Текст книги "Перепрограммируйте свой мозг. Руководство по избавлению от вредных привычек"

Ты мне за это заплатишь!

Когда взрослые бессмысленно бунтуют, это зачастую связано с ощущением притеснения или разочарования. Мы усердно работали, чтобы угодить авторитетной фигуре или близкому человеку, но чувствуем, что так и не получили признания или любви, к которым стремились: нас продолжают критиковать или говорят, что мы были не на высоте. Мы также боремся с чувством зависимости, навязчивой потребностью показать, что никто не смеет нами помыкать. Авторитетной фигурой, против которой мы восстаем, могут быть наши родители, партнеры, работодатели или «эти люди».

Борьба оставляет нас злыми и разочарованными, но мы отвергаем эти чувства и вытесняем их в область бессознательного. Гнев и возмущение ускользают от разума и заставляют близких задуматься о том, что с нами происходит: «Он постоянно опаздывает», «Она всегда работает вполсилы», «Он выглядит рассеянным», «Она такая самоуверенная всезнайка». Игры с властью иногда могут быть не более чем попыткой развеять скуку, подергать за нос напыщенного бюрократа. Мы видим это в пенитенциарных учреждениях, в армии, в средней школе – возьмем, к примеру, моего молодого пациента, который отказывался снимать бейсболку в школе. Но, освободившись от деспотичной власти, нам следует покончить с бунтарством и заняться своей собственной жизнью – иначе этот путь приведет нас в никуда.

Здесь мне стоит оговориться: жить своей жизнью может быть не так уж и просто. Гнев часто превращается в часть автоматического «я» в очень раннем возрасте – и тогда же возникает это острое чувство несправедливости, которые мы стремимся разделить со всем миром. Вас поразит количество ужасных историй о воспитании, которые я услышал за тридцать лет психотерапевтической практики. Физическое насилие над детьми со стороны родителей – обычное явление, а психологическое практически становится новой нормой. Слишком часто имеет место сексуализированное насилие – со стороны родителей или при обстоятельствах, о которых они должны были знать.

Вообще родители со своими законными недовольствами часто вымещают гнев на детях: кричат на них, пугают их, обзывают, позорят, унижают, высмеивают. Они каждый день лгут ребенку, манипулируют им и наносят таким образом травму – не ведая, что творят. Эти переживания оставляют шрамы, которые дают о себе знать во взрослой жизни: они рождают боязливых, злых, сверхбдительных, недоверчивых, склонных к самобичеванию взрослых. Жертвы, преступники, заблудшие бунтари обычно не становятся такими без причины: у них есть все основания закружиться в «танце гнева».

Конечно, у нас есть долг перед самими собой – критически воспринимать власть и быть уверенными в ее законности. Мы должны уметь постоять за себя, самостоятельно принимать решения и не полагаться на указания авторитетной фигуры. Если бы мы все постоянно поступали так, как нам велят, то превратились бы в очень опасное тоталитарное общество, похожее на Северную Корею. Нам необходимо находить способы выражения собственной независимости и творческого начала. Нужно научиться справляться с чувством гнева, вспыхивающим, когда нас обижают или угнетают, – и научиться выражать его таким образом, чтобы получить желаемое, не причиняя вреда себе или другим.

Бунт, даже лишенный оснований, часто вполне понятен. Это признак того, что мы не отказались от самих себя, что мы понимаем: происходит что-то неладное, – и что все еще жаждем справедливости и наград, которые жизнь готова нам предложить. Иногда мы просто не знаем, что делать со своим гневом.

Но бессмысленный бунт – это гнев, направленный не на того человека, выраженный несвоевременно и нездоровым способом. Гнев – одна из основных причин саморазрушительного поведения. В приступе ярости люди принимают глупые решения и выбирают неоправданно рискованное поведение, что зачастую оборачивается против них. Гнев заставляет людей недооценивать и игнорировать опасности, он делает нас слепо оптимистичными и лишает способности предвидеть последствия своих действий. Мы иногда чувствуем себя настолько сильными и могущественными, что вступаем в битву с врагами, способными нас уничтожить.

Конечно, это полезно, когда мы боремся за правое дело или отвечаем на реальную угрозу. Проблема в том, что гнев ослепляет нас, и все наши решения о том, за что бороться, искажены с самого начала: на следующее утро мы просыпаемся и понимаем, какими же дураками мы были.

Раньше психологи полагали, что люди обладают врожденным внутренним импульсом к разрушению или агрессии. Депрессия, например, рассматривалась как гнев, направленный против самого себя, а самоубийство – как результат самодеструкции.

Ярость – это защита от стыда: она обращает вспять пассивность, которую мы испытываем на его фоне, – и тогда мы больше не жертва, а мощная сила.

Теперь мы знаем, что насилие и ярость обычно являются реакцией на предполагаемую опасность или угрозу собственному достоинству: люди становятся агрессивными, когда им причиняют вред или каким-то образом угрожают.

Хорошо, если угроза реальна. Все системы организма начинают работать на полную мощность, чтобы подготовить нас к самозащите (мы говорили о реакции «бей или беги» ранее). Однако некоторые люди становятся зависимыми от гнева, как от наркотика, и видят угрозы повсюду.

Но потакание гневу обычно причиняет боль людям, которые нам небезразличны, – или втягивает нас в неприятности. Самодеструктивное поведение также может быть вызвано гневом, направленным против самого себя: какое-то время мы чувствуем себя всесильными акторами, но затем неизбежно наступают последствия.

Если бессмысленный бунт является вашим сценарием саморазрушения, вам, вероятно, потребуется провести некоторую работу над собой, чтобы по-настоящему увидеть проблему и все ее последствия. Различные допущения автоматически притягивают нас к ситуациям, в которых мы чувствуем себя обиженными и непризнанными, и не понимаем, какой вклад вносим в проблему или как легко могли бы от нее избавиться. Приходится учиться смотреть на вещи с другого ракурса, более осознанно. Нам нужно осваивать новые модели поведения, пока они не будут отработаны до автоматизма: быть результативными, получать удовольствие от жизни и уметь постоять за себя.

Сценарии бессмысленного бунта

Необузданный гнев автоматического «я» может выражаться по-разному. Вот лишь некоторые примеры.

«Скверный характер»

Это архетип бессмысленного бунта. Говоря о чьем-нибудь скверном характере, мы имеем в виду, что человек не делает то, что ему говорят, только потому, что его попросили это сделать. В зависимости от того, на какой стороне власти мы находимся, этот человек может быть как мерзавцем, так и героем. В фильме «Хладнокровный Люк» (англ. Cool Hand Luke, 1967) персонаж Пола Ньюмана быстро превращается из мерзавца (в пьяном виде он сносит автоматы для оплаты парковки, видя в них символы власти) в героя, когда его помещают в колонию-ферму, где власть по-настоящему деспотична и беспощадна.

Некоторые люди отличаются скверным характером практически постоянно – те, кто являются социопатами, и те, кто находится в состоянии непрекращающейся агрессии. У большинства из нас эта быстрая эмоция становится реакцией на триггерную ситуацию, возникающую, например, во время вождения автомобиля. Иногда кажется, что вождение пробуждает в нас худшее. Сидя за рулем, мы, как правило, занимаем крайне оборонительную и враждебную позицию по отношению ко всем, кто так или иначе посягает на нашу территорию, и ведем себя гораздо агрессивнее, чем при встрече с человеком лицом к лицу. Дорожная ярость – одна из самых распространенных реакций при обстоятельстве вроде обычного подрезания в пробке.

Исследование приносит нам поистине неутешительные сведения: оказывается, большинству из нас, скорее всего, потребуется больше времени, чтобы покинуть парковочное место, если мы видим, что кто-то хочет его занять. Если другой водитель посигналит или зажжет свет фар, мы будем еще больше медлить.

Это отличный пример пассивной агрессии. Анонимность и автономность, связанные с пребыванием в «домике на колесах», позволяют нам поступать так, как мы бы никогда не поступили при личном контакте.

Конечно, люди, постоянно проявляющие свой скверный характер, сами страдают от его последствий: не добиваются ни любви, ни успеха. Однако они не понимают, как создают себе проблемы, потому что их защитные механизмы препятствуют этому осознанию.

Вы не заставите меня плакать

Многие дети, травмированные агрессивными, абьюзивными или манипулирующими родителями, ищут любви и уважения саморазрушительными способами (подавляя собственные потребности и стараясь вести себя «хорошо»). Другая возможная реакция – это откровенный бунт. Ребенок или подросток рано учится дерзить и выражать свою псевдонезависимость, которая вполне может стать его жизненной позицией.

Проблема в том, что подобная независимость не имеет под собою твердого основания, и неповиновение оказывается всего лишь привычной реакцией на власть. Этот построенный на браваде фальшивый фасад постоянно вынуждает нас проверять, как далеко мы можем зайти. Классическим примером, иллюстрирующим данный сценарий, может служить Холден Колфилд из романа Дж. Сэлинджера «Над пропастью во ржи», который внешне не привязан к своим родителям и совершенно выбит из колеи безвременной кончиной младшего брата.

Другие, чтобы добиться своего, используют этот фасад гораздо эффективнее: они начинают травить окружающих, становятся деспотичными личностями, поскольку очень боятся проявить слабость.

Еще одно из побочных действий прямого выражения гнева – мы не любим тех, кого обидели. Таков результат рационализации: мы считаем, что они этого заслуживают, но, находясь рядом с ними, испытываем чувство вины. Однако мы склонны забывать о том, почему так себя чувствуем, и превращаем это чувство в неприязнь или предубеждение. И чем выше наша самооценка и вера в собственную добродетель, тем больше мы обвиняем свою жертву. Люди с низкой самооценкой или сомнениями в себе чаще берут на себя ответственность за плохие поступки. В экспериментах Милгрэма многие студенты-«учителя», применявшие к «ученику» наказанием током, начали обвинять жертву: «Он был настолько глуп и упрям, что заслуживал удара током».

Попытка что-то доказать

Некоторые самодеструктивные паттерны – это потребность демонстрировать свое превосходство. Часто сценарий начинается с того, что слабый или болезненный ребенок, который каким-то образом восстанавливает себя, вырастая, проводит остаток жизни в попытках доказать, что он сильный.

Иногда все складывается удачно, отличный пример тому – Тедди Рузвельт – 26-й президент США. Тщедушный ребенок, которому уже в раннем возрасте понадобились очки, страдавший многочисленными приступами астмы и пневмонией, которые чуть его не убили. Он укрепил свой организм, выполняя строгую программу физических упражнений и закаливания (Рузвельт работал лесорубом в штате Мэн и был ковбоем в национальном парке Бэдлендс), пока не обрел прекрасную физическую форму и полную уверенность в себе. Осознанное решение бросить вызов собственной выносливости, испытать пределы своих возможностей – это источники гордости и удовольствия, которые могут завести нас слишком далеко. Логично, что Рузвельт не смог смириться со своим старением, и после поражения на своих вторых президентских выборах предпринял опрометчивый шаг и отправился в экспедицию вниз по неизвестной реке в горах Бразилии. Это потребовало от него таких усилий, что из-за вызванного путешествием физического напряжения он заболел лихорадкой, давшей осложнение на сердце – и сократившей его жизнь.

Самый безопасный путь – никогда не идти на риск, когда вы злитесь, защищаетесь или пьяны.

Люди, которые считают, что им нужно что-то доказывать, быстро вступают в драку. Чуть более уверенные в себе или просто более импульсивные бунтари часто видят провокации или оскорбления там, где их нет, – и сразу же нападают на другого человека. У таких людей мало друзей, но много проблем с законом. По иронии судьбы их основная проблема – в неуверенности в себе и сверхчувствительности. На предполагаемое оскорбление чувства собственного достоинства они реагируют незамедлительно, не подготовившись и не задумываясь о последствиях. Их легко спровоцировать и подтолкнуть к действиям, которые они бы не совершили в обычной ситуации. Здесь мы вновь имеем дело с фасадом: за смелым шагом скрывается страх или ощущение собственной неполноценности. Их самооценка настолько хрупка, что они чувствуют потребность в постоянном самоутверждении. Вопрос в том, объективно ли они оценили существующие риски и сделали ли все возможное для подготовки?

Другим же просто трудно уживаться с придирками мелочной власти, однако они способны адаптироваться, если к ним не приставать. Я когда-то знавал одного старшеклассника, который вечно попадал в неприятности. Проблема была в том, что он постоянно носил бейсболку, а это противоречило дресс-коду школы. После отстранения от занятий, длиной в год, он, наконец, бросил учебу, но следующей осенью поступил в вечернюю школу, где хорошо учился. Там уже никого не волновало, носит ли он кепку. Дресс-код своей предыдущей школы он называл «Микки Маусом» (сленговым обозначением мелочной и деспотичной власти). У него хватало здравого смысла уважать заслуженный авторитет, но дресс-код слишком напоминал ему правила, установленные его отчимом, который все время издевался над ним только для того, чтобы показать, кто здесь главный.

Пассивно-агрессивное поведение

Частая тактика, используемая автоматическим «я» для обманчивого и бессознательного выражения протеста. Это позволяет выражать гнев, не чувствуя его. Пассивная агрессия – это стратегия, к которой мы прибегаем, когда силы не равны. При этом мы заставляем другого человека ощущать переживаемый нами гнев.

Люди, не оказывающие значительного влияния на положение дел, часто прибегают к пассивной агрессии: они бездельничают, ломают вещи, настаивают на том, чтобы вникнуть в мельчайшие детали проекта, – в то время как начальник сидит и злится из-за сорванных сроков. Мы сталкиваемся с этим во многих бюрократических учреждениях – почти в каждом штате США думают так (возможно, несправедливо) о Департаменте автотранспорта: если его сотрудники чем-то недовольны, они вымещают злость на посетителях. Мы можем поступать так намеренно или бессознательно. По сути, делая это, мы включаем свои механизмы защиты и отгораживаемся от своего гнева. Рассмотрим следующий пример:

– Мне очень жаль, что я потеряла ключи. Я знаю, что ты очень сердишься на меня.

– Все уже хорошо, мы сделали новый комплект ключей. Я не злюсь.

– Ну уж нет, я тебя знаю. Такие вещи тебя действительно расстраивают.

– Нет, я совершенно не сержусь.

– А должен бы.

– А я не злюсь.

– Ты просто не хочешь этого признать.

– Вовсе нет.

– Я же вижу, что ты сердишься.

– ВСЕ ПРАВИЛЬНО, Я ЗЛЮСЬ! Теперь ты довольна?

– Я так и знала. Ты ничего не можешь от меня скрыть.

Внушение чувства вины – скажем, позволение взять последний кусок пирога с таким видом, что человек чувствует себя виноватым из-за того, что берет его, – это пассивно-агрессивное поведение. Самые яркие формы самодеструктивного поведения также могут содержать черты пассивной агрессии – попытки самоубийства, порезы, анорексия. Люди, поступающие подобным образом, могут не подозревать о своем желании причинить боль другим, но они ставят своих близких в безвыходное положение, заставляя их испытывать вину и гнев одновременно.

Пассивная агрессия может быть хорошей стратегией, если ваша цель – вывести из себя своего партнера или начальника; однако если вы подобной цели не преследуете, то она по своей сути саморазрушительна. Когда вас что-то злит, выясните, что именно, – и сделайте с этим что-нибудь. Если вы попадаете в неприятности из-за своего пассивно-агрессивного поведения и не осознаете, что злитесь или находитесь под давлением, – возможно, вам следует внимательно разобраться с собственными чувствами. Пассивно-агрессивное поведение отталкивает от нас людей и не способствует карьерному росту.

Существует особенно коварная и разрушительная разновидность пассивной агрессии, которую мы направляем против самих себя. Оставляя грязную посуду в раковине, чтобы вымыть ее завтра, я знаю, что завтрашний «я» будет злиться на меня сегодняшнего. То же самое произойдет, если я потрачу долгие часы, играя в словесные игры на компьютере, и не уделю достаточно времени своей работе: я буду чувствовать себя виноватым и потеряю уважение к себе. Все это создает потенциально бесконечный цикл самообвинения. Подавленный, виноватый, я теряю мотивацию делать то, что мне необходимо, – поэтому еще больше пренебрегаю своими делами, – чтобы ощутить еще больше вины.

Нытик, отказывающийся от помощи

Это может стать специальным термином в психотерапевтических кругах, потому что мы встречаем очень много подобных пациентов. Велики шансы, что вы наблюдали этот паттерн в кругу своей семьи или друзей. Он относится к людям, страдающим различными болезнями, которые испытывают извращенном удовольствие, отталкивая всех, кто пытается им помочь.

Сначала такие люди получают наше сочувствие, потому что им действительно плохо. Многие пытались помочь им; они перепробовали большое количество методов лечения и лекарств – и все напрасно. Мы можем сыграть им на руку, воображая себя героями, которые, наконец, разгадывают тайну. Но вскоре мы обнаруживаем, что то, что мы предлагаем, не годится тоже, и начинаем чувствовать себя некомпетентными и не оправдавшими доверия – по мере того, как жалобы усиливаются и становятся все более личными.

Это еще одна форма пассивно-агрессивного поведения. Отвергающий помощь нытик, сокрушенный, чувствует себя жертвой обстоятельств и злится на это, но никогда не испытывает гнева. Если мы копнем глубже, то обнаружим, что он так и не прошел ни один из предложенных курсов лечения до конца. Вместо этого мы становимся мишенью его гнева; складывается впечатление, что весь смысл его существования сводится к тому, чтобы заставить нас чувствовать себя бессильными и неспособными спасти несчастного. Этот защитный механизм, при котором пассивно-агрессивный человек переносит чувства на другого и заставляет его их переживать, называется проективной идентификацией.

Проблемы со «славными парнями»

Иногда под маской «славного парня» скрывается много злости. Конечно, есть по-настоящему «славные парни», как мужчины, так и женщины, – просто заботливые, внимательные и щедрые, без каких-либо скрытых мотивов. Но слишком много людей кажутся «славными» просто потому, что не способны прямо выражать свой гнев – и он выходит в скрытой форме. Это люди, чей гнев и агрессия так глубоко похоронены, что никогда не осознаются. Вместо этого у них существует защитный механизм реактивного образования (его еще называют механизмом формирования реакции): процесс, при котором человек демонстрирует действия, прямо противоположные его бессознательному желанию. Но иногда это желание просачивается наружу сквозь трещинки автоматического «я» – и оборачивается крайне неприятным сюрпризом. Сколько школьных попечительских советов потеряли деньги вместе со скромным бухгалтером, которого все так любили? Сколько уважаемых пасторов сбежало с руководительницами церковного хора?

«Славные парни» – зачастую люди, которые сознательно стараются быть добрыми, внимательными и вести честную игру, но их автоматическое «я» в это время дрожит от ярости.

Роберт Гловер, автор книги No More Mr. Nice Guy отмечает, что за этим скромным фасадом обычно скрывается много неприятного, потому что:

• «Славные парни» нечестны. Они говорят то, что мы, по их мнению, хотим услышать. Они скрывают свои ошибки. Им невозможно доверять.

• «Славные парни» пассивно-агрессивны. Они склонны выражать свой гнев непрямыми способами, например, забывать о взятых на себя обязательствах, не выполнять их или все портить. Другой человек в итоге злится, но чувствует себя виноватым и сбитым с толку, потому что складывается впечатление, что «славный парень» искренне сожалеет о случившемся.

• «Славные парни» полны ярости. Хотя многие из этих людей, кажется, никогда не злятся, иногда ярость вырывается совершенно неуместным образом. «Милые» женщины будут уступать и уступать – до тех пор, пока не начнут испытывать боль, а затем не впадут в ярость или отчаяние. «Хорошие» мужчины, если периодически не взрываются, то часто ведут тайную жизнь – например, увлекаются азартными играми или порнографией.

• «Славные парни» не умеют общаться. Они не обладают способностью слушать, поскольку слишком заняты чтением наших мыслей с целью успокоить нас и избежать конфликта. Они не отвечают честно и прямо. Они не инициируют подлинную близость.

«Славные парни» приходят в ужас, читая эти строки, ведь они уверены, что их мотивы чисты. Им просто хочется нравиться людям и ладить с ними. Они не видят в этом ничего дурного и не задумываются о реальных последствиях своего поведения.

Однако фундаментальная нечестность их позиции означает, что «славным парням» нельзя доверять. Они не способны на настоящую близость – хотя, как представляется, именно к этому они стремятся больше всего. Их считают ненадежными, поэтому они не продвигаются по карьерной лестнице.

Это очень самодеструктивная стратегия выживания. Она порождает огромную тревожность, потому что эти люди всегда пытаются понять, чего хотят другие – вместо того, чтобы просто высказывать свое мнение. Они все время должны помнить, какую именно ложь они рассказали – и кому, и выкручиваться из ситуаций, когда их вот-вот поймают. Это очень им усложняет жизнь.

Славным парням действительно необходимо осваивать «Уроки честности» (см. …). Выполняя их, они обнаружат, что жизнь может быть намного проще, а уровень их беспокойства значительно снизится.

Бунт против себя

Самодеструктивное поведение по большей части – результат наших чрезвычайно высоких стандартов. Люди постоянно оценивают себя – и злятся или разочаровываются (эти чувства могут вытесняться в бессознательное), если понимают, что не справляются.

Например, многие склонные к перееданию сидят на диете и считают каждую калорию. Переедание представляет собой передышку от страданий, которые им причиняет постоянный самоконтроль. Собственно процесс еды – или ее приготовления мгновенно успокаивает таких людей, и они на время забывают о подсчете. Они также могут до определенного момента не отмечать, сколько всего съели.

Высокие стандарты связаны с карающей природой Супер-Эго – Внутренним Критиком, голосом в наших головах, что подрывает все наши усилия и никогда не позволяет нам испытать удовлетворение. Часто это голос родителей, которые воспитывали нас в строгости или отличались самоуправством и никогда не хвалили нас за хорошую работу. В идеале правильные поступки сами по себе должны являться наградой – делая успехи, мы становимся довольны собой, самооценка повышается. Но если внутри живет карающее Супер-Эго – оно запугивает нас и вынуждает поступать правильно. Мы совершаем какие-либо действия не потому, что это делает нас счастливыми, а потому, что стремимся избежать наказания. Этот успех выхолащивает – и впоследствии мы его отвергаем.

Я стараюсь удерживаться от профессионального языка психологической науки, насколько это возможно. Но иногда он содержит идеальный термин. Супер-эго – часть модели психики Фрейда, состоящей из двух компонентов. Один из них – это совесть, что говорит с нами или наказывает нас (чувством вины, негативными мыслями или заниженной самооценкой), если мы сделали что-то, не соответствующее нашим стандартам. Другой – Эго-идеал, в котором содержатся эти стандарты: что мы считаем правильным, кем восхищаемся, к чему стремимся.

Сегодня никто больше не верит, что эти представления имеют физическое воплощение в нашем мозгу, но они представляют собой мощную метафору. Карающее Супер-эго все время терроризирует нас за то, что мы не можем соответствовать своим собственным стандартам. Обычно оно предстает в виде родителя, часто одного с нами пола, который, казалось, вечно нами недоволен: он либо жестко критикует нас, либо постоянно пребывает в состоянии легкого разочарования. Последнее может исходить из осознания собственной греховности – или же из стремления к совершенству и, как следствие, непримиримого отношения к себе в случае неудачи, постигающей нас из-за невероятно высоких стандартов. А поскольку наш собственный разум никогда не поощряет за хорошее поведение, мы ищем награды за его пределами или наказываем его употреблением опасных веществ, или избегаем самокритики или критики других.

Когда я учился в седьмом классе, в моей школе проходил конкурс по правописанию. К моему удивлению, я выиграл. Затем я занял второе место в регионе, что дало мне право участвовать в окружном конкурсе в Чикаго. Победитель в Чикаго получал возможность поехать на национальный чемпионат в Вашингтоне.

Если вы никогда не участвовали в конкурсе по правописанию, вы можете этого не знать, но там участникам дают длинные списки слов для запоминания – с произношениями и краткими определениями. После того, как я выиграл школьный конкурс, отец получил некоторые из этих списков и начал меня готовить. Когда я попал на региональный конкурс, домашняя подготовка стала очень интенсивной. Мне это вроде как нравилось, потому что шло у меня легко: правописание – это игра разума, где задействована фотографическая память на слова, помноженная на способность угадывать, зная корни и правила словообразования. Но даже при условии, что мне это, пожалуй, нравилось, процесс требовал слишком много внимания. Отец очень расстраивался, потому что были определенные слова, на которые у меня в голове просто стоял ментальный блок. Этот ментальный блок, вероятно, и стал началом моего бунта. Я возмущался гневом отца – и одновременно боялся его разочаровать.

В Чикаго я показал очень хороший результат, заняв шестое место. Моим утешительным призом стал новый американский толковый словарь Мерриама-Уэбстера. Мой отец написал в нем: «Вперед, на Вашингтон!», – имея в виду национальный чемпионат в следующем году. Через несколько недель я взял скотч и сильно прижал лентой трудные для меня слова, а затем оторвал, не оставив от них ни следа. Это было классическое отыгрывание: я помню, что ничего особенного в тот момент не почувствовал.

В следующем году, в восьмом классе, мне не удалось победить уже на школьном конкурсе. Не могу сказать, что я проиграл намеренно: большая часть меня хотела снова одержать победу. Тем не менее я допустил ошибку в слове, которое, как мне казалось, знал. Я до сих пор не уверен, провалился ли я по собственному желанию, или у меня просто случилось внезапное помутнение рассудка, или что-то в этом роде. Вот так всегда и работает бессознательное: иногда у происходящего может быть несколько объяснений одновременно.

Частым побочным эффектом бунта против самого себя становится ощущение, что мы имеем право на «утешительный приз»: «Я очень усердно работал над достижением цели, но потерпел неудачу, и это не моя вина. Я заслуживаю порадовать себя чем-то приятным». Но это «приятное» оборачивается саморазрушительным, потому что в глубине души мы знаем, что не слишком-то напрягались. Вот самые распространенные утешительные призы:

• переедание;

• порнография;

• азартные игры;

• наркотики и алкоголь;

• неразумные траты денежных средств;

• шоппинг как средство лечения депрессии;

• интернет-зависимость;

• импульсивный или деструктивный секс.

Наш внутренний Мо[1]1
  Мо, Ларри и Керли (также известные как Три балбеса) – трио американских актера водевиля, а также постоянно попадающие в неприятности герои популярных американских комедийных фильмов и реалити-шоу «Три балбеса». (Прим. перев.)


[Закрыть]

Попробуйте составить список всех своих проблем, всего, что, как вы считаете, с вами не в порядке, всего, что заставляет чувствовать себя некомфортно: глупость, напыщенность, бесчувственность, неспособность поймать летящий мяч или испечь пирог, – всех ваших вредных привычек, от ковыряния в носу и ворчания на собаку до причинения вреда окружающим. Обратитесь к голосу в своей голове, критикующему вас всякий раз, когда что-то идет не так («Ты не способен ничему научиться. Ты никогда не добьешься успеха. Ты вечно трусишь, когда бояться совершенно нечего. Ты идиот, нужно было думать головой. Почему ты [не похудел, не начал заниматься спортом, не докрасил стены в доме]?»). Посвятите этому по крайней мере десять минут – даже если этот процесс вам не очень приятен. Вы же хотите достичь результата, верно? Закончив, уничтожьте свой список. На самом деле, у вас все и вполовину не так плохо.

Голос в вашей голове – это Внутренний Критик. Большинство слышит его регулярно, но в моменты стресса он гораздо громче. Это голос, что постоянно осуждает нас и считает неполноценными. Он кидает обвинения и полагает, что любая попытка себя оправдать – всего лишь отговорка. Он делает из мухи слона. Если с самого детства вас постоянно сурово осуждали, вы знаете, что он исходит от родителей или опекунов. Вспомните, как они к вам относились. Вы бы хотели так относиться к собственному ребенку? Если нет, то что вы вынесете из этого урока? Надеюсь, чуть больше сострадания к себе, чуть больше отстраненности от критикующего голоса.

В наших головах живет еще один голос – я называю его Робким Защитником. Он пытается возражать Критику, но всегда терпит поражение, потому что апеллирует к нормальным привычкам ума – рациональному мышлению, механизмам защиты – отрицанию и рационализации, обращению к алкоголю или лекарственным препаратам. «Послушай, – говорит он, – не кори себя за это. Ты довольно хорошо справился. Не парься по пустякам. Возможно, до этого никому вовсе нет дела». Но эти утешительные мысли просто до нас не доходят. Мы пытаемся сбежать от Критика или забыть о нем, но каждый раз, когда делаем это, то лишь даем ему дополнительные аргументы, которые он использует как залпы артиллерийского огня, что ведется им против нас: «Ты идиот, ты делаешь вид, что тебе все равно. Пытаешься избежать ответственности. От меня так просто не отделаешься!»

Вот что происходит, если наши стандарты слишком высоки, и мы не способны принять себя такими, какие есть. Мы слишком сурово себя осуждаем – и это делает нас еще более несчастными. А потому все усилия по защите себя оказываются тщетны: мы запускаем порочный круг и поступаем точно так же, как несостоятельные или невнимательные родители по отношению к своим детям.

Если у Защитника все под контролем, начинают работать наши защитные механизмы. Так мы можем заниматься самообманом, баловать себя, снимать с себя моральные обязательства. Мы даем обещание исправиться – завтра – и в этот момент чувствуем себя лучше. Но Внутренний Критик всегда рядом – ожидает, когда наша защита падет, – готовый продолжать терзать нас и клеймить безнадежными неудачниками. Мы постоянно совершаем колебательные движения, то балуя, то наказывая самих себя. Понимание этого процесса помогает идентифицировать Внутреннего Критика как посторонний голос с нереально высокими стандартами, осознать, что это не голос с небес, – и научиться его игнорировать.