Текст книги "Украденная любовь"

7

Под действием снотворного Обри проспал чуть не до полудня. К этому времени «Хамелеон» уже почти четыре часа был в открытом море и на всех парусах удалялся от Мадейры. Что касалось Элизы, то остаток ночи она провела без сна. Ее давило ощущение бессилия и безнадежности. О, этот человек, этот гнусный, порочный… пират, решила она. В свое время Элиза прочла множество книг о пиратах и о живших в действительности, и о выдуманных, – и в ее представлениях капитан «Хамелеона» являл собой типичный образчик морского разбойника. Совершенно безнравственный, алчный и жестокий субъект, понятия не имеющий о милосердии. Как там говорил Ксавье – в его сердце много боли? Ха! Да у него вообще нет сердца, считала Элиза.

– Мама? – пробормотал Обри, пытаясь повернуться на другой бок в гамаке, куда его уложили. – Мама!..

Прежде чем Элиза успела до него дотянуться, гамак перевернулся и бедняжка Обри вывалился из него. С глухим стуком шлепнувшись на пол, он громко завопил от боли и испуга.

Элиза помогла плачущему мальчику сесть и, убедившись, что он ничего себе не повредил, стала его утешать. Это оказалось нелегкой задачей, тем более что самой Элизе стоило огромного труда удержаться от слез, пока она объясняла, почему окружающая обстановка так изменилась.

– Я хочу к маме! – рыдал Обри, не слушая ее. «И я хочу к маме», – подумала Элиза, из последних сил пытаясь сдержать собственные рыдания.

– Мы обязательно вернемся домой, Обри, – говорила она как можно более убедительным тоном, – вот увидишь. Этот злой человек просто хочет напугать твоего отца, и больше ничего. Дядя Ллойд нас выручит, я знаю…

И все же оба представляли собой весьма жалкое зрелище, когда к ним в каюту заглянул Оливер.

– С вами все в порядке? – спросил он, окидывая Элизу таким взглядом, за который непременно схлопотал бы увесистую затрещину, будь они в Лондоне. Увы – они были не в Лондоне, а за сотни и сотни миль от сколько-нибудь цивилизованного общества. Она и Обри оказались во власти негодяя капитана и его мерзкой команды; вот почему, во избежание дальнейших неприятностей, нужно немедленно дать Оливеру достойный отпор. Ах, знать бы ей еще, как это делается!

– Что вам нужно? – всхлипнула Элиза, загораживая собой Обри.

– Сказать по правде? – ухмыльнулся молодой моряк, неторопливо приближаясь к ним.

– Ты пират, да? – спросил вдруг Обри, внимательно разглядывавший из-за спины кузины человека, которого до настоящего момента считал слугой, причем слугой гораздо более интересным и забавным, чем другие.

– Пират? Что за мысль, парень! Я просто веселый морской бродяга, вожу людям разные вещички, чтоб им тоже сталб интересно жить.

– А почему ты меня украл, если ты не пират? – требовательно спросил мальчик.

Улыбка Оливера вмиг погасла. Теперь он выглядел таким же пристыженным, как ночью, когда они с Ксавье прибежали на крик Элизы, в ярости выскочившей из каюты капитана. Правда, чувство стыда не помешало ему снова запереть Элизу вместе с Обри в этой каморке, но, по крайней мере, у него еще сохранилась хоть капля совести – не то что у его гнусного капитана. Элиза тут же постаралась воспользоваться этим и сделать все возможное, чтобы эта капля совести мучила молодого моряка как можно сильнее.

– Да, Оливер, – сказала она, – объясните бедному Обри, почему вы украли его из его собственной постели. Объясните ребенку, почему вы лгали ему, почему опоили его каким-то зельем и притащили сюда.

Оливер, утративший всю свою веселость, закусил губу. Взгляд его заметался между обоими пленниками.

– Видишь ли, мой мальчик… – промямлил он. – Я… Тут такое дело… – Запнувшись, он отвернулся от них, выглянул в коридор и закричал: – Ксавье! Где тебя черти носят?!

Обри весь сжался, когда высоченный африканец, нагнувшись под бимсом, вошел в их каюту, но Элиза испытала облегчение. Конечно, это было глупо, ведь Ксавье тоже принимал участие в ее похищении, но что-то в нем действовало на нее успокаивающе.

– Доброе утро, мисс, – прогудел великан. – А, вот и молодой мастер Обри! – Он одарил мальчика ослепительной белозубой улыбкой и протянул ему руку. – Я – Ксавье, первый помощник капитана на «Хамелеоне». Тебе никогда раньше не приходилось спать в гамаке?

Обри глянул на Элизу. Она едва заметно ободряюще кивнула, и мальчик, поколебавшись, пожал протянутую руку.

– Нет, никогда, – ответил он. – Но если бы я знал, что лежу в гамаке, то не упал бы.

При виде белой детской ручки, утонувшей в гигантской черной лапище, Элиза еще больше уверилась, что Ксавье – их союзник, а не враг. Не то что Оливер, подумала она, посылая предателю уничтожающий взгляд. Он снова пялился на нее, несомненно разглядывая ее безнадежно измятое дезабилье, но ее взгляда он не выдержал. Отворачиваясь, он буркнул:

– Я подумал, может, вы хотите поесть.

Элиза воинственно вздернула подбородок и постаралась припомнить, как их дворецкий в Лондоне держал себя с нерадивыми слугами.

– Во-первых, принесите нам воды для умывания. И мне нужны щетка для волос и гребень, – произнесла она не терпящим возражений тоном и добавила, полностью входя в роль: – Эта комната никуда не годится. Нам нужны апартаменты с отдельными комнатами для меня и Обри. Завтракать мы будем там, но воду можете принести и сюда, – милостиво закончила Элиза свой монолог и лукаво взглянула на Оливера. Тот выглядел оробевшим, и девушка почувствовала удовлетворение. – Что же вы стойте? – поторопила она молодого моряка. – Выполняйте, я жду.

Оливер попятился в коридор, стукнувшись головой о низкую дверную притолоку. Едва он скрылся из виду, Ксавье от души расхохотался:

– Ай да мисс Элиза! Я вижу, вы поняли, как надо держаться с нашим Оливером.

Перебросив за спину безнадежно спутанные волосы, Элиза недоверчиво уточнила:

– То есть как с презренным червем, каковым он и является на самом деле?

Африканец снова рассмеялся, и его гулкий раскатистый хохот невольно вызвал на губах девушки улыбку.

– Оливер любит женщин, – пояснил Ксавье. – Очень любит. А женщины любят его – просто штабелями к его ногам падают. Вот этот сопляк и ходит задрав нос и вечно хвастается, как он умеет их ублажить… – Тут он осекся и смущенно закашлялся. – Если вы понимаете, что я имею в виду.

Элиза наморщила носик. «Боюсь, я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду, – подумала она. – Но уж Оливеру Спенсеру – если это его настоящее имя – меня у своих ног не видать».

– С Оливером я могу справиться, – заявила она вслух, – но…

– Но не с Киприаном? – подхватил Ксавье и вздохнул. – К нему нужен особый подход. Вам придется запастись терпением.

– Кто такой Киприан? – спросил молчавший до этого Обри.

«Бессердечный негодяй», – едва не вырвалось у Элизы.

– Капитан этого корабля, – вместо этого сказала она. – Думаю, немного попозже ты с ним тоже познакомишься.

– Собственно говоря, – кашлянув, произнес Ксавье, – он как раз хотел поговорить с вами, мисс.

От внезапно охватившего ее страха у Элизы волосы зашевелились на затылке, а сердце заколотилось в угрожающем темпе. О неизбежной новой встрече с капитаном она с тоской и ужасом думала все это время.

– Со мной? – пролепетала она. – Сейчас? Но зачем?

Ксавье пожал плечами, опустив глаза:

– Он не сказал. Но я думаю, вам следует смотреть на это как на еще одну возможность завоевать его расположение.

– Его расположение? – Элиза нахмурилась, закусив нижнюю губу. – Сомневаюсь, что мне удастся уговорить этого человека отказаться от его гнусного плана использовать… – Она запнулась, осознав присутствие Обри, но ее страх передался мальчику и без слов.

– Не оставляй меня, Элиза! – в панике закричал он. – Останься со мной! Пожалуйста, скажи, что останешься!

– Не бойся, Обри, я не собираюсь тебя оставлять. Ни в коем случае, – сказала Элиза, бросая на Ксавье красноречивый взгляд. – Когда наши новые каюты будут готовы и мы позавтракаем, – твердым тоном обратилась она к африканцу, – я буду рада принять вашего капитана. Вы не присмотрите, чтобы Оливер устроил все как надо?

Ксавье вышел, посмотрев на нее как на сумасшедшую. «Да я и правда сошла с ума», – подумала Элиза, проводив его взглядом. Она была совершенно уверена, что капитану наверняка придутся не по вкусу ее требования и отказ явиться к нему. Ну и что? Что она теряет? Его расположение? – усмехнулась она про себя. Светский тон и уверенные властные манеры смутили Оливера, так, может быть, и на Киприана Дэйра это подействует?

Не прошло и часа, как пленников перевели в новые каюты. Две комнаты, соединявшиеся узенькой дощатой дверцей, были не слишком просторными, да и особых удобств там не наблюдалось, но все же это была маленькая победа. К тому же вслед за Оливером, принесшим завтрак, явился и Ксавье с подушками, ковриками и прочими мелочами, и к тому времени, когда Элиза и Обри умылись и поели, каюты обрели почти такой же уютный вид, как на «Леди Хэбертон». Вот только на «Леди Хэбертон» над Элизой и ее кузеном не нависала зловещая тень, там им не угрожал одержимый местью капитан с манерами пирата.

Вскоре они услышали стук в дверь, а на пороге возник колоритного вида незнакомый матрос.

– Меня звать Мик, – сказал он с сильным йоркширским акцентом. – Кэп сказал, чтобы вы шли к нему со мной. Если не возражаете, – добавил он, словно спохватившись, и склонил начавшую лысеть голову.

«Если не возражаю!.. – фыркнула про себя Элиза, незаметно разглядывая детину, явно побывавшего во многих передрягах. – Как будто ему есть дело до моих возражений». Вслух же она холодно произнесла:

– Я не могу оставить Обри одного, так что вашему капитану лучше самому…

– Олли! – вдруг завопил тот что есть мочи. – Олли, двигай сюда, посиди с пацаном!

– Нельзя ли потише? – со страдальческой гримаской проворчала Элиза, зажимая руками уши.

– Простите, мисс, – Попятившись, матрос согнулся в поклоне – точь-в-точь как Оливер, когда она попробовала на нем свой самый холодный, высокомерный тон. Неужели все эти моряки – люди простые и грубые – так боятся высокородной аристократки? Это казалось верхом нелепости, как, впрочем, и все, что успело случиться с ней в этом злополучном путешествии.

– Постарайтесь, чтобы подобное не повторялось, – милостиво кивнула она.

Матрос, судя по его виду, готов был раскланяться и шаркнуть ножкой, если бы знал, как это делается. Оливер тоже протиснулся в каюту бочком и опаской, имея при этом вид побитой собаки. Это зрелище несказанно укрепило дух Элизы, которая вовсе не была уверена в результатах выбранной ею тактики.

– Побудьте с Обри, пока меня нет, – распорядилась она. – Вы уже знаете, как разрабатывать его больную ногу, вот этим и займитесь. А когда мы с вашим капитаном закончим свои дела» я хочу немного посидеть с Обри на палубе. – Она кинула взгляд на второго моряка. – Приготовьте нам два удобных кресла. Да, кстати, Мик, – добавила она, от души наслаждаясь написанной на их лицах растерянностью, – не забудьте положить туда хорошие одеяла.

Не дожидаясь ответа, Элиза ободряюще улыбнулась Обри и величаво выплыла в коридор. Однако триумф ее оказался недолгим. Едва она успела оглядеться по сторонам, как ее взору предстала картина, мгновенно лишившая ее присутствия духа. Меньше чем в двадцати футах она увидела распахнутую дверь капитанской каюты, за которой сидел сам Киприан Дэйр. Положив ноги на полированную крышку своего великолепного стола, он в упор смотрел на девушку. Поймав испуганный взгляд Элизы, Киприан едва заметно усмехнулся уголком рта, и этого оказалось достаточно, чтобы Элиза окончательно сникла, как парус, когда вдруг стихает попутный ветер, только что туго натягивавший его. «Хамелеон» по-прежнему шел вперед, мерно покачиваясь на волнах и поскрипывая в такт доносившимся с палубы приглушенным крикам матросов, но для Элизы все как будто остановилось, а весь бескрайний мир сузился до размеров затхлого коридора глубоко в трюме, где все заполняла собой самодовольная усмешка капитана.

Стало совершенно очевидно, что, в отличие от подневольных, неграмотных матросов, с Киприаном Дэйром ей не справиться. Он действовал на нее так, как в свое время Майкл. Казалось, он превосходил ее во всех отношениях, он ее парализовывал и подавлял. Элиза же могла полагаться только на чувство собственного достоинства и уверенность в своей правоте. Сама ее жизнь висела на волоске, и не только ее, но и Обри. В первую очередь Обри.

Кое-как собравшись с духом, она медленно двинулась к капитанской каюте, машинально придерживаясь рукой за шершавые доски переборки. Ни разу в течение этих долгих секунд Киприан не оторвал от нее гипнотизирующего взгляда, и к концу этого, как ей показалось, длиннейшего пути самообладание почти полностью покинуло Элизу.

– Что вам угодно? – спросила она дрогнувшим голосом, останавливаясь на пороге его каюты.

– Закройте дверь, – приказал Киприан.

Элиза не пошевелилась – она просто не могла двинуть ни рукой ни ногой.

– Зачем? – с трудом выговорила она. Прямая черная бровь недоуменно приподнялась.

– Зачем? Затем, что я так хочу… Я капитан этого корабля, Элиза. Здесь все делают то, что я приказываю, и не задают вопросов. Нам будет гораздо легче договориться, если вы это наконец усвоите. – Помолчав, он снова улыбнулся и повторил: – А теперь закроите дверь. Пожалуйста.

Невзирая на безумный страх, который он ей внушал, Элиза сочла за лучшее подчиниться. Трясущимися руками она притворила дверь и прислонилась к ней, готовая в любую секунду обратиться в бегство. Но Киприан Дэйр, казалось, не был склонен набрасываться на нее, как в их предыдущую встречу. Как в две их предыдущие встречи, мысленно поправилась Элиза. В самый первый раз он схватил ее и…

Она испуганно вскинула на него глаза, пытаясь прочесть в его сумрачном взгляде, не вспоминает ли он то же, что и она.

– Садитесь. – Киприан указал Элизе на кресло и снова принялся рассматривать ее, задумчиво потирая маленький шрам на подбородке.

Элиза села, сжавшись. Сегодня капитан был одет как светский денди. Такую рубашку из белоснежного накрахмаленного батиста вполне мог бы носить ее брат Леклер, известный модник. Ботинки у капитана были от лучших лондонских обувщиков – Элиза заметила ярлычок фирмы «Пикеринг». «Так кто же он на самом деле – пират или джентльмен? – задалась она вопросом. – Может быть, дядя Ллойд имел несчастье подвести его в каком-нибудь деловом предприятии?»

Чувствуя, что молчание слишком затянулось, Элиза нервно откашлялась. Если Киприан поставил себе целью напугать ее, то ему это вполне удалось, если же нет, то… Неясность происходившего мучила ее еще больше.

– На «Хамелеоне» так давно не было пассажиров, что я совсем забыл о своих обязанностях, – заговорил он наконец. – А ведь вы пожелали стать нашей пассажиркой, как я припоминаю.

Продолжая приятно улыбаться, он откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди, а Элизе снова пришло на ум сравнение с вулканом. Бушующая огненная бездна, скрытая под тоненькой и весьма ненадежной корочкой показной небрежности и благодушия, была совсем рядом и могла выплеснуться каждую секунду.

С трудом взяв себя в руки, Элиза закусила губу. Все-таки он ловко ее подловил. Она осталась в этом ужасном месте, чтобы попытаться защитить Обри, но ни один человек не мог сказать про нее, что она когда-либо выражала желание стать пассажиркой «Хамелеона». Элиза исподлобья взглянула на Дэйра. У нее зародилось смутное подозрение, будто капитан рад, что она осталась. Боже, какую же еще игру он намерен вести с ней?

Решив придерживаться избранной тактики, тем паче что она уже принесла свои плоды, Элиза твердо заявила:

– Я осталась на борту вашего корабля по собственной воле, но у Обри выбора не было!

И вулкан взорвался. Капитан снял ноги со стола и поставил их на пол таким резким движением, что сердце Элизы замерло. Когда же его испепеляющий взгляд пригвоздил ее к креслу, она испугалась, что у нее сейчас начнется приступ астмы и это будет ее последним испытанием в этой жизни.

– Я просил бы вас никогда не говорить со мной таким тоном! – прорычал Киприан. – Или вас не учили хорошим манерам, мисс Фороугуд? Можете помыкать моими людьми и третировать их этим вашим хозяйским тоном, который вы сделали своим оружием, но не смейте разговаривать так со мной!

Он буравил ее пронизывающим взглядом нестерпимо долго, и Элизе более чем когда-либо, хотелось куда-нибудь убежать, скрыться. Да она бы так и сделала, если бы они не находились на корабле где-то посреди Атлантического океана. Здесь бежать было некуда, и она сидела, застыв как изваяние, судорожно вцепившись в резные деревянные подлокотники кресла.

На губах Киприана Дэйра снова появилась холодная улыбка.

– Так-то лучше… А теперь постарайтесь хорошенько запомнить несколько простых правил. Ксавье позаботится о ваших нуждах, но, если у вас будут какие-нибудь жалобы или претензии, сообщайте о них мне, а не ему. И еще… – Взгляд его стал еще пронзительнее. – Я настоятельно советовал бы вам держаться подальше от Оливера.

– Но… но почему? – еле выговорила Элиза дрожащим голосом.

Он поджал губы и посмотрел на нее испытующе: – Ему нельзя доверять, когда дело касается женщин. Мне бы не хотелось, чтобы он выкинул что-нибудь… неподобающее.

«Право на это ты, несомненно, оставляешь за собой», – подумала Элиза, благоразумно воздержавшись от того, чтобы высказать свою мысль вслух. Дома к ее колкостям относились снисходительно, ибо для родных она всегда была любимым, больным чадом и единственной дочерью, а здесь… У Элизы сжалось сердце, когда ей пришлось еще раз осознать, насколько беззащитной и уязвимой она была на этом корабле.

Судя по огоньку в глазах Киприана, раньше казавшихся Элизе темными, а теперь ставших ярко-синими, он, по-видимому, тоже подумал об этом.

– Вам не стоит бояться меня, Элиза, – небрежно протянул он. – Как я уже объяснил вам прошлой ночью, меня интересуют только те женщины, которые сами меня хотят. Или те, которых я могу… заставить хотеть меня.

В его голосе явственно прозвучал вызов. Он читался и в дерзком взгляде, который Киприан Дэйр не отрывал от лица Элизы, и щеки ее вспыхнули румянцем. Что он имеет в виду? Каким образом он может заставить ее захотеть его?

И, отгоняя воспоминание о неприличном любопытстве, которое вызвал в ней его поцелуй, Элиза покачала головой.

– В таком случае… – пролепетала она, – у меня нет причин для беспокойства, не так ли?

Насмешливый кивок показал, что капитан оценил эту слабую попытку самоутверждения.

– Время покажет, мисс. Кстати, чуть не забыл… Теперь, когда вы устроились как подобает такой леди, осталось решить еще один вопрос.

Он окинул ее взглядом с головы до ног, словно изучая каждую деталь ее внешнего вида. Этот осмотр поверг Элизу в невыразимое смущение. Лицо у нее было чистым, руки тоже, но волосы, хотя и тщательно расчесанные, она просто заплела в Длинную косу, спускавшуюся до пояса. А уж что ей приходилось надевать…

Что ж, если он хотел помешать ей обрести душевное равновесие, то весьма в этом преуспел.

– Встаньте, – вдруг приказал он.

– Чт… что?

– Встаньте, – терпеливо повторил он. – И повернитесь. Медленно.

– Но… но зачем? – выдохнула Элиза.

Киприан вздохнул, словно она окончательно вывела его из терпения.

– Если вы желаете носить этот жуткий капот все время, пока вы у нас на борту, вы вольны это делать. Полагаю, это ваше ночное одеяние? – Он выжидательно уставился На нее.

Неужели этот пират собирается дать ей более приличную одежду?

Несмотря на свое твердое решение ничего у него не просить и ничего от него не принимать, Элиза почувствовала огромное облегчение. Постоянное осознание того, что на ней надет только этот ночной капот, успевший к тому же основательно измяться, совершенно ее измучило. Робко надеясь получить наконец возможность нормально одеться, она отважилась спросить:

– Вы хотите сказать, что у вас на корабле есть женская одежда?

– Вообще-то я хотел предложить вам одну из своих рубашек и брюки, – невозмутимо ответил капитан.

Элиза остолбенела. Он использует любую возможность унизить ее!

– Благодарю вас, нет, – медленно произнесла она, глядя ему в глаза.

Губы Киприана Дэйра скривились в усмешке.

– Какого же еще ответа можно было ожидать от такой благопристойной лондонской мисс! Ну что ж, тогда, может быть, вы позволите мне спросить у команды, нет ли у них каких-нибудь женских вещей?

– У команды? Ваши матросы возят с собой женскую одежду? – слегка иронично поинтересовалась Элиза.

– Они частенько покупают всякое барахло для своих жен и… гм-м… подруг, когда мы заходим в иностранные порты.

Он смотрел на нее открытым взглядом, и она почти поверила ему.

– Я была бы вам чрезвычайно признательна, – натянуто произнесла она. Его глаза, такие сумрачные и дерзкие, словно гипнотизировали ее.

– Вот и хорошо. Тогда встаньте и повернитесь.

И снова холодок пробежал у нее по спине. Хотя Киприан и заявил, будто его не интересуют женщины, которые его не хотят, тем не менее во всем, что он говорил или делал, чувствовалась некая тревожившая ее двусмысленность. Никогда, даже рядом с Майклом, Элиза не ощущала с такой остротой присутствия мужчины. Сейчас же ей беззвучно кричала об этом каждая клеточка ее тела, и она всерьез опасалась, что никакая перемена одежды не избавит ее от этого томительного и вместе с тем волнующего ощущения. В сущности, отнюдь не ночной капот заставлял ее так нервничать; причина крылась в самом этом человеке. Будь Элиза даже укутана в шубу до пят, взгляд Киприана действовал бы на нее точно так же.

Она закашлялась, стараясь выиграть время и сообразить, как избавиться от унизительного осмотра.

– Я… кхм… Я уверена, что смогла бы подогнать по себе любую одежду, какую вы для меня найдете. Я хотела бы поговорить о…

– Вы умеете шить? – прервал ее Киприан.

– Ну… Да, конечно, умею.

– Надо же, а я-то думал, что вы… как бы это сказать?.. Ну, из породы тех юных барышень, которые служат лишь для украшения интерьера и не умеют ни готовить, ни шить, ни вообще выполнять какую бы то ни было простую домашнюю работу. Неужели образ жизни английской аристократии за последние годы так сильно изменился? Я, по крайней мере, полагал, у вас для всего этого есть слуги.

Элиза не знала, сердиться ей или оправдываться. Она умела держать в руках иголку, но до сего дня занималась исключительно вышиванием, всяких милых маленьких пустячков. Ей еще ни разу не доводилось ни шить одежду, ни готовить еду, но ведь это же еще не значило, что у нее ничего не получится!

– Перешить платье я наверняка сумею, – твердо заявила Элиза, стараясь, чтобы ее голос не дрожал.

– Что ж, отлично. В таком случае я велю Ксавье подыскать для вас что-нибудь.

– А для Обри? – быстро спросила она, ибо судьба мальчика тревожила ее куда больше, нежели собственная. – Ему тоже нужна одежда.

После этих слов в каюте на несколько мгновений воцарилось ледяное молчание. «Можно подумать, я ему пощечину дала», – подумала Элиза. Лицо Киприана Дэйра, прежде бывшее спокойным, лишь чуть насмешливым, разительно переменилось. Теперь же брови его мрачно сдвинулись, а подбородок словно окаменел.

– Мальчику никакая другая одежда не понадобится, – процедил он наконец.

– Конечно, понадобится, – не сдавалась Элиза. Она видела, что ее настойчивость приводит капитана в ярость, но упрямо продолжала: – Он же не может оставаться в одной ночной рубашке.

– Еще как может! И кстати, он прекрасно может, черт его подери, сидеть в своей каюте.

Несмотря на угрозу в голосе капитана, Элиза не могла оставить эту тему, ведь суровое обращение с Обри, по-видимому, было частью его гнусных планов.

– Это же ребенок! – воскликнула она. – Вы не можете вот так держать его взаперти.

– Я, черт меня подери, могу делать все, что захочу, Элиза. Прошу не забывать об этом. Все! – многозначительно добавил он.

Сердце Элизы сжалось от ужаса. Она попыталась найти какие-то доводы, но мозг отказывался ей повиноваться. Когда она наконец обрела дар речи, то смогла лишь пролепетать;

– Я бы хотела, чтобы вы перестали чертыхаться.

Киприан вдруг развеселился:

– Вы хотели бы, чтобы я перестал чертыхаться? – Он громко расхохотался. – Если вы собираетесь завести на моем корабле такие же порядки, как у вас дома, то вас ждет разочарование, моя дорогая. – Он наклонился вперед, в глазах его вспыхнул веселый огонек. – Я, черт подери, говорю что хочу и, черт подери, делаю что хочу! И никто мне не указ, в том числе и маленькая ханжа вроде вас. Лучше скажите, прелестная Элиза, почему вы до сих пор не замужем?

Столь резкая перемена настроения и не менее резкая смена темы разговора лишили Элизу остатков самообладания.

– Я… я помолвлена… Но при чем тут это?! – вскричала она. – Вы не можете запереть Обри в каюте. Это слишком жестоко!

На скулах Киприана снова вздулись и опали желваки, но на этот раз выражение его глаз не изменилось.

– Тогда давайте заключим сделку, – предложил он. – Вы сегодня пообедаете со мной в новом платье, а я разрешу мальчику побыть на палубе.

Элиза уставилась на него с опаской. Что он еще задумал?

– Вы найдете для него одежду и выпустите его на палубу? – уточнила она.

Киприан Дэйр ответил ей не менее пристальным взглядом, и Элиза заметила в его глазах проблеск улыбки. До этого момента он если и улыбался, то насмешливо и несколько пренебрежительно, словно, разглядывая ее, Киприан втихомолку посмеивался над тем, что видел. Но сейчас в его взгляде появилась даже какая-то теплота, а глаза из темных, почти черных, снова стали ярко-синими, словно утреннее море.

– Каждый раз, когда вы согласитесь разделить со мной трапезу, его будут выпускать на палубу, – пообещал он, вольготно развалившись в кресле.

Элиза постаралась подавить тревожные предчувствия. Уж не думает ли он таким способом «заставить ее захотеть его»? Она не была уверена, что не хочет знать ответ на этот вопрос.

– А как насчет одежды? – не отступала она.

– Он ее получит. Что-нибудь еще? – поинтересовался Киприан Дэйр, надменно вскинув бровь.

Элиза сочла за лучшее пока остановиться на этом, хотя в глубине души она не оставляла надежд узнать как причину похищения Обри, так и дальнейшие планы похитителя насчет них обоих. Но эту тему разумнее было отложить до другого раза. Может быть, до вечера, когда они будут вместе обедать, решила она, поднимаясь.

Капитан снова скользнул взглядом по ее фигуре, и Элиза сразу подобралась. Если он позволит себе хоть самую маленькую вольность, она заговорит с ним о своем дяде, решила она. Элиза была уверена, что гнев, который вызывало у Киприана Дэйра любое упоминание имени сэра Ллойда, сразу заставит его забыть о своих игривых намерениях. Пусть лучше злится, бушует и кипит от ненависти, чем пытается соблазнить ее.

Придя к такому решению и несколько воспрянув духом, Элиза сделала шаг к выходу:

– Если мы уладили этот вопрос, капитан, я, пожалуй, вернусь к Обри.

– Как вам будет угодно. Только вот что, Элиза, – добавил он, когда девушка уже повернулась к двери. – Я хочу, чтобы вы называли меня Киприаном.

В его глазах снова вспыхнул тот огонек, который заставлял ее трепетать всем телом. Почему в такие моменты он казался ей еще опаснее?

– А если я не захочу? – еле слышно произнесла она.

Он улыбнулся как ни в чем не бывало:

– Я уже говорил, что никогда не принуждаю женщин делать то, чего она не хочет…

«…Но я заставлю ее захотеть».

Эти непроизнесенные слова буквально висели в воздухе. Элиза слышала их так ясно, будто они были многократно повторены эхом.

Распахнув дверь, она выскользнула в коридор и осторожно прикрыла ее за собой. В коридоре было пусто и тихо, но, пока Элиза медленно шла к себе в каюту, в ее мозгу аккордом звучали слова: «…я заставлю ее захотеть. Я заставлю ее захотеть».

Напряженно щурясь в тусклом вечернем свете, просачивающемся в иллюминатор каюты, Элиза скептически рассматривала результаты своего труда. Юбка, которую принес ей Ксавье, в общем подошла, хотя пояс пришлось сильно затянуть. Сорочка тоже была отличная, хотя и слишком прозрачная, на ее взгляд. Но вот рубашка… Сшитая из восхитительно мягкого, тончайшего хлопка, с широким и низким вырезом, расшитая геометрическим орнаментом вызывающе яркой расцветки, она скорее подошла бы какой-нибудь цыганке. Ксавье сказал, что рубашка была куплена одним из моряков в Марокко и что женщины в этой стране носят именно такие одеяния, но Элизу изрядно смущал и необычный покрой рубашки. Теперь она пыталась ушить ее в плечах, чтобы нескромный вырез не открывал грудь так сильно. Еще три стежка, и все будет готово.

– Ай! – вдруг вскрикнула девушка. Корабль качнуло, и она уколола палец. – Черт подери, – добавила она, глядя, как набухает на пальце капелька крови. – Черт, черт! Черт подери!

Выплеснув эмоции с помощью этих ругательств, Элиза неожиданно почувствовала, что напряжение спало. Да и как же не ругаться в этой ситуации. Но она все-таки была рада, что ее никто не слышал.

Наконец Элиза закончила свое шитье и быстро переоделась. Некоторое время назад Ксавье забрал Обри на палубу, и она спешила, чтобы успеть побыть с мальчиком. Для него нашлись на корабле штаны из грубой синей шерсти, которые пришлось подвернуть на щиколотках, и просторный вязаный колпак, надежно защищавший голову от сырого морского ветра. Менять рубашку Обри отказался, но попросил хоть какие-нибудь башмаки, чтобы спрятать больную ногу, однако обуви его размера на «Хамелеоне» не оказалось, и мальчику пришлось ходить босым. Впрочем, горячее желание хоть ненадолго покинуть свою темницу и старания Ксавье, всячески его подбадривавшего, помогли ему преодолеть свое смущение.

Вспомнив о Ксавье, Элиза невольно подумала о том, как было бы хорошо, если бы добродушный гигант присутствовал на обеде у капитана, потребовавшего, чтобы она называла его по имени. Киприан Дэйр был хитрым, упорным и, несомненно, весьма опасным человеком, и общество африканца помогло бы предотвратить дальнейшие попытки капитана по продвижению к заданной, весьма неприятной для Элизы, цели.

Мысли о загадочном тюремщике тревожили Элизу почти весь сегодняшний день. Если уж она вынуждена будет обедать с ним ради того, чтобы Обри мог хотя бы изредка покидать свою каюту, она воспользуется данным обстоятельством, чтобы добиться от этого человека новых уступок. В то же время нельзя было забывать и о тех силках и ловушках, которые расставлял для нее Киприан. Самодовольный красавец, он явно рассчитывал, что в ходе их вынужденного общения неприязнь Элизы к нему перейдет в другие чувства, прямо противоположные, а ее зависимое положение заставит ее принять его игру. «Принять, спасти себя и Обри», – сказала себе Элиза, пытаясь подтянуть вырез рубашки как можно выше. Вот только как убедить Киприана отказаться от мысли использовать Обри в качестве оружия против дяди Ллойда? Этого она пока не знала, но надеялась, что рано или поздно такая возможность ей представится.