Текст книги "Меч и ручка"

Записки

Письмо Архивариуса в Изгнании, запрещено для распространения в Кодексе, заархивировано для будущего изучения.

Всем на просторах Александрийской Великой библиотеки: я призываю вас на нашу защиту.

Никогда прежде Великая библиотека не сталкивалась с подобного рода предательским восстанием, совершенным своими же членами. Как законный архивариус этого огромного и древнего института, я заявляю вам, что без вашего активного участия и непоколебимой верности Великая библиотека падет. Свет, который горел на протяжении тысячелетий, угаснет из-за мелочной, эгоистичной жадности кучки недовольных повстанцев. Мир погрузится в хаос и варварство и развалится на мелкие кусочки, которые будут грызть друг другу глотки за растерзанную плоть древнего чуда. В ваших силах предотвратить все это.

Я призываю каждый серапеум, каждого капитана на поле боя, каждого гражданина: защищайте нас. Пошлите Александрии помощь. Уничтожьте мятежников и восстановите порядок, прежде чем станет слишком поздно.

Как только любое из национальных государств высадит свои войска на берегах Александрии или пересечет ее нерушимые границы, Великая библиотека прекратит свое существование.

Будьте осторожны.

Война близко.

Война здесь.

Глава третья
Халила

Профессор Мурасаки остановилась у формального трона архивариуса и легонько прикоснулась пальцами к старому-старому дереву, из которого тот был вырезан.

– Мне казалось, он будет более… изысканным, – сказала она. – И может, более удобным.

Халила подавила желание улыбнуться. Здесь улыбкам не место. Здесь, в Приемном зале архивариуса Великой библиотеки, огромном мраморном пространстве с лотосовидными колоннами, ряды которых уходили вдаль. В зале находился лишь один механический страж: Гор высотой в два этажа, который стоял за троном. Он был впечатляющим и красивым, из черного камня и золота, с яркими бирюзовыми глазами. Гор держал табличку писца в одной руке и стилус в другой… однако у стилуса кончик был заточен, как у ножа, а размером он был с настоящий меч.

Трон стоял на возвышающейся позолоченной платформе, которая располагалась на спинах двух покоящихся золотых сфинксов. К трону вело семь ступенек, это число считалось у древних египтян священным. Четыре горящие жаровни были установлены в четырех углах: еще одно священное число. И всюду пахло навязчивыми ароматическими травами.

Однако благодаря некой инженерной хитрости воздух в помещении казался прохладным, несмотря на влажную духоту снаружи.

Халила понимала, что разглядывает все это лишь потому, что таким образом пытается избежать собственной тревоги. Она чувствовала себя здесь маленькой, что было задумано создателями зала; этот зал должен был заставлять всех людей ощущать себя совершенно никчемными… всех, за исключением того человека, который сидел на высоком троне.

Тем не менее профессор Мурасаки – пожилая японка – чувствовала себя более чем способной затмить и трон, и зал. Что и делало ее безупречной.

– Не думаю, что я достойна подобной чести, – сказала Мурасаки. – Я этого совсем не ожидала, когда меня попросили сюда приехать.

– Вы победили на выборах Конклава, – сказала Халила. – Точно так же, как и любого другого архивариуса избирали на протяжении тысячелетий. У вас нет причин колебаться.

– И нет особой необходимости в спешке, – сказала Мурасаки. – Великая библиотека не выжила бы, если бы все здесь делалось в спешке. Даже с хищниками у наших дверей мы должны руководствоваться собственными мыслями и действовать в своем темпе.

Ее манера держаться отражала серьезность момента, как и этот зал. Мурасаки приняла официальную мантию архивариуса – золотую с серебряной вышивкой в виде ока Гора, – но отказалась от сложного головного убора в стиле, какой носили фараоны, который прилагался к наряду. Вместо этого на ее седых волосах, зачесанных назад, красовалась простая диадема с символом Великой библиотеки. Она выглядела… великолепной, по предвзятому мнению Халилы, конечно. Настоящий профессор, занявший самое почетное место в старейшем учебном заведении в мире.

«Я бы никогда так не смогла», – подумала Халила. Конечно, она мечтала об этом; в своих тайных, самых амбициозных фантазиях она представляла себя в этом самом тронном зале, управляющей Великой библиотеки, и в мечтах все преклонялись перед ее мудростью. Сейчас же это казалось абсурдным. Смирение являлось основой ее веры, и она была убеждена, что Аллах возвысит ее, если она действительно когда-либо этого заслужит. Но не сейчас, не в эти отчаянные времена. Халила была благодарна, что профессор Мурасаки была здесь и могла нести это бремя.

Как только Халила подумала обо всем этом, Мурасаки глубоко вздохнула и опустилась на трон архивариуса. Она сложила на коленях руки и сказала:

– Я готова.

Халила повернулась к дверям. Она чувствовала себя одинокой в этом огромном зале, однако ощущение это было обманчивым; помимо Мурасаки, здесь уже находилось около сотни других людей, но в таком грандиозном пространстве даже толпа казалась каким-то хрупким, одиноким собранием. В тени стояло много библиотечных солдат. Халила сделала жест, и двое из них открыли большие двери в задней части помещения.

И остальные члены Конклава Великой библиотеки хлынули внутрь. Тысячи профессоров в черных мантиях. В десять раз больше библиотекарей и сотрудников. Большинство из них никогда не бывали в этом зале и, как и Халила, похоже, были поражены величием сложившейся ситуации. Шаги гостей замедлились, когда они вошли внутрь, и толпа, естественно, поспешила заполнить пространство. Однако профессоров и сотрудников, присутствующих в Александрии на данный момент – тех, кто не находился в других регионах или же не бежал с архивариусом, – все еще казалось слишком мало.

«Нам не хватает столь многих, – подумала Халила и ощутила болезненный укол где-то внутри. – Столь многих». Однако отец и брат Халилы были в первых рядах собравшихся, и она поспешила обнять их обоих, готовая чуть ли не расплакаться от одной благодарности за то, что они здесь. Отцу нездоровилось; он выглядел слабым и постоянно дрожал от кашля. Однако он был жив.

Халила заключила уставшее лицо отца в свои ладони и сказала:

– Ты уже показался медику?

– Покажусь, дитя мое. Скоро. Обещаю. – Его улыбка осветила мир Халилы. – Я не мог позволить себе пропустить сегодняшний день. Даже если бы меня пришлось сюда нести, я бы прибыл.

– Не слушай его. Он шагает своими собственными силами, – сказал брат Халилы и заключил ее в объятия, отчего ноги Халилы оторвались от пола, а дыхание сперло. Улыбка у брата была широкой, как и всегда, будто бы он не бывал в тюрьме и на грани гибели. – Халила. Кто бы мог подумать, что моя маленькая сестренка может оказаться такой храброй? – Должен был догадаться, – сказала ему Халила, отчего его улыбка чуть погасла. – В конце-то концов, я же никогда не боялась тебя.

– Я не такой уж и грозный.

Это было ложью. Салех являлся одним из самых способных мужчин из всех, каких Халила знала, а знала она нынче немало. Она решила не продолжать спор и вместо этого снова повернулась к отцу:

– Ему вообще стоит быть здесь?

– Попробовала бы его не пустить, – сказал Салех. – Я прослежу, чтобы он показался медику. Но сейчас дай ему насладиться моментом. Ему нужно увидеть, что Великая библиотека восстановилась, прежде чем идти отдыхать. Всем нам нужно.

Теперь, когда все профессора вошли и заняли свои места, следующая шеренга, вошедшая в зал, была сформирована из военных: нарядно одетых солдат, торжественных и гордых. Во главе их вышагивал капитан Никколо Санти. Он выглядел серьезным, понимая возложенную на него ответственность, и когда его войска заняли свои места по краям огромного зала, он двинулся вперед по длинному пространству белого мрамора. Толпа в черных одеждах расступалась перед ним, а затем Санти подошел к подножию лестницы пьедестала и опустился на одно колено, прижав кулак к сердцу.

– Ваш труд на благо Великой библиотеки не имеет цены, – сказала профессор Мурасаки. – Как избранный архивариус, я благодарю вас за вашу преданность и дальновидность и приветствую вас в этом священном месте. Готовы ли вы принести присягу?

– Готов, – сказал Санти. – Я клянусь служить Великой библиотеке телом, разумом и кровью так долго, как это будет угодно архивариусу. Клянусь защищать библиотеку от всех врагов, внутренних и внешних. Клянусь соблюдать законы и заветы Великой библиотеки и, когда прикажут, направлять и возглавлять армию в бою. Клянусь защищать знания и их слуг, где бы им ни угрожала опасность.

– Тогда поднимайтесь, Никколо Санти, лорд-командующий Высшей армией, – сказала Мурасаки. – Капитаны Высшей армии: вы подтверждаете это повышение?

Каждый капитан, поняла Халила, стоял по стойке «смирно» рядом с каждым подразделением войск, и один за другим они сделали шаг вперед, приложили кулаки к сердцу и сказали:

– Подтверждаю.

Здесь были десятки командиров. Высшая армия объединилась вокруг Санти.

«Конечно, здесь была не вся Высшая армия, – напомнила Халила себе. – Дислоцированные роты, местная полиция в больших и малых городах здесь не имели представителей. А элитные отряды самоотверженно ринулись вслед за прежним архивариусом и, без сомнения, увлекли за собой и многих рядовых солдат. Интересно скольких». Санти должен знать. Халиле нужно было расспросить его о численности и детальной информации отсутствующих капитанов. Мурасаки эта информация потребуется как можно скорее.

– Халила? – раздался шепот Салеха. Она взглянула на него и увидела, что он наблюдает за Санти, который завершает свою церемонию и начинает подниматься на ноги. – Это возлюбленный профессора Вульфа?

– Да, – сказала она. – Хотя и не только. Они вместе в течение многих лет, я не уверена, что они официально женаты.

Салех кивнул, не отводя взгляда от Санти.

– Вульф говорил о нем, – сказал он. – Ну… не мне. Полагаю, лучше будет сказать, что Вульф разговаривал с ним, когда был… нездоров.

– Нездоров?

– Тюрьма не пошла на пользу этому человеку. Ты должна убедиться, что он справляется. – Салех нахмурился и окинул взглядом толпу. – Я ожидал увидеть его здесь. Его нет?

– Нет, – сказала Халила. – Он охотится за архивариусом.

Салех выглядел откровенно шокированным.

– В одиночку?

– У него есть помощники.

– Я надеюсь, что он об этом знает, – пробормотал Салех, и Халила чуть не рассмеялась, потому что это и правда было вполне обоснованное беспокойство.

Вульф вполне мог поверить, что ему поручено поймать самого опасного беглеца в мире в одиночку. И это вызвало запоздалый укол беспокойства; с ним был – по крайней мере, как Халила слышала, – Джесс, но Джесс так же часто мог пробуждать в людях лишь больше безрассудства. Вдвоем они могли бы составить плохую компанию, особенно если учесть то горе, которое, несомненно, сейчас поглощает Джесса.

Халила искренне надеялась, что Санти тоже это осознает.

Мурасаки, кажется, уже чувствовала себя на троне как дома, когда начала принимать присяги от капитанов Высшей армии. А после них должны были повторить свои клятвы профессора и библиотекари, а также солдаты, и только тогда церемония подойдет к концу – для них. Мурасаки же должна будет принять ожидающих своей очереди дипломатов, а затем Александрийский торговый совет. В общем, ее ожидал очень и очень долгий день.

А значит, и ее личную помощницу, Халилу, тоже.

Когда капитаны закончили свои речи, Халила снова обняла брата, поцеловала его в обе щеки и сказала:

– Я должна идти к ней. Приглядишь за отцом?

– Разумеется, – сказал он. – Разве я не всегда за ним приглядываю?

Заполучить такого брата, как Салех, было подарком свыше, подумала Халила, а она никогда не ценила его настолько, насколько должна была. Она улыбнулась брату, и тот улыбнулся ей в ответ в десять раз теплее, а затем Халила отправилась обратно к трону профессора Мурасаки, чтобы встать рядом в тени, где можно было удобно слушать все просьбы, которые у Мурасаки возникнут.

Парад капитанов был временем напряженным; если у старого архивариуса среди них имелись убийцы, то сейчас был наилучший момент для нанесения удара. Халила мысленно отметила позиции военных снайперов, расположившихся на галереях; Санти сегодня не полагался на удачу, если не считать той, которую ему навязали. Халила подозревала, что Санти сегодня весь на нервах, ведь Вульф подвергает себя опасности, а угроза войны здесь буквально витает в воздухе, но когда она посмотрела на Санти, то не увидела ничего, кроме спокойствия. Кто-то мог бы подумать, что это самонадеянность. Халила же знала, что спокойный Санти, наоборот, наиболее опасен.

Следующим этапом было повторение своих клятв профессорами, библиотекарями и рядовыми членами армии. Халила произнесла слова вместе с ними. «Во имя священного знания, в глазах каждого бога в каждом уголке этого мира, я приношу клятву верности Александрийской Великой библиотеке. Я клянусь защищать знания этого мира от всех врагов, внутренних и внешних. Клянусь беречь и делиться таковыми знаниями со всеми, кто хочет учиться. Клянусь жить, учить, сохранять, изучать, сражаться и умереть за них». От этих слов у Халилы побежали мурашки по коже, а внутри у нее вспыхнул свет, от которого спирало дыхание. Гром тысяч голосов, собравшихся разом, обладал поистине великой силой.

Профессор Мурасаки встала, и одеяние из золотой ткани, в которое она была облачена, словно вспыхнуло, поймав свет. Она вскинула руки.

– Знания превыше всего.

– Знания превыше всего, – последовал ответ, а затем – хотя это не было частью ритуала – кто-то победоносно закричал.

А потом вдруг ликовали уже все, и Халилу чуть не сбил с ног этот поток эмоций. Вот она, Великая библиотека. Она состояла не из заговоров и ухищрений прежнего архивариуса, не из хладнокровной жажды власти. Не из ереси его Черных архивов, где он запирал запрещенные знания. Не из тюрем, где он хоронил своих врагов.

Душа Великой библиотеки скрывалась здесь, в этом зале, и в этот необыкновенный момент, с теплыми слезами на щеках, Халила поняла, что любит библиотеку больше, чем когда-либо любила что-либо или кого-либо, кроме самого Аллаха.

Дарио опоздал, прибыв как раз в тот момент, когда церемония приношения клятв подошла к концу. Халила увидела, как Дарио юркнул в зал; на нем была профессорская мантия, он подошел к Халиле и прошептал:

– Прости, любовь моя, у меня были дела. Прибыла делегация под флагом перемирия.

– Ты не произнес клятву, – тихо сказала Халила. Слезы на ее щеках высохли, она их не смахнула. Ей хотелось их ощущать. Всегда.

– Я не мог, – сказал Дарио. – Кто-то должен был встретить послов.

Халила это понимала, однако она также понимала, что, возможно, в какой-то степени Дарио и хотелось опоздать. Он, конечно, верил в Великую библиотеку, но, как у любого политически подкованного человека, глаз у него был наметан на тех, у кого больше шансов на победу, и прямо сейчас он тяготел к военному флоту, дрейфующему в гавани. Дарио принадлежал к королевскому роду Испании, и это никогда не изменится. Халила любила его. Однако в данном случае она не была уверена, что всецело ему доверяет.

– Что ж, Вульфа тут тоже не было, – сказал Дарио, будто бы в свое оправдание, и Халила поняла, что выражение ее лица, должно быть, выдало ее сомнения. – Как не было и Джесса, Томаса или Глен. Не выделяй меня за то, что выполнял свои обязанности!

– Я не выделяю, – сказала она, и в ее словах все же скрывалась крошечная доля лжи, за которую ей придется позже покаяться, но пока Халила не могла тратить время на объяснения. – Спасибо, Дарио. Я дам архивариусу знать, что послы прибыли.

Дарио кивнул и сделал шаг назад, решив, что разговор окончен, и так и было. Халила очень по нему скучала, хотела поспешить следом и встать рядом, держа за руку, однако она осталась на своем месте и подошла, чтобы прошептать новости Мурасаки. Новый архивариус кивнула, единожды наклонив голову, и сказала:

– Проследи, чтобы к ним относились с гостеприимством.

Халила сообщила Санти, который дал знак своим стражникам у дверей. «Неэффективно», – подумала Халила. Здесь понадобятся реформы. Может, скрыватели смогут создать какую-нибудь систему передачи сообщений, которая поможет общаться эффективнее. А может, даже сумеют соорудить механического стража, который будет защищать зал.

В этот самый момент Халила осознала, что на церемонии не было ни единого скрывателя, который бы прибыл присягнуть на верность. Это ее обеспокоило, заставило сердце колотиться тяжелее, и пришлось сделать глубокий вдох, чтобы усмирить пульс. «Они не нарушали клятвы», – сказала себе Халила. По традиции скрыватели не покидали стен Железной башни ради таких церемоний; вместо этого архивариус отправлялся к ним, чтобы принять присягу. Однако Искандер, новый Верховный скрыватель, кажется, был не единственным, кто не тяготеет к традициям. Может, появились безотлагательные дела, и скрыватели не смогли прийти.

А еще тоже может быть и так, что Искандер обладал слишком большим влиянием – почти таким же, как Мурасаки, – и не желал ни перед кем преклонять колено. Это беспокоило. Халиле придется во всем разобраться, прежде чем появится реальная угроза.

Однако пока что единственная реальная угроза заходила в этот самый зал.

Халила наблюдала, как великие двери распахнулись и под шелковыми флагами своих государств вошли послы. Они выглядели мелкими в столь огромном зале, даже собравшись толпой в сто человек, но держались серьезно и уверенно, как короли. Послы все вместе поклонились архивариусу, которая поприветствовала их великодушным кивком и дала знак, прося подняться, а затем один из послов выступил вперед.

Халила знала его. Это был Альваро Сантьяго, бывший посол Испании в Великой библиотеке. Он приютил их в своем дворце, обеспечил им безопасность и дал поддержку. Но сейчас он не удостоил Халилу – или своего кузена Дарио, если уж на то пошло, – ни одним взглядом. Его внимание было сосредоточено исключительно на троне.

– Достопочтенная архивариус, – сказал он, и нельзя было не признать, что у него был успокаивающий, как у талантливого оратора, голос. – Меня зовут Альваро Луис Оноре Флорес де Сантьяго, я посол в Александрийской Великой библиотеке. От имени Его величества Рамона Альфонса, короля великого и суверенного народа Испании, я приношу вам свои поздравления в связи с вашим назначением на этот важный и необходимый пост. Да дарует вам Бог мудрость и силу.

– Благодарю вас за ваши поздравления и молитвы, посол Сантьяго, – сказала Мурасаки. – Но не за присутствие вашего флота у границ нашей гавани.

Альваро прижал руку к сердцу и легонько поклонился. Очень легонько.

– Архивариус ведь понимает, что в условиях хаоса Королевство Испании сочло необходимым обеспечить сохранность Великой библиотеки от вторжений других, менее добропорядочных, наций. Перемены, конечно, необходимы, но перемены также являются моментом слабости. Мы прибыли с силами нашей нации только для того, чтобы обеспечить мирную передачу власти.

– Как это интересно. Столь благородное дело, ну разумеется, – сказала Мурасаки. – И все же, как вы видите, наша Великая библиотека функционирует так же, как и всегда, без перерывов или, как вы сказали, хаоса. Безусловно, мы ценим вашу заботу. Но я уверяю вас, что мы не нуждаемся и не просим о вашем вмешательстве в наши дела. Я приношу нашу искреннюю благодарность вашему королю, но теперь должна потребовать, чтобы вы – и все союзные вам национальные государства, которые сегодня находятся с вашей стороны, – отозвали свои военные корабли и ушли с миром. Я бы также попросила, чтобы, прежде чем вы уйдете, вы поклялись возобновить те договоренности, которые ваши страны заключали с Великой библиотекой.

Ее слова дипломаты приняли с перешептываниями. Кто-то из стоящих в первых рядах начал было:

– Ваше величество…

– Я не королева, – сказала Мурасаки. – И не императрица. Я лишь старший руководитель. Пожалуйста, обращайтесь ко мне как к профессору Мурасаки или архивариусу.

– Прошу меня простить. Архивариус, мы не имеем полномочий возобновлять прежние договоренности, которые наши монархи и государи отвергли. Преступное поведение, которое в последнее время демонстрировала Великая библиотека, наше решение всецело оправдывает, полагаю.

– Преступное поведение, – повторила она. – Уверена, вы имеете в виду действия нашего прежнего архивариуса, который и впрямь злоупотреблял полномочиями, предоставленными ему. Курия профессоров должна была его контролировать, но он окружил себя союзниками, которые в большинстве случаев его поддерживали. Однако сама Великая библиотека не имеет отношения к подобным преступлениям, а также не нарушала условий договоров, которые были заключены со многими из ваших стран еще во времена Юлия Цезаря. Мы избавили пост от человека, нарушающего границы дозволенного, и я клянусь исправить все ошибки, которые он совершил. Разве можем мы предложить что-то еще?

– Быть может, пришло время Великой библиотеке осознать, что мы в состоянии справляться с собственными делами. – Мужчина, который заговорил, был англичанином, решила Халила. Вероятно, из Уэльса. – И мы способны построить и снабдить собственные библиотеки, которые смогут отвечать нашим потребностям. Нынче много разговоров о машинах, которые могут печатать тысячи копий документов всего за день. Если это правда, то времена, где Великая библиотека была необходима, подошли к концу.

Это было смелым, шокирующим заявлением. Однако в каком-то смысле и вполне верным. Вульф об этом прекрасно знал, и теперь начала понимать и Халила: чтобы Великая библиотека продолжила существовать, ей придется измениться. Она должна приспосабливаться.

Мурасаки улыбнулась. Улыбнулась.

– Если вы верите в то, что Великая библиотека потеряла свою пользу, то я уверяю вас, посол, вы изучили недостаточно исторических сведений и просто не понимаете важности слов, которые только что произнесли. Мы подстроимся под нужды мира, как и всегда. Однако мы предлагаем вовсе не просто книги на полках. Мы объединяем профессуру и знания. Без этого мир с легкостью может кануть во тьму и хаос, если не будет располагать общедоступной культурой или же взаимопониманием. А этого мы не допустим. Если вы желаете разорвать отношения с Великой библиотекой, то имеете полное право так поступить. Можете жить в своем маленьком темном уголке и зажигать свечи, притворяясь, будто оно и является вашим солнцем; через какое-то время вы даже в это поверите. Я уж точно не смогу вас отговорить. Однако я буду оплакивать всех тех, кого вы утянете во тьму за собой.

Халила невольно затаила дыхание, когда услышала столь элегантный укор в ответ. Лицо посла покраснело, а когда он открыл было рот, чтобы ответить, вперед вышел и встрял в разговор Альваро Сантьяго:

– Архивариус, мы можем обсудить договоренности завтра, если желаете. Однако сегодня мы чрезмерно обеспокоены состоянием данного города и его уязвимостями перед потенциальными нападениями. Никто из нас не может позволить Великой библиотеке пасть. Поэтому мы просим вашего разрешения зайти в гавань и высадить наши войска, чтобы они смогли защитить самые ценные сокровища. Без сомнений, Архивы должны быть сохранены любой ценой.

– Любой ценой? – Брови Мурасаки поползли вверх. – Вы хотите вторгнуться в наш город и взять под контроль Великие архивы, чтобы защитить их? Нет, посол Сантьяго. Боюсь, что не могу позволить подобное. Мы защитим Великие архивы, как и делали это на протяжении трех тысячелетий. И ни одна национальная армия не ступит на улицы Александрии, пока я жива.

Если посла это и смутило, то он ничем не выдал своих чувств. – Я ни в коем случае не говорю о вторжении. Мы лишь предлагаем нашу помощь, чтобы поддержать вашу безопасность. – Архивариус, который остается у власти лишь благодаря помощи иностранных армий, уже не архивариус, – сказала Мурасаки. – Так что еще раз повторю, что отказываюсь от вашего предложения. Отправляйте свою флотилию домой, и я с радостью поприветствую вас в своих учреждениях здесь, в Александрии, где мы сможем возобновить нормальные дипломатические переговоры. Откажитесь, и я добьюсь того, что ваши посольства будут навсегда закрыты, а ваши сотрудники высланы на родину. Надеюсь, я ясно выразилась, послы.

Впервые, похоже, на такую ситуацию у Сантьяго не было заготовлено ответа. Высокая, величавая женщина, которая стояла рядом с ним, вышла вперед и произнесла:

– Глубокоуважаемый архивариус, меня зовут Кайнвен Парри, я посол Уэльса. Мой король приказал своим войскам беречь Великую библиотеку от любой потенциальной угрозы. Мы ни за что не отступим, пока не обеспечим мир.

– Лорд-командующий, – сказала Мурасаки, и к пьедесталу, на котором стоял трон, подошел Санти, встав лицом к толпе послов. – Объясните нашим гостям, чего им ждать, в случае если они попытаются ворваться в город.

– Да, архивариус. В случае если ваши корабли попытаются войти в гавань, мы готовы активировать Стража Герона для защиты наших территорий. Если кто-то сумеет преодолеть его, хотя никто никогда этого не сумел, знайте, что в нашем распоряжении сейчас есть оружие, способное поджечь деревянные корабли на расстоянии – или же расплавить металл. Если вам удастся преодолеть оба этих препятствия, вас встретит наша Высшая армия в полном составе, включая механических стражей, которые защищают город.

Посол Парри даже не моргнула.

– Вам следует быть осторожнее с угрозами, архивариус, – сказала она.

– Это не угрозы, – возразила Мурасаки. – Это предостережения. В наши обязанности входит защита этого города от вторгающихся сил, неважно, какими бы благими не были намерения. Нам не требуется ваша помощь. Мы ее не примем. Вот вам мой ответ, послы. Можете занять свои места в качестве почетных дипломатов или же вернуться к своим кораблям и отправиться восвояси. Однако третьего варианта, в котором вам бы ничего не грозило, нет.

– Архивариус, – сказал Сантьяго. – Вы неправильно воспринимаете наши намерения. Мы здесь исключительно для того, чтобы помочь в ваших трудностях…

– Оглянитесь, посол, – сказала Мурасаки. В ее голосе теперь проскальзывала колкость, и Халила задрожала, услышав ее. – У нас нет трудностей. Мы победили. Теперь вы можете отправиться в переговорный зал, который мы вам предоставим, и обсудить свои возможности. Когда будете готовы предоставить единый ответ, я вас выслушаю.

Точка в разговоре была поставлена очевидная и холодная, и послы переглянулись. Все глядели на Сантьяго, который хладнокровно, уверенно поклонился архивариусу и сказал:

– Мы все обсудим. Благодарю вас, архивариус, за ваше время и внимание.

Та кивнула.

– Вам предложат еду и напитки, – сказала она, и Халила тут же вышла вперед. Она скорее почувствовала, чем увидела, как архивариус на нее покосилась. – Профессор Сеиф проводит вас к вашим временным покоям.

Халила внутри вся дрожала, однако высоко держала голову, а выражение своего лица сохраняла невозмутимым, когда повела компанию дипломатов и их охрану прочь из зала; она видела, что Дарио за ней наблюдает, однако он не попытался присоединиться к ней. За это Халила была ему благодарна в каком-то смысле, хотя его присутствие ей бы не помешало.

Пока у Испании в нынешней ситуации были свои интересы, верность Дарио была под вопросом.

Делегация прошествовала через массивные двери и вышла во внешний зал; Халила повела всех вверх по интерьерной лестнице к огромной, просторной комнате, вид в которой открывался на океан, а воздух в ней был пронизан прохладным бризом. Легкие шторы развевались на ветру и не позволяли проникнуть внутрь насекомым, которых в это время года было немало. Здесь располагался длинный стол для совещаний, сделанный из отполированного камня и окруженный дюжиной стульев флорентийского дизайна, а также диваны и кресла поближе к окнам для остальных членов посольской делегации. Сидячих мест было достаточно – Халила поняла это по первому же взгляду. Чего не хватало, так это закусок.

– Послы, я организую для вас еду и напитки, – сказала Халила. – К вам прибудут официанты, на случай если у вас появятся особые пожелания. Могу ли я сделать для вас что-то еще? – Профессор Сеиф, могу ли я выразить вам свою признательность? – сказал Альваро Сантьяго. – Я рад, что с тобой все в порядке, Халила. Твои друзья также все в безопасности? – Все в безопасности, – сказала она и улыбнулась. «Будь начеку. Он хитер». – Мы искренне благодарны вам за помощь нашей отчаянной компании профессоров, посол.

– Не за что. Похоже, моя помощь привела к немалым результатам. Я рад, что с тобой все в порядке. А Брайтвелл?..

– С ним все хорошо, – ответила Халила. «Надеюсь». – К сожалению, его брат пал в битве.

– Ни одна война не обходится без потерь, – сказал Сантьяго, и Халила догадалась, что он имеет в виду куда больше, чем смерть Брендана. – И все войны приводят к разрушениям. Тебе следует напомнить вашему новому архивариусу об этом. – Вполне уверена, что она об этом осведомлена, сэр. – Халила почтительно кивнула и отправилась заказывать обещанные закуски у вечно занятых сотрудников серапеума.

Санти, как она заметила, уже отправил солдат стеречь один-единственный имеющийся выход из комнаты. Халила это одобряла.

Обслуживающий персонал располагался на среднем этаже пирамиды: уборщики и повара. Халила отправилась к ним и с удивлением поняла, что сотрудников здесь крайне мало; она разыскала занятую делами женщину с серебряным браслетом служащего Великой библиотеки и спросила:

– Простите, а где же работники?

– Они обеспокоены, – сказала женщина. Она была невысокой и круглой, с чертами лица, присущими жителям Южной Азии, и поразительным количеством шрамов на руках. Скорее всего, она была шеф-поваром. – Пока не уверены, что ситуация прояснилась, и не хотят оказаться меж двух огней. И я не виню их, на самом-то деле. В городе паника. А у них семьи, о которых необходимо заботиться. Как и у меня, однако мои обязанности здесь превыше всего.

Халила хотела было возмутиться в ответ, однако на миг задумалась. Злиться сейчас не было смысла; женщина рассуждала разумно. Не все слуги Великой библиотеки были карьеристами; многие подписывали контракт на год, пять лет или десять. При нынешнем конфликте они могли многое потерять, но вряд ли многое заработать, и они не являлись профессорами, которые заинтересованы в исходе дел напрямую… тем не менее их вклад был бесценен. Для выполнения их работы требовалось много таких людей, как эта женщина, всех тех, кто побоялся сегодня появиться, от кого зависит функционирование города. Халиле нужно этого не забывать.

– От имени архивариуса я благодарю вас за ваш самоотверженный труд, – сказала она. – Могу ли я узнать ваше имя?