Текст книги "Солнечный свет"

Позже Кон сказал даже более конкретно: «Я знал, что события на озере – это еще не конец». И я, кажется, даже не была удивлена.

Ну ладно – в одном наша позиция ясна: мы собираемся отправить Бо в преисподнюю. Но не создаст ли это новые цепи вражды и ненависти?

Мне хотелось засмеяться, но на ум не приходило никакой забавной истории, чтобы с ее помощью объяснить Пату, что меня так насмешило. Если конечно, не засмеяться истерическим смехом в качестве увертюры к нервному срыву.

Я все-таки не засмеялась. Я хотела найти Бо и покончить с этим. Неважно, что будет потом. Неважно. Про «потом» подумаю завтра, если завтра для меня наступит. На сегодня с меня хватит, как хватило в свое время того, что удалось убраться живой с озера. Если письмо в ящике у Эймил – от Бо, и если я смогу его выследить, а ООД предоставит мне защиту, чтобы он не выследил меня, то я готова рискнуть. Я хочу найти Бо. Разве не я только что сообразила, что между Бо и мной тоже есть связь? Толстая жирная связь, мать ее так.

Чего я не хотела – это опять позволить себя затянуть и вынырнуть где-нибудь посреди логова Бо. Эта мысль была первой в списке того, о чем мне было тяжело даже думать.

Моя душа-светлячок, душа-дерево, душа-олень. Разве мы не пересилим темную душу?

Надо было выяснить, причем быстро, смогу ли я оставить какой-то ориентир, какую-то нить, чтобы мы с Коном могли воспользоваться этим ориентиром раньше, чем ООД. За последнее время слишком многое произошло, и я просто не успела разобраться с тем, что нашла – или почти нашла, или вроде бы нашла – в гостиной Эймил. Если с этим вообще можно было разобраться. Эймил боялась, что Я погибла…

Нет. Я разберусь. Должна разобраться.

Способны ли маятники на что-то кроме того, чтобы регистрировать необычную активность? Могут они ее идентифицировать?

Тогда они вычислят меня с Коном, как только мы направимся совершать задуманное. Если. Если вообще наши приблизительные человеческие выводы окажутся верными, и то, что мы ищем, находится в He-Городе. Но… если ООД собирается теперь внимательнее следить за мной, не значит ли это, что они поставят маятник возле дома Иоланды? Ну и ну. Сможет ли она обмануть такую штуку?

Эймил ждала нас в кабинете Пата вместе с Джессом и Тео, выглядела она несколько подавленно. Она молча встала и обняла меня. Я ответила таким же крепким объятием и несколько секунд мы просто смотрели друг на друга.

– Похоже, эти ребята тебя аккуратно обработали – синяков не видно, – сказала я.

– Увы, не могу сказать о тебе того же, – ответила она, осторожно прикоснувшись к моему подбородку.

– Это я ушиблась о дверцу верхней духовки. Давайте уже к делу, а? Я хочу домой, в постель. До четырех часов утра осталось уже не так много времени.

Терминал Пата был включен, и стоило ему коснуться клавиатуры, как на экране появился текст электронного письма. Даже до того, как установилось прямое соединение, картинка показалась мне зловещей: казалось, черный шрифт имел кровавую красную окантовку, каждую букву словно охватывали тонкие алые губы.

– Готова? – спросил Пат.

Я присела и положила руки на клавиатуру, как будто собиралась сделать что-то привычное и обыкновенное: проверить почту или просмотреть заголовки новостей. «Готова». Он кликнул иконку соединения с глобонетом, и почтовый ящик открылся.

Меня почти сразу засосало. Не знаю, как именно это произошло. Может, кто-то может научить, что делать в таких ситуациях? Глобонет появился сравнительно недавно, но магоделы умеют быстро приспосабливаться – им иначе нельзя. Если бы меня научили прослеживать электронную почту… Нет. Будь это так просто, в штате ООД обязательно были бы люди, занимающиеся именно этим. И со мной бы не носились как с чем-то бесценным и уникальным в своем роде. Я отправлялась туда, где еще никто не бывал. И я была не в восторге от этого.

Только мои талисманы удерживали меня в сознании и в этом мире. Я почувствовала, как они нагрелись: как вода в чайнике, поставленном на сильный огонь, или тело вампира, которого вывел из состояния «комы» визит незваного гостя. Мне подумалось, что сейчас на моей шее и груди образуется красный круг, да еще по овалу на каждом бедре.

Надеюсь, моя одежда не загорится – это сложновато будет объяснить, да и неловко как-то.

Это была мука. Как будто меня тянули вперед и назад одновременно. Как будто вернулся момент, когда меня разорвали на две части, и кто-то стал растягивать половинки в разные стороны. He-пространство разинуло свою пасть, но прошлой ночью, когда Кон ждал меня на другом конце этой темной проселочной дороги, оно показалось мне просто чуждым, далеким, неземным – местом, куда мне совершенно незачем было соваться. Но сейчас я вынуждена была войти в него и позволить ужасному водовороту увлечь меня. Если позволишь этому Мальстрему себя поглотить, то уже никогда не вернешься – разве что в виде мелких кусочков.

Но у меня была причина посягнуть на эту враждебную территорию. С трудом заставив себя сосредоточиться на едва слышном гудении, я подумала, что это охранная система Бо. Так, если я смогла найти охранную систему, то, весьма вероятно, смогу найти и то, что она охраняет. Или эта логика слишком человеческая? Я попыталась сориентироваться, потихоньку, осторожно, помня, что на самом деле я сижу на стуле в кабинете Пата, и ощущая, как талисманы медленно прожигают в моем теле дыры. В этот раз сама я не была стрелкой компаса, я пыталась изогнуться так, чтобы увидеть, куда эта стрелка показывает…

Там.

Меня так сильно рвануло назад вместе со стулом и так крепко шмякнуло об пол, что воздух вылетел из легких. Но это было к лучшему, потому что терминал Пата взорвался, и на меня осыпалась целая куча мелких осколков электронной начинки и чуть более крупных обломков пластикового корпуса. Я услышала возгласы удивления и боли, затем словно затрезвонили сигналы тревоги. Я все еще пыталась вдохнуть, когда в комнату стали вбегать люди. Сигнал тревоги оказался настоящим!

Казалось, весь наличный состав штаб-квартиры ООД явился сейчас в кабинет Пата, причем их было явно больше, чем должно было, по идее, быть в пол-одиннадцатого ночи.

Как только я снова смогла дышать, то сразу сказала медику, что со мной все в порядке В ООД всегда есть дежурный медик: семь дней в неделю, двадцать четыре часа в сутки – все за деньги налогоплательщиков. Ну, впрочем, мало ли где есть медики, но вот таких, с нашивками за боевые действия, встретишь не часто. Этот был с нашивками.

Только футболка моя надорвалась, обнажая грудь, цепочку и отметину от нее на коже; бормоча что-то о странных последствиях взрыва терминала, медик смазал рану противоожоговым кремом. К счастью, ему не пришло в голову сорвать с моей шеи цепочку, чтобы облегчить дыхание. Бедра по-прежнему горели, но я была рада и тому, что у меня вообще остались бедра.

Пату досталось больше всех: самый большой кусок корпуса терминала вспорол ему плечо, так что пришлось накладывать швы; лицо и руку не слишком украсили ожоги, к счастью, не опасные.

– Я и раньше был тем еще красавчиком, – сказал он. – Это не испортит мне жизнь.

Но, судя по всему, даже Пата пришибло, потому что прошло несколько минут, пока он заметил, что двое из прибежавших по тревоге (у одного на голове торчал переговорный микрофон, и он в него что-то бормотал) сразу уселись у второго терминала и принялись лихорадочно стучать по клавишам. Я-то, лежа на полу, хорошо их видела, но была в этот момент слишком занята собой, чтобы думать о том, чем именно они заняты. Пат и Джесс обменялись тревожными взглядами.

В этот момент в комнату вошла женщина, и уровень всеобщего напряжения зашкалил. Мне вдруг показалось, что я попала в ракету из старых фильмов, где центробежная сила прижимает всех, кого к стенам, а кого к полу. Может быть, я и не очень удачно выбрала метафору, но когда я посмотрела на нее, то не увидела теней вообще, как будто она светилась сама, от нее тянуло чем-то горячим и опасным, как от ходячего ядерного реактора. Впрочем, я ведь ни разу в жизни не видела ядерный реактор, могла и ошибиться, но ничего другого на ум не приходило. Приступ головной боли. Приступ желания бежать отсюда, неважно-куда-лишь-бы-подальше, И все это – только от одного ее присутствия.

Это, должно быть, и есть Богиня Боли. А я-то думала, что это прозвище – не более чем шутка. Ха-ха.

Она негромко что-то приказала одному из тех двоих, с микрофоном. Приказ ему явно не понравился, но тем не менее он покачал головой. Его сообщник только пожал плечами и развел руками.

– У вас замыкание, а у нас вся компьютерная система полетела, – сказала она ледяным тоном, хуже любых криков, – что вы, черт возьми, наделали?

Почти в буквальном смысле беря себя в руки, Пат ответил:

– У меня есть разрешение. Спросите Санчеса.

– У тебя нет разрешения корежить региональную систему ООД. И тебя наверняка плохо выучили в школе про предохранители, – сказала женщина, ни на один расщепленный атом не смягчив тон. – Ты все еще не сказал, что вы здесь делали, а Санчеса, как ты видишь, здесь нет.

Парень с микрофоном у терминала что-то буркнул, и она на минуту обернулась, выслушивая короткий доклад. Когда она снова посмотрела на Пата, тот уже успел подготовиться чуть лучше.

– Мы пытались проследить письмо Другого, а точнее, его источник. Мы с Эймил работаем, – кивнул в ее сторону, – уже несколько месяцев. Это Раэ Сэддон, и у нас есть причины считать, что она может нам помочь. Это уже второй раз, когда она пытается войти в контакт. Что до предохранителей, то… – и он пустился в объяснения, изобилующие техническим жаргоном, из которого я не понимала ни слова, да и не хотела понимать. Я просто отключилась.

Я уже могла дышать, хотя каждый вдох отзывался болью в груди. Но голова болела сильнее. Глазные яблоки словно засыпало осколками стекла, а череп так и гудел. Мне казалось, что все предметы окружает кроваво-красная окантовка, кое-где шириной с карманный нож, или тонкая, как опаловая цепочка. Эти линии были как щели в реальности, щели, открывающие тот хаос, который только что преградил мне путь к Бо сквозь не-пространство. Я вцепилась в подлокотники кресла (его быстро подняли с пола, и медик усадил меня, когда закончил осмотр).

– Не дергайтесь, – сказал медик Пату, пытаясь наложить очередной шов на его плечо. Мне не хотелось больше смотреть на Богиню Боли; я понимаю, конечно, что с моими глазами не соскучишься, но с ней было действительно что-то не так – я не знала сути дела, но моей голове от этого становилось совсем худо.

Я смотрела, как двое людей собирают кусочки терминала. Еще один принес большую бутыль с растворителем и занялся комочками геля. Еще кто-то собирал самые крупные комочки в ведро. От них остались следы всюду, куда они попали. Джесс получил легкие ожоги предплечья; Тео и Эймил не задело вовсе. Могло быть куда хуже.

Нет, хуже быть не могло. И дело было совсем не в ожогах.

Красная окантовка предметов постепенно сужалась. Но очень медленно.

Я не заметила, что разговор прервался, пока меня не окликнули во второй раз.

– Раэ Сэддон, – сказала Богиня. Я подняла глаза – и вздрогнула: моя голова оказалась еще не готовой к резким движениям, как и я сама была не готова к тому, чтобы встретиться взглядом с Богиней. – Я слышала о том инциденте, который произошел несколько недель назад с вампиром в Старом Городе.

Я ничего не ответила.

– Я бы хотела как-нибудь переговорить с вами, – продолжила она.

Я молчала. Бросила взгляд на Пата. Он выглядел настолько спокойным, что я поняла – он волнуется. Голова его была окружена большим красным нимбом, а тени на лице были такими ярко-голубыми, что я удивилась, как это все остальные их не замечают. Если не замечают.

– Вряд ли я смогу вам чем-то помочь, – сказала я. – Думаю, это была просто случайность.

– Остаточные последствия ваших приключений на озере? – спросила она. Мне не понравилась ее осведомленность. Интересно, что еще она обо мне знает. – Да, согласна, это наиболее вероятно. Но это первый подобный случай в наших записях, с которым я столкнулась, – (значит, она была настолько заинтересована, что проводила исследование?) – и поэтому мне бы хотелось знать об этом как можно больше. Необычные и уникальные случаи всегда интересуют ООД. Должны интересовать, по крайней мере.

Она улыбнулась. Я заметила это боковым зрением. Улыбка была не то чтобы неискренняя – но это была улыбка официального образца, смазка для лучшего вращения заедающих шестеренок общения. Такая улыбка хорошо сочеталась с ядовитой аурой, – этакий слой ядовитого масла на поверхности бушующих волн общества. В общем, мне она пришлась не по вкусу. Пат, со всеми его прямолинейными идеями о тотальном истреблении вампиров, тем не менее относился к хорошим людям. Чего нельзя было сказать о ней.

Я не ответила на ее улыбку. Попыталась прикинуться, будто мне так плохо, что и улыбнуться не могу. Не вышло. Получилось, будто мне так плохо, что я даже не могу заставить себя улыбнуться против воли.

– Я полагаю, что и сегодняшняя неудачная попытка установить контакт — следствие неверных выводов из все тех же событий?

От тона, которым она это произнесла, рогалики с корицей развернулись бы, кексы осели, а «Шоколадная Смерть» расплавилась. Я отчаянно надеялась, что она обращалась к Пату, а не ко мне.

Ответил ей все-таки Пат:

– Уже был прецедент. Миленкович…

– А от вас ждали большего, чем от нее, агент Веласкес, – перебила Богиня. – Миленкович была старухой, выжившей из ума.

Пат глубоко вздохнул.

– Мэм, полевые записки Миленкович отражают…

Джесс в это время о чем-то спорил с ребятами у терминала. Мне хотелось услышать, о чем они говорят, но пока Богиня смотрела на меня, не стоило показывать, что меня вообще что-то интересует. Не думаю, что она действительно слушала рассказ Пата о неудачах бедняги Миленкович. Я сосредоточилась на том, чтобы выглядеть обалдевшей и безразличной ко всему. И глупой. Я – обычная вчерашняя школьница из пригорода, которая зарабатывает на жизнь выпечкой хлеба. Интеллект не для меня. Держаться за эту мысль. Спрятавшись за «выпечкой хлеба», я пыталась восстановить в памяти все, что произошло, когда я была в контакте. Успела я что-то найти, или мне помешали раньше? Я не собиралась вскочить и указать рукой направление, как сделала это в прошлый раз в этом же офисе, – нет, только не при Богине. Но я чувствовала это направление. И я боялась, что если не воспользуюсь им как можно быстрее, то потеряю его, если вообще было что терять.

В моем поле зрения появилась Эймил. Она тоже смотрела на меня, но в ее взгляде читалось желание помочь.

Я медленно поднялась на ноги. Я дрожала, но пыталась заставить себя дрожать еще сильнее. Эймил поддержала меня. Как только я сделала первый шаг, я ощутила это… Да. Я кое-что нашла. И я пока еще это не утратила. Я подумала, что Эймил ощутила пробежавшую по моему телу волну и, может быть, даже догадалась о причине.

– Раэ хорошо досталось, – сказала Эймил, придавая своему голосу убедительную интонацию. – Можно мне отвезти ее домой?

Я узнала эту интонацию, способную разжалобить инквизитора. Когда попечительница библиотечного совета обосновалась в районной библиотеке у Эймил с проверкой, моя подруга именно таким голоском ухитрялась убедить ее, что неотложные дела требуют ее присутствия… на другом краю города.

– Скажите мне, Раэ, – снова обратилась ко мне Богиня. – Вы все-таки обнаружили сегодня что-то, или нет?

– Не знаю, – осторожно ответила я. – Все случилось так внезапно, а сейчас у меня жутко болит голова.

– Как правило, – сказала Богиня, – чем меньше времени прошло после события, тем больше информации можно получить при расспросе.

Я попыталась сделать вид, что искренне хочу помочь. – Извините. Это было как падение в бездну, а затем меня швырнуло обратно, и терминал взорвался.

Чутье подсказывало Богине, что я чего-то не договариваю. Я с трудом подняла глаза и встретилась с ней взглядом. О том, чтобы вглядеться в тени на ее лице, не было и речи – могла только смотреть на нее, и не более того. Что это, черт возьми, такое? Какая-то персональная охранная магия? Никогда ни с чем подобным не сталкивалась.

Мы смотрели друг на друга. Она не была моим боссом, не была вампиром, а жизнь с матерью научила меня выдерживать тяжелые взгляды, но почему-то голова у меня заболела еще сильнее… Ох. Что? Она читает меня…

Это было грубое нарушение закона и нарушение моих гражданских прав, и любая информация, полученная таким путем, также была незаконна – но ведь если ты что-то знаешь, то ты это знаешь, верно? Можно получить лицензию на сканирование памяти при определенных условиях, но к лицензии прилагается список ограничений, в котором пунктов не меньше, чем в хартии Глобального Совета, к тому же для этого надо быть магоделом достаточно высокого уровня, а таких специалистов можно пересчитать по пальцам. Так или иначе, если у Богини и была лицензия, то на такие действия она точно не распространялась.

– Эй! – сказала я и подняла руку, словно прикрываясь от ветра. Чтение памяти – сложная наука даже для тех, кто овладел ею в совершенстве, и объект чтения должен быть неподвижен. В каждом крупном полицейском участке есть стул для психо-сканирования и обслуживающий его медик, который делает допрашиваемому инъекцию препарата, называемого в народе просто «отрубил», который делает человека неподвижным, и причем надолго.

Я была совершенно уверена в том, что ей не удалось что-то вытянуть из меня, и тем не менее ее попытка мне не понравилась. Теперь я поняла, почему ребята – Пат, Джесс Эймил и Тео, – о которых я невольно начала думать как о своих, так нервничали.

– Извините меня, – сказала она без всякого извинения в голосе. – Я привыкла сканировать наших агентов. Это получилось само собой.

«Само собой, черт тебя возьми? Ты просто надеялась, что я ничего не замечу!» – это я подумала, а сказала другое:

– Доброй ночи. Я дам вам знать, если что-либо вспомню.

Наверное, она хотела бы меня остановить, но не посмела этого сделать. Я поймала ее на горячем, и обвинение в незаконном сканировании памяти негативно отразится на репутации ООД, даже если они будут все отрицать. Мне подумалось, что если уж она решилась на такой шаг, значит, действительно очень хотела узнать ответ на свой вопрос. Так сильно желала выследить вампира – или здесь что-то еще, о чем я пока не знаю? Глупышка я. Конечно же, что-то еще. Будь она так помешана на борьбе с вампирами, они с Патом были бы заодно во всем, а это не так.

Еще я поняла, что ей не удалось ничего вытянуть из моей памяти, иначе она бы нашла повод, чтобы меня задержать.

Я осторожно пошла к двери, решив не проверять, передумает она или нет. Кроме того, мне не хотелось потерять то направление, которое я ухватила. Оно дрожало, как дрожит стрелка компаса, когда держишь его на весу.

Эймил заботливо взяла меня под локоть.

– Моя машина во дворе.

Мы были уже на полпути к выходу, когда услышали, что нас догоняет Пат.

– Я оставил Джесса объясняться с Богиней, – сказал он. – Светлячок, извини, можешь идти чуть быстрее? Нам всем лучше убраться отсюда, пока она не выдумала причину, чтобы дернуть нас обратно.

Поддерживая с обеих сторон, они слегка подталкивали меня вперед. Раненую руку Пат прижимал к телу, зато другой рукой держал меня достаточно крепко.

Когда мы вышли на улицу, чувство нужного направления снова пронзило меня.

– Мне нужно остановиться, – сказала я. Пат не стал спорить, только оглянулся через плечо.

Мы стояли на верхней ступеньке небольшой лесенки, выводящей на парковку. Я глубоко вздохнула и попыталась заставить стрелку компаса перестать дрожать. Она этого явно не хотела. Иномирному компасу тяжело, должно быть, сориентироваться в обычной реальности, как обычному человеческому компасу тяжело не сбиться с толку, когда рядом много металлических предметов. Я надеялась, что никаких аналогов таких металлических предметов поблизости не было. «Успокойся», – говорила я стрелке. Я не потеряла направление. Только не говорите мне, что я его потеряла.

– Э-э… – сказала Эймил. – Не знаю, сможет ли это тебе как-то помочь, – она достала из кармана кусочек взорванного терминала и протянула мне.

– Моя ж ты мышка, – сказала я. Симпатическая магия – это всегда не самый лучший способ, и часто – самый грубый, но когда нужно что-то заземлить, нет ничего лучше, и с этим справится любой балбес, имея хоть каплю магодельческой крови в шестом поколении. Я взяла кусочек пластика двумя руками.

В этот раз мне не пришлось вращаться вокруг своей оси. Я почувствовала, как оно бьет по моему плечу – нет, сквозь плечо – прямо в сердце. Как осиновый кол, пронзающий тело вампира.

Я выпустила обломок терминала из рук и ушла с линии его падения. Цепочка на шее, нож и знак в карманах снова раскалились, это было как удар электрическим током.

Пат подхватил меня, иначе бы я упала со ступенек прямо па мостовую.

– Вай! – вскрикнул он, ощутив жар, и чуть было не разжал руки. Но он был настоящим агентом ООД, или ему в тот день по графику полагалось спасать девиц, или я была для него дороже, чем собственные руки. Так или иначе, он вздрогнул, но его хватка стала только крепче.

– Прости, – сказала я. – Это малая толика того, что спалило терминал.

Эймил покачала головой, медленно подошла, к тому месту, где еще раскачивался упавший изгибом вниз обломок терминала, еще медленнее наклонилась и подобрала его.

Смелая женщина. Но бросать здесь такую улику было нельзя: о симпатической магии знают все, в том числе и шпионы Богини.

Пат тер обожженные ладони о брюки.

– Мощная засада, – сказал он. – Светлячок, ты в порядке?

– Да. Более-менее, – я посмотрела в ту сторону, откуда пахнуло угрозой. Снова He-Город. Обернулась. – Твои швы разошлись.

– Ты что-нибудь узнала?

– Не-Город. Мы и так это знали. Пат резко и зло выдохнул.

– Значит, мы разнесли компьютерную систему, сломали чертову кучу оборудования, подставили свои задницы, и все, что мы узнали – это He-Город. Черт бы все это побрал.

Я посмотрела на Эймил, она мужественно решила воздержаться от реплики: «А я тебе говорила…».

– Прости, – сказала я.

– Ты не виновата, Светлячок. Я уверен, ты нам еще поможешь, надо только научиться использовать твой дар. Как-нибудь надо будет повозить тебя по округе, убедиться, что это точно He-Город, может, область поиска тогда уменьшится.

Мне подумалось, что это сродни тому, чтобы, падая в пропасть, пытаться обнаружить земное ядро, но вслух я этого не сказала.

– Но это будет нескоро, а я ждать не люблю. Проклятие. Джон же спец по компам. Надо было заранее с ним все обговорить. Я перевел стрелки на Санчеса – ладно. Пусть все идет, как идет, теперь Богиня будет следить за каждым нашим шагом.

– Кто она? – спросила я.

– Богиня Боли? Светлячок, ты что – спишь? Она вторая по званию в нашем подразделении, но мы не теряем надежды, что ее повысят и отправят куда-нибудь в региональный штаб, подальше от нас. Наш босс – Джек Деметриос, с ним проблем нет.

Это я и так знала. Вопрос был совсем о другом.

– У нее есть какие-то… э… необычные способности, или Обереги, что-то в этом роде?

Пат посмотрел на меня с тем встревоженным выражением, которое мне никогда не нравилось.

– Ты имеешь в виду, кроме того, что любому нормальному человеку при ее появлении хочется подальше удрать? Ты хочешь сказать, что она может это контролировать? Светлячок, к чему ты клонишь?

Я покачала головой.

– Да ни к чему. Просто этой ночью слишком многое свалилось на мою голову.

– Она пыталась тебя прочесть, разве нет?

– Да, – сказала я.

– И ты заблокировала, благодарение добрым богам! Это хорошо в любом случае, но то, что Богиня облажалась – особенно приятно.

Убедить их, чтобы отпустили меня самостоятельно поехать домой, оказалось непросто. Даже очень непросто. Эймил знала меня достаточно хорошо, и в конце концов просто перестала спорить, а вот Пат остался сердитым и разозленным. Но не таким сердитым и не таким разозленным, как следовало ожидать. Это означало, что они уже установили что-то у Иоланды, чтобы присматривать за мной. Черт.

«Развалюха» была в хорошем настроении. Всю дорогу мы держали тридцать пять миль в час, и после того, как я выключила зажигание, мотор работал еще секунд пятнадцать. Я порылась в карманах в поисках чего-нибудь, на чем писать и чего-нибудь, чем писать – поскольку карманы были заняты магическими предметами, для немагических места почти не осталось. «Иоланда, помогите. ООД пытается проследить здесь активность Других. С», – нацарапала я и просунула записку под дверь. Я прислушалась, нет ли рядом маятников, но мне никто не объяснял, какие звуки они издают и к чему прислушиваться.

Я кое-как втащилась по лестнице. После прошлой ночи я так и не навела порядок, поэтому найти несколько кусочков воска от свеч, принесенных Иоландой, не составило труда.

Я положила их в курильницу и зажгла под ней свечу. Я подождала, пока воск начнет плавиться и можно будет почувствовать его тонкий запах. После этого я закрыла глаза и погрузилась в себя…

Я никуда не собиралась отправляться. Я только хотела оставить сообщение. Цепочка на шее стала теплой. Просто чуть-чуть теплой.

– …Светлячок?

– …Я здесь…

– …Завтра…

– …Осторожно. Здесь ООД…

Хорошо, что мои руки достаточно неплохо знают свою работу, потому что назавтра у меня даже автопилот барах лил – наверно, разболтался привод и шестеренки не сцеплялись. С утренней запаркой я справилась, «Развалюха» до ставила меня домой, я заснула, не дойдя несколько ступенек до двери, но ноги все же донесли меня до кровати.

Проснулась я в три часа, лежа по диагонали на нерасстеленной кровати, с одного края свисали мои ноги; щеку мне примяло и синяк на скуле разболелся от твердого края рамы Меня постигло справедливое наказание за грех неаккуратности.

«Ох, ай», – простонала я, переворачиваясь. Время принимать ванну. Если тебе плохо – прими ванну. Моя семья, а особенно те родственники, которые помнили, что это та кое – жить со мною в доме, где есть только одна ванная, каждый год на зимнее солнцестояние дарили мне столько пены для ванн, чтобы хватило до следующего солнцестояния. Я всегда обожала ванны с пеной. Но в этом году мне это разонравилось. Этот год вообще был особенным.

Одевшись, я вышла на балкон, чтобы расчесать волосы под светом солнца. Иоланда была в саду, подстригала кусты Она обернулась на звук открывшейся двери.

– Добрый день, – сказала она. – Сделать тебе чаю?

– Спасибо, с удовольствием, – ответила я. – Буду через пять минут.

Я спустилась по лестнице и увидела, что дверь открыта, Закрыв ее за собой, я прошла в кухню. Моя комната ограничивалась бывшим чердаком, а комнаты Иоланды занимали весь первый этаж, а дом-то был просторный. Я не стала долго осматриваться, но все же поймала себя на том, что рассматриваю знакомые предметы в поисках магических амулетов; при этом мне казалось, что на одни предметы тени падают совсем не так, как на другие, и эти предметы оказывались самыми неожиданными. Неужели, к примеру, эта старая помятая открытка с надписью «Сувенир из Портленда», прислоненная к подсвечнику – это нечто большее, чем просто потенциальная жертва ближайшей уборки?

Когда я вошла, Иоланда уже заваривала чай. Чашки стояли на столе. Я знала, где лежат тарелки, поэтому сразу взяла одну и сложила на нее свои гостинцы: фундук в шоколаде, «Джем-денди», «Черепашки» с кешью и полдюжины пончиков. (К счастью, когда я провалилась в сон, судьба уберегла меня от падения на сумку с выпечкой). Вообще-то до конца рабочего дня нам не разрешается ничего откладывать для себя, но я хотела бы посмотреть на того, кто помешает мне это сделать.

– Забавно, – сказала она, – что ООД, наши светлые рыцари, борцы с тьмой, создают тебе столько проблем. Но, думаю, могу гарантировать – они не заметят твоего друга, если он снова придет сюда. Ты уж прости, но я настроила свою защиту только на него одного. А ты как справилась прошлой ночью?

Я не хотела смеяться, но не сдержала легкое «хи-хи».

– Да. Достигла даже большего успеха, чем следовало.

– Боюсь, иногда это неизбежное следствие овладения истинной силой. Эта сила велика и притом не слишком покорна.

– Не в самой силе дело, – грустно сказала я. – Но она притягивает ко мне проблемы.

Иоланда придвинула к себе мою чашку, накрыла миниатюрным серебряным ситечком и наполнила чаем. До встречи с ней я была уверена, что приготовление чая заключается в том, чтобы бросить в кружку пакетик и залить кипятком. Четыре года назад я убедила Чарли добавить в меню листовой чай в заварничке. Я сказала ему, что кафе, где подают шампанское в бокалах, может позволить себе и листовой чай. Вечерний наплыв клиентов после этого стал еще больше. Должно быть, в Новой Аркадии куда больше беженцев с Туманного Альбиона, чем мы думаем. Англия особенно сильно пострадала в Войнах.

– Я не согласна с твоей трактовкой, – сказала Иоланда. – Прости за откровенность, но я не думаю, что если бы ты была дурочкой, то прожила бы так долго.

– Я знаю, что это прозвучит глупо, но иногда мне больше хочется быть дурочкой. Живой дурочкой, скажем так.

Иоланда улыбнулась, не сводя с меня внимательного, изучающего взгляда.

– Ответственность – всегда тяжелая ноша, – сказала она.

– От того, что вы мне это говорите, она не становится легче.

– Совершенно верно. Зато ты быстрее к этому привыкнешь.

– Вы, специалисты по оберегам и амулетам, проходите такое жесткое обучение, и вас уж потом ничто врасплох не застанет – вы всегда готовы. И вам даже ничего не надо делать – все работает само.

Она рассмеялась, и это был искренний смех.

– Только теоретически. Скажи мне, каковы были твои первые булочки с корицей? Разве рецепт не был таким простым и понятным на бумаге? И разве те инструкции, которые дал тебе учитель, прежде чем уйти заниматься своими делами, не были точными и почти идеальными?

Я бросила в свою чашку сахар и улыбнулась, вспоминая те дни.

– Это были маленькие скругленные кирпичи. До сих пор не могу понять, как они выходили такими. Они становились тяжелее. Они не, могли весить больше, чем мука, из которой я их делала, но тем не менее они тяжелели, могу поклясться. У нас есть семейная байка, что когда Чарли сооружал забор вокруг маминого сада, он использовал их в качестве строительного материала. Не удивлюсь, если окажется, что в этом есть доля правды.

– Когда я изготовила свой первый охранный знак – а это первый самостоятельный шаг после изучения основ, повторения, повторения, и снова повторения, и к этому шагу идут довольно долго, – я ухитрилась взорвать мастерскую. К счастью, учитель посчитал, что мой талант стоит этой жертвы. Если, конечно, все доживут до окончания моей учебы.