Текст книги "Сердце Хаоса"
Автор книги: Роберт Джордан
Жанр: Зарубежная фантастика, Фантастика
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Глава 21
Акеба, Шарак и Тамур сидели, греясь у слабого костерка, когда Конан вышел из темноты, вытирая лезвие меча тем, что осталось от плаща. Киммериец швырнул окровавленную тряпку в огонь, от которого сразу же потянулся густой зловонный дым.
Сидевшие у костра вскочили, и Шарак зашмыгал носом:
– Ну и ну! Что это за вонь, Эрлик тебя побери?
Конан вложил меч в ножны и сказал:
– Нам нужно вернуться к юртам. Ненадолго. Я хочу попросить помощи Самарры, чтобы снова попасть во Внутренний Круг.
– Значит, ты ничего не нашел. – Акеба внимательно посмотрел на запекшуюся на груди Конана кровь, на его рваную тунику и с сомнением спросил: – А ты уверен, что тебе нужно туда возвращаться? Что там с тобой было?
– Нет! – раздался взволнованный крик Тамура. – Это табу! Нельзя рассказывать о том, что происходит за барьером.
– Чушь, – возразил Шарак. – Что случится, если мы всего лишь послушаем рассказ Конана?
Но киммериец явно не собирался тратить время на разговоры. Половина ночи уже прошла. Коротко бросив: «Пошли», он зашагал к юртам. Остальные, закидав костер землей, последовали за ним.
Когда они подошли к юрте Самарры, Конан знаком приказал своим спутникам подождать и вошел внутрь один.
Полная темнота, царившая в юрте, удивила его. Ни единого светильника. Уголь в жаровне покрылся слоем серого пепла. Странно, подумал киммериец, Самарра наверняка не уснула бы, дожидаясь его возвращения. Помимо темноты, не менее странной казалась и тишина в юрте. Мертвая тишина, не допускавшая даже намека на жизнь... Меч Конана словно сам собой вылетел из ножен.
Киммрриец пошел вперед по коврам и подушкам. Неожиданно его ноги споткнулись о что-то более тяжелое, чем подушка. С замиранием сердца он нагнулся. Его пальцы нащупали в темноте женское тело, холодное как лед.
– Конан, берегись! – раздался у входа крик Акебы.
Конан, сжавшись в комок, перекатился через спину, опрокинув какую-то железную штуковину, и вскочил с мечом наготове, выискивая глазами невидимого противника. В тот миг, когда он заметил тень, которая могла оказаться человеком, что-то со свистом пронеслось от входа и воткнулось в черную фигуру. Таинственная тень застыла неподвижно, а затем рухнула на пол с тяжелым глухим ударом.
– Это человек, – сам не веря себе, сказал Акеба, – по крайней мере, я так думаю... Но человек не падает с таким звуком.
Конан пошарил вокруг и нашел то, что опрокинул в момент броска. Это была лампа, масло из которой еще не успело вытечь. Вытащив из мешочка на поясе трут и кремень, киммериец высек искру и зажег лампу. Дрожащий огонек осветил лежащее тело.
Самарра лежала на спине, ее открытые глаза смотрели в потолок юрты.
– Она знала, – негромко сказал Конан. – Она говорила, что много людей погибнет, если я пойду в Проклятую Землю.
Со вздохом он перенес лампу ко второму, столь странно упавшему телу. Стрела Акебы торчала из горла желтокожего человека в черном. Его миндалевидные глаза были широко раскрыты – он так и не поверил в возможность того, что с ним произошло. Конан потыкал труп острием меча и удивленно уставился на него: тело было твердым как камень.
– Ну что ж, по крайней мере, ты отомстил за Зорель, – сказал Конан.
– Нет, это не он. Хотя и очень похож. Но я до самой смерти буду помнить лицо человека, который убил мою дочь. Нет, это не он.
Конан снова повернул лампу к Самарре.
– Я мог бы спасти ее, – прошептал он, – если бы она сказала мне... Ясбет!
Киммериец бросился в другую половину юрты. Там среди оборванных занавесей и раскиданных подушек вперемешку лежали остывшие тела рабов и рабынь. Ни на одном из трупов не было видно ран, но лица всех погибших застыли, искаженные ужасом. Ясбет нигде не было видно.
«Многие погибнут...» – вспомнились Конану слова Самарры. Если она так хорошо видела, как расходятся десятки и сотни линий будущего, то почему же не выбрала какую-нибудь другую?
– Джандар послал в погоню за нами не только этого, – сказал киммериец, вернувшись к Акебе и ткнув мечом в сторону тела кхитайца. – Ясбет исчезла, а остальные мертвы. Все.
Тут в юрту просунул голову Тамур.
– Там какое-то волнение, – начал он. В этот момент его взгляд остановился на лежащем в пятне света теле Самарры. – Кааван, Единый Отец, спаси нас! Так вот почему... Нас четвертуют, сдерут кожу, разрежут на куски...
– Что ты мелешь? – остановил его Конан. – Что случилось?
– Около юрт других шаманов собираются люди. Хотя никто обычно не выходит за порог ночью так близко от Проклятой Земли.
Акеба буркнул:
– Наверное, шаманы почувствовали смерть одного из своих.
– Но вовсе нет смысла предоставлять им возможность застукать нас рядом с трупами, – сказал Конан, гася лампу и направляясь в полной темноте к выходу.
Снаружи стоял Шарак, опершись на свой посох и напряженно вглядываясь в приближающиеся к юрте Самарры огоньки факелов. Он даже подпрыгнул, когда Конан прикоснулся к его плечу.
– Если мы собираемся возвращаться в Проклятую Землю, то лучше поторопиться. Я думаю, что эта компания не будет рада, застав нас разгуливающими по их лагерю.
– Ясбет исчезла, – тихо сказал ему Конан. – Ее похитили или убили. Самарра мертва.
Конан отвернулся, и Шарак быстро засеменил за ним.
Как четыре тени, они бесшумно шли к своему лагерю, по возможности стараясь не обращать внимания на шум и крики за их спинами. Вдруг от юрт донесся яростный крик сотен глоток. Акеба поравнялся с Конаном и сказал:
– Они обнаружили ее. Но это еще не значит, что они обвинят в этом нас.
– Мы тут чужаки, – невесело усмехнулся Конан. – Что бы сделали твои солдаты, если бы нашли мертвой принцессу Аграпура, а рядом – лагерь чужеземцев?
Туранец только процедил сквозь зубы:
– Да пошлет нам Митра время, чтобы добраться до лошадей.
Не говоря больше ни слова, все четверо перешли на бег. Конан и Акеба покрывали дистанцию огромными шагами. Тамур почти семенил ногами, но двигался с не меньшей скоростью. Даже Шарак умудрялся не отставать, находя при этом силы, чтобы пожаловаться на возраст.
– Подъем, – крикнул Тамур, добежав до почти погасших костров их лагеря. – Быстро по коням!
Кочевники повыскакивали, одетые и обутые, из-под одеял и, держа оружие наготове, уставились на Тамура.
– Надо сматываться! Мы теперь – вне закона! – крикнул он, затем повернулся к Конану и покачал головой: – Нам не уйти. У нас тут хилые клячи с побережья. А у тех, кто бросится в погоню, – боевые кони. Наши лошади не выдержат скачки и сдохнут до рассвета, а их скакуны смогут почти без остановок проделать весь путь к морю.
– Вьючные лошади, – сказал Конан, – они могут выдержать человека?
Тамур кивнул:
– Но ведь у нас хватает верховых лошадей.
– Подожди, а что, если в тот момент, когда наши кони совсем замучаются, мы сменим их на других, пусть и усталых от скачки, но проделавших путь не под седлом? А когда и эти... – Он вопросительно посмотрел на Тамура.
Конан слышал об этом способе в одном из трактиров. А трактирные байки – это вовсе не обязательно полная чушь, но все же лучше не доверять им без проверки.
– А что... – протянул Тамур, – может, и сработает. Точно! Кааван – Единый Отец! Это должно сработать.
Акеба кивнул:
– Я уже думал об этом. Наши так иногда делали в войне на южной границе.
Но тут вмешался Шарак:
– А товары? Их что, придется оставить?
– Ты что, хочешь погибнуть ради них? – оборвал его Конан и бросился распутывать стреноженных лошадей. Все остальные последовали его примеру. Шарак – последним, не торопясь и ворча себе что-то под нос.
Кочевники не стали терять времени на обсуждение предложения Конана, а вскочили на своих лошадей, взяв свободных на повод.
В какой-то момент Конан вспомнил о золоте, потраченном на товар, о прибыли и, зло сплюнув, послал свою лошадь галопом. Смерть шла за ним по пятам.
* * *
Когда их отряд выбрался на песок прибрежных дюн, запасных лошадей уже не было. Более того, на некоторых животных сидело по два всадника. Взмыленные животные растянулись длинной цепочкой, но никто не понукал их, боясь, что его лошадь может рухнуть и больше не подняться. Путь, занявший два дня в первый раз, сейчас был проделан меньше чем за день.
Впереди послышался шум волн.
– Как ты думаешь, – спросил Конан у Акебы, – на сколько они отстали от нас?
– На пару часов, может меньше.
– Но зато они не загнали лошадей, – добавил Тамур. – Наши скоро передохнут, а их скакуны будут еще в форме, когда нас наконец настигнут.
– Никого они не настигнут, – ухмыльнулся Конан. – Мы уже почти добрались до корабля...
Его смех и недоговоренная фраза повисли в воздухе, когда, забравшись на гребень дюны, киммериец увидел берег и море. Пляж был пуст.
Лишь следы костров подтверждали, что путники вышли к тому самому месту. Далеко, почти на горизонте, виднелось небольшое треугольное пятнышко – скорее всего парус «Танцующей в волнах».
– Никогда я не доверял этому борову – Мухтару, – зло сказал Акеба. – Слушай, Конан. Наши лошади свое уже отыграли. Мы выглядим не многим лучше. Конечно, этот вонючий песок – не самое подходящее место для смерти. Да и где оно – подходящее-то местечко? Не пора ли подумать, как забрать с собой побольше врагов, отправляясь в последний путь. Что скажешь, киммериец?
Конан, погруженный в свои мысли, ничего не ответил. Что же это такое получается? Проделать такой путь, потратить столько сил – и результат? Самарра мертва, Ясбет похищена людьми Джандара. Даже в мелочах боги отвернулись от него. Наторгованное добро пришлось оставить. А ведь за него Конан заплатил сотню золотых монет, нелегко, кстати, доставшихся ему: ценой убийства друга, пусть и заколдованного злым колдуном. От золота остались две монеты, позвякивавшие на поясе вместе с огнивом, точильным камнем, порошком Самарры и ломтем вяленого мяса. И ко всему прочему – такое невезение. Опоздать на каких-то полчаса. Конечно, денег на обратный путь нет. Но убедить Мухтара, приставив ему нож к горлу, было бы не самой большой трудностью.
– Ты что, не слушаешь? – Акеба потряс его за плечо. – Я думаю, лучше вернуться по нашим же следам и спрятаться в дюнах. Застанем их врасплох, и, думаю, последний счет будет в нашу пользу.
Со стороны гирканийцев послышался недовольный ропот.
Конан по-прежнему молчал.
Ясбет похищена людьми Джандара. Внутренний голос подсказывал киммерийцу, что в этом скрыт какой-то смысл, что-то важное.
– Умрем как мужчины, а не как жуки, разорванные муравьями на части! – продолжал настаивать Акеба, косясь на кочевников. Некоторые из них выражали одобрение, но многие явно были не в восторге от такого предложения и поглядывали в сторону преследователей, хотя и молча.
Туранец презрительно прищурился:
– Если вы мужчины, то не должны умереть безропотно, не унеся с собой жизни врага...
– Мы одной с ними крови, – глухо сказал Тамур.
Акеба просто взорвался:
– Митра! Я что-то не припомню, чтобы разговоры об общей крови остановили кинжал гирканийца, перерезающий горло соплеменнику. Да ты сам что нам наобещал: нас четвертуют, сдерут кожу, яйца вырвут, еще черт знает что! Чего ты боишься? Хуже нам не будет!
Тамур тоже перешел на крик:
– Пойми ты, мы теперь вне закона. Обычаи нашего народа больше не защищают нас. И если мы убьем хоть одного из тех, кого шаманы снарядили в погоню, то наши души навеки обречены маяться, не обретя покоя.
– Но ведь ни ты, ни твои друзья не убивали Самарру! – запротестовал Акеба. – И уж ваш бог точно знает это. Конан, поговори сам с этим придурком!
Но киммериец просто не замечал ничего вокруг. Слабый луч надежды вдруг забрезжил перед его внутренним взором.
– Мы хотим предстать перед Единым Отцом, не нарушив закона! – крикнул Тамур.
– Эрлик побери ваши законы! Когда вам было нужно, вы решились нарушить запреты шаманов и поклялись отомстить Джандару! А теперь вы просто собираетесь сдаться. Трусливые псы! Бабы, умоляющие о легкой смерти!
Тамур напрягся, его рука потянулась к ятагану.
– Кааван признает месть. А вы – туранцы, чьи женщины ослабили кровь вашего племени, рожая от мужчин разных народов, – вы уже не способны понять этого благородного чувства. И я не собираюсь долго объясняться с тобой!
Клинки вылетели из ножен, но были перехвачены на лету сильными руками Конана.
– Спокойно! – сказал он. – Мы поживем на корабле.
Акеба удивленно воззрился на киммерийца. Гирканийцы неуверенно топтались на месте, понимая, что им ничего хорошего не сулил бой с обезумевшим синеглазым великаном. Шарак, покосившись на едва видную «Танцующую в волнах», негромко уточнил:
– Ты полагаешь, мы сможем превратиться в рыб?
– Галера! – крикнул Конан, приходя в ярость оттого, что остальные никак не могли сообразить, о чем идет речь. – Ну, насколько раньше нас люди Джандара выехали из лагеря? Наверняка, не видя погони, они не гнали лошадей так, как мы. Их галера наверняка так и ждет их. Вот мы ею и воспользуемся.
– Я и ломаного медяка не поставлю на это дело, – сказал Акеба. – Скорее всего, галера давно уже вышла в море.
– Ты можешь предложить что-нибудь лучшее? Оставаться здесь, например? – сухо спросил его Конан.
Акеба с сомнением пожал плечами.
Гирканийцы, пожалуй, больше были озабочены своей злобой на туранца. Шарак тоже замер в размышлениях. Конан помолчал и добавил:
– Я не собираюсь сидеть тут и ждать, пока меня прирежут. А вы делайте что хотите. – Повернув коня на юг, он пришпорил его.
Не проехал он и сотни шагов, как Шарак нагнал его, подбадривая свою клячу ударами посоха. С бесстрашным выражением лица он заметил:
– Миленькое приключение. Слушай, а пленных на галере брать будем? Я слышал, что герои в сагах никогда не берут пленных.
Акеба присоединился к ним, пустив своего коня неким подобием галопа.
– Знаешь, киммериец, деньги – дело серьезное. Я уже сказал, что не поставлю на это дело ни гроша. А такой пустяк, как моя жизнь, – пожалуйста. Тем более, что есть шанс чуть продлить ее.
Конан улыбнулся.
За их спинами послышался шум копыт нескольких лошадей. Киммериец не обернулся, чтобы посмотреть, многие ли из кочевников последовали за ними. Один или все – это не важно. Хватит. Должно хватить. Сам удивляясь своей уверенности, Конан повел их на юг.
Глава 22
За первым же холмом одна из лошадей рухнула на колени, а затем завалилась на бок. Еще одна свалилась замертво, прежде чем первая скрылась из виду. Конан поморщился, когда еще один гирканиец пересел на круп лошади к другому. Они и так уже двигались медленнее, чем пешком.
Конечно, сохранить силы перед встречей с командой галеры или людьми Джандара было важно. Но время! Нужно добраться до галеры раньше, чем к ней вернутся похитители Ясбет. По крайней мере раньше, чем галера выйдет в море или чем их догонят разъяренные преследователи. Гирканийцам ничего не стоит найти беглецов: следы лошадиных копыт четко отпечатывались в песке.
Все хорошенько прикинув, Конан слез с коня и пошел пешком. Остальные молча смотрели ему вслед. Конан даже не обернулся. Пусть делают что хотят. У него не было времени убеждать кого бы то ни было.
Местами прибрежные камни так преграждали путь, что человек намного легче преодолевал их, чем измученные лошади. Конан вскоре потерял из виду своих спутников.
Вдруг позади послышалось тяжелое дыхание и недовольная ругань. Задыхаясь, Шарак нагнал киммерийца и пошел рядом с ним. Вдвоем они продолжили путь, проваливаясь глубоко в песок, ступая на камни, которые так и норовили перевернуться и опрокинуть путника в утыканные острыми шипами кусты. Приходилось карабкаться то вверх, то вниз по склонам холмов, обрамлявших каждый заливчик или бухту, врезавшуюся в берег. Чтобы продвинуться на сто шагов вперед, приходилось делать пятьсот, а то и тысячу шагов почти по вертикальным склонам. Лошади были бы здесь абсолютно бесполезны.
Конан не мог бы позволить себе идти чуть дальше от линии берега, там, где холмы переходили в равнину. Так можно было пропустить галеру, стоявшую на якоре в каком-нибудь из крохотных заливов. Киммериец не хотел допустить даже мысли о том, что галера уже вышла в море.
Треск кустов за спиной вывел Конана из состояния задумчивости. Он выхватил меч и чертыхнулся, увидев вылезающего из зарослей Акебу, лицо которого было залито потом и забрызгано грязью.
– Еще две лошади сдохли, – сказал туранец без долгих предисловий, – еще одна вот-вот упадет. Тамур идет по моим следам. Если можно, задержитесь чуть-чуть, чтобы он мог нас нагнать. Когда я спешился, остальные гирканийцы обсуждали, как им поступить. Но я думаю, что все они вот-вот присоединятся к нам.
– Нет времени ждать, – бросил Конан, убирая меч в ножны.
У Шарака не хватило дыхания, чтобы вставить хоть слово, и он молча последовал за киммерийцем. Постояв немного, Акеба последовал его примеру.
Три человека, думал Конан. Всего трое. Это если считать с Тамуром. Шарак ведь не боец. Ну, три с половиной. Тамур наверняка догонит. А на его приятелей особенно рассчитывать не приходится.
В тот момент, когда Тамур догнал их, выдирая колючки, впившиеся в его руки и ноги, и ругаясь так, что у галерного матроса волосы встали бы дыбом, первые крупные капли дождя упали на плечи Конану. Киммериец удивленно уставился на низкие, зловещие тучи, повисшие над ним. До этого он был так занят тем, что происходило на земле, что даже ни разу не взглянул на небо.
Ветер быстро крепчал, заставляя гнуться кусты, завывая все сильнее и сильнее. Дождь превратился в сильный ливень, смешанный с поднятой ветром пылью и грязью.
Тамур крикнул почти на ухо Конану:
– Это – гнев Каавана! Мы должны спрятаться и молиться.
– Это всего лишь шторм! – крикнул в ответ киммериец. – Мы и похуже попадали. Помнишь, на корабле?
– Нет. Это не обычный шторм. Это гнев Каавана, – казалось, гирканийца покинуло всякое мужество. – Когда он налетает – люди гибнут. Лошадей поднимает в воздух. Целые юрты уносит далеко-далеко. Иногда их так и не находят. Нет, мы должны спрятаться, чтобы выжить. Спрятаться и молить Каавана о милости!
Ветер и вправду стал невыносимым. Казалось, что все кусты вокруг собрались перелететь куда-нибудь в другое место. Капли дождя били по лицу, словно камни из рогатки.
Акеба, поддерживая Шарака, прокричал:
– Киммериец, надо где-то переждать бурю! Старик не выдержит, если мы не найдем места чуть потише. Смотри, он ведь уже и на ногах не стоит.
Оттолкнув туранца, астролог встал прямо, опираясь на свой посох. Ветер хлестал его, развевая седые волосы.
– Если ты, солдат, уже не можешь идти дальше, то так и скажи. А я еще устою на ногах!
Конан жалостливо посмотрел на старика. Пожалуй, лишь посох и поддерживал его в вертикальном положении. Да и остальные выглядели не намного лучше.
– Сколько твоих людей пошли за нами, Тамур? – спросил киммериец. – Найдут они нас, если мы подождем?
– Пошли все, – ответил Тамур. – Но гирканийцы с места не сдвинутся, когда гневается Кааван. Это смерть, киммериец.
– Но люди Джандара – не гирканийцы. Они будут продолжать путь. Надо успеть добраться до галеры, пока буря не дает ей выйти в море. Если вы не пойдете со мной, я пойду один.
Повисла пауза, прерываемая лишь завываниями ветра. Наконец Акеба произнес:
– Опоздай мы на эту галеру – и мне, пожалуй, уже никогда не добраться до Джандара.
Плечи Тамура поднялись и опустились в глубоком вздохе, неслышном в шуме бури.
– Я даже поставил себя вне закона, чтобы отомстить Баальшаму. Что ж, Кааван признает месть.
Шарак молча повернулся на юг и пошел, тяжело опираясь на посох.
Конан и Акеба бросились за ним и подхватили его под руки, не обращая внимания на протесты старика. Так втроем они и пошли вперед, с трудом преодолевая ветер.
Шторм яростно терзал побережье. Толстые деревья и цепко держащиеся за землю кусты скрипели и гнулись. Все звуки слились в единый, совершенно чудовищный гул. Было невозможно расслышать не то что чьи-то слова, но даже собственные мысли.
Из-за этого шума Конан был вынужден чаще оглядываться назад, чтобы не дать преследователям подкрасться незаметно. Хоть Тамур и клялся, что ни один гирканиец шага не сделает в то время, когда гневается Кааван, но по своему опыту киммериец знал, что люди предпочитают делать то, что считают нужным, оставляя богам впоследствии подсчитывать их добрые дела и прегрешения.
Так и произошло. Вскоре их компания пополнилась одним из людей Тамура, затем двумя. Затем еще двумя. Насквозь промокшие, перемазанные с ног до головы, они с радостным удивлением смотрели друг на друга и на троих чужеземцев.
Что заставило их тронуться в путь в такую бурю? Желание отомстить Джандару, страх перед преследователями или боязнь встретить гнев Каавана в одиночестве? Конану не было до этого дела. Чем их больше, тем лучше. Больше шансов спасти Ясбет и захватить галеру. С застывшим, каменным лицом киммериец шел вперед, буквально продираясь сквозь ливень и ветер.
Когда горстка смельчаков, обдирая ногти, карабкалась по склону очередного утеса, ветер неожиданно стих. Прекратился и дождь. Тучи все так же зловеще закрывали небо, огромные штормовые волны обрушивались на берег, но по сравнению с грохотом бури в мире воцарилась полная тишина.
– Ну, что я говорил, – крикнул Конан тем, кто карабкался вслед за ним. – Буря кончилась, а мы живы. Даже гнев богов бессилен остановить нас.
Несмотря на дикую усталость, он начал двигаться еще быстрее. После шторма галера сразу же выйдет в море. Тамур крикнул что-то ему вслед, но киммериец ни на миг не замедлил движения, чтобы оглянуться. Выбравшись на гребень утеса, он едва удержал крик радости. Прямо под ним, на узкой полосе прибрежного песка, лежала наполовину вытащенная на него галера. Конан немедленно упал на живот, чтобы не показываться на глаза тем, кто на галере, и подполз к краю обрывистого склона утеса.
Обе мачты галеры лежали, плотно привязанные, вдоль палубы. Два дополнительных якоря были заведены в дюны, чтобы не дать волнам снести судно. Видимо, большего экипаж сделать не успел, когда шторм неожиданно обрушился на них. Обгорелые доски на корме корабля и закопченные реи напоминали о пережитом пожаре.
Постепенно рядом с Конаном выстроилась цепочка лежащих на краю обрыва людей, внимательно рассматривающих судно внизу.
– Чтоб меня сожгли на Девятом Небе Зандру, киммериец, – вздохнул Акеба. – Но ты опять оказался прав. Галера и кончившийся шторм. Все, как ты говорил.
– Гнев Каавана еще не излит, – вмешался Тамур. – Именно это я и кричал тебе.
Конан перекатился на бок и покрутил пальцем у виска, будучи уверенным, что от страха перед бурей кочевник повредился в уме:
– Слушай, ведь нет ни ветра, ни дождя. Шторм на море кончается. Что ты привязался со своим Кааваном и его гневом?
– Ты ничего не понимаешь, чужеземец. Это время называется Милостью Каавана. Оно дается, чтобы помолиться перед смертью. Скоро снова пойдет дождь, так же неожиданно, как и прекратился. Задует ветер. Только на этот раз он придет с другой стороны. Шаманы говорят...
– Пошли твои шаманы... – буркнул Акеба.
Кочевники вздрогнули, но все были настолько измучены, что дальше ругательств дело не пошло. Не обращая на них внимания, Акеба продолжил:
– Если Тамур говорит правду, киммериец, то нам крышка. Если мы не отдохнем, то с нами справится даже компания кабацких девиц. Но отдыхать нет времени. Если мы не захватим судно, пока не вернулся этот поганый гнев Каавана... – он выразительно провел ребром ладони по горлу.
– Мы отдохнем, – сказал Конан.
Отползши от края обрыва, он встал и подошел к Шараку. Старик лежал, словно мешок с грудой костей, но, увидев киммерийца, сделал попытку встать.
– Лежи спокойно, Шарак, – сказал ему Конан, – Мы тут поторчим немного.
– Только не из-за меня, – возмутился астролог. Он явно собрался вскочить, но Конан удержал его.
– Нет, ну как же так, Конан. Конечно, все эти приключения – сплошное мокрое дело, но моя смелость еще никуда не смылась. Девушка. Мы должны разыскать ее. И Джандара.
– Мы так и сделаем, Шарак.
Старик притих, и Конан повернулся к спустившимся вслед за ним Акебой и Тамуром. Остальные кочевники остались лежать, где лежали, на вершине утеса.
– Что значит ждать? – удивленно спросил Тамур. – Какой еще отдых? Уж тебе ли не понимать, что галера – наш единственный шанс на спасение.
– Так и есть. Мы подождем совсем чуть-чуть. Пока не вернется гнев Каавана.
Тамур охнул:
– Что? Нападать в тот миг, когда Кааван гневается? Безумие!
– Шторм поможет нам подобраться скрытно, – терпеливо объяснил Конан. – Если нам и удастся одолеть команду галеры, то только воспользовавшись внезапностью. Не забудь, что они нам нужны живыми.
– Живыми? Они же слуги Баальшама. Перерезать им глотки – и все!
– Ты умеешь управлять судном? – спокойно спросил его Конан.
– Судном! Я – гирканиец, и какое мне дело... – Вдруг что-то мелькнуло в глазах кочевника, он оборвал фразу и забубнил себе под нос какие-то проклятия.
Конан коротко описал свой план.
– Передай остальным, – закончил он и оставил их обсуждать детали.
Забравшись на вершину утеса, Конан лег на мокрую землю и еще раз внимательно осмотрел судно. Нет, пока шторм не кончится, оно в море не выйдет. Словно леопард, следящий за приближающейся антилопой, Конан затаился и стал ждать.
Вдруг первые капли ударились о землю. И через несколько мгновений, как и предсказывал Тамур, стена ливня снова обрушилась на прибрежные скалы и холмы.
Не говоря ни слова (все слова были бы бесполезны в грохоте бури), Конан повел за собой цепочку людей. Каждый из них держался за шедшего впереди. Киммериец не стал доставать меч. Сначала придется поработать голыми руками. Он решительно продвигался вперед сквозь слепящий дождь.
Наконец его руки уперлись во что-то деревянное. Борт галеры! Веревка хлестнула Конана по лицу. Не обращая внимания на боль, он схватил ее и полез вверх, подтягиваясь на руках. Перевалившись через борт ближе к носу корабля, киммериец почувствовал, как веревка вздрогнула и натянулась. Акеба полез вслед за ним.
Конан быстро оглядел палубу. Сквозь плотную стену дождя невозможно было рассмотреть что-нибудь. Какие-то неясные тени. Но ни одна из них, к счастью, не напоминала человека. Больше всего Конан опасался, что, несмотря на такой шторм, вахтенный останется на своем посту.
Акеба перевалился через борт рядом с Конаном. Вдвоем они пошли дальше по палубе, не дожидаясь остальных. Конан знал, что все до единого последуют за ним. Им просто некуда деваться.
Наткнувшись на люк, прикрывавший ведущий внутрь судна трап, Конан и Акеба переглянулись; затем, резко отбросив крышку, киммериец со звериным рыком бросился вниз.
В уютной каюте, освещенной масляной лампой, потягивая вино, сидели четыре человека – судовые офицеры. Кубки полетели в стороны. Руки моряков потянулись к мечам. Но Конан быстро прервал столь опасные действия.
Ударом тяжелого кулака в ухо он уложил на пол одного из сидевших за столом. Нос другого хрустнул под вторым кулаком киммерийца. Сильный пинок настиг третьего, который согнулся пополам, так и не успев выпрямиться, вставая из-за стола.
В эту секунду меч Конана вылетел из ножен и застыл у самого носа четвертого моряка. Изумрудная серьга в ухе и толстая золотая цепь на шее ясно указывали на то, что он – капитан судна. Капитан так и застыл, не успев и наполовину вытащить свой меч из ножен.
– Вы все мне не нужны, – рявкнул Конан, – так что выбирай.
Нерешительно облизнув губы, капитан посмотрел на своих приятелей. Двое все еще неподвижно лежали на полу, один дергался в приступе тошноты.
– Ничего у тебя все равно не выйдет, – хрипло сказал капитан. – Команда раздерет тебя и твоих приятелей на куски и развесит мясо на реях.
Однако он благоразумно убрал руки от оружия.
– Интересно, зачем я был тебе нужен? – усмехнулся Акеба, сидя на верхней ступеньке трапа. – Ты и один прекрасно справился.
– А если бы их было пятеро? – ответил Конан с улыбкой, от которой капитан вздрогнул.
– Акеба, тащи сюда Шарака. Тут тепло. И посмотри, как там дела у остальных.
Туранец со вздохом вылез обратно под дождь, а Конан вновь сосредоточил все внимание на капитане.
– Когда должны вернуться те, кто тебя нанял?
– Я сам по себе, приторговываю помаленьку...
Острие меча коснулось губ капитана. Тог скосил глаза и, глотнув, попытался отодвинуться назад. Конан равномерно двигал меч вслед за ним.
– Они не сказали. Мне приказали ждать столько, сколько потребуется. Мне было не до споров и не до выяснения подробностей.
При этих воспоминаниях лицо моряка побледнело. Он замолчал, явно переживая, что сболтнул лишнее.
Пока Конан гадал, чем же так запугали капитана его пассажиры, люк снова открылся, и в него ввалились Тамур и Акеба. Туранец почти тащил на себе Шарака. Усадив старика на скамейку, он налил ему вина. Старый астролог припал к спасительному напитку. Тамур, задержавшись под люком, вытирал кинжал о свою куртку.
Увидев кинжал, киммериец с трудом подавил проклятия, готовые сорваться с его языка.
– Я же сказал, что моряки нам нужны живыми, Тамур. Скольких вы убили?
– Двоих, киммериец. Всего двоих. Еще одного малость поцарапали. Но они же сопротивлялись. Так что мы были вынуждены. Сейчас мои ребята караулят остальных. Там их не меньше дюжины.
– Я же просил: кулаки и рукоятки, – вздохнул Конан. – Шарак, как ты себя чувствуешь?
– Спасибо, намного лучше. Ясбет здесь?
Конан покачал головой.
– Ничего. Мы подождем, пока ее доставят сюда.
– А потом – за Джандаром, – прошептал Шарак, и Конан словно эхо откликнулся:
– За Джандаром.
Тамур все не мог успокоиться и обиженно повторил:
– Они же сопротивлялись. Да их там полно. Управятся.
Никто даже не посмотрел на него. Тогда гирканиец продолжил:
– Слушайте, я тут спустился на палубу к гребцам, ну, чтобы посмотреть, не спрятался ли кто-нибудь из этих водяных крыс среди рабов. И знаете, кого я там нашел? Байана. Ну, того самого, с другого корабля. Сидит себе, закованный, как и все другие гребцы.
Запрокинув голову, Тамур громко засмеялся, словно только что рассказал приятелям забавнейшую историю.
Конан удивленно поднял брови. Байан здесь? В цепях?
– Приведи его сюда, Тамур! Быстро! – рявкнул киммериец так, что гирканиица как ветром сдуло в люк.
– Акеба, свяжи ты этих, – Конан кивнул головой в сторону зашевелившихся офицеров, – чтобы больше не волноваться из-за них.
Подгоняя острием меча, Конан заставил капитана лечь на палубу. Задыхаясь от гнева, моряк подчинился.
К тому моменту, когда офицеры (один из которых так пока и не пришел в сознание) были крепко связаны, Тамур вернулся, ведя за собой Байана. Тот стоял, закованный в кандалы, опустив голову, и исподлобья глядел на Конана.
Киммериец передвинул скамью и сел, на нее. Свет от лампы отразился в клинке его меча.
– Ну, и как ты здесь оказался, Байан?
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.