Текст книги "Танки: 100 лет истории"

Советские танки

Каковы бы ни были успехи Италии, Соединенных Штатов или любой другой страны в 1930-е годы, их можно считать мизерными в сравнении с размахом танкостроения в Советском Союзе. Поначалу Красная армия не имела никаких танков, кроме трофейных британских и французских, захваченных в ходе Гражданской войны, к которым можно добавить пятнадцать копий Renault FT, упомянутых в четвертой главе. Но в 1928 году стартовал выпуск собственно советского танка – T‐18, он же МС‐1, представлявшего собой облегченную 5,2-тонную версию Renault FT с более гибкой подвеской. И хотя это был первый опыт самостоятельного производства, к моменту прекращения выпуска этого танка в 1931 году было создано 959 единиц. Более того, в 1928 году, когда производство еще налаживалось, девять T‐18 отправили для участия в боевых действиях против китайских войск на маньчжурской границе, вызванных конфликтом на Китайско-Восточной железной дороге[215]215
  Baryatinskiy M. Light Tanks. Horsham: Ian Allan, 2006. P. 3–4.


[Закрыть].

Вскоре после старта разработки легкого T‐18 в Ленинграде руководство Красной армии осознало необходимость в более тяжелом танке, и в 1927 году необходимые производственные мощности были созданы в Харькове. Первым изделием стал 20-тонный T‐12 – по сути дела, увеличенная копия T‐18 с 45-мм пушкой вместо 37-мм и с небольшой пулеметной башенкой на крыше главной башни, как у американских средних M1921 и M1922. Прототип T‐12 построили в 1929 году, но после испытаний выбор был сделан в пользу переработанной версии, получившей индекс T‐24. Это изделие повторяло компоновку T‐12, включая и маленькую пулеметную башенку, но имело дополнительный пулемет в лобовом листе корпуса со стрелком, сидевшим рядом с механиком-водителем, в результате чего экипаж увеличился до пяти человек вместо прежних четырех. Постройка первого T‐24 завершилась в 1931 году, и в течение того же года было сдано еще 24 машины[216]216
  Веретенников А. И. и др. Харьковское конструкторское бюро по машиностроению имени А. А. Морозова. Харьков, 2007. С. 77–79.


[Закрыть].

Конструкция T‐24 представляется весьма добротной, но все же она, по всей видимости, не вполне устраивала военных, а потому их взоры обратились к иностранным разработкам. Причиной такой перемены настроения служили далеко идущие планы Красной армии по быстрому и масштабному расширению парка танков, и в 1929 году было принято решение воспользоваться заграничным опытом. В результате в 1930 году глава Управления моторизации и механизации Красной армии И. A. Халепский отправился в «шопинг-тур» по Европе и Соединенным Штатам, благодаря чему Красная армия обзавелась двумя танковыми шасси конструкции Дж. У. Кристи, поступившими из США под видом «сельскохозяйственных тракторов». Также с одобрения британского правительства несколько изделий закупили у фирмы Vickers-Armstrongs, в том числе 15 единиц средних танков Vickers, 15 единиц Vickers Six Ton Tank, 8 плавающих легких танков Vickers-Carden-Loyd и 26 танкеток Carden-Loyd Mark VI.

К моменту приобретения СССР средних танков Vickers те уже устаревали, если не устарели совсем, а потому их вскоре перевели в учебные, хотя, как ни удивительно, они нашли применение в 1941 году в действиях против финских войск[217]217
  Zaloga S. J., Grandsen J. Soviet Tanks and Combat Vehicles of World War Two. London: Arms and Armour, 1984. P. 48.


[Закрыть]. Однако остальные модели бронетехники начали массово производиться для Красной армии.

Первой стала танкетка T‐27, основанная на Carden-Loyd Mark VI. Выпуск начался в 1931 году и к моменту его завершения в 1934 году достиг 3328 машин[218]218
  Baryatinskiy M. Op. cit. P. 9.


[Закрыть]. T‐27 представляла собой 2,7-тонную безбашенную двухместную машину с вооружением в виде одиночного пулемета. Боевая ценность танкетки заслуживает определения «чрезвычайно ограниченная», как и других таких же изделий на базе Carden-Loyd Mark VI, однако она вполне годилась как учебный тренажер.

Vickers Six Ton Tank, получивший индекс T‐26, отличался куда большей эффективностью, пусть даже все 15 танков, закупленных для Красной армии, принадлежали к изначальной версии с двумя рядом расположенными башнями. Однако после производства 1627 их копий, построенных в 1931–1934 годах, произошел переход к 9,6-тонному варианту с одной башней и вооружением в виде 45-мм пушки с высокой начальной скоростью полета снаряда. Машина сделалась штатным средством поддержки пехоты в Красной армии, и несколько сотен таких изделий строилось ежегодно вплоть до 1941 года, когда общая численность произведенных Т‐26 достигла 11 218 штук, что сделало танк самым массовым на тот момент[219]219
  Ibid. P. 23.


[Закрыть].

Еще более удачным приобретением стали два танковых шасси Christie. Они легли в основу серии быстроходных танков, благодаря чему Красная армия обзавелась бронетехникой настолько подвижной, что в других армиях ее почти не с чем сравнивать. (Мало того, на этой базе советские конструкторы позднее создали еще один крайне удачный танк.) Первым изделием, основанным на конструкции Christie, стал БТ‐2, законченный в 1931 году. При массе в 11,3 тонны он, подобно другим прототипам американского конструктора, обладал способностью передвигаться на гусеницах со скоростью до 52 км/ч, а на колесах – до 72 км/ч[220]220
  Харьковское конструкторское бюро… С. 22, 60.


[Закрыть]. Однако без гусениц БТ не мог двигаться по слабому грунту или преодолевать препятствия, поскольку ведущим оставался только задний мост (то есть, если пользоваться распространенной у автомобилистов терминологией, колесная формула изделия выглядела бы как 8×2), а обрезиненные опорные катки не имели надувных шин и были относительно узкими. На гусеницах тем не менее независимая подвеска типа Christie позволяла машине передвигаться по пересеченной местности с бóльшей скоростью, чем другие танки.

Следом за БТ‐2 в 1933 году в серию пошел БТ‐5, сохранивший ту же общую компоновку, в том числе и двухместную башню, но вооруженный 45-мм, а не 37-мм пушкой. Последнюю в СССР выпускали по лицензии компании Rheinmetall, и замена ее 45-мм орудием с высокой начальной скоростью полета снаряда ставила БТ‐5 выше всех танков описываемой эпохи. Именно в изделиях семейства «быстроходных танков» – на БТ‐7, запущенном в производство в 1934 году, – была вместо клепки внедрена сварка броневых листов. У того же БТ‐7 траки гусениц сделали куда более узкими, что позволило снизить вибрацию и шум, обычно ассоциирующиеся с ходовой частью изделий на базе танков Кристи; 155 единиц БТ‐7A вместо 45-мм пушки вооружили короткоствольным 76-мм орудием. Последняя в серии модель, названная БТ‐7M (позднее БТ‐8), получила только что разработанный дизель В‐2 вместо бензинового двигателя, ставившегося на танки прежде, отчего запас хода вырос более чем вдвое. Хотя усовершенствования вызвали увеличение массы БТ‐7M до 14,65 тонны, он при этом демонстрировал способность разгоняться по дороге до 62,5 км/ч на гусеницах[221]221
  Baryatinskiy M. Op. cit. P. 36–50.


[Закрыть]. Прототипы БТ‐7M разработчики построили еще в 1938 году, но производство их началось уже после начала Второй мировой войны, а с его прекращением в конце 1940 года общий объем выпуска БТ достиг 8122 штук, что обеспечило им второе по численности место среди советских танков[222]222
  Ibid. P. 56.


[Закрыть].

Хотя массовое производство танков в Советском Союзе на протяжении 1930-х годов основывалось на иностранных моделях, велись и собственные разработки. Для примера укажем на средний танк T‐28, в некоторых отношениях сходный с британским A.6, а в других – продолжавший линию развития T‐24. Как и британский танк, T‐28 имел три башни: крупную трехместную и по маленькой пулеметной башенке по обеим сторонам от места водителя. В большой башне прототипа установили 45-мм пушку, по калибру сравнимую с 47-мм орудием А.6. Однако к моменту завершения работ над прототипом в 1932 году немецкие средние танки, тайно проходившие испытания в России, уже вооружались 75-мм пушкой, и русские почли за благо перенять этот опыт, ставя на серийный T‐28 76-мм пушку (изначально короткоствольную, замененную в 1938 году более длинноствольной моделью, способной эффективнее служить средством противотанковой борьбы). В процессе выпуска бронирование T‐28 тоже претерпевало изменения, становясь все толще (с первоначальных 30 до окончательных 80 мм), вследствие чего масса выросла с 28 до 32 тонн[223]223
  Павлов М., Павлов И., Желтов И. Советские средние танки довоенного периода (1924–1941). М.: Экспринт, 2000. С. 13–20.


[Закрыть]. На момент завершения в 1940 году производства T‐28 объем выпуска можно оценить примерно в 600 штук[224]224
  Kantakoski P. The Finnish Tank Museum (неопубл.). 1997. P. 22.


[Закрыть].

Параллельно с разработкой среднего T‐28 набирающая силу советская танкостроительная индустрия в 1929–1930 годах занималась созданием тяжелого T‐35. Источником вдохновения для конструкторов, похоже, служил британский A.1 Independent, поскольку обе машины схожи по конфигурации – у обеих по пять башен. Но если британскому танку вооружением служила 47-мм пушка, то на T‐35 стояло 76-мм орудие. Более того, в двух вспомогательных башнях T‐35 поначалу стояли 37-мм, а позднее 45-мм пушки, а не одни лишь пулеметы, как в двух остальных и во всех четырех дополнительных башнях танка Independent. Для обслуживания всего этого арсенала T‐35 требовался экипаж из 11 человек.

Прототип T‐35 был закончен в 1931 году, производство началось в 1933-м, машина выпускалась малыми партиями вплоть до 1939 года, объем выпуска составил около 60 единиц. В ходе производства масса T‐35 выросла с 42 у прототипа до 50 тонн и в конечном счете – из-за усиления броневой защиты и других доработок – до 55 тонн[225]225
  Bachurin N. Supreme High Command Reserve Tank // Military Parade. 1998. Jan.-Feb. P. 100–102.


[Закрыть]. В результате T‐35 сделался самым тяжелым серийным танком в мире, стоявшим на вооружении в начале Второй мировой войны, если не считать совершенно устаревшего французского 2C. Однако габариты машины затрудняли ее применение – сковывали маневр (в частности, из-за непропорционального соотношения длины и ширины танка он порой не мог поворачивать на месте).

Помимо перечисленной техники советская промышленность производила довольно большое количество амфибий и других легких танков. Все они напоминали двухместные танкетки Vickers-Carden-Loyd с пулеметным вооружением и по большей части не представляли боевой ценности.

Танкостроение в СССР по-настоящему развернулось в 1932 году; с этого времени и до 1939 года промышленность выпускала ежегодно примерно 3000 машин, за исключением 1937 года, когда объемы упали почти вдвое. Среди пострадавших от репрессий оказался И. A. Халепский, закупавший иностранную бронетехнику с целью подстегнуть советские разработки, профессор В. И. Заславский, руководивший разработкой первого в полной мере советского танка, а также A. O. Фирсов, глава танкового КБ в Харькове, которого из-за проблем с трансмиссией БТ обвинили во вредительстве[226]226
  Харьковское конструкторское бюро… С. 78, 83.


[Закрыть].

Тем не менее, несмотря на неразбериху и утрату опытных кадров в том же 1937 году по инициативе советских военных на заводе в Харькове началось создание нового колесно-гусеничного танка на замену БТ. Так появился 18-тонный A‐20 с 45-мм пушкой в двухместной башне, способный, подобно БТ, передвигаться как на колесах, так и на гусеницах. Новым было то, что в целях повышения проходимости по бездорожью, обычно являвшейся слабым местом техники на шасси Кристи с его формулой 8 × 2, A‐20 снабдили карданной передачей на шесть из восьми колес, сделав почти полноприводным – 8 × 6. Вместе с тем эта последняя попытка спасти идею «трансформируемого» танка Кристи оказалась заведомо обреченной на провал, поскольку опорные катки A‐20 по-прежнему сохраняли относительно узкий профиль и монолитные шины, что чрезвычайно ухудшало характеристики танка на мягком грунте. Вдобавок главный конструктор КБ Харьковского завода М. И. Кошкин упорно стоял за создание гусеничного танка. Альтернативный проект под индексом T‐32 привлекал большей простотой, легкостью в производстве и гарантировал лучшую броневую защиту без заметного увеличения массы. Фактически при весе 19 тонн броня вместо 20 мм достигала 30, а вооружением служила 76-мм, а не 45-мм пушка. Прототипы A‐20 и T‐32 были закончены к середине 1939 года, а к концу года лучше бронированная версия T‐32 поступила на вооружение как средний танк T‐34. Прототип закончили через месяц, а к концу 1940 года было собрано 115 машин[227]227
  Там же. С. 83–87.


[Закрыть].

T‐34 представлял собой крупный шаг вперед в танкостроении, однако он не был столь уж оригинальным, каким его часто изображают. В этом суждении нет попытки принизить успех этой машины как единого целого изделия. На самом деле танк представлял собой продуманное сочетание проверенных узлов и деталей, а их наличие было обусловлено прогрессивным, эволюционным характером разработки советской бронетехники.

Некоторые из компонентов T‐34 через БТ позаимствованы у Кристи с его новаторскими проектами, появившимися в Соединенных Штатах десятью годами ранее. Речь идет прежде всего о независимой подвеске и гусеницах с так называемыми гребневыми траками в противовес более распространенному зубчатому зацеплению на ведущих колесах-«звездочках». Отличный дизель В‐2 мощностью 500 л. с. прежде устанавливался на БТ‐7M, а выбор в пользу 76-мм пушки в качестве главного вооружения (тогда как средние танки в других странах оснащались 37-, 40– или в лучшем случае 47-мм орудиями) также был обоснован использованием этого калибра не только на средних T‐28 и тяжелых T‐35, но также на БТ‐7A и даже на некоторых моделях T‐26, что являлось следствием раннего осознания важности орудийной мощи.

Одна из особенностей T‐34, о которой чаще всего говорят и которую хвалят как новаторскую и едва ли не революционную, – наклонная броня. На самом деле такую же броневую защиту в целях повышения эффективности применяли конструкторы и в предшествующие годы, в том числе на экспериментальных изделиях серии БТ и на бронемашинах вроде немецкой трехосной SdKfz 231, выпускавшейся между 1932 и 1937 годами[228]228
  Spielberger W. Motorisierung der deutschen Reichswehr 1920–1921. Stuttgart: Motorbuch, 1979. P. 242.


[Закрыть]. Вместе с тем броня T‐34, вне всякого сомнения, достойна похвалы, но настолько же из-за наклона, насколько и из-за толщины. Лобовая защита корпуса в 45 мм при наклоне 60° к вертикали при встрече горизонтально летящего снаряда соответствовала толщине 90 мм, но наклонная броня в 20 мм у A‐20 в таком случае оказывалась эквивалентна 36 мм, что соответствовало броне танков того времени.

Помимо очевидных преимуществ у T‐34 отмечался и ряд слабых мест. Самым главным из недочетов следует назвать башню, отличавшуюся изрядной теснотой, особенно в свете установки 76-мм вместо 45-мм орудия. В ней помещались только два члена экипажа, из-за чего командиру приходилось быть наводчиком орудия, что мешало должным образом командовать танком, не говоря о таком осложнении, как сильно ограниченная обзорность.

Предъявив запрос на машину, в итоге принявшую облик T‐34, Красная армия вскоре пожелала получить и тяжелый танк. Военным он по-прежнему представлялся многобашенным, что вызвало к жизни две конструкции массой свыше 50 тонн; по две башни на них располагались довольно любопытным образом: одна с 45-мм пушкой находилась над рабочим местом водителя, вторая – значительно крупнее и с 76-мм орудием – устанавливалась за первой и как бы нависала над ней; в результате машины оказались выше трех метров. Прототипы двух танков, получивших обозначения T‐100 и СМК, были представлены в 1939 году, но конструкторам удалось заинтересовать военных версией СМК с одной башней – наиболее целесообразной из всех трех изделий. Она и поступила на вооружение советских войск как тяжелый танк КВ‐1[229]229
  Zaloga S. J., Grandsen J. Op. cit. P. 116–118.


[Закрыть].

Выпуск КВ‐1, как и T‐34, начался в 1940 году; оба несли в качестве вооружения практически одну и ту же 76-мм пушку, а также приводились в движение одинаковой силовой установкой – дизелем В‐2. Массой в 43 тонны тяжелый танк существенно превосходил 26-тонный T‐34, однако более толстая лобовая броня имела небольшой угол наклона, а потому на деле обеспечивала немногим большую защиту в сравнении со средним танком. Фактически единственным очевидным преимуществом КВ над T‐34 являлась куда более просторная трехместная башня, в целом же T‐34 делал существование КВ‐1 необязательным и имел все шансы стать «универсальным» танком, каким и стал несколькими годами позже его прямой потомок. Но в то время Красная армия, как и все прочие, придерживалась концепции разделения средней и тяжелой бронетехники, а также легких танков для непосредственной поддержки пехоты или разведки.

Немецкие танки

Если в Британии и Франции танки традиционно делили на три основные категории, то германская армия, приступив, вопреки ограничениям Версальского договора, к работам над танками в середине 1920-х годов, в 1927 году заключила с тремя компаниями – Daimler Benz, Krupp и Rheinmetall – контракты на создание (втайне от победителей) двух танков массой 16 тонн и с вооружением в виде 75-мм пушки. В целях конспирации их назвали Großtraktoren, то есть «большие тракторы». Год спустя фирмы Krupp и Rheinmetall получили контракт на конструирование двух легких танков массой около 8 или 9 тонн с 37-мм орудием, обозначенных как Leichttraktoren, или «легкие тракторы»[230]230
  Jentz T. L. Panzer Truppen. Atglen: Shiffer, 1996. Vol. I. P. 8.


[Закрыть].

Хотя немецким инженерам удавалось тайно строить танки в Германии, возможности испытывать их без привлечения внимания британских и французских властей не было. Шанс обойти запрет появился за счет сотрудничества между Германией и Советским Союзом, что привело к строительству совместного германско-советского центра испытаний и обучения «Кама» около Казани. Все шесть Großtraktoren отправили туда в 1929 году и испытывали вплоть до 1932 года.

Großtraktoren обладали достойным вооружением в виде короткоствольной 75-мм пушки в двухместной башне, вдобавок к которой имелась еще одна пулеметная башенка с одним членом экипажа в кормовой части корпуса, по образу и подобию французских тяжелых 2C. В этих изделиях немецкие разработчики следовали примеру британцев с их тяжелыми танками, поместив командира танка в корпусе рядом с водителем, что крайне ограничивало обзорность и более ни в одной конструкции танков в будущем не применялось. Машина получилась довольно быстроходной – максимальная скорость по дороге достигала 40 км/ч – и относительно крупной, однако при массе в 16 тонн отличалась хорошей плавучестью и двигалась по воде со скоростью 4 км/ч за счет двух гребных винтов. Однако способность держаться на воде свидетельствовала о слабости бронирования, максимальная толщина которого достигала лишь 14 мм, как и у многих танков в описываемый период[231]231
  Esser W. Dokummentation uber die Entwicklung und Erprobung der ersten Panzer Kampfwagen der Reichswehr. Munich: Krauss-Maffei, 1979. P. 7–8, Appendix 5.


[Закрыть].

Leichttraktoren тоже направили в «Каму» для испытаний, стартовавших в 1930 году. С двигателем носового расположения выглядели они довольно старомодно, напоминая легкий LK-II, который в Германии не успели запустить в производство по причине окончания Первой мировой войны. Лучшей чертой танка стоит назвать двухместную башню с 37-мм пушкой с высокой начальной скоростью полета снаряда, очень похожей на орудие, производившееся в Швеции для колесно-гусеничного L30, который позднее выпускался компанией Landsverk. Немцы также оказались в числе первопроходцев в области применения на танках раций, в частности на Großtraktoren, где радиооператор занимал место рядом с водителем[232]232
  Esser W. Op. cit. P. 39.


[Закрыть].

Все десять танков, отправленные в «Каму», вернулись в Германию в 1933 году[233]233
  Ibid. P. 54.


[Закрыть]. Сотрудничество с русскими, которые тогда уже приступили к разработкам среднего T‐28, подтолкнуло переход от Großtraktoren к Neubaufahrzeug, или NbFz, – новой машине массой 20 тонн, по-прежнему вооруженной 75-мм пушкой с низкой начальной скоростью полета снаряда, смонтированной в спарке с 37-мм орудием с высокой начальной скоростью полета снаряда[234]234
  Ibid. P. 51.


[Закрыть]. Присутствовали и две вспомогательные пулеметные башни – одна впереди и одна позади главной башни с тремя членами экипажа в ней. Конструкция последней представляла собой заметный шаг вперед по сравнению с Großtraktoren, поскольку в ней нашлось место для командира. Контракт на разработку NbFz в 1933 году получили фирмы Krupp и Rheinmetall, и к 1936 году они построили два простых железных и три бронированных прототипа. Однако после испытаний они использовались только как учебные машины, пока в 1940 году три бронированных NbFz не выгрузились в Осло при немецком вторжении в Норвегию. Появление там этой техники породило слухи о наличии у немцев новых тяжелых танков массой 36 тонн, вооруженных 75-мм или даже 105-мм орудиями под индексами PzKpfw V и VI, о чем упорно твердилось в британских и американских памятках военнослужащим в 1940 и 1941 годах, как и в других подобного рода материалах[235]235
  Periodical Notes on the German Army. No. 24 (The War Office, 1940). Plate 12; Handbook on German Military Forces, TM 30–450. Washington: War Department, 1941. Figures 83–86.


[Закрыть]. В действительности разработка NbFz не продвинулась дальше пятого прототипа.

В случае с Leichttraktoren военные тоже не были удовлетворены и представили свои требования к новой легкой машине с двигателем в корме. В 1931 году компания Krupp получила заказ на такое изделие с заданной массой всего 3,5 тонны и с обозначением Kleintraktor, или «малый трактор»[236]236
  Jentz T. L. Panzer Tracts. No. 1–1, Panzerkampwagen I. Boyds: Panzer Tracts, 2002. P. 1–2.


[Закрыть]. Для экономии времени за основу решили взять британские легкие танки Carden-Loyd, для чего в 1932 году закупили три шасси у Vickers-Armstrongs[237]237
  Foss C. F., McKenzie P. The Vickers Tanks. Wellingborough: Patrick Stevens, 1988. P. 58–60.


[Закрыть]. Шасси Kleintraktor, разработанное в Krupp, было принято в 1935 году, компании сделали заказ на 135 штук, между тем еще с пятью фирмами – в целях наработки ими опыта танкостроения – заключили контракты еще на три шасси. Для сохранения секретности изделие получило наименование Landwirtschaftlicher Schlepper, или LaS, что можно перевести как «сельскохозяйственный трактор». Позднее шасси дополнили бронированными надстройками и башнями, а к концу 1934 года компания Henschel закончила первые три танка. После того как Гитлер в 1935 году «сбросил путы» Версальского договора, изделия получили официальный индекс PzKpfw I, а за первым заказом на 135 штук быстро последовал второй – на 450. В июне 1937 года производство этой модели завершилось выпуском 1493-го танка[238]238
  Chamberlain P., Doyle H. L. Encyclopedia of German Tanks of World War Two. London: Arms and Armour, 1978. P. 261.


[Закрыть].

Изначально на Kleintraktor предполагалась установка 20-мм пушки, но в 1932 году генерал O. Лутц, инспектор механизированных войск, решил ограничиться пулеметным вооружением. Причиной, возможно, стало стремление упростить массовое производство и ускорить укомплектование частей танками; так или иначе, но эффективности PzKpfw I данное решение не добавило. Генерал Г. Гудериан, служивший у Лутца начальником штаба, спустя годы в мемуарах защищал выбор в пользу пулемета, упирая на то, что-де первый танк изначально задумывался как «учебный», принятый на вооружение временно до окончания разработок более мощных машин[239]239
  Guderian H. Panzer Leader. London: Michael Joseph, 1952. P. 28 (рус. перев. см: Гудериан Г. В. Воспоминания немецкого генерала. М.: Центрполиграф, 2018).


[Закрыть], однако других свидетельств в пользу этого заявления нет.

К 1934 году генерал Лутц, похоже, осознал слабости PzKpfw I и, согласно Гудериану, сделал заказ на второй временный вариант – легкий танк с вооружением в виде 20-мм автоматической пушки[240]240
  Ibid. P. 28.


[Закрыть]. В результате артиллерийско-техническая служба немецкой армии сделала заказ на изделие, ставшее в итоге 7,9-тонным PzKpfw II, первый экземпляр которого был построен в 1936 году. К тому времени танки такого уровня в других странах уже имели 37-мм или даже – если взять советский T‐26 – 45-мм пушки; 20-мм автомат PzKpfw II позволял пробивать броню легких и даже некоторых средних неприятельских танков, но особых перспектив не имел, особенно в свете наращивания броневой защиты танков в годы перед Второй мировой войной. Однако PzKpfw II выпускались в довольно больших количествах – к началу войны в 1939 году было произведено 1223 штуки, почти столько же, сколько PzKpfw I[241]241
  Chamberlain P., Doyle H. L. Op. cit. P. 261.


[Закрыть].

Танками, которых ожидали Лутц и Гудериан, стали PzKpfw III и IV. Как и NbFz, его предшественник, PzKpfw IV имел на вооружении 75-мм пушку с низкой начальной скоростью полета снаряда в трехместной башне. Однако – очень разумно со стороны конструкторов – машину избавили от дополнительных пулеметных башен, как и от 37-мм пушки, установленной в спарке с 75-мм орудием. Рядом с водителем занял место член экипажа, совмещавший выполнение обязанностей радиста и пулеметчика. То есть общая конфигурация практически соответствовала той, что была принята в 1929 году британцами в экспериментальном среднем танке A.7, и являлась оптимальной, что демонстрирует почти повсеместное распространение данного распределения обязанностей экипажей в танках самых разных стран в ходе Второй мировой войны. PzKpfw IV оказался самым мощным танком, поступавшим в распоряжение Panzertruppen до войны, хотя толщина брони его первоначально составляла всего 15 мм. Заказ на разработку изделия концерн Krupp получил в 1935 году, а производство первой партии из 35 единиц началось в 1937 году. Затем последовал контракт еще на 176 танков, так что к началу войны немецкие войска располагали 211 PzKpfw IV[242]242
  Ibid.


[Закрыть].

PzKpfw III запустили в производство почти одновременно с PzKpfw IV, но был взят меньший темп. По общей конфигурации машины в целом совпадали, но главным вооружением PzKpfw III служила 37-мм пушка с высокой начальной скоростью полета снаряда, а не короткоствольное 75-мм орудие. По проекту изделию полагалось весить 15 тонн, но к началу выпуска масса его приблизилась к PzKpfw IV, отчего машины, если не считать главного вооружения, получились, по сути, одинаковыми. В общем, одновременное производство двух таких танков выглядит спорным, особенно с точки зрения логистики. Тем не менее Гудериан считал танки типа PzKpfw III более подходящими для комплектования трех легких рот танкового батальона, тогда как PzKpfw IV или его аналоги – для роты средних танков[243]243
  Guderian H. Op. cit. P. 27–28.


[Закрыть]. Назначение PzKpfw IV в роту средних танков танкового батальона вновь показывает, что они, в противоположность мнению ряда авторов, не входили в одну категорию с танками непосредственной поддержки у британцев. В действительности их отличала способность выполнять больший спектр задач (помимо ведения боя с танками противника), нежели у танков непосредственной поддержки.

В 1937 году построили только десять PzKpfw III, а к началу войны в распоряжении немецких войск находилось всего 98 штук. Однако к тому времени немцы, аннексировав весной 1939 года Чехословакию, получили в свое распоряжение похожие танки, вооруженные 37-мм пушками с высокой начальной скоростью полета снаряда. Размеры парка чехословацких танков, приобретенных германской армией, зачастую преувеличиваются: общее количество машин разных типов у чехословацкой армии составляло 469 штук, включая 298 единиц LT vz.35 с указанными орудиями. Эти 10,5-тонные танки немцы поставили на вооружение как PzKpfw 35(t), и к началу войны у военных их числилось 202 штуки[244]244
  Jentz T. L. Panzer Tracts, no. 19–1, Beute Panzerkampwagen. Boyds: Panzer Tracts, 2007. P. 19–20.


[Закрыть]. Вдобавок выпуск новых чехословацких танков TNHPS, также вооруженных 37-мм пушками, продолжался и после аннексии – их немецкая армия к началу войны получила около сотни под обозначением PzKpfw 38(t).