Текст книги "Тирания веры"

Вонвальту явно не нравилось, что женщина коснулась его руки, но он ничего не сказал.

– Хелена, ты не могла бы пригласить священника и освятить дворец? Судя по всему, церковники привычны к подобным просьбам.

– Да, конечно, – сказала я.

– Что-нибудь еще, мадам? – мягко спросил Вонвальт.

– Нет, милорд Правосудие. Если вы проголодались, мы уже приготовили для вас ужин. Вид у вас такой, будто вам бы не мешало хорошенько подкрепиться.

Вонвальт кивнул.

– Благодарю. Возможно, я спущусь позже. Хелена, не жди меня, иди поужинай, – прибавил он, не зная, что я уже поела.

На этих словах мы разошлись: я пошла спать, поскольку совершенно обессилела после столь долгого и напряженного дня, а Вонвальт остался в библиотеке и углубился в книги, пытаясь заставить свой могучий ум разрешить все те вопросы, которые требовали его внимания.

Как ни странно, в ту ночь мне тоже приснился мотылек.

XIV
Таланты Ордена

«Однажды ты увидишь, что люди – это волки, и в тот же день поймешь, что должен либо присоединиться к стае, либо быть съеденным».

ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА ВИКОНТА РАГИНМАРА ФОН ОСТЕРЛЕН

Почти все следующее утро Вонвальта с нами не было. Он не сказал мне, куда направляется, но вскоре выяснилось, что он присутствовал на каком-то фиктивном слушании по делу Кейдлека, которое провели лишь для того, чтобы придать всему происходящему видимость законности. Затем он прислал записку с просьбой явиться к нему после полудня, и нас быстро отвезли к Великой Ложе на двуколке. День выдался жаркий и безветренный, и я подумала, что если весна оказалась столь знойной, то лето в Сове должно быть просто невыносимым.

Мы добрались до Великой Ложи и быстро поднялись в кабинет Вонвальта.

– Она приехала, – сказал сэр Конрад, имея в виду Правосудие, помощью которой он решил заручиться. – Ждет внизу.

Брессинджер кивнул.

– Я приведу ее, – произнес он и ушел.

– Как прошли слушания? – спросил сэр Радомир.

Я резко повернулась к нему, недовольная, что шерифу рассказали о суде, а мне – нет, однако ни он, ни сэр Конрад не встретились со мной взглядами. Я гадала почему. Вонвальт явно стал избегать говорить со мной на некоторые темы. Быть может, он не хотел, чтобы я изменила свое мнение о нем?

– Кейдлек умрет, – бесцветным голосом ответил Вонвальт.

– Вот как, – с усмешкой сказал сэр Радомир. – Выходит, ничего неожиданного не произошло.

Меня рассердило то, как легкомысленно он это сказал, но Вонвальт и бровью не повел. Он набил трубку, раскурил ее и затянулся. Я подивилась тому, как он может курить в столь жаркую погоду.

Через несколько минут вернулся Брессинджер. На этот раз с ним вошла женщина. Она была старше меня лет на пять или десять и вдобавок поразительно красива. Однако если Илиана Казимир разила своей красотой и повергала в трепет, как, например, грозодская гадюка или искусно сделанный ятаган, то красоту вошедшей женщины можно было назвать по-совански классической: ровная, без отметин кожа, крепкие зубы, густые темные волосы и приятные черты лица – и это не говоря уже о привлекательных пропорциях ее тела.

– Вы не Правосудие Готхейд, – заметил Вонвальт, обращаясь к новоприбывшей.

Та присела в неглубоком реверансе.

– Нет, милорд префект. Я – Правосудие Луитгард Роза, – произнесла она с нарочитым сованским акцентом, четко выговаривая слова. – Ученица леди Готхейд. Я обладаю той же способностью, что и она. Леди шлет вам свои самые искренние извинения, магистр, но она увязла в другом расследовании, которое никак не может сейчас прервать.

Вонвальт нахмурился.

– Мой приказ был изложен предельно четко. Во всей Империи не найдется более важного расследования, чем это.

Роза неловко замялась. Мне стало жаль ее.

– Правосудие Готхейд говорит, что мои магические способности по силе не уступают ее собственным. Она была уверена, что я смогу помочь вам ничуть не хуже, чем она сама.

– У вас есть ее печать? Или письмо, подтверждающее ваши слова?

– И то и другое, магистр. – Роза похлопала себя по карманам и достала конверт. Вонвальт забрал его, открыл и быстро ознакомился с содержанием письма, в котором, по-видимому, излагались причины, из-за которых Правосудие Готхейд не смогла прибыть в Сову. С моего места я видела, что пергамент скреплен несколькими восковыми печатями и цветной лентой.

Вонвальт сложил письмо и кинул его в ящик стола.

– Правосудие Готхейд слывет выдающимся сыщиком. Я не встречался с ней лично, но наслышан о том, как она расследовала дело Майи Петрович. Так вы говорите, она наставляла вас в магии?

Роза кивнула.

– Я закончила обучение около полутора лет назад. Владею, конечно же, Голосом и выслеживанием по жизненным энергиям. Правосудие Готхейд приметила меня уже на последнем курсе Имперских Искусств и предложила стать ее помощницей.

– Кто вам преподавал? – спросил Вонвальт.

– Теорию – юрист Кралиж, – ответила Роза. – Он говорил, что у меня выдающиеся способности.

Вонвальт кивнул. Это, по крайней мере, было хорошо; Кралиж хоть и покрылся плесенью от старости, не поддерживал кирилликов. Он пережил тот день, когда сэр Конрад зачищал Орден от мятежников, хотя произошло это во многом благодаря тому, что в прошлом году Кралиж ушел в отставку.

– Позвольте мне взглянуть на вашу печать, – попросил Вонвальт.

Роза снова порылась в карманах и вынула из них дешевую медную печать ученика Правосудия, которой теснили воск и удостоверяли подлинность документов. Сэр Конрад взял ее и осмотрел.

Роза откашлялась.

– Что-то не в порядке, магистр? – спросила она.

Вонвальт не отрывал взгляда от печати.

– Вы меня знаете, Луитгард?

– Знаю лишь то, что о вас говорят, магистр, – сказала Роза. – Вы поддерживали порядок в хаунерской Долине, верно?

– Можно сказать и так, – проворчал Вонвальт. Он вернул ей печать. – Вам известно, как я стал магистром Ордена?

– За последний день я слышала множество толков, магистр, – проговорила Роза, явно не зная, как подступиться к этому вопросу. Ее было нетрудно понять; каким бы ни был Вонвальт на самом деле, в то время в Великой Ложе о нем говорили мало хорошего.

– Я арестовал магистра Кейдлека по обвинению в государственной измене, а вместе с ним отправил в темницы других Правосудий, которые действовали против интересов Ордена… не говоря уже об интересах Империи, – сказал Вонвальт. – Большинство этих Правосудий были приверженцами учения магистра Кирилла. – Он многозначительно посмотрел на нее. – Я нахожу эту идеологию одновременно нелепой и опасной.

Роза нервно улыбнулась.

– Я не исповедую подобных идей, – сказала она.

– Конечно. Правосудие Готхейд не стала бы внушать вам подобную ересь… и это еще одна причина, по которой я хотел работать непосредственно с ней. Впрочем… – он указал на ящик стола, куда только что спрятал письмо, – мне прекрасно известно, насколько тяжело бывает завершить крупное дело. Садитесь.

Она села.

– Позвольте сказать, магистр: для меня огромная честь познакомиться с вами. Я изучала ваши работы и по меньшей мере дважды читала ваш трактат об отмене телесных наказаний для должников. Понимаю, вы надеялись поработать с Правосудием Готхейд, но знайте: я приложу все свои силы и способности к тому, чтобы помочь вам.

Я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза, однако, к моему большому недовольству, настроение Вонвальта почти сразу же переменилось: он смягчился, и, похоже, эта неприкрытая лесть доставила ему искреннее удовольствие. Обычно сэр Конрад не обращал внимания на подобные заискивания, и я уже давно перестала пытаться снискать его расположение подобным способом.

Я сразу же невзлюбила эту девицу, хотя и понимала, что больше моего мнения никто не разделяет.

Вонвальт сделал глубокую затяжку из трубки, а когда выдохнул, из его рта, как из пасти дракона, повалил дым.

– Вы уже слышали о пропаже княжича Камиля?

Роза кивнула.

– Да. В городе ходят самые разные слухи.

Вонвальт нахмурился.

– Что ж, этого следовало ожидать, – пробормотал он. – Император поручил мне возглавить расследование. Действиями городской стражи руководит, конечно же, шериф Бертило, и он тесно сотрудничает с князем Тасой и леди Илианой. Капитан Галла и ее имперские гвардейцы также изо всех сил разыскивают княжича.

– Да уж, сил они к этому прикладывают немало, – проворчал сэр Радомир. Вонвальт пропустил его слова мимо ушей.

Роза кивнула, мельком посмотрела на старого шерифа и перевела взгляд обратно.

– Я никогда прежде не видела в городе стольких гвардейцев, – заметила она. – На Баденской улице выстроилась очередь длиной в милю. Я ждала почти час, чтобы пройти под вратами Волка. Поговаривают, что вчера в створках врат кого-то раздавило.

Вонвальт глянул на Брессинджера. Прокашлялся.

– Лично я сомневаюсь, что мальчик найдется в городе. Скорее всего, похитители постарались как можно быстрее увезти его отсюда.

– Вы думаете, что княжича могли убить?

Вонвальт покачал головой.

– Нет. Во всяком случае, пока нет. Похитители прислали записку с требованием выкупа в размере тысячи крон, которые должны быть помещены в сундук и оставлены на волнах Кормондолтского залива до конца недели. Если только выкуп не является частью тщательно продуманной уловки, думаю, пока мы можем считать мальчика живым. Тем не менее каждый час, что он остается у похитителей, все больше приближает нас к провалу. Поэтому, как ни мала вероятность того, что он все еще в городе, мы обязаны обыскать всю Сову, прежде чем расширим круг поисков.

Роза кивнула.

– В таком случае, мне совершенно ясно, зачем вам понадобились мои способности… то есть способности Правосудия Готхейд.

– Именно, – произнес Вонвальт. Он махнул рукой в ее сторону. – Объясните вкратце, как работает ваша сила.

Роза кивнула.

– Постараюсь, хотя, как и с прочими чарами, описать это весьма трудно. Вам ведь знакомо чувство, когда вы, применяя Голос, словно… направляете изнутри себя некую силу, которая исходит как будто из вашей груди и мозга одновременно?

Вонвальт кивнул.

– Да… впрочем, я использую Голос столь часто, что уже много лет не задумывался о том, как это происходит.

– Моя сила ощущается схожим образом… и, овладев ею, применять ее становится так же легко, как дышать. В Библиотеке Закона есть труды, которые объясняют эту способность. – Она подняла ладони и спрятала одну за другой. – Некоторые магистры прошлого предполагали, что когда мы движемся по смертной грани бытия, то проходим также и через незримую астральную грань, которая пересекает наш мир. Когда это происходит, мы оставляем на ней след, как грифель на бумаге.

– Кейн?

– Кейн – самый известный из приверженцев этой теории, но были и другие: магистр Ювальд, Вольфганг Теодоар…

Я бестактно прокашлялась. Вонвальт недовольно глянул на меня, но зато все понял. Мало что в этом мире могло отвлечь его от дел так, как разговор о старых юристах Ордена.

– Ясно. И вы видите эти следы там, где их не замечают другие.

– Не всегда, – признала Роза, – однако я непрестанно практикуюсь, и мастерство мое растет.

– Что вам нужно, чтобы выследить княжича?

– Все, что вам удалось выяснить о похищении. Было бы неплохо взглянуть на записку с требованием о выкупе… а лучше всего – отведите меня туда, где мальчика видели в последний раз.

– И больше вам ничего не нужно? Никаких личных вещей? – спросил Вонвальт.

Роза покачала головой.

– Нет, чтобы увидеть его путь, они не потребуются. Когда мальчика похитили, кто-нибудь был при нем? Стража или гвардейцы?

Вонвальт мельком глянул на меня.

– Был страж, но он не поможет. Он мертв.

Роза на миг замерла.

– Это прискорбно, – сказала она.

– Да. – Вонвальт встал, и несколько мгновений спустя Роза поднялась вслед за ним. – Что ж. Тогда пойдемте в дубильни.

* * *

Мы снова отправились в район грязных ремесел, путь к которому был нам уже знаком. На улицах все еще дежурило несметное число гвардейцев – высокие, широкоплечие, в сверкающих, богато украшенных доспехах, они стояли на перекрестках улиц и следили за прохожими, подобно истуканам. Простолюдины старались обходить гвардейцев стороной, разозленные и возмущенные их присутствием.

Роза и сэр Конрад шли во главе нашего отряда. Если не считать Реси Августы, я ни разу не видела рядом с Вонвальтом других Правосудий и могу сказать, что увиденное тогда пришлось мне не по нраву. Роза, внезапно ставшая участницей наших дел, виделась мне незваной гостьей. Она напомнила мне о том, сколь низкое положение я занимала в Ордене магистратов. Пусть сэр Конрад и прочил меня в Правосудия, формально мое обучение еще даже не началось. А та небольшая власть и то влияние, которые я недавно обрела, возникли лишь благодаря покровительству Вонвальта, в то время как Роза уже была настоящим самостоятельным Правосудием.

Конечно же, мои чувства были нелепы. Их породила обыкновенная мелочная ревность. На нас возложили ответственную миссию – найти второго наследника трона Империи. В сравнении с этим все остальное было неважно. Если бы для возвращения мальчика потребовался целый гарем молодых и красивых женщин, Вонвальт завел бы два.

– И ты хочешь этим заниматься? – спросил меня сэр Радомир. Мы с ним быстро шагали в хвосте, а Брессинджер шел между нами и Правосудиями.

– О чем вы? – спросила я.

Шериф кивком указал на Розу.

– Быть как она. Выслеживать людей, видеть их «жизненную силу», или о чем она там разглагольствовала.

Я искоса посмотрела на него и спросила:

– Вас сегодня что-то тревожит, да?

Сэр Радомир встряхнулся, словно он только что вышел из ледяного омута.

– Да. Только я сам не знаю что. – Он почесал затылок. – Неужели ты не чувствуешь? Будто бы… – Он окинул взглядом небо, но то от горизонта до горизонта было чистым и голубым. – Кажется, словно надвигается буря, хотя ее будто бы ничто не предвещает.

Я хмыкнула. На самом деле я прекрасно его понимала. Беспокойство и возбуждение пропитывали весь город.

– Темные силы здесь орудуют, – пробормотал сэр Радомир. – Боюсь, нам сильно не понравится то место, куда нас ведет эта девушка.

– Потому что там разит дерьмом? – пошутила я, но бывший шериф остался мрачен. – Не думала я, что вы суеверны.

Сэр Радомир поморщился и покачал головой.

– Я и не суеверен. Просто чутье старого законника подсказывает, что что-то неладно.

Я посмотрела вперед. Мы подходили к Баденскому мосту.

– Я и в самом деле этого хочу. Вступить в Орден. – Мои собственные слова показались мне лживыми. И отчасти я и впрямь солгала.

– Прежде ты не была так в этом уверена.

– А теперь я все окончательно решила.

– Быть может, однажды я буду подчиняться тебе, – устало сказал сэр Радомир.

– Вы уже подчиняетесь мне, – не подумав, ответила я.

Сэр Радомир хохотнул.

– Умеешь же ты шутить, Хелена, – сказал он, и я тут же залилась краской от смущения.

Мы быстро подошли к рынку, где уже постепенно стихал торговый ажиотаж. Если утром рынок представлял собой пьянящую, головокружительную смесь зрелищ, звуков и запахов, то к вечеру он превратился лишь в источник раздражения. Все и вся лезли мне под ноги. Я злилась на торговцев, которые все еще норовили что-нибудь продать, невзирая на безразличие бродивших вокруг покупателей. Несколько раз я срывалась на особо назойливых дельцов, говорила им заткнуться и получала в ответ столь же гневные крики. Никто из нашего маленького отряда не пытался вступиться за меня, да оно того и не стоило.

Наконец мы добрались до района грязных ремесел. Здесь все еще царил беспорядок. Повсюду виднелись следы свирепых поисков имперской гвардии. Многие колодцы были оставлены без присмотра, а обработанные шкуры валялись вокруг и втаптывались в грязь. Там, где несговорчивые кожевники столкнулись с жестокостью стражей закона, остались пятна крови. В воздухе витали угрюмые, озлобленные настроения, и в нашу сторону было брошено множество ядовитых взглядов.

Вонвальта враждебный прием не смутил.

– Вчера меня здесь не было, зато Хелена и сэр Радомир осмотрели место преступления, – сказал сэр Конрад, махнув рукой в нашу сторону.

Роза повернулась ко мне.

– Где работал Императорский Кожевник? – прямо спросила она. В ее голосе не было и намека на теплоту и приязнь, которые она выказывала Вонвальту.

Я указала на нужное место и сказала:

– Там.

Роза посмотрела туда, затем снова на меня.

– Нет.

Я поморщилась и дернула головой, словно на меня замахнулись, а затем переспросила:

– Что?

Сэр Радомир хмыкнул.

– Все верно, там его колодец, – подтвердил бывший шериф.

– Нет, вы не правы, – стояла на своем Роза. Она прикрыла веки и повела перед собой пальцами, словно играя на клавесине. – В той стороне путь мальчика намного сильнее. – Она открыла глаза и склонила голову вправо, глядя туда, где перед стеной Эстре простиралось беспорядочное нагромождение построек, обширное и походившее на опухоль. Мы проследили за ее взглядом.

– Там? – спросил Вонвальт. В его голосе впервые послышались нотки неуверенности.

Роза закрыла глаза и несколько минут ходила вокруг колодцев. Брессинджер повернулся и смачно харкнул на землю. С тех пор как мы пришли, он порой рассеянно потирал обрубок левой руки. Пристав часто жаловался, что тот чудовищно зудит, и я задалась вопросом: а не начинала ли культя чесаться, когда Дубайн сильно переживал. Наверняка это расследование подорвало его душевное равновесие. Я ощутила сильнейший укол стыда, когда осознала, что даже не попыталась поговорить с Брессинджером о случившемся. Впрочем, Вонвальт, настрого запретивший упоминать о прошлом Дубайна, дал мне удобное, хотя и трусливое оправдание для этого упущения.

Несколько кожевников прекратили свои занятия, чтобы поглазеть на новое зрелище. Двое имперских гвардейцев, которые патрулировали район после обыска, остановились в нескольких дюжинах шагов от нас и стали наблюдать.

В конце концов Правосудие Роза вернулась к нам. По ее щеке стекала капля пота, а лицо покраснело от напряжения.

– Думаю, нам надлежит заглянуть во Фляйшрегаль, – сказала она.

Я заметила, как Вонвальт переглянулся с сэром Радомиром. Брессинджер снова сплюнул, теребя свой обрубок; он был похож на лиса, угодившего лапой в капкан.

– Дубайн, – неестественно оживившись, произнес Вонвальт. – Будь добр, приведи пса. – Он щелкнул пальцами. – Как его звали, Хелена?

– Генрих.

– Сходи и приведи Генриха, будь добр.

– Сомневаюсь, что пес сможет что-либо учуять среди стольких тлетворных испарений, – сказала Роза, ничего не знавшая о Брессинджере и о том, что давным-давно, во время взятия Аннхольта, он потерял двух малышей-близнецов.

Вонвальт отмахнулся от нее.

– Мы ничего не потеряем, если попытаемся. Дубайн?

– Ладно, – ответил Брессинджер и ушел.

Сэр Конрад посмотрел на темную громаду строений и дождался, когда Дубайн отойдет подальше.

– Вы уверены?

– В чарах не бывает математической точности, однако я уверена, что нам надлежит отправиться туда, – сказала Роза. – Причем поскорее, – с нажимом прибавила она.

Вонвальт цокнул языком.

– Ладно. Тогда ведите.

Роза быстрым шагом направилась в сторону Фляйшрегаля. Вонвальт пошел следом за ней, а сэр Радомир двинулся следом за Вонвальтом, но лишь после того, как многозначительно посмотрел на меня. Наверху раздался резкий крик грача, и я увидела, как птица пронеслась над нашими головами. Мне показалось, что это не к добру.

– Догоняй, Хелена! – крикнул сэр Конрад, обернувшись и заметив, что я не сдвинулась с места.

Я вздохнула и пошла следом за Вонвальтом к кварталу, где обитали городские мясники.

* * *

Фляйшрегаль – что на низком саксанском буквально означает «мясные лавки» – представлял собой мрачный вонючий квартал, который раскинулся на самой восточной окраине района грязных ремесел. Здесь из земли росли деревянные фахверковые дома, такие старые и настолько покосившиеся, что они почти соприкасались друг с другом коньками крыш. В воздухе висел невыносимый смрад мертвечины, крови и отбросов, и я могла лишь воображать, какое зловоние стояло здесь летом. По сточным канавам, как по долу меча, текла кровь, и никакие пинки и топот не могли разогнать крыс, разжиревших на сочных отбросах. Слева, совсем рядом, в небо вздымалась стена Эстре – совершенно голая каменная громада, казавшаяся нерушимой. С улицы, по которой мы шли, было не разглядеть ее верх, по которому неустанно бродили часовые.

Мы пробирались через это вонючее и негостеприимное место, как сквозь заросли древних деревьев в проклятом лесу.

– Вы говорите, что почувствовали след мальчика и он ведет во Фляйшрегаль, – произнес Вонвальт. Он делал вид, будто его ничуть не заботит омерзительное месиво на земле, но я знала, что будь сейчас рядом с ним лишь я да Брессинджер, сэр Конрад всю дорогу воротил бы нос, нюхал платок с сушеной грозодской лавандой и старался ступать по наименее грязным участкам улицы – причем с такой избирательностью, что никто не подумал бы, что перед ними бывалый солдат.

– Да, – ответила Роза.

– И след ведет дальше по улице, после чего выходит к переулку Пайкс-Бенд?

Я давно не слышала в голосе Вонвальта такое волнение.

– Кажется, нет, – сказала Роза. Она говорила устало, словно истратила на свои способности все силы. – Позвольте я отдышусь и попробую уточнить. Много времени это не займет.

Сэр Радомир подошел и встал рядом со мной.

– Не к добру это, – пробормотал он.

Не знаю, как долго мы там стояли. Мне чудилось, будто стены сжимаются вокруг нас. С каждым днем мы на шаг приближались к чему-то зловещему, словно сама Судьба обрекла Сованскую Империю на разрушение и впереди уже маячило перепутье десятков возможных дорог, что вели через священные измерения. Мне вспомнились слова Правосудия Августы о том, что мы оказались связаны с великими мировыми событиями, – теперь это казалось мне единственным объяснением того, почему на каждом шагу нас преследовали несчастья. Было совершенно неясно, направляла ли нас рука Судьбы или же это мы своими действиями направляли ее. Последняя мысль казалась мне смехотворной, и лишь дерзкий гордец мог бы воспринять ее всерьез. За последние несколько месяцев я столько узнала о загробном мире, что не сомневалась: Судьба имеет свое живое воплощение, и оно вряд ли хоть чем-то похоже на Детей из Учения Немы. Если знакомство со священными измерениями чему-то меня и научило, так это тому, что их обитатели непостижимы для нас, смертных… и оттого они страшили гораздо больше любых нелепых злобных духов, которыми неманская Церковь пугала детей. Нет, мы не могли направлять Судьбу, как не могли разбить стену Эстре голыми руками.

– Там, – в конце концов изрекла Правосудие Роза и указала на ближайшую мясную лавку. Это здание ничем не отличалось от своих соседей, разве что выглядело чуть более запущенным. А еще оно казалось заброшенным.

– Вы уверены? – спросил Вонвальт, разглядывая первый и второй этажи.

Роза кивнула.

– Совершенно уверена, – сказала она.

Я посмотрела на дверь: краска отваливалась, косяк покосился. Она была похожа не на обычный вход, а на портал, по другую сторону которого лежала лишь разруха. Внезапно меня охватил примитивный страх; мне захотелось просто уйти, махнуть рукой на поиски княжича и вместо этого просто отвезти выкуп к Кормондолтскому заливу. Долгое и трудное путешествие на юг вдруг показалось мне очень привлекательным в сравнении с тем, что могло обнаружиться внутри этого здания. А пока мы оставались по эту сторону двери, можно было притворяться, будто все в порядке.

Вместо этого Вонвальт сказал:

– Сэр Радомир.

Шериф выхватил меч, после чего одним точным ударом ноги вышиб дверь.

Мы переступили порог.

Я шла словно в тумане. Первым внутрь ступил сэр Радомир. Он убедился, что на первом этаже никого нет, а затем быстро поднялся по лестнице. Его ботинки громко прогрохотали по доскам.

Следом вошел Вонвальт, а за ним Правосудие Роза.

– Наверху, – услышала я ее тихий голос.

Несколько секунд я медлила, оставаясь в дверях, а затем двинулась за остальными, словно меня потащили за невидимую веревку.

– Здесь никого нет, – громко объявил сэр Радомир, после чего раздался шелест меча, который вложили в ножны. Вонвальт и Правосудие Роза тоже убрали клинки. В ту же секунду я сообразила, что даже не обнажила свой дирк.

Наверху была одна-единственная грязная комната. Я отчетливо помню ее, поскольку выглядела она очень скромно: деревянный настил на полу, изгвазданная, ободранная штукатурка на стенах, голые балки на потолке.

Одинокий разделочный стол посреди комнаты.

Кровь на нем.

Мы долго молча стояли и просто смотрели перед собой. Наконец Вонвальт повернулся к Розе, но по ее лицу было ясно – след княжича Камиля обрывается в этой комнате.

Вонвальт снова повернулся к столу. Молчание затянулось.

– Князь Преисподней, – наконец пробормотал он и потер лицо руками.