Текст книги "Краткая история религии"

Глава 12
Еретик

Когда американский президент Джон Кеннеди захотел уменьшить количество атомных бомб в мире, поскольку считал, что из-за них тот становится опасным местом, ему пришлось столкнуться со множеством возражений. Самым громким его критиком был один физик-ядерщик, считавший, что чем больше у Америки атомных бомб, тем лучше она защищена. Когда Кеннеди спросили об этом, он отметил: кто-либо, абсолютно уверенный в чем-то – особенно, если он является признанным экспертом, – должен встряхнуть того, кто придерживается широких взглядов. И в этом, продолжил он, преимущество ограниченного мышления.

Для ограниченного мышления в жизни остается лишь одна битва – за повсеместное распространение своих взглядов. Специальный термин для подобной уверенности – ортодоксия (от греческого слова, обозначающего истинную или правильную веру). Человек вроде президента Кеннеди, противостоявшего ортодоксальному взгляду на атомные бомбы, был еретиком. А его мнение было ересью – от другого греческого слова, обозначающего человека, противостоящего «линии партии». Ортодоксов и еретиков можно найти в любой сфере человеческой жизни, но особенно они распространены в религии. Наблюдение за ними поможет нам понять, почему религии постоянно – и иногда жестоко – сталкиваются с противоречиями внутри самих себя.

Кстати, большинство религий начинались как ереси. Пророк поступал в соответствии с внутренним голосом, бросавшим вызов бытовавшему мнению (вспомним, как Авраам высмеял богов в магазине отца). Затем, как правило, происходил раскол, в результате которого еретик создавал новую религию или начинал конкурирующую ветвь внутри текущей. Иногда еретики побеждали, и их идеи становились новой ортодоксией. Ограниченное мышление либо остается закрытым, и новое вдохновение уходит куда-то еще, либо оно достаточно открыто, чтобы позволить проникнуть в себя новому пониманию.

В отличие от последователей других монотеистических религий, евреи преуспели в этом процессе. С самого начала центром их жизни были споры и разногласия. Конечно, все религии спорят, но большинство из них стремится как можно скорее прекратить препирательства и навязать линию, которую каждый должен либо принять, либо быть отвергнутым. Они любят, чтобы все было чистенько. Еврейская религия никогда не была такой. Она знала: ничто в религии не может быть бесспорным. И полагала, что лучше продолжать спорить, чем заточить свой разум в железную клетку и выкинуть ключ. В самом сердце священной книги иудаизма мы находим еретика по имени Иов, свидетельствующего в свою пользу против современной ему ортодоксии.

История Иова долгое время считалась сказкой. Однако во время вавилонского изгнания с ней поработал неизвестный поэт, использовавший ее для изучения страдания. Возможно, евреи больше остальных испытывали потребность взяться за эту проблему. Другие нации и народы были стерты из истории действиями великих империй, но, по крайней мере, тогда же закончились и их страдания. У евреев же страдания, казалось, не прекратятся никогда. Закончившись как нация в 70 году до н. э. и оставшись без места, которое можно было бы назвать домом, они вступили в историю блужданий и неприятия – куда бы ни шли. Не имея уверенности в собственной хоть сколько-нибудь продолжительной безопасности, они держали сумки собранными – готовые к новому исходу, новому изгнанию.

Они потеряли землю и храм, но они сохранили свою книгу, которая стала для них духовным домом и который они могли запихнуть с свои чемоданы, когда начинались новые гонения. Но даже если бы ее у них отняли, они сохраняли суть ее в своей памяти – в нескольких стихах из Пятикнижия, которое знали наизусть. Они называли это Шма, от еврейского слова, означающего слышать или слушать. «Слушай, Израиль! Господь – Бог наш, Господь – один! И люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всей душою твоей, и всем существом твоим». Согласно древней еврейской традиции, Даниил, попав в львиный ров, повторял – Шма и остался невредим. История Даниила поддерживала Израиль в минуты великих опасностей. Но что может поддержать израильский народ теперь, когда он перемолот в пыль в львиных пастях. Почему сейчас страдания стали жизнью евреев?

Это был вопрос, на который отвечала книга Иова. Вернее, у него не было точного ответа, но он разрушил ортодоксальный взгляд, согласно которому это было божье наказание за их грехи. И это важный момент в истории религии. Он представляет нам обычного человека, который узнает ложную идею, когда видит ее. Хотя его религия утверждает, что она не может быть ложной, поскольку Господь сказал, что это истина. И он спросил себя: может ли бог сделать ложную вещь истинной, лишь назвав ее таковой? Нет, ложное остается ложным, что бы ни сказал Господь или как бы ни уверяли священники, что он так сказал. Я знаю: их объяснения ложны – и я собираюсь так говорить, даже если небеса обрушатся на меня. Иов – еретик, который стоит в центре Библии и бросает вызов самому ее учению.

Открывая книгу Иова, мы обнаруживаем, что человек этот непорочен, справедлив и сказочно богат. И было у него, кроме семерых сыновей и трех дочерей, которых он обожал, семь тысяч мелкого скота, три тысячи верблюдов, пятьсот пар волов и пятьсот ослиц, и весьма много прислуги, и недвижимости без счета. В условиях своего времени и места, его богатства были бесчисленны.

Но за какие-то несколько дней он был лишен всего. Его домашний скот был украден, его слуги и дети убиты, а сам он поражен ужасной кожной болезнью. Он сидел на пепле и соскребал с себя гной черепком. Его страдания были абсолютны. Жена призывала его похулить бога и умереть. Но Иов ответил на все свои страдания таким образом: «Наг вышел я из родимых недр и наг возвращусь назад. Господь дал, Господь взял – благословенно имя Господне!»

В следующей сцене к Иову пришли трое друзей, сказавшие, что хотят утешить его. Но на самом деле они явились допросить его. Они были из тех верующих, у которых есть ответ на все – даже на волну потерь, поглотившую Иова. Элифаз из Темана, Билдад из Шуаха и Цофар из Наамы собрались перед пораженным другом и начали свой допрос. Они повторяли снова и снова одни те же речи с возрастающим раздражением, а затем Элифаз из Темана выступил с официальным объяснением ситуации Иова.

Невинный никогда не погибнет, сказал он, тогда как грешный пожнет урожай боли. Ты пожинаешь урожай боли, так скажи нам, в чем ты согрешил, чтобы обрушились все эти несчастья на твои плечи? Иов отказался принять логику его рассуждений. По какой бы причине бог ни решил поразить его, не может быть, чтобы грехи Иова призвали это на его голову. Иов знал: он – богобоязненный человек, который ничего не сделал, чтобы заслужить такое.

Друзья Иова не проявили широты взглядов в его отношении. Для них было немыслимо, что официальная теория может быть ложной. Если они примут такую вероятность, все в их нынешней религиозной вселенной распадется. Лучше придерживаться официальной линии, чем впасть в сомнение. Но Иов держался своей версии. Доктрина не могла не быть ложной, ибо он знал, что ничего не сделал, дабы заслужить разрушения, настигшие его и его семью.

Обычный человек скорее поверит в необычную ситуацию, чем согласится с предъявленными ему обвинениями. Иов нашел смелость бросить вызов жестокой теории. Даже если доказать его невиновность в этой жизни сложно – доказательство отрицания всегда невозможно, – он верит, что после смерти Господь восстановит его репутацию: «Потому что я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его».

Но Иову не пришлось ждать смерти, чтобы быть оправданным. Сам Господь явился и осудил тех, кто пытался склонить Иова согрешить против него: «Сказал Господь Елифазу Феманитянину: горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов». Именно благословение бога получил еретик, а не ортодоксальные учителя, поддерживавшие «линию партии».

Но даже богу в этой истории не позволили бросить вызов ортодоксальному учению! Следующий автор, расстроенный божественной поддержкой ереси Иова, «пришил» к этому тексту счастливый конец. Бог дал Иову «вдвое больше того, что он имел прежде», восстановив, таким образом, старую теорию о том, что за свои деяния в этой жизни праведные вознаграждаются, а плохие наказываются. Гениальность этой истории в том, что она позволяет нам увидеть ересь и ортодоксию в действии. И составить свое собственное мнение.

Когда мы обращаемся к этой истории, стоит вспомнить о Десятой заповеди, отрицающей идолопоклонство. Она предостерегает Израиль от мыслей, будто бога можно завернуть в маленький чистенький сверток и толкнуть на религиозном рынке. Хотя именно это организованная религия и делает. Она упаковывает бога в свою собственную ортодоксию и пытается навязать ее другим. Это то, что предприняли утешители Иова. Вместо того, чтобы войти в его отчаянное положение и разделить с ним недоумение по поводу его судьбы, они точно объяснили ему, как рука Господа управляла случившимся с ним и настаивали на том, чтобы он принял их объяснение. Хорошо развитые религиозные ортодоксии любят так поступать – объяснять людям, что именно думать, значение вещей и то, каким образом бог проявляет себя в этой ситуации. Попасть в поток объяснений, которыми так увлекаются некоторые религии, – это как обнаружить себя в долгом автобусном путешествии в компании навязчивого болтуна, всю ночь пытающегося навязать вам свои маниакальные идеи.

Элифаз из Темана, Билдад из Шуаха и Цофар из Наамы – классические религиозные фанатики, считающие, что все уже написано, и не любящие ничего больше, чем прокручивать записанное каждому встречному. Книга Иова хороша тем, что не боится утомить нас практически до смерти, чтобы найти собственную точку зрения. Не будь так уверен, что знаешь, кто такой Господь или как он действует – в этом ее смысл.

Евреи лучше других верующих справлялись с такого рода неопределенностью. Они не пытались распространить своего бога среди других народов. Они были слишком заняты собственными спорами с ним, чтобы иметь на это время. И они все еще спорят.

Но сейчас нам нужно оставить их в их долгом споре с богом и перейти к рассмотрению другой религии – Зороастризму. Она вернет нас назад в Персию времен Будды – приблизительно в 600 годы до н. э. Но сначала нам нужно будет сделать остановку в Индии.

Глава 13
Последняя битва

На вершине холмов Малабар на юге Мумбай на западном побережье Индии туристы могут засечь в свои бинокли проблески таинственной каменной башни, возвышающейся над деревьями. Им запрещено подниматься на холм и посещать башню, но, если бы они использовали дроны для фотографирования ее, они бы увидели: она имеет плоскую крышу, окруженную по периметру невысокой стеной. Сама крыша разделена на три концентрических круга. Камера может поймать в объектив стервятников, пожирающих трупы, расположенные на крыше определенным образом: тела мужчин – в первом круге, женщин – во втором и маленькие, детские – в третьем.

Показываемое дроном – вовсе не проявление безразличия к мертвым, но выражение глубокого уважения, древний похоронный ритуал парсов, самой маленькой религиозной общины Индии. Парсы верят, что мертвые тела нечисты. Поэтому их захоронение осквернит землю, которая их примет. А сожжение загрязнит огонь, их уничтоживший. Они также верят в необходимость проявлять доброту к животным, питающимся мертвечиной и помогающим сохранять землю чистой. И они построили эти Башни молчания, на которых выставляют своих мертвецов под иссушающий жар солнца и острые клювы воронов и стервятников. Требуется не так много времени, чтобы с оставленных на башне трупов была содрана плоть и остались только скелеты – выгорающие и разрушающиеся до тех пор, пока не будут собраны в костяной комнате в центре башни, где медленно превратятся в прах и, фильтруясь через грунт, смоются в море. Таким образом, тело, которое человек утрачивает после смерти, становится даром, продлевающим жизнь животных, которые им кормятся. Все возвращается к природе. Ничто не исчезает напрасно.

И хотя парсы, построившие эти Башни молчания, проживают в Индии многие столетия, изначально они пришли из Персии, что и отражено в названии этой народности. Название Персия было дано греками Ирану – земле, расположенной с северо-востока Индии. Парсы исповедуют зороастризм, возникший в Иране приблизительно во время вавилонского пленения израильского народа – в VI веке до н. э. Кроме парсов в Индии, сегодня в остальном мире осталось не так много зороастрийцев, однако их верование оказало огромное влияние на другие религии, включая иудаизм. Поскольку же иудаизм породил и христианство, и ислам – две наиболее распространенные мировые религии, – мы можем считать Зороастра (лат. Заратустра), основателя зороастризма, одной из влиятельнейших религиозных фигур в истории. Никогда нельзя быть уверенным в точности дат тех времен, о которых сохранилось слишком мало источников, но, похоже, он родился в 628 году до н. э., а умер в 551 году до н. э. от руки конкурента.

Тот факт, что священнослужитель Зороастр был убит другим священнослужителем, снова напоминает нам об одной из самых сильных черт религии – о ее способности к ожесточенному спору. Это связано с тем, что основной источник религии находится в месте, недоступном нашему измерению – в отличие, например, от небольшого острова, размер которого для разрешения спора может быть измерен. Религия имеет внеземной источник, выходящий за пределы нашей реальности. Ее секреты открывали нам пророки, утверждавшие, что проникли в ее тайны. Они объявляли миру, что именно поведали им голоса – так рождались новые религии. Но, поскольку каждая последующая расценивается как покушение на старую, нет ничего удивительного в том, что служители последней всегда объединяются против пророков новой. Именно поэтому одна из величайших личностей в религиозной истории сказала, что пророки всегда вынуждены страдать и умирать за свою веру. Зороастр был священником старой религии, ставший пророком новой, поэтому рано или поздно он должен был попасть в беду.

Самый доступный для понимания религиозный спор – между политеистами и монотеистами, между теми, кто верит в наполненность Вселенной богами и теми, кто верит в существование только одного бога. Первым монотеистом был Авраам – и Зороастр имел право встать с ним рядом. Но то, что он видел и слышал в своих видениях, было гораздо сложнее того, что явилось Аврааму. Это объясняется тем, что, как и многие религиозные провидцы, Зороастр был одержим трудноразрешимым вопросом.

Монотеизм может избавить от массы соперничающих между собой богов, но он приносит иные затруднения. Как мы увидели, для народа Израиля таковым оказалась проблема страдания. Почему избрание их Богом принесло с собой постоянные боль и печаль? Трудности Зороастра были глубже и универсальнее. Страдающие спрашивали, почему плохие вещи случаются с хорошими людьми. Зороастр хотел пойти дальше и выяснить, как впервые проникли в мир доброта и безнравственность. Для людей жизнь была борьбой за выживание не только со стихией, но и с собственным видом – многие его представители были жестоки и безразличны к боли, которую они причиняли своим соплеменникам. Откуда пришло такое зло? И будут ли те, кто испытывает его, когда-либо вознаграждены, а те, кто причиняет его, когда-либо наказаны?

Все эти вопросы вырвали Зороастра из его умиротворенной жизни священнослужителя старой политеистической религии Персии. Как и многих духовных искателей до него, они подтолкнули его к тому, чтобы провести годы в одинокой медитации, размышляя о природе зла. И в результате решение нашлось. В серии видений ему открылось, что битва между добром и злом была старше истории человечества. Она берет свое начало в самом сердце Бога! В действительности, был один высший бог, которого они звали Мудрым Господом или Ахура Мазда. Но Зороастр обнаружил сложности в рамках жизни одного бога. В самом начале Мудрый Господь породил не похожих друг на друга близнецов и позволил каждому из них выбрать свой путь. Один выбрал добро. Другой – зло. Один выбрал правду. Другой – ложь. Таким образом, мир – и каждый отдельный человек в нем – стал ареной напряженной борьбы между добром и злом, на которой братья сражаются друг с другом, пытаясь привлечь нас на свою сторону. Как и сыновья Мудрого Господа, нам тоже нужно решить, на чьей мы стороне.

Относя битву между добром и злом ко времени жизни бога, Зороастр не решил по-настоящему проблему, с которой сражался. Полное объяснение потребовало бы от Мудрого Господа ответить, почему он создал зло и поставил своих детей в зависимость от собственного милосердия. Но что Зороастр сделал прекрасно, так это драматизировал ситуацию, в которой все мы находимся. Подобно блестящему романисту, он представил человеческую жизнь как серию битв. И наши моральные сражения находят свое выражение в языке войны. Мы сражаемся с нашими привязанностями. Мы боремся с искушениями. Смысл может быть даже в идее реального духа зла. Существуют идеи, которые могут заразить человеческий разум как вирус – и вынудить его к ужасным действиям. Самый очевидный пример – расизм, но существуют и многие другие.

Но Зороастр был больше, чем драматург, отразивший человеческий опыт. Как и Даниил, он был апокалиптиком, способным заглянуть за пределы истории – в то время, когда бог приведет мир к завершению. Хорошей книге нужна последняя глава, в которой развязанные концы свяжутся, и приемлемое решение будет найдено. Убежденность в том, что история – это, скорее, стрела, чем круг, особенно характерно для религии: повествование с началом, серединой и концом, а не бесконечно вращающееся колесо.

Зороастр не верил, что добро и зло навсегда останутся в тупике. Предстоит финальный расчет. Сотворенные Мудрым Господом добро и зло были задумано для того, чтобы дать нам свободу выбора собственной судьбы, а время – чтобы сделать выбор правильно. И он не был безразличен к нашему выбору. Трагедия избравших зло в том, что они не заглядывали в отдаленное будущее и не видели последствия своих действий. Каждый сделанный выбор помогал формировать их характер и в конце они предстанут перед судом, который будет судить их по тому, какими людьми они сами себя сделали.

После смерти каждая душа пересекает мост Чинват или мост Воздаяния к той судьбе, которую сама себе приготовила. Мост этот узок, как бритва. На его дальней стороне расположен рай, а под ним – ад. Случалось, что душа отягощала себя слишком многим злом, и тогда вес тянул ее с моста вниз в ад. Или она была такой невесомой от доброты, что, легко танцуя, пресекала мост в рай.

Но даже не это было самым драматичным в представлении Зороастра о конце. Должна быть решена сама проблема существования зла – того самого, которое опрокидывало души с ведущего в рай моста. Вывод, к которому пришел Зороастр, заключался в том, что он назвал «последним поворотом творения» – Мудрый Господь окончательно уничтожит злого брата-близнеца, источник зла. Мир обновится, доброта и справедливость станут преобладать в нем. И появится спаситель, зовущийся саошьянтом или тем, кто принесет благо. Благодаря ему зло будет окончательно уничтожено, и последует обновление мира.

Учение Зороастра было не только ярким и пугающим, но и невероятно влиятельным. Оно породило множество новых тем в мировой религии. Именно в нем впервые встречается представление о личном воскресении – либо для вечного блаженства в раю, либо для вечных страданий в аду. И здесь же мы встречаем идею о великой финальной битве в конце времен, когда бог пошлет спасителя, чтобы уничтожить зло и установить мир праведности и справедливости. Мы уже видели, как Даниил использует похожие идеи, пытаясь утешить страдающий народ Израиля, идеи, которые, возможно, были позаимствованы евреями во время их пребывания в вавилонском плену, Это напоминает нам о том, что религии не отделены друг от друга непроницаемыми стенами, но происходит взаимное обогащение.

Зороастр встретил не только противодействие, но и поддержку и успех. Его учение было собранно в священную книгу, Авесту. И начался процесс преобразования ереси в ортодоксию. Зороастризм всегда не доверял образности, но у него был собственный символ Мудрого Господа – огонь. Зороастрийцы хранили священный огонь, горящий в их храмах, за что ошибочно получили ярлык огнепоклонников. Огонь, без сомнений, был для них священен, но только лишь как символ вечной жизни Мудрого Господа.

Они учили своих последователей, что практика добрых мыслей, добрых слов и добрых дел в течение жизни поможет их душам быстрее пересечь мост Чинват после смерти, а их тела будут разбросаны на крышах Башен Тишины в качестве даров птицам небесным. Такие башни до сих пор существуют на иранских горных вершинах – памятником из прошлого о том, что когда-то было главной религией страны.

Зороастр видел в конце финальную схватку между добром и злом, в которой добро побеждает.

Каждый из основателей этих религий рассуждал по-своему, но всех гораздо больше интересовало то, что находится по другую сторону истории, нежели то, что происходит здесь и сейчас.

Следующая остановка на нашем пути – Китай. И там мы обнаружим, что китайских мудрецов гораздо больше заботило то, как наилучшим образом прожить реальную жизнь, чем то, что ждет их в следующей. Чтобы узнать больше, развернемся на Восток, в сторону одного из древнейших и длиннейших торговых путей в мире – Великого шелкового пути. Он и приведет нас в Китай, где мы найдем весьма любопытный подход к жизни под названием конфуцианство.