Текст книги "Чувства: Нейробиология сенсорного восприятия"

15. Пани ка меуза, крем-брюле и синестезия
Как кроссмодальность действует на вкус и синестезию

Крем-брюле – лучший десерт для парня. Приготовьте своему, и он будет ходить за вами по пятам.

Айна Гартен, автор кулинарных книг и ведущая передачи «Босоногая графиня» (The Barefoot Contessa)

Вкус основан на хеморецепции, но оказывается, что он зависит и от других чувств, таких как зрение или осязание. Как-то в Палермо я бродил под открытым небом по знаменитому рынку Балларо и с удовольствием пробовал местные деликатесы. Там я наткнулся на торговца, который продавал популярное на Сицилии блюдо – пани ка меуза. Поверьте, выглядело это так себе: нечто, кипящее в баке для белья, было почти отвратительно на вид. Цвет варева был бледно-серым с зеленоватым оттенком, а мясо по текстуре напоминало рваную пористую губку. Сказать, что это выглядело несъедобно, – ничего не сказать, а уж когда мне объяснили, что пани ка меуза – это булочка с селезенкой, аппетит совсем пропал. Тут же я узнал, что странный серо-зеленый соус готовится из горловых хрящей и легких, и даже разглядел в булькающей жидкости нечто подобное. В тот момент я сильно засомневался: так ли необходимо пробовать эту сицилийскую штуку? Неудивительно, что первый кусок уличного фастфуда чуть не застрял у меня в горле – он был кислым и имел комковатую текстуру. Но я не сдался и решил провести простой эксперимент: закрыл глаза, попытался выбросить из головы предвзятое представление о том, какой вкус может иметь губчатая серая еда, и откусил еще кусочек. Это не сильно помогло. С большой неохотой я прикончил свою пани ка меуза. Но позже на той же неделе, когда мои предубеждения поутихли, я попробовал этот деликатес снова. Теперь я могу сказать, что пани ка меуза – одно из самых лакомых и вкусных уличных блюд, которые я когда-либо ел. Каждый раз, когда я думаю о Сицилии, мечтаю вернуться на тот рынок в Палермо.

Отчасти эффект восприятия вкуса зависит также и от названия еды. На самом деле пани ка меуза звучит достаточно приятно для уха сицилийцев, поэтому тут к булочке с селезенкой никаких претензий. Маркетологи давно начали использовать хитрости кроссмодальности для повышения продаж своих товаров. Результаты исследований показали, что название продукта обладает огромной важностью в деле его продвижения, и маркетологи сумели выделить несколько общих закономерностей. Например, они определили один забавный факт: чем труднее потребителю произнести название винодельни, тем лучше ему кажется вкус вина, произведенного там, поэтому винодельни с более простыми названиями априори в проигрыше. Так что слог, используемый для описания еды, может довольно сильно повлиять на восприятие вкуса. Прибавьте к этому фактор тактильного кроссмодального взаимодействия, и у нас получится очень сложная картина восприятия вкуса пищи. Мы уже видели, что тактильная информация и текстура еды важны для оценки вкуса, и это может означать, что и форма продукта способна существенно повлиять на наш выбор.

Психолог Чарльз Спенс был пионером в исследованиях вкуса и всю свою научную карьеру посвятил изучению кроссмодальности вкуса с другими чувствами. Он изучал звуки речи, связанные с шоколадом, – отличный пример его интереса к кроссмодальности и вкусу. Спенс и его коллеги искали любые ассоциации между шоколадом и содержащимся в нем какао с округлыми, острыми или угловатыми словами в разных культурах. Они обнаружили, что сладкие или шоколадные конфеты с низким содержанием какао почти всегда ассоциируются с круглыми словами с мягкими носовыми звуками и гласными заднего ряда[51]51
  Носовые согласные в русском языке – это «н» и «м», а также их мягкие варианты; гласных заднего ряда в русском языке два – «о» и «у».


[Закрыть]. Своего рода Кики и Буба вкуса. Такие слова, как «лула» и «манула», являются прекрасными образцами мягких или кругло звучащих слов, которые ассоциируются со сладким. Горький шоколад или шоколад с высоким содержанием какао ассоциируется с такими словами, как «туки» и «такете». Но неизвестно, что именно происходит в мозге при сопоставлении звуков и вкусов, хотя само отображение как факт доказано многочисленными исследованиями. Учитывая оригинальность Спенса в экспериментах и его интерес ко всему – от хруста чипсов Pringle’s до шипящего звука газированных напитков, – можно заключить пари, что кроссмодальная природа многих из этих ассоциаций в ближайшее время будет изучена.

Большая часть моего первоначального отвращения к булочке с селезенкой была визуальной. Вероятно, этому поспособствовали и предупреждения родителей, которые в детстве говорили мне, что никогда нельзя есть серо-зеленое мясо. Однако рвотный рефлекс был вызван другим чувством, которое тоже стало частью кроссмодальных взаимодействий. Исследователи считают, что есть и тактильная составляющая в том, что мы пробуем. Эксперименты, в которых испытуемым дают пищевые объекты, связанные с особым тактильным воздействием, подтверждают это. Участникам предлагали одну и ту же еду в двух вариантах: с шероховатой поверхностью и гладкой. Блюда к тому же подавались на грубых или гладких тарелках. Исследователи использовали эксперимент с сервировочной тарелкой в качестве контрольного и обнаружили, что вид посуды действительно не влияет на вкусовые ощущения. А вот текстура еды оказывала значительное влияние на то, как испытуемые воспринимали вкус. Всякий раз, когда человек пробовал пищу с шероховатой поверхностью, она казалась ему более кислой, чем тот же самый, но гладкий продукт. Возможно, грубая текстура горлового хряща, замешанного в пани ка меуза, вызывала у меня похожее ощущение кислятины.

Следующий вопрос: взаимодействуют ли обозначающие форму слова с кроссмодальностью восприятия вкуса? Ответ: да. В результате хорошо продуманных экспериментов ученые выяснили, что семантическое поле вкуса и форм содержит два основных кластера. Это такой причудливый способ сказать на языке статистики, что их эксперименты выявили две ассоциации слов и форм. Одна группа состояла из слова «сладкий» и фигур круглых форм. Другая группа включала формы, которые имели острые края, и вкусовые слова – «соленый», «кислый» и «горький». Используя эти ассоциации, исследователи рассчитали реакцию участников исследования на согласованные и несогласованные пары. Этот тест похож на эксперимент Струпа с формой/вкусом (см. вставку 15.1). В тесте Струпа испытуемому дают несколько продуктов, каждый из которых имеет определенные форму и вкус. Так, например, человеку дают следующее: круглый сладкий кусок какой-нибудь еды, затем кислый неровный кусок и, наконец, треугольный горький. Испытуемому предлагается назвать вкусы, при этом засекается время. Далее ему дают другие продукты разной формы: сладкое в форме звезды, что-то кислое овальной формы и нечто круглое и горькое – и снова просят определить вкусы. Когда форма и вкусовые сочетания несовместимы (например, форма звезды и сладкий вкус), человеку требуется больше времени, чтобы правильно определить вкус. Этот результат указывает на существование кроссмодальной связи вкуса и формы, выраженной через слова.

Очевидно, что слова – часть этих кроссмодальных взаимодействий. Но как насчет других звуков? Например, что там с музыкой? Достаточно посмотреть рекламу по телевизору, чтобы прийти к выводу, что музыка сильно связана с восприятием вкуса. Можно было бы утверждать, что существует некоторая эстетическая составляющая в выборе музыки в телевизионной рекламе, если предположить наличие эстетики в рекламе. Но при таком выборе также есть некоторые очень четкие кроссмодальные взаимодействия. Теперь мы пойдем еще дальше и определим, задействована ли музыка. И снова на сцену выходит Чарльз Спенс. Вместе с несколькими коллегами он исследовал потенциальную роль музыки в восприятии вкуса. В серии экспериментов Спенс и его коллеги показали, что сладкие и кислые вкусы связаны с высокими нотами, а горькие – с низкими. Даже музыкальные инструменты вызывают связь со вкусами. Например, звуки фортепиано связаны со сладостью, а тромбоны – с горьким и кислым вкусом.

15.1 Эксперимент Струпа

Классический вариант эксперимента Струпа – это визуально-семантический тест, который уникальным образом связывает слова с цветом. Вам предлагают два списка слов, где слова, а именно названия цветов, напечатаны разным цветом. В одном списке слова соответствуют цвету, поэтому слово «синий» будет синего цвета, слово «зеленый» – зеленого и т. д. Во втором списке цвета и слова перемешаны: слово «синий» – красного цвета, а «зеленый» – фиолетового. Человека, проходящего тест, просят перечислить цвета слов вслух. Можно легко и быстро сделать это, если название цвета совпадает с его визуальным цветом. Но для правильного обозначения цветов слов в перемешанном списке требуется больше усилий и времени. Тест Струпа – классический пример эффекта «команды соперников». Когда мы видим слово «красный» синего цвета, в мозгу возникает конфликт, который требует длительного обдумывания. Когда мы видим слово «красный» красного цвета, конфликта не возникает, и мы быстро принимаем решение.

В этих экспериментах ученые задаются вопросом: какие обозначающие вкусы слова связаны с основными единицами звука или музыки? Углубляясь в кроссмодальную роль музыки, Спенс и его коллеги рассматривали музыкальную композицию как потенциального участника кроссмодальности. Они попросили аудиобрендинговое агентство создать четыре музыкальных произведения, которые различались бы по высоте тона, резкости, плавности и перепаду настроения. Затем, используя так называемый эксперимент с навязанным выбором, эти ученые попросили участников назначить каждому из четырех вкусовых слов четыре композиции. Аспект навязанного выбора в эксперименте состоял в том, что надо было сопоставить одно из вкусовых слов с одной из композиций таким образом, чтобы получились четыре уникальных соответствия. Потом, полагаясь на результаты первого эксперимента, ученые предположили, что должны быть некие правильные соответствия, например сладкий идет в паре с более высоким тоном, более мягким и медленным звучанием. А другие вкусовые слова будут ассоциироваться с соответствующим образом созданными композициями. Результаты показывают, что сладость подбирают к «правильному» составу значительно чаще, чем просто случайно, «соленое» слово – уже реже, а слова «горький» и «кислый» вообще мало кому даются. Оба этих эксперимента подтверждают гедонистическую модель кроссмодальности. Другими словами, сопряжение сладости с более плавной и мелодичной музыкой может быть основано на факторе удовольствия от вкуса и звука. В общем, умеренная сладость более приятна для мозга, чем горечь, кислота или соленость. Точно так же плавная и мягкая музыка выигрывает у прерывистого, резкого звука. Пересечение на уровне удовольствия от каждого компонента может стимулировать способность сочетать сладость с более приятной мелодией.

Эксперимент, который провели Спенс и его коллеги, был относительно сложным, потому что в нем сопоставлялись четыре вкуса с шестью видами музыки, то есть двадцать четыре возможные комбинации музыки и вкуса. Шесть видов музыки включали небольшие изменения: резкость вступления, плавность перехода, изменение высоты тона, отрывистость звуков, мягкость и темп игры. Например, высоту тона субъект мог менять в пределах гаммы, которую он контролировал от высокого тона до низкого. Испытуемым показывали одно слово, обозначающее вкус («сладкий», «кислый», «горький» или «соленый»), а затем просили найти, куда на скользящей шкале для шести аспектов музыки можно поставить это слово. Так, участнику исследования давали прочитать слово «соленый», и он должен был найти тон, который соответствует этому слову. Затем, снова посмотрев на слово «соленый», нужно было найти соответствующую ему на скользящей шкале скорость, и так далее для всех четырех вкусовых слов и всех шести аспектов музыки. Удивительно, но все характеристики, кроме ускорения темпа музыки, показали значительное совпадение вкусов и слов. В некоторых случаях музыкальный аспект может соответствовать нескольким вкусам. Например, резкие на слух музыкальные произведения в значительной степени коррелировали со вкусовыми словами, причем «кислый» ассоциировался с очень резкими звуками, «соленый» – со звуками средней резкости, а «сладкий» – с самыми мягкими звуками. В целом «сладкий» соответствует более высоким нотам, более мягкому звуку, плавной музыке, медленным и менее резким мелодиям. «Кислый», напротив, ассоциируется с низким звуком, мягким, прерывистым, высоким темпом и резким звуком.

Последний эксперимент, разработанный Спенсом и его коллегами, учитывал возможные культурные различия, которые могут влиять на кроссмодальность. Ученые набрали испытуемых из США и Индии и повторили тест с принудительным выбором из четырех музыкальных композиций и четырех вкусов. Решение противопоставить индийцев и американцев было основано на культурном контексте музыки, предпочитаемой в их странах. Индийская музыка микротоновая, то есть в ней есть интервалы меньше одного полутона. Западная музыка, которую предпочитают в Соединенных Штатах, использует специальную двенадцатитоновую интервальную систему. Читая эти слова, можно подумать, что разница не столь очевидна, тем не менее эти два серьезных структурных различия обусловливают и совершенно разную музыку, и, соответственно, абсолютно разные музыкальные предпочтения, восприятие и обработку музыкальной информации. Результаты экспериментов показывают, что американцы лучше сочетают «правильную» композицию со вкусом, демонстрируя, что в кроссмодальности участвует культурный компонент. Помимо того что эти эксперименты говорят нам что-то о кроссмодальности, они имеют очевидную маркетинговую функцию. Они указывают на то, что в интернете сейчас называется популярным, «довольно глупым, но безумно крутым» приложением Haagen-Dasz[52]52
  Haagen-Dasz – американский бренд мороженого из высокого ценового сегмента.


[Закрыть]. В этом приложении в качестве таймера во время ожидания мороженого звучит классический концерт, чтобы вы немного расслабились, прежде чем съесть десерт. Компания могла бы тщательнее подойти к выбору концертов, если бы последовала совету Спенса и коллег о том, как сочетать музыку со сладким вкусом. Концерты в приложении, видимо, не оптимизированы с учетом характеристик композиции и сладкого вкуса. Впрочем, рэп может быть удачной музыкой для рекламы соленых продуктов, поскольку он прерывист и резок. И самое главное: если вы индийский маркетолог, не нужно сочетать классический концерт со сладким десертом «Расгулла»[53]53
  Расгулла – классический индийский творожный десерт, довольно приторный на вкус из-за добавленного сиропа.


[Закрыть] в телевизионной рекламе.

Запах также может пересекаться со звуком и даже музыкой. И снова съевший собаку на этом вопросе Чарльз Спенс изучил с коллегами соотношения запаха со звуком. Для проверки точности кроссмодальности обоняния и музыки исследователи использовали ранее продемонстрированные обонятельные кроссмодальности. Например, хорошо известно, что запахи сочетаются с формами. Спенсу и его коллегам удалось соединить с округлыми формами такие запахи, как крем-брюле, а вот мускусные запахи к ним не подошли. Используя преимущества этих кроссмодальностей, ученые оценивали сильные стороны любой обонятельно-музыкальной кроссмодальности. В первой серии экспериментов были обнаружены сладкие, круглые и высокочастотные корреспонденции. Как и в случае со вкусом и музыкой, реакция, скорее всего, гедонистическая, ведь сладкий вкус, округлость и более высокий тон ассоциируются с приятными ощущениями. Вторая серия экспериментов объединила музыкальные композиции с тремя запахами: засахаренный апельсин, крем-брюле и имбирное печенье. Большинство людей в этом исследовании легко сочетали запах засахаренного апельсина с соответствующей ему «правильной» музыкой. Однако люди случайным образом соотносили крем-брюле со всеми тремя музыкальными композициями. И очень странно, что имбирное печенье ни разу не соответствовало «правильной» композиции. Эти результаты свидетельствуют о кроссмодальности обоняния со звуками, особенно с музыкой, но, как показывает реакция на имбирное печенье, подобные взаимодействия, скорее всего, очень сложны.

К этому моменту мы рассмотрели десять из пятнадцати возможных бинарных кроссмодальных взаимодействий для шести чувств (звук и зрение, осязание и зрение, осязание и звук, равновесие и зрение, вкус и зрение, вкус и звук, вкус и осязание, обоняние и осязание, обоняние и зрение, запах и звук). Нам не хватает четырех пар для равновесия в сочетании с другими чувствами и еще одной пары: запах и вкус. Существование четырех отсутствующих пар с равновесием действительно трудно продемонстрировать, но я не удивлюсь, если Чарльз Спенс придумает способ выявить их, если обратит на это внимание. Оставшаяся пара – это запах и вкус. Хорошо известно, что эти два чувства тесно связаны друг с другом, и их перекрестная модальность не вызывает сомнений. Мы также рассмотрели некоторые перекрестные модальности с тремя чувствами, такими как вкус, звук и зрение. Но вывод должен заключаться в том, что «команда соперников» получает сенсорную информацию, генерируемую нашими органами чувств, и интерпретирует ее.

Прежде чем мы оставим в покое кроссмодальность, я хочу вернуться к Найджелу Туфнелу, ведущему гитаристу мифической хеви-метал-группы Spinal Tap, упомянутой в главе 7. У его знаменитых гитарных усилителей были регуляторы громкости, на которых максимальной отметкой громкости было число одиннадцать (рис. 15.1). Когда Найджела спросили, почему бы просто не пронумеровать уровни набора громкости от одного до десяти и указать десять самых громких, он ответил: «Да, но есть тот, что на один громче, правда? Это не десять. Видите ли, большинство… знаете, большинство парней будут играть на отметке «десять». Но если ты уже дошел до десяти на гитаре… куда идти дальше? Куда? Некуда. Именно так. Что нам делать, если нужно… превзойти себя… знаешь, что мы сделаем? Именно. Добавим еще единицу». И то, что в насмешке Туфнела есть какой-то кроссмодальный смысл, продемонстрировал следующий эксперимент. Испытуемые подвергались воздействию некоего определенного звука, а затем их просили сравнить тот со вторым звуком – либо более громким, либо более тихим. Вместе со вторым звуком участнику эксперимента показывали число – либо небольшое (один, два или три), либо большое (семь, восемь или девять), а затем спрашивали: был ли основной звук громче или тише второго звука? Хитрость эксперимента заключается в том, чтобы показать это число одновременно со вторым звуком или с паузой между звуком и демонстрацией числа. Когда цифра и звук появлялись одновременно, а звуки были сопряжены с большими цифрами, испытуемые воспринимали звук более громким, чем в случае, когда звуки сочетались с маленькими цифрами. Однако, если отделить звук от числа паузой, эффект исчезает, и звуки, соответствующие семи, восьми и девяти, действительно громче, чем у меньших чисел. А значит, правда, что одиннадцать может быть громче десяти.

Я умолчал об одном важном моменте, касающемся всех этих экспериментов по кроссмодальности. Для участия в них не приглашали синестетов. В ходе экспериментов установлено, что эти феномены проявляются у людей без очевидных связей чувств, такой как у синестетов. И синестезия внесла большой вклад в наше понимание кроссмодальности и, что более важно, маршрута и способа прохождения в мозг потенциалов действия, исходящих от органов чувств (глаз, ушей или носа). Синестезия, как и кроссмодальные взаимодействия, о которых я только что говорил, имеет много разновидностей. По мнению многих экспертов по синестезии, это примерно от 65 до 150 видов. Возможно, самая точная оценка, сделанная Шоном Деем, – это 80 видов. Чтобы охватить их все, нужно было бы написать отдельную книгу, поэтому я коснусь только некоторых из этого списка, благодаря чему мы поймем кое-что о чувствах и, что тоже имеет значение, разберемся в работе нашего мозга, который создает восприятие и в конечном счете сознание.

Рис. 15.1. Знаменитый усилитель Найджела Туфнела, который «доходит до одиннадцати» и показывает «на один громче»

Каждый вид синестезии состоит из индуктора и ответа. Индуктор можно сравнить с триггером синестетического опыта, без этого не может возникнуть синестетическая реакция. Если такой индуктор существует, то он действует так, как следует из названия: индуцирует сенсорный отклик, который не является частью общей реакции, специфичной для индуктора. Ответ – это чувственная или сенсорная реакция, которая возникает в результате присутствия индуктора. Например, наиболее распространенная синестетическая реакция – это когда цифры или буквы (известные как графемы) действуют как индукторы и имеют цвет как ответ. Более 60 % людей с явными синестетическими способностями имеют графемно-цветовое сопряжение. На самом деле, для того чтобы определить, синестет ли человек, достаточно проверить именно эту пару. Также оказывается, что, если человек синестет, связывающий определенную пару индуктор-ответ, он, скорее всего, может быть синестетом и в отношении другой или даже нескольких других пар.

Сначала считалось, что синестезия чаще встречается у женщин. Соотношение женщин и мужчин среди синестетов различается в зависимости от того, к какому эксперту обращаются за консультацией, и колеблется от шести к одному до одного к одному, когда нет никакого преимущества женщин. Шон Дей предполагает, что синестеты составляют примерно 4 % населения, но это значение тоже варьируется в зависимости от исследований и исследователей. Отчасти сложно определить точное количество синестетов из-за того, что нельзя в оценках учитывать тех, кто просто утверждает, что обладает этой способностью. Было разработано несколько продуманных до деталей тестов, помогающих определить подлинность таких утверждений. Одним из основных инструментов обнаружения синестезии служит модифицированный тест Струпа. Единственная проблема в его использовании состоит в том, что некоторые несинестеты могут натренироваться употреблять те слова, которое они видят, для описания цвета, и тогда тест их определит как синестетов. Некоторые люди, которые обучились этой способности (либо целенаправленно, либо просто подвергшись в жизни воздействию пары индуктора-ответа), могут «обмануть» такой тест и будут считаться синестетами. Наиболее заметными из таких ложных синестетов являются люди, которые с детства помнят цвета магнитных букв на холодильнике и сохраняют ассоциацию цвета магнита с буквами алфавита. Детские азбуки могут вызвать такую же ложную графемно-цветовую синестетическую реакцию.

Наиболее широко используемые тесты для обнаружения синестезии – это тест на подлинность (TOG) и его улучшенная и переработанная версия (TOG-R). Эти тесты основаны на способности потенциального синестета систематически повторять синестетический ответ при испытаниях в разное время. Так, например, предполагаемому графемно-цветовому синестету дают длинный список графем, включающий слова, дни недели, цифры и буквы алфавита. После упоминания каждой графемы испытуемому предлагается описать свое представление о ней. В разных вариантах теста будут использоваться разные индукторы, но реальная суть теста заключается в повторении графем в разных временных точках. Дополненная версия теста представляет собой более сложный и точный метод тестирования синестезии, который также был перекрестно проверен с помощью большой выборки известных синестетов. Тест Струпа, упомянутый ранее, был предложен в качестве потенциального способа обнаружения синестезии. Помните, что этот тест вызывает путаницу, когда несинестеты пытаются оценить цвет в конфликтной ситуации. Когда несинестетам дают сложные варианты, например слово «синий», напечатанное цветом, отличным от синего – скажем, зеленым, – они путают цвет слова и используют само слово, в данном случае «синий», чтобы описать что-то зеленое. Синестетов нельзя обмануть тестом Струпа.

Ученые изучают синестезию уже почти двести лет. Первые исследования, опубликованные в 20-х годах XIX века, были проведены синестетом, и его труд был частично основан на наблюдении за собой. Это явление вызвало большой интерес, но тогда никто не стал погружаться в подробную проработку феномена, и только в конце XIX века двоюродный брат Чарльза Дарвина Фрэнсис Гальтон впервые занялся психометрикой и возможной генетикой синестезии.

Гальтон был известной фигурой в викторианских научных кругах: эрудит, специалист во многих областях, блестящий статистик, если учитывать доступный на то время математический арсенал. Психологи считают Гальтона своим, ведь именно он изобрел многие ранние статистические инструменты, применявшиеся в популярной тогда науке – психометрии. Синестеты представляли особый интерес для Гальтона как психолога, и он первым доказал, что синестезия передается по наследству. Он также ясно показал, что не у всех синестетов возникают одинаковые цветовые ассоциации в задачах с одинаковыми графемами. Кроме того, он настаивал, что генетику следует считать научной дисциплиной. К сожалению, он также защищал и продвигал ныне дезавуированную лженауку под названием евгеника[54]54
  Евгеника – учение о селекции применительно к человеку, а также о путях улучшения его наследственных свойств. Учение было призвано бороться с явлениями вырождения в человеческом генофонде.


[Закрыть]. Именно Гальтон и дал ей это название. А вот хотя феномен синестезии и представлял для него большой интерес, автором термина он не был. Определение синестезии, скорее всего, принадлежит Жюлю Милле, который дал название явлению в 1892 году. Специалист по литературе и культуре конца XIX века Эрика Фретуэлл указала, что синестезия и евгеника были связаны вместе, конечно, отчасти благодаря Гальтону, но и как результат царивших в то время общественных нравов. Викторианские интеллектуалы были зациклены на видовых различиях человека, а синестезия предложила еще один набор критериев для их характеристики, и поскольку она основывается на работе нейронов и мозга, то ее связь с различиями сильнее, чем у генетики.

Привязка к евгенике стала неудачной ассоциацией для синестезии. Но с момента упадка евгеники изучение синестезии открыло множество путей исследования нейронных процессов, и не нужно приписывать ей никакой вины за первоначальную связь с лженаукой. Тем не менее исследования синестезии почти прекратились в начале XX века, когда евгеника вышла из моды. К счастью, за дело снова взялись в конце 80-х годов прошлого века, и акцент на синестезии в генетическом контексте привел к нескольким достижениям в том, как мы рассматриваем этот феномен. Гальтон отметил наследственность синестезии, но ему не хватало инструментов, чтобы определить ее генетическую основу. Кроме того, половая принадлежность, часто связываемая с синестезией, на некоторое время ввела в заблуждение ученых относительно местоположения генов, участвующих в этом явлении. Если, как предполагают некоторые исследования, пол играет такую важную роль, это может означать, что признак связан с Х-хромосомой подобно характеристикам тетрахроматического зрения, рассмотренным в главе 9. Раннее наблюдение Гальтона о синестезии, присутствующей в разных поколениях одной семьи, также сыграло свою роль в попытке раскрыть генетическую основу этого феномена. Форма синестезии, которая называется синестезией цветовой последовательности, была изучена в двойном исследовании в 2015 году учеными Ханной Босли и Дэвидом Иглманом.

Эта форма синестезии проявляется у монозиготных (однояйцевых) близнецов на 74 %, а у разнояйцевых (фратернальных) – на 36 %. Если бы этот признак полностью контролировался генетикой, то однояйцевые близнецы обладали бы 100 % наследственностью. Если признак не был унаследован, то он должен появиться в любом виде близнецов на гораздо более низком уровне согласованности. Наследуемость, проявляемая на 74 % у однояйцевых близнецов в этом исследовании, предполагает, что этот вид синестезии имеет генетический компонент, но он не является полным, и что выражение признака имеет значительный компонент окружающей среды. Для другого типа синестезии используют подход полногеномного поиска ассоциаций.

Современные исследования генома, основанные на полногеномном поиске ассоциаций, используют целые последовательности генома референтных популяций и последовательности особей с интересующим признаком. Эти геномы исследуются с учетом позиций, которые различаются между контрольной группой и людьми с чертой, называемой однонуклеотидным полиморфизмом (или SNP; см. главу 8). Когда хромосомы клетки зародыша человека реплицируются, чтобы получились сперма и яйцеклетки, происходит рекомбинация, или генетический обмен информацией, между хромосомами в клетках, унаследованных от родителей. При этом нарушаются последовательное расположение однонуклеотидных полиморфизмов с признаками в зависимости от того, насколько близок признак к этому полиморфизму. Если полиморфизм и признак очень близки друг к другу на хромосоме, то рекомбинация, или перестановка признака и полиморфизма, будет происходить нечасто и признак, как говорят, будет связан с ним. Таким образом, для закрепления ассоциации требуется показать, что определенный полиморфизм или несколько полиморфизмов связаны с этим признаком. Кроме того, если мы можем определить, где полиморфизм находится на хромосоме, можно связать определенные гены в области полиморфизма с признаком.

Поиск полногеномных ассоциаций показывает, что один вид синестезии (прямая графема – цветовая синестезия) может быть связан с четырьмя из двадцати трех хромосом человека (ни одна из них не половая хромосома X и Y), а другой вид (синестезия цветной последовательности) – с хромосомой 16. Из четырех хромосом в первом случае, которые показывают связь с синестезией, наиболее значима хромосома 2. Остальные три хромосомы (5, 6 и 12) демонстрируют вероятную связь. Чтобы показать возможности и подводные камни этого подхода, рассмотрим некоторые из генов, близкие к связанным однонуклеотидным полиморфизмам на хромосоме 2, которые ассоциируются с синестезией цвета прямой графемы. Поиск генов, связанных с тем или иным признаком, немного напоминает поиск иголки в стоге сена, как мы уже выяснили на примере Чарльза Лупски и синдрома ШМТ в главе 8. Если связь найдена, то «стог сена» сильно уменьшается, но фактор удачи все еще в некоторой степени присутствует. К счастью, 80 % из двадцати тысяч (или около того) генов в человеческом геноме имеют известные, точно описанные функции. Для этих характерных генов выявлены многие параметры: расположение, где ген выражен; как именно кодируемый геном белок работает в развитии и в обычной физиологии; как этот белок работает в биохимических путях и другие параметры. Итак, какие же гены нам следует искать рядом с однонуклеотидными полиморфизмами, связанными с этим признаком? Одна очевидная категория – это любой ген, участвующий в работе нашей нервной системы, или гены, влияющие на развитие нашей нервной системы. Другой категорией могут быть гены, связанные с неврологическими расстройствами или другими аномалиями неврологического характера.