Текст книги "Павшая крепость"

Шейли нервно огляделась, думая, что ситуация не слишком хороша. Однако она тут же услышала радостный рев дворфов и глухие удары топора Айвена и дубинки Пайкела о ноги великана. А потом земля содрогнулась – это монстр скатился с лестницы.

Шейли собиралась всадить в чудовище еще и стрелу для надежности, но услышала, как три коридора позади быстро наполняются вражескими солдатами. Так что она повернулась и выстрелила в сгущающуюся массу неприятеля, не пожелав проверить, попала стрела в цель или нет.

Великан, однако, был жив и очень сердит; он лежал на спине, головой к Шейли, а ноги его по-прежнему оставались высоко на ступенях. Он пытался подняться, но туловище его застряло между перилами не слишком широкой лестницы в весьма неуклюжей позе, а раздробленные ноги позволяли ему лишь ворочаться.

Шейли вытащила свой короткий меч и прыгнула вперед, чуть не зацепившись за огромный нос монстра. Великан попытался схватить ее, но эльфийка увернулась от его рук, рубанув по одной, оказавшейся слишком близко. Тогда он решил загородить ей дорогу, вытянув ногу, но Шейли всадила, меч глубоко в бедро врага, и препятствие тут же исчезло. Пробежав по гигантскому туловищу, Шейли увидела Пайкела, бросившегося под приподнятую ногу великана.

Шейли вскрикнула, подумав, что Пайкела наверняка раздавят, но дворф ловко протиснулся между ступенями и гигантским задом великана.

А море врагов уже бушевало у подножия лестницы, кто-то пытался взобраться по великану, кто-то выхватил луки и взял на прицел Шейли и Айвена, метнувшегося к эльфийке.

В этот момент ручная змея Пайкела ужалила великана в мясистый филей, и монстр дернулся, как и было рассчитано, чем и воспользовался предусмотрительный дворф. Поднапрягшись и застонав, могучий коротышка вскинул чудовище себе на плечи и приподнял его, воздвигнув стену из плоти между своими друзьями и неприятелем. Великан хрюкнул несколько раз, когда в него вонзились пущенные его же соратниками стрелы, а потом, не без содействия беспрестанно двигающихся крепких ног Пайкела, опрокинулся, напрочь заклинив узкий вход на лестницу.

Пайкел погладил свою змею по головке и запихнул ее обратно в рукав, после чего кинулся обратно к друзьям, на бегу забрав у Айвена отданную ему на сохранение дубинку.

А Шейли опять покачала головой.

– Он сильнее, чем ты думала, а? – хмыкнул Айвен, потащив эльфийку за собой.

Наверху они не встретили противников, и Айвен с Пайкелом, немедленно встав бок о бок, продолжили свое воинственное продвижение. Шейли не слышала от них ни звука, кроме эха топота сапог и шлепанья сандалий, и хотя это несколько успокаивало, она понимала, что им вряд ли удастся добраться туда, куда нужно, если они так и будут двигаться вслепую.

Наконец Шейли сумела остановить дикий бег братьев, напомнив им, что надо еще разобраться с лабиринтом туннелей и попытаться разыскать Кэддерли и Данику.

Когда дворфы притихли, троица услышала какой-то шум, неразборчивое ворчание из коридора слева. Шейли хотела уже прошептать, что она пойдет вперед и разведает, что там такое, но ее слова заглушили энергичное «оо-ой!» Пайкела и грохот возобновившейся дворфской атаки.

ПЯТЫЙ УГОЛ

– Здесь, – сказал пленник Кэддерли и Данике, показывая на ничем не примечательную дверь на другой стороне последней развилки. – Это вход в покои колдуна.

Кэддерли.

Снова в голове молодого жреца прозвучал зов, на этот раз ставший гораздо ближе. Кэддерли закрыл глаза, сосредоточился и определил, что зов исходит как раз из-за этой скромной двери. Открыв глаза, он обнаружил, что Даника смотрит на него с любопытством.

– Этот человек не лжет, – сказал служитель Денира.

При этих словах пленник заметно расслабился.

– Тогда почему тут нет охраны? – поинтересовалась Даника, обращаясь скорее к солдату, чем к Кэддерли.

Человек не смог ей ответить.

– Это же колдун, – напомнил им обоим Кэддерли. – И, судя по тому, что мы о нем слышали, колдун могущественный. Здесь наверняка может быть какая-то защитная магия.

Даника грубо толкнула пленника вперед.

– Ты пойдешь первым, – холодно заявила она.

Кэддерли немедленно шагнул к солдату, сжал его руку и удержал на месте, взглянув на Данику.

– Мы идем вместе. – Он скорее утверждал, чем спрашивал.

Даника посмотрела на дверь, на Кэддерли и на солдата. Она видела, что ее возлюбленный сочувствует беспомощному пленнику и хочет защитить его. Девушка понимала, что Кэддерли, убежденный, что этот человек не злой, не станет использовать его как пушечное мясо.

– Сперва он и я, – решила Даника, оттаскивая солдата от Кэддерли. – Ты следом.

Воительница, мягко ступая, вышла к развилке и низко склонилась, изучая оба ответвления пути. Затем она повернулась к Кэддерли и, пожав плечами, махнула рукой пленнику, чтобы он догонял. Беззвучно скользя, девушка почти добралась до двери.

Почти. Новый персонаж появился, будто возникнув из самого воздуха: вначале проявилась одна черная линия, затем она растянулась влево и вправо, обретя два измерения, а потом образовалось и третье. Перед ошеломленными спутниками закачались пять змеиных голов.

Гидра.

Даника резко затормозила и метнулась влево, выкатываясь из зоны досягаемости трех огромных голов.

Пленник, не такой проворный, как девушка, успел сделать лишь один шаг, прежде чем чудовищные челюсти сомкнулись вокруг его пояса. Он закричал и тщетно замолотил руками по чешуйчатой морде: острые как иглы зубы вгрызались в его плоть. Вторая пасть опустилась на незащищенную голову человека, задушив крик. Слаженно работая обеими головами, гидра разорвала солдата пополам.

Увидев это, Кэддерли чуть не упал в обморок. Он вскинул заряженный арбалет, перемещая его так и эдак, стараясь следовать за почти гипнотизирующими покачиваниями змеиных голов.

Куда стрелять?

Он выстрелил в центр гигантского туловища, и гидра свирепо взревела, когда болт взорвался. Две головы все еще пытались достать увертывающуюся Данику, две продолжали лакомиться убитым человеком, а пятая бросилась вперед. Достать Кэддерли ей не удалось, но, грузное тело гидры неумолимо приближалось к молодому жрецу.

Даника кинулась к юноше, но внезапно, когда гидра переместилась, изменила направление, решив обойти чудовище сзади. Девушка крикнула Кэддерли, чтобы он бежал, хотя и не видела его из-за туши монстра.

Передняя пасть открылась, демонстрируя прямую как стрела глотку, испытывая нервы юного жреца, пытающегося перезарядить оружие для второго выстрела. Страшные челюсти были уже всего в двух шагах, когда рука Кэддерли наконец поднялась, перестав дрожать, и он выстрелил, послав арбалетный болт меж шестидюймовых клыков в глубину пасти, где он и взорвался с глухим хлопком.

Голова и шея бестии шлепнулись на пол, замедлив атаку чудовища.

Однако две головы, охотившиеся за Даникой, и одна, проглотившая, наконец, свою половину пленника, перешли в атаку, и молодой жрец отпрянул, в отчаянии вскинув свой дорожный посох, чтобы отразить нападение ближайшей головы.

Он знал, что должен отступить подальше и перезарядить арбалет. Ему требовалось время, чтобы погрузиться в Песнь Денира и выудить из ее мелодии что-нибудь подходящее. Но клубок бешеных голов преследовал его по пятам, и Кэддерли не мог сконцентрироваться и услышать Песнь, его хватало только на то, чтобы размахивать перед собой посохом. Один раз он даже попал по врагу, довольно удачно – заговоренный набалдашник посоха выбил зуб из змеиной челюсти. Пострадавшая голова вскинулась, чтобы испустить рев, и Кэддерли, повинуясь инстинкту, бросился под нее, воспользовавшись шеей гидры как щитом, прикрывшим его от двух других нападающих голов.

Четвертая голова, справа, выплюнула кусок туловища мертвеца и тоже накинулась бы на молодого человека, если бы подкравшаяся сзади Даника не пнула ее в челюсть.

Толчок захлопнул пасть монстра; откушенный язык затрепыхался на полу.

Кэддерли, продолжая пробираться к двери, полностью сосредоточился на арбалете. Даника присоединилась к нему, то и дело поглядывая, как неуклюже разворачивается гидра, волоча за собой по полу мертвую голову.

– Внутрь! – крикнула девушка, но Кэддерли, несмотря на всё свое отчаяние, сохранил достаточно разума, чтобы не прикасаться к двери. Он знал, что она охраняется, чувствовал наложенные на нее чары. Стоя плечом к плечу с Даникой, он снова вскинул арбалет, готовясь выстрелить в гидру. Но вместо этого юноша повернулся и выпалил в замок на двери, проделав в дереве широченную дыру.

Тут Даника толкнула его в плечо, отпихивая в сторону. Ошеломленный, Кэддерли отлетел к стене и увидел, что его любимую обвили четыре змеиные шеи с четырьмя жадно щелкающими челюстями.

Девушка сама бросилась к бестии, но не в смертельные объятия, как показалось Кэддерли с перепугу, а взлетела на спину чудовища. Она крутилась и изгибалась, слепо нанося удары по всему, что подворачивалось под руки и под ноги. Одна голова почти добралась до нее, но Даника схватила ее за рог, рванув так, что пасть не смогла сомкнуться на ней, а голова только ткнулась носом в рёбра несостоявшейся жертвы. Вторая рука Даники тем временем метнулась в сторону, и напрягшиеся пальцы погрузились в глаз другой головы.

Теперь все головы гидры повернулись так, что рассматривали собственное грузное туловище.

Даника уцепилась за полуослепленную голову, взлетела на толстую змеиную шею и ловко увернулась от второй головы, метнувшейся к ней, да так, что, широко разинутая пасть той впилась в шею своей же товарки. Не успела гидра осознать ошибку, а незадачливая голова уже повисла замертво.

Адский узел еще оплетал Данику, но тут в одну скрученную шею гидры воткнулся болт – воткнулся сбоку, чтобы ударить и по второй. Первая голова описала полукруг, чтобы рассмотреть нового противника, и в это время взрыв отбросил вторую голову в сторону, открывая Данике широкую щель.

– Дверь под охраной! – крикнул Кэддерли Данике, когда та понеслась прямиком к приоткрытому входу.

Впрочем, это был спорный вопрос, поскольку девушка не собиралась врываться внутрь. Она остановилась и, чувствуя, как со спины к ней несется змеиная пасть, высоко подпрыгнула, уцепилась за верхний косяк и подтянулась, оказавшись на нем. А голова гидры влетела в распахнувшуюся дверь.

Полыхнула молния – раз, другой, третий; из магической ловушки с ревом вырвалось свирепое пламя.

Обожженная гидра, у которой осталось всего две головы, попятилась. Змеиные шеи скрестились; глаза рептилии остановились на мужчине и женщине, рассматривая их с неожиданным уважением.

Кэддерли попытался прицелиться, но медлил с выстрелом, не желая промахнуться.

– Проклятие, – прошипел он, раздраженный тем, что долгая секунда проплыла без толку.

И спустил курок, послав болт в тушу гидры, который не причинил серьезного вреда, но заставил врага отступить еще на шаг. Живые головы гидры хором взревели. Она отшатнулась, потащив за собой три провисшие шеи.

– Стреляй мне в спину, – велела Даника, и, прежде чем Кэддерли смог спросить, о чем это она, девушка ринулась вперед, прямо между покачивающимися головами, привлекая их к себе. – Огонь!

Пришлось Кэддерли довериться любимой. Арбалет щелкнул, и Даника мгновенно упала на спину, а болт просвистел над ней, взорвав очень удивленную змеиную морду.

Однако раненая голова не умерла, и Данике пришлось столкнуться с напором двух пар зубастых челюстей.

– Нет! – закричал Кэддерли и бесстрашно кинулся к девушке, стиснув обеими руками свой посох с тяжелым заговоренным набалдашником.

Лежащая Даника усердно работала ногами, не подпуская головы к себе. Кэддерли увидел, что подстреленная им голова совсем ослепла, и со всего размаху опустил на нее свое оружие.

Голова отпрянула, но юноша продолжал изо всех сил махать посохом.

Вторая голова метнулась к Кэддерли со спины, но Даника выбросила ноги вверх, а потом вниз, изогнула спину и рывком вскочила на ноги. Один шажок – и она уже возле атакующей головы; низко наклонившись, девушка выхватила из сапога кинжал и метнула его, вогнав клинок по самую серебряную рукоять, изображающую дракона, в нижнюю челюсть твари.

Руки Кэддерли взлетали и опускались без остановки, превращая уже бесформенную голову гидры в кровавое месиво.

Оставшаяся голова взмыла ввысь, но Даника обхватила ее рукой за шею и полезла следом, быстро поймав собственный, глубоко засевший кинжал. Перегнувшись через шею врага, девушка свободной рукой извлекла из-за голенища второй клинок.

Она крепко вцепилась в шею чудовища, которое яростно мотало головой. Но когда его бешенство, наконец, ослабло, Даника погрузила второй кинжал в глаз гидры, вытащила его и снова воткнула – туда же.

Это вызвало у монстра новый взрыв бешенства. Кэддерли, пытавшийся добраться до Даники, случайно попал под толстенный хлыст шеи, и его отбросило в коридор футов на десять.

Но Даника продолжала цепляться, беспрестанно ворочая кинжалы туда-сюда, крутя рукояти в ладонях. И вдруг она упала, сильно стукнувшись спиной, а змеиная шея рухнула прямо на нее.

Оглушенная воительница никак не могла вздохнуть, не могла даже сфокусировать взгляд и уже совсем не заботилась о кинжалах. Инстинкты кричали ей, что надо реагировать, извиваться, выбираться на свободу. Инстинкты вопили, что она сейчас уязвима, что голова гидры может легко извернуться и проглотить ее заживо.

Но чудовище больше не двигалось, а секунду спустя Кэддерли уже стоял над Даникой, вытаскивая ее за руки из-под массивной змеиной шеи.

Шейли различила впереди шум, глухой гул множества голосов. Она хотела предупредить братьев Валуноплечих, но дворфы, очевидно, тоже слышали этот звук, поскольку пригнули головы и ускорили шаг, так что сандалии Пайкела зашлепали и сапоги Айвена затопали быстрее.

Шейли бесшумно скользила следом за ними с луком наготове. За поворотом коридора они увидели ровный проход, от которого тянулись два боковых ответвления и который упирался в двустворчатую дверь.

– Слишком много! – хрипло прошептала эльфийка, замедляя шаг. – Слишком много!

Створки преграждали друзьям путь – и вот уже они нелепо покачиваются на сорванных петлях. Айвен и Пайкел медлить не стали.

– Ух-ох, – пробормотал зеленобородый дворф, точно выразив чувства своего брата, поскольку оказались они в огромном зале, вероятно трапезной, теперь, по-видимому, выступающей в качестве командного пункта, уставленной множеством столов и просто кишмя кишащей врагами.

Шейли беспомощно вздохнула и кинулась догонять разъяренных дворфов, которые в данный момент уже пронеслись мимо первых пустых столов.

Орки, сидящие ближе всего к двери, едва успели поднять головы от мисок, а дворфы уже напали на них, рубя и колотя, Айвен вдобавок бодался оленьими рогами на шлеме, а Пайкел вообще превратился в вихрь из летящих коленей, локтей, набычившегося лба и суковатой дубины.

Только один из шести орков сумел подняться со стула, но, прежде чем ошарашенное создание успело сделать хотя бы два шага, ему в висок вонзилась стрела, и на пол упал уже труп.

Дворфы бежали вперед, Шейли мчалась за ними. Их единственная надежда была на внезапность и напор, необходимо было прорваться сквозь массу врагов так быстро, чтобы те не успели организовать отпор. На полном ходу эльфийка выпустила стрелу и ранила в плечо человека, пытавшегося поднять свой лук.

Переворачивая столы, отшвыривая стулья, люди и чудовища спешили убраться с пути свирепого шторма. Один незадачливый гоблин запутался в ножках стула своего соратника, а когда дворфы пронеслись мимо, и тот и другой остались лежать на полу – расплющенными. А один огр не побежал, наоборот, скрестил на груди руки и понадежней расставил ноги, считая себя непреодолимым препятствием.

Но когда Айвен метнулся прямо между этих расставленных ног, вскинув топор высоко над головой, раненой оказалась не только гордость огра. Монстр пошатнулся, ухватившись за разрубленный пах, а пронесшийся сбоку Пайкел поддел его дубинкой под колено. Огр еще не ударился об пол, а Шейли уже вспрыгнула на него, опустив одну ногу ему на морду, а другую на ребра, – эльфийка просто пробежала по падающему чудовищу.

Среди всеобщего хаоса казалось, что прорыв дворфов бессистемен и бесцелен. Затем Пайкел заметил раздаточную стойку, длинный прилавок, бегущий вдоль задней стены.

– О-о-о-о! – заверещал зеленобородый дворф, тыча вперед корявым пальцем.

Один из трех раздатчиков вскинул арбалет, но стрела Шейли достала его первой. Второй выставил перед собой деревянный поднос, точно щит, но топор Айвена расколол его надвое, врезавшись заодно в лицо человека. Щит третьего, железный котелок, казался более внушительным, но дубина Пайкела, зазвенев, отбросила котел назад так, что он ударил врага по голове.

В мгновение ока трое друзей оказались по ту сторону прилавка, а Шейли развернулась и вскинула лук – их преследовало уже множество неприятелей. Эльфийка стреляла без передышки, но остановить приближающуюся орду было, кажется, невозможно.

Айвен и Пайкел вспрыгнули на стойку по обе стороны от Шейли, успев вооружиться стопками железных тарелок, и открыли заградительный огонь из летящего металла. Вращающиеся столовые предметы со свистом рассекали воздух, бомбардируя наступающих врагов.

Дворфы удерживали противников на расстоянии, чтобы Шейли могла методично отстреливать врагов одного за другим.

– Хи-хи-хи. – Пайкел спрыгнул с прилавка, схватил горшок с густым зеленым супом и зачерпнул большой ковш кипятка.

Затем он залез обратно и принялся разливать жидкость, создавая препятствие в виде скользкого пола тем, кто подойдет слишком близко.

Стрела просвистела над ухом Айвена и задрожала в стене позади него. Шейли, целившаяся в самого большого из приближающихся монстров, очередного огра, заметила лучника, притаившегося в стороне за перевернутым столом.

– Стрелок твой! – гаркнул Айвен. – Мы с братом разберемся с дураками, которые подойдут близко.

Слова дворфа прозвучали резонно, и эльфийка, взяв себя в руки, перестала обращать внимание на надвигающуюся угрозу, доверяя своим соратникам. Она переместила лук, увидела стрелка, неосторожно высунувшегося из-за барьера, и метко отправила в него стрелу.

В груди приближающегося огра засели четыре стрелы, но он упрямо шел – прямо на Пайкела и беспомощную Шейли.

Глаза дворфа расширились в притворном ужасе, и Пайкел съежился – Шейли даже вскрикнула невольно. Однако в последний момент Пайкел выпрямился и взмахнул черпаком, выплеснув кипяток в морду огра.

Огр, как и ожидалось, дернулся, вскинув руки к обожженным глазам, что стоило ему потери и без того неустойчивого равновесия на зеленом супе, и поскользнулся, ударившись коленями о каменную стойку. Когда же огр согнулся, пытаясь восстановить равновесие и зрение, то голова его словно взорвалась – это дубина дворфа опустилась на затылок врага.

Пайкел отложил перемазанную мозгами дубинку в сторону и снова схватился за тарелки. Они полетели во врагов, которые вдруг отчего-то передумали нападать на чужаков, предпочтя убраться подальше от места смертоубийства.

– Никто не ведет кухонные войны лучше Валуноплечих, – заметил Айвен, и, глядя на учиненную дворфами бойню, Шейли не могла не согласиться с ним.

Но эльфийка знала: для того чтобы выиграть бой, первоначальной ярости недостаточно. Дюжины врагов остались живы, и еще больше неприятелей врывалось в комнату, переворачивая столы в надежде укрыться за ними. Она заметила еще одного лучника, выглядывающего из-за верхнего края стола, и увидела, как поднимается его лук.

Шейли оказалась проворнее и точнее. Стрела человека ушла в «молоко» (причем буквально, расколов ни в чем не повинную крынку), а вот эльфийка попала ему прямо в глаз. Однако радость Шейли угасла, как только она поняла, что у нее осталось всего пять стрел и что запасы железных тарелок Айвена и Пайкела тоже исчерпаны.

Кэддерли стоял на коленях, склонившись над тем, что осталось от их пленника, – над оторванной человеческой головой и плечами. Черная тень вины легла на сердце молодого жреца, осуждая его, твердя, что смерть этого беспомощного человека – его, Кэддерли, вина.

Даника стояла рядом, убеждая молодого жреца подняться.

Кэддерли вырвал у нее свою руку и снова остановил тяжелый взгляд на погибшем. Ему хотелось отправиться в царство духов, найти там этого мертвого человека и…

И что? Может ли он привести душу солдата обратно? Юноша оглянулся на изжеванную нижнюю половину туловища стражника. Куда возвращать душу? Или он владеет магией, способной срастить разорванную плоть?

– Ты не виноват, – прошептала Даника, понимающая, о чем он сейчас думает. – Ты дал ему шанс. Это гораздо больше, чем предлагают другим в подобной ситуации.

Кэддерли с трудом сглотнул, сглотнул разумные слова Даники, позволив им протолкнуть вглубь подступивший к горлу комок вины.

– На его месте мог оказаться любой из нас, – напомнила ему Даника.

Кэддерли кивнул и встал. Гидра напала на них троих, она могла перекусить пополам Данику, и перекусила бы, если бы не проворство девушки. Даже если бы Кэддерли оставил пленнику его оружие, солдат не успел бы оказать сопротивление первой атаке гидры.

– Надо уходить отсюда, – сказала Даника, и Кэддерли снова кивнул, обернувшись к болтающейся на одной петле опаленной и развороченной двери.

Они с Даникой вошли в нее вместе, бок о бок, и оказались в маленькой прихожей. Враги не выскочили мгновенно им навстречу, но этот факт мало успокоил нервы спутников, ибо с бегущего под потолком карниза на них плотоядно взирали горгульи, сжимающие в когтях острые как иглы кинжалы, любимое оружие Талоны. Демонические барельефы украшали каменные колонны, наводящие ужас орды плясали вокруг обманчиво прекрасной Владычицы Ядов. На стенах висели гобелены, изображающие чудовищно жестокие сцены битв, где злобные войска гоблинов и орков, с чьих клинков капали кровь и яд, побеждали отряды спасающихся бегством людей и эльфов.

Здесь господствовало одно-единственное кресло; оно возвышалось на помосте, окруженное высокими железными статуями свирепых воинов, одной рукой держащих перед собой гигантские мечи, а другой сжимающих не привлекающие внимания крохотные кинжалы. Иных дверей видно не было, хотя непосредственно за креслом часть стены прикрывала тяжелая портьера.

Даника застыла рядом с возлюбленным, оберегая его, а Кэддерли, призвав Песнь Денира, искал в ее мелодии ключ к пониманию природы вещей, находящихся в комнате. Не обнаружив магических флюидов в скульптурах горгулий, он слегка расслабился, но, повернувшись к железным статуям, едва не отпрянул. Определенные их части – в основном рты и руки – просто полыхали остаточной магической энергией.

– Големы? – прошептала Даника, видя, как расширились глаза молодого жреца.

Кэддерли не мог ответить на этот вопрос. Големы целиком являлись порождением магии, они представляли собой оживленные тела из железа, камня или других материалов. Они вполне могли быть здесь, поскольку могущественные колдуны и жрецы часто создавали себе подобных монстров, чтобы те охраняли их. Совершенно не исключено, что Абаллистер, судя по тому, что Кэддерли о нем слышал, мог обладать железными големами, самыми мощными из существующих големов. Но Кэддерли ожидал отыскать больше магии в подобных созданиях.

– Куда нам? – спросила Даника, и тон ее ясно говорил о том, что она чувствует себя неуютно, без всякой защиты, в прихожей колдуна.

Кэддерли долго молчал. Он понимал, что надо идти к портьере, но если статуи эти действительно железные големы, а они с Даникой пройдут между ними…

Юноша тряхнул головой, отгоняя от себя неприятный образ.

– К портьере, – решительно заявил он. Даника шагнула вперед, но Кэддерли стиснул ее руку. Если она доверилась ему в том, в чем он сам не был уверен, то он пойдет рядом с ней, а не позади нее.

Кэддерли осторожно, при помощи своего посоха, отвел в сторону занавесь, за которой и вправду обнаружилась дверь. Он только-только повернулся к Данике, только-только улыбнулся, но вдруг, прежде чем кто-либо из них успел среагировать, железные статуи качнулись, взмахнув мечами, которые остановились в считанных дюймах от них, один впереди и один за спиной.

– Скажи слово, – в унисон потребовали железные статуи.

Кэддерли увидел, как напряглась Даника, – сейчас она вполне могла броситься на металлического противника. Несколько ускользающих нот пролетели мимо его сознания, и он увидел структуру магической энергии, заключенной в руках статуй, особенно тех, что держали кинжалы, так же отчетливо, как и сами руки. Кэддерли не нужно было призывать магию, чтобы догадаться, что острия этого подлого оружия отравлены.

– Скажи слово, – снова громыхнули статуи.

Чувства Кэддерли сконцентрировались на магической энергии – он видел, как она нарастает до опасного крещендо.

– Не шевелись, – шепнул он Данике, понимая, что, если она ударит, два кинжала сделают свою убийственную работу точно и наверняка.

Прижатые к бокам руки Даники обмякли, хотя сама она вряд ли расслабилась. Девушка доверяла его суждениям, но Кэддерли искренне сомневался, правильно ли это. Магическая энергия выглядела так, словно вот-вот закипит, и молодой жрец все еще не представлял, как он может противостоять ей или рассеять ее.

Юноше казалось, что нетерпение големов растет.

– Скажи слово!

Требование зазвенело, как последнее предупреждение. Кэддерли хотел сказать Данике, чтобы она отпрыгнула, надеясь, что хотя бы она сумеет освободиться до того, как ударят эти грязные кинжалы или рубанут мечи.

– Слово – «Бонадьюс», – раздался от двери женский голос, голос, который оба спутника сразу узнали.

– Дориген, – выдохнула Даника, и лицо ее потемнело от гнева.

Кэддерли был согласен и знал, что поверить Дориген будет актом чистого отчаяния. Но что-то в этом слове, «Бонадьюс», отозвалось в молодом жреце нотой истины, знакомой нотой.

– Бонадьюс! – закричал Кэддерли. – Слово – «Бонадьюс!»

Недоверчивость во взгляде Даники лишь усилилась, когда големы подались назад и вновь застыли невозмутимыми статуями.

Кэддерли тоже ничего не понимал. Зачем было Дориген помогать им, особенно тогда, когда они оказались столь уязвимы? Он шагнул к двери и полностью отдернул занавеску.

– Это может быть ловушка, – тихо сказала Даника, сжав руку Кэддерли, чтобы не дать ему потянуть за дверное кольцо.

Кэддерли тряхнул головой и, прежде чем Даника успела возразить, рывком распахнул дверь.

Перед ними открылась уютно обставленная комната. Множество мягких кресел, спокойные гобелены чистых цветов на каждой стене, медвежья шкура, ковром раскинувшаяся на полу. Единственной солидной мебелью был деревянный стол, расположенный в противоположном от двери углу. За ним сидела Дориген, почесывая тонкой палочкой свой горбатый, изломанный нос.

Даника мгновенно приняла защитную стойку, одна ее рука потянулась к голенищу сапога – за кинжалом.

– Я уже упоминала прежде, как вы оба поражаете меня? – спокойно спросила женщина.

Кэддерли послал беззвучное магическое сообщение в мысли Даники, прося ее не горячиться и посмотреть, как повернется дело.

– Вряд ли мы поражены меньше, – ответил молодой жрец. – Ты дала нам пароль.

– Чтобы самой убить нас, – мрачно добавила Даника.

Она уже играла кинжалом, подбрасывая его в воздух и ловя за кончик, чтобы в любой момент можно было метнуть его в Дориген.

– Возможно, – признала колдунья. – У меня много силы, – теперь палочка похлопывала по щеке, – которую я могу использовать против вас, и в этот раз наша битва могла бы закончиться совсем по-другому.

– Могла бы? – переспросил Кэддерли.

– Могла бы закончиться по-другому, если бы я собиралась возобновить ее, – объяснила Дориген.

Даника недоверчиво покачала головой. Кэддерли тоже с трудом верил во внезапную смену намерений женщины. Он погрузился в мелодию Песни, ища возможность увидеть человеческое сияние, ауру.

Тени дрожали над хрупкими плечами Дориген, отражая то, что хранилось в ее сердце и мыслях. Они не были спутаны, суетливы и злы, как ожидал Кэддерли, это оказались тихие тени, трепещущие в ожидании.

Кэддерли вынырнул из чар и уставился на Дориген с возросшим любопытством. Он заметил, что Даника скользнула на шаг в сторону, пытаясь оставить между ними какое-то расстояние, чтобы не создавать колдунье одну общую цель.

– Она говорит правду, – провозгласил молодой жрец.

– Почему? – резко бросила Даника.

Кэддерли не знал.

– Потому что я устала от войны, – ответила сама Дориген. – И устала играть роль лакея Абаллистера.

– Ты полагаешь, что ужасы Шилмисты так легко забыть? – поинтересовалась Даника.

– Я не хочу повторять эти ужасы, – немедленно откликнулась Дориген. – Я устала. – Она подняла руки с все еще скрюченными благодаря Кэддерли пальцами. – И сломалась.

Слова ужалили Кэддерли, но мягкий, добрый тон – нет.

– Ты мог убить меня, юный жрец, – продолжила колдунья. – Ты и сейчас можешь это сделать, моим же кольцом, которое носишь, если не чем-нибудь другим.

Кэддерли невольно сжал кулак, почувствовав, как врезалось в мякоть большого пальца кольцо с ониксом.

– И я могла позволить големам убить вас, – заявила Дориген. – Или обрушить на вас шторм смертоносных заклинаний, едва вы переступили порог.

– Это плата? – спросил Кэддерли.

Дориген пожала плечами:

– Скорее утомление. – Голос женщины действительно звучал устало. – Я стояла рядом с Абаллистером много лет, наблюдала, как он собирает мощные силы обещаниями славы и владычества над краем. – Дориген рассмеялась. – А теперь посмотрите на нас, – горько сказала она. – Горстка эльфов, пара глупых дворфов и двое детей, – она повела рукой, показывая на Кэддерли и Данику с недоумением на лице и сарказмом в голосе, – поставили нас на колени.

Даника снова отодвинулась, и Дориген щелкнула волшебной палочкой по столу, внезапно нахмурившись.

– Так что, продолжим? – спросила она, ткнув палочкой перед собой. – Или пусть все закончится так, как всегда желали боги?

Еще одно немое послание прилетело в мысли Даники, вынуждая ее расслабиться.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Кэддерли.

– Разве это не очевидно? – отозвалась Дориген и хмыкнула, вспомнив, что Кэддерли до сих пор понятия не имеет о том, что Абаллистер его отец. – Ты против Абаллистера – вот и весь смысл этой войны.

Кэддерли и Даника переглянулись, размышляя, не сошла ли Дориген с ума.

– В намерения Абаллистера это не входило, – продолжила Дориген с усмешкой. – Он даже не знал, что ты жив, когда Барджин начал дело.

При имени мертвого жреца Кэддерли невольно содрогнулся:

– И конечно, ты тоже к этому не стремился. Ты не понимал и не понимаешь всей значимости происходящего, ты даже не знал, что Абаллистер существует.

– Ты бредишь, – выдавил Кэддерли.

Дориген расхохоталась.

– Возможно, – кивнула она. – И все же смею предположить, что не одно лишь стечение обстоятельств привело нас всех сюда. Сам Абаллистер сыграл здесь определенную роль, роль, о которой он наверняка сожалеет.