Текст книги "Решения Федерального Верховного суда Германии по гражданским делам в 2022 г. 113—145"

115. Установление сверхзадолженности – решение Федерального Верховного суда Германии от 3 марта 2022 г. —
IX ZR 53/19
(переведено А. Шателюком)

a) сверхзадолженность является самостоятельным доказательством умысла должника причинить убытки кредиторам и полным доказательством осведомленности ответчика по делу о конкурсном оспаривании об этом умысле. Сила доказательств зависит от того, с какой вероятностью сверхзадолженность позволяла ожидать наступление неплатежеспособности должника и когда предстояло её наступление;

b) по общему правилу конкурсный управляющий в деле о конкурсном оспаривании несёт бремя представления и доказывания фактических обстоятельств, из которых следует сверхзадолженность должника;

c) передача годовой финансовой отчетности в рамках налогообложения, которая указывает на дефицит, не покрываемый собственным капиталом, не влечет за собой обязанность налоговых органов осуществлять мониторинг и расследование в отношении возможной сверхзадолженности по смыслу законодательства о несостоятельности.

Европейский идентификатор судебных актов:

ECLI: DE: BGH:2022:030322UIXZR53.19.0

Примененные нормы права Положения Германии о несостоятельности (InsO)

Часть 1. Общие положения

§19. Сверхзадолженность

…

(2) Сверхзадолженность имеет место, если имущество должника перестает покрывать его существующие обязательства, если только продолжение деятельности должника в течение 12 месяцев в силу конкретных обстоятельств представляется более вероятным. Требования о возврате займов участников должника или сделок, приравниваемых к таким займам, в отношении которых в соответствии с ч. 2 §39 по соглашению кредиторов и должника согласована очередность удовлетворения в деле о несостоятельности после требований, предусмотренных пп. 1—5 §39, не должны учитываться при оценке обязательств согласно предл. 1 настоящего параграфа.

…

Часть 3. Последствия возбуждения производства по делу о несостоятельности

Раздел 3. Конкурсное оспаривание

§133. Умышленное ущемление интересов кредиторов

(1) Оспоримым является действие правового характера, которое совершено должником в течение 10 лет, предшествующих подаче заявления о возбуждении производства по делу о несостоятельности, или после такого заявления с умыслом на ущемление интересов кредиторов, если другая сторона на момент совершения действия знала об умысле должника. Знание об этом презюмируется, если другая сторона знала, что присутствует угроза неплатежеспособности должника и действие ущемляет интересы кредиторов.

…

IX ZR 53/19

3 марта 2022 г.

IX Сенат по гражданским делам Федерального Верховного суда в ходе устного судебного разбирательства, состоявшегося 17 февраля 2022 г., проведенное председательствующим судьей Групп, судьей Ломанном, судьей д-р. Шульц, судьей д-р. Зельбманн и судьей д-р. Хармс, постановил:

кассационную жалобу на решение 1-го Сената по гражданским делам Ганзейского высшего земельного суда от 21 февраля 2019 года отклонить за счет истца.

Со всей справедливостью

Описательная часть:

1 Истец является арбитражным управляющим в деле, открытом в отношении имущества А. GmbH (далее – должник) по собственному заявлению должника от 16 августа 2013 г. о признании его несостоятельным. Должник был учреждён на основании договора о создании общества от 4 февраля 2010 года с уставным капиталом в размере 25 000 евро. Предметом деятельности предприятия должника являлась деятельность амбулаторно-поликлинической службы. По состоянию на 31 декабря 2010 г. годовая финансовая отчетность должника за первый финансовый год показала дефицит капитала в размере 205 473,78 евро, который не был покрыт собственным капиталом и, следовательно, сверхзадолженность в бухгалтерском балансе. В последующей годовой финансовой отчетности по состоянию на 31 декабря 2011 г. дефицит увеличился до 431 382,11 евро. Возросшей сверхзадолженности в бухгалтерском балансе способствовали в значительной степени обязательства перед участниками общества в размере 420 000 евро.

2 Должник представил годовую финансовую отчетность вместе со своими годовыми налоговыми декларациями в расчетный отдел ответчика. 15, 14 и 15 января 2013 г. отдел по взысканию задолженности ответчика взыскал налоговые обязательства должника на общую сумму 20 792,43 евро путем выставления инкассового поручения. Платежная дисциплина должника по уплате налогов до этого момента не вызывала возражений. За исключением двух годовых финансовых отчетов, с точки зрения ответчика, не было никаких других признаков экономических трудностей должника.

3 В рамках конкурсного оспаривания истец требует от ответчика возврат 20 792,43 евро, полученных путем списания по инкассо. По мнению арбитражного управляющего, вывод об умысле должника причинить убытки кредиторам и знании ответчика об этом намерении может быть выведен из сверхзадолженности должника в его бухгалтерском балансе, как следует из годовой бухгалтерской отчетности. Годовые финансовые отчеты, которые повторно и увеличивающимся итогом все чаще показывали дефициты капитала, не покрываемые собственным капиталом, кратные уставному капиталу, и из которых не было никаких доказательств наличия значительных скрытых резервов, содержали информацию о сверхзадолженности в значении, указанном в §19 Положения Германии о несостоятельности (Insolvenzordnung, далее – InsO). По мнению истца, обратный вывод допустим только в том случае, если из годовой финансовой отчетности следует, что возможность продолжения деятельности предприятия по смыслу предл. 1 ч. 2 §19 InsO была проверена и подтверждена в установленном порядке.

4 Земельный суд отклонил иск. Апелляционная жалоба истца не увенчалась успехом. Своей кассационной жалобой, одобренной Сенатом для совершенствования права, истец продолжает преследовать свою первоначальную цель иска.

Мотивировочная часть:

5 Кассационная жалоба подлежит отклонению.

 
                                          I.
 

6 Апелляционный суд оставил открытым вопрос о том, действовал ли должник с намерением причинить вред кредиторам. Как указал апелляционный суд, земельный суд по праву пришел к выводу о том, что ответчик не знал о каком-либо умысле со стороны должника. Такое знание не может предполагаться также в соответствии с предл. 2 ч. 1 § 133 InsO. Платежная дисциплина должника по уплате налогов не вызывала возражений. Возможная сверхзадолженность была единственным признаком возможной неплатежеспособности должника (ее угрозы). Ответчик не обязательно должен был знать о (грозящей) неплатежеспособности должника на основании годовой финансовой отчетности за 2010 и 2011 годы.

 
⠀
                                          II.
⠀
 

7 По итогам проверки позиция апелляционного суда в итоге является верной. Апелляционный суд справедливо предположил, что оcпаривание в соответствии с ч. 1 §133 InsO в редакции, применимой к спору и действовавшей до 4 апреля 2017 года, в любом случае не будет иметь успеха, поскольку ответчик не знал о возможном умысле должника причинить вред кредиторам. Иные основания для конкурсного оспаривания исключаются изначально.

8 1. В кассационной жалобе правомерно указано на то, что при оценке знания ответчика об умысле должника на причинение ущерба кредиторам апелляционный суд был не вправе ограничиваться вопросом о распознанной неплатежеспособности (ее угрозе).

9 а) знание ответчика при конкурсном оспаривании об умысле должника причинить ущерб кредиторам является также, как и сам умысел на причинение ущерба, внутренним фактом, доступным доказыванию только в ограниченной степени. Поэтому субъективные условия оспаривания умысла могут во всех случаях быть установлены лишь непосредственно из объективных (вспомогательных) фактов (ср. решение ФВС Германии от 14 июля 2016 г. – IX ZR 188/15, ZIP 2016, 1686 Rn. 12; решение ФВС Германии от 6 мая 2021 – IX ZR 72/20, BGHZ 230, 28 Rn. 11; устойчивая судебная практика).

10 Задачей судьи, рассматривающего дело по существу, является обязанность по всесторонней и непротиворечивой оценке предоставленных ему на рассмотрение вспомогательных фактов на основе общего результата устного слушания дела и возможной процедуры доказывания (см. решение ФВС Германии от 14 июля 2016 г., там же). При этом он должен учитывать судебную практику ФВС Германии, говорящую как за, так и против умысла на причинение ущерба кредиторам, а также и знания о доказательствах, говорящих в пользу такого умысла (решение ФВС Германии от 6 мая 2021 г., там же, п. 12).

11 б) к доказательствам, подтверждающим субъективные условия конкурсного оспаривания умышленных действий в рамках дела о несостоятельности, согласно ч. 1 §133 InsO относятся не только распознаваемая грозящая (см. решение ФВС Германии от 3 марта 2022 года – IX ZR 78/20, ZVB в BGHZ №54; в настоящей книге решение №120 – прим. пер.) или уже наступившая неплатёжеспособность (см. решение ФВС Германии от 6 мая 2021 года, там же, Rn. 30 ff.). Так же предоставление неравнозначного исполнения при финансовых затруднениях может говорить об умысле должника на причинению ущерба кредиторам и знание ответчика по иску об оспаривании об этом намерении (ср. решение ФВС Германии от 17 сентября 2020 года – IX ZR 174/19, ZINsО 2020, 2274 Rn 18, 20 и далее). Дополнительными доказательствами, которые говорят в пользу субъективных условий по ч. 1 §133 InsO, являются оспариваемые сделки, которые непосредственно причинили ущерб кредиторам, или передача последнего ценного имущества – возможно близкому – третьему лицу (см. решение BGH от 17 сентября 2020 г., там же, Rn. 18, 38 и далее). Предоставление специального преимущества в случае несостоятельности аналогично свидетельствует об умысле причинить вред кредиторам и знании об этом (см. решение ФВС Германии от 12 октября 2017 г. – IX ZR 288/14, BGHZ 216, 136, Rn. 53).

12 Перечень доказательств, разработанный Федеральным Верховным судом Германии, не является исчерпывающим. Иные, говорящие в пользу субъективных условий оспаривания, обстоятельства являются допустимыми и должны быть приняты во внимание судьей, рассматривающим дело, и в каждом конкретном случае включаться общую оценку. При этом запрещается схематичный подход к рассмотрению дела (см. решение ФВС Германии от 17 сентября, там же, Rn. 17 – устоявшееся судебная практика). Доказательства, которые необходимо учитывать, касаются, с одной стороны, экономического положения должника на момент совершения оспариваемой сделки. Если должник распознал, что на основе своей экономической ситуации он больше не может удовлетворить требования всех своих кредиторов, то исполнение обязательств в пользу отдельного кредитора может состояться с умыслом причинения вреда остальным кредиторам. Однако необходимо обращать внимание не только на экономическое положение должника. Также способ совершения сделки может говорить в пользу намерения причинить ущерб кредиторам по смыслу ч. 1 §133 InsO. В частности, перемещение имущества, которое предпринято с целью поставить в невыгодное положение кредиторов в целом, может даже предшествовать экономическому кризису (см. решение ФВС Германии от 29 апреля 2021 г. – IX ZR 266/19, ZInsO 2021, 1454 Rn 18 и далее). Вот почему судья, рассматривающий спор, должен наряду с экономическими отношениями должника включать в свою оценку также обстоятельства, при которых были совершены оспариваемые сделки. К таким обстоятельствам относятся, например, предоставление несоразмерного встречного исполнения, содействие непосредственному причинению ущерба кредиторам, а также передача имущества связанным третьим лицам.

13 Обстоятельства, при которых была совершена оспариваемая сделка, могут сами по себе являться основанием для предположения о наличии субъективных условий оспаривания (см. решение ФВС Германии от 29 апреля 2021 г., там же). То же самое касается и экономического положения должника. Признается, что кризис мог продолжаться до такой степени, что достаточное убеждение по смыслу § 286 Гражданского процессуального Уложения Германии (далее: ZPO) об умысле должника причинить вред кредиторам и знании ответчика об этом умысле может быть основано только на этом. Однако необходимое убеждение может также вытекать уже из краткого обзора экономической ситуации и обстоятельств, при которых была совершена оспариваемая сделка. Поэтому судья, рассматривающий дело, не может ограничивать свою оценку экономического положения должника лишь установлением (грозящей) неплатежеспособности.

⠀

14 с) по праву кассационная жалоба основывается на том, что сама сверхзадолженность (Überschuldung) по смыслу ч. 2 §19 InsO является одним из обстоятельств, которые подлежат включению в общую оценку всех обстоятельств дела, говорящих за и против намерения должника причинить ущерб кредиторам и знания об этом. Решающим критерием здесь является негативный прогноз продолжения деятельности должника, что делает вероятным наступление неплатежеспособности.

⠀

15 В соответствии с законодательством о несостоятельности сверхзадолженность необходимо принимать во внимание не только потому, что во многих случаях должник, имеющий сверхзадолженность, в то же время находится в состоянии угрозы неплатежеспособности по смыслу ч. 2 § 18 InsO (см. MünchKomm-InsO/Drukarczyk, 4-е издание, §18 Rn. 89; Brinkmann, NZI 2019, 921, 922 f; Piekenbrock, NZI, приложение 1/2019, 47 и далее). Сверхзадолженность по смыслу ч. 2 §19 InsO является не только признаком грозящей неплатежеспособности (см. MünchKomm-InsO/Kayser/Freudenberg, 4-е издание, §133, Rn. 24e; Schäfer в Kummer/Schäfer/Wagner, Insolvenzanfechtung, 3 издание, §133 F 79; ср. также решение ФВС Германии от 13 мая 2004 г. – IX ZR 190/03, NZI 2005, 692, 693), но также потому, что она выступает самостоятельным доказательством субъективных условий конкурсного оспаривания по ч. 1 §133 InsO.

16 Разумеется, сила доказательств во многом зависит от угрозы неплатежеспособности (см. решение ФВС Германии от 6 мая 2021 г. – IX ZR 72/20, BGHZ 230, 28 Rn. 39 f; решение ФВС Германии от 3 марта 2022 г. – IX ZR 78/20, дополнительно в BGHZ Rn 54 f., 101 f.). Однако это не отменяет того, что из сверхзадолженности, в отличие от угрозы неплатежеспособности, вытекает обязанность подать заявление о признании должника несостоятельным (см. § 15a InsO). Как в случае угрозы неплатежеспособности, так и при сверхзадолженности по смыслу пункта ч. 2 §19 InsO решающим критерием для оценки силы убедительности доказательств является степень вероятности наступления неплатежеспособности и близость ее наступления по времени.

17 аа) если должнику угрожает неплатежеспособность, то крайне вероятно, что он к определенному времени в течение прогнозируемого отрезка времени не сможет погасить свои существующие, а затем новые, подлежащие оплате обязательства (см. решение ФВС Германии от 5 декабря 2013 г. – IX ZR 93/11, ZInsO 2014, 77 п. 10). Преобладающая вероятность является минимальным условием для угрозы неплатежеспособности, более позднее наступление неплатежеспособности также может быть более вероятным или даже неизбежным. Вероятность наступления неплатежеспособности влияет на силу доказательств. То же самое относится и к периоду до наступления угрозы неплатежеспособности. Если наступление неплатежеспособности было неизбежно, это может указывать на умысел причинить ущерб кредиторам, когда должнику было известно, что в кратчайшие сроки он подаст заявление о признании его несостоятельным, и тем не менее в оставшееся до намеченной подачи заявления время он избирательно удовлетворяет требования кредиторов (см. решение ФВС Германии от 3 марта 2022 г. – IX ZR 78/20, в связи с решением BGHZ, Rn 55 f.). Если несостоятельность гарантировано не наступит или ее наступление не является неизбежной, то требуются другие дополнительные обстоятельства, чтобы обосновать намерение причинить вред кредиторам. Например, это могут быть случаи, когда должник распознает риск непосредственного причинения вреда кредиторам или когда должник осознано возлагает на будущих кредиторов риск восстановления платежеспособности в рамках непригодной попытки восстановления платежеспособности (см. решение ФВС Германии от 3 марта 2022 г., aaO, Rn. 103 f.).

18 bb) аналогична ситуация и в случае сверхзадолженности согласно ч. 2 §19 InsO. Должник в состоянии сверхзадолженности не располагает достаточным имуществом для покрытия своих существующих обязательств. Кроме того, продолжение деятельности его предприятия до конца прогнозируемого периода не должно быть вероятным с высокой степенью. Негативный прогноз продолжения деятельности означает вероятность последующего наступления неплатежеспособности. Более позднее наступление неплатежеспособности также может быть более вероятным или неизбежным. В этом отношении ситуация не отличается от угрозы неплатежеспособности по смыслу ч. 2 §18 InsO. То же самое касается периода до наступления неплатежеспособности. Неплатежеспособность может быть неизбежной или произойти только в конце прогнозируемого периода. На этом фоне сила доказательств сверхзадолженности ничем не отличается от угрозы неплатежеспособности. Таким образом, это требует дополнительных обстоятельств, касающихся характера сделок, чтобы обосновать умысел должника на причинение вреда кредиторам.

19 Поэтому доказательства распознаваемой сверхзадолженности не является более сильными, поскольку согласно §15a InsO сверхзадолженность по смыслу ч. 2 §19 InsO влечет обязанность подать заявление о несостоятельности. Настоящий Сенат в своем решении от 3 марта 2020 г. (IX ZR 78/20, zVb в BGHZ Rn. 27 f.) указал, что ни обязанность подать заявление о несостоятельности, вытекающая из §15a InsO, ни вытекающий из §15b ПоН запрет осуществления платежей, не определяет, действовал ли должник в случае распознаваемой несостоятельности с намерением причинить вред кредиторам. Это относится также к выявленной сверхзадолженности.

20 2. Суд апелляционной инстанции оставил открытым вопрос, действовал ли должник с намерением причинить вред кредиторам. Из этого исходит и суд кассационной инстанции.

21 3. В результате суд апелляционной инстанции обоснованно признал, что ответчик не знал о (предполагаемом) умысле должника причинить вред своим кредиторам.

22 а) из знания о возможной сверхзадолженности должника, вопреки мнению в кассационной жалобе, не следует, что у ответчика по состоянию на 31 декабря 2010 г. и 31 декабря 2011 г. присутствовала годовая финансовая отчетность должника, составленная в феврале 2010 г. и непокрытая собственным капиталом в размере 205 473,78 евро (за 2010 финансовый год) и 431 382,11 евро (за 2011 финансовый год). Исключительно из установленной растущей балансовой свехзадолженности, которая последний раз было зафиксирована по состоянию на 31 декабря 2011 года, вопреки мнению истца, не может быть сделан вывод о том, что ответчику было известно об умысле должника причинить ущерб кредиторам, который согласно § 140 InsO охватывал бы соответствующий период совершения оспариваемых безналичных платежей 15 января, 14 и 15 февраля 2013 г. на общую сумму 20 792,43 евро.

23 aa) для предположения о сверхзадолженности по смыслу §19 InsO не существует юридической презумпции, предусматриваемой ч. 2 §17 InsO. Если арбитражный управляющий, оспаривающий сделку по ч. 1 §133 InsO, при умысле на причинение ущерба кредиторам или знании об этом ссылается на сверхзадолженность, он должен предоставить полное доказательство ее возникновения. Это касается также случая негативного прогноза продолжения деятельности предприятия. Этому не противоречат правила, обосновывающие иное распределение бремени представления фактов и доказывания согласно предл. 1 ч. 2 §19 InsO. Не является очевидным, что тем самым законодатель хотел урегулировать вопрос бремени доказывания по делам о конкурсном оспаривании. Возврат к двухсоставному понятию сверхзадолженности основывается на Законе о стабилизации финансового рынка от 17 октября 2008 г. (BGBl. I, S. 1982). Тем самым должны избегаться экономически неудовлетворительные с точки зрения законодателя результаты, когда предприятия, в которых существует подавляющая вероятность того, что они в дальнейшем смогут проложить операционную деятельность на рынке, обязательно должны пройти процедуру несостоятельности (BT-Drucks. 16/10600, S. 13). В материалах не комментируются вопросы бремени доказывания, особенно распределения бремени доказывания по делам о конкурсном оспаривании.

24 bb) таким образом, арбитражный управляющий, оспаривающий в соответствии с ч. 1 §133 InsO, изначально должен предоставить факты и доказать как математическую сверхзадолженность по смыслу предл. 1 ч. 2 §19 InsO, так и негативный прогноз продолжения деятельности предприятия. Объективно существующая сверхзадолженность должна стать известна должнику и – поскольку здесь речь идет о полном доказывании умысла на причинение ущерба кредиторам – также ответчику. По общему правилу это и должен доказать с представлением фактов арбитражный управляющий.

25 cc) доказывание объективно существующей сверхзадолженности по делу о конкурсном оспаривании, как правило, не облегчается посредством предоставления бухгалтерского баланса, который удостоверяет дефицит капитала, не покрываемый собственным капиталом. Это также в равной степени относится к доказыванию того, что ответчик знал о сверхзадолженности, когда ему стало известно о таком бухгалтерском балансе.

26 (1) согласно судебной практике II Сената Федерального Верховного суда Германии бухгалтерский баланс, конечно, обладает решающим значением для вопроса о том, присутствует ли сверхзадолженность должника (решение ФВС Германии от 27 апреля 2009 г. – II ZR 253/07, ZIP 2009, 1220 Rn. 9; решение ФВС Германии от 15 марта 2011 г. – II ZR 204/09, ZIP 2011, 1007 Rn. 33; решение ФВС Германии от 8 марта 2012 г. – IX ZR 102/11, ZInsO 2012, 732 Rn. 5). Исходя из этого, для исполнения бремени доказывания истцом будет достаточным представление бухгалтерского баланса, показывающего дефицит капитала, не покрываемый собственным капиталом, и после соответствующей проверки им поясняется, имеются ли скрытые резервы или другие активы, которые неявно видны из бухгалтерского баланса, и если да, то в какой степени (см. решение ФВС Германии от 27 апреля 2009 г., там же; от 15 марта 2011 г., там же; от 8 марта 2012 г., там же). После этого на директора-ответчика в рамках секундарного бремени доказывания будет возлагаться обязанность представления отдельных доказательств, указывающих на наличие скрытых резервов или других ценностей, имеющих значение для баланса сверхзадолженности и не отраженных в бухгалтерском балансе (см. решение ФВС Германии от 27 апреля 2009 г., там же; от 15 марта 2011 г., там же).

27 (2) однако подобное распределение бремени доказывания в процессе по конкурсному оспариванию будет неоправданно, когда ответчиком – как по настоящему спору – выступает постороннее третье лицо. Если оно не является одним из лиц, обязанных подать заявление в соответствии с §15a InsO, и непосредственно не несет ответственности на действия, влекущие сверхзадолженность, то нельзя ожидать, что такое лицо будет в состоянии представить информацию о скрытых резервах или других ценностях, не отраженных в бухгалтерском балансе.

28 Отсюда следует, что в рамках конкурсного оспаривания для арбитражного управляющего с учетом его бремени доказывания в отношении математической сверхзадолженности в значении предл. 1 ч. 2 §19 InsO по общему правилу недостаточно, если он указывает на дефицит в бухгалтерском балансе, не покрываемый за счёт собственного капитала, и после соответствующей перепроверки поясняет, существует ли скрытые резервы или другие активы, не видимые в балансе, и если да, то в каком объеме. То же самое действует в отношении знаний ответчика о математической сверхзадолженности, если последнему стало известно о бухгалтерском балансе, показывающем дефицит капитала, не покрываемый собственным капиталом.

29 (3) то, что критерии, которые установлены корпоративным правом в судебной практике II Сената Федерального Верховного суда Германии, в принципе не могут быть перенесены на процесс конкурсного оспаривания в рамках дела о несостоятельности, отражается также в необходимости негативного прогноза относительно продолжения деятельности предприятия, требуемого наряду с математической сверхзадолженностью и знания об этом противоположной стороны. Нельзя ожидать от находящегося снаружи ответчика по делу о конкурсном оспаривании, что он представит факты, которые с точки зрения того времени оправдывали бы продолжение деятельности компании должника (см. решение ФВС Германии от 15 марта 2011 г. – II ZR 204/09, ZIP 2011, 1007 Rn. 31 с дальнейшими ссылками). Более того, по общему правилу арбитражный управляющий обязан представить факты, указывающие на негативный прогноз продолжения деятельности предприятия. Только станет возможным дать оценку силе доказательств, которые зависят от того, с какой вероятностью и когда ожидается наступление неплатежеспособности (см. здесь пункт 16 и след. выше).

30 б) приведенные выше выводы не отменяет то обстоятельство, что в случае выступающей в качестве ответчика финансовой службой речь идёт об институциональном кредиторе, на которого согласно судебной практике Федерального Верховного суда Германии могут быть возложены обязанностям по наблюдению и проведению расследований.

31 аа) по делам о конкурсном оспаривании, разрешаемым согласно п. 4 ч. 1 § 10 Закона Германии об общем исполнительном производстве (далее – GesO), Федеральный Верховный суд Германии исходил из того, что на основании сообщений в прессе, не содержащих никаких официальных объяснений, на кредитора может быть возложена обязанность, исходя из обстоятельств, осведомится о неплатежеспособности должника (решение ФВС Германии от 19 июля 2001 г. – IX ZR 36/99, ZIP 2001, 1641, 1643). Это было основано на меньших субъективных критериях п. 4 ч. 1 §10 GesO по сравнению с предшествующей редакцией ч. 1 §133 InsO. Решением от 19 февраля 2009 г. (IX ZR 62/08, BGHZ 180, 63 Rn. 21 f) Федеральный Верховный суд Германии освободил работников должника от обязанности по наблюдению и расследованию и ограничил этот круг институциональными кредиторами, такими как налоговые органы или органы социального страхования. Позже суд пояснил, что обязанность по наблюдению и расследованию связана с особыми обстоятельствами дел (решение ФВС Германии от 30 июня 2011 г. – IX ZR 155/08, BGHZ 190, 201 Rn. 21).

32 bb) вопрос о том, следует ли придерживаться этой судебной практики, по настоящему делу может быть оставлен открытым. В любом случае передача годовой финансовой отчетности в рамках налогообложения, показывающая дефицит, не покрываемого собственным капиталом, не является обстоятельством, которое влечет обязанность по наблюдению и расследованию финансовым государственным органом ввиду возможной сверхзадолженности. Передача годовой финансовой отчетности служит получению информации в процессе налогообложения. Налоговые органы получают информацию для назначения и проведения внешних проверок (§193 и след. Положения Германии о налогах и сборах, Abgabeordnung, AO). На основании годовой финансовой отчетности они могут проверить, является ли достоверной информация в налоговой декларации. Такая система управления рисками используется налоговыми органами на практике (см. Heuermann/Brandes/Hofmeister, EStG, 2021, §5b Rn.6 с многочисленными дальнейшими ссылками).

33 С другой стороны, передача годовой финансовой отчетности не служит для проверки того, имеет ли налогоплательщик сверхзадолженность по законодательству о несостоятельности. В принципе, налоговые органы могут предполагать, что ответственные лица на стороне налогоплательщика осознают значение дефицита, непокрытого собственным капиталам в бухгалтерском балансе, и сделали необходимые выводы. Поэтому налоговые органы не должны делать запрос о том, имеются ли не отраженные или скрытые резервы или другие активы в бухгалтерском балансе. Они также не должны запрашивать результаты прогноза продолжения деятельности предприятия. Налоговые органы не должны проводить здесь собственные расследования.

34 в) знание ответчика о (предполагаемом) умысле должника причинить вред кредиторам должника не может предполагаться также в соответствии с предл. 2 ч. 1 §133 InsO. Истец не ссылался в кассационной инстанции на факты по данному составу оспаривания. Кроме того, нельзя исходить из того, что ответчик знал об угрозе неплатежеспособности.

Групп, Ломанн, Шульц, Зельбманн, Хармс

Предыдущие судебные инстанции:

решение земельного суда г. Гамбург от 19 января 2018 – 336 O 169/17;

решение высшего земельного суда г. Гамбург от 21 февраля 2019 – 1 U 29/18.