Текст книги "Сокровища Сабиана. Книга 1"

ШОК! Киноискусство понесло утрату

26 июня в Верхнем Хуторке, под Семигорском, свел счеты с жизнью любимец женщин, звезда киноэкрана Илья Звездицкий. В рассвете сил и славы. Что послужило поводом – нежданная болезнь? непереносимая утрата жены, прелестной Инги?.. Так или иначе – «Блеск-2» уже не выйдет на экраны…

Борис Баткин,

специально для «Российского Вестника»

Часть «славы» выпала и хозяину «Зари».

В тот самый день его едва не тяпнула кондрашка. Зато потом…

Туроператоры за головы схватились – заявки падали только на «Зарю». Лишь пятикратное увеличение цены слегка сдержало натиск. А на брони он сделал капитал – те самые апартаменты «ушли» на год вперед.

«Кто там о кризисе лопочет?» – украдкой потирали руки и владельцы ближайших spa-отелей. Этим летом Верхний Хуторок стал знаменит похлеще Куршавеля.

Но прежде сюда слетелись собкоры ведущих СМИ. И рыли, рыли, рыли… Факты перемежались слухами. Слухи с версиями. Победила, как всегда, любовь! Не вынес Илья разлуки с половинкой. Ушел за ней. Сам. По доброй воле.

В резонанс!

3 июля 2009 г.

– Это убийство, – произнес Мармаров.

Арсений в изумлении привстал.

Или. Доведение до суицида. Тщательно спланированное и пред-на-ме-ренное. Что в принципе – одно и то же – убийство!

Чушь, – рухнул в кресло Арсений. – А где следы борьбы? – загнул он палец. – Где отпечатки пальцев? – загнул второй. – В крови не обнаружено ни психотропных средств, ни следов яда, – загнул Арсений еще два пальца. – Илья настолько аккуратно погрузился в воду, что капли не пролил на пол, – прильнул к ладони и мизинец; кулак легко спружинил от стола.

– Все? – повел астролог бровью.

– Он был один. И умер от потери крови. Рана, которую Илья себе нанес – глубокая царапина, не более. Чуть раньше мы б с Борисом явились – спасли б! – Уже от этого удара подпрыгнул карандаш; опомнившись, ладонь раскрылась, легла на стол плашмя; под ритм беседы затанцевали в темпе presto пальцы.

– Все?!

– Он сам решил уйти. Без чьей-то воли. Был не в себе, конечно…

– А то, что, пригласив вас с Борей на интервью, он поспешил вдруг на рандеву с Всевышним… Не удивляет?!

– Нет. Свиданье с прессой – гарантия, что моментально обнаружат тело.

– А то, что на лице Ильи застыла оторопь, а ужас исказил черты?! – повысил голос Мармаров. – Ты сам рассказывал, свидетель!

– Очнулся, видимо, в последний он момент. Но… было поздно. Никто не виноват, разве что…

Поймав в паузу внимание Мармарова, Арсений комично развел руками:

– Разве что… звезды, да парад планет. Как там на небосводе – неспокойно?..

Мармаров побледнел. Не опуская взгляда, подвинул ближе объемистую папку. Раскрыл. Швырнул на стол журнал.

Сверкнув кровавым глянцем, обложка распласталась изломанным крылом.

– Страница 112, – сказал Мармаров. – Взгляни.

– И что?.. «Коридоры времени», февральский выпуск… Старье! – начал он листать. – Вот, страница 110. Сейчас, – и перевернул страницу.

Если гром небесный пророкотал бы в ухо, Арсений так не вздрогнул бы. Рот приоткрылся: на него смотрел Илья… в образе Марата, коварно заколотого в ванне. А на лице… та оторопь и тот смертельный ужас: один в один! Свидетель он и Боря.

Он вновь взглянул на дату.

– Откуда?! – глухо выдавил Арсений.

Риторический вопрос повис как парус спущенный – унылой серой тряпкой.

– Откуда?! – повторил он громче, отбросив в сторону журнал, как скользкую змею.

Над ним злорадно смеялся глянец.

– Ну, что, – уже спокойно спросил Мармаров. – ты понял?!

– Да. То есть – нет. Кхм, – тряхнул он головой. – Я понял сердцем; словом – не объяснить… Я помню фильм, где «пишутся» убийства. Написанное – проецируется в жизнь. Оно?!

– Примерно.

– Но это лишь сюжет из фильма… Ми ф! Сказки…

– Энергополе реальных, исторических событий – не миф. Илья об этом знал: шарахался от ванных комнат, уехал из Москвы подальше в глушь. Он был приговорен, Илья – боялся.

– Кого?!

– Того, кто доказал ему свою способность лепить события, быть дирижером ре-зо-нан-са.

– Фантастика!

– Возможно. Но, разве не фантасты лепили матрицу иных событий?.. Это работает, Арсений. Увы, не только у фантастов.

– И нет страховки?!

– Есть. Не стоит перед объективом даже рожи корчить, не говоря уже о фото, подобных этим, – кивнул он на журнал. – Надрыв и смерть – не повод для амбиций. Не лучший фон для фотосессий и мертвые, унылые пейзажи…

– А как же быть с работой репортера?

– Работай на здоровье, только… Не отожествляй себя и «тему». Актерам этот принцип хорошо известен. Как правило, – добавил он чуть тише, вспомнив о Звездицком. – Короче! Остерегайся войти невольно в резонанс недоброму событию. Убьет. Или покалечит. Я не шучу.

– Так кто убийца Ильи?!

– Тот, кто убил его жену.

– Что?!

Журнал, уже притихший, был вновь востребован. В роли Жанны Д’Арк сгорала на костре Звездицкая Инесса. Ее глаза молили о пощаде…

– В милицию с этим не пойдешь.

– Естественно.

– И что теперь?

Мармаров пожал плечами.

– А как же астросимволы и знаки, другие подсказки звезд?..

– Исходных точек мало. Я вскрыл тенденцию, поставил оградительные знаки…

– Убийца, меж тем, гуляет на свободе.

– Есть Божий суд.

– Слова, – отвернулся к окну Арсений, – опять одни слова…

– Отнюдь. Деструкция заразна и для «ваятеля» невольных самоубийц. Он – обречен. Все козыри – у Времени, лишь Время – непревзойденный мастер резонанса. Лишь Время!..

Маэстро

5 лет назад

Откровение снизошло ночью, во сне. Ему – открылось…

С минуту он лежал не двигаясь, потрясенный: все так просто. И – ясно. Непостижимо ясно.

Верхняя губа, не спросившись, дрогнула: отчего ж так поздно?! Горло перехватило, он судорожно проглотил обиду. Надо было пройти через обездоленность?.. Унижения?.. Череду разводов?.. Заставить подсознание работать?! Истово искать выход, щелку, путь?!! Вот оно и выдало, постаралось: держи награду!!

Маска

3 июля 2009 г.

Награду?!! На пятки наступает Время, а мир не покорен. И маска киллера будто приросла: оскалом щерится, пугая душу. Что взбрыки зеркала – бесстрашного шута? Убрал я зеркала! Оскал, оскал звериный стягивает кожу, сводит мышцы… Уже задеревенело лицо в коварной маске: ни улыбнуться, ни заснуть спокойно… Дилемма встала в позу: либо – тонус «ставить», либо – на колени мир.

«Однако! – в бессилье заскрежетали зубы.

Постскриптум

10 июля, 2009 г.

С ленты новостей информагентств:

…Премьер министр Сильвио Берлускони предложил перенести проведение саммита «большой Восьмерки» (G8) с итальянского острова Маддалена в серьезно пострадавший от землятресения город Аквила. Кабинет Министров поддержал это предложение (24.04.2009).

…Сильвио Берлускони предложил участникам саммита сфотографироваться на фоне руин. Фотосессия продолжилась и сегодня. На снимке: Берлускони и Обама на фоне руин (09.07.2009).

Позолоченное перо на миг застыло, пару раз дрогнуло и тут же размашисто черкнуло: «В печать!».

Василиса Монро

«Часто из самого отчаяния рождается надежда»

Курций

Пролог

Ессентуки, июнь, 1993 год

В эту среду опоздал водитель. Ну и очередь у газетного киоска выстроилась – конца не видно: гудит, канючит, по стеклу монетками стучит – невтерпеж! А пересчитать? А накладные: сверить-подписать? А разложить товар: журналы-газеты-брошюры?!.

А у оконца та самая, с приветом. Ну на что ей, старой перечнице, глянцевые журналы? Руки без маникюра, макинтош «прощай, молодость!», а в кошельке зачастую пара мятых бумажек и вагон мелочи. Пенсионерка. Типичная. Одинокая…

Иди ты в библиотеку, коль делать нечего. Нет! Как на работу к киоску ходит, перебирает по полчаса, перебирает, ну и покупает, порой. А как купит, глядит вокруг как блаженная, улыбается. Будто миллион в лотерею выиграла. И имя-то у нее блаженное, будто из пыльного сундука вытряхнутое – Василиса!..

Тут за списанный журнальчик, в полцены, и то бы рука не поднялась деньги выбросить. А она – покупает! Понятно там, желтая пресса-серая бумага; плач красивых и богатых; кроссворды там, кулинарные спецвыпуски или брошюрки о здоровье… Берут люди, в тот же день сметают, даже пенсионеры. А эта – все глянцевые норовит: килограмм мяса! Или – полтора ананаса!

Вот и теперь – смотрит-выискивает, нос о стекло расплющила.

Пора открывать лавочку.

– Журналов сегодня нет, – шуганула киоскерша ту, странную.

– А вон, на веревочке…

– Все на витрине!

– Не все, – возразила тетка. – Там, – вновь прилипла она к стеклу, тыча пальцем куда-то вверх. – Вон, желтенький, где Монро.

– Старье. За прошлый месяц.

– Монро же?.. А то отсвечивает. Не вижу…

Очередь вновь загудела. Киоскерша резко выдохнула и, взобравшись на табуретку, стала «отстегивать» журнал.

Тетка глянула на обложку как на икону.

– 150! – злорадно припечатала киоскерша.

– Сколько?! – увяла тетка, но кошелек вытащила.

На блюдечко для мелочи она вытрясла содержимое кошелька и суетливо стала отчитывать мелкие купюры.

– Перебор! – счастливо вдруг зыркнула она из-под челки, и замусоленный червонец уплыл обратно в кошелек.

Очередь облегченно выдохнула, в окошко просунулась мужская рука с купюрой:

– «АиФ» и «Кавказскую Здравницу»!

Киоскерша о странной тетке тут же забыла. Но как бы она удивилась, если б могла проследить ее путь.

Практически с пустым кошельком Василиса обошла еще несколько газетных киосков. Журналы перебирала долго, елозя пальцем вдоль «содержания» и напоследок направила свои стопы к подземному переходу. Там, вдоль стены, прямо на цементном полу, едва прикрытом газетными листами, были разложены глянцевые журналы прошлых лет. Цены, разумеется, были выставлены символические. Но люди спешили мимо.

Замерев у потрепанного журнала, странная тетка присела на корточки и нежно погладила обложку, с которой ей вновь улыбалась Мэрилин Монро.

– За двадцатку отдам! – прямо в ухо гаркнул старичок с шалью на плечах.

Василиса качнула головой:

– У меня только десятка.

Неловко поднявшись, она медленно пошла прочь.

– Эй, дамочка! – ударило в спину.

Василиса обернулась.

– Бери за десятку! – голосом простуженной вороны прокаркал продавец и залихватски рубанул воздух. Шаль сломанным крылом провисла до пола.

– Спасибо, – встрепенулась Василиса. – Большое спасибо.

Это уже был пятый журнал на неделе с публикациями о блистательной Мэрилин. Значит… Значит – пора!

Последнее слово она невольно произнесла вслух. Взгляд ее ожил, стан распрямился. Уже иной походкой она летела прочь от темного, сырого перехода.

День обещал быть солнечным.

Юбилей

Санкт-Петербург, 1 июня, 2011 год

85-летний юбилей Василисы Георгиевны справили на славу: семнадцать гостей и все свои – две дочери, сын, их «половинки», давно повзрослевшие внуки, близкие. Еще утром отзвонились знакомые, заскочили поздравить соседи. С нетерпением ждали лишь одну весточку – из роддома: правнучка «обещала» появиться на свет сегодня – день в день с юбиляршей, но тут, понимали все, как Бог даст.

Пока муж гремел замками, выпуская припозднившихся гостей, именинница зажгла свет в спальне. С комода полыхнули синим ее любимые васильки, взгляд притягивала и груда уже распечатанных подарков: серебряные подстаканники, позолоченные ложечки, роскошная кашемировая шаль и еще много-много чего. Но ее руки непроизвольно оглаживали подарок мужа: журнал «Story». С обложки ей улыбалась навеки блистательная Мэрилин Монро. «На удачу», – загадочно прошептал муж утром. Василиса понимающие улыбнулась.

Благодарная слеза застряла в морщинке, но смахнуть ее она не успела. К зазвеневшему вдруг телефону поспешил муж, на ходу крикнув:

– Это из роддома. Я возьму…

– Тебя, – приоткрыв дверь, муж выразительно на нее посмотрел. – Мар-ма-ров, – громким шепотом добавил он.

– Михаил Данилыч! – всплеснула руками именинница.

Время вдруг вздыбилось, крутанулось на 180 градусов и понеслось со скоростью ветра. Двадцать лет просвистели в момент. На дворе набычившись стоял 1991 год. И – одиночество. Глухое. Ни детей, ни мужа, ни друзей. Одна… Чужая на этом свете.

Мармаров

…Как ни странно, в астрозаконах я любил находить исключения. Вопреки и благодаря – вот мой личный ключик к древней науке – астрологии. И всякий раз, когда я убеждался, как обычные люди, отнюдь не герои и не «звезды», способны изменить свою судьбу к лучшему, я всегда вспоминал свою первую «подопечную» – Василису Монро из Ессентуков, где я отдыхал в далеком 1991 году.

Разумеется, ее звали Василиса Георгиевна, и фамилия у нее иная…

Дело в том, что Василиса – полная тезка Мэрилин Монро по дате рождения. Обе родились 1 июня 1926 года: астроблизнецы! И как у обычных близнецов, их судьбы затанцевали в такт, под одну и ту же музыку. Хотя танцевальные залы были разные.

Василиса

Ессентуки, 1 июня, 1991 год

Дни рождения она давно уже не отмечала. Ее 65-летие отметила сама судьба.

Телефонный звонок поймал ее уже за порогом. С минуту пришлось драться с вечно заедающим замком хлипкой двери. Успела!

– Люся?! Обрезки привезли? Ой, спасибочки. Бегу, милая, бегу.

Бросив на ходу в матерчатую сумку пару полиэтиленовых пакетов, она уже торопливо спускалась по лестнице, даже не предполагая, с каким ошеломительным подарком навстречу ей мчится сама фортуна.

Все случилось почти на выходе из рынка. С набитой говяжьими обрезками сумкой она невольно остановилась у крайнего, самого роскошного прилавка с фруктами.

Неправда, что от слова «халва» во рту сладко не становится. Еще как становится. И от красочного ароматного великолепия тоже. Вон краснодарская клубника, крупнющая, с гусиное яйцо, м-м-м. Рядом аппетитные горки цитрусовых, манго, ананасы, связки бананов.

– В сторону, в сторону! – зашикала насупленная продавщица, отмахиваясь от нее, как от мухи. – Товар не закрывай, да?..

Она отступила, подошла сбоку. И тут ее сразила первая садовая ежевика. Невероятно крупная, налитая. Ягоды сверкали на солнце, как черные бриллианты в приключенческих романах про сокровища.

– Я ее знаю, – незаметно кивнул в ее сторону круглолиций, видимо, хозяин «точки». – Всегда здесь ходит, ничего не покупает.

Продавщица сузила и без того заплывшие жиром глазки и решительно вышла из-за прилавка.

Была – не была, разорюсь! – решилась Василиса и протянула руку к пластиковому стаканчику с драгоценной ягодой.

– Куда лезешь, говорю! – взвилась торгашка, злобно отпихнув ее.

Стаканчик накренился, зацепив и пару соседних. Горящие антрацитом ягоды рассыпались по земле…

Слепая боль ошеломила. Буйная торговка наотмашь хватила по глазу. Выронив сумку, Василиса вцепилась в ее жидкие пакли. Их с трудом оторвали друг от друга.

– Сумка! Моя сумка, – заголосила вдруг Василиса, глядя на втоптанный в грязь тряпичный комок. Мясные обрезки растащили прикормленные на рынке собаки. Рядом, негодующе выгнув спину, шипели им вслед обездоленные даровым мясом кошки.

– Иди отсюда, – наступал на нее круглолиций. – Вон охрана уже идет. Кыш!..

* * *

– Где-то рядом я видел аптеку, – материализовавшийся вдруг статный господин лет за 40 уже переводил Василису через дорогу. – Вот и она – аптечная сеть «Здорово!». Занятное название, не находите?

Василиса мрачно кивнула.

Впрочем, явно московский говор уже не раздражал, скорее, завораживал. Спустя минуту они уже входили в холл аптеки.

– Взгляните, красавицы, чем можно помочь даме, – обратился он к двум очаровательным созданиям: брюнетке и шатенке. И незаметно для нечаянной подопечной положил на прилавок крупную купюру. Усадив спутницу в кресло у низкого столика, он придвинул ей стопку глянцевых журналов.

– Постарайтесь расслабиться, – зажурчал меж тем голосок брюнетки, которая стала обрабатывать ее царапины и ссадины.

Василиса Георгиевна невольно прикрыла веки.

– Кисть правой руки придется перевязать, – затрепетала ресницами шатенка.

– Священнодействуйте, девушки, – подал голос незнакомец. – Мы в ваших руках.

Василиса Георгиевна сверкнула здоровым глазом.

– Ишь, размыкался. Мы с вами детей не крестили.

– Так покрестим, – благодушно отпарировал незнакомец и протянул ей журнал. – Весьма занятная публикация, указал он на анонс: «Все о звездах». – А мне пора. Кстати, меня заинтересовал вон тот бальзам, – указал он шатенке на яркую коробочку с иероглифами. – Посчитайте за все, пожалуйста…

– И здесь достала! – горький всхлип вдруг разбил тишину.

Журнал полетел на пол.

Девушки онемели. Одна из них вцепилась в рукав Мармарова.

– Не уходите, пожалуйста, пока… пока…

Мармаров понимающе кивнул и присел за столик к нечаянной подопечной.

– Что вас огорчило? – мягко поинтересовался он, словно спрашивал о погоде.

– Простите, – потерянно качнула головой женщина. – Это… нервы.

– Но все же?

– Вы врач? – зачем-то спросила она.

– В некотором роде, – и положил на стол скинутый ею журнал. – А вы какого года?

Не успев удивиться, она раскрыла журнал и ткнула пальцем под снимком Мэрилин Монро, там, где легла курсивом строчка: «1 июня 1926 – 5 августа 1962».

– Мы с ней одного года, – шмыгнула она носом, – родились – день в день. Только… она – звезда, – судорожно всхлипнула она. – А я… Ей – все!!. А мне…

Мармаров невольно хмыкнул.

– Это – не смешно, – взглянула она в упор. – Лучше б я, а не она умерла тогда, в шестьдесят втором. Но меня вытащили. С того света…

– 5 августа? – вдруг напрягся Мармаров.

Старуха вздрогнула и просверлила его подозрительным взглядом.

– В ночь – на 5 августа, – глухо пробормотала она. – Больше я уже не пыталась спорить с Богом.

Эта дата была выжжена в ее сердце: пятое августа одна тысяча девятьсот шестьдесят второго года.

Василиса

Воскресенье, в ночь на 5 августа, 1962 год

Щеку оцарапало что-то острое. О! Осколок. От бутылки? стакана? Не поднимаясь с пола, попыталась рассмотреть – ни черта… А еще глазных капель жахнула, сама помнит как выцеживала в стакан водяры: кап-кап-кап… Грозная надпись на этикетке обещала единственный выход. Память не отшибло. А жаль… Тридцать шесть… Два раза моргнуть – и старость. Ни детей-ни мужа… Два раза… Всего два раза моргнуть…

Судорожные всхлипы перемежались с бормотанием, жаркий шепот – рыданием. И трубка от телефона на крученном шнуре повисла рядом: ни гудка, ни голоса живого. Ти-ши-на. Кому-то звонила? А-а-а… Костику. И – что? Ни-че-го. Глухо. Жить стало тошно. И – незачем…

Через час ее обнаружили в беспамятстве. Комендант общаги вызвал «скорую». Промывание желудка, стабилизирующие давление уколы сделали на месте.

– Еще пару часов – и кирдык, – перевел дух фельдшер.

– Везучая, – вздохнула Люська, соседка по общаге. – Если б мой Колька не достал бы меня среди ночи – беленькую ему видите ли полож. Достал! Два часа ночи, а ему – вынь да полож… Смотрю – у Василисы свет сквозь щель пробивается. Дверь толкнула, а там…

– Теперь Кольке твоему Василиса пусть памятник ставит, при жизни.

– Ага, – горькая усмешка исказила приятное лицо. – Щас!

– Пьяных и детей Бог бережет, – задумчиво изрек комендант и со значением цикнул зубом.

– С воскресением тебя, блаженная! – ласково потянулась к ней Люська.

Мармаров

И вновь, как в далеком 1926 году, в непримиримых аспектах схлестнулись Сатурн и Нептун. Тридцать шестое лето Мэрилин Монро оказалось под грозным росчерком рока.

Железобетонный каток обстоятельств еще раз прошелся по хрупким всходам надежд. Карнавал тотального абсурда правили депрессия, фобии, растерянность. Рок смешивал коктейли из подлости, предательства, обмана, заправляя все взбитыми сливками иллюзий.

«Белокурая красавица Мэрилин Монро, восхитительный символ изящной и привлекательной жизни в Голливуде, трагически погибла у себя дома в воскресенье. Ее нашли в постели совершенно обнаженной. Вероятная причина смерти – самоубийство. Ей было 36 лет. В руке кинозвезда держала телефонную трубку. Пустая бутылочка из-под снотворного валялась рядом с кроватью».

«Associated Press», 5 августа, 1962 год

«Актриса пребывала в кромешной депрессии. Завешивала окно черными гардинами… Ее привычка жаловаться всем и каждому на свою жизнь тоже сыграла против нее. Когда вечером накануне смерти она взывала по телефону к друзьям, никто не придал этому значения».

«Story» № 3, 2008 год

…Волна самоубийств захлестнула: ошибка каралась жестче преступления.

В ночь на 28 декабря 1925 года в состоянии депрессии покончил жизнь самоубийством Сергей Есенин.

 
Ну кто ж из нас на палубе большой
Не падал, не блевал и не ругался?
Их мало, с опытной душой,
Кто крепким в качке оставался.
 

Сергей Есенин

Небесный рефери начал отсчет с декабря 1925 года, когда в первом раунде схлестнулись в зловещих аспектах Сатурн и Нептун. Спасительный гонг прозвучит лишь спустя год.

Утраченные иллюзии – вот бейджик родившихся под этим аспектом: 1890, 1926, 1962, 1998, 2034…

Противоядие? Только надежная палуба, только крепкие мачты.

Спустить паруса!!!

Разумеется, у каждого времени свой рисунок, свои заявки. И помимо Нептуна и Сатурна, «работают» еще восемь планет. Но… Шаговая поступь в 36 лет меня тогда ошеломила.

Что же касается Василисы, моя подсказка ей помогла. Но это подтвердило лишь время.