Текст книги "Финал курортной сказки"

– Боже мой! Твой отец, то есть тот, кого ты считал отцом… Он, наверное, действительно любил твою мать.

– Вполне возможно, – сухо ответил Марко, и от его голоса у Имоджин мурашки по спине побежали. – Но он мне не отец.

– Но он только что сказал, что считает тебя сыном, несмотря ни на что, – тихо произнесла она.

Марко дернул плечом, сбрасывая ее ладонь. Тонкая дрожащая ниточка взаимопонимания, протянувшаяся было между ними, оборвалась.

– Я всю жизнь старался угодить ему. Я даже превратил его сеть отелей в международную. Но ему и этого оказалось недостаточно. Я всегда только раздражал и разочаровывал его, и теперь я знаю почему. – Марко не дал ей ответить, но сделал водителю знак остановиться перед роскошным бутиком. – У нас есть несколько часов. Думаю, здесь ты найдешь что-нибудь подходящее.

У Имоджин не было настроения делать покупки, ей хотелось, чтобы машина ехала дальше, ехала долго-долго, пока они вдоволь не наговорятся, не расскажут друг другу свои жизни, не решат, как им быть дальше, не найдут какого-нибудь чудесного способа все наладить и жить долго и счастливо, но по тому, как сжались челюсти Марко, она поняла, что разговор окончен. Она услышала достаточно, чтобы понять причины взаимной враждебности, так поразившей ее в больничной палате. И только одного она не понимала – почему он считает, что их брак поможет ему решить семейные проблемы?

– Я не уверена, что нам стоит это делать, – рискнула она высказать свое мнение.

– Что? – хмуро спросил Марко, помогая ей выйти из машины. – Покупать платье?

Имоджин чуть не рассмеялась этому странному предположению.

– Нет. Я имею в виду обручаться, устраивать прием по этому поводу и да – покупать платье для этого приема тоже.

Марко улыбнулся ее ответу:

– Еще как стоит, Имоджин. Я уже говорил тебе, я не хочу, чтобы у кого-то осталась хоть тень сомнения, что мы помолвлены.

– Почему? – спросила она, заходя в магазин, и тут же умолкла, пораженная сверкающими платьями, развешанными по стенам и надетыми на манекены. И все-таки как глупо, что после настолько важного разговора они идут заниматься такой ерундой. И еще она не могла не задаваться вопросом, скольких женщин Марко приводил сюда, чтобы навести на них лоск перед очередной вечеринкой.

– Потому что я еще не отказался от намерения жениться на тебе.

– Зато я сразу от него отказалась, если ты не забыл. Я приехала сюда всего лишь встретиться с твоим отцом, и то только потому, что он болен.

Вокруг них уже собрались продавщицы, больше похожие на элегантнейших манекенщиц, но Марко не обращал на них никакого внимания.

– У нас будет ребенок, Имоджин. И он свяжет нас навсегда, потому что я хочу принимать участие в его воспитании. Так почему бы нам не пожениться?

– Потому что мы не любим друг друга! – Имоджин казалось, что она объясняет это в сотый раз.

Марко долго смотрел на нее, потом глубоко вздохнул.

– Повторяю: я пока еще не сдался.

Имоджин была ошеломлена. Неужели он действительно думает, что может добиться всего, чего только пожелает? Она раздраженно оглянулась на продавщиц, мечтая оказаться с Марко где угодно, только не здесь. Им надо прояснить этот вопрос немедленно и до конца.

Но он уже отошел к одной из стоек с платьями и жестом предложил Имоджин их посмотреть.

– Это любимый магазин моей сестры Бьянки, так что, думаю, ты найдешь здесь что-нибудь для сегодняшнего приема.

В ту же минуту хорошенькие продавщицы утащили Имоджин в одну из примерочных, куда сверкающим, шелестящим, струящимся потоком уже текли платья. Она примеряла одно за другим – всех цветов и всех стилей, – пока ей не попалось мерцающее шелковое платье цвета тусклого золота в стиле ампир. Его оттенок подчеркивал сияние ее волос, а высокая талия ловко скрывала наметившийся животик.

– Вот оно! – восхищенно прошептала Имоджин и вышла из примерочной, чтобы показаться Марко.

Он провел по ее телу взглядом настолько медленным и чувственным, что Имоджин показалось, что она ощущает его кожей, будто прикосновение. Так он смотрел на нее в ту ночь, когда они занимались любовью. По ее спине пробежала дрожь возбуждения.

– Красивое платье, – произнес Марко таким тоном, что Имоджин немедленно захотелось его скинуть.

Но она не должна поддаваться его чарам, ей надо всеми силами бороться с ними, потому что иначе ей достанется еще немного романтики, но что потом? Через две недели ей все равно придется уехать.

– Я думаю, вот это, – деловито сказала она, стараясь не выдавать своих чувств.

Марко кивнул:

– Да, это то, что надо. Сегодня ты ослепишь весь Нью-Йорк.

Глава 7

Имоджин вошла в зал под руку с Марко, сознавая, что все присутствующие ее разглядывают. Но золотое платье сделало свое дело – она чувствовала себя королевой и спокойно выносила подозрительные взгляды и недоуменные перешептывания – наверняка все судачили о том, кто она такая и зачем именно она понадобилась неотразимому Марко Сильвиано. Она высоко держала голову и улыбалась гостям, но все время спрашивала себя, как она позволила этому спектаклю зайти так далеко. В особенности ее мучило то, что пришлось лгать своим родителям, петь им, как они с Марко влюблены и счастливы, – это было даже тяжелее, чем оказаться под критическими взглядами всей нью-йоркской элиты.

Бальный зал знаменитого отеля на Пятой авеню потряс ее воображение своей элегантной роскошью. Стоя здесь в дорогущем платье из последней коллекции знаменитого дизайнера, среди всех этих шикарных отполированных людей, Имоджин чувствовала, что так же далека от своей реальной жизни, как и в ту сказочную неделю на острове. И Марко снова был таким же, как тогда: внимательным, заботливым и неотразимо красивым в своем идеально сидящем смокинге, так что Имоджин все время приходилось взывать к здравому смыслу, чтобы не дать себе снова поддаться романтике момента и его обаянию. Но с каждой минутой голос разума становился все слабее и слабее.

– Так много гостей! – прошептала она, крепче беря Марко под руку.

– Моя сестра. – Он подвел Имоджин к стройной темноволосой девушке. – Бьянка.

– Я так много о вас слышала, – сказала та и сердечно расцеловала Имоджин в обе щеки. Все ее лицо – глаза, улыбка – лучилось теплотой, и она сразу понравилась Имоджин. – Неудивительно, что моего брата было не вытянуть с острова.

Имоджин вежливо улыбнулась, стараясь не выдать своего потрясения. Бьянка знала о ней и об их встрече на острове? Но тогда получается, что Марко рассказывал сестре об их приключении еще до того, как они снова встретились в Оксфорде? Самые сладкие мечты и надежды снова зашевелились в душе Имоджин.

– И мы все так волнуемся из-за ребенка, – вполголоса добавила Бьянка, оглядываясь на брата, который отошел к другим гостям. – Ребенок – это как раз то, что нужно Марко.

Вот опять. Марко нужен ребенок.

– Для вас это, наверное, был шок? – спросила Имоджин, чувствуя, что может довериться Бьянке. Хотя, наверное, еще рановато.

– Нет, не шок, нет. Он же всегда знал, что именно он будет продолжателем рода, – ответила Бьянка с улыбкой, в которой мелькнула грусть. – Это скорее был приятный и долгожданный сюрприз, и я так счастлива, что вы останетесь в Нью-Йорке.

– Мы пока не решили, – осторожно сказала Имоджин, всей душой надеясь, что Бьянка не станет сейчас углубляться в эту тему и ей не придется нагромождать очередную гору лжи.

– Ну, что бы вы ни решили, я рада, что у меня появилась сестра! – воскликнула Бьянка. – Мы еще поговорим, а сейчас вам с Марко надо поприветствовать новых гостей.

Как по команде Марко вернулся к ней, нежно и радостно улыбаясь, отчего у Имоджин в голове опять перепутались реальность и фантазии. Как ей хотелось, чтобы все это было правдой – помолвка, прием, поздравления, кольцо на пальце, тепло его улыбки! Но больше всего на свете она хотела, чтобы Марко не просто нуждался в их ребенке по неведомым ей причинам, а хотел и любил этого малыша, ну и ее хоть немножко тоже.

– Бьянка очень милая, – сказала Имоджин, пытаясь отвлечься от несбыточных мечтаний.

– Ты говоришь это так, будто у меня не может быть милой сестры, – пошутил он, взяв ее за руку и направляясь к только что вошедшей в зал компании – мужчинам в безупречно сидящих смокингах и женщинам в длинных вечерних платьях.

Все это казалось совершенно нереальным. Никогда в самых смелых своих мечтах Имоджин не представляла, что будет приветствовать таких гостей в таком месте, да еще на приеме, устроенном в ее честь.

– Мне было очень любопытно, какая она, – ответила она Марко. – Вы с ней совсем не похожи.

Его брови изогнулись в притворном возмущении.

– Осторожно, Имоджин, если будешь надо мной издеваться, я могу тебя наказать.

От его насмешливого темного взгляда по телу Имоджин пробежала горячая волна.

– Каким образом? – не удержалась она и вступила в фривольную игру, которая так напоминала их время на острове. Он снова был похож на того мужчину, с которым она познакомилась тогда в баре отеля. Опасного и очень сексуального Просто-Марко.

Он наклонился ближе к ней и прошептал:

– Я буду целовать тебя до тех пор, пока ты не станешь умолять меня о большем.

Имоджин вспыхнула. Да, это был тот Марко, в которого она влюбилась с первого взгляда, и ей захотелось прямо сейчас остаться с ним наедине, чтобы он мог немедленно выполнить свою соблазнительную угрозу. К счастью, ей не пришлось отвечать на нее, потому что к ним подошли с поздравлениями какой-то пожилой мужчина и его спутница, потом еще какая-то пара, потом другие гости, пока Имоджин совсем не запуталась, кто есть кто.

Следующие несколько часов прошли в том же духе. Так много людей пришло их поздравить, что Имоджин вновь отчетливо поняла, что отец ее будущего ребенка – очень важная и могущественная персона в самом могущественном городе мира. Ей не терпелось поговорить с Марко о том, что сказала ей Бьянка, но тут заиграла музыка.

– Я думаю, мы должны начать танцы, – улыбнулся он той пленительной улыбкой, которая так очаровала ее на острове, и Имоджин не могла не улыбнуться ему в ответ. – Все ждут, что мы выйдем первыми.

– Хорошо, – ответила она тихо, вспомнив о той ночи, когда они танцевали под звездами.

Она подала ему руку и вышла за ним в центр зала, уже не в силах бороться с волшебством момента, с нежной музыкой, которая, словно волна, размывала те преграды, которыми Имоджин пыталась окружить свое сердце.

Выражение его глаз, когда он положил руку на ее талию, сказало Имоджин, что он тоже борется с влечением. Она чувствовала сквозь ткань платья тепло его ладони. Не в силах противостоять искушению снова ощутить его тело, она придвинулась ближе к нему, и, когда наметившийся животик уперся в его стальной пресс, Марко на секунду замер и заглянул ей в глаза.

Это ощущение потрясло ее. Это было так интимно и так головокружительно и заставляло так отчетливо вспомнить их близость, их ночь, проведенную вместе, будто они снова были под звездами на берегу моря.

– Мы не сможем бороться с этим вечно, Имоджин, – прошептал Марко ей на ухо, его дыхание щекотало кожу, заставляя Имоджин таять от удовольствия.

– Сможем, – еле выговорила она. – Теперь дело не в нас.

– Вот тут ты ошибаешься, mia bella[2]2
  Моя красавица (ит.).


[Закрыть].

Его голос, такой хриплый, такой сексуальный, медленные движения его тела под музыку, напоминавшие им их танец на песке, – это было больше, чем Имоджин могла вынести. Марко испытывал ее выдержку, ее способность мыслить ясно. Но она не позволит вскружить себе голову, потому что она здесь только из-за ребенка, которого носит.

– Именно теперь дело в нас, – продолжал Марко шептать ей на ухо. – В нас: в тебе, во мне и в нашем ребенке.

– Пожалуйста, Марко, – выдохнула она. Сердце колотилось, пытаясь заглушить голос разума. – Не надо говорить того, во что сам не веришь.

Он наклонил голову, его губы были так близко к ее губам, что при любом произнесенном слове они могли соприкоснуться.

– Но я верю в это, Имоджин. Позволь мне доказать.

Он так легко коснулся ее рта, что это было похоже на снежинки, садившиеся на губы и тут же таявшие, и в то же время поцелуй обжег ее, как солнце пустыни. Она судорожно вздохнула, пытаясь сопротивляться, пытаясь совладать со своим обезумевшим сердцем. Этот поцелуй был и сладким, и горячим, и сексуальным, но он вовсе не означал, что между ними есть то, что ей было нужно больше всего на свете, – любовь.

Зато он бесспорно доказывал, что она не может оставаться равнодушной к чарам Марко, она все еще цепляется за их прекрасный иллюзорный мир, оставшийся на далеком берегу.

Но что плохого случится, если она позволит себе еще раз окунуться в него? Что страшного произойдет, если она позволит себе всего лишь еще одну ночь с Марко? Зачем отказываться от последнего мига романтики? Что бы ни случилось между ними дальше, куда бы ни занесла их судьба, они всегда будут связаны друг с другом ребенком, которого она носит. Разве не может она немного побаловать себя последней беззаботной ночью с мужчиной, к которому ее так тянет, прежде чем вернется в свой серый английский пригород?

* * *

Марко чувствовал теплое дыхание Имоджин, аромат апельсинового сока на ее губах, но самое главное – он чувствовал округлость ее живота, в котором рос их ребенок. Он понимал, что должен удержать Имоджин в его жизни, убедить ее стать его женой. Нет, не должен – хочет. Он не мог себе представить, что его ребенок будет расти далеко от него.

– Это только доказывает, что мы все еще хотим друг друга. – Имоджин твердо посмотрела ему в глаза. – Но это не значит, что мы нужны друг другу, Марко.

Он еле справился с желанием рассмеяться или поцеловать ее. Она была так хороша сегодня! Золотое платье демонстрировало ее великолепные формы и почти скрывало наметившийся животик, а когда он ловил взгляды других мужчин, обращенные на нее, то чувствовал гордость. И если честно, это его немного шокировало. Марко пытался подавить это чувство, понимая, что оно делает его уязвимым, ставит его в зависимость от эмоций, которых он старался избегать всю жизнь. Он посмотрел на Имоджин, пытаясь прогнать из памяти соблазнительные картины их свиданий. Теперь она – его невеста, она носит их ребенка, а может быть, даже сына, который ему так необходим. Она – все, что ему нужно. И даже немножко больше.

Он должен убедить Имоджин, что брак – единственное правильное решение.

– Нам удалось убежать от реальности там, на острове, но теперь наши фантазии вторглись в нашу жизнь, а значит, реальность должна измениться.

– Пожалуйста, не порть мне вечер, – с мольбой прошептала она. – Не говори о том, что будет завтра, послезавтра, когда-нибудь. Я просто хочу, чтобы эта ночь принадлежала нам. Украдем ее у реальности!

В ее глазах был призыв, столь же недвусмысленный, как в тот день на пляже, когда он показал ей дом, открытый морскому ветру и звездам, который он приготовил, чтобы провести с ней ночь. Тогда она страстно хотела его, хотела большего, чем просто поцелуи, и теперь в ее взгляде было столь же сильное желание.

– Мы украдем эту ночь, – прошептал он ей в губы сладкое обещание.

Музыка стихла.

Она положила голову ему на плечо, и Марко захлестнуло странное чувство – уюта, защищенности, дома. Оркестр уже начал новую мелодию, а он мечтал только об одном – оказаться с ней наедине в своей спальне, а не в зале флагманского отеля «Сильвиано лэжа групп».

– Мы можем уйти? – спросила Имоджин, подняв голову и почти с отчаянием глядя на него.

Нетерпение в ее голосе окатило его новой волной горячего желания. Если они сейчас же не окажутся вдвоем, то он рискует потерять свое легендарное самообладание.

– Si, miabella[3]3
  1 Да, моя красавица (ит.).


[Закрыть]. – Марко почти не говорил по-итальянски вне своей семьи, но он уже чувствовал Имоджин частью ее. – Мы можем.

Он взял ее за руку и повел сквозь толпу гостей, желая только одного – скорее остаться с ней наедине.

– Твоя мать приехала, – простонала Имоджин, и Марко не осталось ничего другого, как остановиться.

Мирелла сияла и сверкала, так что можно было быть уверенными, что с Эмилио все в порядке. Он наблюдал, как мать осматривает комнату в поисках его или Бьянки.

– Мы должны подойти к ней.

Он кивнул и вздохнул:

– Да, должны.

И Марко повел Имоджин к матери. Увидев их, Мирелла расплылась в счастливой улыбке, которая заставила Марко испытать и стыд, и вину: мать верила, что между ним и Имоджин что-то есть, и эта вера делала ее такой счастливой, какой он ее уже и не помнил.

– Вот вы где.

Ее улыбка стала еще шире, а Марко стало еще хуже. Он знал, что все, чего хотела его мать, – это чтобы сын был счастлив и доволен жизнью. А он очень страдал от ее признания, злился на нее за долгое молчание, злился на Эмилио за то, что тот так и не сумел побороть ревность и по-настоящему принять ребенка, которого он называл сыном. Но теперь, по крайней мере, все встало на свои места. Он просто хотел знать, почему она не открылась ему раньше. Интересно, она хоть понимала, какая пропасть теперь лежит между ее сыном и ее мужем?

– Как себя чувствует Эмилио? – спросила Имоджин, ощущая, как воздух сгустился от напряжения. Лицо Марко окаменело, и она могла только гадать, почему правда о его происхождении ранила его так глубоко.

– С ним все в порядке, спасибо, – сказала Мирелла и повернулась к сыну: – Ваш визит его очень подбодрил. А ваш малыш, – она с нежностью указала на живот Имоджин, – снова сплотит всю семью.

Имоджин почувствовала себя неловко. После признания Марко она не знала, как себя вести, а тем более что ответить на несбыточные надежды Миреллы.

– Если родится мальчик, он будет наследником рода Сильвиано, независимо от того, кто мой отец, – сухо ответил Марко и добавил: – У меня нет секретов от Имоджин. Она знает правду.

Имоджин увидела, как по лицу Миреллы пробежала судорога боли, и отвела глаза. Она не могла понять, почему эта женщина так долго скрывала правду от своего сына, но если уж так сложилось – зачем теперь она решила признаться? И на то, и на другое у нее должны были быть очень веские причины.

– Конечно, мальчик! – Мать повернулась к Марко. – Хотя для нас совершенно не важно, будет это мальчик или девочка. Мы просто счастливы, что ты нашел свою любовь.

Марко нахмурился, но мать продолжала:

– Пожалуйста, не сердись на Эмилио. Твой отец был очень болен и едва оправился, но никто не знает, что будет дальше. Пожалуйста, постарайся, Марко!

Марко запустил пальцы в волосы и взглянул на Имоджин, их глаза на мгновение встретились, но в эту секунду весь остальной мир исчез для них. Не было слышно ни болтовни гостей, ни музыки, ни даже голоса Миреллы.

Марко взглянул на мать, потом на Имоджин и улыбнулся. Напряженная складка между его бровей разгладилась.

– Я постараюсь. Я сделаю это ради Имоджин и ребенка. Я постараюсь.

От этих слов Имоджин окончательно смутилась, а Марко, заметив, как ей неловко, почувствовал себя виноватым.

– Приходите завтра проведать его, – не умолкала Мирелла.

– Да, хорошо… – пролепетала Имоджин.

– Завтра мы идем на УЗИ. А потом позвоним тебе, – вмешался Марко, и Имоджин с благодарностью посмотрела на него.

Она улыбалась его матери, кивала на все ее просьбы, но видела и слышала только Марко – будто они опять были вдвоем в маленьком пляжном домике без стен. А Марко ловил ее нежный признательный взгляд и думал, что она достойна самого лучшего, может быть, даже любви.

Они попрощались с Миреллой, и Марко, раздосадованный разговором с матерью, быстро повел Имоджин из зала, желая как можно скорее и дальше увести бедную пленницу от спектакля, в который он ее втянул.

– Не беги так, Марко. Я же на каблуках! – вскрикнула Имоджин, как только они вышли.

Он расслышал панику в ее голосе и остановился.

– Прости, это было неосмотрительно с моей стороны.

– Все в порядке, – ответила она, погладив его по плечу, и Марко безумно захотелось немедленно обнять ее и показать, что, несмотря на то что грубая реальность атаковала их со всех сторон, между ними все еще есть то волшебство, которое свело их вместе.

– Имоджин, – прохрипел он, привлекая ее к себе, проводя по ее спине горячими ладонями. – Я хочу тебя. Я хочу раствориться в тебе и забыть обо всем.

Он опустил голову и прижался к ее губам, но они оба знали, что им нужно больше, чем просто поцелуи. Ее тело дрожало от возбуждения, когда она приникла к нему. В голове Марко снова пронеслась мысль, что всю свою жизнь он не нуждался в любви, так вряд ли она нужна ему и теперь. Страсть – вот что ему нужно, думал он, чувствуя, как ее губы податливо раскрываются навстречу ему, а тело умоляет о близости. Страсть – вот что он может подарить ей.

Его руки жадно шарили по ее телу, вспоминая и узнавая его – нежность кожи, крутой изгиб талии, соски, твердеющие под его ладонями…

Мужчина, проходивший мимо них, неловко кашлянул, и этот звук вернул обоих на землю.

Имоджин подняла глаза, пьяные от того же желания, что кружило ему голову, и прошептала:

– Отвези меня домой.