Текст книги "Меч и ручка"

Записки

Текст рукописного письма скрывателя Вани Николина, тайно вывезенного из Железной башни и курьером доставленного Архивариусу в Изгнании. Позднее было включено в Кодекс как исторический документ.

В какой-то степени мне удалось выполнить ваши просьбы, архивариус, но становится все труднее вносить необходимые изменения, не привлекая внимания самого Отшельника или его подмастерья. Я работаю так быстро, как только могу, но приходится соблюдать осторожность. Одна ошибка, и меня насовсем изгонят из Железной башни, возможно, даже посадят в тюрьму. Думаю, мне удастся избежать подобной участи, переложив вину на одного из своих помощников, и я уже дописал в их журналах кое-какие неопровержимые доказательства вины, на случай если подобное произойдет, однако, пожалуйста, поймите, мы должны действовать осторожно.

Я не смог переписать сценарии работы ни одного из механических стражей, у которых есть шанс оказаться на пути нового архивариуса. А значит, совершить убийство с помощью них возможности нет, и, как уже говорил прежде, я не буду рисковать своей жизнью, пытаясь это сделать. Вы заплатили мне за тихую работу, и меня это устраивает. Если же вы хотите замарать чужие руки в крови, нанимайте убийц. Я этим заниматься не стану.

Я осторожно завербовал нескольких союзников, и они доказали свою полезность, однако чем больше поддержки я получу, тем больше будет риск разоблачения. Мы должны всецело осознавать, что именно поставлено на карту, и не действовать слишком поспешно.

Я не смогу тратить ваши деньги, если умру.

Глава шестая
Халила

Халила проснулась в предрассветной тьме, задыхаясь и обливаясь холодным потом, а когда свернулась калачиком и попыталась выровнять дыхание, то не могла понять, что заставило ее проснуться в таком стрессе. Если виной всему был какой-то сон, то он рассеялся, как утренний туман.

Однако напряжения в мире вокруг было столько, что оно могло напугать кого угодно. Халила села и прислушалась. Она спала на раскладушке в маленькой кладовке серапеума; ей не хотелось возвращаться в Железную башню и рисковать, оставив архивариуса в случае чего без помощи. Да и покои архивариуса тоже ненамного роскошнее этой каморки.

Халила встала, потянулась, сунула ноги в сандалии и поняла, что ей придется выйти из комнатки, чтобы найти туалет. Она расчесала волосы и спрятала их под тем же хиджабом, который носила последние несколько дней. Ей отчаянно нужна была сменная одежда, а еще очень хотелось провести ночь в собственной удобной постели. И неплохо было бы принять ванну, хотя до сих пор Халила обходилась тазиками и мочалками. Она чувствовала себя грязной, хотя как только добралась до туалета и облегчилась, то внимательно посмотрела на себя в зеркало и решила, что выглядит вполне прилично. Она вымылась, как могла, затем подвела глаза карандашом и добавила румян на щеки, а затем сделала глубокий вдох и сказала себе:

– Все будет хорошо.

Ей нужно было в это верить. Разве у нее был иной выбор?

Солнце должно было скоро взойти. Халила вернулась в комнатушку, в которой спала, сложила постель и расстелила свой молитвенный коврик. Ее молитвы этим утром исходили прямо из сердца. Учитывая все то, с чем столкнулся город, сегодня Халила остро нуждалась в защите Аллаха. Мир не продлится долго. Халила чувствовала это всем своим существом.

После молитвы она занялась делами дня. Факт того, что никто не вызвал ее ночью, означал, что послы продолжали переговоры. Встретив одного из проходивших мимо профессоров, направлявшихся домой отдохнуть, Халила узнала, что послы просили и получили разрешение на размещение для ночлега, однако встали рано и теперь вновь собрались в большой зале, которую Халила им предоставила.

Халила постучала в дверь и дождалась разрешения войти. Впустили ее не сразу, и солдаты, стоявшие на посту у двери, переглянулись с ней.

– Они там кричали, – сообщил один из них. – Это нехорошо.

Халила кивнула и сделала глубокий вдох. Получив разрешение войти, она открыла двери и шагнула внутрь.

Разговоры стихли. Собравшиеся послы и их помощники выглядели уставшими и измученными, когда Халила почтительно им поклонилась. Все уставились на Альваро Сантьяго. Выражение лиц у всех было одинаковое: мрачное.

Посол Сантьяго поклонился Халиле в ответ. Он даже выглядел будто старше, чем днем ранее.

– Профессор Сеиф, – сказал он. – Полагаю, мы готовы сообщить наше решение архивариусу.

– Я передам, – сказала Халила. – Вам что-нибудь нужно, сэр?

– К сожалению, ничего из того, что вы можете предоставить. Пожалуйста, угоститесь пирожным из тех, что нам принесли. У нас сегодня нет аппетита.

Халила поблагодарила Сантьяго, но желания есть у нее не было; атмосфера в этом зале казалась тяжелой, как свинец. Халила написала архивариусу через свой Кодекс и получила моментальный ответ, написанный быстрым, точным почерком Мурасаки: «Веди их ко мне».

Халила проводила дипломатов обратно в Приемный зал.

Здесь сегодня присутствовало всего несколько человек – недавно сформированная курия, состоящая из Верховных профессоров отделов Артифекса, Медицины, Языка и Литеры, к которым присоединились несколько старших библиотекарей. Верховный скрыватель, Искандер, уже принял свою должность и вернулся в Железную башню, поэтому его место пустовало. За исключением курии и отряда дежурящих стражников, в самом зале было холодно и пустынно. Халила подумала, что это, однако, придавало помещению только более устрашающий вид.

Архивариус поднялась по ступенькам к своему трону и кивнула в сторону дипломатов. Если архивариус и чувствовала себя усталой и встревоженной, то не подавала никаких признаков, которые могла бы заметить Халила.

– Послы, – сказала она, и ее слова разлетелись по всем уголкам зала. – Я надеюсь, вы провели продуктивный вечер.

Халила почувствовала, как настроение присутствующих в зале меняется, словно перемещающаяся тень, хотя на лице архивариуса не отразилось никаких видимых изменений. Выражение ее лица оставалось нейтральным. Выжидательным.

Посол Сантьяго шагнул вперед и поклонился. Он замер в поклоне до тех пор, пока архивариус жестом не попросила его выпрямиться.

– Глубокоуважаемый архивариус, я имею честь вновь быть избранным для выступления от имени нашей коллегии. Мы провели много часов за дебатами и беседами относительно ваших предложений и теперь готовы представить вам наш совместный ответ. – Пауза ощущалась мучительной. – Должен сообщить вам, что собравшиеся страны, представителей которых вы видите перед собой, не отступят. Вам нужно взглянуть фактам в лицо. Вы совсем недавно пришли к власти; у вас есть враги внутри своего же города, и вам следует полагаться на союзников, которые способны помочь вам укрепить свое положение и защитить бесценную для всего мира Великую библиотеку. Другого выбора просто нет. Если вы хотите сохранить это великое учреждение, вы должны позволить нам оказать вам помощь.

Архивариус позволила этому смелому ответу повиснуть в воцарившейся следом выжидательной тишине и произнесла:

– Союзники не навязывают свое присутствие тем, кто этого не желает. Полагаю, что вы пришли к нам не как союзники Великой библиотеки, а как скрытые завоеватели.

– Глубокоуважаемый архивариус…

– Нет, – сказала она и встала, шурша блестящими одеждами. – Я проявила терпение. Дала вам время подумать. Великая библиотека предоставила вам кров и гостеприимство. Но теперь вы должны уйти. В течение часа вы должны покинуть этот город. Разворачивайте свои флоты, послы. Отправляйте их домой. Или мы применим такую силу, которую вы и представить себе не можете.

Сантьяго не смотрел на остальных, что говорило Халиле о его уверенности в том, что он выражал всеобщее мнение.

– Вы предпочитаете войну, которая всем нам очень дорого обойдется, архивариус. Лучше заключить мир, который вам не нравится, чем наблюдать, как ваш город горит.

– В тот самый момент, как Великая библиотека начнет полагаться на защиту иностранных армий, она погибнет. Я не собираюсь становиться последним архивариусом этого великого города.

Сантьяго выдержал пристальный взгляд архивариуса, а затем медленно склонил голову.

– Да будет так, – сказал он. – Мы уйдем. Надеюсь, что когда мы будем разговаривать в следующий раз, то будем обсуждать мир.

– Надеюсь, что вы доживете до того, чтобы вообще его обсудить, – сказала она. – Уходите. Стража проводит вас обратно к вашим кораблям.

Халиле все это показалось слишком поспешным; войну ведь нельзя объявить так быстро, произнеся всего несколько слов. Однако послы поклонились и начали уходить, а сама Халила подошла к подножию трона, чтобы взглянуть на архивариуса.

– Да помогут нам сегодня древние боги, – сказала Мурасаки. – Всем нам. – Она посерьезнела и посмотрела на Халилу: – Профессор Сеиф, мне нужно, чтобы вы нашли профессора Томаса Шрайбера и сообщили, чтобы он запускал план в действие. Немедленно.

– Всенепременно, архивариус.

Найти Томаса оказалось непросто; Халила выяснила, что он отправился в Железную башню, а потом к маяку, но и там его не оказалось. Она продолжала посылать ему сообщения по Кодексу, но ничего не получала в ответ и понимала, что время не на ее стороне. Просто от отчаяния она в конце концов вышла на террасу на двенадцатом этаже маяка и выглянула наружу, как будто могла разглядеть его на таком расстоянии.

И как бы невероятно это ни было, она разглядела. Его золотистая копна волос, его рост – на голову выше всех остальных на улице… это точно был он. Халила отметила про себя, в каком направлении он шагает, и побежала вниз по лестнице так быстро, как только смела, затем, подобрав юбку, обогнула мыс и помчалась к улице у гавани, где и видела Томаса. К тому времени, как Халила добралась до того места, где надеялась его найти, она уже задыхалась и обливалась потом на пронизывающем отголосками приближающегося шторма ветру и, остановившись, чтобы перевести дух, почувствовала новый прилив отчаяния. Томаса нигде не было.

А улица была переполнена людьми, которые смотрели на залив. Халила поняла, что последние торговцы, ожидавшие открытия порта, подняли якоря и отплыли; все массово покидали город, оставив доки после себя зловеще пустыми. Более тридцати кораблей как можно быстрее спешили прочь от неприятностей.

Толпа на причале теперь редела, люди начинали расходиться. Халила пришла в себя и вспомнила о своих делах.

Моряк во фригийском колпаке сидел на крыльце закрытого магазина и что-то строгал, и Халила подошла к нему, пытаясь придать себе спокойный вид. Моряк, прищурившись, посмотрел на нее.

– Профессор, – сказал он. – Что вам нужно от такого, как я?

– Вы не видели здесь очень высокого молодого человека? Блондина?

– Великана? Видел. – Он указал на дорогу. Та поворачивала и скрывалась из виду. – Кажется, он направлялся куда-то по важным делам. Вероятно, вам придется бежать, чтобы нагнать его.

– Спасибо, – сказала Халила и легонько поклонилась.

Моряк с улыбкой прикоснулся к своему колпаку. Он вырезал изящную маленькую скульптурку, изображающую выпрыгивающего из воды дельфина, поняла Халила. Странно, она подумала было, что он просто пьяница, который коротает время, а он, оказывается, создавал нечто прекрасное. Какие же люди все-таки непредсказуемо прекрасные.

– Мне нравится ваш дельфин! – крикнула Халила через плечо, когда понеслась по кривой дороге, и услышала, как моряк смеется, а потом все звуки вокруг нее заглушил влажный морской ветер, который бил в лицо, а из ощущений остались лишь камни брусчатки, о которые ударялись пятки.

Она перепрыгивала через лужи и продолжала бежать, пока наконец не заметила вдалеке копну светлых волос. «Какой же он быстрый!» Ее легкие горели, а ноги дрожали, и она с досадой поняла, что позволила себе расслабиться. Пара кругов по тренировочному солдатскому полю ей бы не помешали.

Наконец Халила оказалась достаточно близко, чтобы крикнуть Томасу и попросить его остановиться… Но ей не хватало для этого воздуха. Тогда она резко остановилась, задыхаясь, отчего ее чуть не стошнило, и подняла отвалившийся с водосточного желоба камешек. Халила швырнула камень, почти готовая к тому, что промахнется, но тот приземлился точно в цель в центре спины. Удар был не сильный, конечно, ведь у нее почти не осталось сил, но это заставило Томаса остановиться, и он обернулся, чтобы посмотреть, кто бросил камень.

Халила помахала, затем уперлась руками в бедра, пытаясь выровнять дыхание. Томас вернулся назад, чтобы подойти к ней.

– Халила? С тобой все в порядке?

– Гналась за тобой, – выдохнула она. – Прости. Перевожу дыхание.

– Да, я вижу. Тебе нужно присесть?

Халиле удалось покачать головой и снова выпрямиться.

– У нас нет времени, – сказала она, и на этот раз ей удалось сохранить свой голос более или менее спокойным. – Война вот-вот будет объявлена, если уже не была объявлена. Вражеские корабли, которые стоят у гавани, попытаются войти в наши воды в любую минуту, мы должны их остановить. Ты сможешь это сделать?

Томас обдумал ее слова, и на его лице появилось выражение, которое было ей слишком хорошо знакомо: решимость. – Да, – сказал он. – Я могу с этим разобраться. Но не в одиночку. Мне нужно, чтобы Морган настроила мне связь с механическим богом, как мы договаривались.

– Я не знаю, где Морган! – сказала Халила. – Она в Железной башне?

– Я не знаю. Ее вызвал профессор Вульф. Тебе лучше отправить сообщение ему. Он скажет нам, где она.

Халила уже достала свой Кодекс. Она отстегнула прилагающийся к тому стилус и стала писать так быстро, как только могла, подчеркивая срочность. Послание появится в Кодексе Вульфа через несколько секунд, и осталось только надеяться, что он не проигнорирует Халилу.

– Почему на мои сообщения ты не отвечал? – спросила она у Томаса, закрывая книгу и убирая ее обратно в футляр на бедре.

– Какие сообщения?

Он сначала удивился, потом огорчился и захлопал ладонью по карманам своего коричневого плаща. В отличие от Халилы он не любил носить профессорскую мантию, хотя и имел на это полное право; Томас просто находил ее раздражающей. Его обыкновенная рабочая одежда, по его мнению, больше подходила для физического труда, который он часто выполнял в кузницах и за рабочими столами. – Я оставил Кодекс в Железной башне. Прости, Халила. Это беспечно.

Прежде чем Халила успела спросить его, что он делал в Железной башне, ее Кодекс завибрировал, сообщая о послании, и она открыла его, чтобы увидеть аккуратный почерк профессора Вульфа.

– Ее там нет, – сказала Халила. – Морган ушла час назад, и он не знает, куда она отправилась… – Ее голос стих, потому что Томас с теплой улыбкой смотрел ей за спину. – Она позади меня, не так ли?

– Да, – сказала Морган, и когда Халила обернулась, то увидела молодую девушку, идущую к ним.

Морган была в простенькой одежде, похожей на наряд Томаса; она сняла мантию скрывателя и избавилась от ошейника, который раньше приходилось носить им, и теперь ничего вообще не выдавало в ней связь с ними. «Об этом следует подумать», – решила Халила. Скрывателям нужно предложить создать такую же структуру, как и всем остальным в Великой библиотеке: дать выбор устроиться на работу по контракту на определенный период времени с медным или серебряным браслетом или же на всю жизнь с золотым. Конечно, у каждого контракта были свои преимущества. Однако скрыватели были вынужденными заложниками Железной башни так долго, что никто пока не думал, что произойдет, если они окажутся на свободе и смогут уйти, когда пожелают.

Халила обняла Морган. Это вышло импульсивно, но показалось правильным. И в глазах у Морган, и в том, как она рвано дышала, проскальзывала печаль.

– С тобой все в порядке? – тихо спросила Халила.

– Да. Я в порядке. Глен была тяжело ранена снайпером. Профессор Вульф вызвал меня помочь ей.

– Как Глен? – с резкой ноткой в голосе спросил Томас раньше, чем успела Халила, и тут же подошел ближе к ним.

– Выздоравливает, – ответила Морган. – Но из-за этого все, что мы собираемся сделать, будет… сложнее. И возможно, опаснее для тебя. Понимаешь?

– Да, – сказал Томас и пожал плечами. – Опасно – это не делать этого. Военно-морские силы у гавани собираются вот-вот вторгнуться.

– Тогда мы должны поднять защитника.

– Сейчас же, – согласился он. – Немедленно. У нас нет времени на подготовку. Ты сможешь все сделать?

– Сначала мне нужно доставить сюда статую Анубиса, чтобы осмотреть механизм…

– У нас нет времени. Придется верить, что механизм заработает. – Томас указал на гавань. На рябь на воде. – Ты можешь напрямую привязать меня к нему, верно?

– Томас. Нет. И мы даже не знаем, в рабочем ли он состоянии после стольких лет! Если я привяжу тебя к нему и он не сработает… Я не уверена, что смогу так же легко разорвать связь. Тогда, вероятно, тебе придется испытать… что-то ужасное. Я не знаю, как все это на тебя повлияет; насколько я знаю, со времен Герона никто даже не пытался подобное провернуть.

– Эту оборону построил Герон, – сказал Томас. – Если ему удалось, значит, нет ничего невозможного. Пошли?

– Дай мне минутку.

Морган выглядела обеспокоенной, и Халиле это не понравилось. Совсем. Она хотела было это сказать вслух, но Томас посмотрел на нее и покачал головой:

– Нет, Халила, ты не станешь меня от этого отговаривать своим красноречием. Побереги силы.

– А что насчет маяка? Я думала, ты захочешь быть там, – сказала Халила. – Ты же устанавливал Луч Аполлона, разве нет?

– Руководитель отдела Артифекс отлично понимает устройство механизма. Мне незачем ей мешать. Не могла бы ты отправить ей письмо и сказать, что мы собираемся поднять защитные силы гавани?..

– Да. Разумеется.

Она не знала, что именно запланировали Морган с Томасом, однако для нее все это прозвучало до ужаса рискованно. «Так, как мы обычно в общем-то и поступаем», – сказала себе Халила и почувствовала себя от этого чуточку лучше. Они побывали уже во многих передрягах и всегда выходили из них живыми. Наверняка сейчас просто зарождалась еще одна захватывающая история, которую они потом будут рассказывать своим друзьям.

Да, точно.

Однако, если Глен была так тяжело ранена, Морган, должно быть, сотворила настоящее чудо, чтобы спасти ее. Очень опасное и трудное чудо. Хватит ли у нее теперь сил, чтобы сделать… еще одно?

– У меня вопрос, – сказала Халила. Теперь и Томас, и Морган смотрели на нее. – Насчет того, что вы собираетесь сделать… Морган, если ты потерпишь неудачу или упадешь в обморок, то связь между Томасом и этими защитными сооружениями разорвется?

– Думаю, да.

– Но… ты не уверена?

– То, что мы делаем, не пытались испробовать уже тысячи лет, – сказала Морган. – Это может вообще не сработать. Может сработать на какое-то время. Или же может сработать слишком хорошо. Я просто не знаю точно, пока мы не попробуем.

– Томас? Ты уверен, что хочешь…

– Да, – сказал он. – Мы должны. Прямо сейчас.

Они дошли до конца причала. Сама гавань начинала оживать, когда трудяги собирались в магазинах, ресторанах, барах и публичных домах. Город продолжал жить, несмотря на все внешние угрозы. Как и люди. «И теперь наша обязанность – обеспечить их безопасность для этой жизни». Сейчас, как никогда прежде, эта мысль поразила Халилу. Власть казалась вещью эфемерной и легкой, пока не попадала в руки. Однако как только попадала, то лишь слабые и продажные люди могли прийти к выводу, что властью легко распоряжаться.

Халила повернулась к Томасу, импульсивно обняла его и сказала:

– In bocca al lupo, Томас. – Волчья пасть. Всегда.

– Crepi il lupo, – ответил он.

Он, как всегда, встретится с волком лицом к лицу и одолеет его. Это было их пожелание удачи в ответ на встречу с чудесами и ужасами, какие бывают в телепортационных залах, однако и сейчас удача была как нельзя кстати. Томас направлялся навстречу опасности, причем один.

Халила ничем не могла ему помочь.

Приготовления к делу казались достаточно простыми. Втроем они уселись на краю причала, свесив ноги в нескольких метрах над водой, которая плескалась и билась о бетонные опоры пирса, и Морган сделала несколько глубоких, медленных вдохов. Затем она подняла обе руки ладонями вверх. В этот момент Халила впервые заметила, что ее подруга носит кольцо, большое янтарное кольцо с эмблемой Великой библиотеки. Янтарь был с изъяном, внутри его что-то темнело. И это что-то двигалось? Нет, наверняка это обман зрения или игра света.

Однако Морган не была ярой фанаткой украшений, и при виде этого кольца Халила встревожилась, хотя и не смогла бы до конца объяснить почему.

– Что мне делать, если тебе станет нехорошо? – спросила Халила. Она имела в виду Томаса, но в равной степени это относилось и к Морган. Они обменялись взглядами, и Морган пожала плечами.

– Оставь все как есть, – сказал Томас. – Второго шанса у нас не будет. Великой библиотеке нужно, чтобы все работало.

Морган не согласилась, хотя и не стала спорить.

– Подождите полчаса, – сказала она. – Если к тому времени ничего не произойдет, то это будет означать, что у нас ничего не вышло. Попытайся вывести нас из состояния транса. – Как?

– Что-нибудь внезапно шокирующее должно помочь. Например, холодная вода. – Морган опустила глаза, взглянув на плещущуюся океанскую воду. – Это должно помочь прервать мою концентрацию и разорвать связь с Томасом.

– Я не стану бросать вас в море!

– Ну, это наверняка поможет.

– Вы вообще плавать умеете?

– Конечно, – сказала Морган. Томас не сказал ничего, что уже говорило о многом.

«Полчаса». Халиле не нравилась эта идея, совсем не нравилась, однако ничего получше она предложить не могла. Она не смела мешать работе, раз та была столь важна, как говорили друзья.

Однако Халиле придется рассуждать здраво. Власть снова в ее руках. Тяжелая и пугающая.

Вздрогнув, она вдруг поняла, что уже наступил полдень, и, когда Морган потянулась к руке Томаса и оба склонили головы, Халила поднялась на ноги и отошла подальше. Повернувшись лицом к востоку, она оказалась сбоку от друзей, но все равно могла видеть их достаточно хорошо; у Халилы была маленькая фляжка с чистой водой, которую она обычно носила с собой, и теперь совершала ритуал омовения, тщательно помыв руки, как делала всегда, но без лишних движений. Она могла ждать своих друзей за молитвой зухр [3]3
  Зухр – обеденная молитва.


[Закрыть], которую совершала со всей пылкостью, какую только могла в себе отыскать; сегодня, как ни в какой другой день, молитвы были жизненно важны. «Укажи нам верный путь». Эти слова вызвали в Халиле сильный отклик; никогда прежде они не значили для Халилы столь много. Сегодняшний день станет судным днем для Великой библиотеки. И для всех тех, кто любит ее.

Когда Халила заканчивала молиться, то также попросила у Аллаха защиты для своих друзей, а затем начала встревоженно за ними наблюдать. Томас с Морган выглядели… неподвижными. Хотя пока Халила глядела на них, заметила, что Томас все же легонько двигается: дергает своими большими руками и пальцами, а его грудь глубоко и болезненно вздымается, будто бы почти задыхаясь. Его лицо стало очень бледным и напряженным. Морган же, сидевшая рядом с ним, выглядела почти так же странно.

Что бы они ни делали, это было трудно. Очень трудно.

А когда Халила устремила взор на море, то увидела, что вражеские корабли приходят в движение.

Направляются к гавани.

Халила внезапно почувствовала приступ головокружения и поспешно схватилась за защитное ограждение, чтобы устоять на месте. «Тебе следовало поесть», – упрекнула она себя, но теперь уже ничего не поделаешь. Она устала, проголодалась, разволновалась…

Головокружение накатило снова и на этот раз стало еще сильнее; держась за перила, Халила смогла упасть на колени чуть грациознее. Она начала дышать глубокими, жадными вдохами. У нее вдруг возникло ужасное ощущение… ранения. Словно она получила рану и теперь теряла кровь, хотя, оглядев себя, не заметила никаких признаков увечий.

Однако что-то было не так. Совсем, совсем не так.

«Это Морган, черпающая энергию из моей жизненной силы». Халила поняла это, поняла и попыталась подняться. Но не смогла найти в себе силы, сколько бы сил она ни прилагала к своим стараниям. Она почувствовала себя куском ткани, который расплетают на рваные нити. Понимала ли Морган вообще, что делает? Волновало ли это ее?

Халила отпустила перила, наклонилась вперед и сумела проползти несколько метров, прежде чем даже на это перестало хватать силы духа. Она почувствовала себя опустошенной, серой, измученной. Как ни странно, это ее не пугало. Халила ведь совершила свой намаз; совершила от чистого сердца. Несомненно, Аллах будет милостив, если сегодня ее последний день в этом мире.

«Нет. Я не сдамся».

Она не могла себе это позволить.

Халила не знала, сколько времени ей потребовалось, чтобы снова пошевелиться – мгновения? дольше? – но она начала медленно продвигаться к Морган. «Если только я смогу ее разбудить, она поймет, что делает. Поймет, как это неправильно». Двигаться получалось мучительно медленно, но в конце концов Халила смогла дотянуться до развевающейся на ветру ткани рубашки Морган. Еще несколько сантиметров, еще один сильный толчок, чтобы столкнуть Морган в воду, и все закончится.

Или она убьет свою подругу.

На что бы Морган ни тратила столь ужасающе огромный объем сил, это не работало, и Халила ощутила, как ее охватывает паника, когда поняла, что Морган действительно может убить ее в своем стремлении к… к чему? Халила даже не понимала, чего именно ее друзья пытались добиться.

Халила сумела подняться на колени, сделав усилие, которое показалось ей последним в ее жизни, и в этот самый момент воды гавани вдруг начали бурлить, будто их разогрели на огромной плите. Халила замерла, пораженная этим зрелищем, и почувствовала, что силы начинают покидать ее вдвое быстрее. «Нет. Я должна это все прекратить».

Что-то подсказало Халиле, что надо еще потерпеть. Подождать. И она ждала, хотя ее зрение уже затуманилось, желание жить иссякло.

Халила увидела, как поднимается бог.

Сначала на поверхности воды показались острые золотистые кончики его короны; они походили на странный, остроконечный остров, с краев которого свисали мокрые зеленые водоросли, когда он всплывал. Халила уставилась на появившуюся голову: на массивную копну бронзово-металлических завитков, что ниспадали каскадом на спину механической статуи. Она была темной из-за вод моря, покрытая коркой мертвых кораллов, похожих на украшения из костей, и продолжала подниматься все выше и выше, пока не стала выше самого маяка. Выше серапеума. Она была огромной, непостижимо большой, а когда повернула к ним голову, Халила ощутила жуткое желание спрятаться от пронзительного голубого взгляда. Человеческое лицо, казалось, не может быть такого масштаба, а его выступающие скулы и заостренный подбородок выглядели столь безупречно, что ослепляли. На шее, плечах, руках, груди и ногах машины отчетливо проступал каждый мускул. Громадина была голой, за исключением роскошной золотой набедренной повязки, и глубокая вода гавани доходила статуе только до колен.

В одной руке бог держал копье с тремя зубьями – трезубец.

Посейдон воскрес.

И оно принадлежало им.

Халила почувствовала, как ее покидает последняя искра энергии.

– Морган! – Ее голос был едва различим, но она услышала в нем отчаяние. – Морган, отпусти меня!

Халила и не надеялась уже, что Морган ее услышит или же подчинится, и почувствовала, как тяжелеет у нее в груди, как замедляется сердцебиение, поняла, что находится в нескольких шагах от собственной смерти. Если Морган не остановится, ей придется спасать себя самой.

Бог зашагал вперед, и волны вздымались перед ним с каждым движением. Ему потребовалось шесть шагов, чтобы добраться до входа в александрийскую гавань, а затем он наклонился, согнулся почти вдвое и погрузил левую руку в воду.

То, что он вытащил, оказалось цепью. Древней массивной цепью, которую бог держал теперь на высоте, примерно равной человеческому росту, над поверхностью воды. Следом поднялись столбы, на концах которых тоже были закреплены цепи, и раздался громкий, отчетливо различимый треск, когда цепь натянулась и затрепетала.

Гавань оказалась закрыта. Цепь разорвала бы пополам корпус любого корабля, который попытался бы протаранить ее. Одной лишь этой цепи было бы достаточно, но теперь Посейдон стоял с поднятым над плечом трезубцем, готовый обрушить его на любого, кто осмелится приблизиться. Он широко расставил ноги, и его массивные бедра заслоняли уже половину входа. Находясь между богом, трезубцем и цепью, корабли точно теперь не смогут пересечь границу.

Ведущие флотилию корабли резко отклонились от курса, и весь флот завоевателей начал разворачиваться, как стая птиц.

На данный момент они потерпели поражение. Однако это почти наверняка ненадолго.

Морган с криком вышла из транса, и Посейдон застыл на месте. Он ждал. Халила видела его лишь со спины; она не знала, горят ли его глаза до сих пор тем жутким светом, который она видела, но надеялась, что горят. Он напугает людей на кораблях еще пуще.

Морган упала навзничь на Халилу, и они обе завалились на землю. Халила с трудом, но все же затем перекатилась набок и просто… дышала. Она никогда еще не была так благодарна за то, что осталась жива. Ее пульс участился, наконец-то получив силы на то, чтобы выразить свой страх, но Халила наслаждалась каждым паническим ударом своего сердца. «Я здесь».

«Они подняли бога из моря, и мы все еще здесь».

Томас не потерял сознания и, спотыкаясь, поднялся, чтобы отойти от края причала, прежде чем внезапно упасть на колени. Он выглядел ошеломленным и в то же время полным благоговения. Он сказал что-то по-немецки, что усталый мозг Халилы не сразу смог уловить, но потом все стало ясно.

«Мы это сделали».

Уж точно, сделали. Халила услышала крики, возгласы и одобрительное улюлюканье со стороны города. Услышала, как на кораблях в море зазвучали сигналы тревоги, когда судно начало качать на мощных волнах, созданных самим Посейдоном.

Гавань была в безопасности.

– Томас? С тобой все в порядке? – спросила Халила.

Он кивнул. Он все еще казался растерянным, погруженным в какой-то сон, но подполз к ней и обнял одной рукой. Когда Морган застонала и пошевелилась, Томас притянул к себе и ее. Морган выглядела до потрясения плохо, хуже, чем Томас. Даже хуже, чем чувствовала себя Халила.

А еще Морган плакала. Она прижалась к Томасу, держась за него и дрожа от своего горя. Как бы ужасно ни чувствовала себя Халила, она не могла не чувствовать, как ее сердце обливается кровью при виде подруги; она не могла бояться кого-то, кому так больно. С большим трудом, но Халила поднялась на ноги, подошла к Морган, села рядом с ней и обняла ее за дрожащие плечи.