Текст книги "Подруга пирата"

ГЛАВА XX

Тристан любящим взглядом смотрел на Джасинду. Она ждала, ждала, что он, наконец, расскажет ей всю правду, ответит на все вопросы. Сделать это следовало уже давно, еще на берегу Мадейры. Он пытался заговорить об этом в тот день, когда они отплывали с острова, но она заставила его замолчать. Он был настолько тронут ее безграничным доверием, что не хотел испортить этот момент своим откровением. Но если не тогда, то он должен был раскрыть ей правду, когда просил выйти за него замуж. Но он и в тот момент промолчал, а она продолжала ему верить. Но сейчас он расскажет ей все.

– Садись, Джасинда, пожалуйста!

Она повиновалась.

– Это очень длинная история. Мне бы хотелось, чтобы ты сидела и слушала меня.

Она кивнула.

– Моя фамилия Дансинг, но мою мать звали Финесбери. Фелиция Финесбери, дочь герцога Локсвоза.

Джасинда тихо вскрикнула. Ее глаза расширились, но она промолчала.

– В то время, когда я возвращался из своего путешествия на Фучжоу, моя сестра, Габриэлла, решила отправиться в Англию, навестить деда. Я поехал вслед за ней, но в Англии ее не оказалось. Позже выяснилось, что в Лондоне Эллу похитили.

– Элла! Она твоя сестра?

– Да. Вот почему мой корабль называется «Танцующая Габриэлла». Дансинг – переводится как танцующая.

Джасинда улыбнулась нежной веселой улыбкой. Теперь ей стало понятно название корабля. Оно ей нравилось. Но улыбка быстро исчезла с ее лица.

– Это так ужасно! Неужели ее действительно похитили?

– Да, в Лондоне. Нам с герцогом удалось узнать, что ее схватил, чтобы продать в рабство, мужчина, которого здесь называют англичанином. – Тристан на долго замолчал. Должен ли он сказать ей, что этот англичанин – Блекстоук? Нет. Это, пожалуй, единственное, о чем он не расскажет ей. Право мести этому подонку будет принадлежать только ему самому. Джасинде нет необходимости знать, что человек, за которого она едва не вышла замуж, украл его сестру. – Мы знали об этом, но было неизвестно, куда ее увезли. Мне необходимо выяснить это. В порту я распустил слух, что нахожусь в затруднительном положении и готов перевезти любой груз. Трюк сработал, и меня наняли для перевозки женщин в Константинополь.

– Но, Тристан…

Он поднял руку, заставляя ее молчать.

– Я сообщил своему другу Денни О'Баньону о своем прибытии, попросил помощи, объяснил, что собираюсь делать. Мужчина, которого ты видела, сделал вид, что купил всех пленниц сразу. Он посадит их на корабль и недели через две отправит обратно в Англию. Они никогда не попадут в рабство. Кроме того, мы компенсируем им все трудности, что им пришлось перенести в море.

– А Элла! Она в Константинополе?

Тристан сел рядом с Джасиндой и, сжав руки, уставился на пол.

– Не знаю. Молю, чтобы она оказалась здесь, потому что не представляю иначе, где ее искать. Я знаю, что Пеннивайт часто устраивает торги для того англичанина. И если кто-то и может навести на след Эллы, так только он.

Рука Джасинды обвила спину Тристана, она положила ему на плечо голову.

– Не волнуйся, Тристан. Мы найдем ее. Я буду помогать тебе, как только смогу!

Тристан пристально смотрел в ее золотистые глаза.

Беспредельная любовь Джасинды радовала и пугала его одновременно. Достоин ли он такой преданности?

– Мы должны разработать верный план, – задумчиво сказала Джасинда.

Тристан ласково взял ее лицо в свои ладони и, приблизив к себе, поцеловал.

– Первое, что мы сделаем, любовь моя, – нежно сказал он, – докажем, что ты не солгала мистеру Пеннивайту и мистеру О'Баньону. Мы должны найти человека в рясе, и я буду счастлив сделать тебя миссис Дансинг. Вы окажете мне такую честь, леди Джасинда?

– Трис, – ответила она, – сердцем я давно уже твоя жена. Но когда это случится на самом деле, я стану еще счастливее.

Джасинда нарядилась в изумрудно-зеленое платье для верховой езды, то самое, которое много-много недель тому назад надела специально для Тристана. Когда Джасинда уложила высоко на голове в замысловатую прическу свои огненные локоны, ей вспомнились бесконечные часы, проведенные в салоне мадам Роже, когда она стояла, окруженная бесконечными метрами атласа и кружева, а мать беспрестанно обсуждала каждую деталь грандиозного свадебного платья. Хотя лично для Джасинды это платье не значило ничего. Как, впрочем, и жених. Насколько приятнее будут ее воспоминания о платье, которое она надела сегодня.

Джасинда бросила на себя последний оценивающий взгляд в маленькое зеркальце, потом повернулась и взяла букет белых цветов, которые незадолго до этого принес ей Тристан. Позже она спросит его, как ему удалось среди зимы найти их. А сейчас она была переполнена любовью к нему и чувством благодарности.

С трепетом в сердце Джасинда открыла дверь своей каюты.

– Пожалуйста, входите, джентльмены!

В коридоре ее ждали Тристан, священник Тейлор, Денни О'Баньон, Спар и Вип.

Тристан, одетый в свой мундир, выглядел красивее, чем когда-либо. На какое-то мгновение, когда он входил в комнату, у Джасинды появилось смутное чувство, что к ней приближается тот галантный рыцарь из ее снов, что скакал на лихом коне в замок. Он ласково и радостно улыбнулся и обвил ее руками. Грезы исчезли, она осознала, что перед ней настоящий, реальный мужчина, ее Тристан, и он держит ее в своих руках. Тристан – реальный человек, и она будет любить его до самой… до самой гробовой доски.

Это было гораздо лучше, чем во сне.

Следующим утром Пеннивайт прислал за Тристаном и Джасиндой экипаж. Сквозь покрывающую ее лицо вуаль Джасинда смотрела на улицы Константинополя, и они казались ей даже экзотичнее, чем в первый раз. Но все же тот, первый взгляд на восточный город, был поистине волнующим.

Дом Пеннивайта представлял собой грандиозное строение из камня со множеством колонн и с большими окнами. Снаружи он был изысканно украшен богатой лепкой и статуями, отделан драгоценными камнями. Слуга, приветствовавший их у двери, провел гостей по длинному коридору мимо множества закрытых комнат и гостиную с хрустальной люстрой и длинным столом из красного дерева, вдоль которого стояли ряды стульев с высокими прямыми спинками. Комната была обставлена совершенно на английский манер, и не имела ничего общего с восточным интерьером, который встречался здесь повсюду.

– А вот и мои друзья приехали! – Пеннивайт суетливо вошел в комнату. Он казался самим обаянием. – Добро пожаловать! Добро пожаловать в мой дом! – коротышка повернулся к Джасинде. – Прошу вас, миссис Джасинда! Снимите с себя эти ужасные черные покрывала и дайте мне увидеть вашу красоту. В моем доме в них нет необходимости.

Джасинда сделала, что он просил, с удовольствием сбрасывая с себя паранжу и накидку. На ней было темно-красное платье, подарок Денни ко дню свадьбы. Оно сидело прекрасно. Сегодня она надела бриллиантовое ожерелье и маленькие бриллиантовые сережки, подарок Тристана. Все это она сделала по просьбе мужа, но, поймав на себе наглый взгляд Пеннивайта, тут же пожалела, что осталась без паранжи и накидки.

– Вы самая красивая женщина, когда-либо переступавшая порог моего дома, миссис Дансинг, – сказал он Джасинде.

– Благодарю вас, мистер Пеннивайт.

– Не стоит! Прошу вас, присаживайтесь! – Пеннивайт хлопнул в ладоши, и появился слуга. – Мы сейчас будем обедать, Абдула. – Пока ожидали, когда слуга накроет стол, хозяин сказал: – Не перестаю удивляться, как это такая леди, как вы, миссис Дансинг, подвергла себя этому утомительному путешествию.

– Путешествие не кажется утомительным, если его делишь со своим мужем, – любезно ответила Джасинда.

– Ах, да! Понимаю! – Он повернул голову в сторону Тристана, – а вы, сэр? Вы собираетесь еще раз побывать в Константинополе?

– Не знаю, Пеннивайт. Эта сделка была для меня очень выгодной, но ведь, если бы мне не пришлось делить деньги с англичанином, мой доход был бы еще выше.

Пеннивайт удивленно поднял брови и быстро взглянул на Джасинду.

– Моей жене известно все о грузе. У нас нет секретов друг от друга.

Толстяк снова взглянул на Джасинду:

– Действительно? Как это необычно. А вы, миссис Дансинг, что думаете о занятии своего мужа?

– Я не одобряю его, сэр. Но это было всего лишь раз. Кроме того, муж заверил меня, что жизнь этих женщин здесь будет ничуть не хуже, чем в Англии. Или в любом месте, где они жили до этого.

– Кстати, раз зашла речь об этом, – сказал Тристан, наклоняясь через стол к Пеннивайту, – как вы думаете, можно здесь устроить рынок для американок?

– Женщины всегда женщины, – ответил Пеннивайт, пожимая плечами.

– Тристан! В самом деле! Ты же уверял меня, что больше не возьмешься за это!

– Разве? Ах, да! – Тристан улыбнулся ей. – Но, дорогая, коль уж их жизнь здесь не хуже, то почему бы нам не извлечь из этого выгоду? Ведь кто-то все равно это делает.

– Откуда мы можем знать, что им здесь не хуже? Разве мы видели, как они живут? Я только повторяю то, что сказал мне ты. – Она нервно ломала руки, глядя на мужа глазами, полными слез.

Тристан еще раз повернулся к хозяину дома.

– Что ты скажешь об этом, Пеннивайт? Можно мне взглянуть на этих женщин, которых вы… э-э-э… которые обрели здесь дом? Может быть, какую-нибудь американку, раз уж я собираюсь заняться их продажей. Если моя жена увидит, что с ними хорошо обращаются, возможно, она не будет так сильно возражать.

Пеннивайт переводил взгляд с жены на мужа.

– Американку? Ну, я не знаю… не помню, чтобы мне когда-нибудь… А, нет, подождите! У меня была одна молодая американка. Несколько месяцев назад. Красавица, насколько я помню!

– Прекрасно! – воскликнул Тристан, – когда мы можем встретиться с ней?

– Ах, капитан, ты никогда не сможешь встретиться с ней!

Глаза Тристана помрачнели.

– Почему же?

– Потому что ты мужчина, а она находится в гареме Паши.

– Паши? – повторила Джасинда.

– Это очень почетный и высокий титул, миссис Джасинда.

– Да, понимаю, – Джасинда повернулась к Тристану. – Ты что, действительно собираешься привозить сюда женщин из Америки?

Он пожал плечами, потом кивнул головой. Джасинда опять повернулась к Пеннивайту.

– Мистер Пеннивайт, ну а для меня вы могли бы устроить встречу с этой американкой? – Джасинда наградила его очаровательной улыбкой. – Если мой муж решительно намерен пуститься в это предприятие, то я буду чувствовать себя гораздо лучше, если увижу своими глазами, что с девушками хорошо обращаются, как он говорит.

– Я поговорю с Халидахом Паша, миссис Дансинг. Сделаю все, что смогу.

– Благодарю, Пеннивайт, – перебил их Тристан, – ты очень терпим к прихотям моей жены. Уверен, ты понимаешь, почему я не могу ей перечить даже в мелочах.

– Да, капитан, конечно, я понимаю это.

Она сидела на груде подушечек, лениво бренча бусами. Ноги, которые она поджала под себя, были облачены в прозрачные бледно-зеленые шаровары. На ней был надет точно такой же корсет, отделанный пурпурного цвета бархатом. Вокруг талии красовался широкий серебряный пояс с маленькими аметистами. Крошечные ступни скрывались в серебристых туфлях из парчи. Длинные блестящие волосы, схваченные простой серебряной заколкой, ровно спадали на спину и потом рассыпались по подушечке.

– Ты сегодня такая грустная, мой маленький цветочек!

Пальцы Эллы безжизненно упали, когда она посмотрела на дверь. Халидах тихо вошел в комнату, усаживаясь на кресло.

Она покачала головой, проглатывая слезы, вот-вот готовые политься из ее темных глаз.

– Ты мучаешь себя воспоминаниями о другой жизни. Почему бы тебе не обратить свое лицо к будущему? – он говорил мягким, вкрадчивым тоном, в его голосе чувствовалась обеспокоенность.

– Я не могу забыть.

Халидах поднялся и подошел к ней. Он протянул руку и погладил ее жгучие черные локоны. Затем, не сказав ни слова, повернулся и вышел. Она опять осталась одна.

Элла поднялась и вышла на террасу, посмотреть на сад. Она поежилась от прохладного ветра, долетавшего с моря, но не спешила вернуться в комнату. Вместо этого она села на мраморную скамейку и продолжала, пристально смотреть на усыпанное звездами небо.

– Ах, Тристан, – прошептала она, – увижу ли я тебя когда-нибудь?

Она сказала Халидаху, что не может забыть свой прежний мир, и это было правдой. И хотя лица стирались в памяти, но чувства оставались сильными и болезненными от бесконечных воспоминаний. Как она тоскует по своему дому в Америке! Как она мечтает услышать голос Тристана, когда он поддразнивает ее. Даже старая тетка Эльвира перестала казаться злобной и часто ей вспоминалась.

Как это все случилось? Что она делает здесь, пленница в чужих краях?

Элла поставила ноги на скамейку, обняла их руками и уткнулась лицом в колени. Почему все это случилось с ней?

Путешествие было долгим и страшным. Даже после того, как ее увели в каюту и позволили жить с комфортом по сравнению с теми условиями, в которых находились остальные женщины, все равно это был кошмар. Если за время путешествия ничего не произошло, то по прибытии в Константинополь, ее ждало настоящее потрясение. Элла все еще надеялась, что Тристан отыщет ее и спасет, даже когда они прибыли в эту чужую заморскую страну. Но все надежды разрушились, как только капитан принес ей прозрачную бледно-розовую накидку и паранжу, и приказал надеть на себя. Потом ее повели к темнокожим мужчинам в тюрбанах, с аккуратными бородками и сверлящими насквозь взглядами. Она стояла перед ними, вынужденная безропотно ожидать решения своей участи, пока они беззастенчиво рассматривали ее тело, едва прикрытое прозрачными одеждами, и обсуждали ее достоинства на непонятном ей языке.

Впервые она увидела Халидаха Пашу именно в той комнате. Когда сделка свершилась, он поднялся и жестом показал ей следовать за ним. Она не повиновалась, капитан грубо толкнул ее. И как только она вышла из каюты, туда сразу же вошла следующая девушка. Они мельком обменялись встревоженными взглядами, потом ее забрали с корабля.

Паша вел себя с ней очень терпеливо. И это казалось удивительным. Она ожидала, что ее изнасилуют или вообще убьют, но никак не думала, что он применит осторожные и мягкие убеждения, чтобы завлечь ее в постель. Халидах говорил по-английски, потому что в прошлом он был послом султана в Англии. Ему было не больше тридцати пяти лет, и он был красив. Он относился к Элле с нежностью и любовью. И несмотря на то, что Элла была его пленницей, она прониклась к нему уважением и даже признательностью. Но все же эти ее чувства к доброму и ласковому хозяину не могли спасти от одиночества, от тоски по дому, по родной стране и семье.

За неделями шли месяцы. Она поселилась в красивом дворце из светлого мрамора с элегантной мебелью и слугами, угождающими ей. Она носила красивые одежды, украшенные редкими драгоценными камнями, и ела изысканные кушанья. И все же Элла оставалась пленницей и тосковала по своему дому и по свободе.

ГЛАВА XXI

– Халидах Паша – очень могущественный человек. Какое-то время он жил в Англии и был послом. Довольно хорошо говорит по-английски. – Денни выглянул из окна каюты капитана, пристально рассматривая другие суда, пришвартованные к гавани. – Я встречался с ним однажды, но никогда не был у него дома.

– Значит, ты не подскажешь, каким образом мы можем забрать Эллу? – спросил Тристан.

– Если это действительно Элла, – осторожно напомнила Джасинда мужу.

Денни вернулся к столу и сел напротив Тристана и Джасинды.

– Первым делом, туда должна проникнуть Джасинда, увидеть Эллу и осторожно дать ей знать, что ты здесь и пытаешься ее освободить. Возможно, Джасинде удастся найти способ, как украсть оттуда Эллу, если она увидит, где ее держат.

– А если нет?

– Тогда мы будем действовать по другому плану, Трис. Кроме того, мы даже не знаем, сможет ли Пеннивайт организовать эту встречу.

Тристан стукнул кулаком по столу, заставляя остальных подпрыгнуть.

– Проклятие! Как я могу находиться в такой близости от нее и не найти возможности помочь?

– Дорогой, – сказала Джасинда, положив пальцы на его руку, – ты же знал, что это будет нелегким делом. Мы должны быть терпеливыми.

Джасинда чувствовала себя неловко и немного испуганно, когда покрытые занавесками носилки двигались по улицам Константинополя. Шесть черных слуг с легкостью несли носилки, на которых она сидела. Ранним утром Паша прислал за ней своих людей. Рядом с ними, на белом коне ехал Денни. Его цветастый халат парил над спиной животного. Носилки остановились и осторожно опустились на землю. Денни соскочил с коня и раздвинул занавески, жестом показывая ей спуститься. Джасинда быстро повиновалась. Мраморный дворец казался бледным драгоценным камнем среди высоких деревьев. Джасинда поднялась вслед за Денни по ступенькам к боковому входу.

– Запомни, ты не должна подавать голос, пока с тобой не заговорят, Джасинда, – предупредил он ее. – Это вход для женщин, и он ведет в гарем. Пеннивайт организовал эту встречу, как исключение тебе, но, возможно, вас будут подслушивать. Так что будь осторожна. Слуги здесь всегда преданы хозяину, а иногда и стены имеют уши. Меня не будет рядом, чтобы помочь тебе.

Джасинда кивнула головой под черной паранжой. Душа ее замирала от волнения. Она не подведет Тристана!

Денни вернулся к носилкам и остался ждать. Джасинду провели в маленькую комнатку за двойными дверями. Сюда обычно приходят местные торговки, чтобы продать свой товар женщинам из гарема Паши. Именно сюда, через личную приемную хозяина, из которой открывался ход в комнаты гарема, и провел Джасинду темнокожий евнух. Он остановился у четвертой двери, открыл ее и пригласил Джасинду войти в прекрасно обставленный салон.

На подушечках всевозможных цветов сидела молодая девушка, приблизительно таких же лет, как и Джасинда. Даже если бы ей не сказали, Джасинда сразу бы узнала в ней сестру Тристана. Такие же, как у него, смоляные волосы и выразительные глаза. Но если Тристан был высоким и мускулистым, то Элла казалась маленькой и хрупкой.

Элла встала с подушечек.

– Снимите вуаль и позвольте мне взглянуть на вас.

Джасинда повиновалась.

– Мне сказали, что вы хотели встретиться с американкой, живущей в этой стране. Почему вам этого захотелось. Кто вы?

У Джасинды возникло странное, навязчивое ощущение, будто за ними наблюдают. Она вспомнила предупреждения Денни, ближе подошла к Элле и украдкой подняла к губам палец, потом быстро опустила руку, надеясь, что Элла поймет ее предупреждение.

– Меня зовут Джасинда Дансинг.

Элла побледнела.

– Зачем вы пришли сюда?

– Можно мне сесть? Я утомилась.

– Конечно. Может быть, вы хотите чаю – она щелкнула пальцами в сторону занавески в дальнем конце комнаты. Джасинда увидела, как занавеска дрогнула, и услышала приближающиеся шаги. Ей очень хотелось спросить, одни они или нет, но она придержала язык. Джасинда устроилась на подушечках рядом с камином. Весело играл огонь, рассеивая странные ощущения, которые вызывала эта комната в душе Джасинды. Сев поближе, Джасинда посмотрела на свою золовку.

– Пожалуйста, – сказала Элла, – скажите мне, что привело вас сюда.

– Мой муж – капитан корабля. Мы прибыли в Константинополь из Англии. На борту нашего корабля – женщины для продажи на рынке. Я очень возражаю против торговли живыми людьми, но муж намерен делать это не раз. А так как мой муж американец, он собирается привозить женщин из Америки.

Вернулся с чаем слуга, и пока он не исчез, Джасинда прервала свою сказку. Она видела, что руки Эллы дрожат, когда та поднесла к губам чашку, но Джасинда была вынуждена продолжать свою выдуманную историю на всякий случай, если в комнате есть еще чьи-то уши. Конечно же, Элла знает, что Тристан никогда не будет заниматься таким делом, о котором она говорит. Она должна понять, что они здесь только затем, чтобы помочь ей.

– Мистер Пеннивайт заверил меня, что женщинам здесь живется не хуже, чем в Англии или Америке, но мне хотелось увидеть это своими глазами. – Она не спускала взгляда с Эллы. – Вы можете мне сказать, как вам тут нравится?

– Обращаются со мной хорошо. Мне повезло, что Паша выбрал меня в свой гарем. Но не все хозяева такие добрые. – В черных глазах появились слезы. – Но я боюсь, что мое сердце разорвется на части из-за разлуки с домом и семьей. Я мечтаю снова увидеть моего брата и дедушку.

Джасинда почувствовала, что в ее глазах тоже стоят слезы.

– Пойдемте, погуляем в саду, прежде чем вы уйдете. – Элла поставила чашку на низкий столик и, грациозно поднявшись с пола, подала руку Джасинде. Она взяла ее под руку и повела в сад. – Говорите быстро и тихо. Тристан действительно с вами? Вы правда его жена?

– Да.

– Что он намерен теперь делать?

– Не знаю, Элла, но он приехал освободить тебя. Ты должна терпеливо ждать, пока мы придумаем, как это сделать. Сможешь нам помочь? – Она бросила быстрый взгляд на высокие стены, окружавшие сад. – Есть выход отсюда? Можно убежать?

– Нет. Отсюда нет другого выхода, кроме того, через который вы вошли.

– Тогда как же тебе уйти?

Элла печально покачала головой.

– Пожалуйста, передай Тристану, что я их люблю, если спасать меня будет очень опасно, пусть меня оставят здесь. Возможно, будет лучше, если я здесь останусь.

– Ты не должна говорить так! – запротестовала Джасинда, останавливаясь на тропинке.

– Ты не поняла. Я думаю… я совершенно уверена, что ношу ребенка.

Рука Джасинды поднялась ко рту, заглушая испуганный возглас, который она не сумела сдержать. Она метнула быстрый взгляд по саду, но никого вокруг не было. – Элла, ты уверена?

– Мне так кажется. – Элла заплакала. – Она не произнесла ни звука, только безмолвные слезы катились по ее щекам. Немного успокоившись, она положила руку на плечо Джасинды. – Что мне делать?

Джасинда не знала, что ей ответить. Она погладила ее по густым черным волосам, по спине, но не произнесла ни слова. В этот момент она почувствовала себя совершенно беспомощной. А что она скажет Тристану? И должна ли она говорить это ему? Она знала, что мужу не терпится забрать Эллу отсюда. Как он поступит, если узнает, что его маленькая сестричка беременна от этого язычника?

– Если Халидах узнает про ребенка, не останется никакой надежды на побег. До самого рождения малыша меня заберут отсюда.

Возмущенная до предела, Джасинда прошипела:

– Что это за человек, Халидах?

– Он был всегда добр ко мне, Джасинда. Был нежен, беспокоился, что я печальна. Мне кажется, он любит меня по-своему. Он заплатил за меня большие деньги.

Джасинду удивило, что Элла защищает своего хозяина.

– Может быть, если бы все сложилось по-другому, я бы тоже смогла полюбить его. – Она отошла от Джасинды и пошла одна по тропинке.

– Элла, ты не можешь думать об этом!

Элла повернулась и посмотрела своими огромными глазами на Джасинду.

– Да. Я могу думать об этом. Мне было страшно и одиноко. Ведь он мог оказаться каким-нибудь людоедом, мог сделать со мной все, что угодно. Мог связать меня, положить в сумку, выбросить в реку. В конце концов, я только женщина. Но он был добр ко мне.

– Но полюбить его?

– Я сказала, если бы все сложилось иначе. – Элла печально покачала головой. – Если бы мы встретились где-нибудь в Америке или в Англии и жили по тем законам. Если бы он был христианином, а не мусульманином. Если бы он был верен только одной жене. – Она опустила глаза под ноги, на дорожку впереди себя. – Но такого никогда не будет. Я никогда не смогу быть счастлива здесь, не смогу полюбить его.

Джасинда молчала долгое время, а потом тихо спросила:

– А как быть с ребенком?

– Я всей душой буду любить его. Но он не должен родиться здесь. – Она схватила Джасинду за руку. – Мне надо убежать отсюда. Убежать!

– Тристан не подведет тебя, – пообещала Джасинда.

Элла вытерла слезы и повела Джасинду назад в комнату.

– Элла, ты должна быть готова к побегу в любую секунду. Мы, может быть, не сможем предупредить тебя. Не знаю, получится ли у меня еще раз придти к тебе, но я не оставляю надежду на это. Мы не покинем тебя здесь.

Элла смотрела, как за Джасиндой закрывается дверь, и опять она остается одна. Надежда и отчаяние боролись в ее сердце. Тристан нашел ее, но есть ли способ освободить? Она боролась со слезами, так часто и легко появляющимися у нее на глазах. Казалось, что последние несколько месяцев она только и делала, что плакала. Элла презирала себя за беспомощность, чувствуя, что она парализует ее.

– О-о-о! – закричала она в отчаянии, поднимая мраморную вазу и запуская ее через всю комнату. Та ударилась о стену и разлетелась на тысячу кусочков.

– Что это? У моего маленького цветочка растут зубки?

Элла резко обернулась и увидела, что в проходе террасы стоит Халидах. Он улыбался ей, его веселое настроение подавило в ней последнюю жалость к себе, оставляя только злость.

– Англичанка хорошо на тебя подействовала, – сказал Халидах, входя в комнату. – Опять появился румянец на щеках. Она придет сюда еще?

– Сказала, что придет, если ты разрешишь.

– Я разрешу, если это сделает тебя счастливой.

– О, да, мой хозяин! Это сделает меня счастливой. Очень счастливой!

Халидах обхватил ладонями ее щеки и поднял к себе лицо.

– Я сделаю все, что в моих силах, для твоего счастья, цветок моей радости. Я обещаю это тебе!

– Пока я пленница, я не могу быть счастливой, мой господин!

Он вздохнул.

– Вы, американцы, – странные люди, – сказал он, прижимая ее к себе.

– Возможно, мой господин, – согласилась она, закрывая глаза.

В ожидании возвращения Джасинды Тристан беспокойно ходил по палубе. Она заметила его со своих носилок и неожиданно почувствовала, как сердце учащенно забилось. Ей захотелось подогнать рабов, чтобы они быстрее двигались. Джасинда с трудом могла дождаться, пока расскажет ему об Элле. Когда он заметил ее приближение, то бросился вниз по трапу. Он выхватил ее из носилок прежде, чем они спустились на землю, и понес ее на корабль на руках.

– Что случилось? – спросила она, когда он поставил ее на ступени, ведущие к их каюте.

Он резко остановился.

– Как раз это я и хотел бы узнать. Я думал, ты никогда не вернешься. Знаешь, сколько времени тебя не было?

– Нет…

– Несколько часов. А я жду тебя, и не знаю, что там с тобой происходит.

Нежная улыбка осветила лицо Джасинды.

– Напрасно ты волновался обо мне, мой дорогой. Со мной был Денни. Мне не сделали ничего плохого. – Она встала на цыпочки и поцеловала Тристана в щеку.

– А что с Эллой? Ведь это она, не так ли? С ней все в порядке?

– Да, Трис, это Элла. С ней все благополучно. Это правда. Но она несчастна, потому что хочет быть с тобой. Давай войдем в каюту, я расскажу тебе о ней.

Она оглянулась через плечо. С лестницы на них смотрел Денни.

Джасинда позвала его:

– Идем к нам, Денни. Нам понадобится твоя помощь!

Джасинда уютно устроилась в объятьях Тристана. Огонь в печи согревал каюту, но только тепло Тристана расслабляло ее и создавало домашнюю обстановку.

– Мы должны забрать ее оттуда. И чем скорее, тем лучше, – произнес он впервые за весь вечер.

– Мы придумаем что-нибудь, Тристан. – Джасинда оперлась на локоть и положила другую руку на грудь своему мужу. – Я сделаю все, что в моих силах, ты же знаешь это!

Тристан прижал ее к себе.

– Я уже дважды рисковал тобой. С этого момента ты не покинешь больше «Габриэллу».

– Нет! Я могу быть полезной тебе, Тристан. И не буду торчать здесь и штопать тебе носки, чего-то ожидая. Я хочу помогать тебе. Она мне тоже сестра, ведь так?

В темноте каюты Джасинда почувствовала его поцелуй и услышала его тихий смех.

– Ты становишься просто смельчаком, любовь моя. Что случилось с кроткой леди, которая покорно согласилась выйти замуж за человека, которого для нее выбрали родители?

– Она никогда не жаловалась ни на что, мой дорогой пират. Она была обыкновенной узницей. Ты дал ей свободу.

– Да простят меня святые, – прошептал он, зарываясь лицом в ее волосы, позволяя себе забыть хоть ненадолго все трудности, с которыми ему предстоит встретиться лицом к лицу на следующий день.

Денни привел на борт «Габриэллы» пожилую сгорбленную женщину. Холодный ветер, беспрестанно дующий в течение последних недель, сделал небольшую передышку, уступая место легкому бризу. Джасинда с Тристаном находились на камбузе и там встретили Денни.

– Это Вилона. Она разрешит наши проблемы.

Джасинда и Тристан уставились на трясущуюся старуху, ее руки были скрючены и узловаты, а волосы совершенно седые. Под бесцветными глазами пролегли черные круги, говорившие о пережитой боли. Они обменялись удивленными взглядами. Как эта женщина могла им помочь?

– Садись, Вилона, – сказал женщине Денни и подвинул к ней скамейку. – Трис, Паша разрешил Джасинде еще раз придти к Элле. Это, может, последний раз. Если он обнаружит, что она ждет ребенка, сразу же перевезет ее в другой дворец, как она сказала, и мы не сможем тогда найти ее. Насколько я понял из рассказов Джасинды, из комнат наложниц нет другого выхода, кроме как через гарем. Вот тут-то нам и поможет Вилона.

– Я пока ничего не понимаю, – сказал Тристан, еще раз взглянув на старуху.

– Мистер О'Баньон, – попросила Вилона спокойным голосом. – Разрешите мне объяснить?

– Конечно!

Она повернулась к капитану.

– Если твоя жена приготовит твоей сестре рождественский подарок, ей понадобится помощница-рабыня, чтобы его нести, а Паша знает, что такое рождественские подарки. Он жил в вашей стране. Когда она уйдет, рабыня должна будет уйти вместе с твоей женой. Но только это будет уже не рабыня. Уйдет твоя сестра, а рабыня останется в комнате.

– Но, Вилона, ты понимаешь, что они сделают с тобой, когда обнаружат пропажу?

– Они захотят убить меня.

Джасинда с ужасом в глазах смотрела на Тристана.

– Мы не можем допустить этого!

– Прошу вас, миссис Дансинг, – перебила ее Вилона, – позвольте мне закончить. Они убьют меня, если у них будет возможность. Но ее не будет. К тому времени я буду уже мертва… от своей собственной руки.

Тристан перегнулся через стол и коснулся уродливой руки Вилоны.

– Ничего не понимаю, Вилона, – мягко сказал он, – кроме того, почему вы хотите сделать это для нас?

– Капитан Дансинг, меня привезли сюда точно так же, как твою маленькую сестричку. Много-много лет я была рабыней для этих людей. Мой хозяин очень редко был добр ко мне. Мое лицо не было прекрасным, но мне это не приносило огорчений. Я научилась ненавидеть этих турков. – Она замолчала, пытаясь побороть слезы. – Мистер О'Баньон купил меня около года назад. Он предложил переправить меня в Англию, но я сомневаюсь, что после стольких лет меня там рады будут увидеть, даже если из моих близких кто-то и жив. Кроме того, я давно больна и знаю, что умираю. Это очень медленная и мучительная смерть, она терзает меня, и я хочу освободиться от страшной боли. – Она издала глубокий вздох. – Мистер О'Баньон хочет помочь вам, и я поняла, что теперь могу отплатить за его доброту ко мне. И даже больше. Это для меня будет способом отомстить туркам и освободиться от своей боли одним махом.