами, Элиза. Я предпочитаю, чтобы женщина действительно захотела меня. А ты, кажется, еще не очень-то сильно меня хочешь.

Она возмущенно фыркнула, но спина ее стала чуть менее напряженной.

– Итак, – заключил Киприан, – будет лучше, если я отправлю тебя на берег и приступлю к выполнению своих планов относительно мальчика.

Он разжал руки и слегка подтолкнул ее. Она взвилась с его коленей как ошпаренная и забилась в угол. На лице у нее было написано замешательство.

– Но… какие же у вас планы относительно Обри?

Киприан пожал плечами и откинулся на спинку кресла. Несмотря на кажущуюся небрежность позы, он продолжал пристально наблюдать за ней, подмечая малейшую игру эмоций на этом прелестном выразительном лице. Она по-прежнему была напугана, но сдаваться явно не собиралась. Эта девушка нравилась ему все больше и больше.

– Я же сказал, что пока не знаю, как именно мне следует поступить с твоим подопечным, – небрежно протянул он. Девушка судорожно сглотнула, и Киприан приготовился выслушать мольбы, которые непременно должны были за этим последовать.

Элиза не обманула его ожиданий.

– Пожалуйста, прошу вас! – сдавленно произнесла она, умоляюще глядя ему в глаза. – Разве вы не понимаете, что Обри ничем не заслужил вашей мести?! Он – невинное и чистое дитя и ничего вам не сделал!

– Через него я доберусь до его отца, – отрезал Киприан.

– Да какое же зло мог причинить вам дядя Ллойд, что вы считаете необходимым мстить ему столь бесчеловечным образом?

Киприан на мгновение замер. Гневный ответ уже готов был сорваться с его губ, на он сдержался. Эта маленькая перепалка не стоила того, чтобы раскрывать свои карты. Мальчик у него, отмщение сэру Ллойду Хэбертону началось. Можно пока расслабиться, отвлечься на хорошенькую хэбертоновскую племянницу. Он неплохо проведет время, с наслаждением продумывая и осуществляя план ее обольщения. И это будет его месть и победа – он, отвергнутый высшим обществом, возьмет девушку этого круга с помощью тех же изысканных манер, принятых в этом кругу.

– Уверен, что тебе трудно представить себе лучшего дядюшку, Элиза. И лучшего отца, – добавил он с большой долей яда в голосе. – Но если бы ты знала, каков он на самом деле, как знаю это я… – Киприан не стал продолжать, не в силах справиться с яростью, овладевавшей им каждый раз, когда он говорил о Хэбертоне.

Элиза ничего не ответила, только плотнее сжала губы и нервно сплела пальцы. «Она должна носить красное, – явилась к нему откуда-то непрошеная мысль. – Только цвет должен быть не ярко-красным, а глубоким, насыщенным темно-алым, почти пурпурным. Ее волосы на таком фоне будут поблескивать, словно мягкий темный бархат, а серые глаза засияют, как бриллианты».

Глаза Элизы метнулись в сторону, не выдержав столь бесцеремонного разглядывания.

– Я готова признать, что он может быть… сухим… холодным, – нерешительно проговорила она. – Он довольно суров со своими детьми… После несчастного случая с Обри мне даже несколько раз казалось, что он… сердится на мальчика, но это наверняка только потому, что Обри много раз говорили не ездить верхом одному, а он не послушался – и его сбросила лошадь… – Она остановилась. В ее огромных глазах светилась такая мольба, что Киприан почти передумал приводить в исполнение свой план. Почти.

– Значит, у него нет ни капли жалости к собственному искалеченному ребенку, – процедил он.

– Да ничего подобного! – вскричала Элиза. – В любом случае вы-то кто такой, чтобы осуждать его? Ведь это вы оторвали мальчика от дома, от семьи! У вас нет совести! Разве вы не понимаете, как это жестоко? Если вы ненавидите дядю Ллойда, так и мстите ему, а не его сыну. Обри здесь ни при чем!

Киприан стремительно вскочил. Сохранять спокойствие под градом ее обвинений было выше его сил.

– Тебе пора на берег, – произнес он ледяным тоном. – Что тебе делать, ты знаешь. Скажи Хэбертону, что его сын у Киприана Дэйра.

Он свирепо уставился на нее. Если девчонка скажет еще хоть слово в защиту этого ублюдка, он заткнет ей рот. Каким угодно способом, но заткнет.

Но Элиза ответила ему не менее свирепым взглядом; в этот момент она была похожа на дикую кошку, защищающую своего котенка. В глазах у нее стояли слезы, но ярость так и полыхала сквозь их прозрачную пелену. Вся ее маленькая фигурка дрожала от переполнявших ее чувств.

– Вам придется послать свое гнусное сообщение с другим курьером, Киприан Дэйр! Я не стану его передавать. Дядя Ллойд просил меня присматривать за Обри – это я и буду делать. Я не оставлю этот корабль, пока Обри не покинет его!

Слезы наконец хлынули по ее щекам, но Элиза отерла их нетерпеливым движением руки и, не дожи-даясь его ответа, распахнула дверь. Выскочив в коридор, она захлопнула ее за собой с такой силой, словно хотела поставить жирную точку в их разговоре.

– Ксавье! Оливер! – услышал Киприан ее удаляющийся гневный крик.

Немного постояв неподвижно, Киприан наконец пришел в себя. Первым его побуждением было догнать ее и вышвырнуть с корабля. Вот это да. Что, черт подери, эта девка о себе возомнила?! Капитан здесь он, а она – просто круглая дура, раз требует таким тоном у него, капитана, чтобы ее оставили на корабле, полном грубых, неотесанных мужчин, которые только и будут думать, как бы задрать ей юбку повыше! Однако вместо того чтобы броситься следом за Элизой, Киприан снова сел в кресло, испытывая странные чувства. Храбрая маленькая дурочка пожелала остаться, и, как бы глупо это ни было с его стороны, он собирался ей это позволить. Эта смесь страха и бесстрашия, приличных манер и скрытой чувственности, ярости и слез подействовала на него необычным образом. Словно диковинная лесная зверушка, Элиза внесла непривычное разнообразие в размеренный, даже суровый ход его жизни, и Киприан еще не наигрался ею.

Но, немного поразмыслив, Киприан понял, что в конце концов его решимость поколебали именно ее слезы. Большинство женщин плачут как по заказу – это их оружие, которое позволяет им добиваться своего, хотя при частом использовании оно теряет свою эффективность. Сам Киприан видел свою мать плачущей считанное число раз, хотя уж у нее-то было достаточно причин, чтобы провести в слезах по меньшей мере половину жизни. Что ж, подумал он насмешливо, поглядим, как поведет себя его пленница дальше.

И все же Киприан не мог не признать: Элиза Фороугуд произвела на него сильное впечатление, как он ни противился этому внутренне. Она была изнеженной девушкой из высшего общества, привыкшей, что все в жизни идет так, как ей хочется. Но она оказалась и храброй дикой кошечкой! Ее коготки не могли причинить ему особого вреда – куда ей против него и его дубленой шкуры! – но она упорно не желала сдаваться, и Киприану это понравилось. Он обращался с ней грубо и угрожал ей, а она стояла на своем, да еще и требовала, чтобы ее оставили с кузеном. Можно подумать, что этот мальчишка – ее собственный ребенок, так горячо она его защищала. А ведь он – всего-навсего ее кузен!

Впрочем, Киприан тут же подумал о том, что ему неоткуда знать, какие узы связывают двоюродных братьев и сестер. У него-то не было в целом свете ни единой родной души! При мысли об этом далеко упрятанные, но никогда не стихавшие гнев и ненависть вспыхнули в нем вновь, но он подавил их. Все пойдет как планировалось – лучше, чем планировалось. Капитан ощутил небывалый подъем.

Вскочив, он стал расхаживать из стороны в сторону по каюте. Конечно, он позволит девчонке остаться. До Олдерни им идти, по меньшей мере неделю, и у него будет масса времени для того, чтобы неплохо поразвлечься с мисс Элизой Фороугуд.