Текст книги "Знак купидона"

Рейвен Кеннеди
Знак купидона

Raven Kennedy

Signs of Cupidity

Copyright © 2018 by Raven Kennedy

© Москалева Г., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

Всем людям, которых подвели Купидоны, вонзающие свои стрелы куда попало.

Пусть ваши книжные романы окажутся намного удачнее.

Глава 1

– Привет, красотка, ты, случаем, не сидела на сахаре? Тогда почему у тебя такая сладкая попа? – говорит парень, облокачиваясь на барную стойку рядом с девушкой в облегающем платье.

Его глаза скользят вверх и вниз по ее телу, словно готовясь играть в эротические гляделки. Девушка поворачивается на своем стуле и одаривает его улыбкой. Я закатываю глаза и вздыхаю.

– Серьезно? Тебе этого хватило? Даже печально, – бормочу я. – Не ведись, подруга. Он придурок, поверь мне.

Я сижу рядом с ней, но она меня не слышит. Ну, я не совсем сижу рядом с ней. Скорее парю над свободным барным стулом. Потому что физически меня здесь нет.

Хотя я достаточно реальна, чтобы испытать крайнее раздражение, когда девушка встает и ведет мистера Банальный Подкат на танцпол. Честно говоря, танцами назвать происходящее нельзя. Они просто трутся друг о друга и скачут вокруг. И еще часто держат друг друга за зад. Этот парень явно обожает подобное. Ну ладно, надо признать, у него это хорошо получается, но суть в другом. Суть в том, что я была здесь прошлой ночью, и именно этот мистер Банальный Подкат терся о кого-то другого, используя такие же отстойные подкаты. Это просто неправильно.

– Почему так всегда происходит? – спрашиваю я вслух у толпы. Никакого ответа. Никто не отвечал мне уже несколько десятков лет. Полагаю, они не виноваты, потому что не видят и не слышат меня, но это не мешает мне возмущенно на всех смотреть.

– Вы должны быть лучше, – отчитываю я бармена. – Понимаешь, как вид. Неужели вы не можете эволюционировать и начать лучше разбираться в любви? Потому что это ужасно утомительно. И удручающе. И другие слова, которые я не могу придумать прямо сейчас.

Бармен продолжает разливать напитки, игнорируя меня. Хотела бы я выпить. Я подношу руку к стакану, когда он ставит тот на стойку для кого-то другого. Она проходит сквозь него, как и всегда.

Я пытаюсь почесать тыльную сторону руки. Это чистый инстинкт – попытаться почесать. Конечно же, моя ладонь проходит сквозь руку, не прикасаясь к ней.

– Проклятье! – говорю я сквозь стиснутые зубы. – Пять десятилетий призрачного зуда!

Я хочу раздраженно хлопнуть рукой по столу, но она снова проходит сквозь него. Я даже не могу устроить старую добрую истерику. Я бы с радостью по-настоящему что-нибудь ударила или пнула. Затем я бы что-то съела и выпила. А потом почесала бы руку, которая мучает меня так долго. Должно быть, я умерла именно в тот момент, когда появился зуд на руке, а возможности ее почесать так и не представилось.

– Ты даже не представляешь, насколько это раздражает, – жалуюсь я человеку рядом со мной, все еще пытаясь прикоснуться к своей руке. Мужчина берет свой напиток и игнорирует меня. Затем опустошает бокал. – Везучий паршивец.

Оглядываясь через плечо, я смотрю на свои красные крылья. Еще я хотела бы дотронуться до этих красавцев. Мои перья выглядят невероятно мягкими, и цвет такой яркий, даже в темном баре. Крылья – один из плюсов моего нынешнего состояния. А еще розовые волосы. Мне нравятся мои розовые волосы. Вот только я понятия не имею, как выглядит мое лицо или какого цвета у меня глаза, потому что у меня нет отражения. В этом плане я похожа на призрак. Но я не призрак, потому что они зануды, а со мной довольно весело.

Полагаю, не так важно, как я выгляжу, потому что меня все равно никто не видит. По крайней мере, мне нравится мое серебряное платье, которое словно мерцает на моей бледной коже. Если бы я могла увидеть себя в зеркале, думаю, платье наверняка выглядело бы шикарно на моей фигуре, оно такое облегающее. Приятно быть хорошо одетой, даже если никто не замечает этого. На мне хотя бы не что-то унизительное вроде грязных спортивных штанов и огромной футболки. Или костюма на Хеллоуин. Или спортивной формы из 80-х. Или наряда стриптизерши. С другой стороны, последнее было бы даже забавно.

Интересно, призраки задумываются о подобном? Я не могу спросить их лично, потому что они ужасные собеседники. Но я все равно иногда пытаюсь поговорить. Дело в том, что призраки очень потерянные. Они не знают, где они или кто они, поэтому, как правило, хандрят и оцепенело парят в воздухе, словно у них началось слабоумие после смерти. Они слоняются без дела в полном замешательстве и бормочут себе что-то под нос. Если пытаешься с ними заговорить, они уже через несколько секунд теряются в своих мыслях и забывают, что только что сказали. Не лучшая компания.

Еще призраки неуклюжие. Они всегда во что-то врезаются, иногда им даже хватает энергии, чтобы передвинуть предмет в реальном мире. Более дикие из них часто беспорядочно летают вокруг, пока их не засосет в водопроводные трубы или розетки. Стучащие трубы и мигающий свет? Ага, просто очередной сбитый с толку призрак. Так что да, мне от призраков никакой помощи.

Быть невидимой не только одиноко, но еще и скучно. Я застряла в Завесе, откуда могу видеть физический мир, но не быть его частью. Я незримый наблюдатель, потому что нахожусь здесь с одной-единственной целью: распространять любовь и страсть.

Кто-то подходит и садится на мой стул, проходя сквозь мои колени.

– Как грубо, – раздраженно говорю я.

Я срываюсь с места и пролетаю над баром, прямо через людей. Они не чувствуют разницы, поэтому мне нисколько не жаль нарушать их личное пространство.

Выбрав место у стены, я зависаю там и, крайне недовольная, наблюдаю за танцполом. Люди порой так сильно разочаровывают. Очень часто. Практически всегда. Где же их верность? Где любовь? Где романтика? Или, если откровенно говорить о причинах моей горечи, где все это для меня?

Посмотрите, что мне досталось. Когда я умерла, то была невинной, наивной, безнадежно романтичной девушкой. Поэтому, когда ангелы спросили, кем я хотела бы стать в загробной жизни, я выбрала стать Купидоном.

Чертовым идиотским Купидоном.

Я думала, это будет потрясающе. Что может быть идеальнее для романтика, чем помогать расцветать бутонам отношений по всему миру и заставлять людей влюбляться? Кто не захотел бы даровать Дыхание Страсти ненормальным детишкам в поисках развлечения на ночь? Да заберите меня сразу, согласны?

Ну, первые пару десятилетий все шло неплохо. Но я на всю жизнь запомнила, что на этой работе для меня существуют лишь проигрышные сценарии. Проигрышный Сценарий № 1: я ответственно подхожу к поиску подходящей цели, слежу за ним или за ней и нахожу идеальную пару, а затем помогаю развить их отношения. Ну, вы знаете, пара Прикосновений Флирта здесь, немного Дыхания Страсти там, и бум – Стрела Любви. Я предполагаю, что дело сделано, верно? Как бы не так. Один из них совершает нечто глупое и все портит. Может, не сразу, но со временем. Они становятся эгоистичными. Становятся ленивыми. Им все наскучивает. Они изменяют. Они лгут. Они перестают любить друг друга. Итак, проигрыш.

Еще есть Проигрышный Сценарий № 2: я прохожу через все те же стадии и преуспеваю. Они влюбляются и остаются вместе. Мои небольшие подталкивания по пути помогают укрепить их связь. Казалось бы, это победа, не так ли? Я тоже очень долго так считала. Но угадайте, что происходит с несчастным Купидоном-романтиком, который наблюдает, как все эти парочки живут, любят и испытывают страсть? Вот именно. Просто зовите меня Тоскующим Купидоном. Или Суперзавистливым Купидоном. Или Огорченным Купидоном.

Когда я соглашалась на работу Купидоном, то не осознавала, насколько тяжелой она окажется для моего собственного нематериального сердца. Мои пары либо терпят катастрофическую неудачу, разрушая ту любовь, над которой я так усердно работала, либо живут счастливо, а я остаюсь одна без надежды на любовь или секс.

Как я и говорила. Чертов Купидон.

Мистер Банальный Подкат и его новая девушка уже выходят через заднюю дверь. Они едва продержались две песни. Им определенно не требовалась помощь моего Дыхания Страсти. Не то чтобы я им его предлагала. Я все еще чертовски зла на то, что он пришел сюда цеплять новых девушек. Так поступать просто эгоистично с его стороны.

Я отталкиваюсь от стены и вылетаю через дверь на улицу. Тротуар заполнен людьми, желающими попасть внутрь, но я игнорирую их и лечу дальше по улице. Бары, клубы, рестораны, парки, спортивные залы, офисы – я заглядываю везде.

Я уже так долго летаю по миру людей, сводя пары вместе, даря им шикарный секс, поощряя романтические поступки, разжигая чувства. Это самая одинокая работа на свете.

Мне обидно из-за мистера Банальный Подкат. Наверное, если говорить откровенно, мне не стоит так расстраиваться. Когда прошлой ночью я увидела его с другой девушкой, то подумала, что мне удалось застать один из редких случаев любви с первого взгляда. Он присел рядом, заговорил с ней, мне даже практически не пришлось использовать магию для помощи. Я чувствовала вспыхнувшую между ними химию и последовала за ними до его квартиры только потому, что их желание было настолько ощутимым. Оно притягивало меня.

Это было сексуально и волнующе, и да, даже романтично. Все, о чем я мечтала. Но, по всей видимости, все это было лишь напускное. Все его слова, тихие обещания, выходящие со стоном, все оказалось обманом. Это выводит меня из себя. Если ему был нужен секс на одну ночь, ему следовало честно сказать об этом. Мне даже нет нужды искать эту девушку, чтобы понять, что он отшил ее. Все же, наверное, стоит найти ее и помочь ей двигаться дальше, но я просто не могу этого сделать. У меня нет никакого желания.

Видите? Мне не стоит быть Купидоном. Эта работа серьезно меня вымотала. Даже пенсионной программы не предусмотрено. Работа Купидоном? Она на всю жизнь. Ну или на всю вторую жизнь.

Если бы я старела от стресса, то уже вся покрылась бы морщинами. Я бы выглядела как застрявшая в сушилке простыня. Когда тебе наконец удается ее достать, на ней уже оказывается миллион складок. Еще я бы успела поседеть. Но, если хорошенько подумать, даже с сединой я выглядела бы шикарно. Седые волосы неплохо бы сочетались с моими красными крыльями, поэтому они достойны второго места, на первом, конечно, мои розовые волосы.

Пока я лечу по улице, обвинительно тычу пальцем людям в их ничего не подозревающие лица.

– Никакой Страсти для тебя, – говорю я пьяному парню, прежде чем перейти к следующему. – Никакой Стрелы Любви для тебя, – бросаю я девушке. – И тебе тоже ничего, – добавляю кому-то еще. – Абсолютно ничего для всех вас! – кричу я тротуару, полному людей. – Вы все не уважаете любовь. – Я скрещиваю руки, чтобы перестать тыкать людям в лица, и затем киваю самой себе, пока они смиренно проходят мимо: – Так-то, продолжайте идти. Этот Купидон больше не будет потакать вашим нуждам.

Потому что как насчет моих нужд? Вот именно.

Пролетая над театром, я слышу музыку и решаю заглянуть внутрь. Зрители сидят на стульях с высокой спинкой и смотрят на поющую на сцене пару. Свет приглушен, льется тихая музыка. Идеальный рецепт для романтического рагу, и я единственная, у кого нет ложки. Или тарелки. Или материальных рук.

Я останавливаюсь в проходе, когда замечаю парня на крайнем сиденье. Он красиво одет и разделяет свое внимание между артистами на сцене и женщиной рядом с ним. Он привлекательный, и когда он кладет свою руку женщине на ногу, я вздыхаю. Я не помню, каково это, чувствовать прикосновение. Я даже не помню, какой была моя жизнь до всего этого. Черт, я даже собственного имени не помню.

Когда я стала Купидоном, у меня остался только присвоенный мне номер, находящийся на внутренней стороне правой руки, немного ниже запястья. Он похож на серебряно-белую татуировку с римскими цифрами, обозначающими число тысяча пятьдесят: ML. С другой стороны, у меня есть симпатичный набор из лука и стрел в колчане за плечами. В нем содержится мой самый мощный инструмент: Стрелы Любви. Не могу отрицать наслаждение, которое испытываю, когда стреляю в кого-то этими красавчиками. И у меня идеальная точность. Когда я только начинала, она была ужасной. Для улучшения потребовались годы практики и тысячи нечаянных романов, но что поделать.

Как только мои стрелы попадают в кого-то, то взрываются цветным облаком и исчезают. Они бывают разных цветов, для разных людей, и вызывают моментальную влюбленность. Разумеется, как и в случае с Дыханием Страсти, между двумя уже должна существовать некая связь. Я неспособна насильно вызывать любовь или желание. Я просто немного помогаю. Считайте меня садовником: я не создаю зерно, лишь помогаю ему укорениться и прорасти.

Внутри театра я устраиваюсь на полу рядом с креслом мужчины и слушаю поющих друг другу артистов. Это сопливая любовная песня, и мое купидонское чутье трепещет от желания одарить окружающих капелькой Прикосновения Флирта и Дыхания Страсти, пока комната не превратится в одну гигантскую оргию. Да, я уже так делала. Не осуждайте. За этим весело наблюдать. Нет ничего очаровательнее, чем проводить время посреди оргии. Столько рук, языков и других частей тела, скользящих вокруг как на карусели.

Тем более, так как мои силы работают только при наличии существующего влечения и желания, это не так уж неправильно. Те, кто не хочет участвовать, обычно уходят с молниеносной скоростью. Я не нарушаю свободу воли. Лишь немного подталкиваю людей. Но нет, сегодня никаких подталкиваний. Я злюсь на все человечество с их глупыми материальными телами и их глупыми голосами, которые слышат другие.

При помощи крыльев я поднимаюсь и вылетаю из театра обратно в ночь. На данном этапе мои крылья – единственное, что мне нравится в моей работе. Ну, помимо Стрел Любви. Вот ими просто невероятно весело стрелять, но я не использовала их уже много лет. Почему я должна раздавать любовь налево и направо, когда сама не могу ее получить? Да, знаю, я настолько мелочная. Если серьезно, ангелы должны были предупредить меня или прочитать лекцию «Введение в Купидонство», хоть что-то, прежде чем позволить мне согласиться на работу. Я виню их за эту оплошность.

Я бесцельно брожу по улицам, по пути выпуская несколько Дыханий Страсти людям в лица просто потому, что хочется. Я даже не в настроении искать людей, у которых есть связь, как мне положено. Нет, я просто пролетаю мимо и бомбардирую людей. Мне нравится наблюдать, как они становятся возбужденными и озабоченными. Обычно они быстро находят подходящее место, куда можно уйти, и либо заканчивают работу сами, либо ищут себе партнера. Но иногда, если я даю им сверхсильную дозу, мне удается увидеть, как они выставляют себя полными идиотами, когда резко сворачивают в сторону и пытаются приударить за кем-то поблизости. Мне больше всего нравится, когда это оказывается незнакомец. Тогда, к моему удовольствию, их отшивают или избивают. Однажды я выдохнула Страсть в огромного парня, похожего на бойца ММА, и тот практически набросился на бедного бухгалтера, который выходил из своего офиса. Я думала, он задушит бедного парня. Это было уморительно.

Продолжая лететь, я замечаю группу подростков и нацеливаюсь на третьего лишнего в компании. Это прыщавый парень, состоящий из сплошных конечностей, его локти и колени торчат как дверные ручки. Становится настолько очевидно, что с ним дружат из жалости, что мое сердце обливается за него кровью. Еще в компании есть обаятельный на вид парень-бунтарь, обнимающий одной рукой девушку, которая идет между ними. В его слишком молодых для этого губах зажата незаконная сигарета, которая в сочетании с кожаной курткой завершает его образ слишком крутого для школы парня. Девушка смотрит на него с обожанием, даже когда он откровенно разглядывает задницы других девушек и пускает сигаретный дым ей в лицо. Третий лишний смотрит вперед, засунув руки в карманы, в его взгляде на девушку блестит безответная любовь.

Почему хорошие парни всегда проигрывают? Допустим, он выглядит немного неловко. Ну и что? Уверена, он обращался бы с ней намного лучше этого клоуна. Плюс на сегодня с меня хватит высокомерных придурков. Я уже в игривом настроении из-за произошедшего раньше, поэтому, когда этот дурак в очередной раз оборачивается на проходящую мимо девушку (еще и подмигивает ей), я срываюсь. Я поражаю его Стрелой Любви так быстро, что он спотыкается прямо на ровном месте, словно врезался в столб. Подражатель Джеймса Дина[1]1
  Джеймс Дин – известный американский актер. Он запомнился как икона подросткового разочарования и социального отчуждения благодаря роли трудного подростка, Джима Старка, в фильме «Бунтарь без причины» (1955).


[Закрыть] моментально бросает девушку, которая стоит рядом с ним, и кидается вслед за второй. Его девушка, или скорее уже бывшая девушка, выкрикивает его имя (кстати, его зовут Брэд, иначе и быть не могло) и затем разражается слезами, когда Брэд засовывает свой язык в горло другой. Вау, всегда забываю, как быстро зарождается подростковая любовь. Она похожа на обычную любовь, только на суперскорости. Они ничего не могут поделать, их гормоны подавляют разум.

Брэд продолжает узнавать свою новоиспеченную любовь, пока его бедная забытая бывшая наблюдает со стороны, уже вцепившись в мистера Худой Третий Лишний. Он едва может сдержать усмешку, когда утешает ее и уводит прочь. Я касаюсь их двоих легким Прикосновением Флирта, когда они проходят мимо. Оно должно дать прекрасное начало.

– Ха, неожиданный поворот, – говорю я, довольная собой. – За всех парней во френдзоне! – кричу я вслед их удаляющимся спинам. – Всегда пожалуйста!

Я киваю себе и решаю, что просто пойду разбивать еще больше предсказуемых токсичных пар, помогая третьим лишним повсюду. Будет ужасно весело немного встряхнуть систему. Почти как в 1991 году, когда я заставила целый город влюбиться в самих себя. Продлилось это недолго, и было чертовски сложно все устроить, но, черт побери, просто шанс понаблюдать за свиданиями, на которые они водили самих себя, того стоил. Целые рестораны, полные одиноких людей, испепеляющих взглядом любого, кто проходил мимо, и угощавших себя всем, чем пожелают. Продажи вибраторов взлетели до небес.

Я мрачно усмехаюсь про себя, и как раз когда я собираюсь разбить очередное трио несбалансированных отношений, где девушка-зубрила с тоской смотрит на ничего не подозревающего парня, случается невероятное: я чувствую рывок.

О-оу.

Прежде чем я успеваю моргнуть, меня выдергивает из мира людей и выбрасывает в Купидвилль. Существует только одна причина, почему меня бы сюда притащили.

Да, у меня проблемы.

Глава 2

Ладно, на самом деле это место называется не Купидвилль. По сути, это высшая сфера существования в Завесе, куда все промежуточные сущности приходят за направлениями или заданиями. Я видела только ту часть, где обитают другие Купидоны, и мне позволено появляться здесь лишь тогда, когда меня вызывают. Например, как прямо сейчас. Вызов – просто более приятный способ сказать, что тебя отвлекают от выполнения обязанностей, потому что начальство в бешенстве. Ну да, я уже бывала здесь раньше. Неожиданно, не правда ли? Похоже на вызов в кабинет директора. Только страшнее.

Меня выдергивает из мира людей, и, прежде чем я успеваю пробормотать череду проклятий из-за тошнотворного ощущения от полета сквозь время и пространство, мое тело оказывается на кресле в ярко освещенной комнате, полной Купидонов. Комната похожа на огромный кабинет врача, только вместо осмотра нас здесь ждут повышения, понижения в должности, задания или… увольнение. И увольнение для нас означает, что мы перестанем существовать. Исчезнем. Конец. Игра окончена. Щелчок пальцев, и все.

Эту часть в брошюру не включают. Нет, серьезно. Когда я регистрировалась, нам давали брошюры с веселым розовым шрифтом, из-за которого купидонство казалось лучшей работой на свете. Дьявол кроется в мелком шрифте. Мне правда стоило внимательно все прочитать, прежде чем выбирать это занятие в качестве моей профессии в загробной жизни, а не покупаться на романтику и банальный слоган: «Стань Купидоном: дари любовь, секс, и страсть!»

Ну что? На тот момент мне было ноль лет по отсчету загробной жизни. Тем более я не единственная, кто повелся, учитывая остальных людей с розовыми волосами и красными крыльями вокруг меня. Конечно, у нас все еще отсутствуют материальные тела, так что никаких изменений в этом плане. Единственное отличие в том, что здесь мы можем слышать друг друга и разговаривать. И это мой единственный шанс увидеть других Купидонов. Сюрприз, сюрприз, нас не так уж и много. Учитывая количество миров, где нам приходится бывать, вероятность встретить другого Купидона на работе крайне, крайне, крайне мала. Так что да, как бы ни было страшно, когда тебя втягивают в Купидвилль, это еще и довольно увлекательно, потому что я могу встретиться с другими Купидонами и поговорить. Похоже на встречу выпускников старшей школы, когда ты вроде как всех узнаешь, но понятия не имеешь, о чем разговаривать.

Внутри комнаты находится огромная приемная, где за стеклом сидят старшие Купидоны, такие суетливые и невероятно занятые. Время от времени на стене вспыхивают крупные магические числа, приглашающие пройти следующего Купидона. Прямо сейчас на экране горит XLLL. Номера идут не по порядку, а по какой-то странной, неизвестной системе.

Справа от меня сидит парень-Купидон около двадцати лет. Думаю, я примерного того же возраста. Не видя своего отражения, я могу лишь предполагать, что мне от двадцати до тридцати. Мое предположение основано на том, что, когда меня в последний раз вызывали сюда, другой Купидон назвал меня «горячей и чертовски спелой». После этого его, скорее всего, ликвидировали, но комплимент был приятным. Еще я почти уверена, что от двадцати до тридцати – подходящий возрастной диапазон для понятия «спелая». Если только я не женщина-хищница[2]2
  Женщиной-хищницей называют женщину 40 лет или старше. Их отличает то, что они предпочитают мужчин значительно младше себя.


[Закрыть]. Но давайте будем честны, кто не хочет быть женщиной-хищницей?

Как бы там ни было, Купидон рядом со мной смотрит на стену, где висит огромный плакат с дурацким слоганом Купидонов. Я слышу, как он бормочет себе под нос:

– Чертова кучка дымящихся отходов, вот что это.

Он уже мне нравится. Я наклоняюсь ближе, вторгаясь в его личное пространство:

– Вот именно! Они обманом заставляют поверить, что это сплошное веселье, стрелы и сердечки, но в реальном мире просто наблюдать за любовью и сексом становится тошно.

Он поворачивается ко мне и кивает:

– Даже и не говори. Сыграли со мной злую шутку, – отвечает он с самым забавным акцентом, что я слышала. – Старший втюхивал мне идею, как ведро воды в пустыне. Проглотил и даже не заметил.

– Как они заманили тебя? – спрашиваю я его. Так приятно разговаривать с кем-то. Это почти стоит того, чтобы попадать в неприятности. Прошло много, много лет с тех пор, как меня вызывали в последний раз. Я даже не могу вспомнить, когда это было. – Лично меня убедили, что это самая романтическая работа во всех мирах. У меня почти слюнки текли по любви, когда я записывалась, – признаюсь я ему. – Не могла дождаться, чтобы начать.

Он поднимает черную бровь. По необъяснимой причине наши брови не розовые, как волосы. Понятия не имею почему. Еще я понятия не имею, какого цвета мои брови или глаза. Проблемы Купидонов.

– Сказал мне, я буду раздавать секса сколько захочу, веришь? Говорил так, словно это чертово порно. Я не знал, что сам не смогу присоединиться и это станет той еще пыткой. Я зрелый парень, понимаешь? Я не для гребаного воздержания. И призраки такие зануды. Чертовы унылые гады.

Я серьезно киваю:

– Понимаю, приятель. Поверь мне, я понимаю.

Он качает головой и ругается себе под нос о том, как отвратно быть Купидоном. Но боги, какой он красивый. Сочные губы, густые завитые ресницы и убийственные скулы, розовые волосы выгодно оттеняют его загар. Хотела бы я быть загорелой. Моя кожа ужасно бледная, совсем как у призрака.

Мы оба поднимаем взгляд, когда на стене вспыхивает новый номер. Следующий Купидон, небольшая старушка, видит его и вздыхает. Она плывет в сторону приемной с предельно виноватым видом. Интересно, за какую выходку ее сюда вызвали? Она выглядит слишком милой, чтобы создавать неприятности, ей больше подошло бы печь печенье и вязать уродливые носки, которые никто не станет носить.

– Однажды я объявила Любовную Забастовку в своем городе, – говорю я своему новому другу-Купидону. – Я не раздавала никакой Любви целый месяц, и меня вызвали сюда. В наказание они утроили мою норму Любви на целое десятилетие. Десятилетие! Когда я закончила, то настолько устала выпускать стрелы, что с радостью проткнула бы и себя одной из них, если бы могла, – я пыталась. Не сработало. Я испробовала все полученные силы на самой себе. Уверена, так делал каждый Купидон. Наши силы не работают на нас.

Он содрогается от моей истории, потому что прекрасно понимает, насколько быстро избыток Любви может осложнить ситуацию.

– Они могут засунуть чертову норму Любви себе в волосатый зад, – говорит он, заставляя меня громко рассмеяться, за что я получаю ледяной взгляд от одного из старших. Ну да, очевидно, они предпочитают, чтобы их Купидоны вели себя тихо и скромно. – Меня один раз отправили в мир троллей в качестве наказания.

Я снова поворачиваюсь к нему и ахаю:

– Нет!

Он кивает с гримасой отвращения на его милом личике.

– Ага. Я не давал никому Страсти, сечешь? Организовал собственную забастовку, если ты понимаешь. Если мне ничего нельзя, значит, никому ничего нельзя. Когда старшие поняли, то отправили меня в мир троллей на целый год. Эти выродки – самые уродливые чертовы твари, что я видел. Пришлось раздавать им Страсть, и, поверь мне, их понятие секса вообще не привлекательное. Плюс после этого они откладывают яйца. И я имею в виду не через несколько месяцев, они делают это сразу после. Покрытые жидкостями и дымящиеся.

Наступает мой черед содрогнуться. По сравнению с этим мое десятилетие тройной Любви кажется мелочью.

– Эти старшие Купидоны – садисты.

– Что ты сделала в этот раз?

– Ничего! – говорю я в свою защиту. – Ну, едва ли что-то, – поправляю себя. – Может быть, я почти что-то сделала. Хотя мне даже не выдался шанс по-настоящему начать. И, может быть, я редко раздавала Любовь. Но, черт возьми, какие они нынче обидчивые.

– Ага, я слыхал, новое руководство.

– Черт.

Он кивает.

– И не говори.

Прежде чем я успеваю спросить, за что он здесь, я вижу, как мой номер, ML, появляется на экране.

– Черт, – повторяю я, – это меня.

– Удачи, тысяча пятидесятая, – говорит он, кивая. Я смотрю на его запястье с номером DCCXX.

– Тебе тоже, семьсот двадцатый. – Я хочу стукнуться с ним кулаком, но вышло бы неловко, ведь у нас нет настоящих тел. Вместо этого я поднимаю кулак в жесте горькой солидарности Купидонов. – Продолжай в том же духе.

– О да, даже не сомневайся.

Я плыву к приемной и останавливаюсь перед стеклом, из-за которого на меня смотрит старший Купидон с измученным лицом. Ее розовые волосы собраны в пучок, похожий на рожок мягкого мороженого.

– Купидон номер тысяча пятьдесят?

Я киваю и показываю ей руку.

– Да, это я.

Она смотрит на бумаги и проводит пальцем по столбику с записями.

– Купидон номер тысяча пятьдесят, вас ожидают в комнате сорок три. Пройдите в первую дверь, дальше вниз по коридору и налево. Следуйте за номерами. Спасибо за вашу Любящую службу. Желаю вам хорошего купидонского дня.

Она проговаривает все это с ровным выражением лица и совершенно монотонно; естественно, из меня вырывается непрошеный смешок. Она грозно смотрит на меня.

– Простите, – притворно шепчу я и жестом закрываю себе рот на замок.

Я быстро разворачиваюсь, нахожу дверь с номером один и захожу внутрь, следуя дальше по коридору. Все абсолютно белое, дверь идет за дверью, и, как она и сказала, все они пронумерованы. Двери сделаны в форме сердечек, на случай, если кто-то забудет, что мы тут Купидоны. Пропаганда здесь попросту не заканчивается.

Наконец я подхожу к двери номер сорок три. Я стучусь и слышу, как меня приглашают войти. По крайней мере, мне так кажется. С тем же успехом он мог бы проклясть меня или зачитать ингредиенты для идеального шоколадного печенья. Разницы я бы не почувствовала. Но прямо сейчас я мечтаю о настоящем языке, чтобы я могла съесть шоколадное печенье. Со стороны они выглядят потрясающе.

Внутри оказывается небольшой кабинет, где за столом сидит старший Купидон средних лет, его крылья плотно прижаты к спине, когда я вхожу. Кипы бумаг разбросаны по его столу, а по центру отсчитывают время песочные часы. Песчинки имеют форму сердечек, а как иначе. Пропаганда, помните? Мы в Купидвилле.

– Прошу, садитесь.

Я так и делаю, хотя по факту сидением это назвать нельзя, так как мое тело все еще нематериальное. Мне просто удается сделать вид, но я парю над стулом. Ему это дается намного проще, потому что он старший, а значит, его тело более осязаемое, чем мое, что позволяет ему по-настоящему прикоснуться к бумагам на столе. Я ужасно завидую. Интересно, может ли он взять шоколадное печенье? Даже лучше, может ли он съесть шоколадное печенье?

– Купидон номер тысяча пятьдесят, – говорит он, прерывая ход моих мыслей. Он берет папку с моим номером и начинает листать ее. – Мир людей. На службе пятьдесят шесть лет.

– Это я, – радостно говорю я, цепляя на лицо огромную улыбку. Потому что он не станет злиться на меня, если я супердружелюбная, так ведь?

Он смотрит на меня и приподнимает бровь. Ладно, может, своей чересчур широкой улыбкой я пересекла грань между супердружелюбной и полубезумной. Я сразу же снижаю энтузиазм.

– У вас уже было пять дисциплинарных встреч, сейчас ваш шестой визит, – говорит он, переводя взгляд с файлов на меня.

– Что довольно неплохо, верно? Это всего-то, в среднем, раз в десятилетие? – подчеркиваю я, не переставая улыбаться.

– Вас это забавляет?

Я стираю с лица улыбку.

– Нет, не-а. Определенно нет, сэр.

– Хм, что ж, несмотря на ваши проступки, вы довольно успешно выполняли свои обязанности, – говорит он, удивляя меня. – Ничего выдающегося, но вы неплохой Купидон.

Я неплохой Купидон? Интересно, кто тут настоящие неудачники, если он считает меня неплохой.

– Все же, учитывая число целенаправленных проступков, которые вы совершили, мы решили переправить вас в другой мир.

Мои глаза расширяются, и я начинаю судорожно глотать воздух.

– Не отправляйте меня к троллям! – выпаливаю я, прежде чем могу остановиться. – Я не хочу видеть их дымящиеся яйца!

Купидон прерывает чтение моего досье.

– Кто вообще говорил что-то о троллях? – раздраженно спрашивает он.

Я прокашливаюсь и заставляю себя сесть обратно. Когда я успела вскочить со стула? Я совершенно не умею вести себя хладнокровно.