Текст книги "Сталь и Золото. Книга 2. Смерть и Солнце. Том 1"

Глава IV

Крикс задумчиво вертел в руках жесткое белое перо. Он подобрал его несколько дней назад, после того, как они выиграли схватку за Летние воды. В деревню они пришли перед рассветом, когда «Горностаи» меньше всего ожидали нападения. Сражение вышло ожесточенным, но коротким. «Горностаи» отступили, а поскольку о преследовании отряда всадников пешком не приходилось даже думать, победители остались в Летних водах. Мародеры заняли деревню, выставили часовых и принялись усердно вознаграждать себя за долгие недели жизни впроголодь в лесу. Несколько десятков молодых мужчин были весьма прожорливы, но в погреба к хозяевам домов не лезли, удовлетворяясь тем, что местные крестьяне сами выставляли на столы. Крикс поневоле поражался дисциплине, царившей в разношерстном и вольнолюбивом Братстве, и все больше убеждался в том, что Астер был вполне незаурядной личностью. Пока одна часть братства наслаждалась завтраком, другие, вроде Сайма, сразу завалились спать, сказав, что в брюхо можно натолочь все что угодно, а вот за возможность еще раз поспать под настоящим одеялом и на мягком тюфяке они давно готовы были продать фэйрам душу. Крикс, наевшийся быстрее остальных и не имевший ни малейшего желания ложиться спать, пошел осматривать окрестности. Никто не обратил внимания на его уход – иначе, может быть, ему сказали бы, что «Горностаи» до сих пор могут быть где-нибудь неподалеку, и бродить здесь одному – не самая удачная идея. Но «Горностаев» он в то утро так и не увидел. Во всяком случае, живых. Единственный такиец, найденный им за оградой, явно умер уже несколько часов назад, во время их налета на деревню. Должно быть, ночью он стоял в дозоре у ворот, поэтому погиб одним из первых. А потом, когда остальных убитых стаскивали на другой конец деревни и наскоро забрасывали камнями и землей, про выставленного такийцами дозорного никто не вспомнил. Крикс ногой перекатил убитого на спину и невольно вздрогнул. На кожаном чехле, который покрывал кольчугу «Горностая», остались следы, нисколько не похожие на отметины от ножа или меча. Скорее, могло показаться, что грудь «Горностая» кто-то раздирал когтями.

Крикса охватило непреодолимое желание обернуться, словно из пустоты за его спиной кто-то вот-вот мог броситься ему на плечи. Поборов нелепый страх, он еще раз внимательно исследовал то место, где погиб злосчастный «Горностай».

На траве остались следы крови, а чуть дальше, в дюжине шагов от мертвого такийца, на утоптанной земле виднелось что-то светлое. Крикс наклонился и поднял с земли обломок длинного пера туманно-белого окраса. Оно почти не имело веса, но при этом было таким жестким, что, казалось, о его края можно обрезать палец, как о лезвие меча. Крикс несколько секунд задумчиво вертел его в руках, не очень понимая, что должна означать подобная находка. Когда перо было целым, оно, вероятно, здорово напоминало маховые перья ястреба-выжлятника, с одним существенным отличием – это перо было гораздо больше. Птица, обронившая его, должна была превосходить размерами не только ястреба, но даже горного орлана, чьи призрачно-серые тени с широко распластанными крыльями изредка можно было видеть над Тинхэл Окрос, Бронзовой грядой.

Других следов на месте схватки не было. Приходилось признать, что существо, убившее дозорного, спустилось с неба. Но какая птица станет нападать на человека в шлеме и стальной кольчуге, если только тот не покусился на ее птенцов? Такое мог бы сделать человек, но уж никак не зверь. Во всяком случае, не просто зверь.

Крикс ощутил, как по спине ползет озноб. Какой невероятной силой должно было обладать это похожее на птицу существо, чтобы в момент его атаки часового отшвырнуло на целую сажень от ограды?.. Создавалось впечатление, что «Горностай» расстался с жизнью прежде, чем упал на землю. Когти неизвестной птицы обладали, судя по всему, почти алмазной твердостью, но даже они были не способны сильно повредить железную кольчугу. Часовой погиб от рваной и глубокой раны, начинавшейся от подбородка и тянувшейся к ключице.

Когда они ворвались в деревню, Крикс невольно удивился, что такийцы не оставили дозорных, чтобы те могли поднять тревогу в случае какой-то непредвиденной опасности. Гвардейцы «Бешеного принца» отличались редкостной самоуверенностью, но уж дурками-то они, по крайней мере, не были… Крикс поделился собственными мыслями с Мэлтином, но тот беспечно отмахнулся: на то Астер и отправился в Летние воды раньше них, чтобы разведать обстановку и в решающий момент без лишнего шума снять дозорных.

Без лишнего шума – это точно. Крикс поежился, представив себе смерть, беззвучно падающую с небес. Казалось, что по зову Астера сюда явилась то ли птица, то ли зверь, напоминавший легендарного грифона, и расправилась с такийскими дозорными. Или… Крикс замер, пораженной неожиданной догадкой. Он вспомнил разговор, произошедший у них с Сайремом и Лаской утром того дня, когда Лесное братство выступило к Летним водам. Глядя на людей, быстро и умело разбиравших лагерь в серых предрассветных сумерках, «дан-Энрикс» тщетно пытался высмотреть среди них Астера, и под конец решился задать оказавшемуся рядом Сайрему вопрос:

– Где Астер? Я его не вижу.

– Полагаю, он уже у Трех ручьев, – откликнулся седой повстанец. Прозвучало это до того обыденно, что в первую секунду Крикс даже не понял всей нелепости такого утверждения. Не до конца проснувшийся южанин понимающе кивнул, и только потом спохватился:

– Как у Трех ручьев?.. Он был здесь еще сегодня ночью. Не мог же он за это время пройти восемь стае?

– Тем не менее, он обещал встретить нас там, – ответил Сайм невозмутимо.

– Он что, какой-нибудь колдун?..

– Да вроде нет. Если ты говоришь про полоумных старикашек, которые смешивают зелья и рисуют на земле круги, то Астер на них не похож.

«Это уж точно», – согласился энониец мысленно. А вслух сказал:

– Тогда такого просто-напросто не может быть.

– Хочешь поспорить? Ставлю меч рябого Горностая против твоих сапог, – вмешалась в их беседу Ласка.

Крикс почувствовал, что она подошла и встала рядом, но не рискнул посмотреть на девушку, опасаясь, что он покраснеет и тем самым выдаст самого себя. Прошедшей ночью энониец спал из рук вон плохо, без конца ворочаясь на расстеленном на земле плаще. Заснуть мешали мысли о мессере Иреме и о погибших раненных, но еще прежде того – мучительные неотвязные сомнения, не совершил ли он ошибку, добившись у Астера согласия принять его в свою дружину. В какой-то момент Крикс обнаружил, что не спит не только он один. Лежавшая неподалеку Ласка неожиданно пружинисто поднялась с земли и, перекинув через руку плащ, бесшумной тенью проскользнула между спящими людьми. Южанин приподнялся на локте, спросив себя, куда это разведчица решила отлучиться в такой час, да еще прихватив с собой плащ, служивший ей постелью. Ответ нашелся почти сразу. В свете догоравшего костра Крикс смутно различил за деревьями мужской силуэт, в котором даже при столь скудном освещении нетрудно было узнать Астера. Ласка направилась прямо к нему. Прежде, чем наблюдавший за ней Рикс успел сообразить, что занимается самым обыденным подглядыванием, антарец сделал шаг навстречу и, притянув девушку к себе, неторопливо поцеловал ее в губы.

Дальше Крикс смотреть не стал. Сердце у него застучало чаще, и он поспешил перевернуться на другой бок. Теперь ему, по крайней мере, стало ясно, почему за эти дни никто из Лесных братьев не пытался лишний раз привлечь к себе внимание разведчицы – и это несмотря на то, что она была единственной девушкой среди нескольких десятков молодых парней или таких вдовцов, как Сайм. Похоже, Ласка уже сделала свой выбор – и он был таким, что ни у кого в Братстве не возникало ни малейшего желания его оспорить. Крикс еще долго не решался перевернуться на другой бок. Он лежал на холодной земле, но ему почему-то было жарко. Когда, наконец, южанин рискнул развернуться в сторону костра, Астера с Лаской на поляне уже не было.

– Так что, мы спорим или нет?.. Могу добавить сверх заклада свою фляжку, – не замечая его замешательства, сказала темноглазая разведчица. Ей явно не терпелось с ним поспорить. Но уверенность, с которой Ласка предлагала свою ставку, и особенно ее лукавая улыбка порождали смутные сомнения.

Выручил «дан-Энрикса» не кто иной, как Сайрем.

– Не соглашайся, Рик: она прекрасно знает, что права.

…Получалось, что Сайрем и Ласка, знавшие Астера много дольше, чем сам Рикс, не сомневались, что он может за каких-то два часа преодолеть такое расстояние, какое мог проехать за это время только всадник на хорошей лошади. И то – не факт.

Похоже, никакого легендарного грифона у главы Лесного братства не было.

«Это он сам, – со странной трезвостью подумал Рикс. – До Трех ручьев он не дошел, а долетел. А здесь прикончил часового. Астер – оборотень».

Странно, но, придя к такому выводу, Крикс почти не удивился и не испугался. Ну ладно, Астер – оборотень. Зато принц Эзар, спаливший заживо пару десятков раненых – обыкновенный человек. И этот… Эйст лат-Гир, казнивший пленных, тоже – человек.

Какая разница?

Крикс внезапно вспомнил, как когда-то, в раннем детстве, Фила рассказала ему с Вали сказку, совершенно не похожую на те, которые они слышали раньше. В ней речь шла о древнем племени Нэери – детей Сокола. И об их отважном предводителе, которого прозвали Король-Оборотень. Валиор, пришедшей в хижину уже к концу истории, едва поняв, о чем шла речь, сейчас же рассердился и сказал жене, чтобы она не пичкала детей «этой такийской чушью». Вообще-то Валиор очень любил жену и, несмотря на вздорный и крутой характер, с Филой чаще всего вел себя довольно обходительно. Тем удивительнее было то, как сильно его зацепила эта, в общем, безобидная история. «Все иллирийцы суеверны, как старухи, – сердился он, нацеживая себе свою вечернюю кружку пива. – Я хочу, чтобы мой сын вырос мужчиной, а не бабой. Все, довольно. Чтобы больше никаких историй!» Он говорил – «никаких», но и Фила, и удивленно переглядывающиеся Вали с Безымянным понимали, что речь шла только об этой. Вали был уже большим для сказок и, похоже, скоро позабыл про тот досадный эпизод. А Крикс потом еще с неделю упрашивал Филу досказать, чем же все кончилось. Упрямства Безымянному было не занимать, так что, в конце концов, он все-таки добился своего. А потом был уже и сам не рад, что выяснил конец этой истории. Обычно сказки, которые им рассказывала Фила, заканчивались хорошо, но эта оказалась грустной. Храброго Лесного Короля бесчестно предал человек, которому Нэери доверял и даже считал своим побратимом. Крикс тогда искренне расстроился, а через пару лет совсем забыл эту историю. И вспомнил про нее только теперь.

Погруженный в свои мысли, Крикс еще раз обошел деревню и вернулся в дом, который они занимали с Пчелоедом, Мэлтином и почти незнакомым Риксу хмурым человеком по имени Берес. Очень хотелось с кем-то обсудить свою догадку, но Крикс чувствовал, что это было бы нечестно по отношению к предводителю Лесного братства. Астер явно не хотел бы, чтобы за его спиной кто-нибудь обсуждал его секреты.

И только в одном Крикс разрешил себе поблажку – он забрал с собой перо, которое нашел на месте схватки, и носил его с собой, рассматривая в те минуты, когда рядом не было кого-нибудь из Братства.

Увидев Мэлтина, идущего к нему, южанин поспешно накрыл свой трофей краем плаща.

– Смотри, что я добыл нам в Летних водах, – с гордостью заметил Мэлтин, демонстрируя «дан-Энриксу» крючки и леску. – Вы там все ворон ловили, а я наблюдал, нельзя ли подцепить что-то полезное. Ну, и нашел. Если нам повезет, то к ужину будет уха. Пойдешь со мной?..

– Не могу, я слежу за костром, – качнул головой Рикс. И покосился на крючки. – Ты их украл?

– Скажешь тоже, «украл». Стянул, свистнул, стырил… на худой конец, увел. Но красть – никогда в жизни, пфэ!

– Дурак, – пожал плечами Крикс. – Мог бы и просто попросить. Они бы тебе дали.

– Сам бы и попросил, раз такой умный, – обиделся Мэлтин. Крикс пожал плечами. Тоже верно.

– А где Астер?..

– Что – то ты заладил в последнее время – Астер, Астер… Где, куда пошел, что делает! Ну, если хочешь знать, у него встреча с одним старичком. Торговцем из Раш-Лехта. Астер его очень выручил однажды, так что тот теперь снабжает нас лекарствами, деньгами и жратвой. Вот к нему Астер и пошел. Встреча у них назначена возле Прыгучего ручья. Астер велел, чтобы все оставались тут и не высовывались до тех пор, пока он не вернется.

– А что это за человек? – на всякий случай спросил Крикс. – Ему, по крайней мере, можно доверять?

Мэлтин как-то странно покосился на него.

– Странное дело, Сайм вчера спрашивал то же самое. Даже такими же словами.

– Ну, а Астер?

– А что Астер? Ты же его знаешь. Усмехался. Говорит – при такой жизни, как у нас, доверять вообще никому нельзя, даже родному брату. А потом уже не стал смеяться и сказал: «Да не волнуйся, Сайрем, ригу Кедешу я доверяю». И ушел.

В груди у Крикса неожиданно заныло от какого-то неясного, тяжелого предчувствия.

– Так что, идешь рыбачить?.. – нетерпеливо спросил Мэлтин, обрывая его размышления.

– Нет. И знаешь что?.. Посиди-ка пока что здесь, последи за огнем. Мне нужно отойти.

– Надолго?

– Нет.

Но Мэлтин не поддался.

– Погоди, ты что, решил идти за Астером? Он же сказал, чтобы все оставались здесь.

Крикс только отмахнулся.

Глаза у рига бегали.

– Принес?..

– Принес. Все, как и обещал. Лисья мята, змеевик, белобородка… – стал перечислять мужчина, доставая из котомки небольшие полотняные мешочки с травами. Эти привычные действия, казалось, успокаивали Кедеша. Движения мужчины стали не такими суетливыми, как в самую первую минуту, и торговец несколько расслабился. Астер попробовал припомнить, всегда ли тот так нервничал в начале встречи, но, так толком ничего и не решив, спросил:

– А где люцер?..

– Прости, никак. Люцер в Сокате сейчас не достать ни за какие деньги. Все запасы забирают в лазареты. За попытку укрывательства люцера люди Альто Кейра вешают на месте.

– Мне моих раненых белобородкой, что ли, угощать? – скривился Астер. – Не одним имперцам нужны болеутоляющие. К следующему новолунию попробуй все-таки добыть хотя бы пару унций твисса.

– Попытаюсь, – согласился Кедеш. – Но пообещать, сам понимаешь, не могу… Вот, здесь еще соль. Ты не просил, но я прикинул, что у вас она должна была закончиться.

Астер не смог скрыть своего удовольствия.

– Уже с неделю как. Если бы не твоя предусмотрительность, пришлось бы нам весь месяц жрать золу. Я твой должник.

– Брось, Астер, – отозвался Кедеш как-то принужденно, словно ему приходилось делать над собой усилие, чтобы произносить эти слова. – Я помню, чем я вам обязан. Выпьешь?.. – предложил он собеседнику, отцепив от пояса вместительную фляжку. – Настоящий южный эшарет. Из крупной партии, которую у меня выкупил лорд Кейр.

– Не откажусь. Но только сперва выпей сам, – распорядился Астер, которому очень не нравилась эта новая манера Кедеша смотреть не на него, а вниз и вбок, как будто он все время разговаривал не с Астером, а с голенищами его сапог. Торговец вздрогнул.

– Да ты что… Ты думаешь, что я?..

– Ничего я не думаю. Обыкновенная предосторожность. Пей!

Антарец пристально смотрел, как Кедеш достает из фляжки пробку и, откинув назад голову, делает несколько глотков. Он приготовился к тому, что калариец только притворится, что он пьет свое вино, и был готов одним ударом выбить флягу у него из рук. А потом расспросить, с чего старому должнику, по доброй воле приносившему повстанцам вещи и лекарства, вздумалось его травить.

Но Кедеш и не думал притворяться: он и в самом деле пил. Глядя на то, как прыгает кадык на его шее, Астер упрекнул себя в чрезмерной подозрительности. Мало ли, от чего Кедеш мог вести себя так странно? Может быть, за его лавкой начали следить, и теперь Кедеш опасается, что о его связях с лесными братьями станет известно людям Альто Кейра, оттого и выглядит таким прибитым.

Астер взял у него флягу и отпил немного эшарета. Тот приятно пенился на языке, но обладал каким-то странным привкусом. А еще он был очень крепким, потому что у антарца сразу зашумело в голове, и на лицо как будто положили мокрую, холодную подушку. Астеру захотелось уточнить у Кедеша, что же тот подмешал в свое вино, но губы и язык мгновенно онемели, не давая сказать даже пары слов.

«Все – таки я был прав, – успел подумать Астер. – Не надо было это пить».

Антарец пошатнулся и упал – сначала на колени, а потом и вовсе на бок.

В ту же самую секунду на поляну высыпало несколько человек – как ему сначала показалась, целая толпа. Один из них подскочил к Астеру и ловко набросил на него большую сеть – вроде тех, которые используют при ловле очень крупных рыб. Изловчившись, Астер пнул его ногой в живот, и человек, коротко хэкнув, отлетел на несколько шагов. Но сеть все-таки делала свое дело, и с каждым движением Астер все сильнее и сильнее запутывался в обманчиво безобидных шелковых шнурах. Возможно, если бы не действие неведомой отравы, Астер сумел бы выпутаться, но сейчас все его движения были беспорядочными и излишне резкими, и кое-где леска впивалась в тело уже так, что из порезов выступила кровь.

«Ни дать ни взять, жирная муха в паутине», – промелькнуло у антарца в голове.

– Что это за Хеггова стряпня?.. – просипел он. – Что вы мне дали?

– Смесь двух зелий, – отозвался один из мужчин, стоявших на поляне. На бившегося на земле Астера он поглядывал со смесью торжества и подозрительности, будто бы прикидывал – можно ли уже без опаски подходить к своему пленнику. – Первое – против Зеленоглазых и тому подобной нечисти. Заставляет каждого принять его истинный облик… Для людей безвредно, а вот против нечисти вроде тебя – прекрасное оружие. Ну, а второе зелье – «Слепой Ворлок», оно запечатывает проявления любой природной магии, не позволяя Дару проявиться. Мы решили, что оно замедлит твое превращение и избавит нас от лишних хлопот.

Калариец обернулся к ригу и небрежно похвалил мужчину, с ужасом смотревшего на Астера.

– Хорошо сработано, мэтр Кедеш. Считай, долг уплачен. Можешь отправляться восвояси.

– Ловко вы это придумали, – с усилием произнес Астер. – Какой-то маг сказал вам, что в момент преображения мы почти беспомощны?.. Я в жизни не поверю, что кто-то из вас, безмозглых олухов, умеет читать и узнал об этом из какой-то книги.

Судя по тому, как на секунду исказилось лицо узкоплечего, выпад антарца достиг цели. Астер втайне порадовался этому, хотя, по правде говоря, особых поводов для радости у него не было.

– Мне кажется, я уже знаю, чего вы хотите, – устало сказал он, щупая кончиком языка прокушенную при падении щеку.

– Ну конечно, знаешь. Твое сердце, – отозвался предводитель, подходя к нему вплотную и вытаскивая длинный и широкий нож.

– И, конечно, руку?.. – ухмыльнулся Астер, сплевывая на траву кровавую слюну.

– Скорее, голову. Наместник обещал за твою голову тринадцать марок серебром. Неплохо, правда? Больше ста имперских ассов…

Астер выгнулся всем телом, будто бы пытаясь собственным усилием ускорить превращение, но, разумеется, из этого ничего не вышло. Убедившись в бесполезности любой борьбы, Астер закрыл глаза и расслабился настолько, насколько это позволяла выворачивающая его наизнанку магия.

– До чего же ты жалок, человек… – выдохнул он. – Искренне веришь в то, что через пару минут у тебя в руках будет все золото мира, но все равно размышляешь о какой-то сотне ассов. Впрочем, ты не так уж и не прав. Награда каларийского наместника – это единственное, что ты сможешь выгадать на этом деле. Может быть, она даже окупит часть твоих расходов на дорогу и покупку той отравы, которой вы меня попотчевали.

– Что он говорит, Дармил? – обеспокоенно спросил один из наемников.

– Не слушайте его, – заторопился узкоплечий. – Он надеется смутить нас и заставить усомниться в том, что старые сказания правдивы. В книге было сказано, что эти твари исключительно хитры и, оказавшись в безвыходной ситуации, начинают подличать и торговаться, предлагая золото в обмен на собственную жизнь. Но чего стоит горстка золота, когда речь идет о Красном Льве?..

– Ну нет. Я лично предпочел бы золото, – буркнул их командир.

Астер хрипло рассмеялся.

– И ты был бы совершенно прав!.. Но я тебя разочарую. Золота у меня нет, и предлагать вам выкуп я не собираюсь. А убив меня, вы очень скоро убедитесь, что Красную тинктуру можно готовить хоть из сердца мертвого Нэери, хоть из собачьего дерьма – толку будет столько же. Да и алхимики из вас, как из козла наместник. А теперь кончайте с этим, и быстрее. Если к смеси двух паршивых зелий добавить еще и ваши разговоры, то выходит слишком много удовольствий сразу.

Предводитель каларийцев рассмеялся странным, булькающим смехом, и Астер еще успел спросить себя, что уж такого остроумного тот обнаружил в его шутке, когда изо рта наемника внезапно хлынула на подбородок ярко-алая струя. С каким-то отстраненным интересом Астер наблюдал за тем, как его несостоявшийся убийца медленно, как будто нехотя, заваливается вперед. Только в последнее мгновение Астер сообразил, что калариец стоял слишком близко, и поэтому убитый рухнет прямо на него. Он яростно рванулся и почувствовал, что его самоощущение мало-помалу изменяется. Должно быть, во взаимоустраняющем воздействии двух зелий, наконец, возобладало то, которое должно было остановить начавшуюся трансформацию.

Оставшиеся три наемника, как по команде, обернулись к человеку, который так вероломно зарубил их предводителя мечом. Между их плечами и спинами антарец различил узкий и невысокий силуэт темноволосого мальчишки и запоздало догадался – Рик! Похоже, тот выслеживал его еще от лагеря.

Только зачем?..

Но размышлять об этом было некогда. Не приходилось сомневаться, что отбиться от взбешенной троицы имперцу не удастся.

Астер из последних сил пытался выпутаться из наброшенной на него сети и сбросить с себя тяжелое, как камень, тело мертвого наемника. Никогда в жизни время еще не казалось Астеру насколько издевательски-неторопливым, как в эти несколько минут.

Когда ему все же удалось подняться на ноги, антарец был уверен, что мальчишке уже вряд ли можно чем-нибудь помочь. Но, к его удивлению, южанин был все еще жив и даже, судя по всему, не ранен. Пользуясь тем, что у него было достаточно пространства для маневра, Рик старался держаться так, чтобы один из каларийцев постоянно заслонял его от двух других, и, без особого азарта отбиваясь от своих противников, все время отступал, все дальше уводя их за собой. Троица явно разгадала суть его маневра, но южанина спасало то, что он был не в пример проворнее всех троих и не носил стеснявшую движения кольчугу. Астер вдруг подумал, что, если бы энониец вздумал бросить меч и побежать, его наверняка не догнали бы. Но Рик этого не сделал. Предпочел серьезно рисковать, чтобы отвлечь наемников от Астера.

Ну что же, теперь все получат то, чего достойны. И трое охотников за золотом, и Рик… и Кедеш, который так незатейливо и просто продал его этой каларийской швали.

Когда Рик увидел Астера, он чуть не пропустил направленный ему в плечо удар. Должно быть, вид у предводителя Лесного братства в самом деле был довольно впечатляющим. Настоящего преображения не получилось, но Астер чувствовал, что кое-что успело измениться. Например, он видел мир вокруг себя не так, как видел его в человеческом обличье, а глазами своей второй сущности. Астер попробовал представить, как должны смотреться глаза сокола на человеческом лице, и передернулся. Следовало признать, что потрясение имперца было вполне извинительным.

Другой человек окликнул бы своего первого противника, прежде чем нанести ему удар. Но Астер не считал, что люди, собиравшиеся заколоть его, пока он был беспомощен, заслуживали таких реверансов. Он перехватил руку щуплого имперца, рассуждавшего о Красном Льве, и мгновение спустя перерубил ему горло его собственным мечом. А потом заслонился телом умирающего от второго каларийца, и, перехватив у него меч, рубанул каларийца снизу в верх, от паха к ребрам. Третий наемник обернулся к Астеру, подставив южанину незащищенный бок, но тот – то ли от потрясения, то ли из-за бессмысленного чистоплюйства – этим не воспользовался, так что третьего противника Астер прикончил, как и первых трех, без посторонней помощи. И тоже меньше, чем за два удара сердца.

Рик смотрел на Астера чуть ли не с ужасом, а когда тот, заметив на рубашке энонийца кровь, шагнул вперед, чтобы удостовериться, что тот не ранен, имперец неосознанно попятился. От этого, пожалуй, даже становилось чуточку обидно. Вот от этих трех подонков, собиравшихся его прикончить, парень так шарахаться не стал бы.

– В чем дело? – хмуро спросил Астер. – Ты что, никогда не видел, как кого-то убивают?..

Энониец успел овладеть собой и впервые с начала этой сцены посмотрел ему в лицо.

– Так – еще не видел, – признал Рик.

– Если уж приходится что-нибудь делать, я предпочитаю делать это хорошо, – пожал плечами Астер. – Кажется, я сейчас должен выглядеть… ну, скажем, не вполне обычно. Почему же ты не спрашиваешь, кто я?

– Я знаю, кто ты.

– Вот как. Догадался? Или кто-то подсказал?

– Я видел раны часового, который стоял в дозоре в Летних водах. Было ясно, что его убил не человек. Еще я нашел там перо… и вспомнил одну сказку, которую слышал в детстве.

– Сказку? – хмыкнул Астер.

– Да, – серьезно сказал парень. – Сказку о Короле-Оборотне. А тут мне как раз сказали, что ты пошел встретиться с одним доверенным лицом, и никого не взял с собой… а я вдруг вспомнил, что в истории, которую рассказывали мне, все тоже кончилось предательством.

Антарец рассмеялся.

– Получается, ты испугался, что со мной все будет, как в той старой сказке, но совсем не испугался, что я жуткая лесная нечисть, от которой отвернулись Всеблагие?..

– Но ведь это же не так, – возразил «дан-Энрикс» удивленно. – В истории, которую рассказывала моя мать, нигде не говорилось, что Нэери были нечистью.

– Хм. И правда – раньше все эти истории звучали как-то по-другому, – вспомнил Астер. – Но последние несколько лет о нас рассказывают так, будто Нэери – это что-то вроде волколака. Волколакам-то, положим, наплевать, поскольку их не существует, а вот нам от этого – одни сплошные неприятности.

– А эти люди – они из-за этого хотели тебя убить? – спросил южанин.

Астер скривил рот.

– Конечно, нет, за кого ты их принимаешь? За странствующих рыцарей?.. Существует очень живучая байка о том, что, если кто-нибудь убьет Нэери в минуту его преображения и возьмет себе его сердце – сердце Сокола, – то он сможет обращаться в птицу, когда пожелает, даже не испытывая таких затруднений, которые испытываем мы. Впрочем, версий много. Кто-то говорит, что такой человек станет бессмертным и непобедимым, а другие утверждают, что ему во всем будет сопутствовать удача… Но самая пакостная выдумка гласит, что сердце Сокола – это и есть недостающий элемент приготовления Tinctura Magna – состава, превращающего свинец в золото. Полоумные алхимики и толпы жадных проходимцев истребляют нас на протяжении десятков лет, как будто мало было честолюбцев, пожелавших стать непобедимыми.

– Значит, все, что говорят про сердце Сокола – неправда?

– Честно говоря, не знаю. В старину Нэери было больше, и иногда людям удавалось их убить, но я пока не слышал, чтобы кто-то из них потом купался в золоте или завоевал весь мир. Теперь скажи: что ты хотел бы получить от меня в благодарность за свою услугу?

– Ничего, – немного растерялся Крикс.

– Не годится, – с ходу отмел Астер. – Ты когда-нибудь задумывался, почему в глубокой древности спасенная жизнь принадлежала тому, кто ее спас?.. Тайная магия гласит, что в этом случае между двумя людьми, независимо от их собственной воли, возникает связь, даже если ты ненароком спас своего злейшего врага. Подобные долги надо платить.

– Тайная магия – всего лишь аллегория.

– Ты очень ошибаешься. Точнее, ты напрасно веришь в чушь, написанную Эйтом из Гоэдды. Тайная магия – одна из сил, которые незримо управляют нашим миром, и при этом – самая могущественная из них. Так что ты должен решить, чего ты хочешь.

– Тогда, может… тхаро-рэйн? – предложил Крикс, помимо воли посмотрев на мертвых или умирающих наемников.

Астер взглянул на него с непонятным энонийцу выражением.

– А ты умнее, чем все эти каларийцы… хотя хочешь, в сущности, того же самого, – сказал он, наконец. – Упоминавшееся в древних книгах Сердце Сокола, дарующее своему хозяину непобедимость – это не кусок окровавленного мяса, за которым столько лет охотятся разные идиоты, а искусство тхаро-рэйн, идущее, как говорят наши легенды, от начала мира. Что ж, ты произнес свое желание, а я пообещал его исполнить. Но ты должен знать, что тхаро-рэйн не изучить за пару месяцев, а времени у нас будет немного. Либо кто-нибудь из нас двоих погибнет, либо жизнь разбросает нас в разные стороны, после чего мы больше никогда не встретимся, либо случится что-нибудь еще – но, в любом случае, ты навсегда останешься обыкновенным недоучкой. Я учился вдвое больше лет, чем ты успел прожить, но все мое искусство – только бледное подобие того, что раньше умел мой наставник.

На лице «дан-Энрикса», скорее всего, слишком явно проявился скепсис, потому что командир повстанцев выразительно пожал плечами.

– Рано или поздно ты это поймешь. Муки художника и скульптора, стремящегося к совершенству цвета или формы, отчаяние менестреля, осознавшего, что, сколько бы он ни пытался, ему никогда не передать собственных чувств в стихах – это примерно то же самое, что ощущает тот, кто силится постичь искусство тхаро-рэйн. Всякое настоящее искусство по самой природе своей требует от исполнителя стремиться к совершенству. Прикоснувшись к этому однажды, ты всегда будешь осознавать, чего лишен.

– Мне кажется, что меня это не пугает, – возразил «дан-Энрикс».

Астер усмехнулся.

– В твоем возрасте вообще мало что пугает. Не сердись; я говорю это не для того, чтобы тебя задеть… Когда-то, много лет назад, я был точно таким же. Боюсь, ты сейчас вообще не понимаешь половину из того, о чем я говорю, как я не понимал своих наставников. Я верил, что способен разобраться во всем если и не лучше, чем они, то уж, по крайней мере, и не хуже. В этом – слабость юности… и ее сила. Еще одна вещь, которую ты должен знать, прежде чем я начну тебя учить, это что тхаро-рэйн – часть Тайной магии. У всех действительно значительных вещей есть свое истинное имя. То, что мы сегодня называем «тхаро-рэйн», раньше произносили по-другому: Dhar o Reyn, что значит – «Смерть и солнце».