Текст книги "Снова Корпорация М.И.Ф., или Нечто оМИФигенное"

МИФоинструкция

Первыми в конце длинного белого прохода появились девочки с цветами числом десять штук – не цветов, а девочек, естественно. Одетые в зеленые шелковые платьица, они швыряли в воздух лепестки роз. Получив полную дозу аромата, я принялся чихать. Это действие привело к тому, что я непроизвольно продемонстрировал зубы, что, в свою очередь, заставило стоящих рядом людей так же непроизвольно отступить на несколько шагов. Мы находились в большом зале дворца королевства Поссилтум. Никогда не подозревал, что вид зубов изверга производит такое впечатление на пентюхов.

Я попытался немного растянуть воротник узкой официальной туники, в которую, поддавшись уговорам Маши, позволил себе втиснуться. Если бы она не была столь ценной для нашей команды, я бы изыскал тактичный способ оказаться в этот особый для нее день где-нибудь в другом месте. Но если у вас есть хоть капля разума, вы никогда не скажете «нет» сочетающейся браком даме, ежели не намерены закончить фразу словами: «…конечно, я не против того, чтобы облачиться в наряд обезьяны, крутящей ручку уличного органа». Что, естественно, вынудило моего бывшего ученика, а ныне партнера спросить: «А что это за орган?» Когда я ему все объяснил, он сказал, что, по-видимому, это все же какое-то орудие пытки. По здравом размышлении я с ним согласился, ибо наш слуховой аппарат тоже в некотором роде орган.

За девочками потянулась орава наряженных пажами мальчишек. Их вид полностью соответствовал моему настроению. Я, разумеется, был хорошо знаком с экстравагантным вкусом Маши, но здесь она явно перебрала с красками. Я на ее месте ни за что не позволил бы ребятишкам влезть в шелковые бриджи с коралловыми и розовыми полосами, а головы украсить такого же цвета беретами. Нелепый наряд дополняли аквамариновые туники. Ураган красок уже действовал на мои оптические нервы, а главное событие еще и не началось.

Не успел я об этом подумать, как в зал ввалилось все стадо. Почти все подружки невесты своими округлыми формами весьма напоминали Машу, но ни одна из них по-настоящему не тянула против ее великолепия. (Я употребляю слово «великолепие» только потому, что это ее день и я должен проявлять предельную тактичность.) Маша всегда источала уверенность и тепло, что сделало ее друзьями всех самых крупных дам королевского двора. Она служила для них ролевой моделью, позволяя им оставаться такими, какие они есть. Маша обзавелась здесь массой друзей и подруг. Даже с королевой Цикутой, которой на конкурсе «Девиц без друзей своего пола» я бесспорно присудил бы первое место, у Маши установились сердечные, чуть ли не теплые отношения.

Пребывая в несвойственном ей состоянии неуверенности, Маша проконсультировалась о цвете нарядов с Банни, у которой по части моды все в порядке. В результате вместо безумия диких расцветок я увидел на подружках невесты вполне пристойные наряды из бледно-розового шелка. Несмотря на различие в телосложении и размерах дам, розовый шелк не столько привлекал внимание, сколько подчеркивал их разнообразные достоинства. Банни выглядела просто сногсшибательно! Даже с зелеными волосами Тананды розовый шелк смотрелся вполне прилично. Тананда походила на экзотическую, безукоризненной формы орхидею. Одеяния всех подружек невесты, которых мне доводилось видеть ранее, напоминали либо постельные покрывала, либо саваны восставших из могилы мертвецов. Я мысленно добавил несколько дополнительных очков в копилку Банни за ее искусство и в копилку Маши за умение вовремя обратиться за помощью.

Но все эти изыски закончились с появлением марширующего оркестра. Две дамочки в розовых и голубых юбчонках, таких коротких, каких не носила даже Тананда, влетели в зал и принялись крутить фликфляки на белом ковре. Вслед за ними возник тамбурмажор в ярко-оранжевой с синим униформе. Остановившись в дверях, он что есть силы дунул в свисток. Затем воздел кверху жезл и двинулся в зал, ведя за собой армейский оркестр Поссилтума в полном составе. Оркестранты, естественно, играли Свадебный марш Хонивагена. Эта бестолковая музыка, к великому сожалению меломанов, стала знаковой мелодией на всех свадьбах во всех измерениях. Поскольку оркестр явно делал упор на волынки и горны, музыка оказывала на слух примерно такое же воздействие, как одеяние музыкантов на зрение. Поскольку изверги обладают более тонким слухом, нежели пентюхи, я был готов прикончить любого еще до того, как они, разделавшись с Хонивагеном, принялись за хит, именуемый «Хорошенькая девчонка – сладкая песня».

Под эту зажигательную мелодию в зал вступила колонна изрядно смахивающих на попугаев гвардейцев. Восемь бравых парней расположились на равном расстоянии друг от друга вдоль белого ковра и высоко подняли знамя Поссилтума. Еще десять воинов – все пентюхи во цвете лет – вошли вслед за знаменосцами, оголили мечи и вознесли клинки вертикально перед своими носами. Затем, повинуясь команде, они образовали из мечей нечто вроде арки. Оркестр замолчал посередине песни, и ударил боевой марш Поссилтума. Под эту бравурную музыку в зал вступил Большой Джули. Он был облачен в свои самые лучшие сверкающие доспехи. Латы довольно громко клацали, а ножны меча колотились о поножи.

Имела место горячая дискуссия, кому быть шафером генерала, и бывший военачальник оказался превосходной кандидатурой. Тем более что, согласно традиции, основной задачей шафера было торчать у дверей и не пускать на торжество незваных гостей. За исключением меня, Гвидо, Нунцио и нескольких силовиков из команды Дона Брюса, приглашенных на свадьбу, Большой Джули был единственной крупной и достаточно злобной на вид особой мужеского пола, способной предотвратить любое вторжение. Как только Большой Джули вступил в зал, в дверях возник Хью Плохсекир.

Если когда-нибудь и были женихи, не психовавшие во время церемонии, то лично я их не видел. На лбу бравого генерала чуть ниже края шлема выступили громадные капли пота. Плохсекир имел полное право нервничать, получая потрясающую жену и кучу ее опасных друзей в придачу – друзей, которые станут тщательно следить за тем, чтобы семейная жизнь не несла ей слишком больших неприятностей. Стоящие близ меня гости отступили еще на несколько шагов, и я понял, что снова улыбнулся. Тем не менее жених держался с военной выправкой. Весьма недурственно, учитывая положение, в которое он попал.

Плохсекир был уже не молод, но и Машу вряд ли можно назвать весенним цыпленком. Терпеть не могу всякие проявления сопливой сентиментальности, но все же меня радовало, что они нашли друг друга в этот период их жизни. Меня всегда восхищала честность и порядочность генерала. Он стоял во главе вполне приличной армии. Она же была потрясающей женщиной и вполне приличной волшебницей, хотя ее волшебная сила и зиждилась на разного рода магических артефактах. Словом, они являли собой прекрасную пару.

Плохсекир рванулся вперед, но, видимо, вспомнив, кто он и где находится, обрел былое величие и двинулся с высоко поднятой головой, одаривая улыбками гостей, которых успевал узнавать в толпе. Я поймал его взгляд, и он приветствовал меня кивком. Я ответил ему тем же. Воин отдавал дань воину, бизнесмен – бизнесмену. Оказавшись в центре зала, он снял шлем и вручил его Большому Джули.

В зал ворвалась группа акробатов, за ними последовали жонглеры и глотатели огня. Затем на белую дорожку под звуки цитр, арф и флейт вступили танцовщицы. Они шествовали, заигрывая со стоящими вдоль ковра гостями, и размахивали цветными шелковыми шарфами. Казалось, танцовщицы окружены прозрачными радугами. В центре этой веселой группы находилась золоченая повозка, которую вдоль прохода влекли восемь розовых и голубых пони. На повозке восседал высокий худощавый и бородатый человек в черных кожаных штанах и серебряной тунике. Бородач наигрывал арпеджио на изящной серебряной арфе.

– Отлично поставлено, – прошептал Корреш.

Чтобы никому не загораживать путь, он стоял за моей спиной, привалившись к колонне. В ответ на его слова я лишь молча кивнул. Ни он, ни я не хотели участвовать в церемонии, да и нужды в этом не было, и без нас все шло как нельзя лучше.

В зале не было даже намека на присутствие магии. Маша, конечно, очень хотела, чтобы все прошло хорошо, но считала недостойным прибегать для этого к магическим силам. Да, храбрости ей не занимать, подумал я.

Танцовщицы и жонглеры окружили алтарь в глубине зала. Перед алтарем в окружении подружек невесты и жениха стояла облаченная в зеленую мантию жрица.

Арфы рванули знаменитую мелодию Хонивагена, и взоры всех присутствующих обратились на дверь.

Даже в самых безумных снах я не мог представить Машу красавицей. Но сейчас она вдруг почему-то стала очень привлекательной. Может, все дело было в том счастье, которым светилось ее лицо. Из толстой простушки Маша превратилась в миловидную женщину. Даже здесь, среди пентюхов, сработало неписаное общее правило: все невесты – красавицы. В ее одеяние из белого шелка Банни или Тананда могли завернуться пять, а то и шесть раз. Платье было украшено хрусталем, жемчугом и, если меня не обманывало зрение, настоящими драгоценными камнями. Очевидно, работая в Корпорации М.И.Ф., Маша успела сколотить неплохое состояние и теперь решила потратить его вот таким образом. Шлейф платья был не менее пяти ярдов в длину, и вшитые в него сотни кристаллов переливались при ходьбе всеми цветами радуги. Кроме того, на подоле платья белым шелком были вышиты какие-то сцены. Я решил, что позже надо будет взглянуть на них поближе, чтобы узнать, какие моменты своей жизни Маша сочла достаточно важными, чтобы запечатлеть их на свадебном наряде. Она никогда не выбирала себе обувь только ради красоты, но сегодня, вопреки своим правилам, втиснулась в открытые хрустальные туфли с пятидюймовым каблуком-шпилькой. Ее оранжевые волосы были уложены свободным узлом, украшенным огромным венком из розовых и оранжевых лилий, из-под которого на плечи ниспадала белоснежная фата. Я задумался о символике белого цвета и пришел к выводу, что Маша, вполне вероятно, имеет право на белоснежное одеяние. Даже если цвет был избран только для церемонии бракосочетания, она смотрелась в нем великолепно. Опиравшаяся на руку Скива Маша походила на огромную сверкающую жемчужину.

Мой партнер, который, несмотря на возраст, частенько выглядел мальчишкой, сегодня для разнообразия имел суровый вид, весьма удачно сочетавшийся с его парадной мантией Королевского мага. Я решил, что это неплохая находка. Если Плохсекир пришел в своем лучшем мундире, то почему бы Скиву, который передавал ему невесту, не явиться в своем? Бархат цвета спелой сливы был расшит золотыми и серебряными созвездиями, магическими знаками и мистическими символами, которые при ближайшем рассмотрении оказывались не чем иным, как фразами на языках иных измерений. Мне особенно нравилась одна на языке деволов, начертанная чуть выше его колена. «Это место сдается внаем» – гласила она. Маша крепко, а может, даже судорожно держала его за руку, а Скив ей тепло улыбался.

Я смотрел, как они шествуют по проходу. Мастер и его ученица. Мне всегда было трудно решить, кто среди нас здесь мастер, а кто ученик. Скив был моим учеником, и в то же время постоянно учился чему-то у всех остальных, включая Машу, но иногда, как сейчас, например, он был настолько зрелым и взрослым, что указывал путь всем другим. И он, кстати, оказался единственным, кто удивился просьбе Маши стать ее посаженым отцом. Я вдруг ощутил, что в глазах у меня возникла какая-то подозрительная резь.

– Я вовсе не плачу, – пробормотал я, скрипя зубами. – Все это меня нисколько не трогает.

За моей спиной тем временем совершенно откровенно шмыгал носом Корреш.

Генерал двинулся им навстречу. Скив остановился и с достоинством подождал Плохсекира. Когда рандеву состоялось, жених и посаженый отец потрясли друг другу руки, после чего Скив вложил ладонь невесты в лапищу генерала. Маша поцеловала моего партнера, а тот, мгновенно залившись краской, занял кресло рядом с королевой. Не сводя друг с друга глаз, невеста и жених двинулись к алтарю и остановились перед жрицей.

– Возлюбленные чада мои, – обращаясь ко всем нам, начала с улыбкой жрица. – Мы собрались здесь для того, чтобы почтить и засвидетельствовать любовь этих двоих, возжелавших стать мужем и женой. Брак – прекрасный институт, но вступать в него следует, хорошенько все продумав. Легкомысленность здесь абсолютно противопоказана. Те, кто это понимает, пусть помолчат и позволят другим научиться всему самостоятельно. Пусть они и впредь открывают для вас сердца, однако помните, что обычно супруг не понимает того, что говорит его жена, а супруга склонна обвинять мужа в том, что он плохо ее слушает. Вам не следует принимать чью-либо сторону, ибо браки свершаются на небесах, а люди несовершенны. Пусть кости упадут, как предначертано судьбой, и тогда эти прекрасные люди, научившись относиться друг к другу не только с любовью, но и с терпимостью, станут прекрасной парой, что позволит прожить им в счастье и согласии до преклонных лет. Истинная любовь в наши времена встречается редко, поэтому мы должны истолковать все наши сомнения в их пользу. Пожелаем им обзавестись детишками, чтобы их имена сохранились в вечности. Кроме того, это откроет перед ними блестящую перспективу портить своих деток и особенно внуков. А вы через много-много лет сможете напомнить им об этом дне, хотя к тому времени они наверняка успеют забыть, какой подарок вы им преподнесли на свадьбу. Итак, Хью Плохсекир, берешь ли ты эту женщину себе в жены? Выходит, берешь. В таком случае повторяй вслед за мной: надевая на твой палец это кольцо, я скрепляю себя узами брака. А ты, Маша, берешь ли этого мужчину себе в мужья?

И ты тоже, выходит, согласна? В таком случае повторяй: надевая на твой палец это кольцо, я скрепляю себя узами брака. А я со своей стороны, пользуясь властью, данной мне вездесущими богами и правительством Поссилтума, объявляю эту пару мужем и женой, а если здесь сыщется тип, у когонаэтотсчетимеютсявозражениятопустьвыкладываетихнемедленно… Уф! Аминь!

– Мне срочно необходимо выпить, – сказал я, как только свадебная процессия вышла из зала. – И не по одной.

– Если не очень ошибаюсь, – осклабился тролль, – во дворе я видел бочонок маисового пунша.

– Вот и отлично! Может быть, после нас и другим гостям что-нибудь достанется.

Я двинулся сквозь толпу, которая расступалась передо мной, словно раздвигаемый занавес. Пентюхи успели привыкнуть к нашей потусторонней внешности, но это не означало, что они жаждали быть с нами рядом. Меня это устраивало наилучшим образом.

Первый глоток пунша взорвался у меня в глотке и потек по пищеводу подобно раскаленной лаве. Чтобы окончательно прийти в себя, мне пришлось опрокинуть еще пару кружек огненной воды. Затем я громко рыгнул. Эта здоровая отрыжка сопровождалась языком невидимого пламени длиной не менее трех футов.

– Вот это мне по вкусу, – сказал я.

– Еще бы! – воскликнул Корреш, у которого почему-то слезились глаза. – Сдается мне, что сестренка туда чего-то подмешала.

– Танда всегда готовила отличные коктейли, – заметил я.

Во дворе замка толпилось по меньшей мере сотни три гостей. У одной из стен уже начались танцы. Места, где работали жонглеры, можно было определить по вздымающимся к небесам столбам пламени. Деволы и прочие иноизмеренцы проделывали, к вящему восторгу пентюхов (и, несомненно, к собственной выгоде), небольшие магические трюки. Повсюду гремела музыка и то и дело раздавались взрывы хохота. Все, похоже, были счастливы. Я нацедил себе еще кружечку и направился к стоящим рядком хозяевам приема.

Маша и Плохсекир принимали поздравления, поступавшие в виде рукопожатий или объятий.

– Дорогая, мне так понравилось пение птичек в тот момент, когда вы приносили свои клятвы!

– Жонглеры напомнили мне о дне моей свадьбы.

– Какие ножки! Какой стиль! И ты, детка, тоже неплохо смотрелась.

Маша держала левую руку так, чтобы все могли видеть роскошное кольцо у нее на пальце, а Плохсекир просто лучился счастьем. Передо мной в очереди поздравителей стояли Дон Брюс и его крутые парни. Наш славный Крестный отец, облаченный в официальный сиреневый смокинг, прекрасно гармонировавший с его обычной широкополой шляпой фиолетового колера, настолько расчувствовался, что чмокнул Машу в щечку.

– Береги ее, – предупредил он Плохсекира. – Ах да! Я тут для вас кое-что прихватил. – Он щелкнул пальцами, и два самых здоровенных амбала из его команды выступили вперед и поставили у ног счастливой пары завернутую в яркую подарочную бумагу коробку размером с небольшого дракона. – Вам это должно понравиться. Если нет, свистните Скиву, и он даст мне знать.

Он повернулся, чтобы представить молодоженам своих ближайших соратников – жилистого сухого парня с пронзительным взглядом суровых глаз под кустистыми бровями и широкоплечего коротышку без шеи, но с ручищами, имея которые можно решать проблемы вообще без оружия.

– Это мои новые сотрудники, – сказал Крестный отец Синдиката. – Дон де Дондон и Дон Сурлеоне.

– Счастлив познакомиться, – произнес Дон де Дондон, склонившись над рукой Маши.

Дон Сурлеоне обнял своими лапищами Плохсекира, и я заметил, как исказилось лицо генерала. Даже он, несмотря на мощное телосложение, не смог выдержать подобной ласки. Дон Сурлеоне, судя по всему, обладал чудовищной силой.

Танцы и пение продолжались далеко за полночь. Я внимательно следил за тем, чтобы все держались, как подобает приличным существам. Время от времени я встречался взглядом с Большим Джули, который, стоя на противоположной стороне двора, тоже следил за порядком. Это было необходимо, поскольку с Базара появлялись все новые и новые демоны, чтобы пожелать счастья счастливой паре. Против этого я не возражал. Но поскольку их намерения могли оказаться гораздо шире…

– Эй, зеленый и чешуйчатый! Как насчет повеселиться?

Прелестное существо, припавшее к моей груди, могло быть только Танандой. Декольте на ее розовом платье было настолько глубоким, что могло вызвать полную остановку уличного движения. Подобное мне уже доводилось наблюдать – правда, в иных измерениях.

– Весьма ценное предложение, но я слежу за порядком, – ответил я.

– Кто осмелится учинить беспорядок в столь выдающемся собрании? – спросила Танда, хотя, будучи профессионалом, прекрасно понимала мою озабоченность.

Дело в том, что на торжестве присутствовало множество наших клиентов и соседей с Базара, которые могли разнести весть о том, что мы не справились с трудностями, если таковые вдруг возникнут. А это, в свою очередь, могло скверно отразиться на нашем бизнесе, когда мы через пару деньков вернемся на Деву.

– Я и Корреша попросил последить.

К нам, заметив наш междусобойчик, подошли Гвидо и Нунцио. Я поделился с ними своей оценкой ситуации. Скив держался в сторонке. Никому из нас не хотелось его тревожить. За пару последних недель ему и без того изрядно досталось, начиная от почти смертельной раны Глипа и кончая ролью посаженого отца. Такой стресс мало кто способен выдержать. Я как партнер ничем не мог ему помочь, разве только присматривать за ним. Парню надо было некоторое время побыть одному.

– Ааз, можно тебя отвлечь? – услышал я.

Я обернулся и увидел перед собой новоиспеченную молодую – во всей ее белоснежности. В свете факелов мне показалось, что она чем-то встревожена.

– Маша! Почему вы с Хью не танцуете?!

– Вышла небольшая загвоздка, – ответила она, беря меня под руку. Когда на нас кто-то смотрел, она озарялась улыбкой, впрочем, не слишком убедительной. – Мы начали открывать подарки, и один из них как бы вроде взорвался.

– Что?! – взревел я так громко, что по меньшей мере три четверти гостей посмотрели в нашу сторону. Для того чтобы их успокоить, мне пришлось привлечь Машу к себе и поцеловать в щечку. – Поздравляю! Из тебя получится прекрасный Придворный маг.

Скив сказал мне о решении королевы Цикуты, и я посчитал это лучшим исходом для молодоженов. Таким образом Плохсекир и Маша получали при дворе одинаковый статус. Я понимал, что поступаю нехорошо, выступая раньше королевы, но это был единственный удобоваримый способ скрыть от окружающих истинную причину своего взрыва.

– Спасибо, Ааз, – сказала Маша, продемонстрировав в улыбке все свои зубы, после чего толпа утратила к нам всякий интерес и вернулась к выпивке и беседам.

– Чей именно подарок?

– Дона Брюса.

Мои глаза, очевидно, полыхнули огнем, поскольку Маша схватила меня за руку и поспешно сказала:

– Не горячись. Это не его вина. Если кто и виноват, так только мы. Мы сняли бумагу с большого ящика и увидели на нем красную кнопку. Никаких инструкций по пользованию. Мой детектор, – она показала мне кричащий браслет на запястье, – не показывал присутствия никакой зловредной магии, вот мы и нажали кнопку.

Я скорбно вздохнул и поинтересовался:

– Ну и что же произошло? Что находилось в ящике?

Маша нервно хихикнула, пребывая где-то между чувством тревоги и приступом веселья.

– Дом. Или скорее коттедж. Очень милый. Ковры чуть ли не по щиколотку, стены украшены шелковыми шпалерами, на которых вытканы сцены всех выигранных Хью сражений. А в окнах витражи из хрусталя шестнадцати оттенков. Загвоздка в том, что коттедж стоит посреди тронного зала.

Да, это было именно так. Во всем остальном домик был что надо. Двухуровневый коттедж с парой конюшен и белым штакетником практически оказался на ступенях трона королевы Цикуты. Тронный зал был избран хранилищем для подарков, поскольку он всегда хорошо охранялся и туда не мог войти без приглашения ни один человек, как бы страстно ни хотелось ему ознакомиться с рисунком на фарфоровом сервизе, подаренном Маше.

Тананда и Корреш уже стояли на страже. Троллина успела избавиться от своей замысловатой шляпки. Ее брат развязал галстук-бабочку, и ленты терялись в поросли на груди тролля. Корреш сидел на полу, привалившись к косяку двери. Вскоре прибыли Гвидо и Нунцио. Кузены все еще были в строгих смокингах. Чтобы ни у кого не возникало сомнений по поводу профессии братьев, на их головах красовались широкополые фетровые шляпы. Подружки невесты топтались вокруг стола с подарками. Одна из них составляла букет из разноцветных лент. А другая, вооружившись гусиным пером и бутылкой чернил, записывала, кто что преподнес.

– Скиву об этом еще не сообщили? – спросил я, отведя в сторону всех членов Корпорации М.И.Ф.

– Нет, – ответила Маша.

– И не надо.

– Босс имеет право знать! – автоматически выпалил Гвидо и тут же добавил с виноватым видом: – А может, и нет.

– Вы не пытались снова убрать его в ящик?

– Конечно, пытались, – вздохнула Маша. – Но кнопка исчезла.

Я посмотрел на дом. Сказочный коттедж выглядел отнюдь не дешевым. Со стороны Дона Брюса это никак не могло быть предумышленным оскорблением. Кроме того, насколько я слышал от Банни и Танды, мы были на очень хорошем счету у Крестного отца. Странно. Дон Брюс был человеком внимательным и не мог забыть об инструкциях к своему подарку.

– Не заходил ли сюда кто-нибудь, кому заходить не полагалось? – поинтересовался я.

– Нет, – ответила подружка с гусиным пером. Подружку звали Фулса. Фулса была обладательницей круглых карих глаз и столь же круглого розового личика. – Несколько человек, правда, сюда заглядывали. Ах да! Здесь некоторое время резвился голубой дракон. Он, кажется, принадлежит Придворному магу.

Глип? Я посмотрел на Машу.

– Он зашел обнюхать подарки, – пояснила новобрачная. – Я жалела, что мы оставили его в одиночестве, но он, как мне кажется, еще недостаточно оправился, чтобы принять участие в церемонии. – Она внимательно посмотрела на меня и спросила: – Неужели это дает нам повод для беспокойства?

– Не знаю, – ответил я.

Но тем не менее мы с ней отправились в конюшню, чтобы все проверить лично.

Я, честно говоря, никогда не был в восторге от того, что Скив приобрел малютку дракона. Драконы живут по пять сотен лет, и их детство и юность соответственно затягиваются. Глип до сих пор оставался очень юным драконом. Когда на него нападало желание играть, наша жизнь превращалась в сплошной хаос. Скив считал его гораздо умнее, чем я. В конце концов я смирился с его присутствием, а иногда даже был ему кое за что благодарен. В частности, за то, что он, встав передо мной, принял на себя удар стрелы. Зверек до сих пор оправлялся от полученной тогда раны. Широкая полоса на соломе по пути в конюшню говорила о том, что здесь совсем недавно проковыляло нечто очень большое и тяжелое.

Когда я вошел в стойло, синяя чешуйчатая масса в углу принялась демонстративно храпеть. Я встал у его головы и сказал:

– Брось, Глип. Я же знаю, что ты только прикидываешься спящим. Если ты настолько умен, как считает Скив, ты меня понимаешь.

Свернутая в кольца длинная шея распрямилась, голова поднялась настолько, что глаза дракона оказались на одном уровне с моими.

– Глип! – радостно произнес зверек.

Я, задыхаясь, отпрыгнул. Запах из пасти этой рептилии был способен содрать краску со стен.

– Ты, случайно, не прихватил листок пергамента из тронного зала? – спросил я.

– Глип? – переспросил дракон, склонив голову набок.

Маша подошла к крошке.

– Я знаю, что ты там был, – ласково сказала она, почесав пальцем под его нижней челюстью (дракон чуть ли не замурлыкал от удовольствия). – Не взял ли ты чего-нибудь, чего брать не следовало?

– Глип, – покачал головой дракон.

– Ты уверен?

– Глип! Глип! – энергично закивал зверек.

Маша повернулась ко мне и пожала плечами. И тут я заметил, что из-под кучи соломы торчит уголок пергамента. Я двинулся туда, но на моем пути встал Глип. Я попытался его обойти – он вытянул шею в сторону и пресек тем самым мое поползновение.

– Ну ладно, вонючая ящерица, ты сам на это нарывался, и мне плевать, что ты любимая зверушка партнера!

С этими словами я схватил его за шею под самой челюстью и сделал попытку удержать. Он бился и извивался, но я отпустил его только после того, как Маша взяла пергамент. Один уголок был оборван. Это произошло, видимо, тогда, когда его сдирали с коробки. Глип сделал попытку отнять листок, но я ему этого не позволил, и он ретировался в стойло.

– Инструкция, – сказала Маша, быстро проглядев бумагу. – Здесь сказано: «Тщательно выберите место, где вы хотите поместить наш «Супер-дупер Коттедж Вечного Медового Месяца», и нажмите кнопку». Чуть ниже приводится текст заклинания. – Маша посмотрела на меня и тревожно добавила: – Мы не произнесли заклятие. А что, если произойдет нечто ужасное, раз мы пропустили устную формулу? Коттедж может развалиться!

Она направилась к выходу из конюшни, а Глип, издав тревожный вопль, двинулся следом.

– Вернись на место! – рявкнул я, начав преследование. Мне вовсе не хотелось, чтобы какой-то паршивый дракон помешал веселью. Вполне хватало того, что один из свадебных подарков сработал невпопад.

Однако Глип оказался проворнее. К ужасу подружек, он блокировал вход в тронный зал и, ловко маневрируя, пресекал все наши попытки его обойти. Гвидо и Нунцио ринулись к нам, держа по привычке руку за бортом смокинга.

– Хватайте его, – сказал я.

– Поаккуратнее, – произнес Нунцио, – он еще не совсем здоров. Что его так расстроило?

– Он не хочет, чтобы Маша прочла заклинание на инструкции к подарку Дона Брюса, – сказал я и задумался. Чем больше я думал, тем сильнее убеждался, что это именно так. Но это же полная чушь! – Он не умеет читать. Откуда ему известно, что там что-то написано?

Нунцио подошел к Глипу и ласково положил руку ему на холку.

– Возможно, Глип уловил в пергаменте какой-то зловредный дух? – предположил он. – Драконы обладают изумительным обонянием.

– Взгляни, – сказала Маша, протягивая мне пергамент. – Может, в нем скрыт камуфлет-ловушка?

– Не знаю, – ответил я и взял листок.

По мере того как я его читал, мои брови поднимались все выше и выше, остановившись лишь где-то в районе макушки.

– Ясно. Ты, Глип, просто молодчина!

– Глип! – произнес дракон с явным облегчением, сунул голову мне под мышку и посмотрел на меня круглыми добрыми глазами.

Я в ответ почесал его за ухом.

– Так в чем же там дело?

– Не знаю, как это понял тупица дракон, но его инстинкт сработал в лучшем виде. Это вовсе не домостроительное заклинание, это заклинание домосносительное. Если его произнести, взорвется не только этот треклятый коттедж, но и весь дворец со всеми, кто в нем находится!

– Но почему Дон Брюс пошел на это? – с округлившимися глазами спросила Маша.

– Не думаю, что это он, – ответил я, еще раз поглядев на пергамент. – Посмотри, заклинание написано совсем другим почерком, нежели инструкция.

Витиеватый почерк Дона Брюса я знал очень хорошо. Им была написана инструкция. Заклинание было начертано ниже, и писала его незнакомая мне рука. Хотя чернила были те же. Лавандовые.

– Как мы узнаем, кто это сделал? – спросила Маша.

– При помощи небольшой уловки, – ответил я. – И при поддержке маленького дракона.

Потрясший замок гул был едва слышен из-за шума толпы и рева музыки. Я на заплетающихся ногах вышел во двор, поддерживая готовую упасть Машу. Ее белоснежное платье был разорвано, на нем виднелись черные следы сажи. Волосы растрепались и уже ничем не напоминали пышную прическу невесты. Гвидо шел впереди, раздвигая толпу и стараясь выбрать такой путь, чтобы нас не увидел Скив. Мы решили его не тревожить, и я не сомневался, что мы способны справиться с этим кризисом самостоятельно.

Дон Брюс и пара его приближенных потягивали вино, сидя за столом неподалеку от арфиста. Крестный отец Синдиката поставил бокал на стол, поцеловал кончики своих пальцев и, дунув на них, послал воздушный привет музыканту.

– Прекрасно! Этот парень играет просто великолепно. – Затем он увидел нас: – Ааз! Маша! Что случилось?!

– Дом… – пролепетала Маша. Разыгрывая роль, она повисла на моей руке, а своей отнюдь не тонкой ручищей обняла Крестного отца за шею. – Мой муж… У меня нет сил говорить…

– Что случилось? – грозно повторил Дон.

– А мы ведь только что поженились… – рыдала в носовой платок Маша.

– Не хочешь ли ты сказать, что мой подарок убил твоего мужа?! – спросил Дон Брюс, взлетев от возмущения в воздух на добрых четыре фута.

– Если хочешь услышать новость, то получай, – прорычал я. – Известие о том, что имя Дона Брюса ассоциируется с убийством на свадьбе, меньше чем через час достигнет Базара-на-Деве!

Говоря это, я смотрел вовсе не на Дона Брюса, а на двух его приближенных. Тяжелые брови Дона Сурлеоне сошлись над его массивным носом, а сам Дон глубоко задумался. Что касается Дона де Дондона, то тот не смог скрыть удовлетворения на своей изрядно смахивающей на морду хорька физиономии.