Текст книги "История крепостного права на Руси. Предпосылки и основные этапы лишения крестьян личной свободы. XIV—XVII века"

Многое изменилось со стремительной централизацией Русского государства вокруг Москвы во время царствования Ивана III. Большинство независимых князей пришли в Москву и присоединились ко двору великого князя. Многие из их бояр пришли вместе с ними. Младшие вассалы остались в уездах в качестве местных гарнизонных сил, которые могли быть вызваны Москвой в случае необходимости. До середины XVI в. эти остававшиеся в уездах люди, вероятно, составляли большинство московских войск. Когда начиналась война, каждый князь приводил полк из своего княжеского двора. По мере собирания Московией русских земель эти князья и бояре занимали определенные места в московской иерархии (в системе местничества) и получали доходы от своих старых земель и от должностей в земском и уездном управлении. В этот период, примерно в 1475 г., также был создан Разрядный приказ (или, по крайней мере, предшествующее ему ведомство), который принялся систематически руководить и вести учет постоянно растущему московскому войску. Все эти условия послужили предпосылками для создания среднего служилого сословия, то есть события, которое можно связать с присоединением Новгорода, когда у новгородских бояр, купцов и церковных учреждений конфисковали многочисленные земли и впоследствии раздали их преданным Московии лицам. Эти земли, известные как служебные или поместные, были пожалованы служилым людям, которые имели право пользоваться ими, пока служили московскому князю, но теряли это право, как только покидали службу. Поместье, в некоторых отношениях аналогичное западному средневековому феоду[10]10
  Феод, также фьеф, лен – земли, пожалованные вассалу сеньором в пользование и распоряжение ими, осуществлялось на условиях несения вассалом военной, административной или придворной службы в пользу сеньора.


[Закрыть], можно считать новым типом земельного устройства. Раньше условные земельные наделы иногда предоставлялись слугам и управляющим в княжеском дворе или хозяйстве; эти пожалования надлежало возвратить после ухода со службы. Самое раннее служилое поместье на северо-востоке России было пожаловано еще до 1328 г. Иваном Калитой, который даровал село Богородское в Ростове Бориске Боркову с условием, что он будет служить одному из его сыновей. Вид услужения (военное, придворное или хозяйственное) не уточнялся. Пожалование за военную службу до присоединения Новгорода обычно было аллодиальным (вотчинным, то есть наследуемым) за уже оказанные услуги; право собственности на эти земли не зависело от настоящей или будущей службы. Более того, владение землей не слишком высоко ценилось. Было мало рынков, которые мелкие производители могли использовать для превращения излишков сельскохозяйственной продукции в наличные деньги. Земли было много, поэтому владение относительно дешевым товаром не считалось невыгодным. Больше ценилась служба при дворе с сопутствующими ей привилегиями или в армии с ее возможностями поживиться. По всем этим причинам земля и владение ею никогда не являлись основой власти, с помощью которой внешнее воздействие могло бы бросить вызов правительству.

Существенный прогресс в передаче земли в государственное пользование достигается во время правления Ивана III, «собирателя земель», которого справедливо можно назвать отцом поместной системы. Это был период значительного экономического подъема, когда земля стала цениться гораздо больше. После присоединения Новгорода было пожаловано тысячи земельных участков необозначенного размера. В 1488 г. 8000 человек (бояр, купцов и «житьих» людей, простой народ переселение знати не затронуло) были переселены из Новгорода в близкие к Москве земли (Владимир, Нижний Новгород, Муром, Переславль-Залесский, Юрьев, Ростов Великий и Кострому). В Новгороде на их место пересилили более чем 2000 служилых людей из Москвы, включая как минимум 50 холопских семей, освобожденных боярами по указу государя и расселенных по Новгородской области. В целом около 150 боярских холопов стали держателями земли, то есть помещиками. Одновременно с этим 230 князей и московских бояр были переправлены в только что захваченные земли. Большая часть из 2000 помещиков были детьми боярскими, вполне благополучными уездными землевладельцами с небольшими поместьями.

Новая система, действовавшая на протяжении двух веков, служила разным целям. Государство было уверено, что новгородские землевладельцы будут преданы Москве. (Очень жаль, и это будет показано в главе 13, что Москва остановилась на этом механизме переселения, дабы гарантировать надежность вновь присоединенных территорий.) Это также позволяло расширение войска, преданного Москве. Каждый служилый человек был обязан за свою землю исключительно Москве, поэтому Москва могла быть уверена в его лояльности. К тому же это давало возможность создания войска практически максимального размера при примитивной экономической и налоговой системе.

Дополнительные поместные пожалования были сделаны за счет последующих захватов соседних княжеств и, фактически, на протяжении XVI в. в основном за счет отсуженной земли и земли, конфискованной у крестьян («черной земли») и у «бояр-изменщиков» и прочих. Однако поместная система никогда не достигала северной части Московии. Эти земли находились далеко от обычных мест военных действий, так что ежегодно посылать войска на войну с такого расстояния не имело резона.

Изначально поместная система в некотором смысле походила на административно-судебное распределение, назначенное по приказу из Москвы, кормление[11]11
  Здесь: кормление – вид пожалования великих и удельных князей своим должностным лицам, по которому княжеская администрация содержалась за счет местного населения в течение периода службы.


[Закрыть]. Сколько земли получал каждый помещик от каждого участка земли, а также каждая деревня или часть деревни, им полученные, фиксировалось в земельном кадастре. Записи в кадастре содержали сведения, что такая-то деревня (или часть деревни) является поместьем или кормлением такого-то помещика. Землевладелец не вмешивался в жизнь крестьянина, приписанного к нему, и, возможно, даже не сам собирал доход с поместья. Этим занималось должностное лицо великого князя. Государевы чиновники, по всей видимости пользуясь формулярами кадастров, определяли повинности крестьян, которые сохранялись примерно на традиционном уровне. Такая система продолжала действовать до 1550-х гг. Однако ни в то время, ни позже доход от поместья не имел престижа кормления, которое считалось наиболее почетным видом вознаграждения. Несомненно, престиж и превосходство, подразумеваемые кормлением[12]12
  Наместники, волостели и другие представители местной княжеской администрации получали «корм» обычно три раза в году – на Рождество, Пасху и Петров день. При вступлении кормленщика в должность население платило ему «въезжий корм». «Корм» давался натурой: хлебом, мясом, сыром и прочим; для лошадей кормленщиков постав-


[Закрыть], добавляли ему большей значимости и прибыльности, чем простое поместное владение, приносившее фиксированный доход.

Изменения в поместной системе произошли по финансовым соображениям и способствовали значительному увеличению численности традиционных в своей основе вооруженных сил стремительно расширявшейся Московии. Эти изменения не отражали собой какие-либо новые или разительные изменения в военной технике. Россия адаптировалась к новой военной технике эпохи совершенно независимо от поместной системы – с помощью введения системы новых налогов деньгами и натурой, чтобы финансировать поддержку других военнослужащих (см. главы 8—10). Насколько эффективной оказалась поместная система в увеличении конного войска, невозможно определить точно из-за отсутствия данных о количестве войска в ранний период. Большинство из приведенных цифр велики до абсурда. Так, в 1510-х и 1520-х гг. австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн писал, что видел войско в 20 000 всадников, размещенное на южной границе для защиты от нападения и грабежей со стороны крымских татар. Эта оценка заслуживает доверия. К середине XVI в. насчитывалось по крайней мере 170 000 представителей среднего служилого сословия.

Костяк вооруженных сил составляло поместное войско из дворян и детей боярских. Происхождение дворян и детей боярских до сих пор не совсем ясно, но, по всей видимости, они происходили из трех источников: из действительно детей боярских, которые не прибыли со своими отцами в Москву, когда те сопровождали князей в столицу; свободных дворовых слуг и, может быть, даже холопов вымерших удельных князей; прочих мелких землевладельцев, детей церковнослужителей, крестьян, казаков и вольноотпущенных холопов, которым было позволено присоединиться к постоянно меняющемуся по составу и нуждающемуся в воинах среднему служилому сословию в конце XV и на пролились овес и сено. Кроме того, кормленщики собирали в свою пользу различные пошлины: судебные, за клеймение («пятнание») и продажу лошадей, «полавочное», мыт и другие. За счет этих сборов они жили и содержали свою челядь. тяжении XVI в. До XV в. служба в войске была делом добровольным, но затем стала обязательной пожизненно.

Организация войска для похода и боя представляла собой деление на полки: сторожевой (передовой), большой, правой и левой руки и засадный (запасной). Командовали полками воеводы, которых назначал великий князь. Лучшая часть поместной конницы называлась «царский полком», который был поделен на сотни. Существовали отдельные подразделения столпников, московских дворян и жильцов. Царь Иван III отдавал предпочтение жильцам, которые набирались из уездных бояр и детей боярских и наделялись землей неподалеку от Москвы. Артиллерия также входила в передовой полк. Были и другие подразделения, из которых основной интерес вызывает легкий кавалерийский разведывательный отряд конницы, введенный Иваном III, который двигался на несколько дней пути впереди основного войска. За ним следовал военно-инженерный отряд крестьян, посошная рать, подготавливавший дорогу для прохождения основного войска. Таковой была основная организация российского войска, начиная с правления Ивана III до правления Алексея Михайловича.

Это войско, состоявшее из пяти полков, вступало в бой, прибегая к старинной эшелонной (ступенчатой) тактике, когда вначале конница выпускала залп стрел, а затем, размахивая саблями, всадники сходились в рукопашном бою с противником, чтобы его сокрушить. Поскольку русская конница не прибегала к совместным маневрам, тактика построения флангов с помощью копий не использовалась[13]13
  В течение битвы могло происходить несколько соступов – противники сближались и начинали рукопашный бой, после чего расходились, и так несколько раз. Немецкий историк конца XV в. Альберт Кранц писал, что русские обычно сражаются, стоя в позиции, и, набегая большими вереницами, бросают копья и ударяют мечами или саблями и вскоре отступают назад. Конница иногда использовала луки со стрелами, но основным ее оружием были копья. При этом она строилась в определенный боевой порядок и атаковала тесным строем.


[Закрыть]. Эта ошеломляющая противника ордынская тактика была обречена на исчезновение в пороховую эпоху, когда стратегически распределенный артиллерийский огонь или сосредоточенный огонь стрелкового оружия был в состоянии разгромить такое войско еще до соприкосновения с линией фронта. Некоторые изменения в русской военной тактике наблюдаются во второй половине XVI в., после того как Россия начинает сосредотачивать больше внимания на западной границе.

Второй особенностью войска было то, что оно не являлось регулярным, то есть было ополчением и собиралось только по созыву. Как правило, половина войска созывалась весной в ожидании татарского набега через границу и несла службу до середины лета. Затем она сменялась второй половиной войска, которая несла службу до поздней осени. В случае чрезвычайной наступательной или оборонительной ситуации, что бывало частым явлением в тот период, и первая и вторая половины войска срочно созывались на службу, обычно заведомо ранее ожидаемых набегов и всегда намного раньше планируемого нападения. Иногда составлялись довольно подробные планы сражения, включающие в себя описание, как следует встретить захватчика или как провести наступательную кампанию. Сборы такого войска требовали много времени, и уровень неявки и дезертирства зачастую был очень высоким. Успех мобилизационного созыва значительно зависел от состояния сельского хозяйства на момент сборов. Если поместье служилого человека не могло обеспечить его всем необходимым для службы, он не мог явиться для исполнения своего долга. После резкого изменения отношений между землевладельцем и крестьянином в 1560-х гг., когда помещику дали право управлять своими крестьянами-арендаторами, количество неявки на службу возросло, поскольку призыв к оружию военнослужащего подрывал его экономическое положение. Самые главные враги Руси татары были опытными и умелыми всадниками, вооруженными луками и стрелами, саблями и копьями. У каждого татарина имелся при себе нож, огниво для разжигания костра, шило и кусок веревки для связывания пленных, вывозимых из Руси десятками тысяч. Захваченные в плен рабы продавались на крупном невольничьем рынке в Крыму – в Кафе, нынешней Феодосии.

Поместная конница была хорошо приспособлена, чтобы успешно отражать такого врага. Австрийский дипломат барон Сигизмунд Герберштейн, находившийся в России в 1517–1526 гг., отмечал, как сильно отличалась русская конница от западной. Всадники восседали на мелких, неподкованных лошадях, которых они тысячами покупали у ногайских татар, держа ноги высоко в стременах. Они также редко прибегали к шпорам, предпочитая полагаться на небольшую уздечку, намотанную вокруг мизинца на левой руке, дабы погонять лошадь. Длинные поводья прикреплялись к мизинцу на правой руке, так чтобы всадник мог свободно стрелять из лука в любом направлении. В XVI в. русская конница продолжала пользоваться восточным седлом с короткими стременами татарского образца. В XVII в. она перешла к новому типу восточного седла, на этот раз персидского. И татарское и персидское седла были приспособлены так, чтобы всадник мог легко повернуться назад и выстрелить. Герберштейн отмечал недостаток такого седла – всадника легко было вышибить из него легким ударом. Но в сражении с татарами, где эта конница с успехом отражала врага, эффективная маневренность имела решающее значение.

Всадник отправлялся на войну полностью экипированным, как и во времена Киевской Руси. В XVI в. у него имелся лук и стрелы (саадак), сабля и иногда рогатина или копье. Например, все 279 конников из Коломенского уезда в 1577 г. были вооружены луками и стрелами, и ни один не имел огнестрельного оружия. Даже в конце XVI в. главным оружием конника служила сабля, замененная значительно позже на меч. Русские стали ценить восточные сабли намного раньше, чем на Западе. Персидская сабля дамасского литья стоила 3 рубля, а в военное время – от 5 до 6 рублей. Только богатые всадники могли позволить себе такое дорогое оружие, рядовые конники пользовались саблями русского изготовления. По словам советского историка А.В. Чернова, крайняя неэффективность вооружения русской конницы, отражавшая практическое отсутствие технических усовершенствований, была основной причиной поражений московского войска на поле битвы.

Так называемая «Боярская книга» 1556 г. дает нам превосходный перечень оснащения всадника из служилого сословия, стоимостью от 4 рублей 50 копеек. Всадник был защищен конусообразным железным шлемом с шипами, кольчугой с рукавами (панцирем) и наколенниками. Такие восточные доспехи хорошо предохраняли от стрел и холодного оружия. Следует отметить, что русские никогда не носили тяжелые доспехи вроде тех, в которые облачались западные рыцари, что позволяло ускорить их мобильность. Менее зажиточный всадник вместо кольчуги мог носить тегиляй – самый простой и дешевый татарский и русский доспех XVI в.[14]14
  Согласно А.В. Висковатову, устройство тегиляя было следующим: «Это было платье с короткими рукавами и с высоким стоячим воротником, употреблявшееся такими ратниками, которые, по бедности, не были в состоянии явиться на службу в доспехе. Делался тегиляй из сукна, также из других шерстяных или бумажных материй, толсто подбивался хлопчатою бумагою или пенькою, иногда с прибавлением панцирных или кольчужных обрывков, и был насквозь простеган. В таком виде тегиляй был почти столь же надежною защитою, как и всякий доспех. Надевался он в рукава, как кафтан; в длину был ниже колен, а застегивался пуговицами на груди».


[Закрыть] Другим видом старинных, но использовавшихся до самого конца XVII в. доспехов, служил куяк – одежда из ткани или кожи с нашитыми металлическими полосками. (В широком смысле под куяком на Руси понимали практически любой корпусный (прикрывающий туловище воина) пластинчатый доспех, за исключением зерцального, латного и кольчато-пластинчатого; в том числе, но не исключительно – доспехи, относимые ныне к типу пластинчато-нашивных (бригантин).) Вместо шлема всадник победнее мог носить матерчатую шапку из тканой конопли, льна или хлопка с металлическим носиком, служившим некоторой защитой от поперечного удара мечом. Здесь мы не наблюдаем наличия чего-либо сходного с огнестрельным оружием, единственным исключением является конусообразный шлем с шипами, который к середине XVI в. постепенно превращается в сферический шлем современного типа. Если воин не являлся на службу при полном снаряжении, какое описано выше, его штрафовали: в 1556 г. некоему коннику пришлось заплатить рубль штрафа за то, что у него не было шлема.

От представителей среднего служилого сословия требовалось исполнение нескольких обязанностей. В них входила явка на ежегодные сборы, где проверялась боевая готовность воина, устранялись недочеты в лошадях и снаряжении; посменное несение службы на границе в ожидании татарских набегов и на дорогах (шляхах)[15]15
  Ш л я х – в Древней Руси XVI–XVII вв. степная дорога около южных границ, также большая наезженная дорога, тракт.


[Закрыть], по которым следовали кочевники; и действительная служба, когда ожидалось нашествие или предполагалось нападение любой из сторон. Такая жизнь ожидала служилого человека начиная с 15 лет и до самой смерти или тяжелой болезни, ранения или старости, когда он не мог больше ездить верхом и переходил на несение относительно легкой оборонительной службы внутри крепости, известной как «осадная служба». Существовала также отдельная служба вдоль южной границы для наблюдения за нашествием врагов и охраны пограничных рубежей. Несение пограничной службы вдоль реки Оки московские воины считали самой непрестижной. Мелкие держатели служилых земель из Рязанского, Тульского, Орловского и Северского уездов родились в бедности и терпели нужду. Их интересы зачастую расходились с интересами их собратьев, живущих за счет крестьянского труда в более старых и благополучных областях государства.

В литературе встречается довольно много споров по вопросу, много ли внимания уделялось подготовке, если вообще уделялось, поместным войском в первое столетие его существования. Имеющиеся свидетельства указывают на то, что русские были отличными наездниками и меткими стрелками из лука, в стрельбе из которого они постоянно упражнялись. Какие другие виды практического обучения проводилось с войском, остается неизвестным. Вполне возможно, что никакого. Смотр был важным событием военной жизни служилого человека, поскольку каждый всадник регулярно подвергался проверке, насколько хорошо он экипирован для сражения. Тот факт, что военнослужащий в случае отказа явиться на смотр терял часть своего поместья (или в 1556 г. все поместье), указывает на значимость, придаваемую сбору. Действия русского войска становились все более регламентированными и четкими, чем просто натиск орды, полагавшейся на свои превосходящие силы для победы в военных столкновениях. Слаженность действий служили предпосылкой для внедрения более технологичного оружия и тактики. Однако в поместной коннице отсутствовало разделение обязанностей. Не было намека ни на знание дела, ни на постоянное звание, ни на должность или специализацию.

Одной из самых больших проблем в русском войске, когда оно полностью опиралось на поместную конницу, оставалась дисциплина. На первом месте были частые споры между самими военачальниками из-за назначений офицеров и их отказ сражаться под руководством «более низкого» по чину, чем они сами, командира (то есть местничество), независимо от способностей, возраста или опыта человека. Каждый из основных полков войска имел свое определенное престижное положение. Для офицеров важнее всего было почитание своего места (чина), а не обеспокоенность в успехе военных действий. Все это вело к бесконечным распрям и наносило глубокий урон эффективности действий поместной конницы. В своем походе на Казань в 1549 г. Иван Грозный попытался избавиться от этой проблемы, и в 1550 г. он приказал, чтобы все походы «велись без учета места (чинов)». Последующие цари повторили его попытку избавиться от этой порочной системы, однако споры между заносчивыми офицерами продолжались до самой отмены местничества в 1682 г. и даже после него.

И среди рядовых всадников возникали проблемы с дисциплиной; заставить их явиться на службу было нескончаемой головной болью, а убедить их не покидать службу (из-за трусости или же желания справиться, как идут дела дома в поместье) являлось еще большей проблемой. И наконец, существовала также проблема боевой дисциплины – задача координации в значительной степени необученных сил как единого корпуса, а не действия просто скопом. Русская конница никогда не отличалась высоким уровнем военной дисциплины, что нередко отмечалось иностранными наблюдателями. Проблема усугублялась еще и тем, что главной целью войны служила добыча. Государство не обеспечивало воинов деньгами, поэтому они с особым рвением относились к любой возможности увеличить свой доход за счет грабежа – при первом же случае поживиться о всякой дисциплине забывалось полностью. Пока служивое сословне являлось основной боевой силой русского войска, ничего нельзя было сделать для повышения уровня дисциплины.

Следует подчеркнуть, что поместная конница стала порождением Московского государства и просуществовала вплоть до XVII в. Это было не владевшее вотчинной землей свободное дворянство, которое приходило на помощь государю по его просьбе, а скорее слой владельцев поместной земли, существовавший по милости государства. Даже стоимость чести служилого человека, иногда сродни старому английскому вергильду[16]16
  Вергильд, также известный как «цена человека» (кровавые деньги), был установлен на жизни человека, выплачивался в виде штрафа или возмещения ущерба семье, когда жизнь этого человека отнята или иным образом повреждена.


[Закрыть], в значительной степени зависела от установленной государевой властью должности и оплаты. Из этого следует вывод, что поместная конница на момент ее образования Иваном III не состояла из представителей группы или сословия с признанными общими интересами; эти интересы, которые у данного сословия действительно стали общими, обозначились только после десятилетий навязанного государством войскового товарищества. Статья 45 главы 16 Соборного уложения 1649 г., датируемая 1633–1636 гг., кратко излагает сущность поместной системы, заявляя, что если кто-либо из дворян или детей боярских не желает служить и передает свои поместные (пожалованные) или вотчинные (унаследованные) земли или продает или закладывает их, то такие земли подлежат конфискации у лица, в пользу которого они отчуждались владельцем, и возвращены лицу, которому должно исполнять военную службу. Самого этого служилого должно высечь кнутом и возвратить на службу. Так что было бы ошибочным утверждать, что среднее служилое сословие хоть в каком-то смысле принадлежало правящему классу.

Несмотря на то что оно было порождением государевой власти, после централизации Московского государства и при продолжающейся угрозе со стороны татар, эта самая власть крайне нуждалась в нем. Оно не имело собственной независимости, но государство должно было полагаться на его военную силу (а иногда и само существование государства зависело от этой силы, хотя законность государевой власти никогда не подвергалась угрозе); именно эти симбиотические отношения позволили государству полностью подчинить себе служилое сословие, а последнему добиться колоссальных привилегий. Для свободного крестьянства эти отношения оказались пагубными, как мы видим в главе 1.

До правления Ивана Грозного мало что известно о среднем служилом сословии. Можно предположить, что появление его на сцене должно было вызвать вопли ужаса и бурю протестов, но никаких свидетельств этому нет. Можно лишь строить догадки, какие мысли роились в головах тех людей, чьи земли конфисковывали для того, чтобы раздать их в первоначальное поместное владение. То же самое можно отнести и к крестьянам, обрабатывавшим эти земли, а также к людям, которые были вытеснены или обращены в помещиков.

К эпохе царствования Ивана IV поместная конница составляла костяк русского войска. Для нее это был тяжелый период, однако также и период многих приобретений. После восшествия на трон в 1547 г. Ивана IV и до взятия Астрахани в 1556 г. основные походы совершались против татар. В то время Московия[17]17
  Изначально Московия – латинское наименование самой Москвы, впоследствии ставшее в зарубежной Европе названием сначала Великого княжества Московского, а затем и всего Русского государства. Употреблялось в иностранных источниках с XV до начала XVIII в. наряду с названиями Руссия или Россия.


[Закрыть] вела 24-летнюю войну со своими западными соседями (Ливонскую войну), которая поначалу была успешной, а впоследствии едва ли не гибельной[18]18
  Ливонская война закончилась подписанием Ям-Запольского (1582) и Плюсского (1583) перемирий. Русское царство лишалось всех завоеваний, сделанных в результате войны, а также земель на границе с Речью Посполитой и приморских балтийских городов (Копорья, Яма, Ивангорода).


[Закрыть]. Практическое исчезновение крестьянской сельскохозяйственной рабочей силы из центральных и новгородских областей Московского государства тяжело сказалось на среднем служилом сословии.

Марксистский историк Н.А. Рожков относит то, что он называет «дворянской революцией» к правлению Ивана IV. В то время не только среднее служилое сословие (которое включало дворянство) начало выражать свои интересы и определять свое положение по отношению к другим слоям общества, но и правительство Ивана IV, возглавляемое Адашевым, Курбским, митрополитом Макарием и другими, взялось официально закреплять положение поместного ополчения, более четко выразив его права и обязанности.

В период царствования Ивана IV возникло несколько вопросов, представляющих интерес для служилого сословия. В первую очередь необходимо было определить его отношение к государю и высшему служилому сословию, боярам. Были подняты и разъяснены проблемы, касающиеся функций, обязанностей и вознаграждения служилых людей. Вместе с этим очень остро стоял вопрос владения землей, а также крестьянский вопрос.

В период малолетства Ивана Грозного некоторые представители знати, правящие государством, рассчитывали укрепить свое положение за счет притеснений служилого сословия. Однако в феврале 1549 г. на Соборе примирения – собрании главного духовенства и Боярской думы[19]19
  Иван IV созвал Собор примирения, где он рассматривал проблему отмены кормлений и злоупотреблений чиновников на местах; впоследствии такие соборы стали называться Земскими.


[Закрыть], – Иван IV встал на защиту детей боярских и их крестьян от чинимых им несправедливостей со стороны бояр и их прислужников, которые возникали в судебных делах, касающихся земли, холопов и прочего. Я предполагаю, что первый Земский собор в русской истории созывался с целью донести до пострадавшего служилого сословия заботу государя о его благополучии накануне похода на Казань. Царь объявил, что уездные судьи (наместники, чаще всего бояре) не должны впредь судить детей боярских, за исключением случаев убийства, грабежа или воровства. Возможно, в этих вопросах трудно было манипулировать личными интересами. Все остальные случаи тяжбы надлежало рассматривать в Москве самим царем. Это была первая победа среднего служилого сословия над другими политическими и общественными силами Московского государства.

Земский собор 1549 г. подготовил путь для отмены в 1555–1556 гг. кормления – вида пожалования великих и удельных князей, по которому княжеская администрация содержалась за счет местного населения в течение периода службы, и которая служила главным источником дохода для бояр и прочей знати. Ненасытные наместники были замены выборными органами местного самоуправления, контролируемыми из Москвы. С конца XV в. или начала XVI в. сфера полномочий наместников постепенно сужалась. Вначале они уступили свою власть над строительством фортификаций особым чиновникам, обычно представителям среднего служилого сословия, городовым приказчикам, чьи полномочия постепенно расширялись. Поначалу городовые приказчики назначались центральным управлением, но начиная с 1550-х гг. они стали выбираться из среды уездных служилых людей, к которым они сами принадлежали. С 1530-х гг. мелкие правонарушения постепенно передавались местным властям, избранным крестьянами и горожанами (земская реформа), а крупные правонарушения разбирались губными старостами[20]20
  Губная реформа, 1530-е и 1560-е гг., в части местного управления. В соответствии с положениями губной реформы дела о «лихих людях» изымались из ведения наместников и волостелей и передавались в ведение губных старост.


[Закрыть]. Земельные споры также решались местными властями. Не вызывает сомнения, что реформа была обращена к сторонникам эффективности, стремившимся внести больше справедливости, порядка и рациональности в управление Московским государством. Приписывать все изменения только силовой политике и рациональным действиях было бы большим упрощением. И тем не менее то, что могло иметь административное или фискальное происхождение, повлекло за собой политические последствия. Пока длилась реформа во второй половине XVI в., среднее служилое сословие безраздельно властвовало в уездах, где оно и проживало, а власть старой уездной знати значительно ослабла.

Ряд некоторых событий совершенно справедливо рассматривается как неблагоприятные для магнатов. Однако они не были частью грандиозного замысла, направленного на подрыв власти бояр с целью укрепления монархии. Меры, принятые в 1549 г. и 1555–1556 гг. и продолжавшие процесс, начавшийся еще раньше, несомненно, служили попытками прежде всего исправить ситуацию, вызванную преступным поведением правящей знати, путем освобождения из-под их контроля лиц, подвергшихся насилию, а также передачи некоторых функций этой знати тем, кто подвергся насилию во времена несовершеннолетия Ивана IV. Магнатам не предъявлялось обвинение в угрозе недавно объединившемуся государству или же институтам самодержавной монархии, и последующие административные действия царя в начале его правления были направлены на уголовные, а не на политические поступки. Указы 1549 г. и 1555–1556 гг. отняли важные источники дохода, влияние и социальный престиж у магнатов (знатнейших феодалов) и, как можно предположить, усилили их интерес к землевладению. Таким образом, была подготовлена почва для ожесточенной борьбы за рабочую силу, которая привела к заповедным летам. В конечном итоге в качестве побочного эффекта эти попытки приструнить своенравных и преступных магнатов непреднамеренно повысили социальный статус среднего служилого сословия.

Иван IV старался жаловать земли в соответствии с регламентированными нормами 1550 г., исходя из более ранней практики, когда он из «лучших» детей боярских сформировал «избранную тысячу». До этого времени у Московского государства в непосредственном распоряжении находилось не более пяти или шести тысяч человек. Новой тысяче надлежало быть готовой к срочной службе. Каждому из выбранных бояр и окольничих полагалось предоставить 200 четвертей[21]21
  Ч е т ь (четверть) – единицы русской системы мер, мера площади – 7₂ десятины засеянной земли, примерно 0,5 гектара.


[Закрыть] земли в московских областях; детям боярским также полагалось по 200 четвертей, тем, кто шел по второму разряду, – 150 четвертей, а по третьему – 100 четвертей земли в пределах 67–70 км от Москвы. Тем же, кто владел новой землей в 50–60 км от Москвы, новых поместий не выделялось. Им полагалось такое же количество стогов сена (копны), как и четвертей пахотной земли, вдобавок к сену, которое они собирали со своих крестьян. Если один из воинов «тысячи» умирал, его надлежало заменить сыном, а если его сын не годился для службы, кем-либо иным. В соответствии с указом 1071 человек должны были получить 118 200 четвертей земли. Большинство из «избранной тысячи» являлись представителями среднего служилого сословия, чья непосредственная близость к столице давала им дополнительное политическое влияние.

Также в 1550-х гг., в связи с мерами по приданию официального статуса служебным требованиям, военным силам Московии был установлен штатный размер окладов. К этому времени насчитывалось 25 разрядов, число которых к концу столетия уменьшилось до 6. В соответствии с этими разрядами каждый получал свой оклад – определенное количество земли и денежного вознаграждения (см. табл. 1) (Боярская книга 1556 г.).

Таблица 1

Размер окладов, конец XVI в.

Разряд военнослужащего зависел от четырех критериев: состояния его здоровья, его материального положения (и то и другое важны для несения службы), его социального происхождения (предполагалось, что те, у кого высокопоставленные отцы, уже могли обладать военными навыками) и его прежней службы. Количество пожалованной военнослужащему земли также зависело он его разряда; количество лет, проведенных им на службе, по крайней мере до 1556 г., зависело от того, сколько земли у него имелось. Его изначальный статус, принадлежность к детям боярским, давал служилому человеку право на место в иерархии, особую статью с ее эквивалентом денежного и земельного оклада.