Текст книги "Танки: 100 лет истории"

С данной целью при одобрении генерала Эллеса, продолжавшего служить начальником главного управления вооружения и боевой техники и желавшего получить конкурента для Vickers-Armstrongs, которая пользовалась почти полной монополией на производство, хотя и не на разработку танков, была создана компания под названием Nuffield Mechanization[175]175
  Foss C. F., McKenzie P. Op. cit. P. 103.


[Закрыть].

Nuffield Mechanization показала достойную уважения оперативность и, хотя поле деятельности оказалось для нее новым, сдала дебютный прототип нового изделия не позднее двенадцати месяцев после сделанного заказа. Машина, получившая индекс A.13 и позднее наименование Cruiser Tank Mark III, сильно отличалась от танков Кристи – прежде всего совсем другой и более разумной конфигурацией, сходной с внедренной ранее на версии A10E1 изделия A.10 и почти одновременно на A.12 Matilda. Единственным моментом, объединявшим A.13 с танками Кристи, если не считать подвески, являлся двигатель Liberty – американский авиационный мотор времен Первой мировой войны, выпуск которого возобновили в компании Наффилда; V‐образный 12-цилиндровый двигатель развивал мощность 340 л. с., благодаря чему имел все права претендовать на звание самого сильного мотора, устанавливавшегося на британские танки после A.1 Independent в середине 1920-х годов, и обеспечивал A.13 высокую энерговооруженность в 24 л. с. на тонну. В результате A.13 получился быстроходнее всех своих предшественников из числа британских средних (или крейсерских) танков – при максимальной паспортной скорости 48 км/ч на практике машина демонстрировала способность разгоняться почти до 64 км/ч.

По бронированию A.13 ничем не превосходил А.6 или A.9 Кардена, однако на второй версии максимальную толщину железа нарастили практически вдвое – до 30 мм. Потребность в лучшей защите возрождала идею «тяжелого крейсера», уже прозвучавшую в случае с A.10, и в 1938 году производственники получили задание разработать сразу две версии подобного танка. Один из них, A.14, создавался при участии компании London, Midland and Scottish Railway (LMS), тогда как другой, A.16, строила Nuffield Mechanization. Различия заключались в двигателях, трансмиссии и подвеске, однако генеральная компоновка сохранялась, вдобавок к главной башне обе машины получали по две вспомогательных пулеметных, подобно А.6, который, судя по всему, произвел на заказчиков совершенно неизгладимое впечатление.

Максимальная толщина бронирования A.14 и A.16 составляла 30 мм, в этом отношении они на момент своего появления не превосходили вторую версию A.13. Следовательно, ни о каких преимуществах в отношении по крайней мере броневой защиты речи не шло, не могли они похвастаться и большей огневой мощью, поскольку главным вооружением обоих служила все та же 40-мм пушка. В результате на дальнейших разработках того и другого благоразумно поставили крест.

После отказа от A.14 военные предложили LMS создать крейсерский танк попроще, с той же компоновкой и подвеской Кристи, как у A.13, но с броней до 40 мм. Танк нарекли Covenanter и наделили особым 12-цилиндровым горизонтального расположения оппозитным двигателем; также его отличал очень низкий силуэт, вместе с тем вооружением служила опять-таки 40-мм пушка. Nuffield Mechanization разработала башню машины, но, не желая ограничиваться лишь участием в ее производстве, предложила в середине 1939 года построить собственный вариант «тяжелого крейсера» на базе A.13 и с двигателем Liberty в исполнении компании Наффилда. Военные затею одобрили и в августе 1939 года, всего за месяц до начала Второй мировой, выдали промышленникам заказ на выпуск танка под индексом A.15, переименованного позднее в крейсерский танк Mark VI Crusader[176]176
  Bingham J. Crusader… P. 6–7.


[Закрыть]. A.15 походил на Covenanter, но превосходил его габаритами и немного массой – 19 против 18 тонн. Вооружением ему служила общая с Covenanter 40-мм пушка, кроме того, он, словно бы лишний раз демонстрируя силу старых привычек, нес одну вспомогательную пулеметную башню, вследствие чего экипаж составлял пять человек.

Восемь средних и крейсерских танков, разработанных в период между 1934 и 1939 годами, отличались в разных отношениях, кроме главного вооружения, чем неизменно оставалась 40-мм двухфунтовая пушка. Данное обстоятельство на фоне усилий, направленных на улучшение двигателей, трансмиссии, подвески и прочих узлов бронетехники, наглядно показывает, что никто или почти никто не озаботился внедрением более мощного вооружения, даже не попытавшись установить на среднем или крейсерском танке двойного назначения 75– или 76-мм орудие, сравнимое по характеристикам с пушками средних танков, созданных по меньшей мере в двух других странах.

Справедливости ради надо сказать, что на некоторых средних и крейсерских танках 40-мм пушки заменили орудием, изначально именовавшимся 15-фунтовой мортирой, а потом 3,7-дюймовой (94-мм) гаубицей, а впоследствии на других – 3-дюймовой (76,2-мм) гаубицей. Однако такое вооружение предназначалось преимущественно для стрельбы дымовыми гранатами, как уже упоминалось в связи с пехотным танком Matilda; к гаубицам, впрочем, выпускались фугасные, но отнюдь не бронебойные выстрелы, отчего орудия не шли ни в какое сравнение с двойного назначения 75– или 76-мм пушками советских и немецких танков, вооружение которых порой приравнивают к орудиям британских танков[177]177
  Martel G. le Q. Our Armoured Forces. P. 47.


[Закрыть]. И пусть немецкие и советские танковые пушки были короткоствольными и, соответственно, обладали низкой начальной скоростью снаряда, это не мешало им уничтожать практически любую бронетехнику своего времени просто за счет массы выстрела при относительно тонком бронировании неприятельских танков. В то же время орудия более крупного калибра хорошо показывали себя при стрельбе фугасными снарядами в поединках с противотанковыми пушками, при уничтожении пулеметных точек и тому подобных целей.

Отсутствие среднего калибра пушек двойного назначения, похоже, не сильно волновало участников разработки британских средних и крейсерских танков – они мыслили больше категориями подвижности и маневра, а не необходимости вести бои с неприятельской бронетехникой, и еще меньше думали об участии танков во всех фазах наступательных действий. В результате они, если процитировать одно из высказываний тех лет, ожидали от конструкторов танков, вооруженных «одной маленькой пушкой и несколькими пулеметами»[178]178
  Martel G. le Q. In the Wake of the Tank. London: Sifton Praed, 1931. P. 205.


[Закрыть]. Подобные воззрения, помимо прочего, обуславливали постоянные возвращения к попыткам оснащения машин дополнительными пулеметными башнями. В отношении же калибра танковой пушки уместно вспомнить один рапорт 1937 года, поступивший из танковой бригады в Генеральный штаб. Документ особо подчеркивал нецелесообразность установки пушки крупнее 40-мм двухфунтовок[179]179
  Liddell Hart B. H. The Tanks. P. 374.


[Закрыть].

И того хуже, никто не потрудился обеспечить 40-мм пушки фугасными боеприпасами, с помощью которых танкисты смогли бы более или менее успешно действовать против небронированных объектов и живой силы. В отличие от аналогичных 37-мм танковых пушек, использовавшихся в других странах, для 40-мм орудий поставлялся лишь один сплошной выстрел, годившийся против бронетехники противника, но почти бесполезный против других целей.

Эффективность 40-мм и ее предшественницы 47-мм пушки снижалась еще больше из-за усвоения Королевским танковым корпусом практики ведения огня в движении, позволявшей поддерживать тактическую подвижность танков, что явно копировало действия военных кораблей, продолжавших служить образцом для пионеров бронетехники. И правда, влияние морской тактики на приемы ведения танками огня видно в использовании приемов обучения – чего стоит отработка одного из типично флотских маневров «поперек T» (то есть движение в линию перпендикулярно маршруту следования вражеской эскадры с целью сосредоточения максимально плотного орудийного огня на противнике), хотя степень приемлемости его для бронетехники и весьма сомнительна[180]180
  Ibid. P. 229, 281.


[Закрыть]. Многие вполне оправданно ставили под вопрос способность танков вести прицельную стрельбу в движении по пересеченной местности[181]181
  Harris J. P. Men, Ideas and Tanks. P. 280.


[Закрыть]. Невзирая на это, британские военные продолжали отдавать предпочтение огню не из положения «короткая остановка», а именно в движении, хотя стабилизирующие устройства, сделавшие такую тактику приемлемой, появились только после Второй мировой войны.

Совершенно отдельной строкой в истории разработки бронетехники в Британии стоят легкие танки. Они появились в результате идей, возникших после Первой мировой войны и подразумевавших применение легкой бронетехники для оказания помощи пехоте в наступлении в условиях вражеского противодействия. Очень похожие взгляды ранее уже привели к созданию во Франции легких Renault FT, но в умах прогрессивно мысливших военных Британии в первой половине 1920-х годов возникали образы еще более легкой техники. Следуя этому тренду, майор Мартель в 1925 году соорудил у себя в гараже чрезвычайно легкий одноместный полугусеничный агрегат. За ним последовала несколько увеличенная версия под экипаж из двух военнослужащих, и в 1927 году фирма Morris Motors построила восемь таких изделий для применения в Экспериментальных механизированных силах[182]182
  Martel G. le Q. In the Wake of the Tank, P. 110–121.


[Закрыть].

Интерес, вызванный изделием Мартеля, вдохновил других частных изобретателей, что выразилось в постройке одноместной колесно-гусеничной машины Дж. Карденом и В. Лойдом, располагавшими крупной мастерской в Лондоне. Первоначальное изделие подверглось укрупнению и превратилось в гусеничный двухместный аппарат, восемь штук были также заказаны для Экспериментальных механизированных сил.

По итогам испытаний 1927 года военные решили, что им необходимы два типа легких гусеничных бронированных машин. Во-первых, быстроходная разведывательная техника с башнями для танковых батальонов Королевского танкового корпуса, во‐вторых, открытые сверху пулеметные транспортеры для нужд пехоты. К 1928 году Карден откликнулся на заявленные технические требования разработкой 2,5-тонного легкого танка Carden-Loyd Mark VII с экипажем из двух человек и пулеметом в башне, а также крохотной и двухместной пулеметной машины с низким силуэтом Carden-Loyd Mark VI массой 1,7 тонны.

Mark VI в конечном счете переродился в знаменитый бронетранспортер Bren Gun Carrier, широко применявшийся британской армией на протяжении Второй мировой войны. В 1930-е годы несколько других стран приняли на вооружение в качестве сверхлегких танков версии Mark VI с приподнятыми бортами и закрытыми надстройками – боевые возможности их отличались крайней ограниченностью, а существование оправдывалось только использованием для обучения личного состава.

Однако Carden-Loyd Mark VII послужил прообразом целой серии легких танков Carden-Loyd фирмы Vickers – самых многочисленных у британцев после середины 1930-х годов, коммерческие версии которых Vickers-Armstrongs продавала в несколько стран. Они отличались удачной конструкцией, относительной механической надежностью и способностью развивать скорость до 56 км/ч и вместе с Mark VI составили репутацию сэра Джона Кардена. Однако на потенциальных боевых возможностях техники пагубным образом сказывалось вооружение, в большинстве случаев представленное одиночным пулеметом винтовочного калибра. Этого, возможно, и хватало для осуществления полицейских функций на северо-западной границе Индии, где применялось некоторое количество легких танков, однако данные изделия слабо показывали себя даже при столкновении с другой легкой бронетехникой.

К тому же британские военные осознали – в отличие от коллег во Франции, – что один член экипажа в башне оригинальных легких танков Carden-Loyd компании Vickers чрезмерно перегружен разного рода задачами, особенно в быстро меняющейся обстановке подвижных военных действий. В результате в башню легкого танка Mark V, появившегося в 1934 году, поместили уже двух членов экипажа, что позволяло командиру танка и стрелку сосредоточиться на выполнении своих функций и повышало отдачу от их работы. К тому же Mark V и очень схожий с ним Mark VI в дополнение к традиционному винтовочного калибра пулемету в 0,303 дюйма (7,7-мм) вооружались 0,5-дюймовым (12,7-мм) крупнокалиберным пулеметом Vickers. Однако шасси не претерпело существенных усовершенствований, оставшись по сути таким же, как у Mark IV, в результате чего из-за более крупной башни в верхней проекции V и VI выглядели переутяжеленными, а потому казалось, будто они перевернутся при первом же удобном случае. Мартель справедливо указывал на излишне короткий корпус Mark VI, вследствие чего машине не хватало длины гусениц для хорошей проходимости на пересеченной местности, к тому же она страдала от перегруженности[183]183
  Liddell Hart B. H. The Tanks. P. 370.


[Закрыть]. Вместе с тем это не помешало военному министру в одном из меморандумов 1936 года утверждать, будто Mark VI «превосходит любой легкий танк, выпускаемый другими странами»[184]184
  Harris P. J. Op. cit. P. 275.


[Закрыть]. Более того, их продолжали производить и с началом Второй мировой войны, в результате чего объем их выпуска достиг 1002 штук[185]185
  Postan M. M. British War Production. London: HMSO, 1952. P. 186.


[Закрыть].

В действительности Mark VI не превосходил, а уступал в нескольких аспектах легким танкам других стран. Одним из них был вооруженный 20-мм пушкой 7,5-тонный танк L.60, созданный в 1934 году в Швеции компанией Landsverk с помощью немецких инженеров, образцы которого продавались в Австрию, Венгрию и Ирландию еще прежде, чем шведские военные получили свой вариант машины под индексом Strv m/38 – уже с 37-мм пушкой Bofors. В 1935 году чехословацкая компания Ceskomoravska Kolben Danek также приступила к выпуску партии в 50 легких танков TNH с 37-мм пушкой для Персии (ныне Иран), ставших предшественниками TNHP, в 1939 году захваченных немецкой армией и под обозначением PzKpfw 38(t) успешно применявшихся ею в начальной стадии Второй мировой войны.

Мало того, уже в 1928 году Vickers-Armstrongs представила изделие с вооружением в виде 47-мм пушки и спаренного с ней пулемета, причем сконструировала танк по собственной инициативе, еще прежде поглощения фирмы Carden Loyd Tractors с моделями легкой бронетехники, которую та разрабатывала. Упомянутая машина представляла собой 7,4-тонный Type B – версию Vickers Six Ton Tank – с двухместной башней (в отличие от Type А с двумя рядом расположенными пулеметными башнями, как у некоторых ранних броневиков компании). Пушка Type B имела короткий ствол, но один калибр с орудием Vickers Medium, А.6 и других британских средних танков вплоть до первоначальной версии A.9. Вследствие этого Type B по огневой мощи однозначно превосходил все легкие танки Vickers-Carden-Loyd. В то же время по броневой защите он ничем не отличался от средних танков описываемой эпохи и обходился в производстве значительно дешевле, поэтому инвестиции в создание для британской армии такого танка обещали бóльшую отдачу, чем затраты на многобашенные средние танки или же легкие, но вооруженные одними лишь пулеметами, особенно в стесненных финансовых условиях, которые обычно вспоминают как главную причину нехватки у Британии достойно вооруженных танков накануне Второй мировой войны. На самом деле британская армия сама способствовала этому и отвергла тот же Vickers Six Ton Tank – очевидно, из-за его тихоходности вследствие конструкции спаренных опорных катков подвески[186]186
  Foss C. F., McKenzie P. Op. cit. P. 75.


[Закрыть].

Впрочем, отказ британских военных от Vickers Six Ton Tank не помешал закупить машину для восьми других армий в мире. Одно такое изделие получили сухопутные силы США и после испытаний на Абердинском полигоне практически скопировали в 1932 году под названием экспериментального легкого танка T1E4, что решительно подстегнуло дело разработки американских легких танков[187]187
  Hunnicutt R. P. Stuart – A History of the American Light Tank. Novato: Presidio Press, 1992. P. 50–53.


[Закрыть]. Творческий поиск привел в конечном итоге к созданию танков M3, или Stuart, поставкам которых из Соединенных Штатов в 1941 году так была рада Британия.

Две армии из числа тех, что приобрели Vickers Six Ton Tank, пошли дальше и наладили производство их копий, причем в больших количествах. Польша закупила 38 экземпляров в 1931 году и впоследствии отказалась от двух башен в пользу одной с вооружением в виде 37-мм пушки Bofors, произведя 120 штук до того, как занялся пожар Второй мировой[188]188
  Zebrowski M. W. Polska Bron Pancerna. London: White Eagle Press, 1971. P. 227.


[Закрыть]. Другим покупателем стал СССР, подписавший в 1930 году контракт с Vickers-Armstrongs на партию из пятнадцати танков Type A, чтобы годом позднее начать выпуск их копий под индексом T‐26. К 1934 году было построено 1626 машин, после чего начался выпуск более целесообразной однобашенной версии с установленной в ней 45-мм пушкой. К началу в 1939 году Второй мировой общее число построенных T‐26 всех вариантов составило примерно 8500 штук, что сделало Vickers Six Ton Tank в советском исполнении самым массовым танком того времени[189]189
  Baryatinskiy M. Light Tanks. Horsham, Ian Allan, 2006. P. 20–29.


[Закрыть].

6
Танкостроение в Европе и Америке

Лидером в развитии более подвижной и действенной тактики применения танков после Первой мировой войны, бесспорно, была британская армия, первенство которой годами никто не оспаривал. И хотя военные других стран продолжали видеть в танках лишь средство поддержки пехоты, конструкторы и промышленники продолжали их разрабатывать и производить во всевозрастающих количествах.

Французские танки

Наилучшим примером служит Франция. К 1926 году военные там пришли к выводу о необходимости обзавестись тремя типами танков: легким с массой 13 тонн для непосредственной поддержки пехоты, по сути наследником Renault FT; «боевым танком» где-то в 20 тонн весом и с вооружением в виде 75-мм пушки, предназначенным для взаимодействия с более легкими машинами в условиях более серьезного сопротивления, в том числе с применением противником танков; тяжелым танком до 70 тонн[190]190
  Duvignac A. Histoire de l’armée motorisée. P. 352–353.


[Закрыть].

Технические требования французской армии предугадала компания Renault, разработавшая легкий танк NC – несколько более тяжелую, но быстроходную версию старого доброго Renault FT. Военные в 1923 году заказали две единицы, но на вооружение не приняли, так что в итоге несколько штук отправились в Японию и одна – в Швецию. Однако в 1928 году конструкторы усовершенствовали один NC в соответствии с армейскими требованиями к легкому танку и год спустя представили прототип танка D1, который в 1931 году Renault в количестве десяти штук передала в войска. Последовали новые заказы, так что к 1935 году армия получила в общей сложности 160 единиц[191]191
  Touzin P. Les véhicules blindés français 1900–1940. Paris: EPA, 1979. P. 133–134.


[Закрыть].

D1 представлял собой машину массой 14 тонн с бронированием до 30 мм и с башней, в которой устанавливались короткоствольная 47-мм пушка и спаренный с ней пулемет, связь между танками обеспечивалась по радио, таким образом, изделие конструктивно значительно превосходило Renault FT. Однако в башне по-прежнему располагался один член экипажа, в чьи обязанности входило заряжание, нацеливание и ведение огня из двух единиц вооружения, не говоря уже о необходимости командовать танком, что не могло не снижать эффективности машины на поле боя (причем по сравнению с Renault FT экипаж D1 стал больше на одного члена, чье место, однако, было в корпусе, а обязанности ограничивались обслуживанием рации).

Хотя броня D1 по толщине превосходила защиту большинства современных ему средних танков, в 1930 году Управление пехоты потребовало на имеющейся основе разработать танк с еще более усиленным бронированием. В 1932 году Renault представила прототип с 40-мм броней, и спустя два года военные заказали 50 таких изделий, обозначенных D2. Однако тем дело и кончилось, отчасти из-за проблем механического свойства, отчасти из-за решения ориентировать промышленность на выпуск более мощных танков, вооруженных 75-мм орудием. Примерно в то же время D2, а вместе с ним и D1 подверглись переклассификации в средние танки, а пехота затребовала легкие танки с массой меньшей, чем устанавливалось регламентом 1926 года, то есть весом от 6 до 8 тонн[192]192
  Duvignac A. Op. cit. P. 446.


[Закрыть].

Новые технические требования пехота выдвинула в 1933 году, и в конкурентной гонке победила Renault, за год построившая прототип. Он поступил на обычные испытания, но еще до их окончания в 1935 году – из-за резкого ухудшения политической обстановки, вызванной перевооружением Германии и прежде всего угрозой ремилитаризации левого берега Рейна, – военное руководство одобрило массовое производство танка. В результате в 1935 году танкостроители получили заказ на 300 единиц машины, получившей название Char léger modèle 1935 R – сокращенно R35. Потребности военных росли – в конечном счете к маю 1940 года общий выпуск R35 составил примерно 1200 штук.

R35 весил 10 тонн при толщине бронирования до 40 мм, в чем превосходил все танки своего времени, кроме того, он стал одним из первых, чьи корпус и башня изготавливались литыми вместо привычного метода наклепывания броневых листов к раме. Похвастаться скоростными характеристиками он не мог и разгонялся на шоссе всего до 20 км/ч, но нужно ли танку непосредственной поддержки пехоты передвигаться быстрее? Труднее объяснить упрямую приверженность конструкторов одноместной башне, точно такой же, как у NC, и выбор главного вооружения, представленного все той же короткоствольной 37-мм пушкой, которую 17 лет назад поставили на Renault FT. Потребность в длинноствольном 37-мм орудии для противодействия вражеской бронетехнике военные ощутили только в 1938 году, когда оно поступило на вооружение, однако R35 эта пушка так и не досталась, хотя нашла свое место в башне модели, завершившей эволюцию данного изделия и получившей индекс R40.

Пока легкие танки не начали вооружать 37-мм пушками с большей длиной ствола, задача уничтожения неприятельской бронетехники ставилась преимущественно «боевым танкам», честь представлять которые досталась Char B. Работа над конструкцией, обретшей позднее завершенность в этом танке, стартовала еще в 1921 году под руководством генерала Этьена. Первым делом промышленники представили пять разных прототипов, которые, впрочем, объединяло нечто общее, а именно – установленное в корпусе, как у первых французских танков, 75-мм орудие. Также каждый из них имел и башню, но лишь с пулеметом[193]193
  Touzin P. Op. cit. P. 17.


[Закрыть].

Опыты с пятью прототипами привели к появлению нового изделия, унаследовавшего в качестве главного вооружения короткоствольную 75-мм пушку в корпусе. Три прототипа с такой компоновкой военные заказали в 1926 году – первый из них появился три года спустя. Испытания прошли успешно, но в 1930 году военный министр повысил требования к новому боевому танку, что привело к серии модернизаций, в том числе к росту максимальной толщины брони с 25 до 40 мм и замене пулемета в башне 47-мм пушкой – фактически той же самой, что и на D2. В такой модифицированной форме боевой танк в конце концов был в 1934 году принят на вооружение (под индексом B1) и на него поступил первый заказ (всего на семь единиц). Затем последовали новые, и к 1937 году количество B1 достигло 35 штук – в самый раз для укомплектования ими одного танкового батальона.

Тем временем все громче звучали призывы к увеличению броневой защиты, что заставляло конструкторов трудиться над созданием новых боевых танков. Однако военные в итоге предпочли попросту модифицировать все тот же B1, на котором усилили до 60 мм бронирование, поставили обновленную башню под более мощное 47-мм орудие, а также 300-сильный двигатель. Переработанное таким образом изделие поименовали B1bis и заказали в 1936 году 35 машин; к началу Второй мировой оказалось выпущено всего 137 штук[194]194
  Jacomet R. L’Armement de la France. Paris: Lajeunesse, 1945. P. 288.


[Закрыть]; окончательный выпуск составил примерно 340 единиц.

Char B1bis в каких-то отношениях впечатлял, и прежде всего своей броней, что, правда, сказалось на массе (32 тонны), превосходившей едва ли не все танки конца 1930-х годов. Вооружение было мощным, но его эффективность сильно страдала от расположения 75-мм пушки в корпусе – оно позволяло менять угол возвышения, но для горизонтальной наводки требовался поворот всей машины. Помимо всего прочего водитель выполнял обязанности стрелка из орудия и курсового пулемета. Остальное вооружение, представленное 47-мм пушкой и спаренным с ней пулеметом в башне, обслуживал сам командир танка, оказывавшийся потому сильно перегруженным разными задачами, что, впрочем, было характерно для всех французских танков с одноместными башнями. Экипаж в данном случае, однако, не ограничивался двумя военнослужащими – в корпусе B1 и B1bis нашлось место для заряжающего 75-мм орудия и радиста, но они выполняли только эти обязанности.

Задачу управления B1 и B1bis при наведении 75-мм пушки в горизонтальной плоскости заметным образом облегчала разработка двухдифференциальной фрикционной системы с гидростатическим механизмом поворота, что повышало точность движений машины. Механизм поворота B1 в действительности заслуживает права называться новаторским и опередившим свое время, но удачные решения нивелировались недочетами конструкции, особенно для водителя, которому приходилось не только управлять танком, но и стрелять из 75-мм орудия. Подобное решение, возможно, еще как-то годилось для неспешных тактических сценариев, при ведении боя на малых скоростях, и оправдывалось идеей, лежавшей в основе создания Char B, задуманного как средство поддержки пехоты при прорыве неприятельских оборонительных рубежей. Однако подобные танки совершенно не годились для подвижной войны при характерной для нее быстрой смене обстановки, когда приходилось иметь дело с двигающимися и проворными мишенями – той же бронетехникой противника.

Конечно, в 1920 году задача ведения маневренной войны еще не ставилась ни французской пехоте, ни танкистам, поэтому создание более подвижных танков, а также способы их применения стали заботой кавалерии, хотя интересы данного вида войск изначально ограничивалась бронемашинами.

Французская кавалерия, как упомянуто в первой главе, познакомилась с бронеавтомобилями вскоре после начала Первой мировой войны и на момент завершения конфликта располагала 205 новыми броневиками, построенными на шасси американского грузовика фирмы White Motor, а также 67 «старичками» – броневиками Renault и Peugeot[195]195
  Duvignac A. Op. cit. P. 270.


[Закрыть]. Бронемашины White Motor оставались основой бронетехники кавалерии и в начале 1930-х годов, однако еще в 1921 году стартовала разработка новых образцов. Одним из них стала четырехколесная Panhard TOE165/175 – военные получили с 1929 по 1932 год более полусотни штук, отправив добрую половину в Марокко – в ту пору французский протекторат[196]196
  Perot B. Panhard, La doyenne d’avant guard. Paris: EPA, 1979. P. 390–391.


[Закрыть].

Другим ответом на потребности кавалерии стала полугусеничная бронемашина, сконструированная в 1923 году фирмой Citroёn в сотрудничестве с компанией Schneider и отличавшаяся гусеницами с резиновым полотном, разработанными в России A. Кегрессом – французским инженером, служившим прежде начальником царских гаражей. К 1925 году удалось построить шестнадцать бронеавтомобилей Citroёn-Kegresse-Schneider (все они отправились в Марокко). Качество гусениц Кегресса оказалось разочаровывающим, хотя двумя годами ранее пять Citroёn, оснащенных ими, первыми из автомобилей пересекли Сахару, что и принесло этим гусеницам известность (на них вообще возлагались большие надежды, прежде всего из-за малошумности по сравнению с обычными металлическими, а также из-за заявленной износостойкости – способности пройти свыше 3000 километров по дорогам)[197]197
  Duvignac A. Op. cit. P. 333–335.


[Закрыть]. Таким образом, у Citroёn были веские причины продолжать использовать гусеницы Кегресса и даже построить под них очередную полугусеничную бронемашину, заказанную в 1925 году в количестве 100 единиц, при этом главным подрядчиком контракта выступала компания Schneider. Означенные изделия вместе с примерно 90 модернизированными версиями броневика военного времени White-Laffly оставались основой парка бронетехники французской кавалерии ранних 1930-х годов.

В 1930 году еще двенадцать полугусеничных P.16 фирмы Schneider было заказано дополнительно, а годом позже – пятьдесят более легких бронемашин Citroёn-Kegresse. Они и завершили линейку бронетехники с гусеницами Кегресса, поскольку в Британии появились мелкозвенчатые металлические гусеницы конструкции Carden-Loyd. Бронетранспортер Carden-Loyd с таким движителем прошел испытания во Франции в 1930 году, показав себя более быстрым на шоссе и продемонстрировав лучшую проходимость вне дороги, чем изделие Citroёn-Kegresse с его специфическими гусеницами. В результате, взяв за основу Carden-Loyd Mark VI, компания Renault выпустила двухместный грузовой вездеход в соответствии с запросом французской пехоты, принятый на вооружение в 1931 году. Chenillette (танкетка) как-то особенно полюбилась французским военным и производилась массово, так что уже в 1936 году выпуск составил 700 штук, а в конечном счете достиг 6000, что сужало возможности промышленности по строительству более эффективной бронетехники[198]198
  Jacomet R. Op. cit. P. 288, 291.


[Закрыть].

Разработав chenillette для пехоты, Renault использовала эту конструкцию при создании новой бронированной боевой машины для кавалерии: 5,5-тонное изделие позаимствовало не только мелкозвенчатые металлические траки, но и общую компоновку двухместных легких танков Vickers-Carden-Loyd, вследствие чего на нем появилась башня с одиночным пулеметом, а моторное отделение расположилось сбоку от водителя.

К тому моменту, когда в 1931 году машина начала производиться, в кавалерии вознамерились разделить парк бронетехники на три категории. Первую представляли autos-mitrailleuses de découverte (AMD) – колесные машины с задачей ведения дальней разведки; вторую – autos-mitrailleuses de reconnaissance (AMR), предназначенные для тактической разведки; третью – autos-mitrailleuses de combat (AMC), перед которыми ставилась цель уничтожения бронетехники противника. В итоге кавалерия впервые приняла на вооружение полностью гусеничную бронированную боевую машину AMR Renault modèle 1933 (или AMR 33); в 1934 году было заказано 123 штуки.

AMR 33, именуемый auto-mitrailleuse, в действительности представлял собой легкий танк, но не мог быть назван своим именем, поскольку танки проходили по ведомству пехоты. Затем появилась более крупная и массивная модель AMR 35, иногда вместо пулемета винтовочного калибра вооружавшаяся 13,2-мм крупнокалиберным пулеметом, а в конечном итоге 25-мм пушкой с высокой начальной скоростью полета снаряда (на большинстве из выпущенных 200 изделий).

Когда AMR 35 начали в 1933 году поступать в войска, кавалерия созрела для того, чтобы вместо полка бронемашин в составе дивизии создать полностью моторизованное соединение. Им через год стала division légère mecanique, или DLM. По организации она являла собой некий прообраз бронетанковой дивизии, но задачи ей пока ставились довольно ограниченные – свойственные обычной коннице. Однако и в этом случае DLM требовалась техника помощнее, нежели AMR 33 и 35. В результате кавалерия в 1934 году представила конструкторам технические требования к новому изделию, по-прежнему именовавшемуся auto-mitrailleuse de combat, но с увеличенной до 40 мм броневой защитой и с 47-мм пушкой с высокой начальной скоростью полета снаряда.