Текст книги "Чудище Хоклайнов"

Бивачный огонь Биг-Сура

Я вижу перед собою походный привал армии,

Цветущая долина внизу, с фермами, зелеными садами,

Позади – террасы горных склонов, обрывы, скалы взмывают ввысь,

Изломанные, крутые, облепленые кедрами, смутные очертанья гребней,

Не счесть бивачных костров, рассыпаных рядом и вдалеке, и там, на самой вершине,

Призрачные силуэты солдат и коней маячат, растут, колеблются,

И во все небо – небо! далеко, недосягаемо далеко, вспыхнув, восходят бессмертные звезды.

– Уитмен [44]44
  Уолт Уитмен (1819–1892) – поэт, классик американской литературы. Перевод отрывка из его книги «Листья травы» (1855) О. Волгиной.


[Закрыть].

Мы приговорили виски за час до рассвета. Пустые бутылки лежали у наших ног, как предсказание войны. Звезды завершали в небе свои дела, красная нить связывала их с нашим будущим. И в этот момент у самого берега в трех или четырех сотнях ярдов от будки мы заметили огонь. Пожар разгорался, набирая скорость, инерцию и неотвратимость.

Ли Меллон сорвался с места, я, спотыкаясь, побежал за ним. Мы примчались вовремя – еще секунда, и пожар стал бы неуправляемым.

Пока мы растаскивали огонь, лупили и топтали его, скребли песком и ветками, вышибали огонь огнем, гасили огонь, Рой Эрл стоял рядом и говорил:

– Ха-ха, огонь.

Я думал, Ли Меллон разобьет ему физиономию, но он только усадил Роя Эрла на землю и приказал закрыть глаза руками, что тот и сделал, продолжая повторять:

– Ха-ха, огонь. – Потом огня не стало.

– Надеюсь, на маяке не заметили, – сказал Ли Меллон. – Это двадцать пять миль отсюда, но там хороший обзор, и я бы не хотел, чтобы они приехали разбираться. Ни к чему.

Мы были покрыты копотью, потны, черны и едва сами не начали тлеть от усталости. Вид у нас был неважный – как у Дымчатых Медвежат [45]45
  Дымчатый Медвежонок – талисман лесных пожарников, симпатяга-медведь в джинсах, шляпе и форменной рубашке.


[Закрыть] с лейкемией в последней стадии.

Рой Эрл сидел свежий, как огурец, и закрывал руками глаза: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу, кроме «ха-ха, огонь»; а над всем этим – внезапно – величайший трансцендентальный пожарник в американской истории – главнокомандующий огня Уолт Уитмен – и звезды, подобные подвешенным в воздухе пожарным насосам, и струи света, льющиеся из их шлангов.

* * *

Рядовой Августас Меллон, тридцатисемилетний работорговец на довольствии у знаменитого южного университета, бежал, спасая свою жизнь, мимо случайных, но предрешенных, как шахматы, смертей Уилдернесс. Страх цеплялся за каждый стежок на его одежде, прицепился бы и к башмакам, если бы они у него были.

Он бежал босиком через ручей с лежавшей в нем обрубленной веткой, он видел лошадь, задыхавшуюся в кустах от дыма, ворону, покрытую паутиной, двух мертвых солдат, лежавших рядом, и почти слышал свое имя – Августас Меллон, ищущий себя.

Снискать лавры

Все пошли спать. Мы с Элайн – в стеклянный домик. В углу огорода сидело несколько куропаток, потом они улетели наверх в горы.

Ли Меллон что-то сделал с Роем Эрлом. Не знаю что, но он сказал, что Рой Эрл не будет устраивать пожаров, пока они спят: генерал Конфедерации и его леди.

– Я очень устала, – сказала Элайн, когда мы ложились.

– Знаешь что? – сказал я.

– Что?

– Когда в следующий раз услышишь, как что-то стучит, сделай милость, не обращай внимания.

– Хорошо. – И нас стало укачивать. Опять собрались облака, горячее солнце не светило в окна и не мешало нам спать.

Проснулись мы уже к вечеру.

– Я хочу трахаться, – сказала Элайн.

Хорошо. Я трахал ее, но мысли мои были далеко. Понятия не имею, где они были.

Когда мы подошли к будке, там нас ждала Элизабет. Она была очень красивая.

– Привет, с добрым утром, – сказала она.

– Где Ли? – спросил я.

– Пошел за Роем.

– Куда?

– Не знаю. Он его куда-то положил.

– Куда он мог его положить? – спросила Элайн.

– Не знаю, но Ли сказал, что он больше не будет устраивать пожаров. Рой там точно уже был, он говорил: «Я не хочу туда идти». Но Ли сказал, что сейчас будет не так плохо, как в прошлый раз. Ли сказал, что можно взять одеяло. Вы что-нибудь понимаете? – спросила Элизабет.

– Интересно, где это? – сказал я. – Здесь не так много мест, где можно положить кого-то спать.

– Я не знаю, – сказала она. – Вон они идут.

Ли Меллон и Рой Эрл поднимались по тропинке, ведущей от нижней будки, и о чем-то говорили.

– Ты был прав, Амиго Меллон, – сказал Рой Эрл. – Не так плохо, как в прошлый раз. С одеялом действительно лучше.

– А что я говорил? – сказал Ли Меллон.

– Да, но я не верил.

– Нужно доверять людям, – сказал Ли Меллон.

– Очень тяжело доверять людям, если они хотят упрятать тебя в дурку, – сказал Рой Эрл.

Они подошли ближе.

– Доброе утро, – бодро сказал Рой Эрл. Он двигался так, словно все его мышцы были напряжены, но голова сегодня, похоже, пребывала в неплохой форме.

– Привет, – сказал Ли Меллон. Он поцеловал Элизабет в губы. Они обнялись.

Я смотрел в пруд на аллигаторов. 75 процентов их глаз таращились на меня.

Мы стали завтракать.

Рой съел вместе с нами обильный завтрак и стал снова сходить с ума. Будто пища провоцировала его безумие.

– Никто не найдет мои деньги, – сказал Рой Эрл. – Я их закопал.

– Иди ты на хуй со своими деньгами, – сказал кто-то: я.

Рой начал рыться среди уложенных вокруг очага камней и под одним что-то нашел. Это что-то было завернуто в полиэтилен.

Рой развернул пакет, внимательно рассмотрел, понюхал и сказал:

– Похоже на марихуану.

Ли Меллон подошел поближе.

– Дай посмотреть. – Он тоже стал разглядывать. – Это орегано, – сказал он Рою Эрлу.

– А по-моему, марихуана.

– Это орегано.

– Готов спорить на $1000, что это смалка, – сказал Рой Эрл.

– Нет, орегано. Очень вкусно со спагетти, – сказал Ли Меллон. – Я отнесу его на кухню. Пригодится, когда будем варить спагетти.

Ли Меллон унес смалку на кухню. Рой Эрл пожал плечами. Остаток дня прошел спокойно. Элизабет была прекрасна. Элайн нервничала. Рой Эрл все глубже погружался в наблюдение за аллигаторами.

Весь день до самого заката он смотрел на них и изумленно улыбался. ВДРУГ он выпучил глаза и произнес голосом, в котором были землетрясение, чума и апокалипсис:

– БОЖЕ МОЙ, ТАМ АЛЛИГАТОРЫ!

Ли Меллон повел его прочь. Рой Эрл был не в себе.

– Там аллигаторы. Там аллигаторы. Там аллигаторы, – повторял он снова и снова, пока мы не перестали вообще слышать его голос.

Ли Меллон увел его туда, где держал раньше. Я не знал, куда. Я не хотел даже думать об этом: флаг Конфедерации над Цюрихом.

* * *

Он заметил продирающихся через бурелом федералов. Он бросился на землю и притворился мертвым, хотя с таким же успехом мог быть мертвым и притворяться живым. Федералы были так перепуганы, что никого вокруг не видели. Тем более что ни у одного из них не было оружия. Они выкинули свои ружья и теперь искали конфедератов, чтобы сдаться. Но Августас Меллон об этом не знал и лежал, делая вид, что глаза его закрыты навсегда, а дыхание остановилось до конца времен.

Ли Меллон поплыл! Не гони волну

Ли Меллон вернулся без Роя Эрла.

– Тихий, как постельный клоп.

– Где ты его оставил? – спросил я.

– Не волнуйся. С ним все в порядке, он там любуется морем. Кроме всего прочего, он псих. Спалит весь Биг-Сур, если его не пасти. С ним все в порядке. Не волнуйся.

– Аналитическая психология а-ля доктор Юнг [46]46
  Карл Густав Юнг (1875–1961) – швейцарский психиатр, основатель аналитической психологии.


[Закрыть], – сказал я.

– Ничего смешного, – сказал Ли Меллон. – С ним все в порядке. Я о нем позаботился.

– Ладно, – сказал я. – Ты здесь начальник.

– Тогда не позволите ли мне принести немного травки? Не знаю, как вы, а я бы с удовольствием покурил. Немного смалки. А?

– Да, хорошо бы.

Ли Меллон ушел на кухню и полез туда, где лежали специи.

– Значит, то, что Рой нашел в камине, – действительно марихуана? – прошептала Элайн.

– Ага, – сказал я.

– Ли Меллон знает, что делать, правда?

– Еще бы. Ты когда-нибудь курила?

– Нет, – сказала она.

– Ах, травка, – сказал Ли Меллон, появляясь из кухни с целлофановым пакетом в руках.

– Ах, страшный наркотик. Порождение дьявола. Как нехорошо, – сказал он. – Я был добропорядочным прихожанином, пока не связался с этим дерьмом. Давайте покурим.

– Я ни разу не пробовала, – сказала Элайн. – На что это похоже?

– Сюда! Сюда! – кричал Ли Меллон, словно ярмарочный зазывала. – Тур на травы! Тур на травы! Свежие туры на травы! Читайте! Знаменитый девяностолетний философ арестован в наркотическом джазовом притоне! Утверждает, что считал это треской! Читайте! Танжер! Танжер! Албания!

Элайн хохотала. Элизабет улыбалась. Я что-то с трудом припоминал, а Ли Меллон достал газету, высыпал на нее траву и занялся чисткой: он выуживал из травы стебли и семена до тех пор, пока она не стала мягкой и однородной.

– Ах, травка, – снова и снова повторял Ли Меллон. – Травка. Травка. Мамочка меня предупреждала. Духовник говорил, что от нее гниют кости в мозговых клетках. Папочка поставил меня как-то на колени и сказал: оставь в покое сеновал, сынок; наша корова снесла сегодня утром яйцо, а кролик нацепил на себя седло. Ах, травка. Травка.

Я никогда раньше не курил с Ли Меллоном, и это обещало быть интересным. Этот юный травяной дьявол, похоже, знал, что к чему.

С аптечной точностью он свернул косяк, поджег его и протянул юной леди Конфедерации; та глубоко затянулась и передала косяк Элайн. Элайн явно не знала, что с ним делать.

– Втягивай дым в легкие, – сказал я. – И держи сколько можешь.

– Понятно, – сказала она.

Она сделала, как я сказал. Послушная девочка – и протянула мне. Я заполнил легкие дымом и отдал обратно Ли Меллону, косяк пошел по кругу, по кругу, по кругу, по кругу, по кругу, пока мы не оказались там – выше воздушных змеев.

После пятого косяка Ли Меллон начал смеяться, он смеялся и ничего не говорил.

– Это очень здорово, – сказала Элайн. – Но я ничего особенного не чувствую. Ничего революционного. – Пока она все это говорила, взгляд ее не отрывался от огня.

Элизабет стала похожа на бесконечного лебедя. Я хочу сказать, что лебединость не ограничивалась пределами ее тела, а заполняла всю комнату.

– Как хорошо, – сказала она.

Ли Меллон хохотал, как дьявол, он собрал и порвал пустые трубочки косяков, потом стал жевать обугленные обрывки бумаги, очень тщательно, потом перетасовал, словно колоду карт, уцелевшие обрывки, слепил из них бомбардировщик В‐17, потом поджег его, как в воздушном бою над Берлином, и всех нас унесло на небеса.

Элайн, не отрываясь, смотрела на огонь. Элизабет перебирала волосы и разглядывала Ли Меллона, который смеялся, как дьявол.

Кажется, он лишился дара речи, а я стал ходить взад-вперед, повторяя что-то вроде:

– Гммм, гммм, ты, кажется, лишился дара речи. – В ответ на это Ли Меллон смеялся еще громче.

– Говорить не можешь, ага?

Ли Меллон потряс головой – нет.

– А слушать?

Ли Меллон поднял два пальца.

– Хорошо, – сказал я. – Дар речи явно утрачен, но человек способен слушать. Это хорошо.

Ли Меллон махнул двумя пальцами так, словно стряхивал на город бомбы.

– Хорошо. Хорошо. Коммуникация, – сказал я. – Старые добрые «да и нет». Контакт с планетой живущих. Трудно вести беседу о политике, когда не умеешь говорить, но всегда можно махнуть пальцами «да» и потрясти головой «нет». Попробуем еще раз. Махни пальцами «да» и потряси головой «нет».

Он хохотал, как семь гиен, которых вывернули наизнанку и обваляли в перьях.

– Да. Да, все хорошо. После внимательного обследования я готов утверждать, что этот человек находится под воздействием наркотиков.

Ли Меллон махнул пальцами победным жестом Уинстона Черчилля – V.

– Да, да, этот человек напоминает мне Дэвида Копперфильда [47]47
  Персонаж одноименного романа (1849–1850) английского писателя Чарлза Диккенса (1812–1870).


[Закрыть], а также омерзительные приключения мистера Елда и его эротическо-невротических бубоновых воздушных змеев.

– Этот человек явно неблагонадежен. Возможно, он не платит за квартиру, крадет в магазинах дурковатые ботинки, ставит на уши города и носит в чемодане тюленьи ласты.

– Да, этот человек определенно находится под воздействием наркотиков. Возможно, в его чемодане хранятся не только тюленьи ласты, но и костюм Томаса де Куинси [48]48
  Томас де Куинси (1785–1859) – английский писатель и критик, известный своим пристрастием к опиуму.


[Закрыть].

Ли Меллон молотил руками по полу, как тюлень ластами, и ревел тоже по-тюленьи. Подумать только, меньше часа назад он нянчился с Роем Эрлом, а сейчас ему самому нужна нянька.

Элизабет очень веселила вся эта сцена, но она ничего не говорила, кроме:

– Ли улетел.

Элайн привязало к огню. Она не отрывала от огня глаз. Так, словно впервые в жизни видела огонь. Огонь горел только для нее.

– Хватит, Меллон, – сказал я. – Джек Лондон [49]49
  Джон Гриффит Лондон (1876–1918) – американский писатель, прославившийся романтическими приключенческими романами.


[Закрыть] выкинул этот сюжет на помойку, потому что посчитал его слишком банальным. Придумай что-нибудь пооригинальнее.

Ли Меллон продолжал лупить руками по полу, как тюлень ластами. Видимо, он считал этот сюжет вполне подходящим. Тогда я повис на волосах Элизабет. Они приближались к лучам света. Я был очень далеко. Там, где совершаются браки.

– Трава – это хорошо, – сказала, наконец, Элайн.

Ли Меллон поднял два пальца, и волосы Элизабет согласились.

* * *

После того как федералы в панике разбежались, Августас Меллон попробовал ожить. По его руке полз муравей. Он двигался так, словно тащил за собой справку о ревматизме. Августаса Меллона окружало беззвучное колокольнозвонное проклятие – не как смерть, другое.

Аллигаторы минус свиные отбивные

После примерно двух часов бессловесного хохота Ли Меллон встал на ноги, прыгнул в пруд и принялся ловить в темной воде аллигаторов.

– ГРОУЛ! – опп/опп/опп/опп/опп/опп/опп! – Они появлялись и исчезали в его руках, словно мокрые рептильные фокусники, разыгрывающие загадочное аллигаторное представление.

Прошло не меньше четверти часа, пока он поймал, наконец, первого. Говорить он не мог по-прежнему и все время смеялся. Ну и зрелище!

Жестом генерала великой Конфедерации Ли Меллон протянул аллигатора Элизабет. Та приняла подарок с блистательной серьезностью. Она заплатила за него поцелуем. Это было очень трогательно.

Ли Меллон прыгнул обратно в пруд – точнее, упал в него. Он упал лицом в пруд, подняв грандиозные брызги.

В это мгновение у края светового пятна от огня появился Рой Эрл. Он был привязан к бревну, которое тащил за собой бог знает откуда. Просто ужас.

– Что с Амиго Меллоном? – спросил он, указывая на психиатра Конфедерации, плескавшегося в пруду так, что из-под воды не доносилось ничего, кроме смеха.

– Аллигаторы, – сказал я.

– О, БОЖЕ, НЕТ! НЕТ! НЕТ! – прокричал Рой Эрл, подхватил бревно и утащил его обратно в ночь. Он пришел, как призрак, и ушел, как призрак. В его приходе и уходе ничего для нас не было. Он был просто одним из призраков Биг-Сура – привязанным к бревну и спасающимся от аллигаторов.

Ли Меллон появился из воды, за воротник его рубахи цеплялся зубами аллигатор. Ли Меллон выбрался из воды и вернулся в комнату, аллигатор так и висел у него на шее, словно медальон.

* * *

Он остановился над капитаном Федерации, лежавшим без головы среди цветов. Без глаз и рта – только цветы росли у края шеи – капитан был похож на вазу. Но это не отвлекло глаз Августаса Меллона от точки, в которой он мог созерцать капитанские башмаки. Несмотря на то что голова капитана отсутствовала в этом мире, башмаки были на месте и тут же раскрыли свои объятия босым фантазиям августасмеллоновских ступней, а затем и заменили эти фантазии натуральной кожей. Рядовой Августас Меллон оставил капитана еще более ущербным, еще менее совместимым с реальностью, чем прежде.

Четыре пары: американская последовательность

Прежде чем мы пошли спать, выяснилось, что Элайн очень понравилась трава. Я не знал, что стало с Элизабет. Они с Ли Меллоном куда-то уехали.

Они забрали с собой аллигаторов. Я так и не понял, заговорил Ли Меллон или нет. Элизабет сказала, что поведет машину.

Я пошел искать Роя Эрла. Не хотелось, чтобы он выполз на шоссе, привязанный к бревну. Это могло привлечь ненужное внимание. Хотя непонятно, какое внимание в данном случае было бы нужным. Все было очень странно.

Где ты, Рой Эрл? Я бродил по округе, размахивая керосиновой лампой. Я оставил Элайн сидеть у огня. Она всерьез к нему привязалась. Она сказала, что в огне есть что-то от всех нас, а я сказал: ага, будь осторожна.

– Рой Эрл! Мальчик Рой! – Я бродил кругами и перемещался к дальней будке. – Рой, все в порядке. Аллигаторов больше нет. Все хорошо. Можешь выходить. Джонсон Уэйд! Мистер Уэйд! «Страховая компания Уэйд»!

– Я здесь, – произнес более чем спокойный голос. – «Страховая компания Уэйд» здесь. В будке. – Голос не был похож на голос Роя Эрла, но кто еще это мог быть?

Я открыл дверь, посветил фонарем и увидел мистера Джонсона Уэйда в двойном спальном мешке. В мешке с ним был кто-то еще. На секунду мне показалось, что это Элизабет, но это, конечно, было невозможно. Почему, интересно, я об этом подумал?

– Кто это с тобой? – спросил я.

– Бревно, – сказал Джонсон Уэйд. – Я не смог отвязаться, пришлось лезть вместе с ним в мешок.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.

– Хорошо, – сказал он. – Но я сумасшедший. Я не знаю, что говорю, и где нахожусь. Где я и кто вы?

– В Биг-Суре. Я Джесси.

– Привет, Джесси.

Я отвел фонарь в сторону, на секунду наступила тишина, и он сказал из тишины:

– Простите. Пожалуйста, уходите. Я очень устал.

– Хотите, я отвяжу вас от бревна? – спросил я.

– Нет, – сказал он. – Не нужно. Правда, мне так даже нравится. Напоминает мою жену. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – сказал я. Я вернулся и освободил Элайн от огня. Это может показаться странным, но я чувствовал себя псом-сенбернаром, спасающим заблудившегося в огне лыжника.

– Он в самом деле красивый, – сказала она. – Понимаешь, мы все там.

– Ага, – сказал я, – Пошли спать.

Мы с легкостью пролезли сквозь дыру в кухонной стене.

– А где Ли и Элизабет? – спросила она.

– Уехали куда-то на машине. И забрали с собой аллигаторов. Я не знаю, куда.

– Я видела их в огне, – сказала она.

* * *

Рядовой Августас Меллон встал и пошел. Все, что происходило вокруг, становилось звуками войны, словно бы помещенными под увеличительное стекло. В самом центре ружейной канонады он слышал грохот артиллерийской подготовки – Уилдернесс напрягала новые мускулы.

Подъем под барабаны!

Не знаю, сколько мы проспали – мне снился Альфред Хичкок [50]50
  Сэр Альфред Джозеф Хичкок (1899–1980) – английский кинорежиссер, мастер «саспенса».


[Закрыть]; он говорил, что Гражданская война была славным временем – пока Элайн вновь не принялась меня трясти: О, нет.

На этот раз я не возражал. Сопротивление не имело смысла. Я открыл глаза. Стояло раннее утро, и оно показалось мне таким же нелепым, как и все предыдущие события. Было холодно и пасмурно, а воздух сквозь стекло казался мертвым.

– Что такое? – спросил я.

– Барабаны, – сказала она. У нее был усталый голос. – Слышишь?

Да, я их слышал. Барабаны. Вполне нормальные барабаны – не столь неистовые, как барабаны Уолта Уитмена, но это были несомненно они.

Возможно, армия Конфедерации готовилась к новому походу на Север. Кто знает? Я не знаю. Барабаны.

– Сиди тут.

Я оделся и пошел смотреть, в чем дело. Я думал, что увижу на трассе № 1 пропыленное многотысячное войско Конфедерации: ряды бьющей копытами кавалерии, сотни повозок с амуницией и боеприпасами, артиллерию, гордую поступь лошадей.

Я думал, что увижу вторжение Конфедерации в Монтерей, Калифорния, знамена и барабаны на трассе № 1, но увидел лишь Роя Эрла – свободного от жены, сидящего у дыры в кухонной стене и бьющего в перевернутое корыто.

– Что случилось? – спросил я.

– Ничего. Я просто хотел кого-нибудь разбудить, – вполне резонно сказал он. – Я не понял, куда все подевались.

– Уже разбудил, – сказал я.

* * *

Августас Меллон вышел к полю, на краю которого стояли роскошные мощные артиллерийские орудия – потом была дерзкая атака техасского войска, храбрых парней Худа; рвался в бой генерал Роберт Э. Ли, но техассцы не позволили; потом появилось Восьмое Добровольческое Подразделение Тяжелых Корнеедов Биг-Сура, солдат стал кормить Странника пиявкой, а у рядового Августаса Меллона была теперь новая пара башмаков; потом Восьмое Добровольческое Подразделение Тяжелых Корнеедов Биг-Сура, взявшись за руки, танцевало вокруг генерала и его лошади, и над всем этим громыхала американская Гражданская война – последнее славное время в истории этой страны.

Прощай, Рой Эрл, береги себя

Когда приехали Ли Меллон с Элизабет, Рой Эрл пребывал во вполне приличной форме.

– Это Ли Меллон, – сказал Рой Эрл. – Это мой амиго, Амиго Меллон.

– Ага, – сказал я. – Амиго Меллон.

– Как он выбрался? – спросил Ли Меллон; слова летали у его рта, как птицы в небе.

– Не знаю, – сказал я. – Зачем ты привязал его к бревну? У вас случайно нет других методов, доктор Юнг?

– Я знаю, как с ним обращаться, – сказал Ли Меллон.

– Ага, – сказал я. – То-то он всю ночь бегал с бревном по округе. Когда ты изображал тут Гамлета, ты его случайно не заметил?

– Не волнуйся, – сказал Ли Меллон, – все под контролем.

– Ладно, – сказал я, чувствуя, как по всему моему телу расходится волна освобождения, словно в отеле, из которого по вполне нормальным причинам уезжают постояльцы.

Пока мы завтракали, Рой Эрл сидел непривычно тихо, черты его лица точно пересчитывали сами себя, и к концу завтрака он стал таким, каким был ночью, когда я нашел его с бревном в обнимку в зеленом спальном мешке – он тогда походил на человека, которого привязали на лугу к колышку.

Покончив с завтраком, он сказал:

– Мне пора уезжать. Сегодня среда, верно?

– Верно, – сказала Элизабет.

– Мне нужно встретиться в Комптоне с клиентом, – сказал он. – Надеюсь успеть. Приятно было провести с вами время, люди. Непременно приезжайте ко мне в Сан-Хосе.

– Хорошо, – ответил Ли Меллон.

Мистер Джонсон Уэйд выглядел вполне здравомысляще, не считая, разумеется, того, что вся его одежда и он сам были вываляны в грязи Биг-Сура.

– Да, у меня назначена встреча, и я должен ехать прямо сейчас.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросила Элайн.

– Да, моя юная леди, – сказал он. – Машина у дороги под деревьями, если не ошибаюсь.

– Деньги у вас? – спросила Элайн мистера Джонсона Уэйда, бросая испытующий взгляд на Ли Меллона, нотариуса мыслей и дел.

– Портфель со мной, – сказал мистер Джонсон Уэйд и отвернул край этого жуткого оленьего коврика, похожего на парик Франкенштейна. – Вот, – сказал он, – я забрал его, когда проснулся.

– Хорошо, – сказал я.

Ли Меллон смотрел в пруд. Без лягушек и аллигаторов он казался другим. Я собрался было спросить, куда подевались аллигаторы, но решил, что лучше подождать, пока мистер Джонсон Уэйд уедет на свою страховую встречу в Комптоне.

Он раскидал наваленные на машину деревья, и мы стали прощаться.

– Приезжайте ко мне в Сан-Хосе! – прокричал он через окно, выезжая на дорогу.

– Приедем, – сказал Ли Меллон.

Bon voyage, Рой. Счастливого пути. Прощай, Рой Эрл, береги себя, но мне было совсем не весело. Еще несколько свободных комнат. Лифт забит чемоданами.