Текст книги "Приговор"

– Это принимается без обсуждения, да? – сказала она. – Если ты это понимаешь, то почему согласился привести армию к Столпам Скорби?

– Потому что там что-то должно произойти, – ответил Каанир. – Мои устремления уже переросли границы старого Аммариндара, и я не намерен сковывать себя ими.

Предводитель смотрел сквозь своих свирепых воинов, марширующих мимо, и ему рисовались заманчивые смутные картины.

– Мы подойдем сверху и с запада, – продолжал Каанир, – точно во фланг тем, кто пытается удерживать Столпы против наступающей армии Граклстаха. На первый взгляд, именно поэтому Хоргар Беспощадный Призрак и его дроу-ассасин хотели, чтобы мы пришли туда. Это могло бы послужить их целям – просидеть несколько дней в ущелье и позволить дроу перебить моих солдат, прежде чем попытаться овладеть проходом. Оказаться по ту же сторону преграды, что и наши враги, – в этом есть и недостатки, и преимущества. Я не желаю давать Хоргару возможность изобрести какое-нибудь оправдание своей медлительности в надежде, что мои танарукки примут на себя основную тяжесть боя.

Алиисза прижалась к нему и промурлыкала:

– А до того, как ввязаться в бой, любовь моя, ты еще не выбрал, на чьей стороне будешь. Темные эльфы могли бы заплатить, и заплатить хорошо за твою помощь в критический момент операции. Даже если эта помощь выразится в том, что ты ничем не станешь помогать серым дворфам в их наступлении.

Каанир Вок оскалил острые зубы в кривой усмешке.

– Вот именно, – признал он. – Что ж, хорошо. Посмотрим, что будет, когда Столпы Скорби окажутся перед нами.

Халисстру заставили пройти по лесу несколько миль, с кляпом во рту, капюшоном на голове и руками, связанными за спиной. Наземные эльфы залечили рану в ее ноге, чтобы она не задерживала их, но остальными заняться и не подумали. Хотя они отобрали ее кольчугу и щит, но позволили надеть куртку, чтобы защититься от холодного ночного воздуха, – предварительно тщательно обыскав ее, чтобы удостовериться, что не пропустили никакого припрятанного оружия или магических приспособлений.

В конце концов, они добрались до места, где лесная подстилка под ногами сменилась камнем, и жрица услышала шепот и шаги множества людей вокруг. Воздух стал теплее, и сквозь закрывающий ее глаза капюшон просочился тусклый свет костра.

– Лорд Дэссаэр, – произнес голос рядом, – это пленница, о которой говорил Хурмаэндир.

– Вижу. Снимите с нее капюшон. Я хочу видеть ее лицо, – послышался глубокий задумчивый голос откуда-то сверху.

Ее конвоиры скинули с нее капюшон, предоставив Халисстре жмуриться в ярких огнях красивого зала из сияющего серебристого дерева. По столбам и балкам вились цветущие лозы, у одной из стен в большом очаге пылал огонь. Несколько бледнолицых эльфов бдительно следили за ней – явно стража, в серебристых кольчугах, с мечами на поясах.

Лорд Дэссаэр оказался высоким полуэльфом с золотистыми волосами и светлой кожей с легким бронзовым отливом. Крепкий для мужчины, почти как Рилд, он был в сверкающем золотом нагрудном доспехе и богатом платье.

– И кляп вытащите тоже, – велел эльфийский лорд. – Иначе она вряд ли сможет говорить.

– Осторожнее, мой господин, – предупредил один из ее конвоиров, и Халисстра узнала чернобородого человека, с которым сражалась в лесу. – Ей ведомо искусство бардов, и может быть, она сумеет произнести заклинание и со связанными руками.

– Я приму все возможные предосторожности, Курнил. – Хозяин зала придвинулся ближе, задумчиво глядя в кроваво-красные глаза Халисстры, и спросил: – Итак, как нам тебя называть?

Халисстра молчала.

– Ты Озковин или Джэлр? – спросил Дэссаэр.

– Я не из Дома Джэлр, – ответила она. – И ничего не знаю о другом Доме, который вы назвали.

Лорд Дэссаэр встревожено переглянулся со своими советниками.

– Значит, ты принадлежишь к третьему клану?

– Я путешествовала с небольшим отрядом по торговым делам, – пояснила жрица Меларн. – Мы не искали ссор с наземными жителями.

– К словам дроу в здешних краях относятся несколько скептически, – заметил Дэссаэр. – Если ты не из Озковин или Джэлр, тогда что тебе понадобилось в Корманторе?

– Как я уже сказала, это была торговая миссия, – солгала Халисстра.

– Ну-у, конечно, – протянул Дэссаэр. – Кормантор не был покинут окончательно во время Отступления, и мой народ сильно возражает против попыток дроу захватить нашу древнюю родину. А теперь я хотел бы знать, кто же такие на самом деле ты и твои спутники и что вы делали в нашем лесу.

– Наши дела – это наши дела, – ответила Халисстра. – Мы не собираемся причинять вред никому из наземных жителей и намерены покинуть это место, как только завершим то, за чем пришли.

– Так что я должен был бы просто отпустить тебя восвояси, не так ли?

– Сделав это, вы бы ничем не повредили себе.

– Мои воины каждый день вынуждены участвовать в смертельных схватках с представителями вашего народа, – сказал Дэссаэр. – Даже если ты говоришь, что не имеешь ничего общего с Озковин и Джэлр, это еще не значит, что ты не враг нам. Мы не просим пощады у дроу и не щадим их. Если ты не сумеешь удовлетворительно объяснить мне, почему мы должны проявить к тебе снисхождение, ты будешь казнена.

Повелитель наземного народа скрестил руки поверх нагрудника и устремил на нее суровый взгляд.

– У нас дело к Дому Джэлр, – сказала Халисстра. Она выпрямилась, насколько позволили связанные за спиной руки. – Оно не имеет отношения к наземным эльфам. Как я уже сказала, наш отряд здесь не за тем, чтобы причинять какое-либо беспокойство вам или вашим людям.

Лорд Дэссаэр вздохнул, потом кивнул стражам Халисстры.

– Проводите ее в камеру, – велел он. – Посмотрим, не станет ли наша гостья более полезна нам, если у нее будет время как следует обдумать свое положение.

Стражи Халисстры вернули на прежнее место ее капюшон, снова закрыв ей глаза. Она стояла спокойно и позволила им сделать это, не протестуя. Если тюремщики привыкнут к ее покорности, то, возможно, они сделают какую-нибудь ошибку и дадут ей шанс вырваться из их лап.

Стражи вывели ее из зала обратно на улицу. Халисстра почувствовала, что воздух стал совсем студеным, ощутила даже сквозь капюшон, что небо делается ярче. Близился рассвет, ночь таяла с приближением солнца. Она гадала, не собираются ли стражники запереть ее в какой-нибудь открытой клетке, в месте, где все любопытствующие и недовольные смогут подходить и, глумясь, мучить ее, но вместо этого ее отвели в другое строение и там заставили спуститься вниз по короткой каменной лестнице.

Зазвенели ключи, заскрипела, отворяясь, тяжелая дверь, и жрицу ввели внутрь. Ей развязали руки лишь для того, чтобы снова сковать их тяжелыми железными кандалами. Грубые руки толкнули Халисстру к ее месту.

– Слушай хорошенько, дроу, – послышался голос. – С тебя снимут капюшон и вытащат кляп, как приказал лорд Дэссаэр. Однако если только ты попытаешься произнести заклинание, тебе наденут стальной намордник и так обмотают голову капюшоном, что ты станешь бороться за каждый вдох. Мы не хотим изменять себе и жестоко обращаться с пленниками, но втройне отплатим за любое беспокойство, которое ты нам доставишь. Если нам придется переломать тебе руки-ноги и раскрошить челюсть, чтобы усмирить тебя, мы это сделаем.

С нее сняли капюшон. Халисстра зажмурилась, оказавшись в ярко освещенной камере, залитой горячим солнечным светом, просачивающимся сквозь решетку в одном из верхних углов. Несколько вооруженных стражников напряженно следили за ней, ловя любые признаки возможных неприятностей. Она просто проигнорировала их и позволила себе сползти по стене. Ее руки были туго скованы, и кандалы прицеплены к надежному креплению на потолке, хитро устроенному так, чтобы выбирать всякую слабину цепи.

Стражники оставили ей полбуханки черствого золотисто коричневого хлеба и мех из мягкой кожи с холодной водой и вышли из камеры. Дверь оказалась из клепаных стальных пластин и явно запиралась на ключ и засов снаружи.

«И что теперь?» – подумала Халисстра, уставившись на противоположную стену.

Из того немногого, что она увидела в наземном городе, Халисстра предполагала, что ее товарищи сумели бы отбить ее достаточно легко, с незначительными усилиями.

– Это едва ли, – пробормотала сама себе Халисстра.

Она была лишившейся Дома изгнанницей, полезность которой не могла перевесить того простого факта, что, как старшая дочь знатного Дома, она являлась наиболее опасной соперницей Квентл в отряде. Наставница Академии должна быть только счастлива предоставить Халисстру ожидающей ее судьбе.

Кто стал бы спорить с Квентл в ее защиту?

«Данифай?» – пришло в голову Халисстре.

Она уронила голову на грудь и рассмеялась, тихо и горько.

«Должно быть, я действительно дошла до отчаяния, – подумала жрица, – раз надеюсь на сострадание Данифай».

Данифай, сама некогда ставшая пленницей в бою, должна была оценить восхитительную, совершенную иронию этой ситуации. Заклинание уз не позволило бы Данифай поднять руку на Халисстру, но без специального распоряжения рабыня не обязана была разыскивать ее.

Поскольку ничего не оставалось, кроме как таращиться на стенку, Халисстра решила закрыть, глаза и отдохнуть. У нее все еще болели нога, тело и челюсть, пострадавшие во время последней отчаянной схватки. Как бы ни хотелось ей воспользоваться песнью баэ'квешел, чтобы исцелить себя, она не отважилась. Боль надо было перетерпеть.

С помощью простого ментального упражнения она отключила разум от телесной боли и усталости и скользнула в глубокое Дремление.

В зале для приемов полуэльф лорд Дэссаэр смотрел, как его солдаты выводят дроу прочь, и задумчиво поглаживал бороду.

– Ну, Сейилл, – произнес он, – что ты об этом думаешь?

Из-за потайной ширмы выскользнула гибкая фигура в зеленой вышитой юбке и куртке. Это оказалась чистокровная эльфийка, высокая и грациозная, – и она тоже была дроу, с кожей черной, как чернила, и на удивление красными радужками глаз. Она подошла ближе к Дэссаэру и уставилась вслед уходящим солдатам и их пленнице.

– Я думаю, что она говорит правду, – ответила дроу. – По крайней мере, она не из Джэлр или Озковин.

– И что мне с ней делать? – спросил лорд. – Она убила Харвальдора и едва не погубила и Фандара тоже.

– С милостью Эйлистри, я верну к жизни Харвальдора и исцелю Фандара, – ответила женщина-дроу. – А, кроме того, разве патруль Курнила не напал на нее и ее товарищей первым? Она просто защищалась.

Дэссаэр изумленно приподнял бровь и посмотрел на Сейилл:

– Ты собираешься донести до нее послание твоей богини?

– Это мой священный долг, – ответила Сейилл. – В конце концов, до тех пор, когда оно было мне даровано, я почти ничем не отличаюсь от нее.

Она склонила голову, указывая на отсутствующую пленницу.

– Это гордячка из знатного Дома, – сказал Дэссаэр. – Сомневаюсь, чтобы она пожелала слушать слова Эйлистри. – Он положил руку на плечо жрицы-дроу. – Будь осторожна, Сейилл. Она скажет или сделает все, что угодно, чтобы усыпить твою бдительность, а когда ты поддашься на это, она убьет тебя, если ты встанешь между нею и свободой.

– Пусть будет так, как должно, мой долг ясен, – отозвалась Сейилл.

– Я отложу свое решение на десять дней, – сказал повелитель эльфов, – но если она откажется прислушаться к твоему посланию, я должен буду защитить мой народ.

– Знаю, – ответила Сейилл. – Я уверена, что у меня все получится.

ГЛАВА 13

Дома Мензоберранзана готовились к войне. Из множества замков и дворцов, пещер и крепостей стройные мужчины в элегантных черных кольчугах выходили горделивыми колоннами либо гарцевали в высоких седлах верховых ящеров, и вымпела развевались на их копьях. При обычных обстоятельствах каждый Дом мог бы выставить еще и сотни воинов-рабов, сброда вроде кобольдов, орков, гоблинов и огров, чтобы бросить их на врага прежде, чем в бой вступят ценные силы дроу, но после бунта вооруженные рабы стали редкостью. Тысячи низших гуманоидов пережили и восстание, и его крах, так же как и последующие ужасные репрессии, но среди рабов воины, естественно, понесли наибольшие потери. Даже тем, кому позволили сдаться, безусловно, нельзя было больше доверять оружие.

Нимор сидел в седле боевого ящера Дома Аграч-Дирр и довольно улыбался, глядя, как перед ним проходит войско Дирр. Отряды собирались на небольшой, немного тесноватой площади на границе между Западной Стеной и Нарбонделлином, по иронии судьбы неподалеку от резиденции Дома Фэн Тлаббар. Каждый мечник-дроу в дополнение к обычному оружию и снаряжению нес легкий вещевой мешок, да еще образовалось нечто вроде обоза, поскольку с отрядом пришли вьючные ящеры и их обслуга. Многие из простых обитателей города вышли поглазеть на сборы армии, поскольку это было, бесспорно, самое большое воинство, выступавшее под командой верховных матерей со времен давнего злосчастного нападения на Мифрил Халл.

– Полагаю, заседание Совета прошло удачно, – произнес Дирр, становясь на стремя Нимора.

Неумерший маг появился, разумеется, не в своем истинном обличье и даже не в образе старика, которым пользовался у себя дома. Теперешней его маской был облик ничем не примечательного мага Аграч-Дирр, юного и крепкого, разряженного в парадные одеяния своего Дома.

– Ваша Верховная Мать была хорошо подготовлена, – отметил Нимор. Он говорил тихо, хотя поблизости не было никого, кто бы мог подслушать. – На битву отправляется половина всех воинов города.

– Ясраена оказалась полезным прикрытием, – заметил лич. – Я знавал дюжину, если не больше, верховных матерей Дирр и время от времени обнаруживал, что мои родственницы недовольны моим… особым положением в Доме. Ясраена, разумеется, убила бы меня, если бы смогла, но она понимает, что Аграч-Дирр неизбежно будет уничтожен, случись со мной какая-нибудь неприятность. Я проинформировал ее о некоторых своих давнишних мерах, чтобы отбить охоту пытаться застать меня врасплох.

Нимор сухо рассмеялся:

– Подозреваю, что вас нечасто заставали врасплох, лорд Дирр.

– Успех всегда равен труду, вложенному в его подготовку, юный Нимор. Запомните на сегодня этот урок. – Иллюзорные черты лича скривились в усмешке, и он отошел от скакуна Нимора. – Удачи в вашем предприятии, капитан.

Мимо промаршировала последняя колонна, и Нимор развернул ящера.

Он обернулся к личу:

– Еще одно слово. Десять дней назад Нарбондель зажглась с опозданием на часы, но с того времени каждый день она загорается вовремя, и по городу ходят слухи, что мастера Магика обрели своего Архимага.

Дирр улыбнулся и развел руками.

– Поскольку Архимаг Бэнр на некоторое время может оказаться недосягаем, – сказал лич, – я был бы рад узнать, что мастера Магика сами решили, кто из них займет место Громфа.

– А разве Верховной Матери Бэнр и Совету нечего сказать по этому поводу?

– Нет, если объединившиеся мастера осознают, какой силой они теперь реально обладают, – ответил Дирр. – Я, конечно, не член Академии, но пара молодых щенков из моего Дома – да, и благодаря им я неплохо информирован. Мастера спорят, настало ли время нарушить традицию и самим назвать имя своего Архимага, но половина желает выбрать кого-нибудь достаточно умного и смелого, чтобы занять этот пост, а другая половина раздумывает, не вернуться ли по своим Домам, чтобы править там. Вмешательство Совета в такой ситуации означало бы гражданскую войну, а те немногие мастера, которые не понимают, что гражданская война уже вовсю свирепствует, убеждают сохранить существующее положение, опасаясь Возвращения Ллос. Как бы то ни было, Магик целиком и полностью парализован из-за отсутствия Громфа.

Лич отвернулся, тяжело опершись на длинный посох, и с сухим надтреснутым смешком резво зашагал прочь.

Нимор поднял бровь и наблюдал за уходом лича, обдумывая слова своего союзника, потом пустил ящера рысью вслед за колонной.

– Лейтенант Жаззт! – окликнул он.

От марширующей колонны воинов Дома Аграч-Дирр отделился невысокий мужчина, весь в шрамах, и потрусил к Нимору. Идущие в поход солдаты прекрасно знали, что «капитан Зайемд» не отпрыск их Дома, но им объяснили, что командир отряда пользуется полным доверием Верховной Матери Ясраены и, по сути, она сделала его главой их древнего рода – достаточно распространенная практика среди главных Домов города. Нимор не сомневался, что Жаззт Дирр, второй кузен самой Верховной Матери, получил некие дополнительные и особые указания, касающиеся обстоятельств, при которых он должен игнорировать команды Нимора, но, поскольку ассасин намеревался свято блюсти условия сделки с Аграч-Дирр, он был вполне уверен, что с офицером Дома Дирр проблем не возникнет.

– Да, капитан? – спросил Жаззт.

Он осмотрительно не выказывал никаких эмоций вообще, просто глядя на Нимора с легким любопытством опытного ветерана.

– Стройте отряд здесь, рядом с людьми Бэнр. Скажите воинам, чтобы были готовы к долгому переходу. Я надеюсь выступить не позднее, чем через час.

– Есть, капитан.

Лейтенант отступил на шаг, коротко отсалютовал, потом повернулся и начал выкрикивать приказания солдатам Аграч-Дирр. Нимор рысью направил своего скакуна через площадь к небольшому шатру, вокруг которого царила суматоха. Здесь собирались высокородные офицеры и командиры отрядов каждого из Домов, большинство из них – с целой свитой сержантов и вестовых. Одновременно велось несколько споров по поводу всего, что касалось похода: порядка движения, лучшего места для лагеря в конце дня, кратчайшего пути к Столпам Скорби.

Он спешился, бросил поводья боевого ящера ближайшему рабу и устремился в самую гущу сутолоки, проталкиваясь к отгороженной зоне. Чтобы его пропустили, ему пришлось предъявить свой знак Дома и звания. Внутри находилась группа командиров и офицеров из разных Домов, и все говорили одновременно. То, что появился повод собрать войско и выступить в военный поход, казалось, заставило их забыть об обычных интригах и кровной мести, по крайней мере, на время. Вместо того чтобы драться друг с другом на уличных дуэлях, лихие ребята рвались затмить один другого отвагой и беспощадностью на поле боя.

Нимор разглядывал командиров, замечая знаки шести-восьми великих Домов и еще с полдюжины – крупнейших и сильнейших из младших. Его взгляд упал на мужчину со знаком Дома Бэнр, поскольку тот вскинул руку и возвысил голос, привлекая внимание остальных.

– Возвращайтесь к отрядам и проинспектируйте свои обозы, – говорил Энджрел Бэнр, Мастер Оружия Дома Бэнр. – Мне надо получить от каждого из вас данные о численности вьючных животных и повозок в ваших обозах и общий перечень припасов. Возвращайтесь не позднее чем через час. Наши родственницы, без сомнения, обдумают многие вопросы высшей стратегии, но детально проработать все, что касается обозов и боевых сигналов, предстоит нам, и обсудить предстоит еще многое.

Энджрел был высоким стройным парнем в доспехе из черненых мифриловых пластин и темном плаще. На его накидке горделиво красовались эмблемы Дома Бэнр, а весь его облик свидетельствовал о железной дисциплине; прямоте и целеустремленности, необычных для высокородного дроу, будь то мужчина или женщина.

Командиры прекратили болтовню и разошлись из шатра, направляясь к своим отрядам. Нимор пропустил их и, направляясь поговорить с Мастером Оружия Бэнр, забормотал заклинание.

– Господин Бэнр, – окликнул Нимор, пряча за этим возгласом последние слова заклинания.

– Да, – отозвался Мастер Оружия, удивленно глядя на Нимора. – Я… ах…

Нимор улыбался, видя, как действует на дроу заклинание, и зная, что на некоторое время они с Энджрелом Бэнром станут весьма близкими друзьями.

– Вы кажетесь мне знакомым, но, по-моему, я вас не знаю, – обратился к нему Энджрел. – Вы носите цвета Аграч-Дирр.

– Я Зайемд Дирр, и я командую отрядом моего Дома, – ответил Нимор. – Как вы думаете, когда жрицы намерены присоединиться к нам или хотя бы позволить нам выступить?

– Мне кажется, что верховные матери все еще решают, кто из них возглавит экспедицию, – сказал Энджрел, судя по виду пришедший в себя. – Ни одна не доверяет остальным настолько, чтобы сейчас добровольно покинуть город, но всем очевидно, что лучше все-таки кому-то из них возглавить мужчин.

Нимор рассмеялся.

– У вас просто дар говорить прямо, сэр. – Нимор оглянулся на остальных командиров и офицеров, набившихся в шатер, и добавил: – Полагаю, вы уже подсчитали, какие из Домов присутствуют здесь и сколько войск – и каких – привел каждый из них? Жрицы захотят знать это, и всем нам полезно будет иметь представление о том, кому за кем выступать.

Конечно, он мог найти этой информации и другое применение, но ведь об этом не было необходимости упоминать, не так ли?

– Разумеется, – ответил Энджрел. Он указал на стол в дальнем углу палатки, где несколько офицеров Бэнр изучали карты и донесения. – Нужно, чтобы вы сообщили им численность вашего отряда, количество пехоты и кавалерии и еще сведения о вашем обозе. А после этого я хотел бы задать вам несколько вопросов насчет нашего маршрута и того места, где мы предполагаем встретить армию дергаров. Я так понимаю, что эти места вам хорошо знакомы, так же как и состав и тактика войска серых дворфов.

Нимор поправил кирасу и серьезно кивнул.

– Конечно, – сказал он. – Я хорошо их знаю.

Халисстру пробудил звук открывающейся двери. Она мельком глянула в ее сторону, решив, что, наверное, пришел ее час и наземные жители явились предать ее мечу.

– Мне больше нечего сказать вашему лорду, – сказала она, хотя у нее и мелькнула мысль, что предпочтительнее выдать товарищей, чем погибнуть мучительной смертью, особенно если бы взамен она могла обрести свободу.

– Отлично, – ответил женский голос. – Надеюсь тогда, что ты согласишься поговорить со мной.

Гибкая фигура проскользнула сквозь открытую дверь, которую закрыли и заперли за ней. Посетительница, укутанная в длинное темное одеяние, помедлила, разглядывая Халисстру, потом протянула руки, черные как уголь, и откинула с головы капюшон, открыв лицо цвета блестящего эбенового дерева и глаза, красные как кровь.

– Я Сейилл Озковин, – сказала дроу, – и я пришла, чтобы передать тебе послание моей госпожи: «Место, принадлежащее вам по праву, ждет вас в Наземных Королевствах, в Стране Великого Света. Приходите с миром и живите снова под солнцем, там, где растут деревья и цветы».

– Жрица Эйлистри, – пробормотала Халисстра. Она, разумеется, слышала об этом культе. Паучья Королева не питала ничего, кроме презрения, к слабому, идеалистическому вероучению Темной Девы, чьи приверженцы мечтали об искуплении грехов и признании в Верхнем Мире. – Что ж, я шла с миром и, похоже, нашла принадлежащее мне по праву место в этой славной маленькой камере. Я думаю, что прямо за прутьями моей решетки цветут восхитительные цветы, и я весьма благодарна, что это трижды проклятое солнце не заглядывает в мою тюрьму глубже. – Она горько рассмеялась. – Почему-то благочестивое послание твоей глупой маленькой пляшущей богини сегодня звучит несколько фальшиво. А теперь уходи и дай мне снова заняться важным делом – подготовкой к неизбежным пыткам, которые ждут меня, когда у так называемого лорда этой вонючей навозной дыры, именуемой деревней, лопнет терпение из-за моей несговорчивости.

– Я говорила точно так же, когда впервые услышала послание Эйлистри, – ответила Сейилл. Она подошла поближе и села на пол рядом с Халисстрой. – Как и ты, я была жрицей Паучьей Королевы и оказалась пленницей наземного народа. И теперь, прожив здесь уже несколько лет, я все еще нахожу солнечный свет слишком резким.

– Не льсти себе, отступница! – огрызнулась Халисстра. – Я не такая, как ты.

– Ты, возможно, удивлена, – спокойно продолжала Сейилл, по-прежнему безмятежная. – Но обрушивалась ли когда-нибудь на тебя кара Паучьей Королевы как на лишнее и бесполезное существо? Приходилось ли тебе отказываться от зарождающейся дружбы, потому что ты боялась предательства? Или, может, ты видела, как убивают ребенка, твою собственную плоть, твою душу, потому что он не прошел бессмысленного испытания, и говорила себе при этом, что он был слишком слабым, чтобы жить? Задумывалась ли ты когда-нибудь, есть ли смысл в намеренной и сознательной жестокости, которая растлевает наш народ?

– Конечно, смысл есть, – отозвалась Халисстра. – Мы со всех сторон окружены беспощадными врагами. Если бы мы не предпринимали шагов, чтобы всячески совершенствовать наш род, то стали бы рабами – нет, даже хуже, стали бы рофами.

– А действительно ли закон Ллос делает вас сильнее?

– Конечно.

– Тогда докажи это. Приведи пример. – Сейилл внимательно смотрела на нее, потом подалась вперед и сказала: – Естественно, ты помнишь бесконечные испытания и сражения, но ты не можешь доказать, что стала сильнее благодаря им. Ты не знаешь, что могло бы быть, не подвергайся ты всем этим мучениям.

– Это всего лишь слова. Само собой, я не могу доказать, что нечто не такое, как оно есть.

Халисстра в крайнем раздражении уставилась на еретичку. Этот разговор при любых обстоятельствах вызвал бы у нее раздражение и показался неуместным, но теперь, когда она сидела со скованными цепью руками и ногами, привалившись к холодной стене каменного мешка, под жалящими стрелами просачивающихся туда солнечных лучей, он решительно приводил ее в ярость. И все же больше ей нечем было занять свой разум, и существовал маленький шанс, что если она будет демонстрировать энтузиазм в отношении веры Сейилл, то это, может быть, как-то поможет ей освободиться. Ллос решительно не терпела отступников, но сделать вид, что принимаешь другую веру, чтобы обрести свободу и обмануть надежды своих тюремщиков… это было той самой хитростью, которая приводила Паучью Королеву в восторг. Главное, конечно, было не переусердствовать, а выглядеть достаточно обескураженной, чтобы Сейилл и ее друзья могли поверить, что в душе Халисстры и вправду что-то изменилось.

– Ты меня раздражаешь, – сказала она Сейилл. – Оставь меня одну.

– Как хочешь, – ответила Сейилл. Она грациозно поднялась и улыбнулась Халисстре. – Обдумай то, что я сказала, и спроси себя, может, в этом есть некая правда. Если твоя вера в Ллос так сильна, как ты думаешь, то она наверняка сможет выдержать это небольшое испытание. Позволь Эйлистри сделать тебя счастливой и согреть твое сердце.

Она вновь накинула капюшон и молча удалилась. Халисстра отвернула лицо в сторону, чтобы Сейилл не смогла видеть жестокую улыбку, исказившую ее лицо.

Похоже, размышлял Рилд, место в арьергарде Квентл приберегает для того, кто кажется ей в данный момент наименее полезным.

Он остановился, прислушиваясь к лесу позади, выискивая любой звук, который мог бы свидетельствовать о приближении врага, но не услышал ничего, кроне размеренного стука холодного дождя. Огненные пауки Фарона сумели разжечь дымное пламя за спиной их отряда, но дождь, похоже, не позволил пожару охватить сколько-нибудь большой участок леса. Мастер Оружия бросил взгляд на небо, подставляя холодным каплям лицо и отметив грозное серебристое сияние за тучами.

«По крайней мере, дождь смывает наши следы», – подумал он.

После тяжелого перехода прошлой ночи и долгого солнечного дня, проведенного в густых зарослях кустарника, они продолжили свой путь вечером, для того лишь, чтобы вскоре после выхода попасть под ливень. Под ногами земля превратилась в грязную жижу.

Остановившись на миг, чтобы поправить капюшон, Рилд зашагал дальше, стараясь идти не слишком быстро. От него было бы мало проку в арьергарде, приблизься он вплотную к остальным, но с другой стороны, ему меньше всего хотелось отстать от них настолько, чтобы пропустить какой-нибудь безобидный поворот тропинки и потеряться в этих бескрайних лесах. Если уж Халисстру посчитали не стоящей того, чтобы за ней возвращаться, то насчет того, что будет, отстань от отряда он, Рилд не испытывал никаких иллюзий. Он шагал, останавливаясь через каждую дюжину ярдов, чтобы прислушаться и всмотреться в лес.

Вскоре он расслышал громкий, настойчивый звук бегущей воды – быстрый лесной ручей, темный и широкий, текущий среди топких берегов, заросших терновником и папоротником. Через ручей было переброшено большое бревно, его верхняя сторона плоско стесана, чтобы получился достаточно безопасный мосток. Квентл и остальные дожидались его там, в молчании озираясь по сторонам. Рилд заметил и арбалеты, направленные в его сторону, и особую настороженность своих спутников. Постоянные бои с наземным народом явно научили его товарищей не доверять лесу.

– Не стреляйте, – тихо окликнул он. – Это Рилд.

– Господин Агрит, – отозвалась Квентл. – Я уже начала думать, не сбились ли вы со следа.

Рилд поклонился Квентл и присоединился к остальным. Он воспользовался моментом, чтобы присесть на край бревна и выудить из кармана плаща небольшую фляжку с дергарским бренди. При обычных обстоятельствах он не рискнул бы притуплять остроту своих чувств алкоголем, но за долгие часы перехода под холодным дождем его одежда промокла насквозь, а сам он продрог до костей. Один добрый глоток, и жидкость разожгла внутри него настоящий пожар.

– Это и есть твоя речушка? – спросил он Фарона.

– Да, – без колебаний ответил маг. – Здесь мы переправимся и повернем на юг, вверх по течению. Дом Джэлр не далее чем в нескольких милях отсюда.

Он указал на Рилда пальцем и пробормотал магические слова. Фляжка выскочила из руки Мастера Оружия и, покачиваясь, перелетела по воздуху к магу, тут же отхлебнувшему изрядный глоток.

– Благодарю, – сказал Фарон. – Может, серые дворфы и несносные сквалыги, но бренди делают хороший.

– Не пейте слишком много, – велела Квентл. – Джэлр вполне могут открыть стрельбу, увидев нас. Маг, мне нужно, чтобы ты был наготове и быстро соображал. Господин Агрит, держитесь с этого момента поближе к остальным. Меня больше тревожит то, что ждет нас впереди, а не позади.

– Как прикажете, госпожа, – ответил Рилд.

Он протянул руку к Фарону, который еще немного отхлебнул из фляги и перебросил ее обратно Рилду. Мастер Оружия поднялся, закинул за плечи рюкзак и двинулся через мосток. Поверхность бревна была скользкая и неровная, и для неуклюжего дворфа или неловкого человека такая переправа, без сомнения, создала бы немало проблем, но темные эльфы преодолели ее с легкостью.

На другом берегу они обнаружили заросшие остатки старой дороги, мощенной камнем, растрескавшимся и разломанным змеящимися корнями бесчисленных деревьев и сотни лет сменявшими друг друга морозами и оттепелями. Гладкие белые плиты, тщательно пригнанные друг к другу, выдавали работу древних наземных эльфов, некогда населявших этот лес. Рилд был не настолько плохо образован, чтобы не слышать о Корманторе, великой лесной империи наземных эльфов, или о минувшей славе его легендарной столицы, города Миф Драннор. Однако кроме этих названий он мало что знал о том, кем были создатели этой лесной империи и что с ними случилось.