Текст книги "Краткая история религии"

Глава 5
От принца к Будде

Через 15 столетий после того, как всадники-арийцы ворвались в Индию и запустили эволюцию сложной и яркой религии, которую мы теперь зовем индуизмом, один человек в ужасе размышлял над доктриной бесконечных перерождений. Он задавался вопросом, что значит для души быть прикованной к колесу сансары. И из его ответа возникло новое духовное движение. Он родился около 580 года до н. э. у подножья Гималайских гор на северо-востоке Индии. Его имя было Сиддхартха Гаутама, и вот его история.

Сиддхартха принадлежал к касте кшатриев, правителей и воинов. Его отец, Шудходана, король шакьев, был 50 лет от роду, когда его жена, королева Майя, родила их сына. Благочестивый ребенок Сиддхартха изучал Веды, священные книги индуизма. Хотя он и был принцем, живущим в привилегированном положении, его учителя напоминали, что он, как и все прочие, находится на долгом пути сквозь многие жизни, Когда ему было 16, он женился на принцессе Яшодхаре, и у них был сын Рахула, До 29 лет Сиддхартха жил особой защищенной жизнью, для удовлетворения любой его потребности наготове находилась армия слуг. Но в течение всего нескольких дней ряд событий изменил его жизнь навсегда, так называемая история Четырех Встреч. Однажды, возвращаясь с охоты, он увидел истощенного человека, корчащегося от боли на земле. Он спросил своего телохранителя Чанну, что не так с этим человеком. «Он болен», – был ответ. «Почему он болен?» – спросил принц. «Это, мой принц, есть порядок жизни. Все люди болеют». Принц задумался, но ничего не сказал.

На следующий день он столкнулся со стариком, спина которого была согнута как лук, голова тряслась, а руки дрожали. Ему было тяжело идти, даже опираясь на две палки. «И этот человек тоже болеет?» – спросил принц Чанну. «Нет, – ответил Чанна, – он стар. Это то, что происходит с пожилыми людьми». Вновь Сиддхартха задумался, но промолчал.

Третьей ему встретилась похоронная процессия. Усопшего несли к месту сожжения, чтобы кремировать в соответствии с индиуистским обычаем. Вдова и дети, рыдая, следовали за ним. Сиддхартха спросил у Чанны, что происходит. «Это путь всякой плоти, – объяснил тот. – Неважно, принц или нищий, смерть приходит за всеми нами». И снова Сиддхартха ничего не сказал.

Сиддхартха узрел своими глазами болезнь, старость и смерть. «Что может быть причиной всех этих страданий?» – задумался он и проштудировал Веды. Но все книги говорили ему, что это закон жизни, это карма. Он остался в своем дворце, чтобы поразмышлять над этими тайнами. Вдруг за окном раздались звуки пения. Но это лишь больше опечалило его. Удовольствие мимолетно, осознал он. Оно предлагает облегчение, но не может сделать ничего для замедления приближения смерти.

На четвертый день Сиддхартха отправился на рыночную площадь – Чанна был с ним, как обычно. Между покупателями и продавцами, удовлетворявшими свои потребности, принц увидел просящего подаяния монаха в грубых одеяниях. Он был стар и, очевидно, беден, но выглядел счастливым и безмятежным. «Какого рода этот человек?» – спросил Сиддхартха у Чанны. Тот объяснил, что это один из тех, кто оставил свой дом, дабы жить без имущества и забот, которые оно вызывает.

Сиддхартха вернулся в комфорт своего дворца в глубокой задумчивости. Этой ночью, бессонной и тревожной, он был потрясен открытием: желание есть причина человеческих страданий. Мужчины и женщины никогда не довольны тем, что имеют, и никогда не успокоятся. Они жаждут того, чем не обладают. Но едва обретают желанное, приходит новая жажда. Чем больше он думал об этом, тем больше желание возмущало его. Этот недуг поражает с рождения каждого в этом мире, и нет спасения от его принуждения. Но, хотя Сиддхартха и был возмущен желанием, он также был полон сочувствия к тем, кто им измучен. И тогда он решил помочь людям. Он найдет путь освободить их из когтей желания, так что они больше не будут рождаться в этом мире боли. Он будет искать просветление, которое вырвет его из вращений колеса перерождения. А затем он поведет остальных по пути, который открыл.

Приняв это решение, Сиддхартха поднялся со своей постели. Прошептав слова тихого прощания жене и сыну, он призвал Чанну, и они уехали в колеснице, запряженной жеребцом Кантакой. Когда они достигли края леса, Сиддхартха сошел с колесницы и мечом отсек свои длинные черные волосы. Он отдал их Чанне и отослал его обратно во дворец, чтобы тот предъявил их как доказательство начала новой жизни Сиддхартхы. Затем он сменил свои дорогие одежды на одеяние бродяги и отправился дальше как бездомный паломник. Принц Сиддхартха Гаутама был 29 лет от роду, когда стал нищим. Этот момент в его истории известен как Великое Отречение.

Шесть лет он скитался, ища наилучший способ очиститься от болезни желания и достичь просветления. Встреченные им мудрецы предлагали два подхода. Один был интенсивной формой ментальных упражнений, созданный для дисциплиниро-вания сознания и усмирения его жажды желаний.

Сиддхартха в совершенстве овладел этими техниками и нашел их полезными. Но они не дали ему конечного освобождения или просветления, которые он искал. Поэтому он оставил медитирующих и продолжил путешествие, пока не встретил группу монахов, практиковавших жесточайший аскетизм. Чем сильнее ты отрешаешься от своего тела, говорили они ему, тем чище становится твое сознание. Если ты хочешь освободить свою душу, ты должен уморить свое тело голодом. После этого Сиддхартха начал программу по самоотречению, которая почти довела его до смерти. И тогда он сказал себе:

«Когда я жил на единственном фрукте в день, мое тело стало истощено… мои конечности стали как узловатые суставы иссохшего пресмыкающегося… как стропила на проваленной крыше были мои тощие ребра… когда я хотел потрогать свой живот, я чувствовал под пальцами позвоночник».

Он задумался: разумеется, если бы теория отречения от тела была верна, к этому моменту он должен был бы достичь просветления, поскольку уже подобрался к самому краю смерти. Сиддхартха был так слаб, что не мог более владеть телом – и потерял сознание. Его друзья думали, что он вот-вот умрет, но он выздоровел. Придя в себя, Сиддхартха сообщил монахам, что принял решение. Шесть лет интенсивной медитации и самоотречения ни на шаг не приблизили его к просветлению, которое он искал. Поэтому он собирается прекратить голодовку и самоистязание. Огорченные его решением, монахи покинули его, и Сиддхартха продолжил путь в одиночестве.

Он пришел к фикусу и принял решение, сидя под ним. Хотя моя кожа, жилы и кости могут иссохнуть, и мои жизненные соки иссякнут, сказал он себе, я буду сидеть здесь, пока не достигну просветления. Спустя семь дней он был поражен: ведь его желание освободиться от желаний также есть желание! Он понял, что желание освободиться от желаний – препятствие к просветлению. Осознав важность этого открытия, он убедился, что освободился от желаний. И вошел в состояние просветления, в котором «неведение разрушено, знание возросло, тьма повержена, свет воссиял». В этот момент он почувствовал, что «перерождения больше не будет, я прожил финальную жизнь; моя задача выполнена; больше не существует меня прежнего». Повороты колеса сансары для него остановились. Именно тогда он и стал Буддой, Просветленным.

Затем он пошел искать монахов, которых разочаровал своим отказом от их пути к просветлению. Он нашел их в Оленьем Парке в Бенаресе, городе на берегах Ганга в северной Индии. Несмотря на его уход, они учтиво приняли его. Его ответ на их осторожное обвинение в том, что, отказавшись от аскезы, он утратил путь к просветлению, стал известен как Первый Поворот Колеса Учения. В своей речи он вновь задался вопросом, преследовавшим его с тех самых пор, как он оставил дом в поисках просветления. Что положит конец повороту колеса сансары, к которому нас приковывают наши желания? Данный им ответ был таков: выход есть путь умеренности между крайностями. Он назвал его Срединным Путем. «Есть две крайности, о, монахи, которых следует избегать. Одна есть жизнь в удовольствиях и похотях, низкий путь… и бесполезный. Другая есть жизнь в самоистязании; это болезненный путь… и бесполезный. Избегая этих двух крайностей, мы достигаем Срединного Пути, который ведет к Просветлению». К Срединному пути ведут Четыре Благородные Истины. Вся жизнь пронизана страданием. Причина страдания – желание. Желание может быть устранено. И способ устранения страдания – следовать Восьмеричному пути.

Будда был человеком практического склада, человеком действия. Отличительной характеристикой практичных людей является любовь к спискам: что сделать, что запомнить, что купить на рынке. Вот список Будды из восьми пунктов, необходимых для устранения желания, причиняющего страдания: правильное убеждение, правильное намерение, правильная речь, правильное поведение, правильное занятие, правильное усилие, правильное созерцание, правильное сосредоточение. Правильное убеждение и правильное намерение – найти Срединный Путь и следовать ему. Далее – решение не клеветать и не использовать грубые слова. Еще важнее – отказ от воровства, убийства и чего бы то ни было постыдного, а также избегание действий, приносящих вред другим.

Буддизм – это практика, а не вероучение, Это, скорее, то, что делают, чем то, во что верят, Ключ к успеху – контроль безостановочно желающего сознания при помощи медитации. Сидя спокойно и наблюдая за собственным дыханием, медитируя на слово или цветок, практикующие перемещаются между уровнями сознания к покою, ослабляющему желание, Будда мог бы согласиться с озарением французского созерцателя XVII века Блеза Паскаля: «Все зло человеческое происходит от единой причины: невозможности для человека усидеть спокойно в комнате». Поверив учению Будды о Срединном Пути, монахи стали его первыми последователями. Так и появилась Сангха, буддийский орден монахов и монахинь. Хотя проповедь Будды не навязывала никакого вероучения, она основывалась на двух принципах индийской религии: карме и сансаре, Законе Деятельности, который ведет к миллионам перерождений. Будда учил, что кратчайший путь к прекращению перерождений – стать монахом и практиковать дисциплины, ведущие к Просветлению. Но если в вашей ситуации это невозможно, остается вести нравственную жизнь в надежде, что на следующем обороте вы сможете достичь состояния, в котором получится принять охристую робу монаха или монахини.

На протяжении 45 лет после Бенаресской проповеди Будда странствовал и трудился над укреплением Сангхи. На пороге смерти он сказал последователям, что его уход ничего не значит, ведь его учение останется, и это учение – то, что значимо. Принц, ставший Буддой, совершил свое последнее путешествие в городок к северо-востоку от Бенареса. Почувствовав недомогание, он лег между двух деревьев и умер. Ему было 80 лет. Религия, основанная Сиддхартхой Гаутамой, распространилась по всей Азии и со временем стала мировой – хотя в наши дни в месте зарождения ее трудно обнаружить. В отличие от джайнизма, который трудно найти где-то еще и к которому мы обратимся далее.

Глава 6
Не навреди

Как и буддизм, джайнизм – это ответ на вопрос, который индуизм предложил человечеству. Если наше нынешнее существование есть лишь позднейшая из многих жизней, которые мы вынуждены прожить, поскольку наша карма приковала нас к колесу перерождения, как можем мы освободить себя и сбежать в страну, называемую «нирваной»? Нирвана – это слово из санскрита, значащее «быть задуваемым, подобно свече». Она достигается, когда душа окончательно освобождается из сансары. Ответом Будды было нахождение Срединного Пути между крайностями. Джайнизм пошел в противоположную сторону. Он выбрал наиболее экстремальный вариант из всех, что можно вообразить – тропу сурового самоотречения. И его высшим идеалом для последователей стало совершение акта саллекханы и уморение себя голодом до смерти.

Слово «джайнизм» образовано из санскритского глагола, означающего «завоевывать». Имеется в виду битва, которую джайны ведут против своей собственной природы, стремясь к просветлению, которое приносит спасение. В джайнской традиции были 24 джины или победителя, добившиеся такого контроля над своими желаниями, что достигли просветления. Они стали известны как тирт-ханкары, что означает «строители бродов» – из-за способности вести души через реку перерождения к спасению на другой стороне. Последний из этих тиртханкаров обычно и описывается как «основатель» джайнизма. Его имя – Вардхамана, хотя больше он известен как Махавира, то есть «великий герой». Традиция говорит, что он был рожден около 599 года до н. э. в долине Ганга на востоке Индии – в регионе, также видевшем рождение Сиддхартхи Гаутамы, позже ставшего Буддой.

У Махавиры с Буддой общего больше, чем только география и хронология. Он также был принцем и также был одержим проблемой страданий и их причинами. Он также оставил привилегированную жизнь, чтобы найти просветление. И он согласился бы с Буддой в том, что желание есть причина страдания. Люди несчастны, ибо жаждут того, чем не владеют, но едва заполучат вожделенное, начинают жаждать чего-то еще. Следовательно, если желание есть причина страдания, спасти нас может только избавление от желания. То, как он решил проблему устранения желания, показывает, насколько радикальным персонажем был Махавира. Он заявил, что избавление от колеса перерождений может быть достигнуто только избеганием зла и деланием добра. Как и Будда, он тоже любил списки и свел свой метод к Пяти Заповедям. Не убивай и не вреди ни одному живому существу. Не воруй. Не лги. Не живи распущенной и беспорядочной жизнью. Не ропщи и не жажди ничего.

На первый взгляд в этих правилах нет ничего нового. Многие другие традиции предлагают примерно такой же путь. Джайнизм отличает глубина первой заповеди – не убивать и не вредить другим созданиям. Ахимса или ненасилие – главная особенность его учения, абсолютная и всеобъемлющая. Только абсолютным ненасилием может ищущий спасения изменить карму, приковывающую его к колесу перерождения.

Джайнские монахи и монахини никого не должны ранить или убивать! Они не должны убивать животных ради пропитания. Они не должны охотиться или рыбачить. Не должны даже прихлопнуть комара, кусающего их в щеку, или пчелу, жалящую их в шею. Найдя в своем доме паука или другое нежелательное насекомое, они не должны давить их. Если им не нравится такое соседство, они должны осторожно поднять его, убедиться, что не поранили и выпустить благоговейно за порогом. Кроме того, поскольку сама земля, по которой они ходят, кишмя кишит крошечными живыми существами, следует ходить осторожно, дабы не повредить им. Для предотвращения ситуации, при которой их тяжелая поступь может оборвать жизнь под их стопой, джайны используют метелку из мягких перьев, деликатно разметая дорожку перед собой, чтобы пройти по ней. Некоторые даже носят маски, прикрывающие рот, чтобы не вредить насекомым, которых могут вдохнуть. Их благоговение и уважение ко всем формам жизни распространяется даже на корнеплоды. Их не следует вырывать из земли и съедать. Они такие же существа, и их жизни настолько же ценны, как и человеческие.

Но если не есть мясо, рыбу или овощи, как же выжить? Некоторые из джайнов действительно выбирают не жить. Саллекхана или самоубийство путем голодания – это высший джайнский идеал. Он означает угасание желания в душе и ее финальное освобождение от кармы. Но стоит лишь на секунду задуматься, чтобы осознать: самоубийство не может стать универсальной практикой даже среди джайнов. Все религии имеют разные степени интенсивности – от пылающей веры фанатиков до легкого тления блюдущих ритуалы время от времени. Джайнизм, будучи одной из самых горячих религий в истории, для своих последователей также предлагает разные уровни температур. Большинство не должны морить себя голодом до смерти: того, что они делают, более чем достаточно. Эти люди выживают благодаря фруктам, но только тем, что сами упали на землю. Джайны – радикальные фруктоеды. Ограничиваясь паданцами, они подкрепляют себя, не причиняя никому вреда.

Помимо веры в священность всех форм жизни, джайнизм почти не обременяет себя религиозной теорией. В их системе нет места для высшего божества или творца. Это освобождает от жестокостей кастовости. Но их путь к спасению зависит от точности карты мироздания. Джайны верят, что Вселенная состоит из двух гигантских сфер, соединяющихся крошечным перешейком. Дабы представить это, вообразите, что перекручиваете воздушный шарик, и он оказывается разделен на две части. В джайнизме эта точка перекручивания и есть наш мир, где души проводят время в кругу перерождения. Так же, как слишком большое количество пищи делает наше тело слишком тяжелой ношей, джайны верят, что дурное поведение добавляет веса душе и делает задачу по выходу из круга перерождений более сложной. Души, прожившие дурную жизнь, возвращаются на следующем этапе в более низкой форме. Возможно, в виде змей или лягушек. Или даже моркови или лука. Души, которые жили действительно злой жизнью, становятся настолько тяжелыми, что их вес утягивает их вниз, в семь преисподних нижней сферы мироздания, где каждый из последующих адов все более жесток в своих мучениях, нежели стоящий выше.

По тому же закону души, очищающие себя от греха, становятся тем более легкими, чем усерднее они борются. Самые рьяные приверженцы джайнизма практикуют то, что называется экстремальным аскетизмом – словом, взятым из греческой атлетики и означающим «тренироваться настолько тщательно, чтобы одному превосходить всех прочих на поле». Джины, лучшие атлеты джайнизма, трудились настолько усердно, что их души стали достаточно легкими для всплытия все выше и выше сквозь небеса высшей сферы. Добравшись до 26-х небес, они достигли нирваны и конца своих борений. Теперь пребывают они навеки в состоянии недвижимого блаженства. Спасены, наконец!

Другой интересный аспект джайнизма – то, как его приверженцы переносят свою борьбу за невесомость на мир идей. Так же, как и дурные поступки, неправедные идеи могут утяжелять душу. История определенно показывает, что несогласие в идеях – в том числе, религиозных – одна из главных причин насилия среди людей. Для джайнов доктрина ахимсы или ненасилия распространяется и на их отношение к идеям, а не только телам. Даже в той жизни, что проходит в уме, джайны должны не причинять вреда и поступать ненасильственно. Они уважают то, как разные люди воспринимают и познают реальность, при этом признавая, что никому и никогда не доступна полная картина.

Эту доктрину об уважении они зовут анеканта-вадой. Чтобы проиллюстрировать ее, джайны рассказывают притчу о шести слепых людях, которым предложили описать слона, ощупывая разные части его тела. Человек, трогавший ногу, сказал, что слон похож на столб. Человек, трогавший хвост, сообщил, что он как веревка. Трогавший хобот, утверждал, что слон совсем как ветка дерева. Исследовавший ухо, сказал, что слон – нечто вроде опахала. Проводивший руками по животу, заявил, что слон как стена. А тот, кто трогал бивень, сказал, что слон – это твердая труба. Их учитель заметил, что все они правы в своих описаниях, однако каждый познал лишь часть, но не целое. Мораль этой истории в том, что все люди ограничены в своем познании реальности. Даже не будучи слепыми, они видят ее лишь под своим углом. Это нормально до тех пор, пока они не претендуют на то, что их точка зрения охватывает полную картину, и не принуждают прочих видеть вещи тем же образом.

Для джайнов ограниченность нашего знания является порождением той нереальности, где мы заперты в нашем падшем существовании. Только просветленные достигают идеального знания. Что бы мы ни думали о прочих аспектах джайнизма, его поощрение духовной скромности в религиях встречается редко. Последние предпочитают думать, что обладают предельным знанием вещей и гонят от себя мысль, что все они – слепые попрошайки, бранящиеся из-за формы слона.

Махавира путешествовал по Индии, проповедуя свои идеи и привлекая последователей. В 427 году до н. э., когда в 70 лет он умер, уморив себя голодом, число его последователей насчитывало 14 тысяч монахов и 36 тысяч монахинь. Те и другие были настоящими атлетами джайнизма. Они усиленно тренировались, чтобы сделать себя достаточно легкими для достижения нирваны в текущей жизни. И они собрали в своих священных текстах Агамах проповеди Махавиры о ненасилии и благоговении перед любой жизнью.

Стоит им только устояться, как большинство религий раскалываются на различные секты, каждая из которых претендует на исключительность подлинности наследия первоначального пророка или учителя. Джайнизм прошел по тому же пути. Он раскололся на две группы, но их различия несущественны и, честно сказать, просто очаровательны. Одна группа, называющая себя дигамбары (то есть «одетые воздухом), настаивает на том, что монахи и монахини не должны носить одежду. Тогда как другая, шветамбары («одетые в белое»), дозволяет им носить белые одеяния.

В дополнение к монахам и монахиням, джайнизм в Индии все еще имеет миллионы последователей-мирян. Хотя первые – настоящие атлеты, вторые живут настолько обычной жизнью, насколько им позволяет положение в обществе. Они не предполагают достичь 26-х небес за одну жизнь, полную борьбы. Но надеются, что их нынешняя – в деликатном ненасилии – гарантирует им участь монаха или монахини в следующем воплощении. А уж в той, грядущей жизни они наконец достигнут нирваны.

Исходя из самой природы джайнизма, он никогда не смог бы стать массовой религией, но всегда был источником вдохновения. Он оказывается для нас примером интересного различия. Реально привлечь экстремальные практики могут лишь меньшинство. Но они в состоянии влиять на мнение большинства и смягчать его позицию. Джайнское воззрение о священности всякой жизни внесло вклад в вегетарианское движение в разных его формах. А доктрина ахимсы или ненасилия имела знаковое влияние на политику. Она вдохновила Махатму Ганди, лидера кампании за независимость Индии от британского владычества в первой половине XX столетия. Она вдохновила Мартина Лютера Кинга, христианского проповедника, возглавившего кампанию за права человека в США в середине того же столетия.

Джайнизм продолжает отстаивать утверждение о том, что желание есть причина многих человеческих страданий, и только умение контролировать его делает человека счастливым и довольным. Немногие из нас захотят «одеться небом» или уморить себя голодом до смерти, но мысли о тех, кто станет это делать, могут побудить нас жить хоть немного более простой жизнью.

Я указывал в начале этой книги на невозможность следовать четкой хронологии событий, отслеживая появление различных религий. Все потому, что в нашей истории география так же важна, как и время. Многие вещи происходят одновременно в разных местах. Так что сквозь ход истории нам придется двигаться зигзагом. Вот почему в следующей главе мы вернемся назад – к событиям, произошедшим лишь на несколько сотен лет позже вторжения ариев в Индию, а географически – на Запад. И взглянем на одну из важнейших фигур в истории религии – таинственного персонажа по имени Авраам.