Текст книги "История крепостного права на Руси. Предпосылки и основные этапы лишения крестьян личной свободы. XIV—XVII века"

После определенного периода службы или воинских заслуг он мог просить повышения. Если не слишком щедрое правительство решало, что воин его заслуживает, то он получал повышение. Такая высокая степень централизации и отсутствие права у войскового командира принимать решение по собственному усмотрению являлись типичными для московского войска.

Ни земли, ни денег не хватало, чтобы воздать каждому служилому человеку по заслугам. Фактически, удовлетворено могло быть только от 25 до 60 % спроса на жилую землю, жалуемую в пользование. (Как будет показано ниже, иметь высокий оклад было почетно, хотя в действительности почти невозможно.) Во время опричнины размер средних поместных владений был резко сокращен.

Земельным фондом распоряжался Поместный приказ[22]22
  Поместный приказ – один из центральных органов управления (приказ) в Русском государстве XVI и XVII вв., организованный, вероятно, в первой половине XVI в. В приказе хранились писцовые и переписные книги, записи из них были основным документом при определении владельческой принадлежности земель и установлении размера налогов в государстве.


[Закрыть], и служилому человеку приходилось прилагать немало усилий, дабы найти свободную землю и упросить власти выделить эту землю ему. Никакой очереди на получение земли не существовало, так что всегда действовал принцип: «первым пришел, первым получил». Служилый человек тратил много времени на судебные тяжбы в надежде выпросить кусок побольше. Кроме того, правительство призывало разоблачать тех, кто незаконно владел служилой землей. Эти особенности системы окладов неуклонно ослабляли сплоченность среднего служилого сословия, создавая атмосферу джунглей, в которой каждый постоянно вел борьбу за выживание. В свою очередь, такая атмосфера позволяла властям надежнее его контролировать и оставаться более независимым от него, чем можно было бы ожидать, учитывая их военное значение для государственной власти.

Деньги выплачивались только тогда, когда они имелись в казне, прежде всего перед походами, чтобы служилый человек мог купить на рынке необходимые ему вещи. Иногда он не получал денег в течение многих лет кряду. Кроме тех предметов, которые приобретались за наличные (облачение, оружие, возможно, и лошадь), поместный дворянин должен был получать все военное снабжение (еду, транспорт, иногда даже вооружение) за счет пожалованного поместья. В мирное время он полностью жил за счет своих крестьян. Это содержание не всегда было регулярным, а собрать оброк было трудно. Многие помещики, имевшие связи при дворе, отказывались от поместной земли и просили выдать им весь оклад деньгами. Однако у сменяющих друг друга правительств никогда не имелось таких средств, чтобы заплатить всем исключительно деньгами.

Судебное уложение 1556 г.[23]23
  Уложение 1556 г. установило порядок прохождения воинской службы, согласно которому каждый феодал (вотчинник и помещик) был обязан с определенного количества земли (150 десятин) выставлять установленное количество воинов на конях и в полном вооружении. У не явившихся на службу или смотры отбирались поместья и вотчины.


[Закрыть]внесло много важных изменений как для владельцев поместных, так и вотчинных земель и установило порядок прохождения воинской службы. (Д.П. Маковский. «Развитие товарно-денежных отношений в сельском хозяйстве Русского государства в XVI в.») Принцип, что каждому землевладельцу надлежит нести службу, повторяется в Соборном уложении 1649 г. Если кто-то покупал наследственное поместье, вотчину, но не хотел служить, то эта земля подлежала конфискации. Сомнительно, что до принятия этого Уложения государство могло точно определить, сколько служилых людей оно могло заполучить, или держатели поместий знали, скольких воинов от них могло потребоваться. До 1556 г. все прежние вотчинники имели по крайней мере теоретическое право переселиться в другое место. Так, в 1539 г. князь Бельский переметнулся на службу в княжество Литовское, не претерпев конфискации своего имения даже за измену. Хотя подобный случай может служить исключением, поскольку такие люди никогда не подчинялись законным требованиям.

После 1556 г. требования к порядку прохождения воинской службы зависели не от того, кем был этот человек, а от того, сколько земли он имел в своем распоряжении. С каждых 100 четвертей (находящихся на одном поле, в преимущественно трехпольной системе земледелия, что составляло в общей сложности 300 четвертей на всех трех полях, или около 400 акров) каждый вотчинник или помещик должен был предоставить одного полностью снаряженного конника. Если предстоял долгий поход, то необходимо было выделить двух. Всадник должен был иметь полное снаряжение, и его хозяин подвергался штрафу, если он или кто-либо из его слуг являлись на службу не в полной экипировке. Если барин мог предоставить дополнительных людей (обычно за счет холопов) сверх положенной нормы, ему обычно платили в два или в полтора раза больший оклад за одного требуемого человека. Если по какой-то причине дворянин не мог предоставить требуемого воина, он должен был заплатить деньгами. По своему желанию он мог отправиться на службу сам. За неявку на службу или дезертирство он терял часть своего пожалованного поместья. К последней четверти XVI столетия эта практика стала распространяться также и на наследственные и вотчинные земли. Несомненно, указ 1556 г. был направлен как на тех, кто желал рациональных государственных и военных изменений, так и на служилых людей, которые, должно быть, радовались, что знать должна теперь нести соразмерно с ними ношу.

В 1550-х, все еще благоприятных годах, держатель поместья мог явиться на службу, приведя с собой больше положенного количества человек и полностью экипированных слуг. Например, помещик, от которого требовалось предоставить четырех человек, мог прийти с шестью, а от кого требовалось семь человек – с двадцатью и так далее. Хозяину 400 четвертей земли на одном поле надлежало обеспечить войско дополнительно тремя полностью экипированному всем необходимым воинами, не считая самого себя, если он приводил с собой троих в доспехах и четверых, облаченных в тегиляй, то получал за добавочных воинов 17 рублей. Советский историк А.А. Зимин утверждает, что не менее трети всей конницы в 1550-х составляли холопы. Это один из спорных вопросов российской историографии. Одни историки утверждают, что холопы, приведенные детьми боярскими и дворянами, не играли активной роли в сражениях, а скорее охраняли обозы, подвозили припасы, ухаживали за лошадьми и выполняли другие вспомогательные функции (А.В. Ельчанинов. «Очерки по истории военного искусства до Петра I»).

Однако А.В. Чернов настаивает, что «это не правда, что холопы не участвовали в сражениях, а только защищали своих господ. Они были вооружены лучше, чем их хозяева, выполняли самые опасные операции и на самом деле двигались впереди поместной конницы в таких операциях. Не вызывает сомнения, что хозяин должен был подсчитать, какую выгоду он мог получить от своих холопов. Для многих землевладельцев наиболее выгодным было привезти своих холопов с собой в войско. Следует отметить, что в это время уровень неявки среди самих служилых людей был крайне низким. В списке 1556 г. из 174 всадников только двое отсутствовали по неуважительной причине. Обязательная служебная отчетность сократилась по мере того, как 1570-х и особенно в 1570-х гг. Россия оказалась в бедственном положении. В 1577 г. из 279 служивых людей из Коломны, только 163 (59 %) имели полное вооружение. Это служит одним из индикаторов того, что материальные условия среднего служилого сословия ухудшились, и дает объяснение, почему они стали просить государеву власть предпринять какие-нибудь меры, чтобы прекратить бегство крестьян из поместий своих господ.

По мере того как служилое сословие становилось все беднее, у него появилось несколько способов найти выход. Служилые люди могли жаловаться и умолять о послаблениях, что вряд ли им помогло. Они могли явиться на службу без необходимого снаряжения, что они и стали делать все чаще и чаще. Эта практика, вероятно, была самоубийственной и, очевидно, принесла мало пользы русскому воинству. Другая возможность заключалась в том, чтобы полностью отказаться от своего сословия и продаться в рабство, то есть стать холопом. Обнищавший бывший сын боярский мог оставаться служить в войске в положении холопа, но только как лучше экипированный слуга более зажиточного воина, чаще всего из знати. Цена на такого холопа была, пожалуй, в пять раз выше, чем на обыкновенного, каким этот обнищавший поместный владелец также мог стать.

Уход из среднего служилого сословия и продажа себя в холопство вызывали большую обеспокоенность как самого служилого человека, так и государства. Существует по крайней мере две причины, чем плох был такой поступок. Во-первых, теоретически это стоило ему денег, поскольку правительство требовало финансовой гарантии за деятельность друг друга, то есть существовала круговая порука. Однако я не знаю ни одного случая, когда эта санкция применялась. Более значимым должно было стать чувство общего интереса. Вместо того чтобы покидать свои ряды и становиться холопами, дети боярские должны были мотивироваться коллективным желанием не попасть в такую беду.

У правительства в этом деле также имелся свой интерес, хотя его отношение время от времени менялось, поскольку этот вопрос неоднократно возникал с 1550 по 1645 г. Можно заподозрить, что первоначальный запрет на переход в холопы в 1550 и 1558 гг. был попыткой Адашева укрепить интересы государства за счет знати, в домах которой дети боярские жили как знакомцы[24]24
  Знакомцы (держальники) – молодые люди из бедных дворян, которые жили в домах бояр. Знакомцы сопровождали боярина в военных походах и вместе с детьми боярскими были телохранителями боярина. Бояре брали их в ранней молодости, воспитывали и впоследствии определяли в полки или назначали на какие-нибудь должности.


[Закрыть], прибегнув к пресечению потока новобранцев в частные войска бояр. По этой же причине военнослужащим, ставшим должниками в 1558 г., давалось пять лет (от Рождества 1557 г. до Рождества 1562 г.), в течение которых они должны были уладить свои дела с кредиторами, без уплаты процентов, вместо того чтобы становиться холопами. За этот период они не должны были заключать соглашения под новые долги; позже им разрешили это делать под 20 %. Им надлежало погасить долг равными долями, за исключением периода службы, после чего долг должно было вернуть. В 1560 г. служилый человек при возврате долга снова освобождался от выплаты процентов. Судебник 1589 г. постановил, что дети боярские, если только они не уволены со службы, не могут брать деньги под проценты, ибо они не имеют права вернуть свой долг посредством личного рабства.

Во второй половине XVI в. вопрос продажи себя в холопство представителями служилого сословия был поднят, но не решен. К этому времени он уже вызывал большую тревогу у государства и гораздо в меньшей степени, если вообще вызывал, у коллективного сознания самих служилых людей. Для них он стал больным только после Смутного времени.

В вопросе, касающемся землевладения, интересы властей и среднего служилого сословия совпадали. Обе стороны желали урегулировать отношения собственности таким образом, чтобы минимизировать количество земли, находящейся в вотчинной собственности, при максимальном увеличении заселенной земли в поместьях. Начатые Василием III в этой сфере государственные меры, ограничивавшие права вотчинников отчуждать родовые поместья, можно найти в законах 1551, 1562 и 1572 гг. Только сыновья князей, находившихся на царской службе, имели безусловное право наследовать имения. Продавать, обменивать и отдавать имения в качестве приданого или монастырям было запрещено. Законы 1550 и 1557 гг. регламентировали права наследников на выкуп родового имения, отчужденного любым способом. Эти законы служили попыткой ограничить рост монастырских землевладений, а также возместить произвол, учиненный магнатами во время несовершеннолетия Ивана IV. В этот период население было достаточно стабильным, так что магнаты в значительной степени обогатилась за счет грабежа земли вместе с трудившимися на ней крестьянами. Это привело к многочисленным конфликтам между знатью и помещиками. Целью законов было максимизировать количество земли, принадлежащей помещикам, а также по возможности содействовать возвращению земель в государственный фонд, откуда эти земли можно было перераспределить между служилыми людьми.

Опричнина экспроприировала множество боярских имений в пользу среднего служилого сословия, и в результате преобладающей формой землевладения стало служебное землевладение; создавалось впечатление, будто наследственная собственность на землю могла угаснуть к 1580-м гг. Деятельность Ивана IV не была, как полагают некоторые апологеты опричнины, преднамеренной попыткой поднять престиж среднего служилого сословия путем уничтожения магнатов. Как убедительно показывают С.В. Веселовский и другие историки, не все бояре были врагами царя и не все среднее служилое сословие было его сторонниками. Параноидальный выбор царем врагов привел к казни множество бояр и временной передаче их земель опричникам. Однако даже в самый разгар опричнины имения некоторых бояр оставались нетронутыми, а многие представители среднего служилого сословия подверглись экспроприации земель и даже казням наряду с магнатами.

По всей видимости, советские историки И.И. Полосин и И.И. Смирнов ошибались, утверждая, что реформы и другие действия правительства середины XVI в. сознательно были направлены на удовлетворение потребностей среднего служилого сословия. Некоторые историки, такие как С.В. Бахрушин, А.А. Зимин и С.О. Шмидт, оказались ближе к истине, придя к заключению, что большинство нововведений проводилось в пользу государства, что требовало уравнивания привилегий высшего и среднего служилого сословия (бояр и дворян). Привилегии у знати не были отняты (хотя некоторые из них ограничивались), эти привилегии стали также распространяться и на среднее сословие. Нигде тенденция нивелирования статусов знати и дворянства не проявилась более явственно, чем в новом институте Земского собора[25]25
  Земский собор – высшее сословно-представительское учреждение Русского царства с середины XVI до конца XVII в., собрание представителей всех слоев населения (кроме крепостных крестьян) для обсуждения политических, экономических и административных вопросов.


[Закрыть], учрежденного для санкционирования намерений правительства. Делегаты от среднего служилого сословия на Земском соборе могли теперь обсуждать и выражать согласие по вопросам, изначально являвшимся прерогативой знати.

В результате этих учредительных преобразований – создания Земского собора вместе с губной административной деятельностью – положение Боярской думы, где была сосредоточена власть магнатов в Московском государстве, сильно ослабло. Р.Г. Скрынников показал, что это также явилось результатом, хоть и непреднамеренным, образования опричнины. Достигнутый эффект заключался в увеличении относительного веса централизованной государственной власти и служилого сословия за счет магнатов. Важно еще раз подчеркнуть, что не существовало целенаправленной кампании против знати как таковой, большинство из ее представителей вполне довольствовались стремлением к собственному обогащению в рамках централизованного государства, которое они не желали видеть раздробленным.

В отношении этого утверждения имеющиеся свидетельства показывают, что интересы среднего служилого сословия не всегда находились на первом месте в умах властей. Об этом говорится в указе 1572–1573 гг. (вышедший после опричнины), который разрешал продажу вакантных служебных земель в Московской губернии любому гражданскому лицу, включая бояр, за исключением монастырей. Вряд ли эта мера шла во благо служилому сословию, так как была принята полностью в интересах правительства, пожелавшего собрать деньги для ведения Ливонской войны. Или же, как можно предположить, с целью набить карманы государевым чиновникам и наградить фаворитов продажей им подмосковных земель. (В.И. Корецкий выдвинул альтернативную версию, что эта мера имела целью вознаградить среднее служилое сословие за победу над крымскими татарами при Молодях в 1572 г.)

Мы уже неоднократно обращали внимание на вопрос о земельной собственности церкви. Крупной льготой правительства Ивана IV служилому сословию стало ограничение на приобретение земли церковными учреждениями. Поскольку количество земли было ограничено, вопрос о земельной собственности церкви был тесно связан с поместной системой, поддерживавшей среднее служилое сословие. Земли, которыми владела церковь, были автоматически отчуждены от мирского воинства. Многие конфискованные новгородские церковные земли были включены в первоначальную поместную систему. Однако земельный фонд церкви остался неизменным из-за споров о роли церкви между стяжателями, иосифлянами, и нестяжателями (заволжскими старцами)[26]26
  Спор иосифлян и нестяжателей, «русских исихастов», в XV–XVI вв. до сих пор является предметом полемики историков и богословов. Иосифляне и нестяжатели расходились по многим вопросам, но главным была проблема церковной собственности и, в частности, земель, принадлежащих церкви. Нил Сорский и его «заволжские старцы» считали, что церкви не должно принадлежать значимое материальное имущество, что церковь должна быть «нищенствующей» и жить на милостыню. Иосиф Волоцкий, напротив, полагал, что церковь должна располагать материальными богатствами, чтобы употреблять их на дело благотворительности, при этом соглашаясь с идеей личного нестяжательства.


[Закрыть], в начале XVI в., несмотря на явное желание Ивана III поддержать нестяжателей, дабы получить добавочные земли для раздачи их в поместное владение новому служилому сословию.

На Церковном совете 1503 г. Иван III дошел до того, что предложил некоторую секуляризацию церковной земли. Его сын, Василий III, также пытался сдерживать рост монастырской земельной собственности. При правлении внука Ивана III, когда более четырехсот монастырей владели имениями, занимавшими свыше трети заселенной феодальной земли Московии, церковные дела обстояли не так хорошо. Указы 1551, 1572, 1580 и 1584 гг. полностью запрещали монастырям приобретать добавочные земли. Это делалось ради укрепления положения среднего служилого сословия, которому все труднее становилось нести службу из-за постоянно увеличивающегося размера церковных земель и той привлекательности, которую сулила крестьянам жизнь на этих землях. Жизнь на монастырских землях притягивала крестьян, поскольку хозяйственные работы на такой земле зачастую велись на более высоком техническом уровне, более умелыми работниками и, возможно, рента обходилась им гораздо дешевле. Многие монастыри получали доходы не только за счет использования крестьянского труда, но также в виде крупных денежных пожертвований. У некоторых монастырей более половины доходов поступало от торговли, и, возможно, они иногда предпочитали брать со своих крестьян-арендаторов невысокую арендную плату, чтобы получить нужный для продажи товар. И наконец, в некоторых случаях правительство освобождало от налогов крестьян, живших на монастырских землях, дабы монахи могли собирать часть налоговых денег для своих нужд.

Учитывая разумную сдержанность государственной земельной политики, я не нахожу достаточно убедительных доказательств тому, что «Иван стремился подчинить церковь себе с помощью самых жестоких, деспотических мер», не менее безжалостных, чем те, к которым прибегали Людовик XI во Франции или Генрих VIII в Англии. Царь Иван Грозный, несомненно, был чудовищным деспотом, но его основная политика в отношении церкви и ее земель не была деспотичной. На самом деле в то время атака на церковные привилегии со стороны правительства велась довольно умеренно, в результате чего церковные земли не подверглись секуляризации и их расширение просто сократилось до северных областей, где воинство не могло использовать земли. Именно по этой причине монастыри, как правило, не следовали за расширением России на юг, где земля представляла большую привлекательность для служилого сословия.

В 1551 г. Иван Грозный попытался конфисковать некоторые земли, принадлежавшие метрополии, чтобы раздать их в служебное пользование. Но церковные архиепископы выразили протест, и никаких действий предпринято не было. Во времена царившего хаоса, а особенно в период опричнины, представители среднего служилого сословия самостоятельно захватывали монастырские земли. Однако позже эти земли были возвращены. Когда опричники отнимали церковные земли, пострадавшей стороне обычно отводились угодья в другом месте, а иногда к ним добавлялись также выгодные привилегии. Некоторые монастыри активно сотрудничали с царем, так что за время опричнины монастырский земельный фонд, возможно, даже увеличился в размере. Более того, правительством не предпринималось никаких шагов, которые могли бы ограничить переход крестьянских «черных» земель к монастырям.

Соответствующей мерой стала и временная («до восстановления земель») отмена церковных налоговых льгот, тархана в 1584 г., принятая по причине того, «что служилые люди несут от них большие убытки» (налоговые льготы, которыми пользовались монастыри и высшие церковные чиновники). Во время правления Ивана IV церкви были пожалованы новые привилегии, хотя после пересмотра в 1551 г. были подтверждены и многие старые. Определенное количество отступлений от этих мер произошло в 1563 г. и позже, когда царь-параноик решил, что может заручиться поддержкой церкви против своих «врагов», предоставив монастырям более либеральные налоговые льготы. Эти скромные поправки 1584 г., вероятно, мало что изменили для современников. Как правило, интересы магнатов, как церковных, так и мирян, сохранялись, поскольку тарханы не отменялись. Изменения 1584 г. вскоре сошли на нет.

Русская церковь не освобождалась от налогообложения, однако такое освобождение иногда можно было купить.

Обычно крестьяне на монастырских землях платили более высокие налоги, чем прочие сеньоральные крестьяне. Монастыри были призваны делиться своими ресурсами с государством или помогать выполнять государственные функции как во время войны, так и в мирное время. Например, в 1574–1575 гг. монастыри принудили платить за Ливонскую войну. Они также предоставляли войска, которые, как было известно правительству, оплачивались в основном из доходов освобожденных от налогов хозяйств. Олеарий[27]27
  Олеарий Адам – немецкий путешественник, географ, ориенталист, историк, математик и физик. Посольство в России, в котором принимал участие Олеарий, подробно, день за днем, описано им, и это описание представляет собой одно из замечательнейших литературных явлений XVII в., а вместе с тем благодаря своей точности является и одним из важнейших источников для изучения истории России того времени.


[Закрыть] в 1630-х гг. описывает монастырь, состоящий из одного настоятеля, 60 монахов и 400 крестьян и содержащий 100 царских служилых людей. Патриарх Никон сообщал патриарху Макарию Антиохийскому, что он предоставил 10 000 воинов для сражения с Польшей в 1560-х гг.

Несмотря на то обстоятельство, что реальной угрозы для церкви не существовало, вряд ли можно сомневаться, что монастыри, будучи осведомленными об истреблении своих английских собратьев в 1536–1539 гг., не встревожились из-за нападок на их привилегии во второй половине царствования Ивана III. Что можно наблюдать на примере подлога бумаг Троице-Сергиева монастыря где-то в 1558 или 1587 гг. На протяжении двадцати лет монастырь проигрывал земельные тяжбы и, вдобавок ко всему, стал одним из главных объектов нападок законодательства, направленного против духовенства. Решив упрочить свое положение, монастырь составил документ «в доказательство» того, что привилегии, оказавшиеся теперь под угрозой, были дарованы его основателю Сергию Радонежскому самим князем Дмитрием Донским. Московские власти всегда питали глубокий пиетет к старине, и любые отношения, длительность которых можно было доказать, подвергались нападкам гораздо меньше, чем отношения недавнего происхождения. Другой монастырь, Спасо-Евфимиев, лишился некоторой собственности из-за самовольного захвата земли крестьянами. В царствование Ивана IV монастырю не удалось найти след, дабы доказать право собственности на поселение. И только в 1589 г. тяжба была выиграна, и земля возвращена монастырю.

Оглядываясь назад, можно посчитать опасения Троице-Сергиева монастыря преувеличенными, а инцидент со Спасо-Евфимиевым – частным случаем. В XVI в. в рамках государственной политики никакие законно закрепленные за монастырем земли не подвергались нападкам, ибо секуляризационный дух в России еще не созрел. Ивана IV нельзя сравнить с Генрихом VIII. Русские слишком благоговели перед церковью, чтобы притеснять нее. Государство всего лишь осмелилось помочь своему войску, попытавшись ограничить дальнейшее приобретение земли и привилегий церковью, а не лишить ее исконного положения.

В заключение следует обратить внимание на одно нетипичное событие, относящееся к 1592–1593 гг. Именно тогда, когда Борис Годунов, бывший регентом при слабом здоровьем Федоре Иоанновиче, издал указ, прикреплявший всех крестьян к земле, у Троице-Сергиева монастыря были конфискованы некоторые земли. Эти вотчинные земли были отняты в нарушение ранее упомянутых указов. Их конфискацию следует рассматривать как заискивающий ход Бориса Годунова с целью заручиться поддержкой служилого сословия при его восхождении на престол. Эту меру можно также сравнить с современными государственными мерами, направленными против корпораций. Корпоративная хватка ослабевает, газеты пестрят хлесткими заголовками, публика находится под впечатлением, и все продолжает идти по-прежнему. Очевидно, что конфискация земель у Троице-Сергиева монастыря вряд ли нанесла ему большой урон и не дала служилому люду особой пользы.

Если церковь фактически не теряла свои привилегии, то среднее служилое сословие приобрело значительные выгоды. Одной из самых важных привилегий в Московии было право торговать беспошлинно или платить меньше обычных сборов, связанных с торговлей. Такие привилегии даровались некоторым помещикам во времена опричнины. Однако в то время привилегии не сделались общепринятой нормой.

Одной из самых главных привилегий, пожалованных Иваном IV служилому сословию, было право напрямую управлять своими поместными землями. Во время опричнины царь в некоторых документах, выданных поместным владельцам, обязует крестьян платить арендную плату и выполнять другие повинности (послушание) и т. д. и разрешает им самим устанавливать размер ренты (оброка). Эти привилегии нарушали сложившиеся между крестьянами и служилыми людьми отношения, которые являлись частью поместной системы с момента ее зарождения. Царь дал право помещикам собирать оброк у крестьян лично, а также дальнейшее использование поместья как своего рода кормление для получения дохода. В дальнейшем в главе 5 мы увидим, как эти меры привели к усилению эксплуатации крестьян и увеличили число их побегов. Право помещика управлять пожалованной ему землей и собирать оброк повысило его статус до статуса потомственного землевладельца и стало решающим шагом в подъеме среднего служилого сословия.

За время долгого царствования Ивана Грозного это было его самой большой ошибкой. С одной стороны, такие права давали служилым людям возможность грабить и тем самым губить свои служебные земли – земли, о которых они не заботились, поскольку они не являлись их собственностью и не могли по закону перейти к их потомкам. Правительство пыталось наказывать помещиков, опустошавших свои деревни, но почти безуспешно. Только окончательный перевод служебных земель в наследственную собственность ограничил хищническое поведение служилого сословия. Предоставление помещику контроля над его землей означало, что требования, предъявляемые государевой службой, противоречат его собственным экономическим интересам. У каждого помещика появлялся личный интерес к крестьянам на своей земле, подготавливая почву для предполагаемых призывов отменить право крестьян на «выход» в Юрьев день. Со временем земельный статус помещика стал более важным по сравнению с его служебным. Что явилось одной из причин, почему государство в течение следующего столетия рассматривало военнослужащего вне зависимости от земли. Со временем члены поместной конницы использовали все возможности, дабы избежать службы. В свою очередь, государство прибегало к жестоким и унижающим достоинство средствам (публичному битью и широкому использованию доносчиков) принуждения к службе. Помещики, которые не могли позволить себе управляющего для присмотра за своим поместьем, изобретали все более хитроумные способы, чтобы избежать службы и отсутствовать без разрешения, что стало обычным явлением. Из-за того, что служилые люди оказались привязаны к своей земле, они не могли стать основой регулярного войска. Государство не могло держать их постоянно на службе. По возвращении со службы ратника надлежало уволить, чтобы он заботился о своем хозяйстве. В противном случае предоставление ему служебных земель потеряло бы всякий смысл.

Ряд других событий произошли вследствие личного контроля над закрепленными землями, которые Иван IV пожаловал среднему служилому сословию. Когда чиновник собирал оброк и передавал его помещику, тот факт, что земли, закрепленные за ним, не являлись смежными, а были разбросаны по пяти или шести широко разнесенным уездам, не имел большого значения. Когда помещик стал землевладельцем, он пожелал, чтобы все его земли находились поблизости под рукой для облегчения надзора. Это стало возможно после выхода указа 1576 г., согласно которому помещики должны были получать земли только вблизи тех городов, из которых они служили. Это, несомненно, принесло выгоду как помещикам, так и властям: так как служилый человек находился в одном месте и власти знали, где его найти, когда объявлялся воинский созыв. Возможно, указ был провозглашен с учетом кампании 1577 г. (Июнь 1577 г. – поход Ивана Грозного на владения Речи Посполитой в Ливонии.) Неизвестно, когда это положение было официально отменено. Этот принцип упомянут в приговоре по частному делу в 1634 г., но к тому времени от него уже давно отказались на практике. Желание иметь прилегающий земельный участок также привело к выработке свода законов и практики в отношении того, как можно обменивать землю (поместную землю нельзя было продавать), чтобы осуществить это желание.

Вряд ли можно сомневаться, что многие из реформ и изменений во второй половине царствования Ивана Грозного произошли «в ответ на нужды служилого сословия». И тем не менее это довольно смелое заявление, поскольку оно не говорит нам, кто воспринял эти нужды и как и почему они были переданы директивным органам. Дошедшие до нас свидетельства не позволяют дать точные ответы. Можно предположить, что к концу правления Ивана IV коллективное сознание среднего служилого сословия являлось еще незрелым, хотя крестьянский вопрос был тем самым вопросом, вокруг которого могло начаться объединение его коллективного сознания. Это сословие по-прежнему оставалось в большей степени порождением государства и имело сменный состав. Ежегодные военные созывы и смотры обеспечивали требуемое окружение для выражения общих нужд и интересов, которые могли быть донесены до правительства. Губная система, чиновникам которой надлежало приезжать в Москву каждый год, была еще одним потенциальным средством для передачи просьб военно-служилых людей правительству. Нет никаких свидетельств тому, какие институты – военные или гражданские – были задействованы для подачи коллективного прошения правительству, как это произошло в XVII в. Однако это не доказывает, что таких веберовских (социальных действий) не существовало, хотя кажется маловероятным, что они все же имели место быть. Более того, Земский собор еще не представлял собой того института, каким он стал после Смутного времени, – институтом, в котором могли быть сформулированы и высказаны групповые интересы.

Вероятно, система работала по-другому. Вместо прямого лоббирования со стороны среднего служилого сословия его отдельные члены наверняка использовали прошение для личного собеседования с влиятельными чиновниками (даже с царем), дабы донести до них свои потребности. Эти связи способствовали формированию взглядов политиков, которые прибегали также к другим каналам для получения сведений о положении в стране. В результате среднее служилое сословие получило значительно более высокий статус в Московском государстве. Произошло это не только из-за намеренного желания помещиков или правительства, но, по сути, явилось результатом развития государства в конце царствования Ивана Грозного. Этот результат определенно нельзя считать неизбежным, и можно до бесконечности приводить гипотетические аргументы, чтобы показать, что могло бы случиться, если бы что-то было иначе. Тем не менее следующие элементы послужили неотъемлемыми составляющими неслыханного и непроизвольного подъема служилого сословия в течение первого столетия его существования: стремление правителей иметь как можно большее войско, которое непосредственно находилось под их управлением; недостаточное население для того, чтобы содержать войско такой величины, какую власти считали необходимым; ходатайство правительства улучшить благосостояние войска; наличие групп – церкви и старой знати, – наделенных привилегиями, которым можно было бы завидовать и которым можно было бы подражать; гипертрофия государственной власти и экономическая гипотрофия; безумное порождение Ивана Грозного – опричнина; дорогостоящие войны; всеобщее отсутствие почитаемых всеми прав человека. Все эти естественные условия соединились с историческим моментом и за одно столетие создали набирающий силу корпус государства, состоящий из 25 000 военнослужащих с привилегированным правом и социальным положением в Москве. Несмотря на эти достижения, положение среднего служилого сословия оставалось отнюдь не благополучным. В него допускался любой, статус его был невысок, и его представителям приходилось сражаться с другими слоями общества за землю и рабочие руки, которые обеспечивали ему средства к существованию. И наконец, хотя богатое событиями правление Ивана Грозного внесло большие изменения в жизнь страны, его военная реформа, вероятно, не имела глубокого влияния на повседневную жизнь служилого сословия.