Текст книги "Рождение Российской империи. Концепции и практики политического господства в XVIII веке"

Однако к концу десятилетия наступило всеобщее отрезвление. Принципиально осмысливая опыт, полученный в результате введения новой формы заложничества, Коллегия иностранных дел в 1769 году признала, что новый способ воздействия через воспитание заложников не воспрепятствовал дальнейшим многочисленным «продерзостям» казахов Младшего жуза на российских границах и грабительским нападениям на торговые караваны. Только семья казахского Нуралы-хана, отдавая своих детей в заложники российской стороне, проявляла добросовестность в поведении («дети его <…> служат в обязательство»). Однако его могущества и авторитета было далеко не достаточно, чтобы повлиять на остальных казахов446446
  Указ Коллегии ин. Дел Оренбургской губернской канцелярии о предложении султана Аблая прислать своего сына в Троицкую крепость аманатом // КРО. Т. 1. № 271 (13.08.1769). С. 689–694, здесь с. 690.


[Закрыть].

Тем не менее, утешали себя сотрудники Коллегии, от новой формы заложничества отказываться не стоит: хотя до сих пор ее непосредственную пользу обнаружить не удалось, все же дети в роли заложников могли, по крайней мере, «лучшее понятие о здешнем [российском] состоянии и силе возыметь». Более того, теперь, вполне в духе Волкова, также и среди казахов считалось преимуществом содержание наследника в качестве заложника в российской крепости. Возможно, надеялись в Коллегии, этого пожелает и султан Среднего жуза Аблай, расположения которого уже давно добивалась российская сторона. Обладая тщеславием и любовью к наживе, он, по рассуждению Коллегии, возможно, давно по своему статусу стремился к тому, чтобы видеть своих детей в качестве заложников у имперской элиты. Поговаривали даже, что султан Аблай назвал «честным и славным» видеть своих детей в обществе российских пограничных начальников447447
  Там же. С. 691.


[Закрыть].

Чем больше чиновники Коллегии иностранных дел уговаривали себя интерпретировать новый тип заложничества как успешный, тем больше они отдалялись от реальности. Султан Аблай в полной мере воспользовался межимперским соперничеством Китая и российского государства за Средний жуз, не допуская и мысли о предоставлении своего сына в качестве заложника и делая только несерьезные предложения, например, он охотно согласился бы отправить сына в заложники, если бы российская сторона вернула ему 70 000 лошадей, украденных у него башкирами448448
  Запись показаний переводчика М. Арапова, возвратившегося из поездки к султану Аблаю с целью выяснения обстановки в Среднем жузе // КРО. Т. 1. № 276 (02.07.1770). С. 702–703.


[Закрыть].

На южных перифериях ввиду отсутствия успехов российское заложничество столкнулось с глубоким кризисом. Сама Екатерина II в марте 1770 года решила, что удержание заложников из казахских жузов не принесло российской стороне никакой пользы. Поставленные цели не были достигнуты, количество постоянных казахских набегов на башкирские и калмыцкие населенные пункты не сократилось449449
  Добромыслов. Заботы императрицы. С. 52.


[Закрыть]. Оренбургский губернатор Иван Андреевич Рейнсдорп/Рейнсдорф (1768–1781) не видел никакой пользы в заложничестве уже во времена Пугачевского восстания450450
  Донесение оренбургского губернатора И. Рейнсдорпа в Государственную Коллегию иностранных дел о влиянии восстания Е. Пугачева на казахское население // КРО. Т. 2. № 28 (08.07.1774). С. 63. – Восстание Пугачева считается первым многонациональным восстанием в российском государстве, поскольку в нем объединилось экономическое и социальное недовольство русских крестьян и многочисленных нерусских этнических групп, включая калмыков, вотяков, башкир, чувашей и казахов. Alexander. Empire of the Cossacks; Бекмаханова. Легенда о невидимке; Она же. Россия и Казахстан в освободительном движении. С. 29–52; Беликов. Участие калмыков в крестьянской войне.


[Закрыть]. Правда, род Нуралы-хана внешне проявлял преданность российской стороне и не участвовал во вспыхивающих беспорядках и учащающихся набегах и грабежах казахов. Однако даже Нуралы-хан воспользовался моментом и впервые отказался продолжать отправлять заложников российской стороне. Он сослался на то, что уже несколько его детей, отправленных им в заложники, умерли в Оренбургской крепости. Кроме того, уверял Нуралы-хан, он и без предоставления заложников был тверд в своей присяге на верность Российской империи451451
  Рапорт переводчика А. Алтышева в Астраханскую губернскую канцелярию о поездке его к хану Нуралы в связи с пугачевским восстанием // КРО. Т. 2. № 18 (январь 1774). С. 35–38, здесь с. 38.


[Закрыть].

Таким образом, удержание заложников, которое в колониальной манере стремилось изменить коренное население посредством давления царских властей и ориентировалось на российские интересы, в случае с казахами зашло в тупик. Семья хана, сыновей которого обучали и обхаживали во время пребывания в заложниках, оказалась бессильна предотвратить набеги казахов на российскую территорию. Более того, за благосклонное отношение к Российской империи Нуралы-хан подвергся таким нападкам и угрозам, что в 1786 году ему даже пришлось искать убежища на российской стороне452452
  Не имеет смысла исходить из «статуса заложника» Нуралы после его побега от членов собственной этнической группы в значении аманатства. Таким образом, также являются ошибочными выводы А. В. Ремнева и О. Е. Сухих, согласно которым предоставленная хану Нуралы возможность контакта с местным аристократическим обществом Уфы являлась типичной для российского заложничества. В большинстве других случаев об этом не могло быть и речи. Ремнев, Сухих. Казахские депутации. С. 128. Примеч. 32. – Сложные обстоятельства взятия в плен хана Нуралы, с другой стороны, хорошо проработаны в: Лапин. Деятельность О. А. Игельстрома. С. 217–223.


[Закрыть]. Кроме того, с отказом хана присылать новых заложников окончательно прекратились все попытки ускорить «цивилизирование» казахов через казахских детей. Наконец, благожелательное отношение, с помощью которого, по крайней мере со времен Волкова, пребывание в заложниках старались сделать одним из самых «счастливых периодов жизни», казалось, развеяло опасения отправляющих в заложники своих детей казахов, что с их детьми в случае нарушения родителями закона может случиться что-то недоброе.

Екатерина II попыталась применить эту меру воздействия еще раз в 1783 году. Она воспользовалась продолжающимися казахскими беспорядками, чтобы осведомиться у наместника Симбирска и Уфы, удерживались ли еще в крепостях заложники из казахов. В этом случае следовало заставить их написать ханам или султанам, что «их мирное пребывание» на российской стороне зависит от поведения членов их этнической группы453453
  Письмо имп. Екатерины II симбирскому и уфимскому наместнику А. Апухтину о нападении казахов на военные крепости // КРО. Т. 2. № 58 (03.07.1783). С. 106–107.


[Закрыть]. Однако эта мера, предполагавшая демонстрацию угрозы, оказалась лишь признаком бессилия, с которым верховная власть столкнулась после крушения одного из своих важнейших вековых средств воздействия. В южных степях заложничество больше не приносило никакого эффекта, ни дисциплинирующего – через страх, ни «цивилизаторского» – через (принудительное) обучение. Предстояло искать новые пути.

По мнению императрицы, одним из способов содействия «цивилизированию» казахов должно было стать укрепление мусульманской религии454454
  Crews. For Prophet and Tsar. Сh. 1, 2.


[Закрыть]. Благодаря строительству новых мечетей и образованным татарским священнослужителям теперь предполагалось достичь того, для чего оказалось недостаточно колониальной формы заложничества. Губернатор Астрахани Иван Варфоломеевич Якоби (1726–1803) прямо высказался об этой взаимосвязи: после того как императрица осознала, что ее попытка привести казахов к «людскости и лучшему обхождению» посредством обучения заложников из коренных народов чтению и письму на русском языке не увенчалась успехом, она решила строить мечети455455
  Цит. по: Раковский. Якоби Иван Варфоломеевич. – См. также: Семенов, Семенова. Губернаторы Оренбургского края. С. 104–110.


[Закрыть].

Второй путь для нового прорыва, по крайней мере в политике по отношению к южным степным народам, связывали с новым доверенным лицом императрицы. Екатерина II назначила О. А. Игельстрома, образованного выходца из лифляндского дворянства, генерал-губернатором Симбирского и Уфимского наместничества (1784–1792), как теперь именовалась вновь образованная в 1780 году административная единица, к которой относилась и Оренбургская губерния. На протяжении шести лет (1784–1790) Игельстром определял судьбу региона, и с его требованием концептуально перестроить российско-казахские отношения он, возможно, являлся одним из самых выдающихся государственных деятелей имперской политики своего времени456456
  Используемое в российских источниках имя «Осип Андреевич Игельстром» – русифицированная версия имени Отто Генрих Игельстром (Otto Heinrich Igelström). – Наиболее полная на сегодняшний день биография дворянина шведского происхождения, выросшего в Ливонии, написана Лапиным. Деятельность О. А. Игельстрома. – См. кроме того: Юдин. Барон О. А. Игельстром.


[Закрыть].

Игельстром полностью отказался от модели колониального заложничества. Он считал «безмерно дурной» идею о том, что казахи могли быть привлечены к судейству и правосудию через их назначение на осуществление этих функций в качестве заложников457457
  «Объяснение» бар. О. А. Игельстрома имп. Екатерине II в ответ на обвинения, выдвинутые полк. Д. А. Гранкиным // МпиК ССР. № 33 (10.05.1789). С. 108–127, здесь с. 117. – Оглядываясь назад, Игельстром приходит к выводу, что изначальные трудности при работе введенных им пограничных судов были связаны с недоверием казахов к тому, что их снова попросят исполнять судебные обязанности в качестве заложников.


[Закрыть]. По его мнению, сущность заложничества и сущность «судейства» фундаментально противоречили друг другу. Игельстром не меньше своего предшественника Волкова выступал за российскую цивилизаторскую миссию среди казахов. Только эта миссия должна была осуществляться без удержания заложников.

Вместо этого Игельстром склонил императрицу к введению «пограничного суда» с российско-казахским сотрудничеством (основан в 1786 году), решения которого должны были приниматься и контролироваться несколькими исключительно казахскими исполнительными органами (расправами, основанными в 1787 году). В отличие от предыдущих «судов», основанных при Татищеве в 1730‐х годах, «судьи», назначенные в «пограничный суд» и в исполнительные органы из круга наиболее почтенных старшин, не находились под охраной. От них даже не требовалось постоянно находиться на месте проведения «суда». Вместо этого они получали регулярное государственное жалованье и в первую очередь обязаны были присутствовать на заседаниях «суда»458458
  Подробнее о попытке Игельстрома сделать казахов более лояльными с помощью вновь образованных исполнительных органов власти в гл. 4.5.


[Закрыть].

В действительности новый подход Игельстрома также зашел в тупик и потерпел неудачу – в зависимости от точки зрения – из‐за казахских реалий или ввиду отсутствия поддержки с российской стороны459459
  О провале попыток реформ Игельстрома см., помимо гл. 4.5, подробнее в: Лапин. Деятельность О. А. Игельстрома; Khodarkovsky. Russia’s Steppe Frontier. Р. 175–177, 179–182, 214; Юдин. Барон О. А. Игельстром. С. 513–556.


[Закрыть]. Пограничный суд был закрыт в 1799 году, органы исполнительной власти в казахском жузе – в 1806 году. Впоследствии Игельстрома осуждали как оторванного от реальности идеалиста460460
  Замечания, представленные в Азиатский департамент столоначальником этого департамента А. И. Левшиным, на инструкции Министерства иностранных дел полковнику Ф. Ф. Бергу // МпиК ССР. Т. 4. № 138 (08.04.1823). С. 435–439, здесь с. 439.


[Закрыть].

Провал его политического подхода привел к возрождению заложничества на южной степной границе в его первоначальной форме. Причиной тому стали последствия строительства крепостных линий: укрепления в виде валов и возникшие за ними российские поселения на протяжении XVIII века лишили казахов обширной части их мест обитания и закрыли доступ к наиболее ценным для них в зимний период пастбищам461461
  Подробнее о крепостных линиях как инструменте имперской политики и о формировании «внутренних» и «внешних» пространств (также термины источника) в южных степях см. гл. 4.2.


[Закрыть]. На фоне восстания Пугачева верховная власть отступила под напором казахов обедневшего Младшего жуза с голодающими стадами. Им было позволено переходить реку Урал (Яик), проводить зимы со скотом на пастбищах, которые относительно крепостных линий располагались на внутренней, обращенной к российскому центру стороне. Однако с внутренней стороны не хватало укреплений для предотвращения набегов и грабежей. Возвращение к заложничеству, цель которого состояла исключительно в получении залога, явилось необходимым, поскольку требовалось территориально дисциплинировать казахов таким образом, чтобы они ограничились исключительно выделенными для них пастбищами. Этой традиционной формы заложничества впоследствии придерживались вплоть до XIX века462462
  МпиК ССР. Т. 4. № 20 (05.04.1787). С. 83–86, здесь с. 84; № 55 (13.02.1796). С. 185–186; КРО. Т. 2. № 97 (17.06.1808). С. 175; № 144 (10.10.1830). С. 242.


[Закрыть].

Даже от казахов Среднего жуза, чьи территории проживания в XVIII веке были затронуты экспансией царской империи в гораздо меньшей степени, российская сторона к концу века потребовала заложников в традиционной форме – в данном случае для обеспечения безопасной торговли. Генерал-майор Я. Гувер намеревался потребовать сразу два вида заложников: с одной стороны, заложников должны были предоставлять все области, через которые проходили российские купеческие караваны и которые делились на административные единицы (волости). С другой стороны, заложники из коренных народов должны были сами сопровождать караваны и обеспечивать их безопасность, пока те не достигнут места назначения463463
  КРО. Т. 2. № 83 (09.04.1795). С. 143–148; МпиК ССР. Т. 4. № 60 (не позднее 29.04.1802). С. 196–199; № 61 (16.12.1802). С. 199–201.


[Закрыть].

Таким образом, на рубеже веков все меньше внимания уделялось оказанию политического воздействия на степные народы путем заложничества. Скорее теперь в центре внимания оказалось обеспечение с помощью заложников хорошо поддающихся проверке соглашений, касающихся пастбищ и торговли464464
  Это распространялось не только на казахов, но и на туркмен, которые в 1802 году были приняты в российское подданство. О взятии россиянами в заложники туркмен, обозначаемом как залог: РТуркО. № 137 (13.06.1819). С. 202–203. – Среди туркмен было широко распространено взятие заложников для обеспечения торговых контрактов, согласно частному праву. Русское понятие из источника для этого заложники: РТуркО. № 140 (27.10.1819). С. 206–207.


[Закрыть]. Также до сих пор неясная ситуация ничтожности заложника, то есть состояния, когда заложник не исполнял взятое на себя обязательство и в принципе терял право на неприкосновенность, при императоре Александре I была уточнена: отныне в случае произвола, грабежей и набегов коренных жителей заложников, которых по возможности выбирали предпочтительно не из детей, а из лидеров их этнической группы, больше не возвращали465465
  Указ имп. Александра I Оренбургскому военному губернатору Г. Волконскому по поводу перехода казахов на так называемую внутреннюю сторону р. Урала // КРО. Т. 2. № 97 (17.06.1808). С. 175.


[Закрыть].

Таким образом, на степной границе заложничество, практикуемое в новых политических целях, перестало быть актуальным. Во-первых, царское правительство утратило иллюзии в связи с неудачными попытками «цивилизаторского» воздействия. Во-вторых, подчинение и интеграция южных кочевников, таких как калмыки, башкиры и постепенно казахи и туркмены, в начале XIX века достигли значительного прогресса: военное бессилие и нищета настолько возросли из‐за вытеснения бесчисленными российскими укрепленными линиями, экспроприации и роста российских поселений, что большего «неповиновения» либо уже не ожидалось, либо предполагались иные способы борьбы с ним466466
  В 1823 году хан Среднего жуза был свергнут, его территория передана администрации Сибири, в 1824 году Младший жуз был ликвидирован путем разделения на части, которые управлялись султанами, исполняющими должности чиновников (султаны-правители). До 1848 года Старший жуз также последовательно разрушался. Подробнее о постепенном ослаблении и в итоге уничтожении казахской политической автономии в гл. 4.5.


[Закрыть].

Заложничество на Северном Кавказе также претерпело серьезные изменения вследствие того, что действующая на местах российская элита освоила такие нарративы Просвещения, как прогресс и универсальная «цивилизационная лестница». Однако перемены в этом регионе, где межимперская конкуренция и борьба за влияние замедлили расширение российского государства в XVIII веке, начали происходить лишь с 1760‐х годов. В то время как в Оренбурге новый губернатор Волков ратовал за использование потенциала казахских заложников в российских интересах цивилизирования, Коллегия иностранных дел направила и коменданту российской крепости Кизляр указание всячески «приводить в людкость» заложников из горских народов. Они должны были изучать русский язык, и их следовало «от варварских нравов отводить»467467
  Астраханский губернатор Петр Никитич Кречетников упоминает об указе Коллегии иностранных дел от 08.04.1763 года. Представление астраханского губернатора П. Кречетникова о Малой Кабарде, с изложением его мнения о политике по освоению этого края // КабРО. Т. 2. № 220 (24.04.1775). С. 311–317, здесь с. 316.


[Закрыть].

Однако на Северном Кавказе и особенно у кабардинцев дела обстояли сложнее, чем у казахов Младшего жуза. Межимперская борьба Османской империи, Крымского ханства, Персии и различных кавказских княжеств за влияние на кабардинцев дестабилизировала внутриполитическое положение кабардинцев гораздо сильнее, чем у казахов в результате проникновения к ним джунгар и китайцев. Политическая лояльность была очень неустойчива, тем более что русско-турецкая война в начале 1770‐х годов значительно обострила внутрикабардинские противостояния. Таким образом, удержание заложников, являясь средством оказания давления для придания веса соглашениям о внешнеполитической ориентации, гораздо дольше, чем в казахских степях, сохраняло здесь принципиальное значение.

Российский комендант Кизлярской крепости Николай Алексеевич Потапов в 1768 году даже заявил кабардинским сановникам, что не явится на переговоры с ними, пока те не предоставят ему заложников. Если они хотели от него «себе добра», то сначала им следовало отправить заложников, тогда он тоже выполнил бы свое обещание: «А без аманатов ни к какому делу не приступлю»468468
  Записка кизлярского коменданта Н. А. Потапова кабардинским владельцам о причине его неявки в Моздок // КабРО. Т. 2. № 200 (31.05.1768). С. 276–277, здесь с. 277.


[Закрыть].

Даже кабардинский сановник, причислявший себя к пророссийской фракции, во время секретной дипломатической миссии призвал российскую сторону продолжать неукоснительно настаивать на заложничестве. «После чего если аманата взято не будет <…> то и верности от тех владельцев [имелись в виду кабардинские удельные князья] продолжено быть не может, а взятием аманата, конечно, они в верности подкрепятся»469469
  Запись сообщения Ш. Чопалова посланного кабардинского владельца Джанхота Татарханова в Кизлярской секретной экспедиции о присяге большинства кабардинских владельцев на верность России и о приведении генералом де Медемом остальных владельцев в покорность силою // КабРО. № 207 (19.06.1769). С. 290–291, здесь с. 291.


[Закрыть]. В особенности во время русско-турецкой войны 1768–1774 годов Екатерина II предписывала непременно придерживаться «древнего обыкновения», согласно которому князья должны были предоставить собственных детей в качестве «действительных аманатов». Если кабардинцы не исполняли это обязательство, против них применяли силу470470
  Грамота императрицы Екатерины II кабардинским владельцам, утверждающая их права на возвращение беглых крестьян и отказывающая им в срытии Моздока // КабРО. Т. 2. № 213 (09.08.1771). С. 299–304, здесь с. 303.


[Закрыть]. Рассматривался также вопрос о насильственной отправке кабардинских сыновей в российскую столицу471471
  Представление капитана М. Гастотти в Коллегии иностранных дел о поведении кабардинских феодалов в период русско-турецкой войны с изложением его мнения о той политике, которую следует проводить царскому правительству в Кабарде // КабРО. Т. 2. № 212 (до 15.10.1770). С. 295–299.


[Закрыть].

Однако с победой Российской империи над османами в 1774 году функция залога в практике заложничестве отошла на второй план. В центре внимания оказалось стремление цивилизовать население Северного Кавказа, не в последнюю очередь за счет заложников. Астраханский губернатор П. Н. Кречетников считал, что «ко обузданию сих варварских народов», «ко опровержению их языка и обычаев» требуются не столько военные средства, сколько устранение их «грубого невежества»472472
  Представление астраханского губернатора П. Кречетникова о Малой Кабарде, с изложением его мнения о политике, по освоению этого края // КабРО. Т. 2. № 220 (24.04.1775). С. 312–317, здесь с. 315.


[Закрыть]. Для этого, по его мнению, необходимо было еще больше поощрять находящихся в заложниках княжеских детей учить русский язык и говорить «чисто». В Астрахани им должны были также преподавать различные науки.

Итак, естли б на первой раз двух или трех из них [заложников, которых содержали в Крепости Святого Креста], получить в Астрахань, то надеятца можно, что по небольшом времяни их нарочитое число набралось, да и тогда бив аманатах нужды не было когда б дети их в училище были и могли б современем совсем и к вере христианской притти, и естли высочайшее в. и. в. соизволение на сие будет, тогда план и о сумме на то особо представить можно будет473473
  Там же.


[Закрыть].

Позиция астраханского губернатора была схожа с позицией оренбургского губернатора Волкова, Кречетников также считал, что заложники больше не должны были отдавать в залог свою жизнь, чтобы обеспечить политическую лояльность и соблюдение договоренностей. Но он стремился к большему: помимо всеобщего «обуздания», преодоления «грубого невежества», его целью было также вытеснение коренного языка русским, обычаев коренных народов российскими традициями и замена мусульманской веры русской православной. Следовательно, с позиции астраханского губернатора, не только идея миссии цивилизирования коренным образом изменила или должна была изменить суть заложничества. Его, очевидно, не меньше волновала и идея ассимиляции.

Итак, заложничество и для Кречетникова стало переходной практикой с двойной целью – цивилизирования и ассимиляции. На этом этапе заложники должны были выступать в качестве «трансмиссионного ремня» между колониальным и колонизируемым обществом. Предполагалось, что они окажут воздействие на остальных членов своей этнической группы таким образом, чтобы из платящих ясак иноверцев формировались бы служащие царю россияне христианского вероисповедания. Если бы такая ассимиляция удалась, то, по мнению Кречетникова, необходимость в заложниках отпала бы.

Об аспектах «формирования» «диких народов» и о приложенных к этому усилиях можно судить на примере обращения с находящимся почти десять лет спустя в заложниках княжеским сыном из Большой Кабарды: Павел Сергеевич Потемкин, с 1782 года верховный главнокомандующий войск на Кавказе и флота на Каспийском море, а также саратовский, кавказский и астраханский генерал-губернатор, лично заботился о нем, по его словам, как о «собственном сыне». Обращаясь к его отцу, князю Мисосту Баматову, он писал в 1782 году, что сын «в рассуждении остроты и разума обещает много» и что из него может получиться «весьма полезный» человек.

Иными словами, держать заложников, по крайней мере из семей сановников, даже на Северном Кавказе уже не было задачей охраняющих российскую крепость солдат. За их «воспитание» и образование теперь отвечали сами представители российской имперской элиты. Вместо того чтобы «хранить» заложников, теперь оценивались их интеллектуальные способности и польза для предполагавшейся в дальнейшем просветительской роли474474
  Письмо командующего Кавказским корпусом П. С. Потемкина кабардинскому князю Мисосту Ваматову о личном участии в воспитании сына Мисоста, отданного в аманаты // КабРО. Т. 2. № 250 (19.12.1782). С. 354. – Измаил Атарщиков, чеченец, отец протагониста Семена Атарщикова из недавно вышедшего биографического романа «Горький выбор» («Bitter Choices») М. Ходарковского, будучи с тринадцати лет заложником в Кизляре, также был вынужден учиться читать и писать по-русски, в неотапливаемой школе с суровой дисциплиной и скудным пайком, и был крещен под именем Семен. Ходарковский указывает на то, что количество случаев смерти учеников обычно превышало количество выпускников. Khodarkovsky. Bitter Choices. Р. 24–25. – В XIX веке, в частности, военные командиры, такие как генерал А. П. Ермолов, прибегали к практике заложничества в течение долгих лет военного покорения Кавказа и брали в заложники детей горских князей и старшин, но в данном случае это являлось средством давления и подчинения, а не «цивилизирования» и ассимиляции. Ермолов. Записки. С. 16, 27, 54; Гринев. Туземцы-аманаты в Русской Америке. С. 138. – Предположительно, от захвата заложников отказались только после полного завоевания региона во второй половине XIX века.


[Закрыть].

Каким образом новый российский взгляд на заложников изменил их положение в Сибири и на Дальнем Востоке, в северной части Тихого океана и на завоеванных территориях на Аляске? Взимание ясака, как правило, связанное с насильственным захватом заложников из коренных народов, характеризовалось с момента его введения в начале XVII века жестокими злоупотреблениями, несправедливым обогащением за счет коренного населения и воровством в пользу сборщиков ясака475475
  Колониальная политика царизма на Камчатке и Чукотке. № 41 (24.09.1640). С. 93–94; № 43 (22.09.1645). С. 95–97; № 187 (1645–1646). С. 229–321; № 19 (12.10.1648). С. 51–53; № 196 (до 15.07.1679). С. 244; Бахрушин. Очерки по истории Красноярского уезда в 17 в. // Научные труды. Т. 4. С. 48–49.


[Закрыть]. Пожалуй, ни в одном другом регионе Московского государства практика заложничества не принимала таких жестких черт, связанных с вымогательством и шантажом, как в Сибири и на Дальнем Востоке476476
  An Eyewitness Account of Hardships suffered by natives in Northeastern Siberia during Bering’s Great Kamchatka Expedition, 1735–1744, as reported by Heinrich von Füch, former Vice President of the Commerce College, now a political Exile // Dmytryshyn. To Siberia and Russian America. Vol. 2. № 33 (28.02.1744). Р. 168–189; Окунь. Введение // Колониальная политика царизма на Камчатке и Чукотке. С. 1–17.


[Закрыть]. Сам факт того, что в распоряжениях царского правительства регулярно повторялось, что с коренными народами необходимо обходиться «мягко» и «дружелюбно», мотивировать их выплачивать ясак и хорошо обращаться с заложниками, не в последнюю очередь для того, чтобы благодаря этому добиться вступления в российское подданство других, еще не платящих ясак местных жителей, свидетельствует о том, что эти призывы, как правило, игнорировались на просторах Сибири и Дальнего Востока.

Злоупотребления, о которых власти узнавали из многочисленных прошений и которые сокращали поступления в государственную казну, в 1754 году побудило Сенат уполномочить Сибирский приказ разработать предложения по изменению практики сбора ясака и связанного с ним заложничества. Это было поручено Ивану Данилову, члену Сибирского приказа, который не видел необходимости в каких-либо реформах, меняющих систему. Эти «реформаторские предложения», представлявшие собой не более чем краткое изложение существующих норм, встретили не только резкий протест остальных сотрудников Приказа, обвинивших Данилова в грубом незнании ситуации. Первым делом они потребовали от Сената назначить более надежного человека и снова с определенным числом помощников направить его в Сибирь477477
  Миненко. Северо-Западная Сибирь. С. 241.


[Закрыть].

Это обращение было подкреплено документом с изложением реформы, который в 1759 году циркулировал в правительственных кругах Санкт-Петербурга. В нем предлагалось полностью упразднить систему, при которой российские служилые люди, постоянно злоупотребляя своими полномочиями, собирали ясак с местных жителей. Система должна была измениться таким образом, чтобы в будущем «волостные князцы и старшины» сами собирали бы ясак со своих этнических групп, а затем доставляли бы его в соответствующие городские российские административные органы. В этих условиях можно было бы даже отказаться от заложников, так как их основная функция в Сибири до сих пор состояла в обеспечении сдачи ясака российским сборщикам. Все еще находившихся в заключении многочисленных заложников, по словам неизвестного автора документа, следовало научить читать и писать по-русски, «отучать от дикости» и затем отправить обратно в свои племена с небольшим вознаграждением. При таком подходе заложники «обязаны будут любовью к России»478478
  Там же. С. 242.


[Закрыть].

Содержание документа звучит знакомо: оно напоминает идеи Петра Рычкова и Алексея Тевкелева, которые одновременно занимали посты представителей царской администрации в Оренбургской губернии, а также идеи Дмитрия Волкова, несколько лет спустя назначенного на пост оренбургского губернатора. И хотя позже Волков не требовал полной отмены заложничества в южных степях, представлялось вполне вероятным, что именно он, участвовавший в 1759 году в Петербурге в качестве конференц-секретаря в определении внешнеполитического курса империи, был автором распространившегося в столице документа с изложением реформы.

Любопытны очередность и временная близость фундаментальной критики Волковым существующей формы заложничества в том виде, в котором она была представлена в его письме императрице в мае 1763 года, с одной стороны, и указа Екатерины II Михаилу Щербачеву несколькими неделями позже, с другой. В нем императрица, в соответствии с документом о реформе 1759 года, предписывала полностью отменить сбор ясака в Сибири в его прежнем виде479479
  Инструкция Екатерины II Михаилу Щербачеву. 04.06.1763. Булычев. Путешествие по Восточной Сибири. Т. 1. С. 254, 257–289; Федоров. Правовое положение народов Восточной Сибири. С. 116.


[Закрыть]. Надежды Екатерины II с помощью попыток цивилизирования расположить к Российской империи заложников, которых продолжали удерживать в крепостях, также соответствовали как ожиданиям проекта реформы, так и ожиданиям Волкова. Отсюда напрашивается вывод, что Волков, по крайней мере, оказал влияние на действия Екатерины II. В любом случае данный пример демонстрирует, насколько полезно для общего понимания имперских практик заложничества и их изменений рассматривать их с точки зрения трансрегионального подхода.