Текст книги "Финал курортной сказки"

Глава 5

Восемь часов перелета дали Имоджин время сто раз обдумать сложившуюся ситуацию. Перед отъездом она наплела родителям, что безумно счастлива, что Марко вернулся в ее жизнь, и что теперь они летят в Нью-Йорк познакомиться с его родителями и рассказать им о ребенке и помолвке. Она объяснила им, что причина такой спешки в том, что отец Марко при смерти. Разумеется, ее родители расцеловали ее, поздравили и пожелали счастливого пути. Она даже Джулию убедила в том, что у них с Марко полная идиллия. Ей было очень совестно обманывать самых близких людей, и сейчас, над Атлантическим океаном, ее все еще мучило чувство вины.

Даже поднимаясь на лифте в пентхаус Марко, она задавалась вопросом, не зря ли согласилась на эту авантюру. С другой стороны, она всегда мечтала побывать в Нью-Йорке. Но правильно ли она поступала по отношению к семье Марко? А к своей семье? И самое главное – правильно ли это было по отношению к ее ребенку?

– Боже мой! – ахнула она, едва войдя в квартиру Марко и сразу увидев в огромное окно захватывающую панораму Нью-Йорка с возвышающимся, будто восклицательный знак, Эмпайр-стейт-билдингом. На город опускался вечер, и первые огни уже засверкали в сиреневатых сумерках. Имоджин показалось, что она снова попала в сказку. – Какой потрясающий вид!

– Вид? – Марко недоуменно оглянулся и посмотрел в окно. – Ах да, вид здесь неплохой.

– Неплохой? Я не понимаю, как ты можешь им не восхищаться?

Все это было слишком фантастическим, как будто они опять сбежали вдвоем от реальности в какое-то прекрасное место, которое можно увидеть только в кино.

Марко пожал плечами:

– Просто я уже миллион раз его видел.

Его пренебрежительный тон напомнил ей, что они не вдвоем, не на острове и не ради сказок.

Она подошла к окну, занимавшему целую стену просторной гостиной, и стала с любопытством разглядывать город, который, как известно, никогда не спал. Имоджин всегда мечтала побывать здесь, но никогда даже в своих самых смелых мечтах она не могла представить, что впервые увидит его из роскошного пентхауса, принадлежащего миллионеру Марко Сильвиано. Человеку из совершенно другого мира.

– Как мы со всем этим справимся? – спросила она вполголоса скорее саму себя, чем Марко.

Он подошел к ней сзади и положил ей руку на плечо.

– Раньше мы вроде бы неплохо ладили, – тихо ответил он голосом, каким говорил когда-то на острове.

Имоджин с содроганием поняла, как легко она может снова соскользнуть в их совместную иллюзию, поверить, что сказка была правдой. Хотя, чтобы защитить себя от этого, ей достаточно вспомнить, как он предложил ей замужество, будто сделку.

Набравшись сил, она повернулась к Марко и застыла, увидев неприкрытое желание в его глазах. Если она позволит снова увлечь себя, снова поверит, что он хочет ее, рано или поздно он разобьет ей сердце. Ей надо помнить, что, если бы она не была беременна от него, если бы он не подслушал их разговор с Джулией, они не стояли бы сейчас друг напротив друга. И ей нельзя забывать об этом ни при каких обстоятельствах.

Имоджин сомневалась, что он вообще узнал бы ее в непритязательном рабочем костюме после тех эффектных платьев, которые она носила на острове.

– Да, ладили. Но это был побег от реальности, помнишь?

Она хотела отойти от него, чтобы сохранить дистанцию. Она хотела поцеловать его и чтобы он поцеловал ее. Она хотела бы снова оказаться на их острове, но это было невозможно.

– Никто из нас не думал, что это может продлиться дольше недели. Мы даже не сказали друг другу, кто мы такие на самом деле. Это был побег от реальности, – повторяла она, словно заклинание.

– Но теперь все изменилось.

– Нет. – Она покачала головой и все-таки отошла от него, чтобы не поддаться искушению. – Я согласилась приехать сюда и назваться твоей невестой только потому, что твой отец очень болен и для него важно знать о нашем ребенке. И для нашего ребенка будет важно, что я смогу рассказать ему о его дедушке.

Марко неожиданно рассмеялся:

– Мы забыли! Если хотим, чтобы нам поверили, тебе нужно кольцо!

– В этом нет необходимости!

– Моя сестра устраивает завтра небольшую вечеринку в честь нашей помолвки.

– Ты уже рассказал своей семье, что мы помолвлены? – Имоджин чуть не подпрыгнула на месте.

– Да, и поэтому тебе нужно кольцо. Все захотят увидеть женщину, которая наконец приручила Марко Сильвиано, уверяю тебя.

– Все?

Ее нервы были на пределе. Они так не договаривались! Она думала, что навестит в больнице отца Марко, встретится с его матерью, может быть, с сестрой. Но не более!

– Ты же сказал «небольшая вечеринка»?

Несмотря на огромное пространство гостиной, Имоджин чувствовала себя как в ловушке.

– Ну, значит, большая вечеринка. Моя сестра не знает полумер.

Марко посмотрел на нее и улыбнулся. Это была настоящая улыбка. Та, которая зажигает глаза и заставляет надеяться на лучшее. Она чувствовала, как на нее веет океанским бризом. Кажется, Марко не принадлежал к миру фантазий, но нес его с собой повсюду.

– Я бы хотел снова увидеть тебя в том черном платье.

Имоджин вспыхнула. Он помнил, что было на ней в их последнюю и единственную ночь! Но то черное платье, которое было ей впору тогда, теперь на нее не налезет.

Марко смотрел, как Имоджин положила руку на свой округлившийся живот, внутри которого рос их ребенок. Он наконец осознал это. Сейчас у нее под ладонью был его ребенок.

И ради ребенка он был готов на все. Это было совсем новое, незнакомое чувство, но Марко понимал, что отныне, что бы он ни делал в своей жизни, он будет руководствоваться именно им. Но Имоджин об этом знать не надо.

– Если ты не очень устала после перелета, может, пойдем купим кольцо и платье?

– Я действительно не думаю, что это необходимо.

Сейчас на Имоджин были джинсы и свободный свитер, и она совсем не походила на ту соблазнительную женщину в облегающем платье цвета лаванды, которая привлекла его внимание в баре отеля на далеком острове. В просторном черном свитере она выглядела очень хрупкой и невинной. Но ее магия от этого не ослабевала, и Марко все равно тянуло к ней с прежней силой. Он мог вернуться в Нью-Йорк, в свою реальность, но Имоджин никогда не была частью реальности. Она была будто дверь в параллельный мир, мир прекрасных образов и эротических фантазий. Во всяком случае, такой была его Просто-Имоджин.

Однако Имоджин Фрейзер, стоявшая сейчас перед ним, была совершенно реальной. И эта Имоджин была частью его будущего.

– Кольцо необходимо. Ты назвала мне свои условия, теперь я называю свои. Ты согласилась приехать сюда и назваться моей невестой. Поэтому ты сейчас примешь от меня все, что нужно, чтобы убедить мою семью, что это правда, будь то кольцо или платье. Никто не должен сомневаться в нашей помолвке, особенно мой отец.

Это слово застряло у него в горле. Если посмотреть правде в глаза, Марко делал это не только ради отца. Он делал это скорее ради своего деда, человека, который покинул Сицилию, переехал с молодой женой в Америку и открыл здесь итальянскую кофейню. Марко часто думал: планировал, предчувствовал, загадывал ли дед, что его маленькая кофейня станет основой «Сильвиано лэжа групп»? Дед обожал свою кофейню и отказался закрыть ее даже тогда, когда его сын Эмилио стал доказывать, что это пережиток прошлого и такому маленькому заведению не место в масштабной компании, владеющей международной сетью отелей.

– Как я смогу их убедить? – с сомнением воскликнула Имоджин. – Мы с тобой едва знакомы.

– А мне казалось, мы неплохо друг друга знаем, – ответил Марко, вспомнив их ночь, их страсть и нежность.

Она покраснела, угадав смысл его слов.

– Я не это имела в виду, ты же понимаешь.

Марко невольно улыбнулся – он никогда еще не знал женщины, которая бы так мило, так искренне краснела от смущения.

Он сел рядом, взял ее за руку, посмотрел ей в лицо и с затаенным страхом подумал, что настала пора открыть ей свои намерения. Он откашлялся и начал:

– Мой отец очень строгий человек, а я, боюсь, был не самым легким ребенком. По крайней мере, по сравнению с моей сестрой.

Имоджин внимательно слушала, но Марко не мог решить для себя, где границы той правды, которую он готов ей сейчас открыть. Он вообще не мог поверить, что рассказывает про свою семью кому-то, а тем более женщине. Теперь он понимал, почему для Имоджин решающим аргументом было то, что Эмилио Сильвиано был бы рад познакомиться перед смертью с матерью своего будущего внука. Марко вдруг стало стыдно за свою резкость и холодность по отношению к отцу. Человек, который лежит сейчас в больнице, вырастил чужого ребенка. Так неужели же Марко позволит разлучить себя со своим собственным? Он сделает все, чтобы и Имоджин, и ребенок остались вместе с ним. И он не будет таким неприступным и безучастным отцом, каким был ему Эмилио.

– Это ты пытаешься предупредить меня, что малыш, – она погладила свой живот, – будет таким же несносным человеком, как ты?

Марко благодарно рассмеялся, радуясь, что она разрядила ситуацию и не дала ему пуститься в объяснения, почему он вырос таким жестким и недоверчивым человеком, всю жизнь избегавшим эмоциональной близости и доверительных отношений. Он начинал понимать, что дело было даже не в воспитании, а в том, что он никогда еще не встречал женщину, которой захотел бы довериться.

– Моя семья постоянно требует от меня, чтобы я остепенился, женился и подарил им наследника, – продолжал он.

– Понимаю. – Она обхватила свои плечи руками, как будто замерзла или инстинктивно хотела защитить себя от того, что он собирался сказать.

– Я хочу, чтобы мы поженились. Но не потому, что этого хочет моя семья. Я хочу, чтобы мы поженились, потому что это мой ребенок.

Имоджин посмотрела на него округлившимися глазами, раскрыла рот, но не смогла издать ни звука.

– Вы с ребенком не будете ни в чем нуждаться, обещаю.

Она вскочила, будто боялась, что он сейчас до нее дотронется.

– Ты привез меня сюда под тем предлогом, что твой отец при смерти и ты хочешь доставить последнюю радость умирающему старику, сказав, что у тебя есть невеста и вы ждете ребенка! Ты пообещал, что через неделю я вернусь в Англию! И вот теперь ты затащил меня в Нью-Йорк и требуешь, чтобы я вышла за тебя замуж! Что это еще за новости?

– Я хочу быть частью жизни моего ребенка, Имоджин. Признайся, что самый естественный способ это сделать – пожениться. Так будет лучше для всех нас, – кинулся в атаку Марко.

– Помимо твоих потребностей есть еще и мои потребности и потребности моего ребенка! А ты о них даже не заикнулся!

– Я же сказал, что дам вам все!

Она медленно покачала головой:

– Ты имеешь в виду, что купишь нам все, Марко. Но речь не о комфорте и не о роскоши.

Он нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не могу выйти за тебя замуж только потому, что у нас будет ребенок! Я даже не могу быть твоей невестой, хотя я выполню все, что обещала, и познакомлюсь с твоим отцом. Но после этого я хочу вернуться домой.

– Это бессмысленно, Имоджин. Я отец ребенка.

– Ты им и останешься. Ты сможешь видеться с ним, когда захочешь, но… – Она замолчала.

– Но что?

Имоджин посмотрела на Марко. Он стоял на фоне окна, за которым огни расчертили панораму Нью-Йорка, и ей казалось, что его темный силуэт нависает над городом, над ней, над этой комнатой. Всего несколько минут назад она думала, что ей открылся настоящий Марко, тонкий и ранимый, который предпочитал прятаться от мира. Она ошибалась. Вот настоящий Марко – человек, который привык доминировать и диктовать, который думал, что может размахивать у нее перед носом своими деньгами, будто морковкой, и тогда она сделает все, что он захочет.

– А как же любовь, Марко? – спросила она, чуть ли не смеясь.

Это слово слетело с ее губ словно прекрасная бабочка.

– Любовь?

Это слово вылетело у него изо рта словно пуля из пистолета.

– Да, Марко.

– Я хочу, чтобы мы поженились ради ребенка, а не ради…

Он даже не закончил фразу, будто об этом и говорить не стоило. Если Имоджин и хранила где-то в глубине души тень надежды, что их неделя на острове может вернуться, сейчас Марко ее уничтожил.

– Боюсь, мне это не подходит, – ответила Имоджин.

Она пыталась отогнать мысль, что ей никогда не найти мужчину, который полюбит ее. Она снова чувствовала себя пухлой неуклюжей девчонкой, которая сидит дома над книжками, пока ее более популярные подруги меняют ухажеров, и изо всех сил пытается им не завидовать. Даже Гэвин, который уверял, что любит ее, в конце концов променял Имоджин на гламурную девицу с ногами как вязальные спицы.

– Но ты беременна от меня.

– На дворе двадцать первый век, Марко. Мне нет необходимости выходить замуж только потому, что я жду ребенка.

Она смотрела на его хмурое, растерянное лицо, и ей, как ни странно, хотелось смеяться. Она и представить себе не могла, что могущественный генеральный директор «Сильвиано лэжа групп» может быть настолько смущен, а тем более что причиной его смущения будет она.

– Я хочу быть частью жизни моего ребенка, а женитьба гарантирует мне это, даже если ты настоишь, чтобы мы жили на разных континентах.

– Прости, Марко, но я приняла решение. Как только я выполню то, что обещала, я помчусь в Англию, а не под венец.

– Чего ты хочешь от меня, Имоджин?

Ей казалось, что он с трудом сдерживает раздражение, но это и к лучшему – скоро он забудет ее и закрутит роман с очередной моделькой. Она была дурой, когда решила, что этот мужчина чем-то отличается от Гэвина.

– В том-то и дело, Марко. – Она встала и подошла к нему, отчаянно надеясь, что сумеет объяснить ему, что он не обязан ничего делать из чувства долга. Единственной причиной, по которой они могли бы быть вместе, – это если бы Марко любил ее, но, несмотря на их сказочную неделю на острове, теперь она не сомневалась, что он не отводил любви и уголочка в своем сердце. – Я ничего не хочу и не жду от тебя.

– Когда я вошел в офис и услышал ваш с Джулией разговор, она убеждала тебя рассказать мне о беременности. Зачем? По всей вероятности, тебе все-таки что-то было от меня нужно?

– Ты меня совсем не знаешь, если так думаешь, – печально ответила Имоджин. – Я готова была пойти на это, но только ради ребенка. Для меня важно, чтобы мой ребенок знал, кто его отец, потому что семья – это самое важное, что есть в жизни человека. Я только потому сюда и приехала.

– Но с этой точки зрения самым естественным шагом будет остаться здесь, в Нью-Йорке, и выйти за меня замуж.

Марко смотрел на нее прищурившись, будто обдумывал следующий шаг. В любом случае будет лучше, если он поймет, что ее решение неизменно.

– Мы завтра навещаем твоего отца в больнице, а потом я сразу лечу домой.

Пусть уже поймет наконец, что такой брак, который он ей предлагает, не нужен ни ей, ни ее малышу!

– Я прошу тебя остаться здесь ровно на столько, сколько нужно, чтобы убедить моих родителей, что мы настоящая пара и что наш ребенок будет следующим Сильвиано. Тогда и я обещаю, что Сильвиано в любом случае примут его в свою семью, даже если мы и не поженимся.

Имоджин захлестнули эмоции. По правде говоря, она жила так уже несколько месяцев и всегда объясняла свои перепады настроения тем, что скучала по Марко. Ни разу она не подумала, что причиной могут быть гормоны. Но вот сейчас она едва могла контролировать себя, хотя по Марку она уж точно больше не скучала. Ей пришлось напомнить себе, что она должна оставить своему ребенку право на связь с семьей отца.

– Неделя, – твердо ответила она.

Где-то в уголке ее души теплилась крошечная надежда на то, что неделя даст им с Марко шанс начать все сначала, но Имоджин сама понимала ее тщетность. Их всегда связывала только похоть, а не любовь.

– Неделя?

– Да. Я буду притворяться твоей невестой ровно неделю. А потом я возвращаюсь в Англию.

За окнами стемнело, и Марко уже едва различал лицо Имоджин.

– Я все равно надеюсь за это время убедить тебя, что брак – это лучший выход для нас. Мы должны растить нашего ребенка здесь, вместе.

Глава 6

Этим утром Имоджин проснулась от солнечного света, льющегося в комнату, и, открыв глаза, долго не могла сообразить, где находится. Постепенно в ее голове всплыли события вчерашнего дня, с того момента, как Марко приехал к ней в офис и подслушал ее разговор с подругой, но она все равно не могла понять, что из этого ей приснилось, а что случилось в реальности.

Она накинула пеньюар и обошла огромную пустую квартиру. Марко нигде не было. Под кофейным аппаратом на кухне она нашла записку, написанную размашистым почерком с крупными летящими буквами, которая сразу вернула ее к реальности. Имоджин почувствовала прилив утренней тошноты, хотя, вероятно, ее просто тошнило от страха.

«Ушел в офис. Будь готова к обеду».

Она приняла душ, надела свободное черное платье, а потом долго красилась и укладывала волосы – будто это могло иметь какое-то значение. Всю ночь ей снился Марко, смотревший на нее с любовью и заботой, но ведь очевидно, что он не собирается воплощать ее сны в реальность. К тому же после всего, что она пережила с Гэвином, Имоджин не была намерена снова ставить свое сердце под удар.

Теперь она сидела в ювелирном магазине на Манхэттене, перед ней рядами лежали бриллиантовые кольца, настолько дорогие, что она бы сходила с ума от страха, если бы одно из них оказалось на ее пальце. Когда Имоджин согласилась приехать сюда и представиться родителям Марко его невестой, она и не подумала, что ей нужно будет кольцо. А если бы и подумала, то вряд ли собралась бы надеть себе на палец целое состояние.

– Думаю, вот это, – мягко сказал Марко, взял ее руку и надел ей на палец кольцо с большим бриллиантом в окружении ореола из более мелких камней. – Идеально.

У Имоджин снова все перепуталось в голове. Он выбрал ей кольцо, надел его на палец, это было воплощением ее тайных надежд и сладких снов, но все это было фальшью – все, кроме сверкающих бриллиантов на ее руке.

– Это, наверное, стоит целое состояние?

– Разумеется! – небрежно хмыкнул Марко, с деловым видом рассматривая ее руку. – Тут уж никто не усомнится!

Имоджин заставила себя подавить глупые мечты о помолвке, которые с детства лелеет каждая девушка. В прошлый раз, с Гэвином, она пошла на поводу у своих иллюзий, и это кончилось катастрофой. Ей следовало раньше догадаться, что он совсем не хотел на ней жениться (и предложение сделал только потому, что все от него этого ждали – и его семья, и ее семья, и сама Имоджин), а не тянуть до тех пор, пока жених сбежит почти из-под венца.

Марко сделал ей предложение (если это вообще можно так назвать) только потому, что она беременна. Гэвин просто пошел на поводу родителей. Он не любил ее, и Марко тоже ее не любит.

Но, по крайней мере, на этот раз была полная ясность – ни любви, ни семьи, никаких «долго и счастливо».

– Конечно, никто не усомнится, – эхом повторила она, стараясь говорить так же холодно и деловито и помнить, что это всего лишь сделка, а не настоящая помолвка. Настоящей, кажется, у нее так никогда и не будет.

– Тогда одно дело сделано!

Марко подал знак менеджеру, что они выбрали кольцо, а Имоджин сидела, замерев и глядя прямо перед собой. Дело сделано. Она помолвлена. И, несмотря на бриллиантовое кольцо, сверкавшее у нее на пальце, несмотря на то что она была беременна от мужчины, который его подарил, все это была всего лишь фикция.

Когда они с Марко садились в машину, в мозгу у нее ныла эта мысль, а кольцо непривычным весом тянуло палец.

– Что дальше?

– Сейчас в больницу, – ответил Марко с несвойственной ему нервозностью, возможно, он гораздо сильнее был взволнован состоянием отца, чем старался показать.

Имоджин захотелось взять его за руку, дать понять, что она рядом, успокоить его. Будь она на месте Марко, она бы с ума сходила от страха. Она накрыла его ладонь своей, и кольцо вспыхнуло на солнце. Марко слегка погладил ее руку большим пальцем.

– Кольцо сияет почти так же, как ты, – сказал он с внезапной нежностью. – Надеюсь, ты будешь носить его.

– Как себя чувствует твой отец? Наш визит не будет для него чересчур большим стрессом? – неуверенно спросила Имоджин, пытаясь сменить тему разговора.

– Для него будет стрессом, если он узнает, что ты была в Нью-Йорке и не приехала навестить его. – Марко отпустил ее руку. – Ты ему обязательно понравишься, Имоджин, и маме тоже – они будут в восторге, что я наконец-то подарю им внука.

– Надеюсь, ты прав, – сказала она, все еще немного робея.

– Он оценит, что ты прилетела из Англии, чтобы встретиться с ним, – сказал Марко, и его взгляд смягчился. – Я тоже это ценю.

Имоджин не знала, что на это ответить, и была рада, что машина как раз подъехала к больнице. Она изо всех сил старалась не трястись, пока они шли по коридорам. Марко тоже заметно нервничал, Имоджин никогда не видела его таким. Перед самой дверью он на секунду остановился и перевел дух.

Она вошла вслед за ним в палату и остановилась в дверях. Марко поздоровался с отцом по-итальянски. Имоджин поразилась: он не поцеловал отца, даже не обнял, вообще не дотронулся до него. Ей показалось, что отец посмотрел на сына с грустью. Неужели Марко действительно был настолько бесчувственным, что даже в такой момент не мог забыть о разногласиях между ними?

Имоджин чувствовала себя неловко, словно случайно застала семейную сцену, не предназначенную для ее глаз.

Марко взял ее за руку и притянул поближе к себе.

– Знакомьтесь, это Имоджин. Это моя мать, Мирелла, и мой отец, Эмилио.

– Как я рада! – воскликнула Мирелла и с истинно итальянской горячностью обняла Имоджин.

Той ничего не оставалось, как позабыть свою английскую сдержанность и тоже обнять свою мнимую свекровь. Но при этом Имоджин не могла не заметить, что Марко и его отец до сих пор молча в упор смотрят друг на друга. Это было похоже на дуэль. Мирелла, должно быть, тоже заметила это, потому что сердито пробормотала что-то по-итальянски, а потом перевела для Имоджин:

– Два упрямца.

– Значит, ты станешь отцом? – сухо спросил старик, не отводя взгляда от сына.

Имоджин понятия не имела, что происходит, поэтому просто стояла и молча смотрела на них. Атмосфера в комнате становилась все более напряженной.

– Мы оба так взволнованы! У вас будет ребеночек! – решила вмешаться Мирелла.

– Было бы хорошо, если бы это был мальчик, – проскрипел Эмилио, переводя на нее свой немигающий взгляд.

Имоджин сглотнула, не зная, что сказать. Она надеялась, что Марко поддержит ее – что-нибудь скажет или сделает, но он, кажется, и не собирался.

Она снова посмотрела на Эмилио, а тот протянул к ней руку, приглашая подойти поближе. Немного поколебавшись, Имоджин сделала пару шагов к кровати. Она понятия не имела, почему Марко так злится, почему Эмилио настолько враждебен, но понимала одно: если сын с отцом не успеют помириться прежде, чем произойдет непоправимое, Марко будет жалеть об этом всю жизнь.

Старик взял ее за руку и заговорил требовательно, но мягко, пристально глядя ей в глаза и сжимая ее руку гораздо сильнее, чем можно было ожидать от такого больного человека.

– Заботься о нем.

– О ребенке?

После сцены, которую она только что наблюдала, Имоджин не была уверена, о ком он говорит.

– О Марко. Он мой сын, не важно, как он пришел в мою жизнь. Он мой сын. – Эмилио на секунду закрыл глаза, потом снова посмотрел на нее.

– Хорошо, – ответила Имоджин. А что еще она могла ответить?

Эмилио похлопал ее по руке:

– Просто пообещай, что присмотришь за ним. Имоджин кивнула, чтобы как-то поддержать старика. Она понятия не имела, что именно обещает, просто захотела как-то сгладить момент.

– Хорошо, я присмотрю за ним.

Больше она ничего не сказала, не желая давать обещания, которые потом не сможет выполнить. Ей и так было непросто лгать этому старому больному человеку. Она почувствовала, что Марко подошел к ней сзади, положил руку на плечо и прижал ее к себе. Все мысли в голове Имоджин сразу перепутались, осталась только одна – она не могла не поражаться, как много злобы было между Марко и его отцом. Почему?

– Увидимся вечером на приеме, мама.

Марко понимал, что его слова звучат резко, но он хотел любым способом сменить тему разговора. Он приходил в бешенство при одном воспоминании о том, что отец сказал Имоджин: старик выставил его идиотом, на капризы которого не стоит обращать внимание. Если Эмилио действительно так думает о сыне, мог бы сказать это давным-давно, вместо того чтобы отталкивать его раз за разом, заставляя Марко чувствовать себя чужим в этой семье. Незачем было мучить его столько лет.

Марко тут же поклялся, что его ребенок никогда не будет чувствовать такого одиночества, такого отторжения. Он хотел все время быть рядом с малышом, но ему еще предстояло убедить Имоджин! Она ясно дала ему понять: ей нужна любовь. Это именно то, чего ему не хватало в детстве, и то, от чего он сознательно отказался, когда вырос. Именно то, что он не мог ей дать.

– Приходи еще, Имоджин, – сказал отец слабым голосом.

– Я зайду к вам завтра и расскажу про прием. Марко заметил быстрый взгляд, который она бросила на него, и понял, о чем она думает. Это ясно читалось в ее выразительных глазах. Она уже решила для себя, что отец ее ребенка – холодный и бесчувственный человек. Странно, но ему было небезразлично, что она о нем думает, – а такого с ним еще не случалось ни в одном из его романов. Но Имоджин была не просто любовницей. Она была матерью его ребенка. Марко вспомнил слова отца, что он все равно его сын, несмотря ни на что, и чуть не задохнулся от гнева. Но что толку скрежетать зубами по поводу того, чего уже не изменить? Ему следовало думать о своем ребенке, сделать так, чтобы его или ее жизнь не была похожа на его собственную, а это означало, что Марко должен быть рядом с ним – все время, каждый божий день. Как бы ни складывались их с Имоджин отношения, он должен заставить ее понять, что брак – их единственный выход, что он намерен сделать своего ребенка частью семьи Сильвиано.

– Сестра расскажет ему про прием. Тебе нет необходимости приходить сюда снова, – сказал он, открывая перед Имоджин дверцу машины.

– Ничего страшного, – ответила она, отвернувшись от него и глядя в окно на шумную улицу. Кажется, она была в шоке от того, как холодно отец с сыном держались друг с другом, и не могла смотреть ему в глаза. – Ты же для этого и привез меня сюда, в конце концов.

– Как хочешь.

Сейчас у него не было настроения объясняться на эту тему.

– Он дедушка моего ребенка, и он болен, – мягко напомнила Имоджин, поворачиваясь к нему.

Марко понимал, что она хочет ему сказать: ей нужна семья, но, по ее мнению, он не сможет ей этого дать.

– А почему он сказал, что ты все равно его сын, как бы ты ни пришел в его жизнь?

– Ты многого не знаешь о моем отце. Даже я многого не знаю о нем. Не знал до недавнего времени.

Мысли Марко снова вернулись к той ночи, когда отца увезли в больницу. Сестра ушла домой, оставив их с матерью у кровати уснувшего Эмилио, и вот тут-то Мирелла и открыла сыну тайну, которую хранила так долго.

Эти слова все еще горели у него в мозгу.

– Брат твоего отца, который погиб в автомобильной катастрофе, человек, которого ты считаешь своим дядей… на самом деле твой родной отец.

Он в шоке стоял у кровати человека, от равнодушия которого страдал всю жизнь, и никак не мог осознать услышанное. Впервые в жизни он не знал, что сказать, а Мирелла продолжала:

– У нас был роман, тайный, потому что я была помолвлена с Эмилио. Потом я узнала, что беременна. Семья была в ужасе. А потом случилась эта авария… И тогда мужчина, который был моей первой любовью, сказал, что все равно готов жениться на мне и не важно, кто отец моего ребенка.

– Потому что я продолжал род Сильвиано?

– Потому что он любил меня, – тихо ответила Мирелла, виновато глядя на сына. – И еще потому, что он все равно надеялся полюбить тебя.

Марко был так потрясен этим признанием, что не мог дольше находиться в одной комнате со своей вероломной матерью и фальшивым отцом, он выскочил из палаты и помчался туда, где всегда находил утешение, – в маленькую семейную кофейню, которую открыл его дед много лет назад. Его мысли метались, но мало-помалу в голове складывался пазл его жизни, в котором теперь сошлись все недостающие фрагменты, все неясные кусочки стали на место, и возникла безжалостно ясная картина. Неудивительно, что он никогда не мог угодить своему отцу. Что бы там ни говорила Мирелла, Эмилио так и не смог полюбить и простить его, особенно потому, что своего сына у него так и не появилось.

Тогда-то Марко и понял, что должен бежать, уехать подальше от Нью-Йорка. Остров с отелем показался ему подходящим местом, и Марко купил его. У него было чувство, что он повторяет путь своего деда, а фотография старика, висевшая на стене в их семейной кофейне, казалось, благословляла его сочувственным взглядом. И Марко инкогнито отправился на свой остров, чтобы сбежать от беспощадной реальности. Там он мог забыть про кошмар, в который на глазах превращалась его семья, и придумать себе другую жизнь.

Вероятно, именно поэтому он так долго ухаживал за Имоджин.

– Что ты имеешь в виду? Что ты о нем узнал? – Взволнованный и настойчивый голос Имоджин вернул его из прошлого. – Ты привез меня сюда, чтобы показать меня и мою беременность своему отцу, а теперь ты говоришь, что нам не нужно снова встречаться. Почему? Что происходит?

Имоджин наконец поддалась искушению, которое давно ее мучило: она протянула руку и положила ее на плечо Марко, почувствовав, как напряглись мышцы под ее ладонью.

– Я же не дура, вижу, что между тобой и твоим отцом не все ладно, и понимаю, что ты привез меня сюда, потому что пытаешься ему что-то доказать. – Имоджин увидела, как его губы сжались в жесткую линию, и испугалась, не зашла ли она слишком далеко. – Думаю, мне надо навестить его еще раз. Как бы ни складывались наши с тобой отношения, твои родители – это тоже семья нашего ребенка, а семья очень важна.

– Я понимаю, но, пожалуйста, не строй иллюзий, что ты или наш ребенок помогут наладить мои отношения с отцом, потому что это просто невозможно.

– Ты так уверен?

Лицо Марко смягчилось, он погладил ее по руке, все еще лежавшей на его плече.

– Наша семья слишком долго жила во лжи, теперь уже вряд ли что поправишь.

– Но он член твоей семьи.

– Да, но он мне не отец. Он заставил маму скрывать это от меня, даже вписал себя в мое свидетельство о рождении.

В голосе Марко звучала такая боль, что Имоджин страстно захотелось успокоить и утешить его тем единственным способом, который был ей доступен, – просто обнять его.

– Почему он это сделал?

– У моей матери был роман с Джанкарло, братом Эмилио, уже после их помолвки. Их связь обнаружили, но через несколько дней Джанкарло погиб в автокатастрофе. Тогда же моя мать обнаружила, что беременна мной.